Игорь Долголиков
Современная картина мира глазами космоаналитика.
(описание картины)
<из дневника Ивана Дворника>
Дворник - Центру
В центре полотна - Хозяин мира Юпидер, мордой напоминающий кого-то из известных политиков (возможно, Буша) с присущими большинству из них чертами псевдо-благородства и вырождения. Юпидер восседает за большим столом в своём офисе на Олимпе, стол при этом занимает практически две трети пространства картины. Перед ним громадных размеров золотое блюдо со жратвой, при ближайшем рассмотрении оказывающееся целым миром с копошащимися в нём то ли человечками, то ли насекомыми. Человечки восторженно рукоплескают глядя в рот Юпидеру, смотрят телевизоры, ездят на машинках, пьют водку, дерутся между собой и совокупляются, а некоторые даже работают. В общем занимаются всем тем, чем положено им заниматься. При этом все они пытаются ловить сыплющуюся с неба “манну небесную”, то есть крошки вылетающие изо рта Юпидера, которые при подлёте к “земле” превращаются в баксы.
В правой руке Юпидера – большая ложка, которой он зачерпывает из мира-блюда и подносит ко рту. Рука – волосатая, как у рыночных торгашей-чурок, с нестриженными грязными ногтями, перепачканная капающим на костюм владельца соусом и при этом с оттопыренными указательным пальцем и мизинцем.
Левая рука Хозяина мира – холёная и дебелая с перстнями на пальцах возлежит на пульте управления с какими-то кранчиками, рубильничками и кнопками, выполненными из драгоценных металлов и камушков. К пульту подходят откуда-то трубки и провода и тянутся от него в блюдо-мир. На вентилях и рубильниках – поясняющие таблички: “нефть”, “газ”, “электричество”, “вода”, “тепло”, “воздух”, “информация”, “свобода”. Под выделяющейся на пульте ярко-красной кнопкой – надпись “жизнь”.
Похоже, управлять миром легко и приятно. Лицо Юпидера выражает благодушие и удовольстствие. Глаза блаженно полуприкрыты. Но – нет. Один из них влажно поблёскивает из-под ресниц, наблюдая за происходящим на экране телевизора, на котором – уменьшенная копия всего полотна. А другой хмурится, косясь на огромные настенные часы, в которых живёт престарелый Сатурн.
Помимо упомянутого на столе перед Хозяином мира - два телефона, чёрный и белый. Что интересно, на чёрном отломана часть трубки, которую подносят к уху, а на белом – та, в которую говорят. Под кнопками на телефонах тоже надписи. На чёрном – типа “мочить”, “опустить”, “гасить”, “заткнуть”, “****ь”, “насрать”, а на белом – “кайф!”, “балдёж!”, «ещё!», “ура!”, “о’кей!» и «охуенно!». От чёрного телефона провод тянется в подвал к Плутону, а от белого – в лабораторию Нептуна.
Черепная коробка Юпидера открыта и над нею, влетая и вылетая, вьются какие-то мошки, опять же при ближайшем рассмотрении оказывающиеся вовсе не мошками, а летающими тарелками. Впрочем, если – наоборот – отойти подальше, смотрится это как сияющий нимб.
Из головы Хозяина мира высовывается снегурочка в серебристой шубке и красной шапочке. Это Афина-Паллада, всепобеждающая мысль Юпидера, которую он долго, очень долго вынашивал. Правда, при более внимательном рассмотрении Феня-Победительница напоминает отнюдь не снегурочку, а ракету с ядерной боеголовкой... В руках у неё – зеркало, которое она держит над блюдом-миром. К сожалению, рассмотреть отражающееся в нём не представляется возможным из-за поднимающегося откуда-то снизу и сбоку дыма.
Хозяин мира одет в добротный чёрный пиджак, сплошь заляпанный капающими изо рта соусом и слюной. Однако, пятна на пиджаке, если не всматриваться, выглядят как многочисленные ордена, медали и звёзды (наподобие как у Брежнева).
