Утро было занятное. Солнце поднималось издалека, уже неплохо осветив все вокруг, но еще не успев нагреть воздух. Так что все вокруг еще дышало свежестью, а ветер еще веял прохладой, а не пылью. Это были те редкие утренние минуты, когда все вокруг еще неподвижно, и Куле даже немного передалось это сонное настроение. Но вот совсем близко закричал петух, и с Кули спало это оцепенение, и он проследовал своим ходом в туалет.
Это было его первое утро в деревне. Вчера он приехал сюда ночью, и ничего еще не успел рассмотреть. Он решил отдохнуть от города, хочет подышать свежим воздухом, получить свежие эмоции. Он считает полезным иногда так убегать, правда до тех пор, пока не надоест. А ему надоедало! Это то, чего у деревни не отнимешь, как с ней не дерись. Она постепенно отупляет, впечатления быстро заканчиваются, а недостатки быстро вылезают наружу, однако 2-3 дня, даже неделю вполне можно побыть.
Сейчас Куля чувствовал свежесть и прилив сил. Он шумно вдохнул полной грудью, и чуть не поперхнулся: ветер переменился и на него повеяло из коровника. Это второй раз опустило его с небес на землю и вернуло к реальности. Заняться было положительно нечем (не бабушке же помогать), и он решил пойти к Петровичу.
Петрович был чем-то вроде местной достопримечательности. Он был механизатором с золотыми руками и 3-хклассным образованием, за всю жизнь обзаведшийся лишь газовым отоплением, пивным животиком и самогонным аппаратом собственной конструкции, да, собственно, он и не стремился ничем обзавестись. Правда было у него занятие, то, чем он занимался вдохновенно. Единственное, что он действительно любил, правда кроме самогоноварения, - это историю и культуру Древней Греции. От бабушки ему досталась внушительных размеров, 1100-страничная книга. Он ее прочитал, причем не один раз, поэтому, естественно, считал себя человеком очень образованным. Но, как и всякий образованный человек, не кичился своей образованностью, хотя в разговоре нет-нет, да и проскальзывала его начитанность.
Куля, подходя к дому Петровича, обратил внимание на покосившийся забор, на тощих, несмотря на лето, кур. Войдя в калитку, Куля увидел причудливо сделанную скамейку с прогибом в одной части. Эту скамейку Петрович сделал на случай если не дойдет до дома. Куля вспомнил, как они спали на ней вдвоем и улыбнулся.
Куля громко стукнул по двери и раздался громкий звук сирены, это была новая фишка Петровича. Куля не на шутку перепугался, тут Петрович открыд дверь.
- Петрович, гад, ты что людей пугаешь?
- А, Куля! Зевс тебя дери. Здорова! Как дела?
- Привет, Петрович. Ты что не на работе?
- А… я проспал. Да ты не стесняйся, заходи. Я как раз пробую новый сорт самогона.
- Это дело. Сразу бы так! А ты чего облысел?
- Да неудачный сорт попался, Геракл твою мать. Да ты не стеняйся, он нормальный… должен быть. Я всего пару трав добавил.
Куле стало немного не по себе:
- Слушай, я наверное…
- Да ты не боись, все будет хорошо.
Они прошли в темную комнату. Хотя окно было довольно большое, оно было настолько засалено, что практически ничего не было видно. Хотя даже при таком освещении Куля наметанным взглядом разглядел бутылку на столе. В булытке была чуть мутноватая белая жидкость. Надо сказать, что многие не правы, изображая самогон таким. Вовсе нет, очень часто это именно былая прозрачная жидкость. Поверьте, по собственному опыту знаю.
Куля все еще находился в сомнении, когда Петрович протянул ему стакан, и он, чтобы не сомневаться, выпил все залпом. Стало тепло.
- Петрович, налей-ка еще?
- Тебе нравится, ничего не чувствуешь?
- Прикольно, эй а ты чего не пьешь?
- Ну, раз тебе нормально, была-не-была, тоже выпью.
- Ах ты гад, - сказал Куля.
Через полчаса:
- Куля, ты видишь Гитлера? – вскрикнул Петрович.
- Нет, ты что? С тобой…
- И я нет. Ха-ха.
- Ну ты и сволочь, Петрович, ты меня напугал.
Через час:
- Петрович, теперь вижу!
- Что?
- Гитлера!
- Где?
- За окном! Смотри-смотри, опять прошел!
- А это не Геракл был?
- Нет, ты что? Какой тебе Геракл с бородой! Это Гитлер!
- Точно. Что делать-то будем?
- Подожди, он же умер?
Куля наморщил лоб и озадаченно посмотрел на него:
- Значит жив!
- Не может быть.
Тут в дверь постучали, раздалась сирена, послышался сдавленный мат:
- Это он.
- Что делать будем?
- Почему Гитлер матерится по-русски?
- Значит выучил, пока прятался. Надо его укокошить.
Они медленно подошли к двери. Куля взял в руки скамейку, Петрович – табуретку…
Утро было странное… Петрович удивился, почему он лежит рядом с Кулей и откуда он взялся, и почему на пороге Иван Иваныч в такой странной позе…