-4-
А помнишь?..
«… You know Frank Sinatra?
His dead…
Ha-ha-ha! Dead...»
Miss Kitten
- А помнишь, Дин, как мы лежали посреди танцпола? Ты орала что-то там про пляж, велосипедные колёса, орбиту Юпитера и рыжих голодных белок… Ну и бред ты тогда несла! Хотя, если сейчас вспомню… я тогда мог бы в тебя влюбиться… Мы с тобой тогда ещё днём после того, как отоспались после вечеринки пошли кормить белок.
- Лучше бы мы не отсыпались…
- Почему?
- Я семь с половиной часов подряд хотела тебя разбудить… Мне так хотелось пойти посмотреть, как на траве выпадает роса. Как она туда ВЫПАДАЕТ, на траву. Как это происходит. А ты дрых. А я глаз не сомкнула. Сидела и смотрела на твою дрыхнущую физиономию. Ну не могла же я одна, без тебя пойти смотреть, как трава начинает плакать.
- Ага, мы тогда собирались всему миру рассказать, что это трава плачет, потому что хочет на родину… А где эта родина, никто не знает… Хы, и до сих пор!.. Слушай, а ты чё, правда, семь с полови… Ну и торкнуло тебя, Дин. А почему ты мне не рассказала?
- А потому что ты, герой-любовник, исчез в этот же вечер, уехал к своей Кате, которой ты мне все уши прожужжал. А пока мы белок кормили, мне не до Плачущей Травы было. Тем более, у тебя тогда ещё осталась трава. И появился ты только через полтора года, только весь деловой и в работе, не до меня, видно, было.
- Да, вечеринка была сссуууупер!
- Не то слово. Лузанов гонял на скейте вокруг круглого танцпола, Михей на велике что-то изображал тогда, Валерка презентовал кому-то свой второй альбом – Валерка и ambient всегда в одном флаконе и по сей день, Лерка притащила новые фотки и просто всех убила. Девчонки… о, это была не вечеринка, это просто fashion TV, как и всегда, впрочем. Атмосфера создавалаааась. Юрон всех приглашал в галерею на свою выставку. А я, кстати, ходила. Тогда вся богема собралась. Шик! Работы мне дико понравились. Это была первая его выставка. После неё Юрки в городе не стало. Родина сделала своё дело – отдала миру лучшее…
- Да, Лёньки тоже тогда не стало
- Грустная история… Ненавижу всё это. С тех пор я полностью завязала со всей этой дрянью.
- А ведь он писателем собирался стать. Знаменитым. И вечеринки любил. Ни одной не пропускал. Флаера ещё всё где-то печатал. Приносил мне пачку свеженьких, говорящих о том, что ЖИЗНЬ ТО ПРЕКРАСНА, и велел только среди своих, как обычно… Все свои и собирались. Человек сто своих. И все свои! Группа поддержки какой-нибудь баскетбольной команды отдыхает, какими мы тогда дружными были. Музло добывали, как могли и где могли и меняяяяялись. Придёшь в универ - перед парой, как на восточном базаре – пока взад-перёд не пронесётся пятистороннее движение дисков, дискет и даже тогда ещё кассет, пара не начиналась. Неее, по любому не начиналась… Ты, Дин, была светом в конце тоннеля нашей серенькой ботанической группы, со своими разноцветными шнурками, вечно оранжевыми рюкзаками, вставаниями и уходами посреди пары из аудитории, «потому что ветер сегодня северный», и стихами вместо лекций в конспектах. Попросил у тебя как-то конспект по физике…
Я хочу удариться об асфальт,
Чтобы понять, каким мягким
Бывает пушистое небо.
Я хочу проглотить море,
Чтобы понять, каким безмерным
Является океан.
Я хочу тебя потерять,
Чтобы понять, как был мне дорог.
Я хочу однажды пожить,
Чтобы понять, какой прекрасной
Бывает последняя минута,
Когда бьётся твоё остывающее сердце
В твоей плоти, в твоей душе.
