Другая сторона комнаты

                "Зерно среди навоза проросло,
               И Семь -добро,хоть Семь- подчас и зло;
                Алмаз от угля черного рожден,
                Учитель глуп,а ученик умен,
               И Семь -добро,хоть Семь -подчас и зло."

              (Ш.Де Костер ."Легенда о Тиле Уленшпигеле")




Слышишь? Что? Ветер. Смерч. Он здесь. Кто? Шторм. Он у тебя в голове. Давно? Всю жизнь. Он перебрасывает тебя из одной стихии в другую.
Видишь? Кого? Себя. В зеркале. В стекле. В другой комнате. Это не я. Я другой. Ты в другой стихии.
Маяк. Свет. Пламя. Небо. Тучи? Нет. Красное. Закат? Нет. Это твоя кровь. Ты умер. Подожди. Посмотри еще. Время есть, потому что его нет. Посмотри на себя в другой комнате, послушай ветер. Не хочу. Хочешь. Тебе ведь интересно. Посмотри вниз. Видишь? Что? Дождь. Тебе больно? Я не знаю. Уходи. Куда? Ведь я это ты.


 
                I


- Что желаете заказать?
- Да, пожалуйста, чашечку кофе. Двойной эспрессо. И два пончика с французским кремом.
- А вы?
- Мне просто каппучино. Пожалуй, пока все.
- Хорошо.
Линда и Грэг сидели в просторном уютном кафе «Квики» за столиком около окна.
- Погода сегодня нелетная. – заметил Грэг.
- Да уж. Даже никуда идти не хочется. А я обещала встретиться с хорошим другом.
- Ты разве не на машине? Я бы мог тебя подвезти.
- Не стоит.
Грэх нахмурился.
- У тебя секреты?
- Никаких секретов нет. А ты представляешь, я сегодня сломала ноготь. Вот, посмотри.
- Не завидую. Ну, где же этот чертов кофе? Надо было пиво заказать.
- Между прочим, я недавно прочитала, что все это глупости по поводу пользы пива. На самом деле это сплошная химия и больше ничего. К пятидесяти годам человек становится больным и немощным, если, конечно, еще не успеет умереть от цероза печени.
- Где ты такую дрянь вычитала?
- В «Утренней стреле».
- А, ну тогда понятно. Жалкая никчемная газетенка с кучей таких же никчемных журналистов в поисках дурацких сенсаций. Официантка!
 
- Ну, не знаю, Грэг. Честно говоря, я верю этой газете. Мне понравилась статья об одном несчастном человеке, которого сгубила его же доброта.
- Ваш кофе.
- Наконец-то! Вы что, его из Бразилии везли?
- Прошу прощения, сэр.
- А где пончики? Я вам заказал два пончика с французским кремом!
- Грэг, прекрати.
- А что ты ее защищаешь? Это ведь заведение быстрого обслуживания? А я, черт возьми, жду уже пятнадцать минут!
- Простите, сэр. Это мой первый день работы.
- А мне плевать! Где ваш менеджер?
- Сэр, сейчас я вам все принесу.
- В этом я не сомневаюсь.
Грэг посмотрел на нее. К блузке был прикреплен бэйдж с логотипом кафе «Квики» и именем «Джина».
- Позови своего менеджера!
- Сэр, это мой первый день. Пожалуйста.
- Принеси мои чертовы пончики и своего менеджера!
Линда закурила сигарету.
- Зря ты так, Грэг. Я ведь тоже жду свой кофе столько же, сколько и ты. Но я же не ругаюсь по этому поводу.
- Линда! Это заведение быстрого обслуживания. А если официантки работают как черепахи, нужно это устранять.
- Ты хочешь пожаловаться на нее менеджеру?
- Более того, я хочу, чтобы ее уволили.
- Грэг, это ее первый день. Девочке надо привыкнуть.
- Перестань! Это стандартная отговорка. Не удивлюсь, если она работает здесь уже несколько лет.
Линда затушила сигарету.
- Ваши пончики, сэр.
 
- Прекрасно! А где менеджер?
- Его пока нет на месте.
- Что же это тогда за заведение, где даже нет менеджера? Кто же вас контролирует?
Линда протянула один из пончиков Грэгу.
- Грэг, давай, ешь свои пончики и пойдем отсюда.
Он жадно взял один и начал его есть.
- Нет, Линда. Я отсюда не уйду, пока не увижу менеджера. Это уже дело принципа.
- Сэр, простите меня. У нас много клиентов сегодня, а я одна работаю.
- И что? Я в этом виноват?
Линда схватила Грэга за руку.
- Ладно, Грэг. Пошутили, и хватит. Можно счет, пожалуйста?
- Да, конечно.
- Нет, Линда. Я никуда не пойду. Ты посмотри на нее! Разве можно верить, что это ее первый день? Она просто пудрит нам мозги!
- Но это правда, сэр.
- Я добьюсь того, чтобы сегодня тебя уже не было в списках работников этого заведения!
- Сэр, прошу вас. Не надо!
Линда закурила вторую сигарету. В кафе царило молчание. Все внимание посетителей переключилось с газет на зародившийся конфликт. Кто-то даже подсел на столик поближе.
- Сэр, прошу вас. У меня двое детей. Эта работа – мой единственный шанс прокормить их.
- Ба! Да вы только посмотрите! Мать-одиночка! Героиня нашего времени! Вранье!
- Но это правда, сэр. Прошу вас!
- Вранье!
 
Линда немного привстала со стула и затушила сигарету в пепельнице другого столика.
- Грэг, перестань! У девочки на глазах уже слезы навернулись! Принесите нам, пожалуйста, счет, и мы уйдем отсюда.
- Линда, заткнись!
У Грэга покраснели глаза. Линда, ошарашенная таким выпадом, грохнулась на стул.
- Грэг… Грэг… Что… что с тобой?
Она заплакала.
- Со мной все в порядке, Линда! А вот с вами что-то не то. Почему вы всегда во все лезете, перебиваете? Вам больше всех надо? Ой, Грэг, я сломала ноготь! Ой, Грэг, мне надо к хорошему другу… Ну и что? А мне насрать, Линда, на это! Как будто у меня своих проблем нет! Начала защищать эту толстую сучку. Грэг, не надо… Грэг, перестань… Жалкий тупой феминизм!
- Я прошу вас покинуть заведение, сэр.
- А ты кто такой, черт возьми?!
- Я менеджер этого кафе.
- О! Прекрасно! Я вас как раз и ждал!
- Прошу вас покинуть заведение, сэр. Вы нарушаете порядок поведения в общественных местах.
- Это я нарушаю? Да как вы смеете? Это ваши работники, толстые зажравшиеся черепахи, нарушают порядок! Линда, скажи ему!
Линда забилась в угол и молча смотрела в окно.
- Линда!
- Сэр, я еще раз вам повторяю. Иначе мне придется вызвать полицию.
- Вы мне угрожаете?
- Я вас предупреждаю.
- Хорошо. Я уйду. Но будьте уверены, я устрою такую рекламу вашему кафе, что мало не покажется!
 
Он взял последний пончик и демонстративно запихал себе в рот.
- Я вам покажу… Кх… кх…
Грэг глухо закашлял и с безумным выражением лица грохнулся на пол. Все кинулись к нему с мест.
- Он умер?
- Прикидывается!
- Тупой урод!
- Давай вставай!
- Подождите! Не галдите! Я доктор.
Он пощупал пульс.
- Он мертв.
В кафе снова воцарилась тишина. Кто-то от неожиданности обронил газету со статьей на весь разворот «Новый стиль в музыке! На первом месте во всех чартах!». За окном посветлело. Дождь прекратился. Линда подумала, что можно будет вскоре встретиться с хорошим другом.
 
                II


Джимми как всегда распределял документы. Это была его работа. Распределитель документов. Он распределял их по группам, по именам, по должностям и расстраивался, что ни в одной чертовой бумажке не было его имени или даже упоминания о нем.
- Эй, Джимми! Закончил?
- Да, босс, почти.
- Поторопись. Мне нужно еще подписать их.

- Эй, Джимми! Пойдешь сегодня в бильярд?
- Нет, Сэм. Я ухожу с этой работы.
Сэм нахмурился и закурил.
- Куда же? Будешь теперь мыть окна?
- Нет. Я вчера познакомился с одним человеком, который предложил мне работу.
- Распределять документы у него?
- Нет. Его зовут Грэг.
- А фамилию свою он не назвал?
- Я не помню. Но уже завтра я приступаю к работе у него в конторе. Я буду его личным секретарем. Сегодня я должен ему позвонить, чтобы уточнить график работы.
- Неплохо, Джимми. А как же босс? Он знает?
- Еще нет. Но я уже написал заявление об уходе.
- Когда скажешь?
- Сейчас пойду.
- Берегись, Джимми!
Сэм засмеялся.
 
- Эй, Джимми! Ты закончил? Я уже тороплюсь. Жена в отъезде, и через двадцать минут меня ждет классная сучка из отдела кадров.
- Рад за вас, мистер Долен. Но я должен сказать, что увольняюсь.
- Что ты сказал?
- …
- С чего это? И куда ты уходишь?
- Я буду личным секретарем в одной конторе.
Долен нахмурился и прикусил губу.
- Погоди. Ты это серьезно?
- Да, мистер Долен.
- Скажи на милость, что это с тобой произошло? Я что, плачу мало?
Пот потек по его лбу.
- Нет, мистер Долен.
- Тебе не нравится твой босс? Я что-то сделал?
- Нет, мистер Долен.
- А тогда какого черта ты уходишь? Ты знаешь, что без меня ты бы так и оставался безработным кретином? Что именно я тебя нашел и взял к себе? Что именно я придумал эту профессию «распределитель документов», чтобы хоть как-то дать тебе возможность хоть кем-то поработать, потому что сам ты ни хрена ни в чем не смыслишь?
- Да, мистер Долен. Спасибо, но я ухожу.
- Пошел к черту, Джимми! Иди куда хочешь! Но только запомни: больше никогда не вспоминай меня, не обращайся ко мне! Пошел прочь!
Долен отвернулся.

- Эй, Джимми! Ну, как там?
- Не очень, Сэм.
- Ха! Я же тебя предупреждал!
 
Сэм закурил и засмеялся. Зазвонил телефон.
- Джимми, ответь.
- Алло?
- Эй, Джимми! Это Долен. Слушай, ты хотя бы в этот день доработаешь до конца?
- Да, я ухожу с завтрашнего дня.
- Прекрасно!

- Алло? Здравствуйте. Это Джимми Норрис. А не могу ли я поговорить с Грэгом?
- Он умер, мистер Норрис.
- Как умер? Мы же позавчера…
- Он подавился пончиком вчера утром.
- Вы, наверное, шутите. Подавился пончиком?
- Да.. Простите.
Гудки.

- Эй, Джимми! Ты представляешь, что я в газете прочитал? Вчера какой-то мудак подавился пончиком и умер.
Сэм засмеялся и закурил.
- Вот псих! Тут пишут, что сначала он взбесился по поводу того, что официантка слишком долго несла ему кофе, потом наорал на нее, потребовал менеджера, затем наорал на него, взял пончик и подавился им. Бывает же такое!
- А как его звали, Сэм?
- Сейчас… А! Вот! Грэг Освальд.
- Точно. Освальд.
- Джимми! Ты чего?
- Это он мне предложил работу.
- Ха! Повезло! Хорошего ты себе шефа выбрал. Как же теперь перед Доленом выкручиваться будешь? На коленях придешь?
 
- Заткнись, Сэм.
- Ой, мистер Долен. Простите меня. Я не знал, что мой будущий шеф подавиться пончиком и умрет.
Джимми схватил вазу и разбил ее об пол.
- Заткнись, Сэм!
- Ты чего, Джимми?
- И перестань курить!
Сэм затянулся.
- Я тебя просил, Сэм. Перестань курить!
- Да пошел ты в жопу, Джимми. Ты такой же псих как этот Освальд!
Джимми ушел. Сэм достал еще одну сигарету и отвернулся.

- Эй, Джимми! Ты рано сегодня. Почему один?
- Джо! Налей мне двойной виски со льдом и ничего не говори.
Бармен достал бутылку «Джека Дэниелса». 
- У тебя что-то стряслось?
- …
- Ладно. Молчу. А где Сэм?
- Не знаю.
Джимми  залпом выпил стакан.
- Проблемы, Джимми?
Рядом сидел незнакомец.
- Эй, Джо, повтори. А ты кто такой?
- Ты меня не узнаешь, Джимми?
- Мне плевать, кто ты. Отвали.
- Грубишь, Джимми. А я ведь хочу помочь.
- Чем?
Незнакомец подвинулся поближе.
- Я хочу освободить тебя, Джимми.
- Что ты несешь?
- Посмотри на меня. Что ты видишь?
 
- Я вижу кретина в дурацком красном костюме, с ужасной бородой и дебильной шляпой.
- Правильно. Но у меня есть деньги, Джимми. Есть слава. Есть большой дом на берегу океана. Есть самая дорогая машина, самые красивые девушки. У меня есть все то, что ты всегда мечтал иметь.
- И что?
- А то, что ты можешь все это получить. Сегодня же!
Джимми опустошил второй стакан.
- Что ты несешь? Джо, повтори.
- Джимми! Посмотри на меня внимательнее. Ведь я – это ты. Убери с меня бороду, шляпу, костюм, и ты увидишь себя. Помнишь, как ты познакомился с Доленом? Как согласился работать у него? Если бы ты тогда отказался, я бы сейчас с тобой не сидел, и ты сам бы здесь не сидел, а обедал в шикарном ресторане. Ты был бы таким же, как я. Но я – это ты. Я – то, кем бы ты мог быть. У тебя еще есть шанс все исправить, Джимми. Ты должен себя убить.
- Джо! Этому кретину больше не наливай.
Незнакомец схватил Джимми за руку.
- Джимми! Послушай меня, послушай себя. Если ты себя убьешь, ты освободишься. Ты освободишься от своей ужасной жизни. Ты проснешься другим человеком, таким, каким ты мечтал быть всю жизнь. Джимми! Сейчас ты пойдешь к себе домой, поднимешься на второй этаж, зайдешь в комнату своей жены и найдешь ее спящей в постели вместе с твоим боссом. Не волнуйся, я застрелю его. Ничего не говори, не устраивай скандал, а просто возьми в кладовке веревку, вернись и повесься на люстре.
- Что ты?… что ты сделал с моей женой, ублюдок?
- Эй, Джимми. Ты с кем  там говоришь?
Джо забрал пустой стакан.
 
- Джо! Уведи его, пожалуйста, пока я не надавал ему по морде!
- Кого его? Джимми! Здесь никого нет. Тебе уже достаточно.
- Джо! Рядом со мной сидел какой-то ненормальный и говорил, что он – это я, что…
- Джимми! Послушай, что скажет старина Джо. Иди домой и проспись хорошенько. Тебе полегчает.

    Джимми подошел к своему дому. Его взгляд остановился на незнакомой машине «АУДИ TT».
-Неужели у нас гости?
Он подошел к входной двери, которая была открыта.
- Линда! Я дома! Почему ты не закрыла дверь? Линда! Ты где?
Джимми поднялся на второй этаж.
- Линда. Ты еще спишь? У меня сегодня самый странный день на свете. Ты представляешь…
Он замер. На кровати спала Линда, нежно обнимая так же спокойно спящего Долена. Они лежали голые. Белое потрепанное одеяло валялось на полу.

«Ты сейчас пойдешь к себе домой, поднимешься на второй этаж, зайдешь в комнату своей жены и найдешь ее спящей в постели вместе с твоим боссом.»

В комнате было очень холодно.

«Зайдешь в комнату своей жены и найдешь ее спящей в постели вместе с твоим боссом.»

Джимми ничего не слышал. Стук его сердца давил на барабанные перепонки.
 
«Найдешь ее спящей в постели вместе с твоим боссом.»

Голова Джимми раскалывалась.

«Я – это ты, Джимми.».
«Помнишь, как ты познакомился с Доленом? Как согласился работать у него?»
«Я хочу освободить тебя, Джимми.»

Вся комната стала красной. Окно превратилось в груду заколоченных досок.

«Я – это ты!»
«Я – это ты!!»
«Я – это ты!!!»
«У тебя еще есть шанс все исправить, Джимми. Ты должен себя убить.»
«Ты должен себя убить.»
«Убить!»

Громче.

«Убить!!»

Еще громче!
Эхо диким криком разнеслось по всему телу. Комната почернела, и Джимми уже не видел ни Линду, ни Долена, ни себя.

«Ничего не говори, не устраивай скандал, а просто возьми в кладовке веревку, вернись и повесься на люстре.»
«Возьми в кладовке веревку, вернись и повесься на люстре.»
 
    Джимми вышел из комнаты. Весь его дом пахнул сырой землей. Он закрыл глаза.
Перед ним проезжали сотни шикарных машин, проходили тысячи красивейших девушек, каждая из которых целовала его в засос, проплывали яхты, и он видел себя, стоящего за штурвалом, только уже с бородой, в красном костюме и шляпе.

«Ты был бы таким же, как я. Но я – это ты. Я – то, кем бы ты мог быть. У тебя еще есть шанс все исправить, Джимми. Ты должен себя убить.»

    Джимми открыл глаза и еще раз заглянул в комнату. Линда и Долен все еще мирно спали. Весь пол был усыпан землей, люстра на потолке медленно покачивалась из стороны в сторону.
Джимми открыл дверь в кладовку и, не найдя включатель света, принялся на ощупь искать веревку. Он нашел ее сразу. Белая, толстая, длинная и прочная.
    Вернувшись в комнату, он взял стул, поставил его на кровать между Линдой и Доленом, поднялся и привязал веревку к люстре.
В комнату вбежала обнаженная девушка.
- Эй, Джимми! Хочешь меня? Хочешь?
Она взяла землю с пола и начала втирать ее свое тело.
- Возьми меня!
Джимми вдел голову в петлю.

«Ты должен себя убить.»
«Убить!»

- Возьми меня, Джимми! Возьми! Возьми!

«Убить!»
 
«Убить!!»
«Убить!!!»

    Повернувшись, Линда задела стул, и он упал с кровати.
Девушка засмеялась и закурила. Долен приоткрыл глаза.
- Боже! Что…?
В комнату внесся незнакомец в красном костюме и выстрелил ему в голову. Кровь перекрасила простынь.
- Линда, ты великолепна.
Он подошел к ней и крепко поцеловал в губы.
- Поехали. Здесь уже нечего делать. Моя AUDI уже ждет входа.
В комнате вновь стало светло, окно было распахнуто. Джимми висел на люстре, а неподвижно мертвый взгляд Долена был обращен на дверь.








Ты помнишь? Что? Груду раскаленного металла? Нет. Первый ожог? Боль? Ты ее не испытывал. Тебе это казалось. Ведь боли нет. А что есть? Есть страх.



 
                III


    «А теперь криминальная хроника. Вчера на улице Стокера произошло зверское убийство. Как нам стало известно, одинокий холостяк и работник компании «Долен Инк.» Джим Норрис пригласил к себе домой своего начальника Мэтью Долена, выстрелил ему в голову и после этого повесился. Причиной убийства, по-видимому, стало увольнение господина Норриса из компании. По словам его коллеги по работе Сэмьюэла Мэдисона, в день трагедии Джим Норрис вел себя очень странно. Полиция не нашла в доме следов посторонних лиц…»
- Кэтти! Выключи этот сраный ящик. Я работаю.
Антуан сидел за компьютером в небольшой комнатке, обставленной музыкальными инструментами. Повсюду валялись пустые пивные бутылки и пахло сигаретным дымом. Вошла Кэтти.
- Антуан, мне уже осточертело убирать весь этот мусор. Я, конечно, понимаю, ты музыкант. Творческий человек… Но иногда ведь можно следить за порядком.
- Кэтти! Пойми, что это все мелочи по сравнению с тем, над чем я работаю. Это будет сенсация в мире музыки! Новый стиль! Мы станем чертовски богатыми, Кэтти!
Он подошел к ней и нежно обнял.
- Я понимаю все это, любимый.   

    Погода была прекрасная. Начиналось лето. Антуан надел любимую футболку с изображением листиков марихуаны.
- Милая, я пойду на студию. Скоро вернусь.
- Купи по пути коробку молока.
 
Антуан вышел из дома и направился по безлюдной улице. Было около десяти утра, и все только-только просыпалось. Несмотря на это, солнце уже припекало, и Антуан стал жалеть, что отрастил себе длинные волосы.
- Эй, Антуан!
Сзади него шел Николас Мендола.
- Привет, Ник! А тебе не жарко в смокинге?
Мендола снял солнечные очки.
- Я иду на студию. Сегодня туда приезжает шишка из Лас-Вегаса, какой-то супер продюсер. Он заинтересовался мной. Возможно, даже контракт подпишем.
- Неужели кто-то заинтересовался твоим фолком?
- Это сейчас становится модно, Антуан. Ничего нового, а просто возрождение старых традиций. Я просто удачно попал.
- Что-то неохотно верится.
- Да ты не беспокойся, старина. У тебя тоже когда-нибудь получится. Может быть, не сегодня и не завтра, но ты обязательно придумаешь что-то новое и бескомпромиссное. А пока больше повезло мне.
Он засмеялся. У Антуана задрожали ноги.
- Дал бы я тебе по роже, да вот руки пачкать не хочется.
- Не кипятись, Антуан. Я же просто констатирую факт. Мы оба музыканты. Как ты знаешь, в этом мире не избежать конкуренции. В данный момент выигрываю я.
С этими словами он удалился. Антуан развернулся.

- Дорогой, ты почему так рано? Что-то случилось?
Кэтти красила ногти. Антуан открыл холодильник и достал банку пива.
- Вот сука!
- Кто?
 
- Мендола. Я с ним сейчас встретился. Такой крутой, в смокинге, темных очках. Говорит, 
что идет на студию подписывать контракт с каким-то продюсером из Вегаса, что тот приехал специально ради него. Кэтти, я не понимаю. Кому сейчас нужен его бездарный фолк-рок?
Он сделал глоток. Кэтти оторвалась от своего занятия.
- Мендола подписывает контракт? Но это же несправедливо! А как же ты?
- Вот-вот. Дерьмо какое-то!
- Антуан! Пойди на студию и покажи этому продюсеру свои произведения. У тебя же есть какие-нибудь наработки?
- Ты права, детка. Я так и поступлю. 

     Уже через несколько мгновений Антуан стоял у гигантского здания с огромной вывеской «Империя звука». В руке он держал черную коробочку с диском. Солнце уже не так жарило мозги, но все равно стоило зайти в холл с кондиционером.

- Привет, Антуан!
- Здравствуй, Бэтти.
Девушка сидела за большим черным лакированным столом, в одной руке держа гелевую ручку, а в другой – телефонную трубку.
- Да, да. Хорошо, я ему передам. Еще раз скажите ваше имя. Так. Хорошо. До свидания. Как жизнь, Антуан?
- Да так. Могло быть и хуже. Слушай, Бэтти. Я тут узнал, что сегодня какой-то продюсер из Вегаса приезжает. Он уже здесь?
- Да. Он и Мендола сидят у Реймонда.
- Хорошо. А как его зовут, не знаешь?
 
- По-моему, мистер Билл. Такой милый старикашка. Настоящий ковбой.
- Спасибо, Бэтти.

Антуан подошел к двери с золотой табличкой «Реймонд Чарльз» и пару раз постучал.
- Войдите. А, привет, Антуан.
Реймонд помахал рукой. Николас  от удивления немного привстал со стула.
- Антуан, не мог бы ты попозже заскочить? Мы немного заняты.
- А, да, конечно. Просто я услышал, что к нам пожаловал сам мистер Билл. Один и без охраны.
Билл довольно улыбнулся.
- Он самый. Да, больше люблю кататься один. На своем любимом «Додже».
Антуан подошел поближе.
- Мистер Билл, я много о вас слышал и считаю, что вы лучше всех знаете свое дело. Меня зовут Антуан Лавуазье. Я музыкант.
- О! По-моему, так звали какого-то ученого! Вы его правнук?
Билл захохотал. Антуан продолжал.
- Я понимаю, что вы человек занятой, но мне бы хотелось, чтобы вы послушали мои композиции. Для меня это великая честь.
Он показал черную коробочку с диском. Билл взял ее.
- Мистер…
- Антуан. Просто Антуан.
- Я ценю вашу бойкость. Когда-то сам был таким же. Но я не могу вам ничего обещать, потому что намечается один интересный проект. Вот ваш коллега…
- Мы знакомы.
 