Если над столом всё, более-менее, чинно и благопристойно, то под ним мы наблюдаем совсем другую, поражающую воображение картину. Оказывается, что брюки на Хозяине мира приспущены, сидит он на унитазе с хрустальной чашей и при этом ещё умудряется ****ь чью-то тощую жопу, используя спину владельца оной в качестве подставки для своего необъятных размеров брюха. При этом само брюхо поддерживает стол-пространство, у которого, оказывается, отсутствуют ножки, и служит таким образом гарантом незыблимости устоев мироздания, в целом, и блюда-мира на столе, в частности.
Сквозь прозрачные стенки унитаза, выполненного в форме лунносияющего полумесяца видна здоровенная куча вторичного продукта, газетные обрывки с портретами богов и какие-то по уши увязшие в божественном дерьме люди с блокнотами, микрофонами и телекамерами, тянущие их вверх к юпидерианской заднице и сверкающие фотовспышками. По всей видимости, это журналисты, собравшиеся на пресс-конференцию. Здесь же происходят съёмки документального фильма, посвящённого освоению космоса и высадке американских астронавтов на Луну. Это понятно по присутствию в Луне-унитазе киносъёмочной группы с аппаратурой и одетых в космические скафандры актёров, карабкающихся вверх по уходящей в небо-зад лестнице. При этом кто-то из них срывается и падает обратно в дерьмо, но другие упорно и отважно продолжают свой Путь кармического восхождения. Звучит музыка группы “Лед зеппелин”, сияют “юпитеры”, заставляя светиться унитаз-луну, и зияет грандиозная задница Хозяина мира, закрывая собою небо. А половинки её - со скромными татушками в виде крестиков – смотрятся как Лилит и Селена, то есть Чёрная и Белая Луна, ведущие счёт людским делам. Дух захватывает от размаха замысла режиссёра... впрочем, и дыхание тоже, но по другим причинам.
На заднем плане, за унитазом виднеется согбенная фигура дамы в чёрном со шваброй в руках в окружении четырёх котов. Лицо её скрыто под вуалью. Это праматерь богов Изида. Она давно отошла от дел в людском мире и не ввязывается в разборки богов-небожителей. Одряхлевшую пенсионерку нынче интересуют только кошки. А ещё ей вменена почётная обязанность время от времени убирать лунный сортир.
Меж тем левая нога Юпидера в чёрном лакированном штиблете, уже готова нажать на спусковую педаль, чтоб отправить содержимое лунной чаши по трубам. По трубам на очистные сооружения в подвальный мир безумного ваятеля Анубиса.
Жопа, которую лениво пользует Хозяин мира, принадлежит очкастому пареньку с хитренькой рожицей и мелкими хищными зубками. Это Меркурий, секретарь Хозяина и его мыслительно-идеологический аппарат, которого он ласково кличет “Думкой” .
У Секретаря тоже есть свой маленький столик или, может, лоток, на который он облокачивается. На столике-лотке какие-то сверкающие безделушки, яркие тряпички, книжицы в суперобложках – кажется, “Писец Орла” Карлоса Кастанеды и “Счастье по зубам” Дейла Карнеги - и компьютер с кучей наворотов.
У Меркурия – безупречная причёска с волосами чуть длиннее стандарта, пёстренький платочек вокруг головы и рубашка-“шотландка” вольного покроя. В ухе у него увесистая золотая капля-серьга, а на шеё – наушники от плеера. Склонив голову набок он прижимает к плечу миниатюрный “сотовик”, в который что-то говорит. Одна рука у него занята тем, что по-тихому вытаскивает из кармана стоящего спиной к нему верзилы пачку долларов, а другая протягивает полуобернушейся подружке “зомбика” большой радужно переливающийся мыльный пузырь, предлагая его купить.
При этом Меркурий обворожительно улыбается и выдувает изо рта ещё один мыльный пузырь, провожая по-детски незамутнённым взором из-под очковых линз улетающие в мир людей - другие.
На экране монитора перед ним - заставка, отражающая всё запечатлённое на полотне в миниатюре с нерусской надписью “плюнь и блей”.