- Ты помнишь?.. Это даже не стихи. Чёрт побери, я не помню, а он помнит. Ты настоящий друг, Илья Фёдоров! Ну, ты меня поразил.
- Я поразил тебя своим сетом эн лет назад. Тогда все сеты поражали. А мой поразил тебя так, что ты даже заплакала от счастья. Я спросил, курила ли ты, а ты сказала, что давно уже не куришь. Я тогда сам чуть не разрыдался. Смотрел, как ты танцуешь, а по щекам – слёзы. Ё моё, Дин, я сейчас расплачусь…
- Ага, это был твой последний сет, который я слышала перед тем, как ты стал кататься по всей стране, а потом укатил в Австрию. Твой последний сет… Даже не на винилах… DJ Улетай…
- А танцевала ты здорово! Я даже ревновал тебя ко всему танцполу, как ты танцевала. Отдавалась вся ритму, музыке… Только ты и музыка! С ума можно было сойти, глядя на тебя. На одном энтузиазме. Вот это было время. На самом первом нашем маленьком самопальном May Day, где народу собралось всего то тысяча человек… На берегу озера… Со всей нашей крохотной, но со всей, страны приехали безумцы в какой-то ничтожно микроскопический городишко, автомагистрали к которому даже шли все не К, а ОТ, мимо… МИ-МО!.. И всем понравились эти три дня безумия, солнца и музыки… И там же какой-то чувак, когда вечером все с пляжа в клуб перекочёвывали, сказал тебе: «Девушка, вы просто здорово танцевали». …Ну, не смотри на меня так. Я же был твоим ангелом-хранителем, Дин.
- Улыбаешься. Мы с тобой сейчас, наверное, на двух стариков в разноцветных стильных шмотках похожи. Слушай, может в клуб?.. Ты сегодня вроде как не на работе. Встретим может кого. Хм, посплетничаем.
*****
- Ну что? V.I.P. Area? Или так, по старинке, полежим на танцполе?
- Видишь того парня в красной футболке? У него таких клубов четыре, а парней, которые выпинают нас отсюда в два счёта, ещё больше.
- Неа, Улетай, вижу только, что тут всем скучно…
- Пойду с ребятами поздороваюсь.
…Будет ступать по свежим лужам, останавливаться и ненормально для окружающей действительности вглядываться то в одну, то в другую, то возвращаться к первой, чтоб что-то там рассмотреть, понятное только не прохожим, что уверенно через лужи перешагивают. Так пройдёт улицу, короткую, потому что они все удивительно короткие, (может, для того, чтобы количеством их город казался больше?) и свернёт туда, где меньше этих «лучшебежевуююбкуилисинийунитаз?». Лучше бы Вы все разом помолчали! Она с краю, эта улица. С краю, чтоб лужи рассматривать без чужих попрекательств в непричастности к нормальности, чтоб останавливаться и много-много минут смотреть в одну точку на той стороне реки. И утонуть в этой точке. В этой точке с ещё меньшими точками – маленькими окнами с широкими решётками. Видно плохо, но можно разобрать, что решётки такие широкие, что, кажется, совсем не оставляют места тому, за что окно назвали окном. Смотришь на неё (не известно сколько) несколько минут и уже кажется, что впечатываешься в эти стены этой точки, смешиваешься со штукатуркой, которая, видимо, есть на них и пытаешься представить то, какие звуки можно сейчас там услышать… Какие взгляды, позы, возрасты… Какие там выражения лиц? И сколько их там? И уже идёшь по коридорам, тёмным, вряд ли из-за таких окон там может быть светло, а если и светло, то видимо вовсе всё равно, есть это светло или его нет, потому что всё дребезжит одной натянутой струной… вот-вот лопнет… Становится жутко, нервно и всхлип непроизвольно останавливает. Лучше полюбоваться вон теми развалинами и послушать БОМ! БУМмм!... вдруг возникшие звуки с того же берега, чем наслаждаться видами психбольницы…
- О чём задумалась?
