- Станция Выборгская!
Открываю глаза – не проспать бы! Следующая моя, Лесная, от которой осталась разве что только зеленое, пахнущее хвоей название. А там – маршрутка, медленно уходящая в дождь, собирающая последние вечерние пробки, заткнувшие задымленный гарью серый виадук…
- Осторожно, двери закрываются. Следующая станция…
Ну вот. Проспала! Я чуть приоткрыла глаза, поерзала на полупустой скамейке, поправив влажный зонтик и спадающую с плеча сумку.
- Уважаемые пассажиры! Поезд прибыл на конечную станцию…
Ну не возвращаться же, - подумала я. - В принципе, пешком с этой станции не так далеко... Я встала, сощурившись от залитой светом станции и, покачиваясь вышла. Эскалатор еле тащился, и я поминутно засыпала, проваливаясь то правой, то левой шпилькой в ребристые ступеньки и задевая вездесущим зонтиком вечерних угрюмых пассажиров.
Мотнувшиеся стеклянные двери дохнули сентябрьским холодом, нещадно взметнув полы моего плаща и прокравшись аж до души. Сон улетучился, смытый донесшейся с улицы моросью.
Ну вот… Теперь идти пешком по такой погоде, - уныло подумала я. А потом смело шагнула в двери и вскинула зонт - защищайся, непогода! – и выбежала из метро. Непогода, будто удивившись, на миг отступила, вдруг пропал ветер и даже на миг стало нечем дышать. Но, будто разглядев, что в моих руках всего лишь зонтик, он дохнул с удвоенной силой, влепив пощечину холодных небесных брызг. Поморщившись, я подняла воротник, втянула голову в плечи и, догоняя свое отражение в мокром асфальте, заспешила домой. Ветер дул навстречу, упрямо упираясь в трепещущий зонт, катил сморщенные гнилые листья, кидался брошенными сигаретными пачками, шуршал под ногами пакетами. Я все ускоряла шаг, злилась… А дождь лез в мою сумку, скукоживая страницы завалявшейся книжки, забрызгивал грязью туфли и тарабанил в беспомощный брезент над моей головой. Я вцепилась рукой в раздуваемый воротник плаща и припустила быстрее. Вдруг в небе будто что-то выключилось, потемнело. Собравшись с силами, ливанул дождь, сметая мусор и листья. В мой зонт выстреливали капли и он прогибался под их напором. Ветер будто взбесился и принялся выдирать мою последнюю хрупкую защиту из скользящих намокших перчаток. Я вцепилась в зонт, проклиная собственную глупость, этот мерзкий дождь, гадкий ветер, этот вечер и осень… Небо вспыхнуло, раскололось рокотом, хлестнул за шиворот дождь, мой зонт, рванув заледеневшие пальцы, метнулся вверх, вывернулся из рук и покатился назад, поддетый ветром и исхлестанный дождем.
- Сволочь! – крикнула я, бессильно махнув кулаком, и со злостью пнула кучу прелых измокших листьев. - Давай, лей! – я рывком расстегнула плащ. – Ну!!!
…Дождь, не разбирая, смывал с моего лица остатки косметики и ругани, стекал за шиворот, лез в рот, будто раз и навсегда доказывая мое равенство и с кучей прелых листьев, намокшим асфальтом, со вспенившейся лужей… Со всем, что меня окружало. Ветер облизывал мое лицо, трепал вымокшие сосульки волос, тыкался в мокрую шею… И вдруг стало совсем все равно: я остановилась, стянула грязные туфли и пошла босиком, разглядывая попадавшихся на асфальте земляных червей, считая заполненные водой трещинки, лужи…
Дождь утихал. Забылся ветер. Я выжала волосы, поежилась под прилипшим плащом, вздохнула и… вдруг засмеялась, глядя на себя в лужу. На душе стало как-то чисто, умыто, свежо.
Я поднялась по ступенькам лестницы, оставляя отпечатки мокрых ног, тихонько открыла ключом дверь, шагнула внутрь и замерла. За окном тихо накрапывал дождь, легким шумом ветер перебирал ветви березы. Я не стала включать свет. Не побеспокоила прикорнувшую в ожидании меня маму. На цыпочках пробралась в комнату, в наползающей темноте стянула с себя плащ, футболку и джинсы, забралась в кресло. Вслушиваясь в мелодию тишины, осторожно разбудила сонно загудевший компьютер, перебрала клавиши букв и улыбнулась, исполняя последний, неожиданно вдохновенный аккорд.