1987
Когда я был маленький – очень любил играть в солдатиков. Я расставлял солдатиков в два ряда – против друг друга, и начинал игрушечные сражения. Солдатики дрались на булавах, мечах, подстреливали себе подобных из винтовок или автоматов. Картинно заваливались ранеными или долго падали с дивана на пол – убитыми.
Самым моим любимым «солдатиком» была красноармейская тачанка.
- Что это? – спрашивал у папы.
Папа объяснял.
- Видишь, сын – это коляска и лошади, а здесь – пулемёт. Один красноармеец управлял лошадьми, а другой стрелял во врагов из пулемёта.
- А враги – немцы, да? – спрашивал я и вертел в руках игрушечную тачанку. Папа смотрел и говорил, что врагами тогда были «белые».
Я не понимал – кто такие белые, но ещё совсем маленький, читал много книжек для детей – в голове ясно рисовался образ «белых» - богатых толстых генералов, их сыновей мальчишей-плохишей (которые ничего не делают, только едят сладкое и от этого непременно вырастают в предателей), солдаты похожие на фашистов из фильмов про войну… в общем, отрицательный образ складывался.
Моя игрушечная тачанка олицетворяла всё сильное и светлое. Перед глазами до сих пор встаёт рисунок из детской книжки тех времён – с раненным, но непобеждённым красноармейцем, который облокачивается на винтовку. Помнятся строчки из книги – «На третий день пришёл солдат без коня и с перевязанной головой…» «Нам бы ещё день простоять и ночь продержаться…»
Моя тачанка внезапно нападала на всех солдатиков разом – как угорелая носилась между их нестройными рядами. Один красноармеец правил лошадьми, а другой – стрелял из пулемёта. Игрушечные солдатики валились на землю все до одного, некоторые пытались бежать, или сдавались – но тачанка не жалела даже их.
- Предатели! – говорил я устами красноармейца за пулемётом, морщился, щурил в показном презрении глаза, складывал губы трубочкой и стрелял из пулемёта тачанки: «Туф-туф-туф!»
1996
Тринадцатилетним подростком я помню выборы президента. Летом жил в деревне под Тверью – именно летом были выборы. Во второй тур вышли Зюганов и Ельцин, по двум телевизионным каналам, которые только и принимались в деревне – Первый и РТР – крутился ролик «Голосуй сердцем!».
Вся деревня выбирала сердцем! – сосед тракторист перестал пить и каждое утро уезжал работать на своём тракторе, немолодые доярки собирались в сельском клубе вечерами и вместе смотрели телевизор. Даже старшая сестра одного из приятелей, которая уже училась в институте, фыркнула – «Коней на переправе не меняют! Нужно выбирать сердцем!» Мои сверстники – и те обсуждали предстоящие выборы. Мы не понимали, о каких конях и переправах речь – но два телевизионных канала воочию убеждали – возврата к коммунизму не будет!
Тогда в деревне всё кипело, вокруг готовились к новой, лучшей жизни, к повышениям пенсий и зарплат.
За летнюю президентскую кампанию в моём сердце надолго поселился внушённый страх – а если снова настанет коммунизм? к власти придут злые и скучные коммунисты! начнут вязать всех в пионеры, забирать в армию и отправлять в Афганистан! Папу с мамой могут услать в Сибирь как инакомыслящих!
В то лето два телевизионных канала (кроме которых не было во многих деревнях как моя) припомнили год за годом все грехи Коммунистической Партии. Мне, впечатлительному, становилось по-настоящему страшно, и если бы я мог выбирать – выбрал бы обязательно сердцем. Так же думали почти все ровесники.
Только один мальчик, Рома, не был солидарен со всеми. Рома был старше нас – ему исполнилось пятнадцать.
- Ельцин? – Смеялся Рома, - А что он сделал хорошего ваш Ельцин?
Рома был поздним ребёнком у родителей. Папе Ромы было за пятьдесят, и он уже был на пенсии – это все знали. Его папа был большим начальником – очень честным и добрым, и у него случился инфаркт на работе – это тоже было известно всем. Рома говорил, что инфаркты у людей случаются, когда они «не могут больше смотреть на расхищения».
Рома был умный и образованный – ребятня его внимательно выслушивала, даже соглашалась, что Ельцин всё портит – я тоже соглашался. Но потом включал телевизор, представлял Ельцина могучим конём, а нашу деревню – переправой, хотелось выбирать – сердцем.
Ещё в то лето не приехал в деревню мой друг – Руслан. Раньше его каждый год привозил папа. Папа Руслана мне очень нравился – он был высокий, весёлый, не ругался матом как все и отвозил ребятню на речку, когда мы просились. Руслана не было уже второе лето, и я очень беспокоился – увижу ли друга этим. Папа не смог его привезти – ни этим, ни следующим летом.
Его папа был чеченец и погиб в Грозном.
Я хорошо знал, что происходит в летнем Грозном (это показывали по двум каналам). В Грозном строили дома и говорили о дружбе.
2000
В год миллениума я окончил школу, и начал поступать в институт. На подготовительных курсах было много приятелей. Были такие, кто прилежно выполнял все упражнения, а были – кто не «парился» над уроками, только веселился.
Особенно лёгким отношением к учёбе выделялся Вовик – его родители бизнесмены обильно снабжали сына карманными деньгами, одевали в лучшие одежды. Вовик ходил в красивой кожаной куртке, модных джинсах и постоянно был недовольным, что водительские права выдают с 18 лет. Вовику обещали подарить автомобиль на совершеннолетие, «потому что ему надоело ездить на такси».
