Я выжила и хотела плюнуть на все и всех (себе дороже), забыть обо всем, что произошло. Но звонок девочки, потерявшей в те же дни и в той же Александровской больнице мать (…), заставили меня все пережить вновь. Может кому-то эти строчки окажутся полезными. Во всяком случае, я пришла к выводу о том, что платная медицина хотя бы подконтрольна, подотчетна. Не в пример муниципальной, где лицемерное милосердие основано на вымогательстве, а смерть пациентов, оставленных в стенах медицинского учреждения на произвол судьбы, стала нормой. (Привезли двоих с улицы «бомжи, что ли? (…) – Ну, что будем делать? … Пойдем покурим…» Наутро дежурная сестра долго пререкалась с моргом кто и на чьих каталках должен увезти трупы из коридора реанимации)
2.2.2004. 18 декабря - инсульт – субарахноидальное кровоизлияние ишемического типа… Все произошло неожиданно. Беды никогда не ждешь. В тот день тоже бежала по делам ребят в музыкальный магазин покупать «совершенно необходимый для дальнейшей записи» гитарный процессор, о котором А прочитал в интернете и посчитал, что без него запись невозможна… Хотя, может быть, - теперь на звук обращают большее внимание. Ну, что ж, проезд у меня бесплатный, не отвлекать же ребят от работы, и когда еще у К появятся силы? А заниматься всей черновой и организационной работой уже давно моя забота, мои обязанности… Только бы писались.… Но все не так просто. Ж с каждым днем все больше и быстрее устает, у Л то одни, то другие претензии к аппаратуре… Все стараешься взять на себя, чтоб эффективнее работали. Магазин этот «Мленд» - очень не простой – всё норовят продать без чеков. Летом накупили на 10 тысяч (спасибо БАГ), теперь еще на 3 и все без чеков… Вдруг придется отчитываться, кто знает… С большими нервными перегрузками добилась-таки чеков. Уже стемнело, под ногами мокрый снег. В метро море народу, еле продвигаемся к двери. Душно. Час пик. Взволнованная трудным разговором с продавцом (ему видать уже не впервые приходится отдуваться), в присутствии безмолвного директора, спускаюсь по эскалатору. Подташнивает. Снимаю шапку, ищу, куда бы прислониться? Некуда. Дохожу по переходу до платформы на Сенной. Сесть негде, все занято. Электричка – место у двери. Головная боль… острая… как никогда. Спрашиваю у пожилой соседки, нет ли чего принять… Соседка запасливая – папазол, анальгин, валидол. Принимаю все подряд с минутными перерывами. Как горячей стрелой от головы до поясницы… «Следующая остановка - Ладожская»… Думаю ехать дальше – страшно встать. Соседка убеждает подняться, -доведу, - говорит, - до милиции или вызову скорую вниз, на платформу, если не можете идти. Поднялись вместе благополучно, сразу расстались - она заторопилась (все понятно…), а я потихонечку пошла в милицейский пикет на станции. Дежурный спросил, вызывать ли скорую? Нет, - говорю, и думаю, какая скорая? Нужно довезти процессор, деньги, да и вообще, может, пройдет…Приняла милицейский дибазол, еще что-то, что у них было, и пошла на маршрутку. Голова раскалывается. До дому добралась. Вошла, села. Вызывайте скорую, говорю. Врач сразу определил диагноз – САК. – без ТМ и пр.(см.дальше). Дарим дежурный набор Ж- его книгу и 2 диска (а чем еще благодарить!?). В больнице были через полчаса (…) Несмотря на вечерний час очередь - лежат, стоят, ждут попасть в больницу… Доктор скорой мог бы просто оставить, чтоб ждала, но убедил кого-то принять срочно… Вспоминаю, что дома, позвонив куда-то, был смущен тем, куда меня придется везти… Отметив тогда про себя этот факт, переключилась на боль в голове (…)Диагнозу не поверили. Ну, пойдемте, - говорит дежурный приемного, - раз доктор ставит такой страшный диагноз. После экг А повез меня уже в кресле в другой кабинет. Мимо быстро проходила разгоряченная женщина - Куда стоят?! Здесь ничем не лечат!!! Я еще подумала, вот какая злюка, все эмоции наружу, могла бы и помолчать, не выплескивать свои грязные мысли наружу… Потом часто ее вспоминала. В следующем кабинете положили на стол: поднять жакет, приспустить брюки, сжаться