4 апреля 1989 года
- Да здравствует Грузия! Да здравствует Манана! – кто-то из соседей выглянул из окна.
- Перестаньте шуметь!
Они стояли под окнами первого этажа и шопотом выкрикивали коротенькие лозунги «да здравствует Манана» и «да здравствуем мы».
-Откуда вы так поздно? – черноволосая женщина налила им чай. Кое-кто из ребят примостился на диване. Племянница Тамара наигрывала на гитаре.
-Там весь город... столько молодежи... - возбужденно рассказывал брат Тамрико –Армаз.
-Надеюсь, у вас хватает ума не сидеть там со всеми? – хозяйка дома села, и свет отразился в ее карих с прозеленью глазах.
- Почему ты не веришь, что все делается искренне? – повернулся к ней племянник.- Неужели ты не видишь, что людей не остановить? – его сестра отложила гитару.
- Я верю, верю в вашу искренность, - качнула головой Манана,- только мне это не нравится.
- Вы не понимаете! – черезчур резко прервал ее один из молодых людей. – Нам рот не заткнуть. Это единственно верный шаг. – девушки в знак согласия кивнули.
- Наверно, я и правда вас не понимаю, но рот заткнуть вам они смогут.
5 апреля 1989 года
- Больше не надо. – Армаз ходил по комнате, короткими затяжками куря сигарету.
- Вы там замерзнете
- Нет. Нет, ночь теплая. – Тамрико складывала жакет.
- Воду горячую не забудьте.
- Вот термос. Правда, вид не очень, зато большой.
- Я его помню. – сказала Тамрико. – Саша возил его на соревнования.
- Он вам пригодится. – Манана закрутила крышку.
В ночь с 8 на 9 апреля 1989 года
Маша в темноте полетела куда-то вниз и проснулась. Сердце колотилось у самого горла. Она открыла глаза, прислушалась. Встала, поежилась и натянула халат. Мама не спала. Сидела, обложившись подушками и курила. На столе горела лампа. Книга плашмя лежала поверх покрывала.
- Глаза красные, опять допоздна читала? – Маша села в кресло.
- Ты чего не спишь? – мама пригладила волосы.
- Не спится. – маша разглядывала мать. Шов от наволочки на руке, покрасневшие глаза и полная пепельница.
- Чай попьем?- с надеждой спросила мама.
- Попьем. – вздохнула Маша и вышла на кухню поставить чайник.
В ванной лилась вода. Маша помыла посуду, оставшуюся после ужина. Нашла кусок сыра, налила чай.
- Допивай и ложись. Опять в школу попоздаешь. – мама подошла к окну. – Странно...
- Что странно? – Маша сидела на постели, забравшись с ногами, и пощипывала сыр.
- Ничего. – несколько черных «Волг» с правительственными номерами бесшумно пролетели по темной улице.
- Который час?
- Два, начало третьего. – Маша отодвинула занавески, чтобы прикрыть ставни. – Дождь начался.
Мама одевалась. Маша лежала и листала книгу.
- Ты куда?
- Они намокнут под дождем. У Тамрико слабое горло.
- Я с тобой.
- Марш в постель.
- Я с тобой. – Маша начала натягивать свитер.
- Я скоро приду.
- Я одна не останусь. – Маша заторопилась.
- А, ну, марш в свою комнату!
- Я иду с тобой.
- Не заставляй меня кричать. Ночь на дворе.
- Ну и что? Я одна не останусь и тебя одну не отпущу.
- Ложись. Скоро приду. – мама сворачивала большие полиэтиленовые пленки, оставшиеся после ремонта.
- Ты никуда не пойдешь...- девочка заплакала.
Манана посмотрела на дочь и подошла к ней.
- Не реви, глупая. – дочь прижалась к ней и крепко обхватила ее руками.
- Я боюсь, не ходи.
- Чего ты боишься? – мама погладила ее по волосам.
- Не знаю, не уходи. Пусть сами придут. – дождь полил сильнее, и ветер бросил капли в стекло. – Они, наверное, пошли домой. Не стоят же они под дождем. – мама кивнула и посмотрела на часы.
- Не уходи.
- Куда уж идти, ложись.