Когда мы стали сдавать вступительные экзамены – я провалился. Мне не хватило одного бала до проходного. От того, что не хватило всего одного – было очень обидно. В приёмной комиссии мне сказали, что не могут меня взять учиться – потому что в институте не хватает мест.
- Что, Вовик? – грустно спросил я приятеля, который рассматривал списки с оценками, - Тоже не хватило места?
Вовик смотрел на свою фамилию, напротив которой стояли две тройки и двойка, но грустным не выглядел.
- Ничего подобного! – даже не расстроился он, - Мои родители заплатят, и места мне хватит!
- Но у тебя же всего один бал, а у меня – одного не хватает. Как же так? В приёмной комиссии мне заявили, что больше в институте – мест нет.
- На платном факультете всегда хватает мест.
Я пошёл учиться в обычный техникум, чтобы откосить от армии, а Вовик – в престижный ВУЗ. Тогда, первый раз в жизни я задумался, что есть богатые и бедные. Что одним в этой жизни нет места, а у других – места «всегда хватает».
Мысль год от года только крепчала и находила всё новые подтверждения.
2005
Дима Коволенко, главный редактор «Иной Версии», вёз меня на своём авто по Зеленограду. Мы говорили о делах. С тех пор как окончил школу, выучился в техникуме, ушёл из одного института и поступал в другой – прошло пять лет. Всё время – работал: грузчиком, сборщиком мебели, автослесарем, корреспондентом газеты, журнала, потом телевидения.
Разумеется, мне было завистно смотреть на Вовика и ему подобных – даже когда с гордостью протягивал визитку с логотипом иностранного телеканала. Парни как Вовик – ни в чём не нуждались, не работали, ездили на красивых машинах, брали от жизни всё и имели наглость говорить, что смогли добиться этого сами. Будущее у таких парней устроено – место под солнцем куплено.
Мне же приходилось работать не от хорошей жизни – просто приходилось. Будет ли у меня место под солнцем – большой вопросительный знак.
Работая корреспондентом, хоть изредка выезжая за пределы Москвы – узнаёшь много интересного о жизни Родины. Оказывается $300 – престижная зарплата, батареи зимой иногда не топят, электричество перебивается через сутки.
Работая на телевиденье – телевизор смотреть без надрывного хохота невозможно. Я и не смотрю его без надрывного хохота. Шикарная жизнь – посмотреть! Вот-вот и мы – заживём как в Европе! Вот ещё чуточку, самую каплю!
За выпусками новостей следишь не для получения информации, а как – за сериалом. Серии всегда кончаются хеппиэндом, как и положено по сценарию. А богатые тоже плачут! Вообще – богатых нужно любить, они меценаты и вечные двигатели общественного прогресса!
Из любознательности взял читать у сестры учебник истории за десятый класс (она всё равно его не читает – у неё ударными темпами строят любовь в «Дом-2» круглыми сутками).
Я читал предпосылки к крепостному праву (людям было негде жить, и они попадали в зависимость от бояр, которые выделяли им землю и предлагали долгое время расплачиваться) – находил сходство с современной жилищной ипотекой.
Вокруг твердили, что жить с каждым годом становится лучше. «Рад за вас!» - отвечал я и мысленно жалел, что вокруг – Москва, из которой выезжают только куда-то в Египет. Мне год от года только приходилось всё больше работать – даже оставить институт пришлось.
В один момент у меня распахнулись глаза! по роговице их завертелось – чиновники на дорогих личных машинах и учителя – без машин, но с долгами. Милиционеры, ждущие случая взятки, журналисты, пишущие на заказ. Коррупция – везде, ложь – повсюду. Всё покупается и всё – продаётся. Власть – ради денег, не ради – народа. Современная цепочка получения выгоды: власть-деньги-власть.
Что-то изменилось в стране? жить стало лучше? Определённо кому-то – лучше. Например, мужчинам и женщинам, проживающим по адресу: Москва, Рублёвское шоссе… Кто был ничем – стал всем, что изменилось? зачем меня убеждают в обратном?
- Почему теннис так популярен в России? – Мы делали телепередачу о российской теннисистке Марии Шараповой (постоянно проживающей в США) для японского канала TBS. Съёмки интервью проходили в престижной столичной теннисной школе.
- Понимаете, раньше в нашей стране был режим, и теннис был доступен только горстке высокопоставленных лиц из ЦК, их детям – теперь этот вид спорта доступен всем и люди идут заниматься.
- Сколько стоит обучение в вашей школе?
- До 13 лет – около $75000. После этого нужно нанимать личного тренера, массажиста, диетолога… Около $100000 в год.
Так что изменилось?!
…Дима Коволенко, главный редактор «Иной Версии», вёз меня на своём авто по Зеленограду. Мы говорили о делах.
- Нужна статья, - говорил мой одноклассник, - Напиши что-то на общественно-значимую для молодёжи тему.
- Я напишу о революции, хорошо?
- Знаешь, это не совсем – то.
- Уверяю тебя, сейчас это многих волнует – особенно после событий в Украине и Киргизии. Среди молодёжи – каждый третий потенциальный революционер.
И вот ниже, с пометкой «2008» – моя статья о революции.
С этим нужно что-то делать. Не мне.
2008
- Предатели! – говорил я устами красноармейца за пулемётом, морщился, щурил в показном презрении глаза, складывал губы трубочкой и стрелял из пулемёта тачанки: «Туф-туф-туф!»
Всё возвращалось на круги своя.