март 2005 Г. Ева Лемге
Здорово, мужики! Привет, Вовка! О-о! Сколько лет, сколько зим, Андрюха! Привет! Привет! Кто сегодня играет? Как хорошо, что я сегодня сюда заглянул. Люблю я этот наш спорт-бар. И программу можно спортивную посмотреть, и с хорошими людьми пообщаться. Мне, Кать, парочку пива, сушек, креветочек там, в общем как обычно.
Да не смотрите так на меня, мужики, будто не видели годы. Да-да, нет у меня зуба. И синяк еще не сошел. Да хватит ржать-то в конце -концов. Ничего смешного не вижу. Ну, фингал. Ну, дырка во рту. Ну и что, можно подумать сами красавцы писанные - в зеркало давно ли смотрелись? Вы кстати, тоже, тут причем. Почему причем? Значит так, рассказываю. Помните тот вечер, что «Спартак» играл? Ну да, три дня назад. А того козла, что с нами спорил, помните? Ага, отлично. Вот вы-то все разбежались, а я с этим уродом остался. Увижу- убью на месте, честное слово. Он, этот козел, мне, может быть, всю жизнь поломал. Я из-за него человека можно сказать потерял. Как? Вот слушайте.
В тот вечер вы все разбежались, и остались баре он, я, да еще парочку ребят каких-то незнакомых. А мне тогда так идти домой не хотелось- опять ведь мать начнет пилить, что поздно пришел, что пивом пахнет. Я и сижу. Вот мы с ним по паре кружечек пивка-то и выпили. Потом еще по кружечке. Хорошо! Настроение поднялось, захотелось жить дальше. Потом он в палатку сбегал. Мы и подливали потихоньку водочку в пиво. Хороший был ершик. Сильно не увлекались. Так, для настроения. Вышли в обнимку, прям друганы, лучше некуда. И тут он вдруг как попрет на меня. Я говорю, мужик, ты что? Мы же с тобой только что пили. Ты что, офонарел? А он прет и прет. В общем, слово за слово, поцапались мы и тут он мне как врежет! Я-то ведь парень спокойный. Драться не люблю, но тут мне так обидно стало. «Ах ты, зараза,- думаю, - как на мои бабки водку жрать, так это ты друг. А как водка кончилась, то ты вон какой борзой, подлюка». Ну и я, конечно, дал ему сдачи. В общем, помахались мы немного. А тут свисток. Ну все, думаю, если меня сейчас менты заметут, то пиши пропало- мать меня точно со свету сживет. Легавые все последние деньги отнимут, и скорее всего на работу завтра не попаду- тогда шеф точно меня с работы выгонит. Он еще в прошлый раз ко мне пристал.
-Что, - Говорит: - Денис. О чем ты только думаешь? Вот институт ты закончил неплохо, а жизнь прожигаешь, работаешь шаляй-валяй. Выгоню я тебя хоть и жалко. Не посмотрю, что голова хорошо варит, И когда же ты за ум-то возьмешься.»
Вот поэтому, естественно, я как услышал этот свист, так и дернул в переулок. Хорошо, что этот район знаю назубок, все детство здесь провел. Бабка у меня тут рядом живет. Поэтому я, в принципе, и к бару этому прилепился- все равно почти каждый вечер к бабке своей захожу. Она уже совсем старенькая, из дому не выходит. А я то продукты ей принесу, то еще чего-нибудь.
Короче, оторвался я от легавых, убежал. Иду уже спокойно к метро, и показалось мне, кровь по лицу течет. Ладонью провел по подбородку- ох ничего себе! Все лицо в крови! Я в тот момент даже боли никакой не почувствовал, только злость. Вот, думаю, посидели. Поболели. Иду дальше, ощупываю свою физиономию. Зуба нет. Губа разбита. Под глазом саднит. Точно синяк будет. Физически чувствую, как наливается. Иду и думаю: «Хорошо, что время позднее. Пугать некого. Народу на улицах нет, и надеюсь, что и в метро будет немного». Так и получилось. Старуха у турникетов в метро на меня даже и не посмотрела, а вагоны просто пустые. Ночь же уже.