Глаза обернувшейся к Меркурию дамы звёздно сияют, шикарные ресницы со слышимым шелестом распахнулись в небо, а профессионально подкращенные губы, изогнулись и приоткрылись в соблазнительной гадючьей улыбке, сулящей неземные утехи плоти. При этом Венера (а это именно она и есть) сладострастно лелеет мысль, на сколько она опустит любовничка-Марса приобретением этой безумно дорогой никчемушки.
Одета Венера как дорогая путана, но вообще-то она – фотомодель, хотя разобраться в таких тонкостях может лишь супер-изощрённый ценитель. На ней облегающее вечернее платье из тонкого шёлка лиловых оттенков с кучей довольно рискованных разрезов и вырезов, из которых вываливаются различные соблазнительные формы и выглядывают не менее соблазнительные ажурно-эфемерные элементы нижнего убранства. И даже с холста доносится запах умопомрачительно дорогих духов от самого Нептуна.
В ушах Олимпийской Путаны – бриллианты, увы, фальшивые. Одной рукой она посылает миру воздушный поцелуй, который почему-то больше похож на “адью”, а в тонких пальчиках с алыми коготками другой сжимает ключи от шикарного, но опять же - увы, чужого “мерседеса”.
Разумеется, она – Звезда, она – само обаяние, женственность и любовь (“три в одном”, как говорится в рекламе), но при этом сама себе не принадлежит и, в сущности, “бедна как церковная крысь”. К тому же на лице её, несмотря на все старания косметолога-стилиста-визажиста Амура уже начинают проступать признаки духовного спида и сифилиса души.
О чём, к счастью, не подозревает её любовничек Марс. Тот самый здоровенный дядька, у которого Меркурий тырит бумажник. Тот самый, который давит мир своими сапогами и меряет палками.
Великий воитель доволен собой. У него бицепсы-трицепсы, мощные кабаньи чресла, малиновая бычья шея, здоровые кулаки и бритый пуленепробиваемый затылок. И, пускай, он не знает слов любви да и вообще не знает слов, зато у него есть “бабки” и классная “тёлка” под боком. А всё потому, что его уважает Юпидер и побаивается Меркурий, а все остальные у него просто сосут.
На полотне Марс изображён со спины. И, вероятнее всего, это не потому, что у него невыразительное или вообще отсутствует лицо, а потому, что сзади он смотрится колоритнее. На голове у Марса – ментовская фуражка, одетая почему-то задом-наперёд, на шее – массивная собачья “голда”, на поясе сзади – наручники и утюг, тело испещрено “авторитетными” татуировками, а между ног болтается резиновая дубинка с натянутым на неё презервативом. Одной рукой он щупает задницу Венеры, попутно подсаживая её в машину, а другой дрочит свою неподъёмную, пережравшую “виагры” дубинушку, безуспешно пытаясь вдохновить её на ратные подвиги. Что поделать и у великих воителей бывают проблемы...
Зато их нет у Апполона. Этот жизнерадостный “солнечный” колобок – секс-символ Олимпа, спонсор и меценат, теле-шоу-мен и диск-жокей. Его популярность не знает границ, его любвеобильность не ведает предела. Он сияет и лучится и купается в лучах своей славы. Он плывёт над миром-блюдом, что на столе Юпидера, в виде воздушного шарика и служит людям – Солнцем, а Хозяину мира - настольной лампочкой. Он настолько ярок, что довольно трудно различить, теряющийся в лучах силовой кабель тянущийся к Солнцу из мрачного подвала, где хозяйничает Плутон. Оказывается, слава Апполона – дутая. И, обруби кабель, затеряется он средь мыльных пузырей, выдуваемых Меркурием. Но, раз “солнце светит, значит это кому-нибудь нужно”?.. То-то и оно, что нужно! Например, чтоб затмевать глаза людям, чтоб не увидели они описываемую здесь картину мироздания...
В больших часах, что в кабинете Юпидера, обитает его престарелый и выживжий из ума папаша, Сатурн, Часовых Дел Мастер. Он пишет мемуары, вспоминая в них свой “золотой век”, “железную руку” и “мёртвую хватку”. Он называет сгинувшее прошлое “миром добра и справедливости”, где “каждый сверчок знал свой шесток”, все плохие сидели по лагерям, а все хорошие и пукнуть не могли без оглядки. Где всё делалось по божественному плану и расписано было на века вперёд. Где мир был простым и понятным, как кирпичная стена.