- Можно, я с тобой лягу?
- Можно.
Утро 9 апреля 1989 года
- Увези ребенка.
- Ты поедешь с нами. – Кето посмотрела на дочь и внучку.
- Я одна не поеду. – Маша обиженно надула нижнюю губу. Глаза заблестели.
- Не спорь. Ты едешь к бабушке. Иди, оденься. Платье на стуле. – Маша вышла.
- Ты знаешь, что произошло?.
- Догадываюсь. – Манана смотрела на мать
- Ты можешь мне сказать, что это значит?
- Это конец?
- Нам?
- Всему.
Спустя несколько часов
На углу Энгельса и Табидзе женщины остановились. Маша увидела Тамрико и ее подругу Марину. Они смешно подпрыгивая на согнутых ногах, бежали им навстречу. Маша улыбнулась и посмотрела на мать. Манана молча смотрела на племяницу.
- Манана, - прерывающимся голосом сказала Марина.
- Что они с нами сделали... – прошептала Тамара. – что они с нами сделали...
- Ты была права, Манана, но мы тебе не поверили. Как же ты была права! – девушки с ужасом смотрели на Манану. Кето обняла девушек, взяла Машу за руку.
- Мама, ты идешь?
Манана стояла на углу и смотрела в дальний конец улицы, туда, где улица заканчивается площадью Ленина и откуда был виден проспект Руставели.
1990 год
- Почему он здесь? – Маша с ненавистью и страхом смотрела на закрытые двери.
- Я попросила его остаться.
- Зачем?
- Мне было страшно. – Манана запахнула длинный желтый халат.
- Неправда.
- Если знаешь, что неправда, зачем же спрашиваешь?
- Тебе никогда не бывает страшно.
- Бывает.
- А со мной?
- Что с тобой?
- Со мной тебе страшно? Зачем он здесь? – повысила голос Маша.
- Утром поговорим.
Маша лежала в темноте и прислушивалась. Из соседней комнаты ни звука.
- Ненавижу, ненавижу.- шептала она. Ей стало жалко себя, что – то горячее спустилось к сердцу, и Маша заплакала.
29 декабря 1990 года
Паата вышел на балкон, позвал сына и зажег бенгальские огни. Маша стояла у окна, выходящего на большую спортплощадку между высокими корпусами. Из щели дуло. В темном стекле отражался нарядный стол, гости, мама и тетя. Разговаривали о политике. Невестка шепталась с Мананой.
- Что вы думаете об этом? – Манана подняла голову. Напротив сидела женщина с желтыми крашенными волосами.
- Простите, я не слушала...
- Мы говорили, что Россия вынуждена будет уступить в этом вопросе. Батони Звиад столько сделал для Грузии....
- Батони Звиад сделает больше, если сегодня же сдохнет. – последние слова раздались в тишине. Женщина с желтыми волосами опешила.
- Как?
- Так. Грузия вздохнет с облегчением. – женщина вскочила, бросила что-то насвет излишней самоуверенности и вышла из комнаты. Манана посмотрела на дочь. Маша смотрела на нее и улыбалась.
- Как тебе не стыдно? – бабушка подошла к Манане. – Сейчас же извинись. Она старше тебя..
- Я сказала, что думаю.
Август 1991 года
Маша услышала хлопание дверей. Бесо спускался по лестнице.
- Ты куда?
- В Тбилиси.
- В Тбилиси? А мы?
- Вы остаетесь здесь. – Бесо сел в машину.
- Люда, что случилось? – Маша прополоскала купальник, закрыла душ и обтерлась полотенцем.
Люда стояла на балконе их двухэтажного коттеджа.
- Вы поругались? – Маша подошла к столу, взяла одну сигарету и прикурила. Люда села, запахнула халат, положила ноги на стул. Маша молчала.
- Бога душу мать!!! – вспылила Люди.
- Опять выпил. – догадалась Маша. – Не расстраивайся. – она расстеряно смотрела на Люду, которая давилась слезами. С каждым разом становилось все трудней выдерживать это.
- Ну и черт с ним! – Люда вышла на балкон. – Сегодня едем веселиться.
