От Лос-Анджелеса до Далласа 2 353 километра. В правильности расстояния я не уверена точно, отмеряла по найденной в Интернете карте, приложив линейку к экрану компьютера. Я живу в пригороде Л.А. и муж мой здесь, а тот, кого люблю, в штате Техас. Муж мой американец с примесью итальянской крови, я – русская девушка из тех, чья жизнь на родине не удалась (впрочем, не ясно, сложится ли в Америке), заноза моего сердца - русский эмигрант. Он много лет за океаном, а я недавно приехала в США и замуж вышла специально, чтобы быть ближе к любимому человеку. Многие, наверно, решили, что я не в своём уме – нашла далёкую близость: если взглянуть на карту, то понятно, что нас разделяет почти целый материк. Пусть так. Зато эти километры согревают сердце, ведь они - не океан, в котором можно утонуть. Погрузиться и не выплыть. Интересно, насколько он солёный? Я ещё не была на побережье, хотя двадцать минут на машине от моего нового жилища… Двадцать минут – и руками прикоснусь к волне, что разделяет меня с домом прежним. И песок прилипнет к пальцам, и галька будет слегка шуршать под ногами. Потянет на слёзы. Теперь я к ним стремлюсь и никак не достигну. Мой муж привык к сухости глаз и вечности улыбки. Что-то иное вызовет в нём непонимание, сбой программы, он сломается, как робот. Ему скажут – надо сначала подлечиться, а если улучшений не будет, его сдадут в утиль. И меня оставят одну. А я этого… не смогу. Знаете, я не хочу быть с ним. Я пропиталась этим «не хочу». Но пропитаться одиночеством было бы ещё хуже. Гораздо… Впрочем, иногда оно притягивает. Одиночество.. Оно и вода… Слёзы, солёные, словно океан, друзья моего прошлого. Я тогда по поводу и без оного плакала, ревела даже… Из-за сломанного ногтя, из-за парней - одного, другого, третьего… из-за проспоренного пари и неудовлетворённости от созерцания собственного тела. Теперь играю в сдержанность. Вернее, она мной играет. Сделала меня рабой - не отвлечься, не убежать, не уехать.. Казалось бы, чего проще: села в автомобиль, отрегулировала сиденье, чтобы нога до педали дотягивалась, и жми на газ. И всего-то. Коробка-автомат. Но я человек – тоже своего рода устройство из сложной, запутанной органики с примесью страха, который вроде как защитным механизмом служит, уберегает от глупостей. В моём флаконе со страхом перебор, его не четверть, как положено – такие пропорции рекламируют с телеэкрана. Помните ролик про четверть увлажняющего крема в геле для душа… Не знаю, почему он мне на ум пришёл, но я подумала, что такое сравнение как раз кстати. Наверно, надо считать эталоном хоть что-то, хоть в чём-то быть уверенной. А мой баланс между противоречиями, желаниями и спокойствием нарушен. Я всего опасаюсь, кроме себя самой, а следовало бы поступать наоборот. Боюсь покалечить мужнин транспорт. У меня водительское удостоверение без опыта. Обычно я лишь всё пробую, не углубляясь в познание. Наверно, боюсь найти то, что вопьётся в мою душу. Хватит мне и любви лихорадочной, беззаветной, хронической, той, которая однажды привела меня в Америку. Я хотела быть с любимым, а оказалась с Родриго – моим мужем. Я доверяла своей звезде, словно матери, а она свела меня не с тем человеком… Выбор родителей не часто соответствует ожиданиям детей. Я совсем упустила эту деталь.
Муж мой занимается торговлей через Интернет. А сейчас передвигает по комнате коробки с товаром. Я занимаюсь наблюдением за его деятельностью. Он иногда отвлекается то на меня, то на потягивание кислоты грейпфрутового сока. Родриго взмок от усердия. Он смеётся. Наверно, хочет выглядеть сильным в моих глазах. Знал бы он, что они его не видят как родного человека… Они воспринимают его, как ожившего манекена – ходячую фигуру с мужскими потребностями… Он чужой мне абсолютно. И земля, к ощущению которой второй месяц пытаюсь привыкнуть, тоже чужда, но состоит, возможно, из тех же элементов, что и почва на моей Родине. Не знаю… Не могу утверждать.
