В ЖУРНАЛИСТИКУ РУХНУЛА КАК С ОБРЫВА
Вопросы задает Галина Щекина, отвечает Светлана Ветрова, журналист областной вологодской газеты «Вологодская неделя» («Красный Север»)
- Про вас говорят: если писать боишься, отдадим это Ветровой. Вы сегодня у нас герой дня. Окиньте себя взглядом. Сравните себя прежнюю, в начале пути, и сегодняшнюю. Что общего?
- Сегодня я свободный журналист. Работаю в областной газетой на гонорарной основе. Тогда - молодой инженер-конструктор после окончания ЛИИЖТ, а общее – это желание писать. Оно было еще в школе. Уже тогда про меня знали, что буду журналистом. Еще я даже не знала, а про меня знали.
- Значит, не мечтали о профессиональной журналистике?
- Да ну! «Мечтала…» Да я рухнула в нее как с обрыва.
- И как это случилось?
- Первая публикация была в заводской многотиражке «Вологодский подшипник» в 1980. А потом была учеба в Доме политпросвещения у Виталия Жукова, представителя ТАСС и АПН. Под видом марксизма-ленинизма он преподавал нам настоящую журналистскую науку. Не хотел он меня брать, но я упросила и вскоре стала его любимой ученицей. Тех учеников, у которых получалось, публиковали. Тогда журналисты были в плену многочисленных стереотипов, а у Жукова преобладал западный стиль. Мне это нравилось, и я вскоре написала очень критический материал про затрапезную чайную, которая не выдерживала сравнения ни с какой пивной, хотя по идее должна была ей противостоять…
- Ну, а публикации?
- Публикации пока все были в многотиражке. Меня очень звала туда работать Наталья Полищук, особенно когда уходила в городскую газету. Но я тогда не решилась, мне все казалось – не созрела… Зря осторожничала. Так я долгое время писала, не будучи профи.
- А когда основная профессия конструктора отошла на второй план?
- Когда началась перестройка. Сначала было время такое: лучше жить, чем описывать. А после перестройки наоборот: стало невозможно жить, лучше описывать. Произошел обвал, все были в панике. У народа исчезли все защитные институты, все пункты надежды. У кого был партком, у кого что… А тут ничего не осталось, только газета, но и там никто особенно не ждал. Куда было девать боль и растерянность? Тут я и пригодилась. Пошли на фоне гласности острые материалы про милицию («Оборотни в погонах», «Запорожец» по цене «Мерседеса») Я писала о том, что все знали, но вслух не говорили. Где брала материалы? Меня на них «наводили». Порядочные люди есть везде, даже в милиции, и они, не выдерживая произвола, уходили. Один из таких высоких чинов позвонил, увез в свой кабинет и дал доступ к секретным бумагам. Но дело было проиграно, он тоже вышел из игры. По телефону шли угрозы, чтобы я прекратила…
- Так значит, журналистика – грязное дело?
- Зависит от журналиста, от его позиции. Грязное – это потому что всегда есть соблазн пойти на компромисс и замять. Но замять я не могла. Про меня потом стали говорить, что я занимаюсь «Вологодскими помойками», но ведь нарывы нужно вскрывать, чтобы вылечить, так? А обществу выгодно скрывать нарывы. Выходит, дело это не столько грязное, сколько опасное. Уж я не буду говорить, скольких убили за правду…
- Так вы и вышли на свою тему. Ваша тема…
- Моя тема – социальная несправедливость. Я ввязалась в драку, потому что жалко людей. Люди оказались обузой для государства. Это было социально несправедливо. После нескольких статей народ стал меня находить, кто в газете, кто дома.
- А резонанс?
- Резонанс может быть при публикации. А у меня много неопубликованных материалов. «Страна социальных очередей» - это не вышло нигде. Да ведь ясно было, что монетизацию льгот люди не принимают (это не для прессы, вычеркнут), так надо же было хвалить, искать старушку, которая рада и довольна этой монетизацией! Антинародный закон. Людям не дали выбора, как всегда, директиву спустили. А ведь в любом деле нельзя надеяться на единообразие, надо дифференцировать явление! Одна рада, а десять выходят на демонстрацию… А пенсионеров из автобуса вышвыривают. Значит закон хороший, а люди плохие, «не поняли». Извините, но для кого закон? Для людей или для чиновников? Народ возмущается, а чиновники хвалят…
- Отходы от темы есть? О чем хотелось бы написать, но не выходит?
- Как же! Я хотела писать про Питер, там у меня друзья, училась там, но я журналист невыездной, я бы и там не писала про парады, а нашла бы бомжатник какой-нибудь. Кстати, в одном бомжатнике, который я исследовала с Веней Мительковым, мы наткнулись на потрясающую надпись: «За державу обидно». Могли что хотите написать, мат, например, а вот написали так.
- Сейчас много говорят о журналистских расследованиях. В вашей практике они были?
- Были, практически каждый случай требует расследования, чтобы не быть голословным.
- Вот смотрите, как мне ответил один журналист, имя опускаю.
«У нас об этом не может быть и речи. В моей практике было много случаев необходимости такого расследования, однако в проведении их столкнулся с непреодолимыми трудностями. Особенно это касается добычи информации, которую упорно скрывают все уровни власти и правоохранительных органов. Это делает невозможным настоящее расследование, ведь для него нужна документальность. А те, кто помог в предоставлении информации, требуют НЕ называть источник. И приходится писать - «из достоверных источников», либо «по слухам». Журналисты выкручиваются за счет личных связей…»
- Нужен комментарий? Все что он говорит, верно, но у меня позиция противоположная. Все-таки при определенной секретности структуры идут навстречу, если очень требовать. Говорю, мне иногда добровольно давали документы…
- А примеры журналистских расследований есть?