- Правда? – Маша выбросила сигарету и пошла одеваться.
Машина была подана через двадцать минут. Ехали молча. Водитель крутил радио, потом включил магнитофон. Маша сидела позади него и курила. Слева поплыло море, небо, облака. Она повернула голову и посмотрела на Люду. Она знала, что скоро Люда решится и уедет к родителям обратно в Новосибирск. «Дурак», подумала она своем дяде.
19 августа 1991 года
- Мераб! Привет! – Маша поцеловала смуглого худого мужчину с пронзительно голубыми глазами.
- Купалась? – Мераб встал. – Я завтра в половине восьмого буду здесь.
- Вода теплая? – Люда переодевалась. Красный купальник облегал стройную, чуть суховатую, но все же очень ладную фигуру Люды. – Я окунусь. Ты подожди меня, поедем ужинать.
20 августа 1991 года
- К чему такая спешка? – Бесо взял чемодан. На них оглядывались. Среди пассажиров, сошедших с поезда Сухуми – Тбилиси, Маша и Люда были самыми загорелыми. Маша глянула на руки носильщика – курда и обрадовалась – ее руки были чернее.
-Что случилось? – они сели в машину.
- Москва... – Маша краем уха слушала разговор, успев соскучиться по городу за два месяца отдыха на море, и отчаянно вертела головой.
- Товарищи Язов... – голос диктора был невозмутимыми, но Маше показалось, что дрожал. Она посмотрела на Люду. Та, побледневшая, смотрела на мужа.
11 декабря 1991 года
Маша попрощалась и по темной лестнице спустилась на улицу. Было холодно, щеки щипало, на зеленой клумбе посередине бывшей площади Ленина без самого Ленина лежал снег. Городская ратуша выглядела желто на ночном небе.
- Ты куда?
- Тебя встречаю. – мама стояла на углу Пушкина и Дадиани, зябко кутаясь в шубку и грела пальцы в густом меху.
Они шли мимо мэрии.
- Я должна тебе кое-что сообщить
- Я слушаю.
- Ивана убили.- Маша захлебнулась на вдохе.
Манана шла по улице Кирова, стараясь не упустить из вида дочь. Маша быстро, очень быстро шла по улице вверх к парку.
Маша спускалась к дому. Чуть выше школы стояла мама.
- Ты не замерзла?
Маша качнула головой, не в силах разжать губы.
Ночью.
- Как это случилось? – Маша смотрела на телевизор
- Его убили.
- За что?
- За кожанную куртку. В подземке возле университета...
Маша выбежала из комнаты.
25 декабря 1991
Опять стреляли. Манана работала над текстом контракта. Из – за похорон она успела закончить его вовремя. Она радовалась тому, что задолго до Рождества запаслась всем необходимым и вполне обходимым. Зато теперь можно было сидеть дома, в тепле и не выходить лишний раз на улицу, где было холодно, темно и опасно.
Маша спала. Возле щеки наволочка намокла от слез. Ей очень хотелось пойти на похороны, но мама ей запретила. Манана была рада, что так получилось. Нервы Маши были на пределе. Бедный мальчик...а похороны могли в конце ее расстроить. Да и при виде Маши мог не видержать отец Ивана.
Зима 1992 года
- Ты видишь? – Маша кивнула. Худенькие мальчики в грязновато – зеленых формах сидели в крытых грузовиках, держа тяжелые устаревшего образца винтовки в худых мальчишечьих руках.
Январь 1992.
- И давно это у вас?
- С 88 года. – Маша застегнула пуговицы. Ассистент что – то писал на бланке. Профессор Машкилейсон сел в кресло, пролистал историю болезни.
- Пункцию делать будем?
- Да. – ассистент вышел.
- Когда это началось вы сказали?
- С 88 года. – Маша смотрела на его халат.
- Что было причиной? Отравление, шок...
- Развод родителей. – профессор поднял голову.
- Нейродермит, девушка, вещь очень карпизная. – Маша вышла из лаборатории. Правая рука выше локтя была перевязана. Папа накинул на ее плечи свой жакет.
- Фрукты, овощи, соки, побольше зелени...
- Диета? – спросил папа.