Что земля? Об неё можно только разбиться, и не только с высоты падения. А если лечь на спину и нарочно удариться головой? Ни о чём не думая, просто решиться, отважиться, лечь и - бац… оземь раскровянить макушку. Только нужно выбрать участок потвёрже, без мягкой травы. Зачем? Чтобы наказать себя за отсутствие навыков, за сплошные пробы и эксперименты.
Земли вокруг много. И кактусы в горшках. И дом – удлинённая белая коробка. И нет леса. Есть город с изящно-подиумными фигурами зданий, горы в снежных шевелюрах, опять же океан – волны, сотканные из нефритовых волос русалок и крыльев уставших от полёта лебедей. Именно таким он представляется мне, романтичным и обречённым на вечное непостижение, не обретение любви, а лишь дорогу к ней – бесконечную, неизведанную и в то же время предопределённо-тупиковую, как и я сама. Муж говорит, что любит лес, а меня утешает рассказами о том, что будем с ним ходить на пикники в парк. Я ему соврала, будто у себя ходила с родителями в лес отдыхать… А я люблю того, кто в Техасе. И пикники меня не волнуют. Но приходится соответствовать и всегда помнить свою ложь. Это так тяжело. Память закипает. Там булькают пузырьки вранья. Хочется остыть. Бесполезно. Здесь - ад на земле. Чёртово пекло. Если возникнет желание раньше смерти почувствовать преисподнюю, добро пожаловать в гости. В жару. Не пахнущую топлёным шоколадом или потом городского транспорта, не просто чужую - враждебную мне. Возможно, лояльную к кому-то другому. Это я с ней не ужилась, как со свекровью. Она - моя свекровь и злится, считает, что я недостойна её сына. Наверно, она права… Я ещё не научилась угождать ему и не смирилась моими утренними пробуждениями, лёжа к нему вплотную. Я всегда считала – где-то есть лучшая жизнь, и она ждёт моего прихода. Я же постоянно опаздываю и никак не дойду до пункта, который назначила себе сама, а верю, будто это судьба сделала выбор. Не пора ли остановиться? Смириться с тем, что есть. Я есть, муж есть… Любимого нет. Я уже достаточно переезжала: из области - в Москву, из столицы - на другой континент. Можно сменить полушарие, нельзя – планету и собственную глупость на чей-то, проверенный жизнью, разум… Кто согласится на такой бартер? Но что я буду делать, если доберусь туда, где любимый человек? Я ведь понятия не имею, где именно он живёт. То есть город известен, а улица, дом - нет. Даже если вообразить, что сумею отыскать любимого в «бермудском треугольнике» города… Как поступлю дальше? Встану под его окнами и буду умолять, чтобы он выглянул? А вдруг окно откроет женщина?.. Смогу ли я пережить?..
А нынешний супруг звонил мне два года и не обещал ничего определённого. Мы просто болтали по телефону, не могу даже описать наших ролей – друзья, приятели, случайные собеседники, те, кто надеется «на», или больше, или меньше… А в один прекрасно-неожиданный момент Родриго признался, что я – самая интеллигентная из тех, с кем он общался, и испросил разрешения надеть на мой палец кольцо. Своим вопросом он пригвоздил меня к месту. И я почувствовала, как ток бежит по моим нервам, и руки сводит от разряда, особенно тот безымянный палец на правой… Говорят, казнь на электрическом стуле мучительна… Но положить трубку на рычажки, тем самым отключив воображаемое электричество, не могла, потому что никто и никогда ещё не предлагал мне замужества до 39 лет. Фотографию моего тогда жениха (теперь благоверного) не видела никогда.
Когда я училась в старших классах, бабушка внушала:
- Вот, Лера, окончишь учёбу, найдёшь себе кавалера, свадебку сыграете, внуков нянчить буду.
- Сразу после школы? - нахмурилась я. - А не рановато?
- А что ж ты делать будешь, коли не выйдешь замуж? – Совершенно искренне удивилась бабушка. – Как же тебе жить-то дальше? Постареешь ведь, кто тебя тода в жёны возьмёт?.