калачиком. Пункцию, - спрашиваю, - да, говорит. Обнаруживают кровь – диагноз подтверждается. Теперь уже подгоняют каталку и отправляют в реанимацию (отделение интенсивной терапии). Везут… Поднимают на лифте … А. идет рядом… Перед дверью отделения велят раздеваться догола, вещи берет А., умоляю беречь отца (сохрани папу, говорю) и за дверь, в реанимацию, где я буду 8 суток страдать от головной боли и бессонницы, где мне до полудня следующего дня не дадут даже таблетки анальгина. Буду лежать, погруженная в свою боль, но слышать все, что творится вокруг, потому что будет очень шумно… Услышу фразу про то, что «сегодня деньги, завтра стулья…» Еще не понимая, что говорится это для меня, как информация к размышлению. У них там чей-то день рождения, где-то за пределами палаты, но недалеко, стол, песняки, разборки (… это ты капнула заву, что я вымогаю у родственников? – Не я Николай, кажется, Викторович, плачет сестра пьяными слезами. Оба голоса за дверью, вероятно, тет а тет, но здесь все слышно, - тогда кто? Разборка длится минут 10. Один и тот же вопрос-ответ в вариациях. К согласию не пришли, ушли праздновать дальше. Вспоминаю, что сестры шушукались совсем недавно о том, что врач выясняет кто его заложил заву. Я еще никого не знаю, кто есть кто, но что этот - первый парень на деревне – гитара, песняки…- понятно. К полуночи запели что-то совсем пьяное, что-то вроде «Милая моя взял бы я тебя» не помню точно... Я еще подумала, ну, вот финиш... В два-три ночи первый парень, поддатенький, собирается ехать к другу кого-то диагностировать, громко ищет пункционную иглу… К утру появился, снова громко… Я так и лежу до утра с разрывающей голову болью. Ночь. В зале-палате, куда меня положили – сестринский стол, шкаф, туалет, в который постоянно бегают врачи и сестры (евроремонт). Все расслаблены, много говорят то расположившись здесь же вокруг стола, то опять исчезают из реанимации, и тогда их слышно снова за праздничным столом. А здесь орет попсовый канал… Сколько могла, терпела. В очередное их появление у туалета, прошу, девочки, сделайте, мол, потише радио. Подчеркнутый ноль внимания. С таблеткой анальгина – та же реакция. Переглядываются, наименее сдержанные, и более хамоватые сестры, открыто ухмыляются. Уясняю, – реанимация - место для смертников. Больные, здесь уже не люди - инсультники… Нет сил качать права, настаивать на выписке, чтоб умереть спокойно. Обречен тот, кто не дотянет до томографии (1200 руб.) и доверительного разговора врача с родственниками на следующий день. Ко мне так никто и не подошел до проплаты моими этой самой томографии. Сколько их еще будет, этих открытий и в стенах больницы и дома, сколько раз еще волосы мои поднимутся дыбом от удивления, когда со мной будут делиться впечатлениями ребята. Голос того, кого обвиняли в вымогательствах слышен ото всюду – такой, право, балагур и гайдук. С больными запросто и на «ты»: ну, как Зоя, как Татьяна? (а больных моложе 50 на отделении нет, т.е. все ему в отцы и матери годятся…). Такого легко представить разгоняющимся на каталке по коридору отделения… Еще не знаю, что и моим придется иметь с ним дело.… А пока терпеливо жду помощи, даже не жду уже, утонула в боли. Утром он позвонит моим домой, чтоб пришли на собеседование (хотя вчера отправил домой, видно было не до меня... ). Оказалось, что перед началом собственно лечения следует оплатить томографию, «простую благодарность» за пребывание в реанимации, приобрести препараты, которыми меня будут лечить… Между делом, дал мне 5-10% на выживание, чем чуть не убил Ж (подробности - см.