ОНА.
Она шла под дырявым зонтом и пела. А дождь лил… Она шла и пела что-то революционное.
Дан приказ ему на Запад,
Ей в другую сторону.
Уходили комсомо-о-льцы
На Гражданскую войну!
Она шла и пела… А дождь… Словно с цепи сорвался! Он лил! Как сумасшедший! Казалось, весь мир сошел с ума. Она совершенно вымокла. Дырявый зонт не мог ее защитить, но она почему-то несла его раскрытым, как знамя… Почему?..
Уходили-расставались,
Покидали отчий край.
Ты мне что-нибудь родна-а-я
На прощанье пожелай!
Она шла, вглядываясь в промокшую темноту, и в каждом прохожем пыталась разглядеть кого-то определенного… Нет, не в каждом. В некоторых. И только из далека. И только в похожих. Так ей казалось. Потому что надеялась. Надеялась встретить того Единственного. Вдруг?.. Но, видимо, нет в природе людей, похожих на того, кого она искала. Нет. Ей нужен был только Он.
И родная отвечала:
- Я желаю всей душой…
Она шла и пела, и не замечала этой стеклянной стены дождя. Куда она шла, она не знала. Так. По улице. Пока под ногами была дорога, она шла. И пела…
Если смерти, то мгнове-ен-ной,
Если раны – небольшой!
Она шла на запад. Потом на восток. Потом на север. Немножко на юг… А дождь лил… Даже зонт стал мокрым. Попадаются же такие зонты, которые промокают под дождем!.. А впереди была ночь. Бесконечно мокрая черная ночь… А она шла и пела. И этой песни не было конца.
Если смерти, то мгнове-ен-ной,
Если раны – небольшой!