Её планы не оправдались… Впрочем, и мои рухнули куда-то в тартарары. Мечты были, надежды ходили вокруг да около, а явь не спешила становиться радужной, она дождила затяжным и серым… Но один проблеск… лучик света всё-таки прорвался сквозь вязкий небесный свинец однажды. Тот, в кого я влюбилась, явился издалека. Все мои мужчины были пришлыми, навещали меня наездами. Тот, в кого влюбилась, тоже оказался проездом… Из моих дней только один удостоил он своим появлением. И скрылся в безвестном направлении. В туманные для меня дали, для него там брезжил свет. Я бы бросилась вслед за ним, но денег на поездку не было, а он с собой не пригласил. От него во мне осталось лишь имя… И это имя я не могу, опасаюсь произнести вслух или придать бумажному листу, на котором будут напечатаны эти строки.. Вдруг оно растает в воздухе (звуки не вечны) или будет безжалостно порвано на куски. Это священное имя, и оно принадлежит лишь мне. Никому кроме… Мне, единственной. Должна же я иметь хоть малость…
Сегодня мой супруг прочёл то, что я написала об истинных причинах моего замужества. Всю правду, сохранённую мной в WORDовском файле. Я не задумывалась о безопасности. Даже пароль не поставила. Считала, ни к чему это. Роберто не знает моего родного языка, а программа-переводчик способна так «зашифровать» текст, что истинный смыл уже не разгадать. Однако русские секреты жены слишком глубоко его задели, он умудрился перевести мои мысли более или менее сносно, чтобы понять… Всё. Он сделал это ночью – проник в меня, в мою тайну. И глубоко там увяз. Когда я вошла в комнату, он сидел и, оцепенев, пялился на монитор. На меня никак не отреагировал. Он не мог пошевелиться. Он, как зверёк, попавший в ловушку, не осознал ещё сути происходящего, ему требовалось время, чтобы начать брыкаться. Я подошла ближе, окинула взглядом экран – поняла, в чём дело. Моё преступление раскрыто. Я была поймана с поличным. И не чувствовала паники или удивления. Странно, мной владело спокойствие. Родриго, наконец, сообразил, кто рядом с ним стоит, положив руку ему на плечо. Муж больно ударил меня по лицу. Я не отшатнулась. Смиренно… Вернее, безразлично приняла наказание. Боль меня не унизила, не ранила души, лишь отозвалась жжением на коже. Это пустяк. Муж размахнулся и залепил мне ещё одну пощёчину. Я её тоже стерпела. Поняла, он таким образом решил меня уму разуму научить. Ладно. Я примерной ученица в школе была, и потом - в университете… Так что в состоянии выдержать и его уроки-удары… Их ещё пять мне досталось. Потом Родриго устал, помахал кистью, чтобы дать отдых руке. Меня взглядом и требованием объяснений не удостоил. Просто вышел прочь, оставив наедине с моим крамольным текстом, любовью и ночной прохладой, просочившейся сквозь приоткрытую створку окна. Природа сжалилась надо мной. Может, даже хотела подарить рай. Только поздно… Уже. Я сама себе вечную прописку в аду обеспечила.
Утром смотрела на своё отражение в зеркале сковороды. Пора было лить оливковое масло и печь блины. Готовить завтрак. Муж скоро проснётся. А я не могла оторвать взгляда единственного открывшегося глаза от синяков и опухлостей на лице. Я, наверно, похожа на мопса… Или ещё на кого-то с заплывшей физиономией. На алкоголичку, очухавшуюся после пьяной драки… Родриго не пьёт. Вообще никогда ничего. Даже бокала вина по праздникам избегает. А я не прочь напиться. У меня на экстренный случай бутылка виски припрятана. Ходила как-то одна в супермаркет, купила там выпивку, а, вернувшись домой, убрала подальше.