- Нет, не обязательно. Только избегайте излишеств. Острого, сладкого, жирного и тому подобного...
- Спасибо. До свидания. – профессор пожал руку Маше.
-Да!! И никаких потрясений! – вдогонку крикнул он. Маша улыбнулась. – Запомните, вам запрещено волноваться!
Апрель 1993 года
- Люда, наконец – то! – тихо-тихо смеясь своим особенным смехом, Люда обняла Машу, сняла пальто и стряхнула водяную пыль с волос.
- Чаю! Быстро.
- Сейчас, сейчас. – Манана и Люда сели перед камином.
Маша готовила чай.
- Вот так, девочки.
- Может, еще подумаешь? – Люда покачала головой.
- Я предложила ему поехать со мной. Он отказался. Он хочет воспитывать своих племянников и ....жить здесь. Я же хочу жить у себя дома. В конце концов, у меня тоже есть племянница.
Они молчали. Люда усмехнулась.
- Кроме вас, девочки, меня в Грузии ничего не держит.
- А, Бесо? – Маше никто не ответил.
Апрель 1993 года
Маша махала рукой. В аэропорту было мало народа. Самолеты летали редко. Маша посмотрела вслед матери.
Домой ехали молча. Бабушка утирала слезы.
- Куда я ее отпустила, боже?
Маша чувствовала себя виноватой. Мама не хотела уезжать и оставлять ее. Они с бабушкой почти насильно заставили ее согласиться с предложением Анны. Все будет хорошо. Она закончить школу и поедет к маме. Там есть работа, здесь ее нет. Там спокойно, здесь нет. Там мама, здесь ее нет.
9 декабря 1994 года
Аэропорт
- Иди, узнай...- Вахтанг раздраженно махнул рукой и запахнул пальто,подняла по лестнице.
- Ты как? – тетя повернулась к ней.
- Ничего.
- Не холодно?
- Нет.
- Потерпи, уже скоро...- Маша посмотрела на электронные часы. Они не работали.
- Который час?
- Половина шестого. – рейс отложили с 10 утра. Ира достала сигарету и протянула Маше.
- Спасибо.
Вернулся Вахтанг.
- Ну, что?
- Пока ничего. Пошли.
Вахтанг помог маше подняться на ступеньки. Ира шла впереди и несла сумку. В кафе было теплее. Четверка пьяноватых мужчин в углу закусочной повернули головы в их сторону. Маша облокотилась о стул. Вахтанг подошел к стойке бара и купил бутылку водки.
- Что ты делаешь? – Вахтанг вылил водку на пластиковый стол и стулья.
- Здесь можно подцепить что угодно. – официантка высушила стулья салфетками.
Маша села и вытянула ногу.
- Болит?
- Ага...- Ира щелчком открыла склянку и высыпала таблетки на руку маше. Официантка принесла стаканы с чаем и булочки. Вахтанг и здесь договорился.
- Ну-ка, выпей! – Маша послушно проглотила таблетки болеутоляющего и антибиотики.
Вечером объявили регистрацию. Ира быстро перекрестила Машу и поцеловала в щеку. Люди шли к трапу самолета. Маша обернулась. Среди людей она различила лицо Иры.
- Не волнуйся, папа ждет тебя...- крикнула Ира. Маша зашла в салон самолета.
Январь 1995 года.
Москва
- Девушка, простите, девушка! – Маша увидела светловолосого юношу, которого приметила еще утром, в паспортном отделе. – Девушка, вы, наверное, рассердитесь, но я хочу с вами познакомиться. – Маша не рассердилась, но было холодно и хотелось спать. Юноша что – то говорил, но она не разбирала слов из-за акцента. Этот акцент еще там в паспортном показался ей необычным. Будто грузинский, но юноша грузинского не понимал.
-Вы не дадите мне ваш телефон? – Маша взглянула на него. – Нет, да? Тогда я дам свой. Может, вы захотите мне позвонить.
- Вряд ли.
- И все же. Только не выбрасывайте его сейчас. Подождите, пока я не уйду.
Маша вышла из метро. На улице достала перчатки из сумки, что – то белое упало на снег. Она раскрыла листок: цифры и два слова – имя и фамилия. Маша улыбнулась и выкинула листок.