Выглядит старый Часовщик жутковато. Возможно, от лучевой болезни, которую заработал на урановых рудниках своего светлого прошлого. Почти истлевший полувоенный френч, синяя черепушка с безумно сверкающими глазами и обвислые лохмотья кожи, через которые проглядывают кости скелета. Через плечо – портупея с кобурой от “маузера”, в которой хранятся теперь вставные челюсти, на теле – разные причиндалы в стиле “садо-мазо”. В одной руке у него газета “Титанова правда”, которой он грозно потрясает, высовываясь время от времени из часов вместо кукушки, другой он показывает фигу сыночку Юпидеру, нарушая благодушие Хозяина мира и заставляя того вспоминать о “море” и нервно нажимать на спусковую педаль унитаза. Именно этот момент и запечатлён на холсте.
Понесёмся же, уважаемый зритель, и мы по трубам, подхваченные бурным и упоительным потоком воды и дерьма. По трубам, по трубам!.. В нижний мир, в подвал. И обратим свой взор к инфраструктуре.
Инфраструктура, как ей и положено, выполняет функции очистки и энергоснабжения верхних миров – как мира богов, так и мира людей. Здесь тоже обитают и заведуют всем боги. Но это не блистательные олимпийцы, а опальные боги далёкого прошлого. И жизнь их не так сладка, как наверху.
Итак, по трубам божественное дерьмо (то есть что осталось от людей после тусовки в мире и путешествия сквозь чрево Орла-Юпидера) попадает на очистные сооружения, которыми заведует Анубис.
Несмотря на свою собачью, многих пугающую внешность и должность, бог это – неплохой. И, к тому же, очень важный для людей. Поскольку этот чудак – единственный, кто ещё не отказался от мысли, что из дерьма можно сделать конфетку. То есть до сих пор упорно придерживается своей идеи-фикс о возможности полной очистки и безотходного цикла. Хотя может, ему просто некуда деваться от однажды возложенной на него обязанности санитара-скульптора.
Описывать здесь подробно Очистные Сооружения Времени мы не будем, поскольку этому посвящена другая работа того же автора, однако, вкратце поясним процесс, запечатлённый на обозреваемом полотне.
По главному коллектору душе-стоки попадают в дробилку, где минуют серию решёток и сетей с разной крупностью ячеи. При этом отсеиваются мёртвые, очерствевшие и окаменевшие души и случайные инородные предметы. Они попросту застревают в решётках, с которых затем посредством несложных механизмов (вроде граблей и лопаты) попадают на сортировочный столик и оттуда в душедробилку, где измельчаются в песок. Песок в дальнейшем проходит дезинфекцию, частично перетирается в человеческую муку в мукомольном цехе и используется богами в качестве строительного материала, минеральных удобрений и вкусовых добавок в пищу (типа соли).
У сортировочного столика стоит уже знакомый нам Сатурн, но в другой своей ипостаси. На нём болотные сапоги и чёрный прорезиненный плащ с капюшоном, глубоко надвинутым на лицо, из-под которого посверкивают льдом честные арийские глаза. Тень от капюшона падает на лицо - и черт его не разобрать. На руках Сатурна чёрные резиновые краги. Левой он выбирает со столика души-алмазы, души-перлы и прочие самородки и прячет в мешок, чтобы передать потом для спецобработки Плутону. Правой черпает всё остальное и отправляет в рот. Это и есть душедробилка и мукомольный цех. Из задницы Старика сыплется Соль Земли. Из неё потом будет лепить он своё минеральное царство, где вечность сменяется вечностью, а “золотой” век всё не кончается.
Так и кажется, что с полотна доносится до зрителя жуткий зубовный скрежет (скрежет колёс Времени) и разносящиеся по сумрачному помещению гулким эхом звуки падающих капель воды и чьих-то приглушённых стонов.
После решёток душестоки проходят через душеловку. Здесь самые тяжёлые из них, обременённые примитивными грехами выпадают в осадок. Осадок представляет собой тоже песок, и дальнейший его путь подобен описанному выше.
