Новогодняя сказка.
К Новому Году супруги Кукуевы готовились заранее. Конфеты, елка, еда, кроссовки мальчику, юбка девочке, конструктор, кукла и прочие атрибуты «лучшего детям» высматривались и покупались любовно, загодя. Но главным, воистину великим и воистину прекрасным подарком должно было стать чудо.
Давно известно, что чудо нельзя купить, но его легко сделать при помощи белой шапки, фальшивой бороды, валенок, красной шубы с белой меховой каймой и большого, непременно сказочного мешка.
Будучи слесарем, а значит пия горькую, Кукуев не имел свойственного всем его коллегам баса, но пять репетиций в ванной комнате дали ему полную уверенность в том, что по-дедморозовски говорить он умеет. Близкая подруга жены имела честь работать костюмером в театре имени литературного классика, поэтому костюм Деда Мороза ждал своего часа в надежном месте у надежного человека.
И час настал.
В девять часов тридцать первого декабрьского вечера Савва, порядком «проводивший» Старый Год, вышел из подъезда, на третьем этаже которого было то самое «надежное» место у надежного, но сильно пьющего человека, жизнь которого, по мнению ближайшего окружения, давно и неоправданно затянулась, как, бывает, затягивается первый тост на каких-нибудь именинах.
Савва вышел не просто так, а в костюме, с наклеенной бородой и большим, наполненным
подарками мешком.
- С Новым Годом! – кричал сильно шатающийся Дед Мороз, то ли для поднятия собственного настроения, то ли репетируя, то ли просто сдуру.
- С Новым Годом! – отвечали пока еще трезвые прохожие.
- С Новым Годом! – говорил он.
- С Новым Годом! – снова отвечали прохожие.
- Вашу мать! – орал Савва.
- С Новым Годом! – привычно отвечали не совсем трезвые прохожие.
- Идиоты! – кричал Дед Мороз.
- С Новым Годом! – отвечали уже совсем нетрезвые прохожие.
- Отстаньте! – молил Савва.
- С Новым Годом! С Новым Годом! С Новым Годом! – не отставали они.
Проходя мимо коммерческой палатки, Кукуев остановился, сказав очереди в три человека: «Пропустите Деда Мороза!», - и, услышав в ответ очередное «С Новым Годом!», купил четвертушку водки. Затем Дед Мороз сгрыз пробку и выпил содержимое по-кукуевски – из горла и все сразу. Водка сделала свое дело. Подлое дело. И сказочный персонаж, едва держась на ногах, поплелся дальше, в направлении кукуевского дома.
- Здравствуй, Дедушка Мороз – борода из ваты! Ты подарки нам принес…
- Только, вот, про горбатых не надо! – оборвал шутника Савва.
Шутник оказался крепкого телосложения и стоял в компании таких же крепких весельчаков. Они быстро обступили Кукуева.
- Мужик, дай за бороду подергать! Мы тебя три раза дернем, а ты нам по Снегурочке наколдуй. Идет?!
Весельчаки рассмеялись.
- Ребят, пропустите! Меня дома дети ждут… Хочу праздник им устроить... Хочу, чтобы сказка была… хочу…
- Да че ты? Никуда твоя сказка не денется. Снегурку нам наколдуй и вали с Богом! – шутник улыбнулся и добавил, – Ну че, мужики, не хило я придумал?
- Не хило! – ответил самый хмурый весельчак. Он вздрогнул от холода и как-то тихо, но очень убедительно высказал свою «почти мысль»:
- Короче, чудило! Сейчас едешь с нами за город, поздравишь братву и часа в два будешь дома сытый и пьяный. Плачу штуку деревянными.
- Нет, ребят, мне домой надо, у меня дети… Понимаете? Я им праздник хочу… Понимаете?… Они же… Дети они… Понимаете,– тихо попросил Савва.
- Да че ты все «понимаете-понимаете»?! Понимаем, что ты братву поздравить не желаешь. Интеллигент хренов!
- Да я слесарь! На кирпичном… Слесарь я, не артист, а костюм у знакомых на полчаса выпросил. Детей поздравлю и назад – костюм отдавать… Вы, мужики, извините… Я не могу с вами.
Обида пробежалась по лицам весельчаков…
Обида сдавила грудь Саввы до боли, подарки в мешке вмиг стали тяжелее и «Великое Прекрасное» готово было ускользнуть от маленького, слабого да еще испуганного четырьмя жлобами человека.
- Ребята, пропустите, пожалуйста! У вас ведь тоже дети, наверное, есть. Ну что вы не понимаете, что ли?… ну… э… А ну пропусти, сука! Отойди, говорю!
- Что ты сказал? Это ты мне, козел? Ах ты, падаль! Первым был удар в ребра.
- Хрусть! – сказали ребра и заплакали, – твою мать, больно как! Ты ж мне ребра сломал!