Дома никого не было. Маша согрелась под горячим душем. Поставила чайник и достала записную книжку. Надо было записать телефон Ледио, пока она помнила его анизусть.
Июнь 1995 года
Тбилиси
- Это я.
- Ледио! Привет! Мне сказали, что ты звонил.
- Я звонил сегодня и вчера вечером. Тебя не было дома.
- Ледио, это же смешно. Я тоже не знаю, когда ты бываешь дома. Мы же не можем ревновать друг друга на таком расстоянии?
Ледио ничего не ответил.
Маша потом еще долго жалела о своих слова. Больше они друг другу не звонили. Однажды, спустя год с лишним, потеряв записную книжку, она по памяти восстановила все номера, кроме одного...
9 апреля 1997 года
- Звонила Тамта.
- Я знаю.
- Ты идешь?
- А, ты?
- Не могу. Работы много.
- Я пойду.
- Иди. Поцелуй их за меня.
На кладбище было много народу. Маша и Тамта стояли в стороне.
- Подойди ближе.
- А ты?
- Я там подожду. – неподалеку стояли ребята. Вокруг могилы собралось много народа. Тамта и ее мать стояли у надгробия.
- Холодно.
- Сигарету хочешь? – подошла Тамта.
- Поехали.
Тамта ничем не походила на свою погибшую 9 апреля 1989 года старшую сестру. Натия была высокой, статной, с медными кудрями до пояса и голубыми глазами. Тамта была миниатюрной японочкой.
- Где машина?
- На улице. – Леван обнял Тамту за плечи. Они вышла за территорию кладбища.
Март 2000
- Количество продукции более или менее вечно в какой – то промежуток времени...- закончилась лекция. В коридорах уже клубился дым.
- Мы в кафе,ты с нами?
- Нет, я бегу.- девочки заулыбались.
Зазвонил телефон.
- Ты где?
- В дороге.
- Я на месте, жду тебя.
- Скоро буду. Закажи мне что – нибудь
- Я жду тебя.
Июнь 2000
В городе почти не осталось людей. Было жарко.
Маша сидела в своей комнате
- Телефон!
- Меня нет.
- Меня тоже.
Телефон смолк. В комнату зашла мама.
- Что случилось?
- Ничего.
- Вы поругались?
- Нет.
- А, что ты такая кислая?
- Устала.
Август 2000
В трубке было слышно тяжелое дыхание бабушки.
- Привет.
- Узнала?
- Узнала.
- Я дышу, как кит. Придешь завтра?
- Да. Ляля будет дома?
- Она куда – то собирается с девочками.
- Хорошо. Приду к часу, поговорим.
Уже больше месяца маше не хотелось ему позвонить. Сперва было трудно. Потом стало легче.
- Поставь чайник.
- Тебе плохо?
-Да, мне нехорошо.
Маша разглядывала седые пряди в волосах матери. Красивое, усталое лицо.
- Еще пару таких дней, и я уйду.
- Ничего, справишься.
Часто на Машу наваливался страх. Затяжной кризис и впрямь затянулся. Тогда и мелькнула мысль. Одновременно у матери и дочери. «А, что, если уехать?» Уехать туад, где никаких знакомых, начать все заново. Новую жизнь с новыми людьми. Но сделать это было труднее, чем сказать. Две женщины не српавлялись с нагрузками.
- К телефону.
- Кто?
- Не знаю.
- Я слушаю.
- Замуж не вышла еще?
- Тебя дожидаюсь. – Маша обрадовалась ему.
- Ты куда пропала?
- А ты?
- Я сегодня приехал.
- Откуда?
- Оттуда.
- Понятно.
- Ничего тебе не понятно. Что завтра делаешь?
- Утром лекции, потом домой.
- Заберу после лекций, поедем куда – нибудь обедать.
- Хорошо.
- Скажи, что соскучилась по мне.
- Не скажу. – Маша улыбнулась.
Мама сидела перед телевизором.
- Ты думаешь, он лучше?
- Нет, не лучше.
- Ты загораешься, а потом разочаровываешься. Или тебе причиняют боль. Так и с Женей...