Далее на пути душе-потока – отстойники. Тёмные блюдца с кружевной каёмочкой, через которую медленно переливается в желобок то, что не выпало в осадок и здесь. Процесс отстаивания идёт медленно. Тяжёлые души (которые вопреки расхожему мнению всё же тонут) постепенно погружаются всё глубже и глубже на дно, во тьму времен, те же что полегче умудряются доплыть по поверхности до краешка и почти без сил рухнуть в вожделенный лоток. Знали бы они, что их ждёт дальше...
Со дна отстойников времени человеческий ил, направляется на метантенки. Огромные, стоящие в Полях Мёртвых сооружения, напоминающие то ли кастрюлю-скороварку, то ли самогонный аппарат. Здесь в замкнутом пространстве на слабом огне да ещё и под давлением происходит длительный и мучительный процесс перегнивания и разложения выродившихся душ. Так сказать, здесь они варятся в собственном соку.
Выделяющийся при этом газ-душан частично используется как топливо в котельной, обслуживаемой Вулканом, подогревающей кстати и сами метантенки, а частично направляется в алхимическую лабораторию Нептуна в качестве сырья для приготовления парфюмерных средств и различных химикатов.
Душе-перегной после метантенков проходит термическую обработку и формуется под прессом в брикеты в цехе переплавки, которым руководит Плутон, после чего передаётся его супруге Прозерпине в качестве материала, из которого лепится живая плоть и растительное царство.
Меж тем душе-поток из отстойников попадает в усреднитель, где в него (в зависимости от состава) добавляются кислоты, щёлочи и различные активные и агрессивные вещества. При этом интенсивно перемешиваемую душе-массу ещё и газируют воздухом и пропускают через неё электроток. Мягкие методы очистки кончились, началась шоковая терапия. Душам почему-то кажется, что они попали в ад, а кругом бесчинствуют и глумятся черти. На самом же деле всё делается для их же блага.
Из усреднителя души вышвыривает в бурлящую грязнопенную клоаку аэротенков. Это такой тёплый бассейн под открытым небом, где нужно проплыть на скорости взад-вперёд несколько раз по нескольким отделённым друг от друга дорожкам. При этом вода тебя не держит, поскольку это и не вода вовсе, а смесь её с воздухом, подаваемым под давлением снизу (эффект джакузи). Вобщем, аэротэнки – это адская баня для любителей экстрима. В осадок здесь выпадать не положено – бурный поток стремительно несёт тебя по коридорам времени, не давая опомниться, жизнь... да что там жизнь, все жизни!.. прокручиваются перед мысленным взором и вся накопившаяся в душе грязь всплывает на поверхность в виде пены (из которой потом делают шампуни и мыло). Кроме того в аэротенках бесчинствуют разные бактерии и микроорганизмы злодейского толка, доставляя очищаемым душам невыразимые страдания.
В аэротенках “раскалываются” даже самые закоренелые и упорствующие.
Ф-фуф... ну, наконец-то - отстойники. На этот раз – вторичные. Здесь можно, казалось бы, расслабиться. Но – нет. Слишком стыдно, чтобы успокоиться. Сколько всё-таки человеческого дерьма накопилось в дерьме богов за все эти бесцельно и бездарно промотанные эпохи... И здесь, во вторичных отстойниках, оно выпадает в осадок и дальше душе-отстой проделывает примерно такой же путь, что и человеко-ил из первичных.
А почти очистившиеся души-счастливчики продолжают свой путь и оказываются в пруде-аэраторе. Это уже доочистка и здесь относительно спокойно, хотя и попахивает. Пруд-аэратор – что-то вроде реабилитационного центра перед вступлением в новую жизнь. В нём можно провести несколько дней, а то и месяцев, и никто тебя не торопит, вроде бы. Но всё же влекут какие-то силы медленно, но верно в сторону небольшой плотины, за которой – канал, а за ним - мрачноватая труба и свет... свет в конце тоннеля. Слив в Реку Времени.