Николас незаметно улыбнулся. У Антуана резко забилось сердце.
- Я все понимаю, мистер Билл. Вы просто возьмите этот диск, и если у вас появится свободная минутка, послушайте его.
- Я постараюсь, Антуан.
- Спасибо вам, мистер Билл. Вы лучший! До встречи!
С этими словами Антуан вышел из кабинета. Билл положил диск в свой портфель.
- Настойчивый парень!

- Дорогой, ну как все прошло? Ты виделся с этим продюсером?
Антуан лег на диван.
- Да. Я ему понравился. Он сказал, что ценит мою бойкость и послушает диск. Так что надо просто ждать новостей. Уверен, милая, они будут.
Кэтти села на него и начала целовать.
- Видишь, ты не ошибся, что пошел туда. Я люблю тебя, Антуан.
- Я тоже люблю тебя.
Они слились в долгом поцелуе.
 
                IV


    Джина вышла из кафе «Квики» и подошла к только что подъехавшему белому «Форду». Окно машины открылось.
- Привет, детка. Садись.
Джина села в машину. За рулем сидел Глен. Она улыбнулась.
- Куда поедем?
- Как всегда!
Он включил фары, и машина тронулась. Джина вынула из сумки губную помаду.
- Глен, давай уедем отсюда.
- Не понял.
- Я не могу  так больше жить. Мне надоела моя работа в этом кафе. Я уже три года выслушиваю и делаю одно и то же. Давай уедем, Глен.
- Куда, детка?
- Куда угодно, только подальше отсюда. Мы наконец-то сможем пожениться и завести ребенка.
Глен повернул налево.
- Ну, ты же знаешь, что это невозможно, Джина. Даже если мы уедем, то что будем делать дальше? Мы даже нормальную комнату снять не сможем.
- Сможем, Глен. У меня есть деньги. Надеюсь, двадцать пять тысяч нам хватит на первое время?
- Откуда у тебя столько?
- Неважно. Главное, что есть.
Глен притормозил.
- Они у тебя с собой?
- Ты что? Разве я похожа на ту, которая ходит по городу с такой суммой? Они у меня дома.
 
- Господи, Глен! Посмотри, какая красота! Я обожаю это место.
Они стояли на огромном холме. Внизу тысячи огней освещали ночной город.
- Ты любишь меня, Глен?
Джина прижалась к нему.
- Конечно, детка.
Он поцеловал ее. Она сняла с себя блузку.
- Мы уедем из этого противного города и начнем новую жизнь, да?
- Да, детка.
Глен расстегнул ее бюстгальтер и выключил фары.

 
                V


    Антуан и Кэтти зашли в бар «У Элвиса». Играло что-то похожее на рок-н-рол. Посетителей как назло было много.
- Может быть, пойдем в другой бар, Кэтти?
- Антуан! Ты скоро станешь знаменитым и люди уже должны тебя запомнить.
Они сели за освободившийся столик. К ним подошла официантка.
- Что будем заказывать?
- Мне пиво, а девушке мартини.
- И запишите все на мой счет.
К ним подсел Николас.
- С чего ты вдруг стал таким щедрым?
- Видишь ли, Антуан, у меня сегодня праздник. Тем более, что все эти расходы на выпивку – просто мелочь по сравнению с тем, что меня ожидает.
Кэтти встрепенулась.
- Ты заключил контракт с этим продюсером?
Мендола улыбнулся.
- Вижу, что Антуан тебе уже все рассказал. Ну что ж, не буду скрывать. Да, это так.
- И сколько будешь получать?
- Это тайна. Могу только сказать, что достаточно. На следующей неделе начну писаться уже на студии в Вегасе.
- Николас, ты молодец. 
- А что же Антуан? Эй, Антуан!
- Да.
- Что-то не так?
- Все нормально. Рад за тебя, Николас.
 
- Так давайте выпьем, тем более, я угощаю.
Он встал.
- Я хочу произнести тост. За осуществление наших желаний!
Антуан не выдержал.
- Кэтти, пойдем отсюда.
- Но Антуан! Мы же недавно пришли!
- Кэтти, пойдем отсюда, пожалуйста.
Антуан схватил ее и потащил за собой. Мендола сделал глоток.
- Как жаль, что вы так рано уходите.
Он засмеялся.

    Кэтти и Антуан вышли из бара.
- Антуан! Что с тобой?
- Разве ты не видела, как он издевался надо мной? Сначала предложил угостить, якобы я не могу себе это позволить, а он может. Потом сверлил меня глазами, а с тобой просто заигрывал. В финале он произнес этот тост! Я его ненавижу, Кэтти! Если ему повезло чуть больше, то это еще ничего не значит! Ничего!
- Успокойся, Антуан. Ты как всегда все усложняешь. По-моему, Николас не желает тебе зла.
- Ах, вот как теперь ты говоришь. А что ты раньше говорила?
- Ну да. Я сказала, что это несправедливо. Но, по крайней мере, тебе он ничего плохого не сделал.
- Кэтти! Он самодовольный урод. И если надо было, он бы и свою маму зарезал ради карьеры. Представляю себе картину, как этот продюсер Билл трахает его в жопу, а он кричит: «Да, мистер Билл! Еще мистер Билл!» На таких засранцах у нас весь шоу-бизнес и построен!
 
- Антуан, угомонись! Ты не прав. Давай сейчас вернемся в бар, и ты убедишься в этом.
- В чем? Что он педераст?
- В том, что ты не прав! Ты знаешь, что я имею в виду.
- Я не пойду туда, Кэтти.
- Хорошо... Ты знаешь, Антуан, мне кажется, что ты просто завидуешь. Николас действительно чего-то добился, а ты нет. Ты сидишь все время дома за своим дурацким компьютером, куришь и пьешь пиво. Потом жалуешься на то, что все в мире мудаки, кроме тебя, а одному тебе просто не везет. Я устала слушать это, Антуан! Устала!
- Устала? Тогда иди к этому педику, сука.
- Что ты сказал? Ты назвал меня «сукой»?
Антуан смотрел на землю. Кэтти заплакала.
- Это была последняя капля. Последняя!
Она убежала обратно в бар. Антуан плюнул ей в сторону.
- Ну и пошла в жопу тогда!

    Антуан шел с бутылкой текилы по безлюдным ночным улицам. Было холодно, но изрядное количество выпитого отвлекало его от суровой погоды. Он остановился у «Империи Звука», которую освещали неоновые лучи. Антуан сел на ступеньку у входа и залпом допил оставшееся содержимое бутылки. Глаза его закрывались, а тело уже собралось там заночевать.
- Эй, Антуан!
Вдалеке показалась фигура человека. Она стремительно приближалась, но Антуан не мог разглядеть лица.
- Ты кто?
- Не узнал меня, дружище?
- Реймонд? Ты чего здесь забыл?
- Верни мне мои уши, Антуан!
 
Он вышел на свет, и показал свое лицо: оно было сгоревшим, виднеющийся череп был залит черной кровью. Антуан вскочил.
- Что… что случилось? Что у тебя с лицом?
- Ты поджег студию, дружище. Я сгорел.
Антуан обернулся. На месте некогда величественного здания лежала груда обгоревших досок. Реймонд медленно подходил ближе.
- Что, Антуан? Или наш босс сгорел с ушами?
Антуан истерически закричал. На улице поочередно стали взрываться все фонарные лампочки.
Наступил полный мрак.      








Ты чувствуешь? Что? Ты лежишь в комнате. Темно. Дверь закрыта, а сквозь щель виднеется свет. Там кто-то есть? Свет. Я слышу шаги, кто-то ходит там. Он подошел к двери, но не открывает ее, он ждет. Долго? Я слышу его дыхание. Чего же он ждет? Он ждет, когда ты выключишь свет. 




 
                VI


    В дверь громко стучали. Антуан открыл глаза: в квартире было светло. Стрелка на часах уже перешла за двенадцать. Шум ломающейся двери не прекращался.
- Сейчас, иду.
Он надел джинсы и медленно пошел к двери.
- Кто там?
- Полиция.
На пороге стояли два человека: один чрезмерно толстый, а другой наоборот – сильно худой.
- Мистер Лавуазье? Антуан Лавуазье?
- Да, это я. А что случилось?
Толстяк зашел первым.
- Я лейтенант Ралли, а это лейтенант Лэмпард.
У Антуана жутко раскалывалась голова.
- Проходите. И… не могли бы вы мне дать несколько минут, чтобы привести себя в порядок?
- Валяйте.
Антуан пошел в ванную. Открыв шкафчик над раковиной, он достал баночку аспирина. В то время он ни о чем другом не думал. Запив медикаменты водой, Лавуазье умылся и посмотрел в зеркало: лицо было опухшим и красным. Когда он зашел обратно в комнату, Лэмпард разглядывал фотографии на полке.
- А это кто?
- Моя подруга.
- Долго вы спите, мистер Лавуазье. Уже почти час.
- Ночь была бурной. Хотите кофе? Потому что лично я сейчас умру, если не сделаю пару глотков.
Он пошел на кухню. Ралли развалился в большом кожаном кресле.
 
- Мы, вообще, не кофе сюда пить пришли. Скажите, мистер Лавуазье, вы знали Чака Билла?
Антуан включил чайник.
- Чака Билла? Нет, не припоминаю.
- Он владелец рекорд компании.
- А! Вы имеете в виду мистера Билла из Вегаса? Виделся с ним у нас на студии. Так это вам не ко мне надо, а к Николасу Мендоле. Он с ним, вроде как, контракт на днях подписал.
- У него мы уже были, мистер Лавуазье.
Ралли достал из пиджака черную коробочку с диском.
- Это ваше?
Антуан выглянул из кухни.
- Да. Это диск с моими композициями, который я неделю назад передал мистеру Биллу, чтобы он послушал. А что случилось?
Лэмпард переключил внимание с фотографий на него.
- А вы не знаете? Он умер вчера вечером.
Антуан просыпал кофе мимо чашки.
- Как умер? От чего?
- Заключение доктора – сердечный приступ. Но мы думаем, что это убийство, мистер Лавуазье.
- А я здесь при чем?
Толстяк встал с кресла и подошел к Антуану.
- Нам кажется, что это вы убили его, Лавуазье.
- Да вы что? С ума сошли? Вы хоть понимаете, что говорите? Как я его мог убить? За что? Тем более, у меня есть алиби. Вчера вечером меня не было в Лас-Вегасе. Это могут подтвердить.
- Мы проверим.
Он осматривал кухню.
- Мистер Лавуазье. Вы слышали когда-нибудь о резонансе?
- Физика у меня давно была. Что это?
 
- Ну, я тоже в этом не профессор, но все сводится к тому, что если частота звука будет равна частоте биения сердца, или вроде того, то создастся резонанс, и сердце просто прекращает работать. Говоря простыми словами, человек умирает.
Антуан наливал воду из чайника в чашку.
- Погодите. У меня голова пока плохо соображает. То есть вы хотите сказать, что я просчитал частоту биения сердца этого Билла, сделал специальный звук, записал на диск и отдал его ему?
Лэмпард уже разглядывал видеокассеты.
- Какой он догадливый, да, Джон?
Антуан сел на стул и отпил немного кофе.
- Ребята! По-моему, это не у меня сейчас голова плохо соображает, а у вас. Вы сами подумайте, зачем? Я его и видел-то один раз в жизни.
- Этого никто не знает, мистер Лавуазье.
- Хорошо. Тогда какие у меня мотивы? Неужели я его внебрачный сын и мне нужно его наследство?
Ралли сел напротив него.
- Дело в том, что до вас мы были у Николаса Мендолы. Он в отчаянии, ведь если бы не эта смерть, у него бы было большое будущее… Господин Мендола поведал нам о вашей ненависти к нему. Вы оба музыканты, и вы, мистер Лавуазье, очень завидовали ему и не скрывали этого.
- Я не завидовал. Просто мне было непонятно, почему он. Да, я злился, но это не повод, чтобы убивать его продюсера и портить всю его жизнь.
Ралли еще раз вынул черную коробочку из пиджака.
- Это ваше?
Антуан взял диск.
- Да, мое. А вы что не видите? Здесь еще мое имя написано синим маркером. Это мой почерк.
 
- Вы уверены?
- Да, я уверен. Зачем мне это скрывать?
Лэмпард пришел на кухню.
- Лавуазье! Вчера в восемь вечера Чак Билл умер во время прослушивания вашего диска.
- Я все еще не могу понять, как моя музыка могла его убить? Не спорю, это нечто новое, но никаких таких звуков-убийц там нет! 
- Давайте тогда послушаем его?
- Давайте! Какой-то полный бред…
Антуан пошел в комнату, вставил диск в музыкальный центр и нажал на воспроизведение. Из колонок послышался высокий душераздирающий писк. Ралли нажал на стоп.
- Достаточно. Мне самому уже плохо.
- Но это не мое. Это не моя музыка! Не моя! Я никогда такого не записывал! Уверяю вас!
Дверь открылась, и в квартиру зашла Кэтти.
- У нас гости, Антуан?
- Лейтенант Ралли, это лейтенант Лэмпард. А вы…
- Я Кэтти Стоббард. А вы к нам по какому делу?
Она закрыла дверь. Лэмпард внимательно сверял ее лицо с фотографиями.
- Мисс Стоббард. Скажите, вы давно встречаетесь с мистером Лавуазье?
- Правильнее было бы сказать «встречалась». Я приехала забрать вещи.
Антуан посмотрел на нее.
- Как? Почему?
- А ты ничего не помнишь, Антуан? Наш вчерашний разговор? Я переезжаю к Николасу.
- Ах, вот как? Неплохо он тебе вчера мозги запудрил!
- Антуан, не будем устраивать сцен, ладно? Я просто заберу свои вещи и уйду, хорошо?
 
Лэмпард вынул диск из музыкального центра.
- Скажите, мисс Стоббард, это диск мистера Лавуазье?
Она взяла его.
- Да. Второй.
Ралли поднял брови.
- Как второй?
- Ну, первый он отдал этому мистеру Биллу еще на той неделе. Потом они созвонились, встретились. Как я поняла, ему не очень понравились композиции, поэтому Антуан сделал еще один диск. Вот этот. Вчера утром он поехал в Лас-Вегас и отдал его. А что случилось?
Антуан вскочил.
- Она лжет! Я не ездил вчера никуда и не делал второй диск!
Ралли закричал.
- Помолчите, Лавуазье! Продолжайте, мисс Стоббард. А что у вас произошло вчера вечером?
- Вчера мы с Антуаном пошли в бар «У Элвиса». Там встретили Николаса, потом я с Антуаном поругалась, он куда-то ушел, а я пошла обратно в бар.
- Мистер Лавуазье не говорил вам ничего плохого о мистере Мендоле?
- О! Из-за этого мы и поругались. Как он только его не высмеивал! Говорил, что Николас засранец, извините, педераст. Это еще кто засранец!
- Он угрожал ему?
- Антуан говорил, что Николас рано радуется.
Лавуазье не выдержал.
- Вот этого я не говорил! Ты что, Кэтти? Что ты такое несешь? Это тебе Мендола так сказал говорить? Вот мразь!
Ралли его остановил.
 
- Попрошу без оскорблений, мистер Лавуазье! Мисс Стоббард, вы готовы подтвердить в суде все то, что сейчас сказали?
- Да, детектив. Но вы мне так и не ответили, что произошло.
- Мистер Чак Билл умер вчера вечером.
- Какой ужас!
- Антуан Лавуазье, вы обвиняетесь в убийстве Чака Билла. Вы имеете право хранить молчание. Все что вы скажете, может быть использовано против вас в суде.
- Но это неправда! Эта сука все врет!
- Лэмпард!
Худой достал наручники.
- Поговори у меня еще!
Антуану было плохо. Комната помрачнела, в глазах все стало расплываться.
- Это сон, просто кошмарный сон. Я еще не проснулся. Полный бред!
 
                VII


    Сильный ветер раскачивал молодые деревья из стороны в сторону. Тучи превратили небо в темную кашу. Столики, стоящие на улице возле кафе «Квики», постепенно заносили внутрь. Бэтти возвращалась с работы и решила навестить старую подругу, а заодно переждать начинающийся дождь. Она зашла в кафе и села за крохотный столик на две персоны. В другом конце Джина принимала заказ. Бэтти помахала ей рукой.
- Эй, Джина!
Через несколько мгновений давняя подруга уже сидела за ее столиком.
- Слава Богу, моя смена кончилась. Правда на улицу выходить не хочется. Видишь, что творится? Радует, что Глен заедет.
- Ты все еще с ним встречаешься?
- Да. А что?
- Не нравится он мне, Джина. Мне кажется это не то, что тебе нужно.
- Ой, Бэтти! Ты всегда так говоришь, как только у меня кто-то появляется. Прямо как моя мама!
- Неправда. Роберт был очень даже ничего.
- Не будем про Роберта. Чем тебе так не нравится Глен?
- Не знаю. Вот бывает у тебя такое, когда человек просто не нравится, и ты сама не знаешь, почему?
- Бывает. Но к Глену это не относится. Он очень милый. Мне кажется, что я хочу за него замуж.
- Не торопись, Джини! Ты еще очень молода для брака.
- Молода? Бэтти! Мне уже двадцать пять! Не в этом ли возрасте уже пора задумываться о семье?
 
- Я пока не задумываюсь.
- Правильно! Потому что у тебя есть хорошая работа, ты можешь сама себя обеспечивать и крутить легкие интрижки. Но у меня все по-другому. Я получаю гроши, работая здесь. Я даже не могу купить себе нормальную кофточку.
- А Глен разве может позволить? Если я не ошибаюсь, он ведь автомеханик.
- В этом городе я согласна. Но в другом…
- То есть ты хочешь сказать, что вы с ним переезжаете?
- И в скором времени. Я поняла, что здесь у меня никогда ничего не будет.
- А деньги? Ты об этом подумала? Как вы жилье оплачивать будете? Работу ведь так быстро не найдешь!
- С этим все в порядке. Деньги я достала.
- Взяла в долг? И сколько?
- Двадцать пять тысяч.
Бэтти подскочила.
- Двадцать пять тысяч долларов?!
Джина закурила.
- Помнишь ту историю у нас в кафе, когда один придурок подавился пончиком и сдох? После того, как он упал, все сбежались к нему, царила полная суматоха, а еще раньше я успела заметить огромный золотой перстень у него на безымянном пальце. Ну, так вот, поймав момент, я незаметно стащила его.
- Но это же противозаконно!
Джина затянулась.
- А кто сейчас думает о законе, Бэтти? Тем более, этому парню он был уже не нужен. Ну что ты так удивленно глазками хлопаешь? Надеюсь, ты не пойдешь в полицию?
 
- Конечно, нет, Джина! Ведь ты моя подруга. А откуда ты знаешь, что этот перстень стоит двадцать пять тысяч долларов?
- Я начала спрашивать, кому его можно загнать и за сколько. И тогда меня вывели на какого-то Дюваля. Он очень поразился, что у меня есть этот перстень, говорил, что он очень старинный, умолял продать его ему за любую сумму. Ну, я в шутку, и сказала «двадцать пять тысяч», а этот Дюваль сразу же согласился. Я тогда еще подумала, а что   
бы было, если бы назвала сумму побольше? Хотя, в принципе, меня и эта вполне устраивает.
- Ты уже продала его?
- Нет еще. Сегодня в восемь мистер Дюваль приедет ко мне и отдаст деньги.
Она посмотрела в окно. Лил сильный дождь.
- Где же Глен? Обещал ведь заехать. Послушай, Бэтти, пускай все то, что я тебе сказала, останется между нами, хорошо? Даже Глен не знает, откуда у меня эти деньги.
- Ты можешь на меня положиться. Мы же подруги, а подруги секретов никогда не выдают.
- Да… я помню, как в детстве, Бэтти, ты напилась, пришла ко мне и заблевала всю кровать. А на утро мы маме твоей сказали, что ты отравилась ее вареньем.
Они засмеялись. К кафе подъехал старый «Форд» и три раза посигналил. Джина посмотрела в окно.
- Это Глен. Тебя подвезти?
- Спасибо, я пешком. Мне недалеко.
- Под дождем?
- А как же зонтик?
- Ну ладно. Как скажешь. Я тебе позвоню.
Они чмокнулись. Джина взяла сумочку и направилась к входной двери.
- Будь осторожна, Джини.
 
- Не волнуйся, все будет хорошо. Пока!

    Джина поцеловала Гленна.
- Привет, милый. Спасибо, что заехал, а то бы мне пришлось сидеть в этом поганом кафе, пока дождь не кончится.
- С кем ты там сидела?
- С Бэтти. Она зашла меня проведать.
- Понятно. Видел я ее на днях. Она даже не поздоровалась со мной.
- Наверное, просто не заметила.
- Конечно! Еще так на меня искоса посмотрела!
- Ну, это Бэтти!
Несколько минут они сидели молча. Глен завел машину.
- Как всегда, Джина?
- Нет, Глен, сегодня мне надо быть дома.
- Зачем? К тебе кто-то придет?
- По работе. Я ведь увольняюсь. Надо будет кое-что уладить.
- Слушай, а ты тогда правда не шутила по поводу денег?
- Нет, конечно.
- И они у тебя дома?
- Да, милый. Скоро мы уедим с тобой и не будем ни в чем себе отказывать.
- Это уж точно…

    Машина подъехала к скромному пятиэтажному дому.
- До завтра, милый.
Джина поцеловала его в засос и вышла. Погода не изменилась. Ливень смывал все на своем пути, где-то вдали бушевал гром, и темная улица изредка освещалась молнией. Джина зашла в подъезд, но Глен не уезжал: он смотрел на ее окно на четвертом этаже. Вскоре там включился свет. Глен сделал глубокий вдох и выключил зажигание. В это время в подъезд забежал незнакомец в красном костюме. 
 
                VIII


    Кап-кап… грязные потолки… кап-кап… облезлые стены… кап-кап-кап… мокрый нос.
Антуан уже несколько дней находился в камере предварительного заключения, совершенно один, будто преступлений в городе больше никто не нарушал.  Он лежал на койке, открывая и закрывая глаза, и старался проснуться, но ничего не получалось. Это был не сон, а ужасная непонятная реальность. Кап-кап… на нос сверху… кап-кап-кап… на глаза.
- Лавуазье! К тебе пришли!

    Реймонд печально смотрел на своего друга за стеклом. Антуан взял трубку.
- Неважно выглядишь, дружище.
- Не побрился, наверное, да? Я вижу, ты похудел.
Реймонд улыбнулся.
- Слава Богу, чувства юмора, Антуан, ты еще не потерял.
- Потеряешь тут его! Долго меня еще здесь держать будут?
- Антуан, я нанял лучших адвокатов. Скоро будешь на свободе.
- Хоть ты мне веришь, что я никого не убивал?
- Я верю тебе.
- Это просто какой-то бред. Такое ощущение, что все это снится, а ты никак проснуться не можешь. Какой-то диск-убийца, резонанс… Тупость, Реймонд! Да еще эта сука Кэтти… Не могу понять одного. За что? Видать, этот говнюк Мендола ее заставил. Не знаю, что у них тогда было вечером.
 
- Антуан, мне не хочется тебе об этом говорить, но…
- Но…
- Они уже давно вместе.
- То есть даже когда я с ней?…
- Да.
- И все знали? Только я один такой слепой кретин, да? Почему вы мне не говорили?
- Не хотели расстраивать тебя, Антуан.
- Вы не хотели меня расстраивать?
- Ты должен понять хотя бы меня.
- Понять… понять… Реймонд! Я себя не понимаю! Я вообще сейчас ничего не понимаю!
- Но одно все же очевидно, Антуан. Тебя подставили и очень круто. И что самое страшное, все указывает именно на тебя.
- Неужели и в суде сидят такие же дебилы, как в полиции?
- Не волнуйся. Уверен, все будет хорошо.
- Ты надеешься? А ты знаешь, если меня не оправдают, насколько я еще здесь останусь? Эта парочка мне испортила жизнь!
- Не горячись. Ты уже себя хоронишь. Не надо.
- Каким же я был слепым козлом, Реймонд!
- Эй, Лавуазье, время вышло!
- Ты выйдешь отсюда, Антуан! Не волнуйся.
- Ага. Лет через двадцать.
Он бросил трубку на стол.