ниже - и этот момент заставил меня «набрать этот текст» (…). Что ему мешало позвонить моим вечером, чтоб поскорее купили этот ниматоп (по инструкции его нужно начинать прокапывать в первые 4 часа!? Да и вообще, начать лечение сразу, как это положено при инсульте! Произвол!?). Но, повторяю, Л отпустили «до завтрашнего утра» (гайдук БЫЛ на отделении и вечером и ночью того дня, как, впрочем, и дежурный врач !) Ребята купили бы все необходимое для, действительно, интенсивной и своевременной помощи сразу, раз наше страхование – фикция. Видно, я была для них очередным потенциальным трупом. Мне, например, не потрудились объяснить мое положение, даже не попытались. Ну, со мной обошлось, но не обошлось с матерью той девочки, которая мне рассказала через два месяца по телефону свою историю. Ее мать умерла в ночь с 31 на 1, в Новый год, в той же реанимации. Я провела с ней вечер и ночь с 28 на 29 декабря в платной двухместной после реанимационной палате, куда ее почему-то поместили и оставили на произвол судьбы до утра. Ее состояние (привезли по скорой) требовало хотя бы периодического присутствия врача (…), раз не было места на отделении интенсивной терапии. Зачем тогда принимали? Дочь заплатила 500 рублей за ночное пребывание матери в больнице, после чего ее вытолкали из больницы… «Нам что, охрану позвать?» И оставили меня (лежачую) с ней на ночь. Господи, как я пережила еще и ту ночь?! И никто не пришел после ухода дочери в девять вечера, как я не звала… Кнопки звонков в этой платной (на двоих) палате заклеены !!! На цементе! Смешно, правда?! Вы можете слушать стоны и просьбы о помощи больных из простых палат, но вас не услышит никто! В реанимацию ее увезли только к полудню… Не буду вдаваться в страшные подробности этой ночи.О подробностях этой истории два месяца спустя мне будет сквозь слезы рассказывать по телефону ее дочь (…) Я спросила ее (молодую женщину, ей около 30 лет), почему же вы с сестрой подписали акт о не вскрытии? Она в ответ плакала (…) Этот рассказ на меня произвел тяжелое впечатление, человек просит о помощи, просит совета, по сути дела я была свидетелем (как она выразилась) первых суток ее пребывания в больнице (... ) Она только одного не понимала, что для меня такие эмоциональные амплитуды были еще чреваты новым ударом. Но трубку не бросишь…Так вот, дневной врач был в отделении и в вечер моего поступления и ночью!! И никто ничего не предпринял, ничем не помог… День рождения… Какие капельницы и больные!… Впрочем, кажется, тот именинник, не из худших врачей, при мне он спас жизнь тяжелому мужчине… Или умнее и осторожнее других… Ночью или на вторые сутки, точно не помню, привезли двоих с улицы (Новая тема…) Так вот, утром г. позвонил моим. Пришли, дал мне те самые 5%, чем и т.д. Ребята оплатили ТМ, полетели за «покупками» по списку (обеспечили отделение катетерами, простынями, памперсами, препаратами, не считая затрат на мои лекарства…), оплачена «просто благодарность» за пребывание в интенсивной терапии. Получено и забыто. Я же отдана сестрам - по прямой. Такая, право непонятливая! Так и не поняла до конца пребывания в реанимации, что за укол «на ночь» и «укол обезболивающий» тоже, видимо, была нужна «просто благодарность». Но сестры меняются каждые сутки. Может быть им не даются распоряжения? А с меня голой, даже без туалетных (тоже тему можно развернуть…) принадлежностей, какие взятки? Моя пенсия после онкологии 900 рублей. Уже в первые дни моего пребывая в больнице чеков более чем на 500 долларов! А сколько еще будет! Измученная бессонницей и головными болями, на 7 утро во время обхода я уже не выдержала и на скорый вопрос «гайдука», - как дела, Татьяна, - я, глядя на зава отделением, сказала, что не сплю седьмые сутки и боли не отпускают… Наш г, не дожидаясь реакции начальства, кивнул сестре, чтоб ввела то-то и то-то. Что было проделано довольно быстро, консилиум не успел отойти от следующей больной… Только тогда я поняла, чего недополучала, почувствовав, наконец, облегчение и не скажу сон, но полудрему. Здесь и вспомнились мне циничные шуточки-намеки дежурного в «пространство» в те первые часы моего пребывания в реанимации на деньги вечером - стулья утром, когда слезно просила их о таблетке анальгина. А я-то недоумевала, к чему все эти разговоры при мне? Или сестра, почти ласково склонившаяся надо мной в тот первый день: «Голова будет болеть еще не одну неделю…» В то время я еще не знала о подарках отделению… Видно, обезболивание и мой сон стоили дороже. Итак, я наедине с болью недалеко