Но – что это?.. О, ужас!.. Над каналом склонилась громадная пёсья башка с оскаленной пастью. Это сам Анубис. Сотрудник СЭС Времени и Начальник Очистных. Принесла ж нелёгкая!.. В одной руке он держит стакан, наполненный только что зачерпнутой живностью из канала. Другая рука лежит на задвижке. И не дай бог он чичас позеленеет, глотнув. Тогда задвижка главного слива мгновенно опустится и откроется – другая. И, милости просим, на повторный цикл! На доочистку. И так до тех пор, пока душа не станет стерильной.
В Цехе Термообработки и Переплавки - жарко. Меж больших котлов и сковородок, на которых жарится-парится человеко-ил, снуют чертенята и прохаживается сам хозяин заведения – Плутон. Это грузный и на вид добродушный мужчина из тех, что любят людей, знают в них толк и умеют их готовить.
На голове у него поварской колпак, по форме напоминающий ядерный гриб. В одной руке - вилка-двузубец, в другой – черпак. Вилкой он снимает пробу, проверяя мясо душ на степень готовности. Черпаком зачёрпывает соус из котлов и сдабривает им жаркое на сковородках.
В котлах булькает дивно пахнущая смола. Там доходят ожиревшие души, отловленные в жироловках; покрывшиеся коростой – с короуловителей; совсем чёрные – с нефтеловушек; хитрожопые и скользкие, которые и без мыла влезут куда угодно, пойманные на установках ПАВ-контроля.
В термоядерном реакторе, что на заднем плане, происходит переплавка душ, вообразивших себя богами, то есть страдающих от непомерной гордыни, в том числе и тех перлов-самородков, которые были отобраны Сатурном ещё на первой стадии очистки и оказались ему не по зубам. В реакторе они пройдут все стадии распада, синтеза и солнечного посвящения, достигнут абсолютного просветления и вознесутся аж на седьмое небо, чтобы питать собой славу Солнца-Апполона. Шлак, оставшийся от них, пойдёт на изготовление урановой руды и редкоземельных элементов.
Просмолённые души из котлов станут нефтью. Дошедшие до готовности на сковородках – углём. И то, и другое будет использовано как топливо в котельной для обогрева мира.
Адской котельной заведует Вулкан. Когда-то он был Хранителем Космического Закона, но после прихода богов-олимпийцев к власти над миром по сфабрикованному ими обвинению в чернокнижии был упрятан в подвал и теперь отапливает тех же олимпийцев. А дело всё в том, что сам нынешний Хозяин мира, побаивается Хромого Колдуна и рад бы совсем от него избавиться, да не может. Поскольку в подземной котельной-кузнице, помимо всего прочего, куётся грозное оружие – плазмомёты и молниепалы.
Вулкан, как и положено кочегару, изображён в стареньком ватничке и драных джинсах. У него потно-пыльное усталое лицо, беломорина - в зубах и в руках - лопата. Глаза задумчиво и с тоскою смотрят на стакан водки на грязном столе, застеленном “Титановой Правдой”. Рядом обгрызанная корка хлеба и потрёпанная книжка с пожелтевшими страницами. Если присмотреться, то можно прочитать и название на корешке – “Время драконов”. И это Олицетворение Закона Вечности?.. Блюститель Космической Гармонии, пускай и бывший?.. Великий Волшебник?.. Гроза Вселенной?.. Нет, как всё-таки низко могут пасть боги. Что уж про людей говорить?..
На заднем плане - котлы, в которых бушует плазма, и наковальня с молотом, на которой некогда он ковал молнии для Урана. Кроваво-огненные всполохи пляшут по закопчёным стенам и встают на них перед мутным взглядом Истопника бледные тени Прошлого.
Вот его жена – Венера. Когда она ещё не была пустою девкою и не прохаживалась взад-вперед, шевеля бёдрами и сжимая меж них вишнёвую косточку, по олимпийскому подиуму, а была Волшебницей и Королевой Эльфов. Вот мальчишка в коротких штанах, мечтающий о дальних странствиях и великих открытиях. Отважный романтик и поэт в душе. Ну, разве ж похож он на нынешнего хряка Марса?.. Вот лохматый юноша, перерывающий горы книг в библиотеке в поисках истины, подающий большие надежды компьютерный гений и надежда человечества. Будущий торгаш, вор и педераст Меркурий. Вот его школьный учитель и наставник, мудрый философ Юпитер, подавшийся теперь в большую политику, ожиревший и охуевший...