    Кап-кап… темно… кап… эхо… тишина… Антуан смотрел на потолок и ловил ртом капли грязной ржавой воды. В голове царил хаос. Мендола и Кэтти… Кэтти и Мендола… адская парочка… вот они занимаются сексом… она кричит, царапает его спину… он тяжело дышит… быстрее… еще быстрее… дьявольское
 
наслаждение. Кап… как просто здесь сойти с ума… одному… кап-кап-кап… еще немного и все…
- Жизнь – непростая штука, да?
Антуан вскочил. На другом конце койки сидел незнакомец. Лицо его скрывалось под большой черной шляпой, а яркий красный костюм выделялся в сумраке камеры.
- Ты кто? Как ты сюда попал?
- А не хочешь ли ты то же самое спросить у себя, Антуан?
- Я тебя знаю?
- Конечно, знаешь, только не хочешь замечать.
- Что тебе нужно?
- Я хочу помочь. Тебе же хочется выбраться отсюда?
- Ты что, мой ангел хранитель что ли?
Незнакомец рассмеялся.
- Можешь меня так называть.
- У меня уже начались видения. Исчезни!
- Но я не могу. Ты же меня сам позвал.
- Я никого не звал!
- Ошибаешься, Антуан.
Он поправил шляпу.
- Как я уже говорил, жить непросто. Никогда не знаешь, что тебя ждет за ближайшим углом или поворотом. Раз! И ты уже в тюрьме! Два! И ты уже в могиле. Можешь не рассказывать свою историю. Мне все известно. Кому-то захотелось от тебя избавиться. Но зачем убивать, если можно сделать так, чтобы человек просто сошел с ума? Ты будешь здесь еще очень долго. Тебя не оправдают, не надейся. Твой друг Реймонд плюнет на тебя. Кэтти будет счастливо жить с Николасом. Все будет прекрасно, только вот без тебя. Через два года, ты перережешь себе вены и скончаешься от потери крови. Тебя похоронят на общем кладбище без надгробного
 
камня, потому что просто забудут твое имя. Разве такую жизнь ты хотел, Антуан? Скажи мне!
- Нет.
- Я ведь знаю, чего ты хочешь. Ты хочешь популярности, хочешь много секса и денег, хочешь быть известным музыкантом… ведь так?
- …
- Я понимаю тебя, Антуан. Но всегда есть выход.
- Какой?
- Я могу помочь тебе выбраться отсюда.
- Как?
- Все очень просто. Мы поменяемся телами. Я пока посижу здесь, а ты в это время убьешь Мендолу и свою бывшую подругу.
- Что ты такое говоришь?
Незнакомец продолжал.
- А не будет свидетельских показаний – не будет и дела. Ты спокойно выйдешь на свободу.
- Но я ведь никого не убивал!
- Конечно, не убивал. Но сейчас ты ничего не докажешь. Адвокаты твоего Реймонда полные идиоты. Ты сам можешь все исправить! Сам! Тебе же хочется отомстить, Антуан. Признайся! Ты же уверен, что они недостойны жить! Все в твоих руках!
- Что ты хочешь взамен?
- Ничего, Антуан. Я же, как ты выразился, твой ангел хранитель и хочу, чтобы ты был счастлив. Но счастья просто так не бывает. Всегда есть тот, кто мешает, и надо от него избавляться! Разве ты сам так не думаешь? Я же все знаю, ты ничего от меня не скроешь. Тебе достаточно закрыть глаза… Закрой глаза, Антуан… закрой…
 
В камере стало очень холодно. Стены медленно падали друг на друга, потолок обваливался. Антуан закрыл глаза.







Чувствуешь? Порок. За дверью. Ты выключил свет. Он уже в комнате. Рядом?
Нет. Он в тебе.






                IX


    Назойливая муха постепенно убивала уши, а ужасный запах закладывал нос. Антуан приоткрыл глаза. Грязный потолок. Тюрьма? Нет. Это было что-то другое. Он встал с кровати и в темноте увидел ванную комнату. Все тело изнемогало от боли. Еле добравшись до раковины, он умылся, после чего немного полегчало. Так значит, это все был просто очень длинный страшный сон? Его глаза нашли зеркало. Это был не Антуан Лавуазье. Перед ним отражался тот самый незнакомец из камеры. Видимо, сон еще не хотел никуда уходить. Антуан осмотрелся. Никаким образом это не могло быть его квартирой: повсюду были разбросаны вещи разных годов и стилей, в углу около замазанного алой краской окна находился старый изуродованный диван, отдаленно напоминавший тот, что стоял в кабинете у Реймонда.
Реймонд… единственный человек, который не бросил Антуана… но даже он теперь не узнает своего друга…
В квартире не было ни единой фотографии, будто бы жилец очень скрывал свою жизнь. Ни одного документа, письма, ничего… только хлам и мерзкий запах.
Не найдя включателя света, Антуан присел на диван.
Если это не сон, тогда что… кто этот тип? По крайней мере, слово он сдержал. Тело Антуана сейчас мирно спит в камере, а сам владелец находится непонятно где и непонятно в чем.
В раскалывавшейся голове прокручивался недавний разговор.
 
«Я хочу помочь. Тебе же хочется выбраться отсюда?»
«Ты же меня сам позвал.»
«Тебя не оправдают, не надейся. Твой друг Реймонд плюнет на тебя. Кэтти будет счастливо жить с Николасом. Все будет прекрасно, только вот без тебя. Через два года, ты перережешь себе вены и скончаешься от потери крови. Тебя похоронят на общем кладбище без надгробного камня, потому что просто забудут твое имя.»

Полный бред. Но что если все это окажется правдой? Что если этот незнакомец действительно «ангел хранитель»? Иначе как он оказался в камере?

«Я же, как ты выразился, твой ангел хранитель и хочу, чтобы ты был счастлив. Но счастья просто так не бывает. Всегда есть тот, кто мешает, и надо от него избавляться!»

Мендола… Он все тщательно спланировал! Но зачем убивать своего продюсера? Скорее всего, Николас уже знал, что старый хрыч все равно отдаст коньки, и нашел другую машину с деньгами. Надо было только избавиться от своего конкурента. Но не убивать, а… Кэтти… очаровательное создание, обернувшееся полной мразью… хитрая сука…

«Я пока посижу здесь, а ты в это время убьешь Мендолу и свою бывшую подругу.»
«А не будет свидетельских показаний – не будет и дела. Ты спокойно выйдешь на свободу.»

Насчет адвокатов-идиотов он был прав. В суде тоже сидели далеко не выдающиеся люди.
 

«…ты в это время убьешь Мендолу и свою бывшую подругу»

Убить этих подонков все равно, что раздавить паучка. Им не место на этом свете!
Все как естественный отбор: побеждает сильнейший. Борись, если хочешь выжить! Скоро ИМ будут ставить безымянные плиты!

«Всегда есть тот, кто мешает, и надо от него избавляться!»

    Головная боль проходила. Антуан встал с дивана и пошел в загнивающую кухню. Маленькие белые шкафчики с облезающей краской висели на стенах. Снизу красовался небольшой отполированный столик. На нем стоял телефон, а рядом лежал револьвер тридцать восьмого калибра. В другом конце кухни Антуан заметил окно, которое еще не пострадало от алой краски.
Улица была очень знакомой. Те же деревья, трава, машины, припаркованные к обочине длинной чистой дороги. Не было никаких сомнений, что это тот же дом, где жил Антуан, тот же этаж и та же квартира.
Неожиданно раздался резкий телефонный звонок.
- Да.
- Просто хочу узнать, что у тебя все в порядке, Антуан.
- Подожди, ты там?
- Мы же договорились. Николас и Кэтти сейчас в баре «У Элвиса», через полчаса они пойдут домой. У тебя еще есть время собраться и успеть до их прихода. Когда ты все сделаешь, вернешься обратно и ляжешь на кровать. Ты закроешь глаза и найдешь себя в своем же
 
теле и камере. Не пройдет и недели, как ты будешь на свободе, Антуан!
Он повесил трубку.
Полчаса… полчаса до их прихода… дом Мендолы через два квартала…
Антуан схватил револьвер и выбежал из квартиры.

                X


    Два квартала не показалось большим расстоянием, и уже через десять минут Антуан стоял у огромного дома с красными ставнями. Жертвы еще не пришли, поэтому можно было осмотреть особняк и подумать, как пробраться внутрь. Обходя вокруг, Антуан заметил незакрытое окно на втором этаже и трубу, идущую вниз. Залезть по ней и проникнуть в помещение не составило огромного труда.
Скорее всего, это была спальня: гигантская кровать и золотистое постельное белье, много шкафов с одеждой, туалетный столик с тоннами разнообразной косметики, - все это не очень его интересовало. Он вышел из комнаты и в кромешной тьме нащупал лестницу вниз. Спустившись на первый этаж, Антуан заметил небольшой стул, который вскоре поставил напротив входной двери. Спокойно усевшись, он ждал.
Тишина. Город заснул и умер. На потолке отражался свет от проезжавших машин, легкий ветерок теребил листья на улице. Никого. Только он и револьвер тридцать восьмого калибра, который уже затер его ладони до нескончаемого пота.
Тишина. Ему казалось, что прошло уже дней пять, не меньше. Полный мрак. Глаза постепенно слипались, еще немного и он бы заснул, но...
Шаги. Смех, довольный и истеричный. Это Кэтти. Они все ближе и ближе. Антуан ожил и напрягся. Поворот ключа и входная дверь открылась.
- Ой, Ники, не смеши меня так! Я сейчас описаюсь!
- Но что я могу поделать, если этот бармен за-за-заикается?
 
Мендола закрыл дверь и включил свет. Антуан направил на них револьвер.
- Без криков!
Влюбленная парочка находилась в полном шоке.
- Что вам нужно?
Антуан засмеялся.
- Что мне нужно?
- Пожалуйста, деньги, золото...
- Заткнись, Мендола! Неужели ты думаешь, что я грабитель?
- А... кто же вы?
- Я тот, кому вы, мрази, испортили всю жизнь! Не надо делать такие удивленные лица. Я понимаю, вы меня не узнаете, но прекрасно знаете! Кэтти, сука! Помнишь своего бывшего?
- Антуан? Но причем здесь он?
- Ведь это ты постаралась, чтобы его посадили?
- Я... я....
Антуан выстрелил в стену. Кэтти завизжала.
- Заткнись, сука! Еще раз пикнешь, и я уже не промахнусь!
Николас подошел поближе. Антуан заорал.
- То же самое и тебя касается, ублюдок!
Кэтти ревела.
- Это маньяк, Ники! Он нас убьет! Он чокнутый!
- Спокойно, милая. Сейчас попробуем разобраться. Скажите, что мы можем для вас сделать?
- Сдохнуть!!! Такие как вы долго не живут!
- Вы здесь из-за Антуана?
- Бинго! Ты догадался, мразь! Да, я здесь из-за него!
- Что-то случилось с ним?
Антуан выстрелил в пол. Кэтти заревела.
- Не надо со мной играть! Ты все сам прекрасно знаешь, Мендола! Ведь это ты так хорошо все продумал. Второй
 
диск... резонанс... Ты знал, что твой старый хрыч все равно сдохнет.
- Вы имеете в виду Билла?
- Да! Я имею в виду его! Зачем так было делать? Зачем?
- Что? Я... я... не понимаю.
Еще одна пуля попала ему в ногу.
- Я же тебе говорил! Не играй со мной! Строишь из себя безобидного ягненка! Ты, сука, вместе с этой стервой подставили невинного человека!
Николас лежал на полу и держался за ногу.
- Мы никого не подставляли, клянусь!
Антуан пробил ему руку. Кэтти кинулась к изнемогающему Николасу.
- Прошу вас! Прошу! Не убивайте, не убивайте! Только не убивайте!
- До тебя, сука, я еще дойду! Так ты говоришь, Мендола, что никого не подставлял. Да?
- Я не могу понять, о ком вы говорите? Вы, наверное, ошиблись.
- А фамилия Лавуазье тебе ни о чем не говорит?
Мендола очень тяжело дышал.
- Это... это... но я его не подставлял. Это же он убил...
Антуан направил дуло на его затылок.
- Что? Я немного плохо слышу. Ты говоришь, он убил?
Кэтти набросилась на него.
- Пожалуйста! Не надо! Пожалуйста!
Антуан выстрелил ей в живот. Она упала, и ее кровь перемешалась с кровью Николаса. Через несколько секунд ее тело уже было неподвижным. Николас взревел и получил ногой по лицу.
- Я повторяю еще раз, что немного глухой. Кто его убил? Он?
Захлебываясь от крови и собственных соплей, Мендола прижался к ноге Антуана.
 
- Это... это... ошибка... вы... что-то... путаете... пожалуйста... пожалуйста...
Следующий удар уже последовал в живот.
- Не надо... не... не... кх... не на...
- Мразь! Какая же ты мразь!
Он выстрелил ему в голову. Бездыханное тело Мендолы утонуло в огромной луже крови. Антуан ходил из стороны в сторону.
- Сука! Мразь... Как так можно? Как? Говоришь, что ошибка? Ошибка, да?
Он всадил в его тело еще несколько пуль.
- Никого не подставляли, да? Клянешься? А ты что можешь сказать в свое оправдание? Вы даже не знали, с кем разговаривали! Ваша честь! Вот это истинные убийцы! Стук молотка! Заседание окончено!
Антуан положил револьвер в карман и покинул дом.

    Он шел по пустынным улицам, время от времени ужасающе вскрикивая. Голова болела все сильнее. Ни одна часть его сознания не понимала, что произошло. Антуан заплакал и упал на мокрую землю. Его крик разносился по всему городу.
- Боже! Боже!
Руки отчаянно били траву. Слезы текли по всему телу. Сон... ужасный сон...

«Когда ты все сделаешь, вернешься обратно и ляжешь на кровать. Ты закроешь глаза и найдешь себя в своем же теле и камере.» 

Надо проснуться. Всего этого нет. Нет...
Антуан встал и, спотыкаясь, побежал по направлению к своему дому. Просто лечь... просто лечь и закрыть глаза... все пройдет... пройдет... ничего этого не было...
 
                XI


    Ноги тонули в глубоких снежных сугробах. Антуан еле полз по нескончаемо белой земле. Рядом была незнакомая девушка. Ее прямые светлые волосы сливались с инеем, а одинокие алые губы что-то шептали все время. Он держал ее за руку и не отпускал, боясь, что навсегда потеряет ее.
Они ползли вместе, иногда приподнимаясь посмотреть на красное небо, которое пока было спокойным.
Неожиданный грохот разбудил нервы. Он был тихий, но с каждой секундой приближался все ближе и ближе.
Взрыв вдалеке.
Огромные разноцветные шары падали сверху, разбиваясь об землю.
С каждым упавшим шаром становилось труднее дышать.
Бам… Бам… БАМ!…
Они окрашивали снег в разные цвета: синий, желтый, зеленый, черный…
Девушка прижалась к Антуану и умоляла своими бездонными голубыми глазами не оставлять ее.
Говорить было невозможно: любое произнесенное слово растворялось среди взрывов гигантских шаров.
Страх сковывал все тело.
БАМ!… БАМ!…
Он наклонился, чтобы поцеловать ее, как вдруг…
БАМ!
Черный шар разорвал обоих на куски и превратил их в жуткое черное месиво.

    Антуан открыл глаза.
 
Кровать… запах… муха… где же капли с потолка?
Их нет, потому что это не тот потолок. Он не вернулся в камеру. Он проснулся в своей квартире.
Светло.
Антуан вскочил и побежал в ванную посмотреть в зеркало.
Это был не он…
Это был не он!!!
Это был все тот же ужасный небритый тип в красном костюме!!!
Что случилось? Сон? Бесконечный сон? Он уже умер и попал в ад?
Голова была заполнена мраком и множеством мыслей.
Мир изменился? Он проспал свое время?
Нет… Антуан помнил все, что произошло.
О, Боже! Мендола и… Кэтти… Кэтти! Они мертвы или…
Пальцы его руки приклеились друг к другу. Засохшая темная кровь была везде: на руках, на лице, на волосах. В кармане лежал револьвер без патронов.
Все было верно. Вчера вечером он убил их.
Антуан сел на старый диван.
Его обманули.
Первым делом необходимо было найти этого придурка и вернуть себе старую жизнь. Скорее всего, он еще сидел в тюрьме.

    Такси остановилась у центрального полицейского участка, параллельно соединенного с городской тюрьмой. Дав водителю пятерку, Антуан вылез из машины и зашел в огромное темно-синее здание.
- Добрый день, сэр. Чем могу быть полезна?
- Бэтти?
Это была она, девчушка из студии.
 
- Простите, сэр.
- Как ты… как ты здесь оказалась, Бэтти?
- Я не понимаю вас. Наверное, вы ошиблись. Вы что-то хотели?
Она не узнала его.
- Я бы хотел увидеться с Антуаном Лавуазье. Он заключенный номер 23657.
- Как вы говорите? Лавуазье?
Бэтти быстро щелкала по клавишам на клавиатуре.
- В чем обвинен?
- Предумышленное убийство.
- Хорошо… так… А кем вы ему приходитесь?
- Эээ… родственник.
В полицейском участке было очень прохладно: не один угол не обходился без кондиционера. Бэтти подняла глаза.
- Сэр, его выпустили неделю назад.
- Как? Почему?
- Вы это у меня спрашиваете? Здесь каждый день крутятся толпы людей. Откуда мне знать?
Все кондиционеры слились в один большой, который выплевывал тонны льда на больные виски Антуана.
- Здесь, наверное, какая-то ошибка. Вы правильно записали? Ла-ву-а-зье.
- Да, я так и написала. Говорю вам, его уже освободили. Почему вы так переживаете?
- Могу ли я поговорить с лейтенантом Ралли или лейтенантом Лэмпардом?
- Такие у нас не работают.
- То есть?
- То есть лейтенантов с такими фамилиями у нас никогда не работало.
- Вы меня разыгрываете? Это же они вели дело об убийстве Чака Билла!
 
- Я разве похожа на ту, которая после работы выступает на сцене? 
- Это все шутка, да, Бэтти? Вы все меня разыгрываете?
Он захохотал. Бэтти приподнялась со стула.
- Сэр, у вас сегодня неудачный день, вам надо отдохнуть. Идите домой.
Антуан взглянул на календарь на стене. Красный квадратик стоял на цифре двадцать шесть.
- Что? Сегодня двадцать шестое?
Он выбежал из участка и сел на лавочку около автобусной остановки.
- Сегодня двадцать шестое… двадцать шестое… неужели я спал больше десяти дней?...

                XII


    Темнело. В городе зажигали фонари, магазины включали неоновый свет, молодняк выходил на улицы, а унылые песни бродячих музыкантов дополняли атмосферу ночной жизни.
Нескромные девушки хватались за Антуана, предлагая великолепные интимные услуги за маленькую стоимость.
- Эй, красавчик, поразвлечемся?
Красавчик… он ненавидел это тело: множество длинных черных волос, потная грудь, маленькие колени и прилипший к коже красный костюм. Его черная шляпа была не иначе как продолжением головы, а ужасающая борода, казалось, исходила из самого сердца.
Тысячи ненужных лиц проходили сквозь Антуана, некогда подающего надежды музыканта, а сейчас тонущего в чужом дерьме. Он бродил по городу, печально встречая прилавки магазинов, рекламные щиты и пьяных бродяг. Через квартал находилась знаменитая улица «Истсайд», с которой было связано немало воспоминаний.

    Еще совсем мальчишка, Антуан приехал сюда со своими родителями из Франции покорять страну свободы и исполнения желаний. Его отец, Робер Лавуазье, был очень талантливым художником, но ужасная трагедия не дала ему воплотить в жизнь все то, что он хотел.
Софи Лавуазье, мама Антуана, не имела высшего образования, поэтому всю свою жизнь оставалась домохозяйкой, успевая где-то подрабатывать и быть при
 
этом главным источником вдохновения своего мужа. Все воспитание Антуан получал от нее, потому что отец пропадал в городе в поисках работы, которую так и не удалось найти.
Улица «Истсайд». Большая дорога, мусорные баки, сырые подъезды и дряхлые дома. Несмотря на то, что район был бедный, уровень бандитизма не переваливал и за один процент. Здесь дружили домами и семьями: все помогали друг другу чем могли, ведь здешние жители являлись иммигрантами. Итальянцы, португальцы, африканцы – все они приезжали сюда незаконно, как и сами Лавузье.
Напротив своего бывшего дома Антуан нашел лишь обгоревшие остатки скромного пятиэтажного здания. Именно в нем когда-то жила семья Антуанетти.
Вероника Антуанетти – первая любовь тринадцатилетнего Антуана. Она была старше его на два года, и процесс полового созревания тогда уже шел полным ходом. Карие глаза, длинные темные волосы, большая грудь и стройные ноги сразили бедного мальчика наповал. Немало раз Антуан получал от продавца магазина, попадаясь на краже шоколадок и конфет. Если у него получалось уйти незамеченным, все это он отдавал Веронике. Она лишь громко смеялась в ответ и на ломаном английском посылала его куда подальше.
Познакомился с ней он в том же самом магазине. Его мама завела банальный разговор с ее, а они лишь смогли сказать друг другу «привет», так как еще не знали языка.
После этой встречи жизнь Антуана превратилась в романтическое приключение, состоящее в основном из неудач, обид и поражений. Вероника не отвечала взаимностью, а он каждый вечер сидел около подъезда в
 
надежде увидеть ее. Но она не была обделена вниманием с других сторон. Тот же продавец из крохотного магазина, сорокалетний Сэм, заходил к ней, пока родителей не было дома, и трахал ее за десятку. Антуан все это знал, но не говорил никому об этом.
 
- Привет, парень.
- Здравствуйте, дядя Сэм.
- Вероника у себя?
- Да, дядя Сэм.
- А родители ушли?
- Да, дядя Сэм.
От безысходности Антуан был готов убить его, но он очень боялся сильных толстых рук Сэма.
- Если кому-нибудь расскажешь, парень, я тебя отведу в подсобку и там изобью. Ты никому не скажешь?
- Никому, дядя Сэм.
- Хороший мальчик.
Это продолжалось изо дня в день: одинаковые расспросы, угрозы и страдания.
Однажды Антуан встретил Веронику.
- Привет, Вероника.
- Пошел отсюда, французик.
Он перегородил ей дорогу.
- Послушай, неужели тебе это нравится?
- Что?
- Ты его любишь?
- Кого?
- Этого Сэма. Я все знаю. Я знаю, чем вы там занимаетесь, пока нет родителей.
Она рассмеялась.
- Глупый, глупый ребенок. Видишь мою сумочку? Я накопила на нее. Сэм мне дает деньги. Он хороший. Он
 
говорит, что когда мне будет восемнадцать, он на мне женится.
- Он пользуется тобой!
- Что значит «пользуется»?
- Он трахает тебя! Ему нужно твое тело, больше ничего!
Вероника оттолкнула его.
- Пошел прочь, французик. Я все ему расскажу.
Она пошла быстрым шагом. Антуан стоял на месте и, заикаясь, крикнул.
- Я люблю тебя!
Но его слова не были услышаны.
На самом деле, несмотря на свой возраст, Вероника казалась пятилетнем ребенком, которого заманивал сладостями маньяк-педофил.
У всего есть свой предел, и Антуан не выдержал. Он очень любил Веронику, искренне и чисто. Пожалуй, она никогда и никем не была так любима. Желая только добра, Антуан   
все рассказал Марко Антуанетти, ее отцу.
- Где ты такое узнал? Кто тебе сказал? Моя дочь не такая. А за вранье я тебя накажу.
- Но это правда, сэр. Каждый раз, когда вас нет, к Веронике заходит этот Сэм.
Марко отвернулся.
- Иди домой!

- Привет, парень.
- Здравствуйте, дядя Сэм.
- Вероника у себя?
- Да, дядя Сэм.
- А родители ушли?
- Да, дядя Сэм.
Он зашел в подъезд, а через несколько минут Антуан увидел отца Вероники, который шел довольно быстро.
 
