Александр Селисский
СУБЪЕКТИВНОЕ ТЕРМИНОВЕДЕНИЕ
Термин /лат. Terminus/ предел, грапница. Слово или сочетапние слов, обознапчающее понятие, применяемое в науке, технике, искусстве и т.д. / «Современный словарь иностранных слов» изд. «Комета» 1994г. Стр.602, дальше просто Сл.ин. сл./ Обозначающее, т.е. отграничивающее, чтобы обозначить. Напр. отграничить реализм в нереализме из которого он, реализм, выделен. Иначе тот и другой смешаются, сольются в общем пространстве «искусство», «литература», «театр» и т.д. Определения типа «реализм без берегов»- т.е. без ограничений терминологически несостоятельны и не могут что-либо обозначать
«Гетто. Часть города, выделенная для евреев. Во время Второй мировой войны немцы создавали еврейские гетто в оккупированных городах. Иногда употребляется /переносно – А.С./ для обозначения района города, где селятся иные дискриминированные нац. меньшинства.» /Сл. Ин. Сл. Стр.150/ Условное выражение «русское гетто» будто бы созданное евреями из России, не желающими абсорбироваться в народе Израиля. На деле – не говоря уж о проблематичности растворения в любой среде почти миллионной группы, обладающей собственной культурной традицией – на деле нам предлагают не аБсорбцию, т.е. поглощение всем составом вещества, а аДсорбцию – поглощение поверхностным слоем. Иначе говоря мусорщик /с неполной оплатой/, сапожник, солдат – пожалуйста, а инженер, врач, менеджер – зась! Ну, скажем, с большим «скрипом». «Русское гетто» полуправда, что, как известно, любого вранья хуже. Правда, что оно существует,но ложь, будто мы его построили. Гетто строят не изнутри, а снаружи. Его создали израильтяне, чтоб не пускать «русских» к своему пирогу..
«Гумманизм. От лат. humanus, человечный. Совокупность идей и взглядов, утверждающих априорную ценность человека...» /Сл.ин.сл.стр 177/ Советская терминология снабдила гумманизм определением «абстрактный», т.е. не учитывающий классовой принадлежности объекта. Что автомагически вводило негативную окраску. Гуманизм предлагался исключительно в отношении братьев по классу /рабочему, разумеется/ т.е. «своих», что без потерь смыкает термин «гумманизм» с уголовным определением «круговая порука».
Жанры /трагедия, водевиль/ Трагедия – жанр, определяемый трагической виной героя. Трагическа вина это судьба, а не следствие собственного поступка. Не Эдип, а отец его Лай /Лаий?/ похитил мальчика Хрисиппа. Мальчик покончил с собой и род Лайя был проклят богами. Судьба Эдипа – богами же назначенная цена катарсиса, т.е. очищения. В пьесах, где боги уже не вмешиваются в действие, трагическая вина героя в том, что он непохожий, «иной». Будь Отелло как все, трагедия стала бы мелодрамой. «Венецианский купец» звучал бы иначе, не будь Шейлок евреем с вечным стремлением походить на других и такой же вечной непохожестью. Инакость, как трагическая вина, т.е. судьба, а не следствие выбора, сохраняется в драматургии нашего времени. И в театре, и в жизни. Водевиль. Если в драме или в «серьёзной» комедии /»Тартюф», «Ревизор» и т.п./ наша цель увидеть в камне мироздание, то в водевиле мы рассматриваем не камень, а его отражение в зеркале. Как бы то же, но искажения неизбежны, тороны правая с левой поменялись местами. А если зеркало в комнате смеха? Зато в стекле всё блестит ярче: водевилю нужна не суровая правда, а красивое правдоподобие.И к водевильному актёру – прнятие, кажется, исчезнувшее на театре – первое требование это элегантность сценического существования. По «зеркальной» своей природе, водевиль существует особняком и вряд ли возможен его сплав, соединение, сочетание с другим жанром в нечто новое, по примеру трагикомедии. А если вдруг... Что ж и теоретик /см.ниже/ шит не лыком: он разложит образ на элементы /понятия/ проанализирует состав, строение, структуру, совершит некоторый зиг-заг и мигом докажет, что новый жанр только диллетанту кажется раэрушением теории, на самом же деле он чудесным образом лишний раз доказывает её истинность, стройность и глубину. Порядок будет восстановлен и всё покатится дальше.
Интеллект. Категория постоянно растущая в отличие от ума, которого у человечества со временем очевидно не прибавляется. Интересен ещё и тем, что бывает искуственным.
Истина Говорят, будто мир полон истин – ясных, которым противостоит ложь и глубоких, вопреки другим глубоким. Абсолютная же истина единственна: это абсолютный нуль. К сожалению с человеческой жизнью истина сия / - 273,16 Цельсия/ несовместима.