Короче, просыпаюсь утром- голова болит, губа опухла, глаз левый почти заплыл. Этот козел мне все-таки здорово врезал, но одно успокаивает, что ему тоже не меньше моего досталось. Вся левая сторона лица опухла, заплыла и дергает от боли. Но если поворачивться правым боком к зеркалу- вроде ничего и не видно. Ладно, думаю, поеду на работу. К шефу буду правой стороной поворачиваться. А может еще повезет и не будет его сегодня- так иногда у нас бывает. Бриться не стал, больно, хотя щетина здорово отросла. Так и вышел из ванной- с одной стороны приличный молодой человек, только слегка небритый, а с другой алкаш, бродяга, да что там скромничать- просто бандит с большой дороги. Мама как меня увидела, так сразу начала причитать. И чуть ли не во весь голос. И знаете, что странно? Она не губу мою жалела и не зуб выбитый, а все больше сокрушалась на тему, какой же у нее сын непутевый. Я- то есть. Я говорю: «Хватит мать кричать, надоело хуже горькой редьки.» А она все одну и ту же тему долбит и долбит- и что какая она несчастная, и за что ей такое наказание, и хоть бы я женился поскорей и, может, остепенился бы тогда, и у нее сердце бы успокоилось. Достали меня со всех сторон. Рявкнул я на мать, что бы не приставала, оделся на скорую руку и за дверь. В такой обстановке даже завтракать не хочется. Хочется просто послать всех куда подальше, что бы никто не трогал, не орал, не приставал. И так голова чугунная. Настроения никакого, а день только начался.
Вот выскочил за дверь и думаю: «Куда идти? На работу вроде рано, да и за руль с таким перегаром садиться не хочется. » Но куда деваться? Сел я в свою машину, думаю, покатаюсь минут двадцать, оклемаюсь и поеду потихоньку на работу. Стеклышки со своей стороны опустил, бросил в рот орбит и поехал. Проехал два круга по нашему микрорайону, и только собрался выехать на проспект, смотрю- девчонка какая-то стоит на обочине. Голосует.
В старом доме, пока еще не снесли нашу хрущевку, я всех девчонок и ребят в округе знал. И старше и младше. Стояли три наши школы рядом- английская, математическая и обычная - вот и тусовались мы все вместе. А в этом районе мы всего года живем. В принципе я никого и не знаю. Пригляделся- пигалица какая-то. Обычная такая. Лет восемнадцать. Стрижка короткая, джинсики в обтяжку, кроссовки, сверху майка. Не футболка, не рубашка, а именно майка. Я такие в третьем классе носил. Знаете, такая белая, лапшичкой. Ну я и остановился, Сам даже не знаю почему- видать вспомнил свой детский сад. Не поворачиваясь к ней левой половиной лица, кивнул. Садись, мол. Она и села. Причем так по хозяйски. Слегка нагловато. Как будто я ей извозчик какой. Села, ноги вытянула и только потом говорит: «До метро добросите?» Я снова кивнул. Покосился на нее слегка. А голова совсем другим забита. Мне бы позавтракать где-нибудь. Да еще разговор с шефом предстоит. Глянул на часы- господи ты боже мой! А времени-то в обрез. Теперь уж точно не до еды. Только б на работу вовремя поспеть. Ну, я и погнал. Подрезал сходу пару машин. Они мне давай сигналить. Да ладно, мужики, потерпите. Меня если выгонят с работы, что делать –ума не приложу. Конечно, найти-то найду, да мать жалко. И жить на что-то надо. Да и нет у меня за душой ни копья. Я сколько не заработаю- все трачу: то комп новый с прибамбасами куплю, то матери подкину, то бабке своей подарок сделаю- она одна меня понимает.
Короче несусь я по дороге, машины обгоняю то справа, то слева, на желтый проскакиваю, лечу, короче, а краем глаза вижу, девица-то моя в сидение вдавилась. Вся напряглась. А носиком дергает, перегар наверное учуяла- скорее всего действие орбита кончилось. Но мне наблюдать за ней некогда, я на дорогу гляжу. В мои планы расшибиться в лепешку никак не входит. А тут эта пигалица вдруг еще под руку и говорит: «А у меня денег нет».
Вот дурочка. Она, наверное, думает, что я ее посадил из-за денег. Конечно, кому в голову взбредет, что на меня, двадцатишестилетнего болвана накатила детсадовская ностальгия. Майка ее напомнила мне мои самые счастливые годы. Тогда и родители не были в разводе, и бабка здорова, и любили меня все. А еще я тогда такие же точно майки носил, и пахли они детством- горячим утюгом.
Так вот, говорит она, что у нее нет денег, а мне-то по-фигу. Я кивнул, а сам думаю, как бы мне в пробках на шоссе не застрять. И тут я вспомнил про одну дорогу. Дорога не дорога. Просто ослиная тропа какая-то, две машины не разойдутся. Петляет она вдоль гаражей, через лесок пробегает, но зато выскакивает почти к центру, и срезает огромнейший кусок. Я сходу и свернул на нее. Свернул резко, дерзко и опять подрезал какого- то мужика. Он вслед мне только и успел просигналить. Но догнать-то не догнал. Где ж ему меня догнать, если я в институтских гонках первые места всегда занимал.