Видимо, Марко был не так уж уверен в своей дочери, а недавний разговор с «французиком» заставил волноваться еще больше. Не сказав ни слова, он заскочил в подъезд.

    В тот же вечер на всю улицу раздавались крики и ругань на итальянском языке. Всем уже было известно об ужасных деяниях продавца Сэма, который впоследствии покинул город, боясь оказаться за решеткой. Его магазин отныне стал пристанищем для законченных алкоголиков и наркоманов.
Полгода Вероника не разговаривала с Антуаном, но и он больше не сидел около ее дома, потому что все время работал грузчиком, чтобы как-то прокормить семью. Его отец Робер хотел стать мультипликатором и поэтому слонялся из одного конца города в другой, показывая свои работы и рисунки новых героев разным студиям. К сожалению, никто не был заинтересован в незаконно приехавшем иммигранте, и в конце концов старший Лавуазье начал пить. Он больше не рисовал и мог не появляться дома днями, а то и неделями. Его жена Софи сильно простудилась и получила воспаление легких. С того дня она больше уже никогда не вставала со своей постели.
Труднее всего приходилось Антуану. Он не ел по два-три дня, чтобы сэкономить деньги и купить лекарство матери.
- Мама, как ты?
- Антуан, сынок, где ты был?
- Я принес тебе лекарство. Выпей, мама.
- Отец не приходил?
- Нет еще. Выпей.
- Я скоро умру, Антуан.
Она тяжело вздохнула. Он взял ее за руку.
 
- Не говори так, мама. Ты не умрешь.
- Ты уже взрослый мальчик, Антуан. Ты все должен понимать.
Он заплакал.
- Пожалуйста, не говори так. Не говори… Я тебя очень люблю, мама. Я не хочу, чтобы ты умирала.
- Такова жизнь, сынок. Такова жизнь…

    Антуан возвращался после ночной работы домой. Была зима, и его легкая осенняя курточка служила лишь в качестве бесполезной тряпки. Он достал из кармана самокрутку и закурил. К этой привычке он пристрастился недавно, но, похоже, что она никогда не покидала его. Хруст снега шел в унисон с хриплым потягиванием никотина. Неожиданно Антуан остановился и заревел.
- Почему? Ну почему?
- Что «почему», французик?
Рядом стояла Вероника. Она взяла его за руку и подняла с холодной земли.
- Пойдем.
- Куда?
- Пойдем. Ничего не говори.
Вероника сильно изменилась с того времени, когда он последний раз ее видел. Это была уже не наивная пятилетняя девочка. Видимо, за прошедшие полгода, она кардинально усовершенствовала свой взгляд на мир.
Они молча поднялись на ее этаж и зашли в квартиру.
- А где твои родители?
- Их нет.
- Понятно.
- Проходи, что ты на пороге стоишь?
 
Антуан зашел в комнату. Вероника сидела на диванчике, уже успев сбросить с себя шубку. Она была великолепна. Несмотря на изменение температуры, Антуан все еще дрожал. Вероника достала из-под стола бутылку виски.
- На, выпей. Согреешься.
Он сделал глоток и наморщился. Выпитая жидкость шла наружу. Подавив в себе это чувство, Антуан сел рядом с Вероникой. Воцарилась тишина. Они оба смотрели на маленькую зажженную свечу на столе. Вероника вздохнула.
- Как дела?
- Нормально. А у тебя?
- Тоже ничего.
Молчание.
- Слушай, французик, ты меня действительно любишь?
Она все-таки услышала тогда его слова! Антуан сделал еще глоток.
- Почему ты об этом спрашиваешь?
- Так любишь или нет?
- Ты сама и так все знаешь.
- А почему у подъезда теперь не сидишь?
Она все-таки знала, что он ждал каждый раз!
- Я работаю. Послушай, почему ты меня позвала к себе?
- Я… я…
- Я пойду.
- Подожди! Я хотела извиниться. Я вела себя как дура тогда, как последняя проститутка.
- А я здесь при чем? Это твоя жизнь.
- Я причиняла тебе боль. Ты был прав, он пользовался мной.
- Ты только сейчас это поняла?
Молчание. Вероника подвинулась поближе к нему. Ее теплое дыхание возбуждало его. Она смотрела на
 
Антуана неподвижно. Лавуазье не выдержал и поцеловал ее. Еще никогда в жизни он не пробовал таких сладких и сочных губ. Они целовались, иногда останавливаясь на долю секунды, чтобы вдохнуть немного воздуха.
- Ты хочешь меня, Антуан?
Она знала его имя.
- Хочу, Вероника!
- Возьми меня! Возьми!

    Антуан вернулся домой под утро. Дойдя до входной двери, он заметил, что она открыта.
- Мам, зачем ты выходила? Мам!
Он увидел отца, который сжигал свои рисунки.
- Папа! Ты что делаешь?
- Отстаньте от меня все!
Робер был пьян. Антуан подбежал к нему.
- Ты… ты… где был все это время? Ты знаешь, что мама больна?
Старший Лавуазье ударил его по лицу. Антуан отскочил в сторону.
- Папа…
- Я не папа тебе больше! Я никто! Я ничтожество!
Он бросал в огонь один рисунок за другим.
- Всю жизнь! Всю свою поганую жизнь я прожил как последний неудачник! За что? Что я таково сделал, чтобы ко мне все так относились? Пропади все пропадом! 
Антуан медленно пробрался в комнату матери. Она лежала неподвижно: глаза были закрыты, сердце больше не стучало.
- Что ты сделал с мамой? Что ты сделал с мамой?
Робер удивленно посмотрел на него. Антуан взревел.
- Ты убил ее! Ты убил ее!
 
Он разбежался и сильно толкнул своего отца. Робер вылетел в окно.

    Улица «Истсайд». Большая дорога, мусорные баки, сырые подъезды и дряхлые дома. Ничего этого уже нет. Все это лишь воспоминания. Поганые воспоминания.
Антуан развернулся и пошел в другую сторону.   
 








Веришь? Во что? В то, что есть тьма. Не знаю. Тьма, где ты тоже есть. Как? Просто.
Любишь? Кого? Почерневшие листья. Твоя книга пропала. Где? В звуках под ногами, в скрипах за дверью, в шуршании за спиной.






                XIII


    Пройдя еще раз сквозь городскую суету, Антуан добрел до дома. Ничего не изменилось. Квартира оставалась такой же мрачной, кто-то специально удалил все лампочки, и как всегда на ощупь он нашел разваливавшуюся кровать. Наволочки пахли засохшей спермой и мочой, одеяло потеряло свой истинный цвет от многочисленных следов крови.
Закрыв глаза, Лавуазье не переставал думать. К сожалению, дьявольский сумбур в голове мешал выработать хоть одну нормальную мысль.
Кто же все это делает?
Ужасная игра или… он уже мертв?
Пощепав себя за все возможные участки чужого тела, пришлось смириться с непонятной реальностью, его окружавшую.
Всю ночь Антуан не мог заснуть. Он боялся, что проснется опять где-то в другом месте, опять на него повесят еще десяток убийств и… приснится еще один кошмарный сон.
Утро пришло внезапно. Первые лучи солнца нагревали его красный костюм. Антуан побежал в ванную… все то же противное отражение.
Неужели всю жизнь он проведет вот так? Когда-то ему уже задавали тот же вопрос.
Реймонд… друг детства. Именно этот парень вытащил его из ужасного смрада и трущоб улицы «Истсайд» и подарил путевку в новую жизнь.
Недолго думая, Антуан помчался на студию.
 
    «Империя Звука». Очень давно Реймонд с бедным «французиком» сколотили на этом месте самое величественное и неповторимое здание.

- Молодой человек, вы куда?
На бывшем месте Бэтти сидела незнакомая девушка, отдаленно напоминавшая Веронику Антуанетти. Но этого не могло быть, потому что первая любовь Антуана разбилась на машине, когда каталась с очередным женихом, который хотел то же, что и сорокалетний педофил Сэм. Антуан подошел к ней.
- Мне нужно поговорить с Реймондом Чарльзом.
- У вас назначено?
- Уже записываться надо, да?
- Минутку.
Она сняла трубку и набрала короткий номер.
- Рей? К тебе здесь посетитель. Как ваше имя?
- Антуан Лавуазье.
- Антуан Лавуазье. Что? Вы однофамилец?
- Кого?
- Неважно. Ну что, пускать его? Хорошо, киска. Сегодня в ресторан?
Говорила она непринужденно и так, словно работала здесь уже несколько лет.
- Проходите. Прямо по коридору и налево.
- Я знаю.

    Антуан зашел в кабинет без стука. Реймонд сидел к нему спиной на большом черном кожаном кресле.
- Антуан… какими судьбами?
Он повернулся.
- Простите, вы кто?
- Я Антуан Лавуазье, Реймонд.
 
- Это что, типа «Вас снимают скрытой камерой»? Вы кто?
- Я же тебе говорю, Рей. Это я… понимаю, что для тебя все это странно, но… мне как никогда нужна сейчас твоя помощь и поддержка.
- Я не понимаю, о чем вы? Вы надо мной смеетесь?
- Послушай, старина. Дело в том, что я сейчас не в своем теле. Я поменялся с каким-то типом в камере за то, чтобы вернуть обратно прежнюю жизнь. Знаю, это звучит как сказка, но давай уйдем отсюда и посидим в какой-нибудь тихой кафешке, где я тебе все нормально и по порядку расскажу.
Реймонд недоуменно смотрел на него.
- Парень, ты лечиться не пробовал? Давай-ка уматывай отсюда побыстрее, пока я охрану не вызвал.
- Подожди, не надо. Я Антуан. Поверь мне!
- Ужас какой-то! Еще один свихнувшийся поклонник!
Он нажал на кнопку телефонного аппарата.
- Охрана!
Антуан кинулся к нему.
- Реймонд! Ты моя единственная надежда! Мне нужна твоя поддержка, друг. Это я! Я! Антуан! Антуан!!
- Убери с меня свои паршивые руки! Антуан Лавуазье сейчас в Лас-Вегасе! Я с ним только что разговаривал!
- Как?
В кабинет ворвались двое амбалов и схватили Антуана за руки.
- Реймонд! И ты тоже? Ты тоже???
- Убирайся, псих!

    Туша в красном костюме сильно грохнулась на землю около главной лестницы. Антуан заплакал, но не от боли. Обида вперемешку с непонятной злобой разрывала его голову на куски.
 
Что же случилось? Антуан Лавуазье в Лас-Вегасе? А кто же он? Кто?

    Темнело. В здании студии выключался свет. Главная дверь открылась, и из нее вышли Реймонд и молодая девушка. Антуан спрятался в кусты.
- В ресторан, зайка?
- Я же обещал!
Они поцеловались.
- Рей, я тебя обожаю!
- А я тебя еще больше, Вероника!
Влюбленные удалились.

    Вероника! Вероника!!! Простое совпадение или это правда та самая строптивая шлюшка, которая некогда трахалась с кем не попадя?
Грозные шипы кустарника прокалывали кожу Антуана. С каждым новым уколом, организм содрогался от изнеможения.
«Французик» так и остался лежать среди острых веток, пока веки его окончательно не сомкнулись. 

                XIV


    Становилось холоднее. Ветер переворачивал настроение, звезды колотили немощные ноги. Все еще сидя в кустах, он смотрел на бледный круг среди черного неба, лениво освещавший однотипные дома. Антуан порылся в карманах алого пиджака: пустая пачка из-под сигарет, волосатая расческа, кучка пепла, красный мел и немного денег.
Непреодолимое желание выпить и улететь в дальние страны, спокойные края достигло точки кипения. Антуан нашел в себе силы встать с зыбучей земли и направился в ближайший бар. Знакомый бар. Бар «У Элвиса».
Оттуда как всегда доносились банальные отзвуки рок-н-ролла. Что удивительно, музыка никогда не сочеталась с названием, тем более, что самого Пресли там никогда и никто не слышал. Владелец бара добивался хоть какого-нибудь стиля далеких шестидесятых, но в целом это так и оставалось пристанищем разгульной молодежи, которой было абсолютно наплевать на атмосферу.
Открыв входную дверь, Антуан машинально направился к барной стойке. Его глаза не замечали ничего, кроме рядов разноцветных литровых бутылок.
- Текилы!
Он не хотел ни о чем думать. Любое размышление или хотя бы попытка повергало его в шок. Единственное, он понимал, что алкоголь постепенно становился лучшим другом. «Опорой» его, конечно, назвать было нельзя, но, по крайней мере, эта прозрачная жидкость смачивала горло и успокаивала тело. Чужое тело…
 
Боже! Где же сейчас этот мистер Икс? В Вегасе? Или Реймонд солгал? С ним играют?
Антуан слышал о хорошо продуманных и четко спланированных розыгрышах, но вот только как нормально можно было объяснить «трюк с двойным убийством» и подмену тел?
С каждой рюмкой к нему возвращались мысли о Веронике и той девушке, что он встретил на студии. Она повзрослела. Вернее, стала чуть выше. Нетронутыми остались ее нежная грудь и пухленькие губки. А может быть, ему показалось? Но ведь именно Реймонд и сообщил Антуану об автокатастрофе…
Хватит! Думать нежелательно. Необходимо напиться и поспать, завтра снова напиться, а потом… потом что-то делать?
Эх, был бы сейчас рядом почтальон, который принес бы ему письмо с руководством по эксплуатации его жизни!
Через полчаса ушла последняя мелочь из карманов, а цель, поставленная на вечер, так и не была достигнута.
Безнадежно еще раз обыскав карманы, он понял, что все деньги истрачены. В его мрачной квартире не было и намека на кошельки или тайники, а бармен вряд ли бы налил рюмочку за счет заведения.
Единственным выходом казалось занять в долг у одного из посетителей. Полный бред!
Посидев еще немного, Антуан уже собирался уходить, как его неожиданно окликнул бармен.
- Это вы Антуан Лавуазье? Вас к телефону.
Он указал на лежавшую телефонную трубку в конце стойки.
Одурманенный расслабляющим напитком, Лавуазье потащился в указанное место.
- Алло.
- Привет, Антуан. Давненько не общались.
 
Голос казался очень знакомым.
- Кто ты?
- Ну, как же? Не узнаешь старого друга?
- Нет.
- Тогда посмотри на себя и все поймешь.
Антуан узнал его. Это был тот самый мистер Икс!
- Где ты, сукин сын?
- Не горячись, Антуан. К чему такая злоба?
- Ты обманул меня, скотина. Вся моя жизнь полетела к черту! В какие игры ты со мной играешь?
- Слишком много вопросов, на которые только один ответ. Жаль, что ты так ничего не понял.
- Кто ты, мать твою?
На другом конце трубки раздался ужасающий хохот.
- Дорогой Антуан, у всего есть свои понятия и законы. Наше воображение творит чудеса, не говоря уже о подсознании. Попробуй нарисовать розу пальцем на стене. Изображения не будет, но ты уверен, что оно есть. Попробуй слепить снеговика, который растает с приходом весны. Все будут топтать грязный мокрый снег, но ты-то знаешь, что именно здесь твоими же руками был сделан уходящий элемент. Именно уходящий и безвозвратный, потому что невозможно дважды сотворить совершенно идентичную вещь. Это понятие, превращающееся в закон, и нарушить его может только твое подсознание, что придает силу воображению!
- О чем ты говоришь?
- Ты пьян, Антуан. Но это мне даже очень нравится. Алкоголь открывает путь из подсознания к сознанию, смешивая и возбуждая их.
- Зачем ты звонишь? Что тебе нужно от меня?!
- Просто хочу узнать, все ли у тебя в порядке.
- Пошел ты!
 
Антуан бросил трубку. Раздражение кровью заливало глаза. Он еще долго находился в жгучем измерении, которое не отпускало его ни на секунду.
Ему хотелось ко всем чертям разбить этот белый телефонный аппарат вместе с барной стойкой. Немного успокоившись, он осознал, что так и не получил ответы на свои вопросы, к которым добавились еще и новые.
Неожиданно раздался телефонный звонок. Антуан кинулся к трубке, но его перехватил жилистый бармен.
- Бар «У Элвиса». Я слушаю. Да. А! Привет, крошка! Как ты?

    Антуан покинул злополучное заведение. Он уже протрезвел и мог опять четко прокручивать недавние события у себя в голове. Было уже около трех ночи, и в такое время, как правило, улицы пустели, а машины ездили наперегонки, забывая о своих владельцах. Ночной и дневной город жил двумя разными жизнями. Каждый имел свою собственную неповторимую атмосферу, своих жильцов, горы, пропасти и свет. Живой и искусственный, у которого были собственные поклонники и фэн-клубы.
Тот, кто разрывался между двумя, считался неудачником. Ночные люди умирали на солнце, а дневные – во тьме.
Антуан не подходил ни к одному из этих стандартов. Его недавнее беспечное существование превратилось в мрак заброшенных улиц.
Он шел по мокрому асфальту навстречу неизвестности, месту без имени, с которым познакомился не так уж давно.
Грязные длинные ногти впивались в розовые ладони, но боль не чувствовалась. Она осталась на рубеже полночи.
 
Бледная луна все так же лениво склонялась над крышами домов, напевая чуть слышно унылую песню о раздетом мальчике-сироте.
Тучи на небе сходились в огромный черный ком. Этот ком образовал гигантскую каплю, которая упала где-то вдалеке. Сильный удар чуть не сбил Антуана с ног. Маленькие капельки, одна за другой, стали дотрагиваться до его лица. Послышались дикие крики: все ночные жители убегали от высочайших волн. Тучи, не переставая, создавали новые громадные капли и отпускали их вниз. Панические удары разрушали дома. Машины ехали еще быстрее, поочередно врезаясь друг в друга.
Антуан видел, как километровые волны стирали с лица земли светофоры, ограды, столбы и блеклую луну. Он не мог двинуться с места, пока не почувствовал, что этот кошмар приближается к нему все ближе и ближе.
- Эй, дай мне руку!
К нему подбежала девушка, та, что он видел во сне.
- Дай мне руку!
Антуан послушался.
Они забежали в темное трехэтажное здание, глотая стекавшую в лица воду. Из небольшого окна было видно, как ливень прижимал траву, а ураган сносил деревья.
Они стояли молча, держась за руки, словно их пальцы были склеены воедино. Антуан посмотрел на нее. Да, это была она. Он не знал, что сказать ей, и поэтому просто уставился на ее слипшиеся от воды волосы. Наконец их взгляды встретились. Лавуазье немного наклонился, чтобы поцеловать ее, и закрыл глаза.   
 
                XV


    Есть такая детская игра, которая называется «Я». Суть ее заключается в том, что один ребенок отворачивается от своей компании и кто-то из нее бьет его по спине. Затем, повернувшись, парень среди многочисленных выкриков «Я!» должен угадать ударившего.
Эта игра пронеслась через все детство Антуана. Не проходило и дня, как именно он, и только он, становился боксерской грушей. Жизнь на улице «Истсайд» навечно оставила немало синих пятен на его спине.
В ту ночь Лавуазье снилось, что, повзрослев, он снова отворачивается и чей-то удар заставляет вздрагивать его, как и много лет назад. Обернувшись, он видит перед собой Кэтти, Мендолу, Реймонда и человека в красном костюме.
Вся эта компашка демонически выкрикивает «Я», «Я!», «Я!!», «Я!!!», «Я!!!!».
Антуан старается убежать, но его ноги парализованы. Никаких движений, и лишь непрекращающиеся возгласы разрывают его барабанные перепонки.
Я! Я! Я! Я! Я!
Я! Я! Я!
Я! Я!!!

    Антуан открыл глаза.
Грязная, вонючая квартира. Старые часы, пробившие двенадцать, и несмолкающий шум непонятно откуда взявшегося телевизора.
 
«С вами вновь программа «Мировой чарт»! Все самые лучшие песни планеты! На третьем месте…»
Антуан встал. Пройдя в ванную, он еще раз убедился, что кошмарный бред продолжается, и прополоскал горло. Состояние было похоже на похмелье, хотя накануне он не перегибал палку насчет спиртного.
По всей квартире разносились бушующие ритмы песни очередной «золотой» дочки. Выпив добрую часть ржавой воды, Антуан принял решение залезть под душ, но огромная щель прямо посреди ванной отклонило данную затею.
«Ну что? А кто же на первом месте? Кто же на этот раз покорил олимп и сердца всего мира? Об этом и многом другом сразу после небольшой рекламы!»
Телевизор состоял из большого экрана и толстой металлической коробки. На панели не было ни одной кнопки, а само чудо техники работало без подачи электричества.
Антуан присел на диван. Все стены были сырые, будто ночью здесь прошел страшный ливень.
Ливень… большие волны… незнакомая девушка… попытка поцелуя…
Ничего этого не было или просто прошло? Лавуазье тяжело вздохнул.
«Мы снова с вами! Напоминаю, вы смотрите «Мировой чарт», самые популярные песни планеты. И сегодня на первом месте новичок, шокировавший всех созданием нового направления в музыке. Публика сходит с ума, критики в восторге. Итак, встречайте! Проект «Лавуазье Икс», музыка шумов и писков!»
На экране замелькали разноцветные картинки, сопровождаемые высоким громким звуком. Это был тот самый писк, что, по мнению исчезнувших детективов, и убил продюсера Чака Билла!
 
Душераздирающий писк не прерывался в течение пяти минут. Картинки менялись через секунду. К их холодной цветовой гамме часто добавлялся красный цвет, который заполнял собой львиную долю изображения.
Антуан был словно прибит гвоздями к разрушавшемуся дивану. За время просмотра клипа ни один мускул не дрогнул на его лице, а взгляд был направлен в одну точку где-то над телевизором.
Он улыбнулся и начал смеяться. Его смех перешел в хохот, а хохот – в разрывные как снаряд рыдания. Стены заливались слезами, которые падали на синий экран.
«Это была программа «Мировой чарт»! До скорой встречи!»
Антуан вскрикнул и подскочил к телевизору. Уронив аппарат, он колотил его что есть сил. Слезы смешались с кровью и сломанными ногтями. Удары не прекращались до тех пор, пока Лавуазье не потерял сознание.   

    Он ожил спустя полчаса. Его борода была все еще мокрая, будто и будучи в бессознательном состоянии он не переставал рыдать. Вся вода ушла из организма. Антуан лежал на полу, держась одной иссушенной рукой за погасший экран. Все тело испытывало неимоверное истощение: желудок прилип к спине, а щеки – друг к другу. Только в тот момент, Лавуазье осознал, что не ел уже около двух недель и что ужасно голоден.
«Еда – источник энергии, которая наполняет человека какой-никакой бодростью и верой в существование!»
Так часто любила говорить его мама, когда заставляла есть противную кашу по утрам. Прошло уже много лет с
 
тех пор, и Антуан наконец согласился с ее словами. Действительно, сейчас бы он съел не один десяток тарелок с противной белой смесью.
В холодильник не стоило и заглядывать из-за его отсутствия. Из всего того, что находилось в квартире, можно было бы достать в качестве питания пару-тройку крыс и дюжину тараканов. Те и другие бегали по обгоревшим коврам из стороны в сторону, не переставая себя предлагать. Конечно же, это не входило в меню вкусной и здоровой пищи.
Находясь на полу, Антуан заметил под диваном что-то отдаленно напоминавшее купюру. Наверное, за последнее время ему впервые повезло. Чистенькая двадцатка, казалось, только недавно вышла из-под печатной машины.
Лишь в одном месте можно было заказать обед из аппетитного стэйка с картошкой и кружки холодного пива всего за пять долларов. И лишь это место находилось в двух шагах от дома. Кафе «Квики».

    Дождь постепенно завоевывал землю. Последние сухие места погибали под накалом туч. Весь народ скрывался в своих домах или ближайших забегаловках. Такая участь не обошла стороной и «Квики». Печальная серая погода помогает зарабатывать веселые зеленые бумажки.
Антуан нашел единственный свободный столик прямо около туалета, который, не останавливаясь, встречал новых гостей.
- Что желаете заказать?
Пухленькая официантка сверлила его усталым взглядом и неровно прикрепленным бэйджем с именем «Джина». Лавуазье отбросил меню в сторону.
- Обед со стейком.
 
