Бабушка умирала тяжело. Всю ночь по дому разносились её стоны. Они, как вода, просачивались между деревянных перегородок и врезались в уши. А следующим вечером выносили тело. Тяжелое, распухшее. Его несли двое крепких мужиков, вместе с алюминиевым креслом-качалкой, в котором она и отошла в мир иной.
Собравшиеся родственники наблюдали, как катафалк принял в свои недра умершую, как захлопнулась черная дверца, как натянул на глаза фуражку, водитель. Из выхлопной трубы выскочил сгусток копоти, такой же черный и вонючий, как душа, так долго коптившей жизнь, бабушки.
- В трубу вылетела…, - заметила стоящая на крыльце девочка, по совместительству правнучка, еще не похороненной женщины.
- Протяни она еще дольше, в трубу бы вылетели мы все…
Худенькая девушка, еще раз оглянувшись на катафалк, попросила всех войти в дом. Последним вошел дядя Фени. За его тощей спиной, по стеклу двери, простучали первые капли дождя.
В холле уже был накрыт стол. Стояли свечи и несколько больших тарелок с рыбой и жареной курицей, разогретой, но приготовленной еще вчера. В кувшине был налит брусничный сок, очень сладкий.
Вошедшие расселись. Все вместе синхронно потянулись за вилками и чашками.
- Я не стала включать электричество, тетя…, - обратилась та же девушка к бледнолицей соседке по столу, накладывая ей салат из вазы с под цветов. Тетя уставилась в кусочки морковки в салате и промолчала.
- Может теперь, я наконец смогу перенести свои игрушки наверх, мама…?
Девочка закинула косичку на плечо. Все обернулись на неё.
- Мама, ты мне обещала… В кладовке игрушкам не место…
Девушка слабо улыбнулась. И наклонившись к тете, прошептала тихо:
- Вообще-то, Ленс хочет сделать там кабинет… Мы так долго ждали…
- Понимаю…,- женщина похлопала через чур длинными ресницами в такт бьющимся о тарелки, вилкам. – Нам всем очень тревожно за его проект…
Курица лишилась обоих ножек и ей вскрыли грудку. Хруст встретившегося ножика и костей, привлек старую собаку спаниеля. Рыжий пес бесцеремонно сел рядом с дядей Фени, и начал попрошайничать. Его глаза, заволоченные не то бельмом, не то жизненным опытом, грустно смотрели на сидящих за столом.
- Если он снова пёрнет, я его прибью…
Дядя был полон решимости услать дряхлого спаниеля, вслед за почившей хозяйкой. Если, честно, собака знала, что ей не рады. И что дни её сочтены в этом доме. Или на этом свете. Но контролировать булимию, было вне собачьей компетенции.
Несколько тягостных минут никто не разговаривал. Все жевали. Только урчание в желудке спаниеля нарушало тишину.
- Я поверить не могу, что это произошло…
На ломаном английском, произнесла накрашенная дама с первыми седыми волосками в прическе. И тут же прикрыла улыбку ладонью, смущаясь отсутствующего зуба.
- Доктор обещал нам это еще два года назад… Кажется они только тянут с нас деньги. Если бы бабушку лечили, то она представилась гораздо позже…
Вдоль стола пошла миска с кусочками филе, размороженного, после недельного простаивания в холодильнике. Каждый, осторожно брал кусок филе и поддерживая вилкой, клал в тарелку. Круг замкнулся на самой маленькой, крошке Анни. Филе кончилось.
Девушка поднялась. Стул громко стукнул по полу. Она зажгла еще несколько свечек на старом шкафу и у телеприемника, который никто не смотрел. Спаниель начал поскуливать. Его ноздри расширялись од дурманящих запахов со стола.
- Что за погода…?
За окнами лил настоящий ливень. Совершенно нехарактерный для этого времени года в Филадельфии.
- Мама, а правда, что бабушка попадет в рай…?
Девочка проглотила жирный кусок куриного мяса и спросила так, словно всю свою маленькую жизнь ждала ответа. Дядя засмеялся. Да он и не был девочке дядей. Он вообще не был близким родственником.
- Судя по всему, да. Помолимся за апостолов у врат Рая… Они встретят её первыми…
Дядя отпил сок из чашки с нарисованным на каемке оленем.
Тетя встала. Она вытащила из складки желтой юбки, кассету. Все с интересом смотрели, как она, желтыми от трения об сигареты, пальцами, вставляет её в деку.
Из колонок сначала треснуло, а потом заиграла музыка. Девочка стала отбивать ритм каблуком. Тетя обернулась и задвигала плечами.
На потолке вспыхнули огоньки гирлянд.
Собравшиеся весело повскакивали с мест. Дядя подхватил тетю за руку и начал водить вокруг себя. Девушка показала всем, спрятанную под столом, бутылку шампанского.
Все вскрикнули. Пробка выскочила и пролетев мимо малышки Анни, ударился в стенку и рикошетом задел спаниеля. Спаниель взвизгнул и испортил воздух.
Но всем было наплевать. Музыка играла. «Mama Mia, here I go again…»
- О, обожаю…, - закричала беззубая владелица ужасного английского, - с Рождеством Вас всех…
- С Рождеством, милая…
Фужеры ударились в такт, опрокидывая пенные шляпки шампанского. Полы заскрипели. Дождь замер в испуге и перестал плакать. На самом деле он должен был быть снегом.
- Вспомним бабушку, которая даже своей смертью, умудрилась испортить нам Рождество…
Весело отпил из прозрачного фужера, дядя. Он то ли нечаянно, то ли специально пнул собаку, которая секунду назад дождалась подачки от девочки с кучей игрушек. От удара, пес подавился и как-то беззвучно затрясся всем телом, пытаясь выплюнуть кость.
Девушка, приспустив верх платья, сделала глубокое декольте и тряхнула грудями, перед толстыми очками сидящего за столом мужчины. Тот рукой потянулся к декольте и стал выплясывать… В такт… «Honey, Honey. How you trill me…»
- Только благодаря бабушке, мы смогли собраться вместе, Ленс… Только благодаря бабушке… Ничего, если в твоём будущем кабинете, будут лежать игрушки Софии…?!