- Да так… я пойду потанцую. Увидимся!
******
- Привет!
- Привет.
- Никогда тебя здесь раньше не видел.
- Я здесь редко бываю.
- А у тебя есть что-нибудь?
- А что, обязательно должно быть?
- Разве нет? Слушай, да ты на месте стоять не можешь. Ну вот постой одну минуту спокойно. Постой, не двигайся.
- Весёлый ты парень.
- Неа. Я тебе не верю.
- Как знаешь.
*****
- Знаешь, Фёдоров, что ото всего осталось? Что не кануло, не растопталось, не переоделось в гламурные наряды, не стало пить дорогущие напитки, чтобы кому-то понравиться?.. Что не лишилось рассудка ради заполучения себе имени? Что осталось собой, независимо от того, услышат или нет? Что не стало выставлять на обозрение свои длинные ноги и ресницы при виде толстого кошелька и вылизанного интерьера, замысловатых разностей форм бокалов, прятать безразличные взгляды за солнечными очками? Что не стало морщиться при виде недорогого маникюра? Что не перестало заставлять почувствовать, как мир становится тобой, а ты становишься этим самым миром, если сможешь ЭТО услышать? Знаешь, что не разучилось прислушиваться к нам, принимая нас такими, какие мы есть, не зависимо от того, в какую сторону мы изменились, с тех пор, когда мы с тобой последний раз ходили на вечеринку? Это… музыка, Илья. Это она… Ну, и бирочки в гардеробе остались теми же. Сколько времени, кстати? Шесть? О-о, мне сегодня ещё на работу…
- Буду тебе звонить иногда, чтоб не уснула. Твоя телефонная трубка расскажет тебе про бесшумный гул мотора, про белые стежки трассы, превращающейся во взлётную полосу, про голоса там-тамов в моих висках, напоминающих мне про ветряные мельницы на твоих рисунках, про меня, там внизу, если смотреть с обрыва, у моря ночью, и пламя костра, и босые чьи-то ноги, наплясывающие шорохи облаков по ночному синему небу, про Катю, про мой како-нить глюк, про изжившую себя пластинку, про то, как я пойду покупать новые и буду несколько часов торчать в магазине только для того, чтобы однажды ты услышала мой последний сет и заплакала, Дин, от счастья.
- Романтик ты, Илья Фёдоров, однако.
- Да просто… просто я с тобой полностью согласен. Пока. Я позвоню!
*****
…А вот этот букет в руках у дамочки на остановке…Почему-то среди утренней разнадушенной (прям висит над остановкой эта надушенность) толпы, переполняющей дворником вылизанную платформу остановки замечаешь этот букет. Это ж надо, так изуродовать цветы. Мы создали ком-по-зи-ци-ю! Облачили натуральное в бумажные, такие рафинированные отходы. И получили нечто, что очень недёшево можно преподнести, стать замеченным. Ромашек бы простых наивных. Или тюльпанов твёрдотелых обалденно. А ты, ПареньНаОстановке, ты знаешь, я вообще с тобой! Потому что я знаю, что вот ты сейчас вертишься, а взгляды эти так к тебе так и липнут к твоим штанам растрёпанным самосшитым, к твоим пуговицам шинельным самопришитым, к твоей растрёпанной непричёсанной причёске – тыкают в тебя пальцами, облизывают всякими словами в своих мыслях д о в с е г о д е л ь н ы х. Держись! Ну, я же знаю, ты давно научился не обращать на всё это внимание. Прочитай им моё «…Фоль Эпи… мышей кормить… не удивить… А поразить… начитанностью… Провансальной… фур-шет-ной… ...в левой вилка,.. в правой – нож… весной… абсентной… Un Emile la Blanche», пока стоять там будешь, а то я побежала – некогда мне, понимаешь ли, спешу.
«…And there's no map
And a compass wouldn't help at all…»
Bjork