С утра на улице моросил дождь, было зябко. Я вышла из дома и поежилась. «Неужели это такой апрель? Тот самый апрель, про который пишут поэты?».
Мысль засела в голове и что-то мне напомнила. Странное ощущение, что именно такая мысль и именно в такой же день меня уже посещала, не покидало всю дорогу до станции.
Интересно, что же гонит меня из дома в такой пасмурный день, спросите вы. Мое лицо освещает привычная усмешка – я и сама не знаю. Бывает такое странное чувство дороги, когда ноги сами жаждут пути, когда в душе что-то гонит тебя из дому. Вот, сегодня с утра что-то меня вытолкнуло из теплой квартиры прямо в объятья совсем не по-весеннему пасмурного апреля.
Подняв воротник, я шагаю навстречу толпе, которая, как и я, не слишком рада дождливой погоде. Интересно знать, о чем думают эти люди. Иногда, всматриваясь в лица прохожих, я с изумлением наталкиваюсь на непроходимый цинизм и безразличие ко всему. Раньше это вызывало у меня протест, и где-то даже отвращение, а сейчас лишь снисхождение и жалость. Жаль мне всех этих людей, которые в круговороте собственных, по сути ничтожных бытовых проблем, забывают обо всех, кто их окружают. «Какое мне дело до всего мира, когда я не знаю, как прожить до получки!» - кричат они, и я улыбаюсь их детской неосведомленности в вопросах жизни. Все эти дяди и тети не понимают, что вершат судьбы друг друга, что каждый их шаг изменяет весь окружающий мир. И что каждый поворот своей дороги они строят сами, не сознавая того.
«Ну-ну, может хватит философствований, учить людей жизни – не твое дело»- строго говорит мне мой здравый смысл, и он прав. В этих вечных вопросах я и сама плохо разбираюсь, и что уж говорить, почти не знаю жизни.
«Хватит тут болтаться, как селедка на веревке, лучше быстрее покупай билет, а то не успеешь на электричку» - чей-то вкрадчивый голос раздался прямо за спиной, вырвав меня из потока собственных мыслей. Я обернулась и с удивлением обнаружила, что никого рядом нет. Галлюцинации не частые мои гостьи, но все-таки я решила не придавать этому большое значение, хотя билет все же купила.
Сев в электричку, я уставилась в окно. Мелькающие пейзажи были до боли знакомые, но напоминанием чего они служили, я понять не могла. Голые мокрые ветки, продрогшие станции, заспанные люди и хмурое небо – по-моему привычный пейзаж начала весны. Дожди – это вобщем-то не плохо, после зимы землю нужно вымыть от накопившейся грязи, и весенние дожди отлично с этим справляются. Они совсем не похожи на осенние ливни, на эти слезы погибающей природы, на последний вздох мира перед долгой зимовкой. Нет, это не слезы, это просто напросто душ, который готовит нас к перерождению, повторяющемуся вот уже миллионы лет. Весенние дожди несут за собой зеленые листья и цветущие деревья, но сейчас эта унылая процедура промывки не поднимает мне настроенья. Грязные лужи и серое небо – нет, я не люблю дождь, ни осенний, ни весенний, ни какой-нибудь еще…
Стоп. Кто-то смотрит на меня. Я отчетливо ощущаю на себе чей-то внимательный сосредоточенный взгляд.
Одно движение глазами в сторону тут же собрало все мельчайшие осколки сегодняшнего дня в единую картину.
Ну конечно же! Все эти ощущения дежавю, напоминания, знаки и чувство чего-то ускользающего…
Совсем недалеко у соседнего окна, по-детски прямо уставившись на меня, сидел Он.
Черное пальто, промокшая шляпа, небритая улыбка…его ни с кем не перепутать.
«Добро пожаловать в прошлое» - еле слышно сказал он и не спеша подсел ко мне.
- Ну что ж, прошел ровно год - раздался прямо у моего уха его хриплый голос.
- Неужели ровно год?! Хотя постой, какое же было тогда число?
- Я же говорю, ровно год. Тогда, как и сегодня было 15 апреля. Моросил дождь, люди втягивали головы от холода и сырости и так же, как ты пеняли на совсем не весеннюю погоду.
- Знаешь, как-то странно вышло сегодня с погодой. Еще вчера был настоящий апрель – солнышко светит, птички вокруг поют, даже люди улыбались!
- А ты, я смотрю, плохо меня знаешь. Конечно же, «странно» получилось. Была бы сегодня хорошая весенняя погода с ярким солнцем и пением птиц, ты бы вряд ли прислушалась к моему голосу. Тогда бы этот день вовсе не напоминал тебе день нашей встречи, ну…пришлось немного подпортить погодку. Но так ведь это для благого дела!
- Ну да…а что такого, что прошел ровно год?
- Новый рубеж, дорогая. Вот и все.
- Немного страшновато…ты же знаешь, я не люблю перемены.