Древний Космический Мент вздыхает, пьёт водку и, хромая, бредёт к кузнице. Работать надо, а то завтра и на водку не будет...
В котлах свирепо бушует плазма. Шумно раздуваются и жарко дышат мехи на наковальне. Вулкану надо успеть до полуночи выковать парочку молний и в тайне от начальства передать их под покровом ночи Нептуну. За них подпольный мафиози Нептун обещал расплатиться водкой.
Ближе к рассвету придёт Прозерпина, отберёт из кучи ещё не остывшего генетического шлака ядрышки (некоторые называют их косточками, семечками или зёрнышками) и оставит взамен Вулкану корочку хлеба.
Прозерпина одета как колхозница. Старушечий платок, фуфайка не по размеру, из под которой выглядывает дурацкая короткая юбка и грязные кирзовые сапоги на босу ногу. Ликом она напоминает то ли прощающуюся славянку, то ли чеченскую террористку-смертницу.
Она стоит над миром-блюдом, что на столе Юпидера, в позе сеятельницы и вглядывается в замутнённое зеркало над миром, в котором ни *** не видно, кроме жаждущих возмездия васильковых очей Медузы-Горгоны. Одной рукой Прозерпина разбрасывает по миру шелуху от семечек доброго-вечного-мудрого, которые при подлёте к блюду приобретают человекообразные формы, в другой у неё – баллончик, на котором написано “спид”. Такие же баллончики и на патронташе, перетягивающем её талию. Вглядевшись пристальнее, на них можно прочитать “чума”, “оспа”, “холера” и так далее.
Струя из баллончика направлена в мир – она метит тех, кого вскоре сожрёт Орёл-Юпидер.
По соседству с Котельной – подпольная Лаборатория Нептуна, непревзойдённого Мастера Иллюзий. В ней происходит возгонка душ и превращение их в эликсир бессмертия для богов-олимпийцев. Здесь же изготовляют наркоту, алкоголь, парфюм и табак. Здесь снимают порнофильмы и эротические сны, фабрикуют обманы и соблазны, ложные ценности и извращённые идеалы. Здесь творятся разные тёмные дела, здесь сбываются краденые души и заключаются сомнительные сделки с совестью. Но попасть в этот рай непросто. Да и есть ли у вас сокровенная изюминка, что заинтересует подпольного дилера Нептуна?..
В центре Лаборатории, среди колб и реторт мы наблюдаем и самого хозяина. Он в монашеской рясе и в тёмных “мафиозных” очках. На груди – большой крест, инкрустированный драгоценными камнями. Тонкие бескровные губы стискивают сигару, дым от которой тянется куда-то вверх, вверх... и заволакивает зеркало, которое простирает над миром людей Феня-Балда.
Один рукав рясы у Нептуна засучен, в этой руке у него кисть, а в другой он держит шприц, который собирается всадить себе в вену.
Возле Нептуна – мольберт и вечно недописанная картина на подрамнике, на которой в миниатюре отображается мир. На заднем плане, на стене – несколько икон, на которых в разных ракурсах изображён Юпидер. Кое-где краска облупилась и из-под неё проглядывают лики других богов.
На бледном с запавшими воспалёнными глазами лице Крестного Отца – невыразимая мука распятия. Кажется, что вот-вот и сорвётся с его уст сакраментальное “забери меня отсюда, Папа, к ****ной матери!”
Но глухонемой папаша Озирис-квазимодо засунулся по уши в свой Колокол и весь погружён в созерцание Главного Звука Вселенной, который издаёт задница Юпидера, а цыганка-Изида сосредоточена на вычёсывании блох из кошачьей шерсти. И отчаянный ор Художника не слышит никто. Хотя, может, никто-то и слышит...
На плотине, которая отделяет очистные сооружения от Реки Времени располагается ГЭС. Очистившиеся души вращают турбину, вырабатывая электричество и тем самым оплачивая услуги душ-вытрезвителя, и ток по проводам идёт на трансформаторную подстанцию, которой заведует Уран.