- Причем тут он?
- Не при чем.
Мама часто говорила о большом потенциале, о ее силе, но Маша только сейчас поняла каким неисчерпаемым запасом силы она владеет. Какие это будут действия, что получится, Маша не знала, но и сидя ждать она уже не могла. Надо было что – то менять.
Январь 2001
- Здравствуйте.
- Здравствуйте. – Маша села п оглядела кабинет заведующего кафедрой.
- Вы ознакомились с проектом?
- Да.
- Все решения будут приниматься после результата тестирования. Вы решились?
- Да. Заявка готова.
- Учтите, желающих много, а мест мало. Вы готовы к тому, что можете не пройти?
- Нет. Я к этому я не готова. Я знаю, я уверена в своем профессионализме.
- Вы не уверены в объективности приемной комиссии?
- Что я должна на это ответить?
- Ничего. Я думаю, все будет хорошо. Вы свое дело знаете, и приемная комиссия свое дело знает.
- Тогда пожелайте мне удачи.
- Ни пуха, ни пера. - Маша замялась. – Смелее...- рассмеялся он.
- К черту.
Манана радовалась всем успехам дочери, но этот успех означал разлуку, а они не привыкли расставаться надолго. Два года в чужой стране, пусть даже там отец. А вдруг она захочет остаться?
- Мы же хотели начать новую жизнь. – Маша сидела в кресле и смотрела на мать.
- Правильно.
- Только мне страшно.
- Очень хорошо, что страшно. Значит, соображаешь.
- Там я никого не знаю.
- Там папа, и ребята тебя ждут. На первых порах они помогут, как всегда помогали.
-Между прочим, люди уже смеются надо мной. «Сколько можно учиться?»
- Кто это сказал?
- А кто не скажет? Вечный студент...
- Глупости говоришь.
Маша молчала.
- Мы с тобой слишком засиделись. В одном доме, в одной стране, одни и те же люди. Пора менять обстановку. Может, и я к тебе приеду.
Маша испуганно посмотрела на мать.
- А, пока, ты не уехала, уважаемый профессор, помой посуду.
- А ты что делала?
- Как что делала? Твою комнату убрала, и выгуляла твою собаку.
- Дом-то твой?
- Я не одна в нем живу.
200... год. Москва
Еще в лифте Маша услышала хрипы своего телефона.
- Алло!
- Это Сергей.
- Привет, как дела?
- Нормально. Слушай, я нашел его...записывай.- Маша застыла. – Слышишь?
- Сейчас. – она искала ручку, нашла огрызок карандаша.- Слушай, Серый, ты уверен, что мы правильно делаем?
- Сколько можно одно и то же говорит? Записывай и-мейл.
- Ага..- пока это был лишь адрес электронной почти. – Сережа, я боюсь.
- Я тоже. Шутка.
- Может, оставить все как есть?
- А как есть? Нет уж...будь добра...
- Вы когда едете?
- Двадцать пятого.
- Вот приедете и вместе...- обрадовалась Маша.
- Не надоело тебе ждать?
- Столько лет ждала, еще пару дней ничего не изменят.
- Если напишешь пару строчек, тебя не убудет.
- А, вдруг, он меня не помнит?
- Может, и не помнит, зато ты успокоишься.
- Чуда ведь не бывает, Сережа...- она услышала смех. – Чего?
- Бывает, Машка, еще как бывает.
- Например?
- Я же стал врачом. Разве это не чудо?
Маша ходила из комнаты в комнату, что – то убирала, подбирала книги с пола. Принялась за обед. Зазвонил телефон.
- Привет, Машико.
- Пап, привет.
- Как ты?
- Нормально. Ты приедешь сегодня?
- Тут у меня дела еще, а потом приеду. К часам семи.
- Я обед приготовила, поужинаем.
- Целую.
- Пока, пап.
Маша вернулась в спальню. На столе, возле телефона, лежал листок бумаги. Маша взяла его в руки и долго – долго смотрела
На белой стене ровными крупными буквами черным маркером был написан адрес его электронной почты. Даже если ничего не получится из этой затеи, адрес не потеряется, не забудется, как семь лет назад...