Савва замахнулся и ударил первого попавшегося под руку обидчика.
- Хрусть! – сказал Саввин кулак и опух.
- Хрусть! – сказала Саввина переносица.
- Хрусть! – откликнулась Саввина грудная клетка.
- Хрусть-хрусть! – подтвердила правая нога.
- Да вы что, детьми что ли, никогда не были?! Своо… - простонал Савва и упал.
Хрусть, хрусть, хрусть! – хрустело Саввино тело. А души в нем уже не было.
Савва вдруг ощутил себя в воде… в реке, текущей против того направления, в котором плыл он. Плывущий нырнул вглубь и попал в подводную пещеру. Пещера длинная и темная, но несколько лучиков света утверждали, что на том конце пещеры тепло и светло и что надо только доплыть. И Савва плыл. Ему так хотелось оказаться в этом тепле и «светле», что он плыл гораздо быстрее, чем мог.
- Савва! Савва! Савва! – начали звать какие-то сладкие голоса. Добрые голоса, неземные.
- Плыви, плыви, плыви! – манили все те же голоса, и Савва плыл, плыл и плыл.
- Дед Мороз! Дед Мороз! Дед Мороз! – послышалось откуда-то из темноты, и Савва перестал плыть…
Он открыл глаза. Взор его устремился в бесконечно-черное небо, плачущее по Савве большими белыми хлопьями.
- Дед Мороз! Дед Мороз! А ты настоящий Дед Мороз? – теребил за рукав дедморозовской шубы шестилетний мальчик в не по сезону легкой, поношенной куртке. Его большие голубые глаза блуждали взглядом по сторонам в поиске какой-либо поддержки. Ребенку сделалось страшно, он уж было собрался закричать, но вместо этого уставился на кровь, текущую по усам Деда Мороза прямо на снег.
- Нет! Ты на настоящий Дед Мороз. Настоящие Дед Морозы не умирают, – произнес шестилетний мыслитель и заплакал, – Не настоя-а-ащий! Не настоя-а-а-а-ащий! Настоящие не умира-а-а-а-ают… не умира-а-а-ают!
- Я …Я настоящий Дед Мороз. Насто… Я прос… просто уста… сильно уста…
Савва попытался подняться, но не смог. Боль пронзила все тело. Он закрыл глаза и, опершись на руку, заставил себя приподняться, а затем и встать во весь рост. Боль проявилась наружу лишь в маленькой, но сильно блестящей слезинке, которая замерла на правой щеке, не желая никуда стекать.
- Хрусть! – сказала правая нога Саввы, но он не упал. Воля сильнее боли. Тем более последняя воля.
- Здравствуй, мальчик, как тебя зовут? – заговорил Савва по-Дед Морозовски.
- Никита Курьянов, – ответил малыш.
- А ты здесь один? Где твоя мама?
- Мама дома. Пьяная … ну … спит она… А дядь Андрей придет только утром. Я тебя ждал. Ждал-ждал и искать пошел… Нет, ты не настоящий Дед Мороз! У тебя кровь течет.
- Это не кровь, это – так, сок я пил… клюквенный!
Савва вытерся рукавом и продолжил:
- Никитушка! Порадуй дедушку, расскажи стишок про зиму.
- А можно отрывок из поэмы?
- Можно, Никитушка, сегодня все можно.
- «Однажды в студеную зимнюю пору
Я из лесу вышел, был сильный мороз…»
Савва с большим трудом стаял на ногах. Ребенка он почти не видел, лишь светлое, расплывчатое пятно да слова, написанные великим интеллигентом, давали Савве знать, где находится ребенок.
«Сейчас ливанет!» – подумал Савва, когда кровь подобралась из желудка (или из легких, он точно не знал) к самому горлу. Он отвернулся от мальчика и поднес раскрытый мешок к лицу.
Вот тут-то и ливануло!
Савва утерся краями мешка и спросил закончившего читать отрывок малыша:
- Никита, а какой тебе хочется подарок к Новому Году?
- Конструктор «Лего» или… или кроссовки… А можно?
- Можно! Сегодня все можно… Ведь я – настоящий Дед Мороз!
Савва достал из мешка конструктор и кроссовки. Обе целлофановые упаковки с праздничными лентами были залиты кровью. Мальчик вздрогнул, но принял «испачканные» подарки.
Дед Мороз поздравил ребенка с Новым Годом и пошел в сторону.
Просто в сторону.
Савва знал, что до дома уже не дойдет. Не успеет.
Правая нога волочилась по снегу, оставляя кровавый след, а Савва шел. Шел, шел и шел, стараясь не упасть.
Хотелось кричать от боли, но кричать было нельзя – за спиной стоял ребенок, который верил в чудо.
Да и сам Савва верил.
Теперь верил.