- Что-нибудь еще?
- …
Она что-то записала в своем потрепанном листочке и удалилась.
В кафе полным ходом проходили дискуссии по поводу ливней и туманов. Кто-то негромко рассуждал о вреде пива и химии. Но все эти беседы никак не влияли на Антуана. Среди многочисленных звуков он слышал лишь объемное жадное чавканье. Закурив новую сигарету, Лавуазье положил только что купленную пачку на стол. Сигарета немного отбивала аппетит, но не могла помочь окончательно.
Когда уже седьмая никотиновая палочка была затушена, ему наконец-то принесли то, что он ждал больше жизни. Управившись со всем всего за несколько минут, Антуан развалился на стуле с чувством прекрасного насыщения. Что может быть лучше дивного обжаренного мяса с хрустящим картофелем?
Теперь уже Лавуазье сидел и с наслаждением потягивал вкуснейшее пиво, разглядывая посетителей.
В основном это были заплывшие сорокалетние трудяги, для которых «Квики» превратилось в один из бессмысленных смыслов жизни.   

- Я добьюсь того, чтобы сегодня тебя уже не было в списках работников этого заведения!
Эта гневная фраза заставила обратить внимание Антуана на столик, находившийся недалеко от него.
 - Сэр, прошу вас. У меня двое детей. Эта работа – мой единственный шанс прокормить их.
- Ба! Да вы только посмотрите! Мать-одиночка! Героиня нашего времени! Вранье!
- Но это правда, сэр. Прошу вас!
- Вранье!
 
Какой-то высокий болван ругался с официанткой.
- Линда, заткнись!
За столиком бурных событий сидела знакомая девушка. Все работяги заткнулись и наблюдали за персонажами в театре абсурда.
- … А мне насрать на это! Как будто у меня своих проблем нет! Начала защищать эту толстую сучку. Грэг, не надо… Грэг, перестань… Жалкий тупой феминизм!
Парень словно давился от гнева, его спутница прижалась лицом к окну и тихо плакала. На сцене появился новый персонаж.
- Я прошу вас покинуть заведение, сэр.
- А ты кто такой, черт возьми?!
- Я менеджер этого кафе.
- О! Прекрасно! Я вас как раз и ждал!
- Прошу вас покинуть заведение, сэр. Вы нарушаете порядок поведения в общественных местах.
- Это я нарушаю? Да как вы смеете? Это ваши работники, толстые зажравшиеся черепахи, нарушают порядок! Линда, скажи ему!
Девушка молчала.
- Линда!
Никакого ответа.
- Сэр, я еще раз вам повторяю. Иначе мне придется вызвать полицию.
- Вы мне угрожаете?
- Я вас предупреждаю.
- Хорошо. Я уйду. Но будьте уверены, я устрою такую рекламу вашему кафе, что мало не покажется!
Он взял последний пончик и демонстративно запихал себе в рот.
- Я вам покажу… Кх… кх…
Высокий болван глухо закашлял и с безумным выражением лица грохнулся на пол. Все кинулись к
 
нему с мест. Среди суматохи и непрекращающихся высказываний посетителей неожиданно появился тот, кто обозвал себя доктором. Наклонившись к бездыханному телу, он заключил, что бедняга умер. Антуан невольно улыбнулся.
Дождь на улице прекратился. Многие собирались уходить. Успокоившаяся девушка встала из-за стола и направилась к выходу. Сердце Лавуазье забилось как никогда. Он узнал ее. Прямые светлые волосы, спокойный взгляд… Девушка из его снов. Наяву! Здесь! Рядом! На этот раз он не мог ее упустить!






Скажешь? Что именно? Сам знаешь. Эти чудотворные, но бессмысленные слова, которые упадут мраком в смены настроения.






                XVI


    Силуэт пропадал среди дождевых луж. Она шла медленно, но Антуан еле смог догнать ее. Это она! Невозможно! Что спросить? Как заговорить? Сказать «Эй, я тебя видел в моих снах, давай познакомимся!»? Бред! Только один полнейший бред в голове последнее время. Но ведь что-то нужно делать! Возможно, эта голубоглазая девушка – его единственное спасение, ключ к разгадке всего происходящего.
- Привет!
Его ноги привычно дрожали. Линда повернулась.
- Привет, а…
- Да, я знаю, что вы меня не помните. Вернее, я хотел сказать, не знаете, а может быть, знаете. Простите, я путаюсь в собственных словах, но..
- Кто вы?
На мгновение в голове Антуана остановилась мысль, что это и есть та женщина, которую он искал всю жизнь, его идеал, его мудрость, надежда и вдохновение. Она смотрела на него сейчас точно так же, как и в том сне. Он не мог найти подходящих слов.
- Я… я… Я Антуан. Антуан Лавуазье. Музыкант.
- Тот самый, про которого сейчас все пишут? Что-то мне не верится.
Она могла его послать куда подальше еще две минуты назад, могла назвать его психом, развернуться, уйти, убежать, поймать такси, улететь… но она все еще стояла рядом с ним.
Антуан молчал.
- Так вы действительно он? Или вы просто хотите со мной познакомиться?
 
- Все сразу! Я понимаю, это выглядит ужасно. Вы, конечно, можете считать меня слабоумным, но… Я… Я не знаю как сказать. Столько всего в голове, а ничего не лезет.
- Как вас зовут?
- Антуан.
- Очень приятно. Линда.
- Линда… И мне тоже очень приятно.
- Мне кажется, я вас где-то встречала, не помню точно, но вы очень знакомы мне…
- Во снах?
Она рассмеялась.
- Не знаю, может быть, и во снах… Мы так и будем здесь стоять, или…
- Да, да, конечно. Я бы очень хотел с вами познакомиться, то есть, нет… Я имею в виду поближе, то есть… Ну да. Не сочтите меня за…
- Не волнуйтесь, вы очень переживаете. Я вас как-то пугаю?
- Нет, вовсе нет. Давайте встретимся еще. Сходим куда-нибудь, пообедаем или поужинаем.
- Конечно!
Такой ответ сразил Антуана наповал.
- Серьезно? То есть вы не против?
- Почему бы и нет? Вы мне можете дать свой номер телефона, потому что своего у меня нет, и будет удобней, если я сама вам позвоню и мы договоримся о встрече.
- Да, конечно! Записывайте…


    Антуан шел в свою ложную квартиру впервые с неподдельной радостью. Совсем недавно он назвал несчастливые цифры своего номера, надеясь на удачу,
 
что наконец-то ему позвонит тот человек, чей голос он хотел услышать больше жизни, пусть и чужой, но все же уже подающей надежды.
Его неожиданное хорошее настроение немного стало исчезать, когда он вступил на порог комнаты. Телевизор исчез. Ужасная влажность вскружила ему голову вместе с вопросами «Куда с ней пойти?» и «На какие деньги?». Антуан сел на диван и закрыл лицо руками. Легкий пот стремился по его телу. А вдруг опять он найдет деньги там же? Вдруг та двадцатка была не последней? Какое же было его удивление, когда он наклонился и вновь нашел под диваном такие же две новые и свежие сотни.
- Спасибо.
Антуан положил их в карман.
- Спасибо, волшебный диван.
Но на этом подарки не кончились. Недалеко от себя, он увидел прекрасный белый костюм, висящий на шкафу.
- Спасибо, волшебный шкаф.
Его ирония сменилась скоростью, с которой Антуан вскочил и кинулся к костюму. Ему не терпелось снять с себя эти лохмотья. Расстегнув красный пиджак, он начал дергать за рукава, чтобы снять его, но ничего не получалось. Пиджак приклеился к красной рубашке, которая в свою очередь намертво держалась на теле. Уже через несколько секунд Лавуазье пытался снять с себя брюки и ботинки, но все было тщетно. Любая попытка сбросить с себя страдания приносила ему неимоверную боль. Ничего не получалось. Даже черная шляпа,  казалось, была прибита гвоздем к его зудящей голове. Промучившись так минут двадцать, Антуан громко закричал и стал кидать в стены первые попавшиеся ему предметы. Стэйк с картошкой не полностью излечил его, и он опять бессильно упал на грязный пол. Антуан сходил с ума.
 
- Как? Как???
Его истерический крик разбивал чашки на кухне.
- Как??? Почему???
Голос становился глухим и еле слышным.
- Ну почему?
На кухне зазвонил телефон.
- Линда!
Антуан мгновенно все забыл и вскочил, боясь не успеть.
- Алло! Алло!!!
Молчание.
- Алло! Линда?
На другом конце провода послышался смех.
- Нет, не Линда.
- Это ты, ублюдок?
- Снова ты не в себе, Антуан.
- Что тебе нужно? Опять решил надо мной поиздеваться, да? Где ты?
- И снова ты задаешь слишком много вопросов. Уже мерил костюм?
- …
- Да я знаю, что мерил. Точнее говоря, хотел. Так знай, Антуан, хоть и мысль может быть материальна, но от прошлого ты не избавишься никогда и никогда не изменишь.
Антуан заорал.
- Что за…? Какое прошлое?
- То, что переселилось в будущее! Твое настоящее!
- Заткнись! Слышишь? Заткнись!
Лавуазье еле шевелил губами.
- Заткнись… заткнись… заткнись, пожалуйста.
Слабая рука уронила телефонную трубку. Антуан медленно сел рядом с ней. Дрожащее дыхание закрывало его глаза, рот ловил частички воздуха. Слезы вновь текли по его щекам. Лавуазье ничего не слышал и
 
ни о чем не думал. Его мертвый взгляд был направлен на заколоченное окно.
- Заткнись… заткнись… заткн…
Голос пропадал, уступая тяжелым вздохам.
- Заткн…
 Антуан понимал, что его сердце не выдерживает и он умирает. В глазах потемнело, пальцы ног стали замерзать.
- За…
 Холод, слабость, смерть… Спокойствие… Все…

- Алло! Алло!!! Антуан! Вы меня слышите? Алло!
Из лежавшей трубки послышался женский голос.
- Алло! Вы меня слышите? Это Линда. Алло! Антуан! Алло!!!

                XVII


    Он хотел умереть. Он слышал ее голос, но не мог ничего ответить. Ему казалось, что смерть отнесла его далеко-далеко, но Антуан не видел никакого туннеля со светом, перед глазами ничего не проносилось, никаких мыслей, воспоминаний. Сплошная пустота и только до боли знакомый запах. Запах его прежней квартиры: чистое постельное белье, сладкий аромат духов Кэтти, дым его любимой сигареты, сгорающая пыль из системного блока. Лавуазье боялся открыть глаза. Он не мог поверить, что вернулся в свою настоящую жизнь.
- Антуан! Любимый! Ты спишь? Я принесла тебе кое-что вкусное!
Голос Кэтти, ласковый, нежный, дорогой. Антуан открыл глаза.
- Просыпайся, любимый. Уже почти одиннадцать часов.
Она крепко поцеловала его. Антуан рассмеялся.
- Боже, Кэтти, ты не представляешь, но мне приснился самый странный сон на свете!
Красный костюм, борода и шляпа испарились, не оставив и следа. Квартира снова жила и дышала по-прежнему: столик, мягкий розовый диван, чистые окна, разноцветные ковры, кипевший чайник на кухне.
- Сейчас я сделаю тебе кофе и ты мне расскажешь свой сон, хорошо?
Она пошла на кухню. Антуан поднялся с дивана и по привычке направился в ванную. Наконец-то! Это был он, Антуан Лавуазье! Истинный и подлинный! Лавуазье с наслаждением вздохнул. Да, фантазия творческого человека порой создает удивительные вещи, особенно во снах.
- Антуан!
 
- Да, любимая.
- Ты простишь меня?
- За что, моя прелесть?
- А ты разве ничего не помнишь? Мы же вчера с тобой поругались в баре «У Элвиса». Прости, я была не права. Но хотя и тебе не надо было называть меня «сукой».
Антуан смотрел на себя в зеркало. Его глаза забегали.
- В баре «У Элвиса»?
- Ну да. Ты же вчера с Мендолой разругался. Мы вышли из бара, я забыла свою сумочку, а когда вернулась, тебя уже не было. Ты что, ничего не помнишь?
- А дальше что было, Кэтти?
- Я взяла такси и поехала домой, а ты пришел часа через три, ужасно пьяный и завалился спать на диван. Знаешь, ты во сне разговаривал. Так мило. Даже иногда вскрикивал.
- И что я говорил?
- Ой, много всего, но я толком ничего не разобрала. Кричал «Почему?», «Как?». Ты меня успел здорово напугать.
Лавуазье вышел из ванны и подбежал к Кэтти.
- У тебя с Мендолой роман, да?
Кэтти удивленно посмотрела на него.
- Роман? Антуан, ты еще не совсем проснулся, что ли?
- Скажи честно, пожалуйста.
- Какой роман, глупыш? 
Антуан засмеялся и обнял ее.
- Прости, любимая. Я действительно еще не проснулся.
Кэтти поцеловала его.
- Я приготовила тебе блинчики и твой любимый омлет с помидорами.
- Спасибо. Я тебя люблю!
- Я тебя тоже люблю, Антуан.
 
- Дорогая, ты не будешь против, если я возьму этот чудесный завтрак в свою комнату и немного посочиняю. У меня дикое вдохновение!
- А как же сон? Ты же мне обещал его рассказать.
- Чуть позже, любимая. Но клянусь, расскажу обязательно.
Он схватил тарелку с омлетом и чашку кофе.
- Знаешь, в голове столько идей, столько мыслей! Такого еще никогда не было!
- Ладно, музыкант. Иди, сочиняй. А я пока приберусь в квартире.

    Лавуазье сел в свое любимое старое кресло и включил компьютер.
- Антуан! Извини, что беспокою. Сними с себя, пожалуйста, эти джинсы и футболку. Они чертовски грязные.
- Ну, Кэтти…
- Да, я знаю, что тебя нельзя беспокоить в периоды твоего вдохновения. Просто сними, а новые джинсы и футболку я положу на диван. Когда освободишься, придешь и оденешься.
Антуан с удовольствием снял с себя одежду. Кэтти возбужденно смотрела на него.
- Или лучше не одевайся.
- Я потом душ приму.
- О! Звучит заманчиво, любимый!
Антуан поцеловал ее.
- Но пока…
- Я все поняла. Удаляюсь и закрываю за собой дверь. Я люблю тебя!
- И я тебя люблю, моя прелесть!
Кэтти ушла. Антуан уставился на монитор. Он дома! У себя! С любимой девушкой! Это все алкоголь, который
 
породил тот кошмарный сон. Лавуазье поймал себя на мысли, что с этого дня зеленый змий никогда не будет больше приходить к нему.

    В соседней комнате зазвонил телефон. Антуан был погружен в работу и поэтому не слышал, о чем говорила Кэтти.
- Антуан! Антуан!!!
Она постучалась и вошла.
- Антуан!
 Лавуазье повернулся. Кэтти стояла нахмурившаяся.
- Да, любимая.
- Тебя к телефону.
Он лениво встал и направился к телефонному аппарату.
- Алло.
- Антуан? Антуан Лавуазе? Это вы?
- Да, это я. А кто вы?
- Вы меня разве не помните. Это Линда. Мы познакомились вчера с вами возле кафе «Квики».
Антуан бросил трубку. Кэтти подошла к нему.
- Кто это, Антуан?
Лавуазье не мог сказать ни слова.
- Кто это?
- Ошиблись номером.
Он направился обратно в свою комнату. Кэтти не выдержала.
- Послушай, у тебя появилась другая? Кто это?
- …
- Антуан! Я, по-моему, ясно спросила.
Раздался телефонный звонок. Антуан подбежал к Кэтти.
- Не отвечай! Слышишь, не отвечай!
- Почему?
- Я сказал, не отвечай!
 
- Почему ты кричишь на меня? Я отвечу! Если эта твоя новая подружка… я с ней поговорю.
- Кэтти!
Антуан схватил ее за руку. Она оттолкнула его.
- Убери свои руки!
Антуан сам снял трубку.
- Что вы хотите?
- Простите, но вы же сами хотели со мной встретиться. Я Линда. Не помните? Я сейчас сижу в «Квики» и…
Безумие! Безумие!!!
Антуан со всей силой кинул трубку. Его глаза увидели чистенький красный костюм, лежащий на диване.
- Что это, Кэтти? Что ты мне положила на диван?
- Как что? Чистую одежду.
Безумие!  Безумие!! Безумие!!!
Антуан схватился за голову. Комната стала крутиться из стороны в сторону с невероятной скоростью. Непривыкшие к такой чудовищной нагрузке, глаза Лавуазье закрылись.

                XVIII


- Чудесный кофе, вы не находите?
- Что?
Линда улыбнулась.
- Антуан, я здесь.
- Да, я вижу.
Лавуазье рассеянно изучал то место, где они сидели.
- Вам не очень нравится это кафе, Антуан? Мы могли бы пойти куда-нибудь еще.
- Нет, Линда. Все отлично.
- А вы себе ничего не хотите заказать? Здесь есть очень хорошее пиво.
Антуан наконец пришел в себя.
- Скажите, Линда, у вас бывает такое, когда вам снится сон, а вы полностью уверены, что это происходит на самом деле?
- Почти всегда.
- И наоборот: когда вы видите что-то абсолютно нереальное, да еще когда это «нереальное» происходит именно с вами, вы говорите себе «Боже! Какой абсурд!», но потом ужасаетесь от того, что все это правда.
- Ну конечно! Ведь это жизнь. Никогда не знаешь, куда она свернет. Скажите, Антуан, вы любите красный цвет?
- Я его ненавижу.
Линда засмеялась.
- В таком случае я поражаюсь вашей самоиронии.
- Боюсь, иронизируют надо мной.
- Простите…
- Линда, вы думаете, мне нравится носить этот костюм, эту бороду, идиотскую шляпу? Возможно, со стороны я
 
выгляжу большой индивидуальностью, но все это ошибочно. Я не знаю, поймете вы или нет, но со мной ведут безжалостную игру, превратив всю мою жизнь в сплошной кошмар, где я не могу отличать сны от реальности.
- По крайней мере, я надеюсь, что хотя бы сейчас вы не думаете, что спите?
- Я не знаю, ничего не знаю. Боже, сколько я уже повторял эту фразу! Еще буквально полчаса назад я был абсолютно другим, в другом мире! Я был настоящим Антуаном Лавуазье, музыкантом. Верите или нет, но я даже не помню, как очутился в этом кафе вместе с вами.
- Я могу вам напомнить, что позвонила, мы договорились…
- Да, да… Ничего страшного. Я уже привык ко всему этому безумию. Не удивлюсь, если сейчас снова все закрутится-завертится и я уже буду шахтером, продавцом, тараканом, кем и чем угодно!
Лавуазье опустил голову. Линда дотронулась до его руки.
- Антуан, успокойтесь. Не плачьте. Не надо.
- Мне все осточертело. Я ничего не могу понять. Наверное, я схожу с ума. Мой разум болен, безнадежен и неизлечим.
Линда сжала его руку.
- Антуан, посмотрите на меня.
Он поднял голову. Ее бездонные глаза словно накрывали его теплым одеялом и успокаивали.
- Я очень хочу помочь вам. Вы просто немного потерялись. Но я уверена, что вместе мы найдем правильный путь.
- Вы действительно так думаете?
 
- Я на сто процентов уверена! Давайте уйдем отсюда, здесь очень душно, а на улице на редкость прекрасная погода.

    Они гуляли по городскому парку. Антуан похрамывал - многочисленные падения сказались на его костях. Скорее всего, все они были сломаны, но боли не было, как и беспокойства. Он шел непринужденно, иногда случайно дотрагиваясь до руки Линды.
- Расскажите о себе, Антуан.
Он посмотрел на нее с ухмылкой.
- О каком именно «себе»? О себе прошлом или настоящем?
- О себе, таким, какой вы есть на самом деле.
- Ну что я могу сказать… Я родился во Франции, затем, когда мне было года четыре, мы с родителями переехали сюда.
- У вас здесь жили родственники?
- Нет, никого у нас здесь не было. На самом деле, отец попался на удочку, поверил в волшебную страну чудес, где все мечты обязательно сбываются. Творческим людям свойственны излишняя впечатлительность и доверчивость.
 - Он тоже музыкант?
Антуан засмеялся.
- Что вы, нет, конечно. Мой отец не любил музыку ни в каких ее проявлениях. Он считал, что это пила, которая все время уничтожала его уши. Он был художником.
- А разве художники не ищут вдохновения в музыке?
- Только не мой отец. Наверное, на том, что я решил стать музыкантом, сказалась именно его ненависть.
- Вы не очень ладили с ним?
- Все было хорошо, пока он не начал пить.
- Понимаю.
 
- Что взять с человека, который пропадает сутками напролет незнамо где, пытаясь всучить неудачные идеи о своих мультяшных героев?
- Интересно. Значит, он был мультипликатором?
- Да. Насмотрелся Диснея…
- А ваша мама?
- Она работала, где придется. Сами понимаете, в своей родной стране вы еще что-то значите, а в чужой вы никто. Все надо начинать с нуля и при этом всегда полагаться на везение. Только ей не повезло. Она тяжело заболела и умерла, а папа разбился, выпрыгнув из окна.
- Какой ужас! Я прошу прощения, я не думала…
- Все в порядке.
- И что? И как же дальше? Как вы все это выдержали?
- Я работал полгода грузчиком, скрываясь от полиции. Оставшемуся одному незаконному иммигранту не так-то просто даже сводить концы с концами. Но в отличие от родителей удача все же посетила меня. Я познакомился с Реймондом Чарльзом.
- Знакомое имя.
- Да уж. Он сейчас владелец студии звукозаписи у нас в городе. А тогда играл на контрабасе в клубах.
Он остановился.
- Что-то не так, Антуан?
- Да нет. Просто вспоминаешь то время, будто только вчера было. Знаете, Линда, как мы с ним познакомились? Я украл из магазина шоколадку, а продавец погнался за мной. Я так быстро бежал, что со всей скоростью налетел на Реймонда, который как раз выходил из клуба.
- Как я понимаю, он вас спрятал за своим контрабасом.
- Ну, почти. Дело в том, что я тогда был совсем худым и маленьким. Этот контрабас при падении просто-
 
напросто накрыл меня целиком, и разъяренный продавец, не заметив, побежал дальше. Вот так мы и познакомились. Рей меня многому научил, можно сказать, стал старшим братом. А сейчас он не узнает меня, не хочет даже выслушать, понимаете, Линда?
- Не узнает вас в шляпе и костюме?
Антуан достал сигареты.
- Не узнает меня вообще. Ведь это уже не Антуан Лавуазье. Я могу его понять. Как можно реагировать на то, когда в твой кабинет врывается совершенно незнакомый тип и уверяет, что он – его старый друг и просит о помощи.
Он затянулся.
- Да… Антуан Лавуазье когда-то жил спокойно в своей скромной квартирке вместе с любимой девушкой, сидел за компьютером и сочинял музыку. А потом вся его жизнь перевернулась.
- Что же случилось?
- В один прекрасный день я встретил Николаса Мендолу, который шел на студию якобы подписывать контракт с мистером Биллом, продюсером из Лас-Вегаса. Пользуясь случаем, я тоже скинул некоторые свои композиции на диск, чтобы передать их ему в надежде, что понравится. Через неделю ко мне в квартиру приходят два лейтенанта и обвиняют меня в том, что моя музыка убила этого продюсера.
- Как это?
- Они говорили про какой-то резонанс, что я убил Билла из зависти, потому что не хотел отдавать славу Мендоле. Самое странное, что моя девушка встала на его сторону. Но это неправда, Линда! У меня и в мыслях не было его убивать. В общем, меня посадили, и вскоре я узнаю, что Кэтти..
- Кэтти?
 