Критика Критика сродни врачеванию: её первая задача – поставить градусник чужому таланту, после чего следуют анализы, диагноз и рецепт. Самого лечения обычно не происходит, как считает лекарь - из за упрямства больного. Подверженные анамнезу /писатели, актёры, композиторы и т.д./ думают, однако, иначе.В отличие от литературоведа /см.ниже/ критик с писателем, как правило, связи не теряет. По его версии, как врач с пациентом. По версии "другой стороны", как блоха с собакой.
Литературоведение Некогда соединенённая история литературы с теорией её же. Первая в основном исследует связь литературы с реальностью, вторая - собственно текст, его литературную ткань. Из текста теоретическая штудия строит посылки и делает выводы, каковые немедленно становятся фактами в её же собственных глазах и уже на остновании этих фактов, а не собственно произведения, строятся посылки и выводы «второго этажа», над которым, таким образом, возводится третий и т.д. и т.л. Постепенно удаляясь от собственно источника /текста/ и утратив непосредственную, прямую, а затем и всякую связь с ним штудия трансформируется в некую самостоятельную систему рассуждений, интересную, главным образом, самим теоретикам, что позволяет им относиться к прочим «обитателям литературного пространства» как то: писателям, поэтам и прочим эссеистам снисходительно. Можно считать, что литература и её теория, будучи, к счастью, не в силах одна другую нарушить, обрушить или разрушить, существуют друг от друга независимо и параллельно. Ибо знай автор о своих героях десятую часть известного толкователям, никогда бы не дописал и первой главы. Как знаменитая сороконожка, пожелавшая выяснить порядок переступания. Литературовед, если и врач, то скорее всего паталогоанатом. Труп он делает из литературного произведения, изъяв понятия, не подлежащие научному анализу, как то: талантливо, бедарно, хорошо, плохо. Без них, однако, текст не бывает живой литературой.
Литература великая. Что такое великая литература? Почему русская, французская, английская, а теперь и американская литератуоы великие, а финская или норвежская – нет? Если это зависит от количества нсаписанного /от чего на самом деле ничего не зависит/ значит дело прсто в величине народа, как базы для поголовья писателей? Если же считать, что литература называется «великой» тогда и в меру того, как влияет она на ход мирового литературного процесса – придётся признать, что в русской изящной словесности сюда входят всего три имени /в порядке моратория/: Достоевский, Чехов, Толстой. Ну ещё Тургенев /на правах Д"Атраньяна, не вошедшего в заглавие/. После 1910 года русская литература из числа литератур «первого ряда» выпала. По многим, большей частью не литературным, причинам. Так продолжалось весь ХХй век, так обстоит дело и сейчас. Даже манера писать матом пришла в неё не с улицы, как приятно бы думать, а из литератур англо и испаноязычтой.
Любовь платоническая:
советский вариант:любят, но не могут напечатать,
пост-советский: печатают, но не хотят платить.
Модерн. Это когда легче написать, чем прочесть. В Израиле выходит журнал «Птюч». Кто выпускает и где? Птючники? Птючницы? На Птючнике?
Оккупация. /лат. occupatio/ Временное насильственное занятие военной силой государства территориии другого государства без приобретения суверенных прав на неё. Сл.ин. сл. Стр.420. Срок понятия «временное» нигде не указан. Подобно тому, как «битва не проиграна пока от неё не отказался сам полководец» /Наполеон/, земля остаётся оккупированной пока народ-хозяин не отказался от своей земли, крови и Б-га. И пока мы повторяем «Через год в Иерусалиме» в еврейской земле Ханаан есть один оккупант - арабы. Арабскую оккупацию можно признать суверенитетом только признав силу законным для суверенитета основанием. Но тогда законно и отвоевание своей земли. Тоже силой.
Прецедент /лат. praecedens, praecedentis| / 1.Случай, имевший место ранее и служащий примером или оправданием для последующих случаев подобного рода. Сл.ин.сл. стр.488: Испания. Испанцам для изгнания оккупантов понадобилось «всего» 8 веков. И никто не утверждает, что выбрасывая арабов из Кордовы и Мадрида, испанцы захватывали чужие земли. Нет, они освобождали свои собственные. Евреи ждали на 5 веков дольше. Нам всегда и всё достаётся труднее, чем другим. Но различие чисто количественное, не более того.
Планы: крупный, когда рассматрвая историю подробно, видишь, как романтики свергали классиков, реалисты романтиков, модернисты реалистов... А также феодалы рабовладельцев, буржуа феодалов, социалисты... гм... социалисты... и общий, когда глядя издали, понимаешь, что все притом друг другу наследовали.