Правда дорога эта, на которую мы свернули, и про которую не все знают, вся очень сильно захламлена. Сама вся в рытвинах, по обочинам мусор валяется, бутылки там всякие, плюс еще покореженные бочки и разная металлическая рухлядь. По хорошему по ней кататься, только машину бить, но в экстренных случаях можно. Людей не видно. Кривые деревца по обочинам, да собаки бродячие. А еще она узкая, односторонняя, поэтому я и гоню по ней под сотку. Молю только, чтобы навстречу никто не попался. А то встанем, упремся друг в друга. Тогда все. Прощай работа.
И вдруг слышу тоненький такой голосок, жалобный:
- Ой, дяденька, отпустите меня, пожалуйста. Я больше так не буду.
Поворачиваю голову и вижу, что пигалица моя совсем вся вдавилась в сидение. Сама сжалась. Сумочку к груди прижимает. Кулачки как игрушечные в судороге стиснула. А глаза стали огромные как блюдца. В пол-лица. Синие-синие. Просто нереально огромные, и нереально синие. А на смуглой коже лица смотрятся вообще обалденно. И тут только я замечаю, что девка-то красавица. То есть сейчас, с этими тонкими плечиками, куцей стрижкой, просто гадкий утенок, а лет этак через пять будет ого-го! И тут мне вдруг так смешно стало- ну какой я ей дяденька! Конечно с ее семнадцати-восемнадцати лет я взрослый мужик. Но дяденька! Мне этой весной только двадцать шесть стукнуло. Дяденька! Я чуть не подавился от смеха. Повернулся к ней лицом и вдруг увидел в ее глазах море ужаса. Оно реально как бы плескалось в ее глазах. Я такое никогда не видел. Чтобы у человека от страха были такие глаза. И тут я все вспомнил- и про зуб выбитый, и про глаз заплывший, и про губу рассеченную. И про щетину на своих щеках. А она у меня за сутки вырастает на целый сантиметр. Черно-синяя. И увидел я себя со стороны. Прикиньте? Страх божий! Мужик, весь в щетине, опухший после пьянки, перегаром разит, глаз заплыл, под глазом синяк, зуба нет. Кошмар! В общем, я как это понял, как увидел что девчонка эта, реально боится, мне стало еще смешнее. «Ну,- думаю:-сейчас я тебя разыграю, деточка. Ладно бы еще бабки были в кармане. Небось, уже не в первый раз так катаешься. Сама без гроша в кармане, а наглая. Подумаешь в следующий раз, прежде чем тачку ловить.
А эта малявка, от страха уже еле лепечет:
-Дя-яденька. Отпустите меня, я так больше никогда не буду!» А сама ручку дверцы дерг-дерг.
Ну, думаю, не дай бог еще вывалиться на обочину. При таком ее хрупком строении костей не соберешь.
- Точно не будешь? – Я брови сдвинул и специально так грозно спрашиваю,- А сам уже хриплю от смеха и задыхаюсь, но лицо- то стараюсь держать сердитое: «Что же ты девушка машину ловишь без денег? А расплачиваться как будешь? Натурой?»
А она от страха вообще уже вся дрожит, застыла как мумия, глазенки на меня вытаращила и только попискивает:
- Я никогда так не буду больше! Дяденька! Ну, пожалуйста! Ну, отпустите меня!
А меня от хохота уже судороги начались. Меня всего трясет, из глаз слезы катятся, хрип из горла вырывается, и хочется уже объяснить ей, и успокоить эту дуреху, что я не насильник никакой, и на дорогу эту я свернул, чтобы быстрее доехать, и что зуб мне вчера какой- то идиот выбил. А на самом деле я не драчун никакой, и не пьяница, а нормальный парень, институт закончил с красным дипломом, и деньги мне ее не нужны. А вместо слов рычание какое-то получается.
Вот вы все ржете. А представьте, как мне-то было. Тут выскочили мы на нормальную дорогу, притормозил я и машу ей рукой. Давай, мол, иди. Я от смеха уже и говорить-то не мог.А ее и уговаривать не надо. Так дунула, что и след в одно мгновение простыл. В общем, вытер я слезы, посмотрел на себя еще раз в зеркало, вздохнул и поехал дальше.
В этот день все для меня сложилось очень удачно. И шефа не было, и с работы я дернул с обеда, и все бы ничего, парни, да только теперь разве что не сняться мне глаза эти. Я уж и так и эдак. А они из головы не идут. Преследуют меня и днем и ночью: синие-синие, огромные- огромные, в пол лица.
И вот прикидываю я теперь. Как только синяк сойдет, и губа заживет, а покараулю-ка я несколько дней у того дома, где я эту пигалицу встретил. Вдруг живет она где-то там. Извинюсь перед ней, и расскажу заодно , как все так получилось. Что-то уж очень мне хочется снова ее увидеть. Джинсы в обтяжку, майку детсадовскую и глаза в пол-лица.