- Моя девушка. Так вот, Кэтти уже давно крутила роман с Николасом, и что они вместе все подстроили, чтобы избавиться от меня.
- Вы серьезно?
- Такое специально не придумаешь. Но самое страшное было впереди. В моей камере появился человек в этом самом красном костюме и предложил поменяться телами.
- ..?
- То есть, как он говорил, я должен был влезть в его шкуру, убить Мендолу и Кэтти, чтобы меня освободили.
- Постойте. Вы хотите сказать, что он остался в камере вместо вас, в вашем теле, а вы тем временем убили…
- Вам кажется это бредом. Согласен. Но из песни слов не выкинешь. Я рассказываю все так, как и было. Да, как бы жестоко это ни казалось, но я действительно прикончил обоих. Было ли это состояние аффекта или эйфории, не знаю, как и то, было ли все на самом деле.
- Это можно узнать.
- А нужно ли?
Линда не ответила. Она смотрела по сторонам, избегая взгляда Антуана.
- Вы меня боитесь, Линда.
- Нет, я просто анализирую. Значит, получается, вы их убили и вернулись в свою камеру.
- Как было бы здорово, если ваши слова оказались правдой, но я никуда не вернулся, а остался в своей абсолютно чужой загнивающей квартире.
- Этот человек обманул вас?
- Я не могу сказать, человек ли он, что-то другое или просто плод моей бурной фантазии. Короче говоря, в скором времени я узнаю, что в моем теле он купается в деньгах и славе, о его новом стиле пишут все газеты, его
 
композиции на вершинах хит-парадов, а сам он позванивает мне иногда, издеваясь надо мной.
- И что же он говорит вам?
- Какие-то дурацкие вещи. Сознание, подсознание, воображение. Говорит, что прошлого не вернуть, а настоящее… И вот опять я никто, как и много лет назад, когда моя семья приехала сюда.
В ход пошла вторая сигарета. Линда посмотрела на него.
- Угостите меня?
- Конечно.
Она закурила.
- Мои любимые сигареты. Вам они тоже нравятся?
- В них есть никотин, а он отбивает аппетит.
-  Так вы голодны?
- Уже нет.
Он улыбнулся и показал на дымящуюся сигарету. Линда неожиданно взяла его за руку.
- Послушайте, Антуан. Я сама не понимаю, что происходит со мной, но я почему-то верю вам. Все, о чем вы говорили, имеет определенный смысл. Конечно, пока еще моя голова неокончательно переварила этот объем информации, но я уверена, что вместе мы решим проблему.
- Вы это говорите, потому что так действительно думаете или же просто успокаиваете, чтобы потом позвонить в ближайшую психбольницу?
- Я говорю, потому что действительно так считаю.
Ее слова прозвучали так искренно, что на глазах Лавуазье навернулись слезы.
- Спасибо, спасибо, Линда! Вы даже не представляете, что делаете для меня!
- Но я еще пока ничего не делаю.
 
- Все равно! То, что я нашел вас, уже очень для меня важно и нужно.
Линда смущенно улыбнулась.
- Вы проголодались, я вижу. Столько нервного стресса за последнее время… Пойдемте ко мне, я приготовлю вкусный ужин.
- Мне неудобно, Линда. Мы знакомы всего один день.
- Отбросьте это, Антуан. Мы же не дети. Пойдемте ко мне. А то я не могу смотреть на вас усталого и голодного.

    Всю дорогу Лавуазье шел с открытым ртом, не говоря ни слова. Подарок судьбы, который шел впереди него, казалось, освещал улицы разбитых домов получше солнца. Большая коробка с подарками, включавшая в себя все: от улыбки и ласки до заботы и нежности. Прелестнейшая коробка счастья, вечного и мимолетного одновременно.






Скрываешь? Нет. Свою неожиданность, засунув в розетку пинцет? Ты не знал, что ожидать. Это было впервые. Интересно, неожиданно, беспощадно!




                XIX


    Старый белый «Форд» припарковался возле гаража с большой вывеской «Ремонт машин». Из машины вышел Глен, держа в руке бутылку пива. Он прополоскал горло и выбросил уже ненужное стекло в кусты. При входе в гараж его встретил Сэм.
- Привет, Глен.
- Ола, амиго! Как жизнь?
- Ничего. Ты как? Почему не работаешь сегодня?
-  У меня же выходной, Сэм.
- Выходной? Странно. А вот шеф рвет и мечет. Сказал, что если не объявишься, то он тебя уволит.
Настроение Глена немного переменилось.
- Уволит? А где он сейчас?
Сэм засмеялся и закурил.
- Как же тебя легко обмануть, Глен. Классно повелся! Ты бы свои глаза видел!
Глен шутя толкнул его.
- Придурок! Я же на самом деле поверил. Ты закончил?
- Почти. Подожди меня немного, я скоро приду. Ты сегодня опять не допоздна?
Глен довольно поправил черные очки.
- Си!
- Опять на холме будешь трахаться с этой… Как ее?
- Джина.
- Вчера же была какая-то Бэтти.
- Вчера был вторник, а сегодня – среда, Сэм.
- Точно, по средам же Джина! А у меня в отличие от тебя постоянство. Все дни только порнуха и рука.
Он захохотал и ушел.
 
    Разноцветные шары сбивали потрепанные кегли. После очередного страйка Глен подошел к столику, где сидел Сэм. За одно мгновение он опустошил полкружки пива.
- Вот так надо играть, амиго!
- Мы еще посмотрим кто кого. Я отстаю всего на десять очков.
- Еще один страйк, и тебе меня уже не догнать.
Глен достал сигарету из пачки.
-  Иди, твоя очередь.
Сэм неохотно встал и направился к дорожкам. Взяв шар с номером «тринадцать», он начал прицеливаться и вскоре после неудачной попытки вновь сидел за столом и потягивал пиво. Глен улыбался.
- Тебе не мешало бы скинуть пару десятков килограмм жира, Сэм.
- Это комок нервов.
Сэм засмеялся и похлопал себя по животу.
- Я же не веду такой активный образ жизни. И как у тебя получается? Сегодня с одной, завтра с другой…
- Это результат долгой практики.
- А член твой еще не устал практиковаться?
- Практика уже закончилась.
- Тогда что же сейчас?
- Результат, амиго. Результат!
Глен допил пиво и потянулся к шарам.
- Секс, амиго, - это как боулинг. Ты грамотно прицеливаешься и плавно катишь шар. Страйк – высшее наслаждение. Тебе хочется еще, снова берешь шар и делаешь оргазм, очередной страйк. Если же его нет, то ты расстраиваешься. Просто бывают неудачники и победители. Если тебе везет, то везет во всем. И когда нет секса, я играю в боулинг.
 
-А я сейчас обосрусь, если буду продолжать слушать эту фигню.
- Тебе не понять это. Но наступят времена, когда будешь полностью со мной согласен. А пока… Страйк, амиго! Ты проиграл.
Сэм встал из-за стола.
- Ладно, убедил. Пойду вытолкну пару килограмм дерьма.

    Глен сидел за столиком в ожидании своего друга, допивая очередную кружку. Кроме него в клубе было еще несколько влюбленных пар. Он внимательно наблюдал за ними.

    Да, этот паренек плохо держит шар в руках и его нерешительность ни к чему не приводит: ни одного страйка, ни даже спэар. Он боится, что девушка его обставит, значит и в постели эта мразь – лох и точно пассив. 
А вот второй уже получше. Удар сильнее. Он смело разбегается, скорость шара больше восемнадцати. Этот парень любит кроличий жесткий секс: без раздумья входит, но быстро кончает.
Третий любит аккуратность. Его шары очень нежно катятся по дорожке, но точность иногда хромает. В сексе он новичок, зато старается. Страйков немного. Умеет доставлять оргазм, но не всегда попадает куда надо с первого раза.
Четвертый…

    Глен услышал шум упавших кеглей на его дорожке.
- Вообще-то сейчас моя очередь, Сэм.
Он повернулся. Вместо его приятеля рядом с ним стоял незнакомец в красном костюме.
 
- Вы кто? Это не ваша дорожка.
- Не беспокойся, я скоро уйду.
Незнакомец взял черный шар и сбил им все кегли.
- Второй страйк. Как ты думаешь, ты хорош в сексе?
- Я чего-то не понимаю.
- Все ты понимаешь. Ты хорош. За это тебя любят. Здесь ты лучший среди всех парочек. Знаешь, как доставлять оргазм. Ты прав. Вон тот – пассив, этот любит жесткий секс, а тот дальний – новичок.
- Вы кто?
- Не узнаешь?
- Нет.
Незнакомец поправил черную шляпу.
- Тогда присмотрись.
- Я вас не помню.
- Ты же себя помнишь!
- Вы наш клиент?
- Я тот, кого ты видишь в зеркале. Через двадцать минут тебя уже будет ждать Джина.
- Откуда вы ее знаете? Вы ее отец, что ли? У нас ничего не было.
- Помолчи. Ты сегодня собирался с ней на холм?
- Мистер, я… Я не знаю как вас зовут, но у нас правда ничего не было. Не подумайте ничего плохого.
- Я разве плохо выразился? Сегодня ты не будешь с ней играть в боулинг на холме. Помнишь, она говорила про двадцать пять тысяч долларов? Наивная девочка хочет вместе с тобой уехать. Зачем тебе это? Я ее убью, а ты заберешь деньги.
Глен подавился пивом.
- Что?
- Сегодня вечером у нее будет двадцать пять тысяч долларов. Я убью ее – деньги твои. Тебе же нужны деньги, Глен. Ты в долгах, но тебя любят. Добейся
 
гармонии и баланса во всем. Джиной больше, Джиной меньше. Все равно завтра четверг и новые страйки!
Он взял шар и снова сбил все кегли. Ошарашенный Глен молча сидел за столом.
- Ты победитель, Глен, и всегда им был. Ты же знаешь. Я просто хочу помочь.
Последние слова завибрировали в ушах. Перед глазами все стало расплываться. Автомат так и не убрал сбитые кегли.

- Эй, Глен. Зачем ты без меня начал?
- …
- Глен! Алло! Ты чего такой задумчивый?
-  Сэм? А где он?
- Кто?
- Мужик в красном костюме. Ты его не видел?
 - Нет, но я вижу, что ты уже без меня три страйка сделал, сволочь.
- Это не я. Это он.
- Да, давай сваливай все на какого-то мужика в красном костюме.
Он засмеялся и закурил.
- Сколько время, Сэм?
- Уже около девяти. К своей Джине уже собрался, да?
Ничего не ответив, Глен встал и направился к выходу. Сэм стоял на месте.
- Гуляй, трахайся, самодовольная сволочь! Все равно я дрочу больше тебя, мудак! 
Он затушил сигарету, схватил шар и сделал свой страйк.   
 
                XX


    Антуан сидел в удобном кресле и осматривал комнату. Нетрудно было заметить, что Линда любила светлые тона: не слишком яркие, не раздражающие и создающие атмосферу полного уюта и комфорта. Лавуазье обратил внимание на книгу, лежавшую среди многочисленных журналов на столике возле кресла. Она была без названия, и, более того, внутри отсутствовал текст. Ничего, кроме золотистой бумаги и синего переплета.
- Линда!
- Я сейчас. Скоро уже будет готово.
В квартире было тепло. Кондиционер на потолке, балансируя погоду, щекотал ноги Антуана. Впервые Лавуазье чувствовал себя полностью расслабленным и отдыхающим туристом на каком-нибудь итальянском пляже. Еще немного и искусственное солнце разморило бы его окончательно, но глаза не закрывались. Антуан боялся улететь от счастья, далеко, надолго, в другое время, место, где Линда опять потерялась бы среди заснеженного мрака мук и страданий. Наверное, он больше никогда не уснет. Никогда…

    Антуан захрапел. Линда выглянула из кухни и улыбнулась при виде спящего как ребенок музыканта. Она готовила мясо с грибами и сыром, напевая песенку о веселом мальчике, который наконец обрел долгожданную семью. Но вскоре ее оборвал крик, донесшийся из комнаты. Линда подбежала к Антуану.
- Что случилось? Вам опять приснился кошмар?
Лавуазье отдышался.
 
- Я не хотел спать, но отключился. А когда проснулся, то испугался, что снова в своей загаженной квартире… один…
Линда нежно гладила его по голове.
- Успокойтесь, ничего не исчезло. Вы здесь, в моей квартире. Вы меня видите?
Антуан жалобно взглянул на нее.
- Да, вижу.
- Значит все хорошо. Не переживайте!
Лавуазье вздохнул. Линда продолжала гладить его. Каждое ее прикосновение возбуждало Антуна все больше и больше. Они смотрели друг на друга не отводя взгляда. Ему вспомнился тот сон про гигантские волны… Что же мешает сделать второй дубль? Попробовать поцеловать ее? Ведь он хочет это больше жизни, и плевать, какой, своей или не своей. Он хочет эти нежные губы! Теперь уже можно закрыть глаза и поцеловать…
- Ой, мясо горит!
Линда убежала на кухню, оставив Антуана так и сидеть с закрытыми глазами на мягком кресле. Возможно, он слишком торопил события. Они знакомы всего пару десятков часов, и он уже просто должен быть счастлив хотя бы за то, что она пригласила его к себе. Но был и другой вариант. Лавуазье знал, что уродлив в изношенном красном костюме, приклеенной шляпой и колющей бороде, от которых он был не в состоянии избавиться.
- Все готово!
Линда легко вбежала в комнату и поставила две тарелки на уже накрытый стол.
- Антуан!
- Да, иду.
 
Он с большими усилиями смог оторвать себя от кресла и сел на уже менее удобный стул. Перед глазами аппетитно засверкала тарелка с огромным куском мяса.
- Попробуйте. Я не совсем уверена, получилось ли у меня.
Лавуазье аккуратно отрезал кусочек, который мгновенно растаял у него во рту.
- Это самое вкусное, что я когда-либо ел, Линда!
Она немного покраснела.
- Спасибо, но я не думаю, что это стоит таких торжественных слов.
- Нет-нет. Это великолепно! Как говорят во Франции – «magnifique»! И уж поверьте, я  хорошо разбираюсь в кулинарии.
- Какая там кулинария? Два куска мяса с сыром и консервированными грибами.
- Здесь я могу не согласиться с вами. Количество продуктов не всегда влияет на качество. Самое главное – это душа, с которой все это приготовлено, и в данном случае, судя по этому чудеснейшему мясу, я могу смело сказать, что вы – потрясающая женщина!
Краска не сходила с ее лица.
- Бросьте вы, Антуан.
- Ну почему же? Тогда ответьте мне: любая ли девушка пойдет на контакт с отверженным и далеко не привлекательным человеком, в тот же день позовет его к себе и угостит самым вкусным ужином на свете? 
- На то были причины.
В продолжении всего ужина они молчали. Антуана мучила жажда, и он один влил в себя почти целую бутылку вина. Покончив с мясом, Линда предложила еще немного выпить. Лавуазье не воспротивился: он был уверен, что свое обещание по поводу зеленого змия он дал именно во сне. Когда же большая часть второй
 
бутылки утекла далеко в организм, язык развязался и пошел в бой.
- Линда, вы все время спрашиваете обо мне, а о вас я ничего не знаю.
- А что именно вы хотите знать обо мне? К сожалению, я не смогу удивить вас такой же   
интересной и душещипательной историей жизни.
- У всех свои истории, и меня очень интригует послушать вашу.
- Вы хотите что-нибудь на десерт?
- Спасибо, я уже достаточно плотно утолил свой голод. Вы не хотите об этом говорить?
- Я не думаю, что сейчас это так важно. Лучше давайте что-то решать в вашей ситуации.
- А что решать? Мне нужно найти сначала этого лживого Лавуазье.
- Вы наводили справки?
- Да, конечно, только сегодня забрал его досье из полиции. Как я могу это сделать? Я знаю только то, что эта мразь сейчас в Лас-Вегасе.
- Уже что-то! Завтра я все выясню по поводу вашей девушки. Один вопрос: кто расследовал ваше дело?
- Лейтенанты Ралли и Лэмпард, но мне уже самому известно, что их не существует.
- И все же проверить надо, Антуан. Мне кажется, что за всей этой мистикой стоят вполне объяснимые вещи.
- Да, я просто схожу с ума.
- Я же сказала, что верю вам. Вы просто неправильно меня поняли.
Антуан посмотрел на часы.
- Пожалуй, я пойду. Уже поздно.
Линда встала из-за стола.
- Я позвоню вам завтра, как все узнаю, Антуан.
- Уже с нетерпением жду звонка.
 
Она проводила его до входной двери.
- Вы помните дорогу? Хотите, я могу вызвать такси.
- Спасибо, прогуляюсь немного. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, Антуан.
 Линда поцеловала его в щеку и закрыла дверь.

    Лавуазье шел пританцовывая. Возможно, он все-таки ей понравился, потому что сам уже по уши был влюблен в нее, и понять это он смог за один маленький промежуток времени. Маленький и счастливый. А может быть, развернуться и прибежать обратно к ней? Крепко обнять, еще раз окунуться в ее бездонные глаза и… поцеловать? Нет, он форсировал события. Бледная луна не напоминала ему ни о чем, красный костюм давно слился с ночью города. Антуан шел домой, вспоминая свою юность: цветы, романтика, чистая любовь, настоящая… Да она была рядом! Лавуазье поймал себя на мысли, что никогда еще не был так влюблен. Линда… Милая Линда… Будучи совсем маленьким, Антуан загадал желание встретить девочку, которую он будет любить всю жизнь. И вот, оно наконец сбылось… А с жизнью вдвоем разбираться легче!

 
                XXI


    Антуан проснулся там же, где и заснул: серая комната, разваливающийся диван, заколоченные окна. Но среди всей чудовищности как ни странно гуляло прекрасное настроение. Сегодня она позвонит ему, сегодня они опять встретятся. Столько всего должно произойти в этот чудесный день под названием «сегодня»!
Лавуазье зашел в ванную комнату и посмотрел в зеркало. Синяки под глазами проходили, лицо уже не было таким заплывшим, как раньше. Впервые за всю историю ужасной квартиры он улыбнулся при взгляде на свое отражение.
Проверив наличие двух сотенных купюр в кармане, Антуан вышел из квартиры.
В первую очередь было необходимо наполнить свой организм питательными веществами и купить цветы своей любимой девушке.
Выйдя из дома, он направился вдоль по улице к ближайшему супермаркету. На небе не было ни облачка, ветер улетел покорять другие места.
Зайдя в магазин, Антуан стал рассматривать прилавки. На одном из них он увидел газету с большим заголовком «Новый стиль в музыке! Сенсация!». Недолго думая, Лавуазье схватил ее и стал читать:
«Мы все считали, что ничего нового уже не придумать, особенно в музыке, но глубоко ошибались до недавнего времени. Поверить в обратное нас заставил один музыкант из маленького городка. Его зовут Антуан Лавуазье. Сейчас его композиции «Один» и «Два» стоят на вершинах всех хит-парадов мира. Его музыка ни на
 
что не похожа. Это стиль двадцать первого века! Уже сейчас Антуан Лавуазье разъезжает по стране со своей программой «Мир как музыка шумов и писков». Скоро и в вашем городе!»
Антуан хотел смять эту газету, поджечь и выбросить куда-подальше. Его глаза снова наполнились яростью. Он стоял на месте и успокаивался. За ним внимательно наблюдал продавец за прилавком.
- С вами все в порядке, сэр?
Лавуазье подошел к нему.
- Да, все нормально. Будьте добры, эту газету и вон ту пачку сигарет.
В тот момент к магазину подъехала полицейская машина. Из нее вылез офицер, а второй остался на месте, попивая горячий шоколад. Продавец улыбнулся.
- Добрый день, офицер Макман.
- Привет, Том.
Он прошел в конец магазина. Продавец вернул свой взгляд к Антуану.
- С вас пять пятьдесят.
Лавуазье засунул руку в карман своего пиджака и неожиданно обнаружил там листок бумаги, на котором большими красными буквами было написано: «Том никогда не был честным работником. Он сам своровал вчера деньги из кассы и свалил все на несуществующих воров!». Лавуазье удивленно посмотрел на Тома. К ним подошел офицер.
- Как дела, Том? Ничего больше после того ограбления не случилось?
- Вроде нет. Пока все в порядке.
- Сложно, Том, искать грабителя по твоим приметам. Красный костюм, черная шляпа, борода. Такое ощущение, что он прямо с карнавала тебя грабил. Очень советую поставить скрытые камеры…
 
Офицер Макман замолчал. Лавуазье удивленно смотрел на него и Тома, который закричал:
- Это он, офицер!
Антуан заикался.
- Здесь какая-то ошибка. Вы что-то напутали.
- Какая ошибка? Я тебя сразу узнал, ублюдок. Офицер, арестуйте его!
Макман потянулся за дубинкой. Антуан отступал.
- Я ничего не грабил, говорю же вам!
- И как у тебя наглости хватило сюда вернуться уже на следующий день?
В магазин вбежал второй офицер.
- Эй, Эндрю! У нас убийство Джины Дэвис на улице Паркера.
Воспользовавшись моментом, Антуан рванулся и выскочил из супермаркета. Он бежал сломя голову, пока окончательно не убедился, что никакой погони даже и не было. Отдышавшись, Лавуазье снова проверил свои карманы. Загадочный лист бумаги исчез.
К тому времени чувство голода было подавлено невероятно сложившимися обстоятельствами, и, позабыв о цветах, Антуан вернулся домой.

    Спотыкаясь о хлам на полу, Лавуазье пробрался на кухню, где находился телефон. Он сел на маленькую двуногую табуретку. Телефон молчал.
Часы пробили четыре. Антуан не отрывал взгляда с трубки.
Пять часов. Звонка не было. Только жужжание мух резало уши.
Шесть часов. Лавуазье занервничал. Больное сердце забилось быстрее.
 
Семь часов. Еще быстрее. Антуан снова засыпал, но неожиданно дернулся от стука в дверь и упал со сломанной табуретки.
Кто бы это мог быть? Полиция?
Антуан осторожно подошел к двери.
- Кто это?
Молчание.
- Кто вы?
Ответа не последовало. Лавуазье открыл дверь. На пороге стоял Глен. На его руках и лице были засохшие следы крови.
- Я тебя нашел, маньяк! Где мои деньги?
Он накинулся на него и повалил на пол. Антуан сопротивлялся.
- Вы кто?
Глен кричал.
- Ты убил мою девочку! Убил мою Джину! Убил!!!
Его руки душили Антуана, который ничего не мог сделать. Все его тело было сковано.
- Убил!!!
Дыхания уже не хватало.
- Мою девочку…
Лавуазье задыхался. Внезапно что-то тяжелое ударилось о голову Глена. Его руки ослабели, и он упал, схватившись за затылок. В комнате стояла Линда.
- Антуан!
Лавуазье схватил Глена и безумно проговорил:
- Ты сам ее убил, козел. Сам! Тебе нужны были деньги, но ты их не получил. Вместе с этим тебя всю жизнь будет преследовать твое кровавое прошлое! Ты никогда не избавишься от него, Глен! Никогда! Пошел прочь!
Глен зарыдал и выбежал из квартиры. Линда посмотрела на Антуана.
- Что случилось? Кто это был?
 
Лавуазье лежал на полу с закрытыми глазами.
- Я не знаю, Линда… не знаю…
- А что вы сейчас говорили? Какое кровавое прошлое?
- Что?
- Вы говорили ему сейчас про какое-то кровавое прошлое, от которого он никогда не избавится.
- Я не говорил этого. По крайней мере, я не помню.
Линда подняла его с пола и положила на диван.
- Хотите, я вам дам обезболивающее?
- Не надо. Со мной все нормально.
- У вас абсолютно синяя шея.
- Пройдет. Как вы сюда попали?
- Нашла ваш адрес по номеру телефона. Антуан, я вызову скорую!
- Не надо, прошу вас. Просто побудьте со мной, не уходите никуда, пожалуйста.
Он открыл глаза.
- Линда… среди всего поганого в этой жизни вы - самый яркий цветок. Спасибо.
- За что, Антуан?
- Спасибо за то, что вы есть.
Антуан приподнялся и поцеловал ее. Она страстно прижалась к нему. Лавуазье ласкал ее шею.
- Не уходите…
- Не уйду!
- Не уходите!
- Я здесь! Здесь!
Ослабевшие руки дотрагивлись до ее тела. Линда скинула с себя блузку и обнажила грудь.
Губы Антуана целовали ее соски. Это было лучшее лекарство для него! Она медленно расстегнула пуговицы на красном пиджаке и сняла его. Через пару секунд весь костюм вместе со шляпой лежали на полу. Антуан почувствовал нежные прикосновения на своем
 
обнаженном теле. Это было прекрасно! Он снял с Линды трусики и, раздвинув ей ноги, вошел в нее. Диван скрипел от непрекращающихся телодвижений. Она кричала, впившись ногтями в его спину.
- Быстрее! Еще!
Лавуазье не останавливался.
- Да, Антуан! Да!
Еще немного…
- Да!
Почти…
- Ах, Антуан!
Он с наслаждением закричал и закрыл глаза.