- Пожалуйста. «Рысью по барам», Вологодская Неделя № 18 / 2002 (1752). Речь шла о налетах на ночные бары и клубы, когда врывалась группа вооруженных людей и всех поворачивала к стенке, проверяла и унижала, вплоть до бросания лицом в тарелку директора заведения. На вопрос «кто такие?» - отвечали «не ваше дело». Мы формирование для охраны порядка РЫСЬ, альтернативное спецназу. Они были в масках и пятнистой форме спецназа, искали якобы наркотики. Ведь после налета ничего не нашли. 23 февраля работники бара обратились в газету с жалобой на беззаконие. И мне пришлось опрашивать большое количество людей и встречаться с представителями этого отряда больше месяца. «Чем вы отличаетесь от бандитов? – Звездами на погонах». Формирование не было официально зарегистрировано. И правда о нем появилась в областной газете. Налеты прекратились.
Второй пример. «Ночной портье» - Вологодская Неделя № 37 / 2000, это разборки в студенческом общежитии. Не обошлось без дедушки Фрейда. Преподавательницу заподозрили в сожительстве с сиротой, но всплыло не сразу. Якобы по непонятным причинам студент накинулся на молодую женщину и столкнул ее с лестницы. За свои действия он конечно поплатился. Но оказался и жертвой. Прибегал отец этой преподавательницы и терроризировал всех. Соцпедагог за студента заступалась, но потом сама боялась брать в общежтие своего ребенка. Тут опасность была - брать чью-то одну сторону. Надо было показать разные точки зрения…
- Говорят, вы судились с нашим промышленным гигантом - подшипниковым заводом?
- А, это статья «Родная общага» - ВН № 26 /2002 об общежитии ВПЗ и незаконном взвинчивании цен на плату за комнату – ее повысили до 3, 5 тыс. за 11 метровую комнату. Новую цену должны были платить те, кто ушел с завода. А ведь это те, кто работал на заводе, но ушел не по своей воле - медики (до тех пор, пока медчасть была частью заводской структуры). Завод подал на меня в суд за информацию, порочащую имидж большого предприятия, и суд длится два года. За все это время ни разу суд не выносил приговора против меня.
- Тяжба не окончена?
- Процесс закончился, победа на моей стороне. А нервов сколько…
- По непроходные материалы уже и не спрашиваю…
- Нет, почему? Каждый имеет право на свое мнение, но попробуй ты его выскажи. Поэтому приходится вспомнить о желтой прессе. Да, там все пройдет, но ты попробуй в правительственной, административной поместить… У меня была смешная история с партийной прессой. У нас есть такая страница. Попросили про слет молодых медведей написать, если бы они интересные люди оказались – это возможно. Но из них нечего было не вытянуть. Собрались, пошумели, пива попили. Потом история с лучшими женщинами партии перед 8 марта. Я про двух написала – получились яркие живые портреты. Просто понравились они мне. А надо было четверых. Мне надоело, я не люблю, когда давят. В итоге никакие материалы на этой странице не вышли. Стоило меня заставлять, когда у них в штате был свой пресс-секретарь с зарплатой в два раза выше…
- А вы в штате?
- В штате я только с 2000 года. Но так надоело бояться каждый год: заключат с тобой контракт, не заключат…
- Вы же помогаете людям? Вот открытка: «помним, любим, вырезаем ваши статьи…»
- Адмнистрации не предъявишь открытки. А вот насчет помощи помню девушку – ее сбила машина и поломала ей ноги, после чего у нее начался процесс отмирания тканей. Вообще судьба разбита. Однако возбудить дело не получалось, большой чин был виноват, шоколадом от нее отделался. Писала о ней - «Бег на сломанных ногах» и «Марафон на сломанных ногах». В результате статей к ней пошли люди, ей компенсировали часть стоимости лечения, всего было 12 тысяч…
Но опять же: непубликация статьи не всегда поражение. У меня была статья о нарушении прав ребенка в одной из школ, его ударил директор. Там было сильное разбирательство, виновный понес наказание. То, что статья не вышла, все же не так страшно, ведь главное – конфликт был разрешен. И можно было жить дальше. Права детей - это вообще такая больная тема…
- А ваш собственный ребенок где сейчас?
- Слава закончил образование за рубежом, он переводчик, женат, живет в Германии, русский – учит китайцев жить по-немецки.
- Гражданин мира?
- Обязательно.
- Вокруг вас ходят всякие легенды. Например, про бывшего губернатора, как он взял вас в пресс-центр.
- Была ситуация сложная. Нечего было есть. Один предприниматель отдал партию горелых курток. Я их стирала, чтобы продать. Вся в саже, в мыле с этими куртками. Тут вдруг за мной машина – поехали. Оказалось, мой материал о хлебном деле был губернатором Подгорновым отмечен, хотя дан в многотиражке! Написала я не лакейски, факты собрала, на пресс-конференции поработала, сопоставила все. Подгорнов это увидел и сказал – пусть она в пресс-центре при губернаторе работает. Так я от корыта попала на верха администрации. Но я там долго не засиделась: скучно. Официальщины не терплю.
- Что бы вы пожелали молодым журналистам?
- Соизмерять свои силы. Начал – не отступай. Ради правды стоит рисковать. Ну, а если не хочешь рисковать – не связывайся. Ищи другую работу.