от этого веселого медицинского кружка вокруг стола, шкафа и орущего поп-канала. Одна из сестер, утром одного из дней пришедшая на дежурство, едва раздевшись, врубила эту самую попсу чуть не на все отделение. На мою просьбу сделать потише, даже рот раскрыла от моей «наглости» … « Нам еще и без музыки здесь работать, охи да ахи ваши слушать!?». Звалась сия милосердная сестра Майей. «А если, что не устраивает, - говорит строго, - мы вас в тот закуток перекатим… Снова финиш! Л. приходил ко мне (вернее до дверей реанимации) с передачами каждый день. Дежурный врач (любитель Ильфа и Петрова), вынимал по дороге «свое» и выставлял на тумбочку «мое», а пакет, говорил, останется у нас, нам некуда мусор складывать… То есть они ЗНАЛИ, что мои, не скупясь, покупают (не для меня!) какие-то нужные для отделения предметы (как то, простыни, катеторы, памперсы)… И при этом ни разу не ввели обезболивание! Какой-нибудь анальгетик или снотворное на ночь. Кроме одного раза. Тогда сутки дежурил очень интеллигентный и еще не испорченный цинизмом студент. Храни его Господь! Я еще не знаю, что нимотор, который мне вводят диффузно-капельным способом стоит 1 тыс.рублей бутылочка… Что они куплены для меня моими... Бутылочки с тумбочки то уносятся, то приносятся, хотя аппарат стоит здесь же на тумбочке. Сначала это вызывало непонимание и удивление. Я их еще не считаю. Совсем за дурочку держали. («Учтенка-неучтенка» - тоже тема). На 7-й день закончили нимотоп и повезли на ангиографию, которая должна быть (по словам дежурившего в первый день врача) бесплатной. Моих г. опять поднял, чтобы они привезли лекарство для процедуры… А. говорит, что вчера-де, привезли и отдали дежурному… Да… Длинная пауза… Но здесь не та дозировка… - Вы сами вчера мне дали рецепт, отвечает Л, - Да?… Но все равно купИте, здесь не хватает… Л., естественно, купил. Входит в кабинет – там чаепитиее - Да, ее (меня то есть) увезли 15 минут назад. Сейчас попьем чаю и я отнесу, - упаковки поставил на стол (4 тыс.руб.), - Идите-идите, чай-де допьем и отнесем. Начинаешь задумываться, чем же мне делали эту процедуру? Наркоз ввели сразу. Везли минут 5. Они что, дав наркоз, ждали когда родственники привезут «недостающее»? Или ввели мало? Или двойной комплект и круговорот лекарств? «Мама, - говорил потом Л, я сначала не брал, и потом иногда забывал брать все чеки, тем более товарные». «Тем более товарные», мысленно повторяла я. Ж остался без книги, издания которой ждал многие годы. Как теперь отчитываться перед спонсором? Помогли, а вернее спасли мне жизнь БАГ и Игорь. Всего около 1,5 тыс. $! (большая часть чеков – на руках – как память о бесплатной медицине). В справке из стационара три слова на пустом обороте страницы про ангиографию (по моей же просьбе…). Без органических нарушений. Неужели результаты такой непростой (!) процедуры-операции с наркозом, от которого я отошла только через 17 часов, могут уместиться в трех словах на обороте, без подписей, печатей и подробностей? Три слова в небо.Всякий день узнаю что-то новое о тех днях, что ребята прожили без меня. Г, например, пригласив в день знакомства моих в кабинет (утром второго моего дня в больнице), когда дал (я повторяюсь) мне 5-10% на выживание… (Ж – растерян и убит… спрашивает, можно ли закурить, увидев на столе пепельницу и закуривающего г.). Нет, - барственно отвечает врач гайдук, - здесь курю только я… Но, - продолжает он, как ни в чем не бывало, - в реанимационной палате, под бдительным оком персонала – её шансы увеличатся. Или, она будет переведена в палату, где летальный исход неминуем… Оказалось, что «простая благодарность» не даст мне умереть. Через час-полтора, понадобившиеся Л. для поисков вышеуказанного « лекарства от смерти», эта «благодарность» уже успокаивает, обнадеживает и щебечет о том, как мне будет комфортно в реанимации, и, что, если мне понадобится операция, он меня устроит в ВМА… К, убитый прогнозами и унижением, остался дома… Знал бы этот г в каких кабинетах (…).…………………………………………………………………………………………………………………………………………………..