- Можно сигарету?
Огонь зажигалки на секунду осветил комнату. Линда лежала на Антуане и наслаждалась вкусом сигаретного дыма, исходившего из ее рта.
- Это было прекрасно, Антуан!
Они оба смотрели на мрачный потолок. Лавуазье еще раз потрогал свое голое тело.
- Как тебе это удалось, Линда?
- Что именно?
- Снять с меня одежду. Она же была намертво приклеена ко мне.
Она рассмеялась.
- Ну, пару поцелуев, ласк… и вся одежда сойдет вмиг!
- Я не шучу. Еще час назад мне это казалось абсолютно нереальным.
Линда дала ему затянуться.
- Так кто же все-таки был тот человек, который тебя душил?
- Я же говорю, что не знаю. Пожалуйста, давай выбросим все ненужное из головы. Мне сейчас так хорошо. Ты рядом, здесь, со мной! Я хочу тебе сказать
 
одну вещь. Возможно, мы мало знаем друг друга, но это не важно. Линда, я тебя…








Боишсься? Чего? Листы твоей книги заканчиваются. Выбирай. Либо бездействие, либо все. Откровенность? Ее нет, потому что ты лжешь. Всегда. Везде. Повсюду. 




                XXII


    Привыкший к неожиданностям, Антуан мог предвидеть многое. Но то, что случилось на следующее утро, испугало его до невозможности. Лежа на диване, он услышал звук будильника. Дело было даже не в душераздирающем звонке, а в самой ситуации: где в его поганой квартире могло найтись хоть что-то работающее и кто завел это забытое и давно непривычное устройство?
Второе обстоятельство уже заставило работать его нос. Как Антуан ни старался, он не мог уловить ни одного противного запаха. Очередное перевоплощение? Перемена мест?
Интерес немного приоткрывал глаза и поднимал его тело с дивана.
Это было удивительно! Квартира сияла чистотой. Повсюду разносился запах морского бриза. Линда стояла около окна и домывала стекла.
- Просыпайся, соня! Доброе утро!
Антуан еще раз изучил обстановку. Весь мусор испарился, ковры были избавлены от следов крови и спермы, солнечный свет радовался своему проникновению в комнату. До сих пор еще не пришедший в себя, Лавуазье побежал в ванную. Вылизанное зеркало снова расстроило его.
- Ну, у тебя и бардак был, Антуан! Наверное, ты никогда не убирался здесь.
- Ты…
- Что?
- Я просто еще не проснулся. Сложно формулировать свои мысли с утра. Ты меня удивляешь каждый день!
 
- Чем же?
- Как тебе удалось все это вычистить?
- Ты имеешь в виду уборку? Я же не могу лежать и смотреть на весь этот хлам! Надеюсь, ты не возражаешь, что я немного навела порядок?
Антуан подошел и крепко обнял ее.
- Боже, Линда. Я не верю своим глазам! Ты просто чудо!
Она покраснела.
- Перестань. Не надо меня вгонять в краску. Я сходила в магазин. Завтрак на столе.
Не сказав ни слова, Антуан направился в кухню, которую уборка тоже не обошла стороной. Новые занавески, отполированный столик, накрытый цветочной скатертью, тарелка с омлетом и помидорами и горячая чашка кофе. Лавуазье засмеялся.
- Почему ты смеешься?
- Линда, это мое самое счастливое утро за всю жизнь!
- Попробуй омлет. Ничего страшного, если я добавила туда помидоров?
- Это мое самое любимое блюдо!
Мгновенно справившись с омлетом, Антуан наслаждался глотками бодрящего кофе. Вскоре ему составила компанию Линда.
- Все. Я вроде закончила.
Она нежно поцеловала его.
- Как тебе омлет?
- Потрясающе!
- Я почистила твой костюм. Прости, я не смогла найти ничего путного из одежды, но обещаю, скоро мы купим тебе новый!
- Не уверен, что это хорошая затея снова одевать его, Линда.
- Я не очень понимаю тебя.
 
- Не имею никакого представления, как тебе удалось снять его. Он был намертво приклеен к моему телу. Как я ни старался, у меня никак не получалось.
- Тогда как же я это сделала?
- Тоже не пойму.
- Не волнуйся, Антуан. Обещаю, у тебя больше не будет возникать проблем с твоим костюмом.
Лавуазье почему-то ей поверил и не стал продолжать разговор. Какое-то время они сидели молча.
- Налить тебе еще кофе, Антуан?
- Спасибо, я уже достаточно напился, Линда.
- Я узнала про твою девушку.
- Да?
- Они с Николасом Мендолой действительно были убиты у него дома. Их тела обнаружил на следующее утро Реймонд Чарльз. Он и сообщил полиции.
- Интересно, как Реймонд попал туда?
- Эти вопросы не ко мне. Убийцу так и не нашли. Однако стало известно, что стрелял он из пистолета тридцать восьмого калибра.
- Мой пистолет…
Линда продолжала.
- Антуана Лавуазье выпустили из тюрьмы, дело замяли.
Антуан стучал пальцами по столу.
- Значит, это не сон.
- Не переживай. У меня есть и хорошие новости. Завтра на цирковой арене нашего города состоится концерт этого Лавуазье.
Антуан подскочил.
- Ты шутишь!
- Вовсе нет. Наконец-то ты встретишься с ним лицом к лицу.
- А как же билеты?
 
- Все в порядке. У меня подруга работает в кассе. Она сохранит для нас парочку. Ты не будешь против, если я пойду с тобой?
Лавуазье обнял ее.
- Конечно, нет, Линда. Ты - моя поддержка. Я очень нуждаюсь в тебе.   
 Она дотронулась до его лица. Заросли бороды Антуана не мешали ему ощущать ее прикосновения.
- Линда, я…
- Молчи.
Она поцеловала его.

    Антуан и Линда шли по улице, держась за руки. Он был счастлив и уже начал забывать о недавних событиях. Они подошли к огромному зданию, на вершине которого величественно держались банальные буквы «ц», «и», «р» и «к». Чуть ниже висел огромный плакат. Черно-красная цветовая гамма. Бесконечное количество разноцветных шаров. «Проект Лавуазье ИКС: Мир как музыка шумов и писков». Антуан указал Линде на плакат.
- Смотри.
- Да, неплохо.
- Это ужасно, Линда. Ужасно!
- Пойдем внутрь.
Они подошли к кассам. Линда постучала в одно из окошек, где вскоре появилась молодая девушка.
- Привет, Линда.
- Здравствуй, Мэри. Как там наши билеты?
- Еле удалось сохранить. Такого ажиотажа я еще никогда не видела. Все было продано уже за один день.
Мэри просунула через небольшое отверстие две золотистые бумажки.
- Сколько я должна?
 
- Сто долларов.
Антуан подбежал к кассе.
- Сто долларов? Почему так дорого?
- Послушайте, это не я назначаю цены!
Линда взяла Лавуазье за руку.
- Расслабься, Антуан. Я заплачу.
- Нет-нет! Я сам!
- Антуан! Мне хочется тебе сделать подарок. Пожалуйста.
Лавуазье послушно отошел в сторону, взяв билеты.
- А почему здесь не указаны места, на которых мы сидим?
- Потому что вы не будете сидеть, а находиться на самой арене.
Антуан удивленно посмотрел на Линду, которая пожала плечами. Мэри положила деньги в кассу.
- Не забудьте, пожалуйста. Концерт состоится завтра в семь часов вечера. Советую прийти немного пораньше. Людей будет очень много.

    Когда они вышли из цирка, Антуан еще раз обратил внимание на зловещий плакат. Дрожь вновь пробежала по его телу.
- Я убью его, Линда. Убью!
- Не надо, Антуан.
- Я ненавижу его. Ненавижу!
- Успокойся, пожалуйста. Пойдем куда-нибудь перекусим.

    Обстановка в кафе «Квики» была мрачной. Около стеклянной двери висела фотография Джины в черной рамке. Кто-то злостно подшутил, написав красным мелом на ней «Работник месяца». Линда села за столик около окна.
 
- Слава Богу, мое любимое место сегодня не занято.
Антуан молча сел напротив нее. Из головы до сих пор не уходил тот плакат. Он тяжело вздохнул и закрыл глаза, чтобы сдержать слезы. Линда изучала меню.
- Что ты будешь, Антуан? Антуан!
- Ничего не хочу.
- Послушай, не убивайся так.
- Легко тебе говорить. Ты же не проходила сквозь все это дерьмо.
- Ты прав, я не проходила. Но поверь, на моем пути встречались миллионы людей с историями не лучше твоей.
Лавуазье не слушал ее. К их столику подошла официантка.
- Добрый день. Что желаете заказать?
- Мне, пожалуйста, кофе. Двойной эспрессо.
- А вам, молодой человек?
- Где у вас туалет?
- Вон там, около того столика.
Антуан встал и направился к зеленой двери. Линда посмотрела на бэйдж официантки.
- Спасибо, Сандра. Пока все. Принесите только пепельницу.

    Сполоснув лицо водой, Антуан посмотрел в зеркало. Перед ним красовался чисто выбритый длинноволосый молодой человек с приятным лицом. Лавуазье не узнал себя. Это было его истинное отражение, от которого он уже отвык. Молодой человек повторял все его движения. Антуан моргнул. Ничего не исчезло. Лавуазье помахал рукой, высунул язык – он одновременно сделал то же самое. Внезапно на лице его отражения со страшной скоростью стала расти борода, неожиданно появилась черная шляпа.
 
- Не выйдет!
Отражение истерически засмеялось. Антуан со всей силы ударил кулаком в зеркало, которое маленькими осколками разлетелось по всему помещению. С синей руки потекла кровь, перекрашивающая в алый цвет белоснежную раковину. Лавуазье включил воду. Надо было как-то остановить бесконечную красную жидкость. Автомата с салфетками не было, а сушилка вряд ли бы помогла ему. Туалетная бумага являлась единственным спасением.
В помещении находились три кабинки. Все дверцы были закрыты. Антуан решил проверить первую.
- Занято!
Голос показался немного знакомым, но в тот момент Лавуазье не собирался узнавать, кто именно справлял свою нужду. Во второй кабинке никого не оказалось. Отмотав бумаги, Антуан крепко затянул ее вокруг кисти и сел на пластмассовый ободок туалета. Он смотрел на груду осколков, разбивающих его на тысячи самостоятельных изображений. Закурив, Лавуазье прислушался. В соседней кабинке, которую он хотел открыть вначале, кто-то плакал. Вскоре незнакомец спустил воду и открыл дверцу. Антуан вспомнил его. Глен ненадолго остановился у разбитого зеркала и, не заметив Лавуазье, вышел. Антуан последовал за ним.

- Что у тебя с рукой, Антуан?
Линда, казалось, была здорово напугана.
- Пустяки. Немного поранился.
- Тебе надо в больницу!
- Ничего страшного, Линда.
Он внимательно наблюдал за Гленом, сидящим в другом конце кафе, который теребил свои грязные волосы. Его безумный взгляд бегал по всему заведению
 
в безуспешных поисках покоя. Глен курил одну сигарету за другой, доходя до середины фильтра. К нему подошла Сандра, чтобы поменять пепельницу.
- А где Джина? Почему сегодня нет моей Джины?
Официантка с удивлением взглянула на него.
- Сэр, она ведь… она умерла. Я…
- Где моя Джина? Где?
- Сэр…
Глен заикался.
- Верните мою девочку. Она же здесь! Просто скрывается, да? У нее, наверное, перерыв сейчас?
- Сэр.
- Верните! Где? Где она?
Его крик разнесся по всему кафе.
- Моя Джина… девочка… она здесь работает… Джина…
- Мне очень жаль, сэр. Успокойтесь.
- Джина!
Глен заревел и выбежал из «Квики». Линда посмотрела на Антуана.
- А это…?
- Да, это он, Линда.

 
                XXIII


    Глен сел за руль «Форда», отчаянно хлопнув сломанной дверью. Сложив руки на руль, он рассеянно изучал его поверхность. Ему хотелось выйти… или нет?…
Пожалуй, еще никому не удалось описать точный путь под названием «нигде». Голова отделилась от тела и блуждала в далекой непонятности вместе со здравым смыслом.
От очередного удара по рулю открылся бардачок, из которого выпало множество неоплаченных штрафов и небольшой перочинный нож.
Пять ударов. Он все рассчитал. Пять ударов в сердце, сильных, страшных, работающих безотказно и весьма результативно. Два крика, два вздоха, одна смерть, ноль денег. Пустота…
Отыскав на заднем сидении почти закончившуюся бутылку джина, Глен одним глотком допил все содержимое. Сигарет не было.
Она не переносила запаха дыма и разрешала ему покурить один раз и лишь после секса. Она любила его, любила по-настоящему, а он…
Глен завел машину и немного отъехал от кафе к перекрестку. По привычке он чуть было не повернул налево. Та дорога вела к высокому загородному холму, где он не слушал ее, где все разговоры заканчивались страстными визжаниями и брошенными трусиками на заднем сидении. Однажды он по неосторожности кончил в нее. В результате аборта Джина больше не могла иметь детей…
 
Глен повернул направо. Его квартира находилась через два километра, а ее – через полтора. Они жили почти рядом, почти вместе. Глен нажал на газ и разогнался до ста пятидесяти. Скорее! Быстрее! Глаза моментально закрылись, когда он въехал на улицу Паркера, ее улицу…
Одна слеза смягчила засохшие губы. Джина уже никогда не поцелует его…
Две капли упали на лобовое стекло. Тучи смешивались друг с другом в жестоком стакане под названием «небо», создавая темно-фиолетовый коктейль. Дворники не работали, как, впрочем, и еще не вернувшаяся голова.
Глен остановился у подъезда, рядом с которым была припаркована полицейская машина. Двое людей стояли возле нее.
- Мистер Сток? Глен Сток?
- Да, это я.
Глен не смотрел на них.
- Я лейтенант Эдвардс, это лейтенант Шейди. Не возражаете, если мы поднимемся к вам? Сейчас начнется дикий ливень.
Глен посмотрел на черный пиджак лейтенанта, из которого выглядывала рукоятка пистолета.
- А что случилось?
- Мы бы хотели задать вам несколько вопросов по поводу убийства Джины Дэвис. Вы же знали ее, не так ли?
Взгляд разбился об мокрую дорогу. Эдвардс дотронулся до Глена.
- Мистер Сток!
- Да?
- Так мы поднимемся к вам или будем вести беседу в полицейском участке?
 
- Да-да… я… сейчас…
Глен рванулся к машине.
- Мистер Сток!
Он быстро завел автомобиль и надавил на газ. Лейтенанты не заставили себя ждать.
- Это он, Ричард! Догоняй сукиного сына!
Дождь лил как из ведра. Крепко схватившись двумя руками за руль, Глен разбивал об него лоб. Машина виляла из стороны в сторону. Звук полицейской сирены гремел в ушах. Он пытался убежать от самого себя.
- Прости меня!
Он захлебывался собственными слезами.
- Пожалуйста, прости меня! Прости!
Его крик забивался во все углы автомобиля.
Он убил ее…
Она не сможет больше дышать, ходить…
Ведь она мертва.
Джина. Джини…
Глен называл ее «моя сладкая крошка»…
Больше она не услышит его слов.
Стрелка на спидометре уперлась в пространство после последней цифры. Белого «Форда» заносило на тротуары.
- Прости меня! Прости меня, крошка!
Воющая полицейская машина не отставала. Впереди виднелся знакомый перекресток. Бесконечные слезы ослепляли Глена. С каждой секундой его крик становился громче.
- Прости! Прости!!!
На рождество она подарила ему маленький брелок в виде елочки, который он выбросил в тот же вечер.
- Прости!!!
Она любила Глена больше своей жизни, мечтая сделать ее лучше только ради него.
 
- Прости, Джина! Пожалуйста!
А теперь ее жизнь умерла…
- Прости!!! Я…
Машину еще раз крутануло, и она со страшной скоростью понеслась в сторону кафе «Квики».

    Антуан и Линда вышли на улицу.
- Ну что, ко мне?
- Линда, ты…
- Антуан!
«Форд» летел прямо на них. Лавуазье резко схватил Линду и отскочил с ней в сторону.
Машина в момент снесла дверь и разбила стекла. Ее остановила только барная стойка и несколько клиентов, попавших под колеса. Подбежавшие к кафе Эдвардс и Шейди неожиданно притормозили.
- Господи, Ричард! Да она сейчас взорвется!
Антуан услышал его слова.
- Линда! Быстрее отсюда!
Через пять секунд от прежнего заведения быстрого обслуживания не осталось и следа. Выжившие посетители, вскрикивая, разбегались по сторонам. Кто-то не успевал и падал замертво. Все горело и пылало, не обращая внимания на многочисленные стоны. Подъехавшие пожарные и врачи ломали голову над тем, кому начинать первым. Линда и Антуан стояли чуть дальше них, бездейственно наблюдая за шокирующим безумием огня и смерти. К ним подбежал полицейский, чтобы узнать, все ли целы. Линда взглянула на Лавуазье.
- Да, мы в порядке. Пойдем, Антуан.
- Вам точно не нужна медицинская помощь?
Она крепко сжала его руку.
- Да, пойдем.
 
    Дождь остановился, сдавшись перед огнем погубленных жизней. Линда обняла Антуана, и они пошли навстречу более спокойной домашней атмосфере. Сзади не переставали подъезжать новые полицейские машины. Скорая помощь увозила жертв.
Примчавшиеся на всех порах репортеры получали удовольствие от новой криминальной сенсации. Город жил обычной жизнью, но никто не знал, что ожидало их на следующий день.   


                XXIV


    «И мы снова возвращаемся к вчерашней трагедии. Список умерших растет. Только что мне сообщили, что в городской больнице скончался еще один человек. На данный момент число жертв перевалило за пятнадцать и еще четверо находятся в тяжелом состоянии.»
- Антуан, выключи его, пожалуйста. Мне тяжело на это смотреть.
- Сейчас.
Лавуазье сидел на кресле в квартире Линды. По телевизору показывали специальный выпуск новостей.
«… мэр города объявил официальный траур.»
Линда подошла к Антуану.
- И что же? Концерт сегодня отменяется?
«…но известный музыкант Антуан Лавуазье заявил, что не собирается менять свой гастрольный график и концерт в рамках его тура «Проект Лавуазье Икс» все же состоится.»
Антуан соскочил с кресла и подбежал к экрану, на котором его двойник давал интервью.

«- Скажите, мистер Лавуазье, вы не собираетесь отменять свой концерт?
  - Ни в коем случае! Людям же нужно хлеба и зрелищ!»

- Вот мразь! Я бы никогда не сказал так!

«- То есть, несмотря на траур, вы все же приедете?
  - Абсолютно верно. Мне очень жаль всех тех, кто стал жертвами этой ужасной трагедии.
 
    Тем не менее, я считаю, что в такое время народ наоборот должен успокоиться и 
    немного повеселиться! Билеты проданы, музыкант уже в пути. Ничего не отменяется!»

- Посмотри на него, Линда! И на концерт этой бессердечной сволочи были куплены все билеты? Не удивлюсь, если после таких слов сегодня никто не придет.
Линда улыбнулась.
- Кроме нас, не так ли?
Антуан вздохнул.
- Мне кажется, что я ждал этого момента всю свою жизнь.
- Не боишься?
- Его? Нет!
- А что ты собираешься с ним сделать? Что скажешь ему?
- Я просто вытрясу из него все дерьмо.
- Звучит многообещающе, но как ты это сделаешь?
- На месте разберемся. 
Он странно посмотрел на нее.
- Ты хочешь убить его?
- Я много чего хочу, Линда.
Лавуазье взглянул на часы.
- Надо уже собираться. Скоро выходим.
- Хорошо, тогда я быстро приму душ.
Линда удалилась. Тем временем Антуан стал заглядывать в ящики. Найдя скотч, он положил его в карман.

    Погода не желала меняться  со вчерашнего дня. Дождь, стучась в окна, просился впустить его. Видимо, место на улице ему казалось слишком маленьким.
 
Наблюдая за падающими каплями, Лавуазье вспоминал свои сны, мучительные, нереальные. Интересно, а что если все они – вещие? Просто им необходимо время, как капле, преодолевающей расстояние от неба к земле. Его сны – это разбитое зеркало, склеить которое практически невозможно. Единственный выход – создать новое, заказать на фабрике, но лучше всего сделать все самому. Материал, в принципе, готов. Теперь  главное – расставить все по своим местам и не перегнуть палку, хотя…

    Антуан вынул из кармана коробочку с патронами и принялся медленно вставлять их в   
обойму пистолета. Накормив своего железного друга, Лавуазье задумался.
- Да… в нашем мире больше вещей, чем людей.
Он направил пистолет на окно.
- Чья же роль сегодня будет важнее? Моя, главная, или твоя, решающая?
Линда вышла из ванной.
- С кем ты там разговариваешь?
Лавуазье моментально спрятал пистолет во внутренний карман пиджака. 
- Сам с собой. Иногда такое бывает.
- Посмотри, как уже темно на улице!
- Это все тучи, Линда.
Она подошла поближе.
- Ты скрываешь что-то, Антуан?
Он улыбнулся.
- Ничего не скрываю. Иди, одевайся, иначе мы опоздаем.

- Не торопись ты так, Антуан. Мы успеваем. Держи нормально зонт. Почему у тебя трясутся руки?
 
- Это от волнения.
- Надо было такси вызвать.
Они шли по направлению к цирку. Дорога была скользкая и Линда еле держалась, чтобы не упасть. Этот путь казался Антуану бесконечным. Сегодня – день ответов на все его вопросы. Он ускорил шаг.
- Антуан!
Вдалеке он услышал крик. Это была Линда.
- Антуан! Ты забыл обо мне?
- Ой, прости, я не заметил, что иду так быстро.
- Ты хочешь, чтобы я промокла под дождем?
- Я поторопился.
- Куда же ты торопился? Мы уже пришли.
Перед ними открывался вид огромного здания цирка, к которому непрерывно съезжались машины. Толпы людей валили к главному входу. Еще недавно Антуан и представить себе не мог такого столпотворения.
- И все-таки людям наплевать на чужое горе, как видишь.
Антуан изучал прибывающих.
- Что же они все здесь забыли?
- Правду, Антуан.
- Не понимаю.
- Забудь. Пойдем.   

    Цирк сверкал и сиял под светом прожекторов. Старый плакат поменяли на новый, еще более гигантский. Изображенный на нем Антуан Лавуазье притягивал к себе своим игривым взглядом. Внизу его перекрывала большая надпись «Добро пожаловать в мир как музыки шумов и писков!».
Становилось темнее. Время приближалось к семи часам, но наплыв людей не прекращался. Выползая из машин, они бежали как угорелые к цирку, будто боялись, что не
 
успеют. Кто-то кричал: «Лавуазье в мэры!», кто-то плакал.
Антуану и Линде еле удалось пробраться к входу. Их встретил охранник.
- Ваши билеты.
- Линда, они у тебя?
- Да, сейчас.
Она стала рыться в сумочке. Антуан посмотрел на охранника.
- Скажите, Лавуазье уже здесь?
- Где ваши билеты?
- Линда!
- Сейчас, минутку.
Сзади уже слышались недовольные возгласы.
- Линда, ты взяла билеты?
- Да, только не могу найти их.
- Как?
- Эй, вы! Что так долго? Дайте другим пройти.
Толпа людей толкала их в спину. У Антуана задрожали ноги.
- Ты их потеряла? Потеряла, да?
- Нет, я просто не могу их найти. Я была уверена, что взяла их.
Нервы Лавуазье не выдержали. Он выхватил сумочку и выбросил все содержимое на землю. Линда стояла как вкопанная и не могла выговорить ни слова. Антуан в бешенстве переворачивал все вещи.
- Где же они? Где?
- Сэр, вы задерживаете людей! Сэр!
- Черт возьми, ну дайте мне еще немного времени! Я должен их найти! Должен!
Антуан не останавливался, пересматривая предметы уже двадцатый раз.
- Не может быть!
 