На цыпочках, стараясь не разбудить мужа, я пробралась в комнату. Родриго спал голый, раскинувшись поперёк кровати. Простыня, которой он обычно прикрывал ноги, валялась, скомканная, возле постели. Рядом на тумбочке заметила пузырёк с таблетками. Нет, Родриго не пытался себя лишить жизни от безысходности или мне в назидание. У него есть другая. У него роман помимо меня… с бессонницей, которую он ненавидит и всё равно пригревает на груди. Я теперь тоже перестану быть у него в любимицах. Вот он и принял пару снотворных, решил провести ночь в объятиях женщины третьей – дрёмы. С ней спокойнее… Я теперь обратила внимание, что от её незримого присутствия мой муж стал улыбаться так, будто действительно счастлив. Я остановилась, поддавшись импульсу… Чтобы рассмотреть мужа. Впервые как следует. Никогда прежде я не видела его таким беспомощным и всесильным одновременно. Он может контролировать всю меня - и ничего во мне. Он становится хорош собой и даже притягателен, если вглядываться долго в каждую его чёрточку - нос с горбинкой, смуглость кожи, густые чёрные ресницы словно накрашены тушью – ему идёт этот роковой чёрный кант вокруг глаз. Родриго не противен, но и не любим… Мною, увы. Вспомнилась истинная причина моего визита в спальню – выпивка. Змий-искуситель томился в тесноте своего убежища и звал меня оттуда телепатически, обещая экстаз, если коснусь губами заветного отверстия, если позволю яду извергнуться из бутылки, приму его в себя. Его зов не звучал убедительно. А я поверила вопреки. Оглушила полбутылки. Остальное вылила в раковину, потому что зелье крепко ударило в голову, выбило почву из-под ног и посоветовало, как распрощаться с любовью навсегда… Я, хватаясь руками за краешек раковины, сползла медленно на пол. Понимаю - терпеть побои от мужа, вроде, само собой разумеется, но от змия, которого я сама же выпустила из заточения - это уж слишком. Поэтому я избавилась от виски. Но к совету прислушалась. Он был до странности разумным. Или таковым мне представился?.. Змий предложил отправить любовь в путешествие, на Родину, к моему прежнему дому. Если она доберётся туда – прекрасно, если погибнет в пути – тем лучше. В любом случае я буду свободна от её ласкового постоянства, назойливых шептаний ветерком на ухо, безумия надежд, резвящихся в камине средь огоньков пламени, словно саламандры. Я продолжу здесь, в Америке, налаживать жизнь. Любовь уплывёт, утечёт по океану… Что ж, план составлен. Теперь надо было осуществить. Только добраться до побережья. Приятно, что двери гаража открывались автоматически, по мановению пульта – волшебной палочки.
На коленях была развёрнута карта. Соображала, куда ехать. Взгляд мутился. Я и в трезвом уме плохо разбиралась в хитросплетениях маршрутов. Линии, линии, пересечения… Силилась понять, в какой точке карты нахожусь я, чтобы выбрать верное направление. Я так часто заворачивала не туда. Мой лимит ошибок исчерпан. Муж говорил, что до океана минут двадцать езды. У меня дорога заняла почти час.
Маяк. Увидела. И аккуратные, белые с коричневыми крышами, домики рядом. Такая же белая дорога и цветные машинки, припаркованные неподалёку, выглядят, словно игрушки – ярко-красная с откидной крышей, заключающая в себе дерзость, независимость, вызов всему и вся; серебристо-фиолетовая, искрящаяся от солнечных поцелуев – ностальгия о беспечной юности и флирте; ультрамариновый фургон, напоминающий о теплоте семейного уюта, куче маленьких сорванцов и родителях, сидящих у костра в обнимку, любующихся закатом. Здесь всё как игрушечное, только больших размеров. Вот она - идиллия. Уголок небесного счастья, и даже жара не способна превратить его в ад. Почему я так решила? Потому что всегда мечтала найти цветение сказки в будничной листве. И вот обнаружила нечто похожее на мои представления…
Крутой спуск к берегу. Отыскала тропинку. Слезла по ней кое-как… Скинула босоножки. Ступни утопали в мягкости песка, руки нежно гладили пенистые барашки-волны. Здесь, точно, рай! Лишь я не вписывалась в его рамки… На моё распухшее лицо страшно смотреть. Впрочем, никто и не смотрел. В этом месте тихо и безлюдно. Случайных свидетелей не было. Спасибо им за это.
Я собрала все записи, посвящённые любимому человеку (они стали физическим воплощением моей любви) и вложила листочки в бутылку из-под виски, заткнула тщательно пробкой, размахнулась - и… кинула в океан! Думала, уплывёт… Но скоро волнами бутыль прибило к берегу. Вот так я не избавилась от любви. Она оказалась предана мне и, как собачка, которую хозяин выгнал из дому прочь, всё равно вернулась, легла у ног. И, я знаю, она последует за мной, куда бы я ни отправилась. Если бы кто-нибудь подсказал, что делать дальше, как жить… Что если, родить ребёночка? Муж хотел… Впрочем, подозреваю, как только окажусь дома, Родриго снова захочет проучить меня за то, что взяла без спросу машину и села за руль почти в невменяемом состоянии… Может и поделом. Алкоголь уже выветрился из меня, а любовь осталась… И в голове мелькнула мысль:«Моя любовь могла бы стать любовью к ребёнку?» Я прогнала эту мысль. Вдруг, зря?