Поэт /стихотворец/ « Поэт... ...человек, одарённый природною способностью чувствовать, создавать поэзию, передавать её словами, творить изящное, стихотворе». В.Даль. «Толковый словарь живого великорусского языка» изд. 1956г. т.3 стр. 376. Приводятся значения переносные. Различия между терминами «поэт» и «стихлтворец» В.Даль не делает. В Сл.Ушакова термина «стихотворец» нет. Определение «поэтический» также не имеет сколько-нибудь чёткого смысла за исключением «принадлежащий к поэтическим формам» т.е., написанный стихами.Таким образом, рассуждения типа «поэты и стихотворцы» или «не всякие стихи – поэзия» суть обыкновенное диллетантство. Вспоминаю 60е годы. Литературная компания уже под утро и разговор в стиле «поэт – не поэт». Старый заслуженный критик защищает от молодых и зубастых своего друга – реалиста социалистического, многотомного, венчанного и богатого. Говорит о тропах, метрике, рифме, образах. «Нет, ребята, вы неправы /наливает/ он, конечно поэт /выпивает/ просто о-очень ***вый...»
Подтекст и сверхзадача. Термины системы Станиславского, впервые за два с половиной тысячелетия осознанно отделившие театр от литературы /драмы/. Система Станиславского всемирно известная система актёрской игры, которая гению не нужна, а бездари не поможет. Что автору её было известно, а эпигонами упущено из виду.
Равноправие - если у субъектов права нет равных возможностей, Р-е – фикция.
Стиль литратурный. Понятие не абсолютно. К примеру, мнение о плохом стиле Льва Толстого и хорошем Тургенева происходит от непонимания смысла термина. Локален мир Тургенева, локален его роман, локальна и фраза. Локальность зримо изящна. Мир Толстого – громадный, не совпадающий частями, этот мир выражен в ритмах толстовской фразы, в её размерах, повторах, перекатывающихся через запятые, кстати, плавных, как перекат через катки танковой нусеницы. ХХму веку понадобился толстовский размер, самим автором осуждённый «за многословие и тяжесть» /Фолкнер, Маркес/ так ведь и век у нас такой, и мир! А у Довлатова мир опять локален и фраза изящна. Стиль это мир автора, растворённый в тексте. И Толстой стилист гениальный.
Строй общественный /аавтократия и демократия/ не цель, а метод устройства общества наиболее целесообразным данному народу и в определённое время образом. Янки без демократии жить не могут и не понимают, что мусульманам в Ираке она, как в Сахаре водолазный костюм. Автократия строится «сверху вниз» от центра к периферии. Странно, однако именно так построены все «города солнца»: по готовому плану. Идеальное государство Платона очень похоже на казарму, также и мир Компанеллы или Томаса Мора – до России Солженицына включительно. Система эта наиболее проста и определёенна – на каком-то этапе все народы через неё проходят. У некоторых она сменяется демократией /хотя бывает и наоборот/. Всё течёт, всё изменяется и это даже красиво, особенно если глядеть со стороны. Хуже приходится тем, кто видит перемены изнутри. Демократия, священная корова Западного мира, строится наоборот: от простых людей и простых систем к сложному и гибкому их сочетанию. Подразумевается, что власть избранная народом само собой осуществится в пользу того же народа. Истории, однако, неизвестны свершения во имя справедливости, благодаря гуманности и благородству. При любом строе правит сила: сконцентрированная – авто или распределённая выборами – демо. Притом, что демократия – система, обязанная вынести решение в пользу двух сапожников против одного Сократа /что и стоило ему жизни, поскольку за сапожниками стояли демагоги/. Может ли Сократ убедить сапожников? Сократ может убедить Платона, а Платон Аристотеля. У саплжников авторитеты – торговцы обувью. Демократия безусловно современнейший метод общественного устройства – как самолёт современное средство транспорта, сравнительно с лошадью. Но запряжённой лошадью может управлять крестьянин, а полёт требует экипажа профессионалов. Свобода выбора должна ограничиваться сознанием ответственности, т.е. политической зрелостью. Дикарь с демократией опасен, как обезьяна с гранатой. Предвидя это, демократию отрицали Платон, Цезарь, Нобель, Кант – личности более, чем значительные. Хотя другие – тоже значительные – отстаивали. Демократия у людоедов не помешает им есть друг друга.
Суверенность. «Суверенный. Осуществляющий верховную власть.» Сл.ин.сл. стр.586. Т.е. любой оккупант объявляет себя суверенным правителем и перестаёт быть оккупантом? Очевидная абсурдность./далее см. выше оккупация/.
Террор. Преднамеренное убийство мирных граждан вне пределов района военных действий. Террорист не солдат, а убийца. Гумманитарные конвенции и соглашения, относимые к солдату здесь применяться не должны. Т-т посвятил себя смерти, он несёт смерть и смерть должна его остановить.
.