- Антуан!
- Чего?
От его разъяренного крика Линда чуть не упала.
- Что, Линда?
На ее глазах навернулись слезы. Она стояла, покачиваясь, и держала в руке два билета.
- Я забыла, что положила их в карман пальто.
Антуан закрыл глаза.
- Прости меня.
Осмыслив свои недавние действия, Лавуазье молчал и не двигался. Свирепая толпа буйствовала.
- Уведите их! Прогоните их! Из-за этих отморозков мы никуда не попадем!
Немного придя в себя, Линда вытерла слезы и быстро собрала все вещи с земли.
- Пожалуйста, вот наши билеты.
Толпа ликовала.
- Наконец-то!
Лавуазье так и стоял с закрытыми глазами, не говоря ни слова. Охранник внимательно изучал билеты.
- Добро пожаловать. Проходите, и не забудьте это.
Он дал Линде небольшой буклет.
- Приятного проведения вечера!

    Линда затащила молчаливого Антуана в фойе.
- Почему ты молчишь?
- Прости меня, пожалуйста, Линда. Прости! Я не хотел так делать. Это все нервы.
Уже давно забыв про слезы, она поцеловала его.
- Все в порядке. Я понимаю.

    Все помещение было увешано черными плакатами с восклицательными знаками. Никто не соблюдал правил, запрещающих курить. Никотин добивал умиравший
 
воздух. Внимание всех было сосредоточено на огромных голубых часах над закрытыми дверями, ведущих в зал.
- Без десяти семь, Антуан. Скоро уже все начнется.
Лавуазье обнял Линду.
- Знаешь, мне немного страшно.
- Не бойся, я с тобой.
Она крепко поцеловала его. Антуан заметил буклет в ее руке.
- Что это у тебя?
- Охранник на входе дал. По-моему, это какая-то программка.
На обложке большими красными буквами было изображено огромное число «7». Открыв буклет, Антуан увидел цифры от одного до семи, и рядом с каждой находилось небольшое стихотворение из трех строчек.
- Наверное, это названия его сраных композиций.
- Давай почитаем, Антуан.

               «1. Глаза его увидел первый свет,
                Но он от счастья не подпрыгнул.
                Унылый, скучный человек.

                2.  Едва коснулся он земли,
                Как гнев дотронулся до пяток    
                И стал жить вечно вместе с ним.

                3.  Весьма заманчивая мысль,
                Что жизнь для блуда лишь пригодна,
                В постель ложиться с кем угодно.


 
                4.  Красавец-неуч заявил,
                Что ненавидит слово «мало»,
                За что ему всерьез попало.

                5.  Как только стал он чуть повыше,
                Его гордыня захлестнула,
                И он, не выдержав, упал со стула.

               6. …

               7. …                »

    Антуан почесал голову.
- Странно. Где же шестое и седьмое стихотворения? Что это может значить?
Линда ничего не ответила ему. Неожиданно двери зала открылись, и весь народ стал прорываться на арену. Лавуазье взял Линду за руку.
- Пойдем, уже начало!

    В огромном зале было темно. Все сидения убрали, и люди просто скатывались вниз. Не подозревая об этом, Антуан и Линда больно упали на арену.
- Линда, ты здесь? Как ты?
- Я в порядке. Почему нет освещения?
Они держались за руки, чтобы не потерять друг друга. Сверху падали новые желающие, часто натыкаясь на них. Через несколько минут двери зала закрылись, и всех ослепил внезапный свет прожектора.
- Боже мой, Антуан! Здесь собрался целый город!
Линда была права. Зал еле выдерживал тысячное количество людей. В тот вечер в цирк съехалось все население: от бомжей до богатых, от учителей до врачей, от пенсионеров до банкиров и т.д.
 
В помещении было практически нечем дышать. Сохранившийся кислород передавался постепенно из одного легкого в другое.
Бледный свет сменился ярким красным.
- Дорогие Дамы и Господа!
Громкий голос доносился непонятно откуда.
- Добрый вечер! Надеюсь, что все в сборе. Мы можем начинать наш концерт! Расслабьтесь и получайте удовольствие! Музыка – это звучание нашей жизни! Наш мир – это шумы! Это писки! Не отсоединяйте их от себя! Это ваше спасение и сохранение! Добро пожаловать в наш с вами мир! Мир как музыку шумов и писков!
Антуан содрогнулся. Вслед за речью последовал сильный высокочастотный звук. На удивление Лавуазье никто не закричал и не закрыл уши в отличие от него. Все впали в непонятный транс и начали медленно танцевать. Их движения были абсолютно одинаковыми: сперва поднималась одна рука, затем – вторая. Ноги проделывали то же самое. Иногда в звук вступали шуршания и скрипы, во время которых свет на секунду выключался.
Завороженный страшными ритуальными танцами, Антуан не заметил, как потерял Линду из вида.
- Линда!
Глаза тщетно пытались найти ее среди безумной толпы.
- Линда!
Лавуазье пробрался ближе к центру арены, где увидел двух танцующих клоунов. Их лица казались очень знакомыми. Антуан подошел поближе и замер. За белым гримом и красными носами скрывались два лживых лейтенанта, Ралли и Лэмпард.
- Какая неожиданная встреча! Так вот вы, оказывается, кто на самом деле!
 
Они проигнорировали его фразу. Недолго думая, Антуан со всей силы ударил одного в живот. Другой успел удрать. Лавуазье наклонился к упавшему клоуну.
- Ну что? Как там тебя? Ралли, да?
- Я не понимаю, о чем вы говорите! Мы просто работаем здесь как приглашенные артисты!
- Все ты понимаешь, мразь! Где он?
- Кто?
Очередной удар.
- Ваш босс.
- Какой босс?
- Тот, кто сейчас называет себя Антуан Лавуазье! Где он?
- Я, правда, не знаю. Но его здесь нет, он не приезжал сюда.
- Кто вас нанял?
- В каком смысле?
Антуан достал пистолет и приставил его к носу Ралли.
- Я советую тебе не рисковать и рассказать мне все, потому что для меня не составит труда сейчас нажать на курок, ублюдок!
- Не надо, не убивайте меня! Хорошо! Я вам скажу. Нас нанял один человек, чтобы мы сыграли двух лейтенантов и обвинили в убийстве какого-то парня.
- Этот парень – я!
- Вы? Но ведь тот выглядел абсолютно по-другому!
Дуло пистолета полностью впилось в одну ноздрю.
- Продолжай! Как звали наемщика?
- Реймонд Чарльз. Пожалуйста, не убивайте!
Антуан чуть не уронил пистолет.
- Ты ничего не путаешь?
- Нет! Честно! Не убивайте, прошу вас!
Антуан медленно встал.
 
Невозможно! Реймонд! Как так случилось? Чарльз решил подставить его? Зачем? Они же были лучшими друзьями! Как братья! Неужели из-за Мендолы и Кэтти? Бред.
Лавуазье сделал глубокий вдох, чтобы немного успокоиться и не заплакать.
Вероника…
Вдруг тогда это была именно она на студии? Реймонд солгал про автокатастрофу? Не может быть!
- Какой же ты подонок, Рей! Какой же подонок!
Антуан закрыл глаза и еле сдерживал слезы.
Тот тип в его теле и он… Они заодно! Они вместе затеяли все это! Антуан доверял Реймонду, любил его как брата. Но этот сукин сын подставил его!
- Лживая дружба! Спасибо, Реймонд!
Внезапно писк оборвался. На весь зал из микрофона завопил убежавший Лэмпард.
- Люди! Люди!!! Это он! Вон тот человек в красном костюме! Это ведь он убил ваших друзей, своровал деньги ваших родственников, провел финансовые махинации с вашими деловыми партнерами, переспал с вашими братьями и сестрами! Хватайте его!
До Лавуазье дошло, что слова относились именно к нему. Оборвав свои танцы, все надвигались на него.
- Послушайте! Не верьте! Это все ложь!
- Да, это он!
- Я его помню!
- Ты переспал с моей сестрой!
- Ты убил моих друзей!
- Попался, козел!
 Тысячи красных глаз, наполненных яростью, приближались все быстрее. Антуан выстрелил в воздух.
- Не подходите!
 
Сзади себя наверху Лавуазье заметил маленький зеленый огонек. Это был выход!
- Не приближайтесь, а то я буду стрелять!
Он медленно стал пониматься наверх. Дикая толпа, словно умалишенные, безумно смотрели на него. Когда Лавуазье добрался до дверей, он повернул ручку, но замок не открывался. Заметившие это люди устремились к нему.
- Не убежишь! Не убежишь!!!
Безнадежно пытаясь открыть дверь, Антуан понял, что попал в западню. Народ уже почти добрался до него. Всем не терпелось разодрать на части виновника их бед.
- Попался, дерьмо!
 Кто-то подошел к Лавуазье и схватил его за руку. Он, наконец, сообразил, что у него есть пистолет. Вспомнив парочку сцен из боевиков, Лавуазье принялся стрелять в замок. Сработало! Быстро выскочив наружу, Антуан выбежал из цирка. За спиной слышались многочисленные крики. Он несся очень быстро, и вскоре безумцы отстали.
Отдышавшись, Антуан обнаружил, что находился недалеко от «Империи Звука». Реймонд должен был быть еще там!   

                XXV


    Чем ближе он подходил к величественному зданию, тем чаще вспоминал сгнившую дружбу. Столько всего связывало их! Пять лет назад они вместе загорелись идеей построить в захудалом городишке нечто особенное, кузницу молодых талантов, которая давала бы возможность воплотить свои музыкальные идеи. В «Империю Звука» была вложена куча денег, но ни одна зеленая бумажка и не сравнилась бы с теми усилиями, которые приложили два лучших друга. Они строили все сами буквально по кирпичикам, не спали тысячи ночей, но это того стоило.
По окончании работ Антуан отдал борозды правления Реймонду, предпочитая  исключительно композиторскую деятельность. Чарльз был гениальным менеджером: спустя два года их студия звукозаписи стала приносить прибыль.
Наверное, именно деньги серьезно повлияли на Реймонда, да к тому же еще чрезмерное употребление пищи. За небольшой промежуток времени бедняга растолстел до невиданных размеров. Никакие уговоры Антуана не останавливали его. Однако, несмотря на это, Лавуазье любил своего спасителя, своего друга, и не подозревал, что однажды тот воткнет ему нож в спину. Неожиданно и беспощадно.
Никогда не знаешь, что ждет тебя за ближайшим углом, и даже если будешь готовиться, все равно получишь совершенно противоположное своим ожиданиям. То же случилось и с Антуаном.
Наступая в лужи, он до сих пор не мог поверить в услышанное. Жить по естественному отбору! Выживает сильнейший! Это правило реальности, от которого он
 
все время  отклонялся. Он был просто тряпкой и часто закрывал глаза, упуская из видимости правду. Страшную правду. Один в поле не воин – Антуан сам доказал это. Хотя кое-что можно было исправить. Раз понятие дружбы очень расплывчато и туманно, то ясность еще находилась в состоянии установки. Скоро Лавуазье раскроют все карты, потому что теперь он не двойка и тройка. Он джокер!
В окне кабинета Реймонда горел свет. Чарльз частенько оставался на студии допоздна, искушая себя едой и половыми приключениями.
Главный вход был закрыт, но Антуан знал, что замок одного из окон первого этажа сломался уже давно и Реймонд постоянно ленился его починить.
Пробравшись в холл, Лавуазье достал пистолет. Кабинет Чарльза находился на третьем этаже. Услугами лифта пользоваться было рискованно, поэтому Антуан выбрал единственно верный путь по лестнице.
Осторожно поднимаясь по ступенькам, он прислушивался. Абсолютная тишина. Возможно, его бывший друг просто-напросто забыл выключить свет. Так или иначе,   
но проверить это можно было лишь одним способом.
Дойдя до конечной цели, Лавуазье присел на минутку, чтобы дать передышку больным ногам. Издалека доносились приглушенные стоны. Антуан вскочил и подбежал к кабинету.
- Да, детка, еще!
Голос Рея. Сердце Лавуазье заболело. Он не хотел открывать дверь. Он боялся увидеть там то, о чем непрерывно думал последние минуты. Если Антуан развернется сейчас и убежит, ему автоматически будет вписано поражение. Тем более, Реймонд для него уже
 
никто, ничтожество. Лавуазье должен расставить все на свои места и уйти победителем. Вперед!
Он выбил дверь ногой. Перед ним разворачивалась отвратительная картина: Рей сидел за столом и наслаждался тем, как какая-то темноволосая девушка вытворяла неописуемые вещи с его членом. Антуан направил на них пистолет.
- Здравствуй, дружище!
От неожиданности девушка ударилась головой об стол.
- Здравствуй, Вероника!
Реймонд потянулся к ящику. Заметив это, Лавуазье прострелил ему кисть. Чарльз заорал.
- Заткнись! Ты думаешь, я не знаю про кнопку вызова полиции? Я ведь сам ее поставил!
Рей испуганно смотрел на кровоточащую руку.
- Вы кто?
- Хватит строить из себя непонимающего дурака!
Антуан вытащил скотч из кармана и кинул его Веронике.
- А теперь только без глупостей! Свяжи ему руки и ноги! Быстро!
Она начала обматывать ленту вокруг кровавых рук Реймонда.
- Затяни потуже! Не вижу! Вот так, хорошо, малышка! Теперь ноги!
Закончив, Вероника жалобно посмотрела на Антуана.
- Ты нас убьешь?
- Возможно, но позже. Иди сюда!
Она подошла к нему. Лавуазье крепко связал ее.
- Вероника, Вероника! Сколько воды утекло со времен нашей последней встречи. Я думал, ты погибла, но, похоже, великий Рей воскресил тебя из мертвых. Он волшебник, правда?
Вероника молчала и тихо плакала. Антуан продолжал.
 
- Эй, Реймонд! Что же ты не оповестил меня о таком чуде? А, прости, ты же был занят делами поважнее.
Он со всей силы ударил его в область паха. Чарльз застонал.
- Больно, да? Но ты даже не представляешь, какую боль испытывал я все это время! Как же ты мог?
- Антуан, я…
- Не надо оправдываться. Мой пистолет плохо реагирует на ложь. Ради чего ты так наплевал на меня? Ради денег? Ради этой суки? Я не могу понять, Реймонд. Объясни мне, пожалуйста, тупому идиоту.
- Я не хотел.
Лавуазье закричал.
- А что ты хотел? Ты же с ним заодно. Вы вместе все спланировали!
- Прости меня, Антуан.
- Знаешь, Реймонд, я думал, мы друзья.
- Мы друзья, Антуан. Друзья!
- Не говори! Не говори больше этого слова! Я не хочу тебя слушать!
Слезы текли по щекам Антуана.
- За что ты так со мной, Рей, а? За что?
Он подошел к столику с разнообразной выпивкой. Налив в стакан «Джека Дэниэлса», Антуан стал ходить по кабинету.
- Смотри-ка, Рей. А ты еще не выбросил это.
Он показал на фотографию в рамке, висящую на стене, где Антуан и Чарльз стояли в обнимку, торжественно держа в руках бокалы с шампанским.
- Открытие нашей студии. Никто из нас не мог поверить, и мы на радостях напились, а потом подрались с какими-то байкерами. Помнишь?
Реймонд потихоньку освобождался от ленты скотча.
- Помню, Антуан.
 
Лавуазье прошел дальше и остановился у еще одной фотографии.
- А здесь мы на рыбалке. Ты еще тогда удочку сломал.
- Помню-помню.
Руки полностью освободились, и Чарльз осторожно открыл ящик стола, где лежал пистолет.
- А вот эту фотографию я запомню на всю жизнь.
Едва он успел закончить фразу, как увидел, что старый друг целился в него. Без колебаний Антуан два раза выстрелил ему в живот. Пистолет Чарльза упал на пол. Вероника закричала. Лавуазье подбежал к ней.
- Заткнись! Тебя все равно никто не услышит!
Он повернулся к Реймонду.
- Не ожидал от тебя такого! Ладно, закончили с ностальгией! Ничего этого больше нет!
Рей тяжело дышал. Антуан сел около него.
- Где он?
- Я…
- Где сейчас он? Отвечай! Его не было на концерте, но он в городе, не так ли?
- Он в доме на улице Стокера.
- Какой номер дома?
- Седьмой.
Чарльз начал задыхаться. Антуан подошел к столику с бутылками и резко опрокинул его. Горючая жидкость разлилась почти по всему кабинету. Лавуазье достал зажигалку из кармана и зажег ее.
- В такие моменты нужно что-то говорить, но у меня нет слов. Скажу лишь одно. Прощай, Рей! Прощай, Вероника!
Он бросил горящую зажигалку на пол и вышел. Всем кабинетом овладело пламя. Вероника визжала, чувствуя, как огонь добирается до нее. Чарльз уже не мог кричать. Он умер.
 
    Антуан спустился по лестнице вниз и покинул здание через окно. Пройдя немного вперед, он обернулся. Ярко-красный огонь уже успел распространиться на соседние комнаты. В скором времени «Империя Звука» полностью запылает и погибнет.
Наблюдая за смертью студии, Лавуазье сжигал в себе все былые воспоминания. Слезы закончились. Их не было, как и прежнего Антуана. Теперь он стал другим.
Засунув руки в карманы своего пиджака, он обнаружил там буклет с концерта и вспомнил про Линду. Где же она сейчас? У себя? Машинально листая странички, Антуан увидел, что к пяти стихотворениям прибавилось еще одно:

                «На блюде жареные птицы
                Молили их отведать снова,
                И он не мог остановиться»

- Что это еще за чертовщина?
Антуан убрал буклет обратно в карман. Вдалеке уже слышались сирены.

    Через пару минут около «Империи Звука» будут стоять десятки пожарных машин. Вероятно, само здание еще спасут. Но улетевшие души им уже никогда не поймать.

    Лавуазье закурил и пошел по направлению к улице Стокера.
 
                XXVI


    Если дорога в цирк казалась Антуану очень долгой и бесконечной, то до таинственной улицы он добрался достаточно быстро. С одной стороны, Лавуазье жаждал встречи со своим истинным телом, но с другой – непреодолимый страх теребил его сердце.
Через несколько мгновений он столкнется лицом к лицу с тем, тайна которого была еще не разгадана. Сжимая рукоятку пистолета, Антуан пытался успокоить себя.
Пять сигарет за пять минут – норма. Пять минут до жестокого финала – нерешительность.
Если этот ублюдок не вернет ему прежнюю жизнь, он умрет. Пуль в обойме хватало на то, чтобы полностью изрешетить своего врага.
В городе стало совсем темно. Свет фонарей еле дотрагивался до листьев увядающих деревьев. Прошедший дождь оставил после себя кислотные тротуары и лихорадочное настроение, а луна, помчавшись за солнцем, еще не успела вернуться; и только звезды сохранили за небом его общепринятое название.
Город был пуст. Скорее всего, все местные жители решили поискать Антуана в соседней деревушке. А может быть, их и вовсе не было. Никогда.
В тот момент Лавуазье не заботила погода и местонахождение населения. Он шел медленным шагом, опустив револьвер.
Белый двухэтажный дом с номером «семь» показался из-за кустов. Ближе. Еще ближе. Возле входа у ступенек была припаркована «АУДИ ТТ».
- Он здесь.
 
Как только Антуан подошел к двери, он обнаружил, что та не заперта. Осторожно войдя в дом, Лавуазье удивился его атмосфере: камин, напротив которого стояло большое кожаное кресло, приятные картины на бежевых стенах, пять пар разноцветных тапочек в углу. Неужели в таком комфорте мог жить тот, кто искалечил его жизнь?
Не найдя никого на первом этаже, Антуан поднялся на второй. Никаких воплей, ни стонов он не услышал. Вдалеке узкого коридора Лавуазье заметил открытую дверь в темную комнату. Зайдя внутрь, он нащупал включатель света. Озарившееся помещение повергло его в шок: около окна находилась кровать, на которой лежал полностью голый прежний Антуан в обнимку с Линдой. Парочка пребывала в состоянии глубокой дремы.
Сердце бедного Лавуазье на секунду остановилось. Ожидаемый финал дошел до абсолютного абсурда.
- Прошу, Антуан, не надо ее будить. Она очень устала.
«Французик» потерял дар речи. Его враг поднялся и присел на край кровати.
- Что же ты молчишь? Я думаю, ты пришел мне что-то сказать.
- …
- Антуан, ты ведь ждал этой встречи, не так ли? Ты сделал многое, чтобы добраться до меня. Впрочем, уже давно добрался.
- Линда… как она…
- По-моему, я попросил не беспокоить ее.
- Как ты…?
- Так же как и ты, Антуан. Ведь я – порождение тебя и наоборот. Я – это ты. Почему вы все не хотите признавать того, что сделали, делаете и будете делать? Чувство вины вам чуждо.
 
- О чем ты, мразь?
- Давай обойдемся без лишней самокритики. За все надо платить, и никто не сделает это за тебя. Как я уже говорил, мысль материальна, за исключением времени.
Антуан плакал.
- Заткнись! Мне уже осточертело слушать весь этот бред!
- Ты так ничего и не понял? Я – это ты! Твое второе Я! Вторая половина! Другая сторона комнаты! Посмотри вокруг.
Вся комната вмиг почернела. Окна были забиты гнилыми досками. Пол превратился в сырую землю.
- Видишь? Все изменилось, но ты не ушел в другое место. Ты здесь. Один. Кроме тебя больше никого нет.
Лавуазье упал на колени. Красный костюм поливали не останавливавшиеся слезы.
- Замолчи! Замолчи!!!
- Почему? Это единственная правда за все твое существование, Антуан! Это ведь ты убил Чака Билла.
- Я не убивал. Не убивал…
- Это был ты! Именно ты приехал к нему в Лас-Вегас. У бедняги было больное сердце.
- Я не убивал…
- Ты знал это.
- Я…
- Знал!!!
Антуан лежал на сырой земле. Все его тело билось в судорогах. Руки утопали в черном месиве.
- Я…
- Помнишь, я сказал, что на все твои вопросы ответ только один? Он уже появился. Открой буклет. Открой!
Достав из кармана грязного пиджака программку концерта, Антуан нервно раскрыл ее. Рядом с седьмой цифрой он увидел новое стихотворение. Пробежав
 
мокрыми глазами по строчкам, Лавуазье громко закричал и выстрелил в грудь своей второй половины, которая грохнулась на белое одеяло.
Тяжело дыша, Антуан поднялся с земли и кинул пистолет в сторону. Перед глазами все темнело. Он уже не видел ни стен, ни потолка, кроме небольших дырочек в районе своей груди. Боль не чувствовалась, когда Лавуазье дотрагивался до них. Кровь заливала костюм. Потеряв равновесие, Антуан снова упал и больше уже никогда не вставал.

    В комнате посветлело. Окна избавились от гнили, полы восхищали своей чистотой. Проснувшаяся Линда, открыла глаза и увидела только что вошедшего человека в красном костюме, который крепко поцеловал ее в губы.
- Пойдем, здесь уже нечего делать.
Он взял ее за руку и повел за собой.

    Погода была прекрасная. Солнечные лучи нагревали крышу «АУДИ ТТ». Желая избавить машину от легкого дискомфорта, неразлучная пара удалилась на ней в нежелательном направлении.






Маяк. Свет. Пламя. Небо. Тучи? Нет. Красное. Закат? Нет. Это твоя кровь. Ты умер.
Пинцет, почерневшие листья, пропавшая книга, первый ожог и слова.
Все это закончилось.
Они ушли? Нет. Почему? Они останутся здесь, воедино и навсегда. Он и его заслуга. Какая? Ты перестал в него верить.



 
                ЭПИЛОГ


- Где ты поселился, Джимми? Что это за трущобы?
- Ничего лучшего найти не получилось, босс.
Джимми и Долен зашли в седьмой дом по улице Стокера.

- Не могу понять, Джимми. Я же тебя уволил, а ты приглашаешь меня к себе, чтобы опрокинуть пару стаканчиков.
- А почему нет? Вы же мой первый босс.
- Ладно, не переживай. Ты еще найдешь работу. Хотя я не уверен, что кто-то возьмет тебя на придуманную мной должность «распределитель документов».
Долен захохотал.
- Тебе больше ничего не дано, Джимми!
- Вы правы, мистер Долен. Но есть еще одна вещь, которую вы не знаете.
- Эй, Джимми! Убери пистолет! Ты же можешь поранить себя и меня!
- Знаешь, Мэт. Мне уже нечего терять.
Выстрел.