Трансформаторная подстанция изображена художником в виде классической будки с устрашающим черепом на табличке и надписью “не влезай – убьёт!”. Над будкой вздымается одинокая уходящая высоко в небо чёрная башня, обиталище одинокого сумасброда.
Не будем испытывать судьбу – последуем мудрому совету и попробуем заглянуть в башню с более безопасной позиции. И для этого вновь вознесёмся на Олимп в кабинет Юпидера.
За спиной Хозяина мира – окошко. В нём на фоне звёздных россыпей виднеется силует башни. И что-то слабо поблёскивает в её вершине. Наверное, это чудаковатый звёздочёт Уран следит в свой телескоп за ходом светил и покручивает при этом ручку небесной астролябии, приводя в бессмысленное движение давно уже никому не нужные планиды.
Приблизимся же к холсту поближе и заглянем в окошко башни.
Запылённые покрытые паутиной рубильники и переключатели на силовом щите. Торчащие из него и свисающие с потолка обрывки проводов и кабелей. На полу груды покорёженного технического хлама и россыпи битого стекла. Всё погружено во мрак и тоскливо завывает за стеной голодный очумелый ветер. Свет проникает в помещение только извне, со стороны блистательного Олимпа и лишь благодаря этому мы может различить у окна башни застывшую неподвижно длинную нескладную фигуру в помятом перемазанном извёсткой плаще и допотопной шляпе. Лица не видно, на голову Урана натянут чёрный чулок с прорезями для глаз.
У его ног раскрытый футляр от контрабаса и старенький портфельчик из которого торчат бухгалтерские счёты, порнографический журнал и толстый фолиант эфемерид за двадцать первое столетие Олимпийской эпохи.
Содержимое футляра теперь у Урана в руках. Это плазмомёт с оптическим прицелом, который раздобыл ему по старой дружбе и за совершенно бешеные деньги мафиози Нептун.
Рука в лайковой перчатке замерла на спусковом крючке. В другой – эпохомер, отсчитывающий последние миги. Мысленно Уран сочиняет стищки в духе Хармса и перемножает миллиарды лет на гекалитры крови. Что он умеет – так это ждать. И быть спокойным, как юный пионер перед первой внебрачной связью. И слегка двинуть пальцем, когда светила займут свои места. И всегда оказаться в нужный момент и в нужном месте.
В перекрестьи прицела – отчётливо виден мощный затылок Хозяина мира и колышущиеся жировые складки на шее. Ничто не вечно под Луной. Всё течёт, всё меняется. И рушатся вавилонские башни, олимпы и пирамиды... Вот и бывший чудак, фантазёр и звёздочёт Уран подался в киллеры...
На этом бы можно было и закончить описание картины, однако на полотне имеется ещё один персонаж, о котором непременно следует помянуть. Это белый мужчина с бородой, восседающий на радуге, что протянулась от Полей Мёртвых к вершинам Олимпа практически через всё полотно, как бы перечёркивая всё изображённое.
Мужчина одет в радужные одежды, расшитые сверкающими на солнце драгоценными камнями (на самом деле выглядят они так, потому что сплошь заляпаны разноцветными красками), на поясе у него ключи, а в руке – кисть, которую он только что обмакнул в радугу.
Лицом мужчина похож на карточного джокера, у него – весёлый и чуть лукавый взгляд, а на устах играет загадочная улыбка. Пожалуй, это единственный персонаж на картине, не утративший способность просто улыбаться и вносящий тем самым в нарочито мрачноватое изображение мажорную ноту.
Никакого холста рядом с мужчиной не наблюдается. Похоже, холстом ему служит само описанное выше полотно. И создаётся ощущение, что вот сейчас он нанесёт на него свой последний штрих – и всё придёт в движение.
Кто же он?.. Есть мнение, что художник увековечил таким образом на картине самого себя, чем и объясняется его таинственная “джакондовская” улыбка. Так ли это?.. Искушённый зритель, наверняка, без труда догадается, что это за персонаж. Остальным же мы оставим возможность, разгадать эту маленькую загадку самостоятельно.
Если успеют.
2.12.2004, С.-Пб.