- «Страшновато»! По-моему, то, что сидишь и мило разговариваешь со Мной, уже отбрасывает любые страхи.
- Это точно. Знаешь, ты меня тогда здорово напугал. Не каждый же день осознаешь, что стал другом самого…тебя.
- Не каждый день и, заметь, не каждый это вообще осознает.
- Нда…а почему ты выбрал именно меня?
- Поправочка: не я тебя выбрал, а ты меня.
- Ну уж нет! Я бы никогда до этого не додумалась!
Он обеспокоено покачал головой.
- Ох уж эти люди! Как же быстро вы забываете уроки, которые даются вам свыше! Неужели, ты не помнишь главного, чему я тебя научил? Каждый идет по тому пути, который сам выбрал.
- Ах да, нет, конечно нет. Я это не только не забыла, но и в полной мере осознала. А особенно тот факт, что все, что со мной произошло, принесло мне только пользу, пусть даже самые черные страницы моей и без того несладкой жизни…
- О! Только не это! Начинаются причитания по поводу своей жизни мученика! Да половина сидящих в этом вагоне отдали бы очень многое, чтобы быть тобой.
- Да ну…
- Баранки гну! Если бы ты перестала себя жалеть, то увидела бы, сколько счастья тебе перепало от Него.
- От кого?
Он указал пальцем на небо.
- От Него. Сама понимаешь, от кого. Мне не разрешено произносить Его имя вслух.
- Почему?
- Долгая история. Ваша Библия все как-то перевернула с ног на голову, и теперь все считают меня носителем смерти и тьмы, когда я вполне себе приличный гражданин, пусть и с грешным прошлым. Почему, как ты думаешь, ОН считается самой великой силой, способной простить каждого, а меня по вашему мнению, до сих пор держат в ссылке?
- Не знаю – пожала плечами я.
- Вот! И остальные не знают, просто они даже никогда об этом не задумывались.
Ну, хватит рыться в прошлом, лучше смотри в будущее.
- Как я в него посмотрю, если я даже собственное настоящее не слишком-то понимаю?
- Не понимаешь?
- Неа, совсем.
- Ну что ж, придется нам с тобой разобраться во всем этом по порядку.
За разговором с моим необычным собеседником, время прошло незаметно, и наша электричка прибыла по месту назначения. Мы вышли с ним на улицу, а потом нырнули вместе с толпой в темную пропасть метро.
- Помнишь, что тогда ты открыла для себя, год назад спускаясь по этому самому эскалатору, на котором мы сейчас едем?
- Конечно, помню. Ты сказал, что мир может спасти только одно, и тогда я поняла, что это любовь.
- Твоя жизнь тебя этому научила, да?
- Ну, откровенно говоря…да.
- Я знал.
- Ты это тоже подстроил?!
- Да нет, конечно нет. Такое подстроить мне не под силу. Судьбами людей я управлять не могу. В мои возможности входит лишь помощь. Да и то, только тем, кто умеет слушать. Я просто знал, что мой урок теории непременно найдет свой отклик в практике. И к тому же, не думала ли ты, что только если человек осознает великую истину, она сама придет к нему?
- Да, наверно. Знаешь, если вспомнить, то этот год был сложным для меня.
- Но ведь в этом нет ничего плохого. Подумай, чем больше трудностей, тем сильнее становится воин, разве не так?
- Так.
Мы вышли из метро и направились к «нашему» парку. Ровно год назад, в такой же пасмурный день, я шла сюда, чтобы почитать книгу, и тогда произошла одна из самых значимых моих встреч. Ко мне подсел незнакомец в черном пальто и шляпе с отвисшими полями, который умел читать мои мысли, слушать мое сердце и открывать двери надежды. Он многое рассказал мне о моей же жизни, и многому научил. И только после того, как он скрылся в тени мокрой аллеи, так и не назвавшись, только после того, как я заново посмотрела на мир по дороге домой, он открыл мне свое имя. И имя ему было Черт.
Тот день многое перевернул в моем мировоззрении. И вот, теперь, прошел ровно год, и он снова явился ко мне, чтобы рассказать о чем-то важном.
Ровно год спустя мы идем с ним уже вдвоем в этот старый промокший парк, и я чувствую, что сегодняшний день будет таким же значимым, как и тот день нашей встречи.
Мы добрели до первой попавшейся скамейки и устало присели.
- Ну, что интересного ты расскажешь мне сегодня? – спросила я после небольшой паузы.
Он, как будто не замечая мой вопрос, не спеша снял свою старую шляпу, погладил плешь на голове, задумчиво посмотрел вглубь аллеи, потом снова одел шляпу и только после этого взглянул на меня.
- Какая интересная постановка вопроса! Я думал, это ты мне расскажешь что-нибудь интересное.
- Я? Но что я могу тебе рассказать?
- Ну, насколько я понял, мы решили разобраться в твоем настоящем, а для этого ты должна рассказать мне про него.
- Но я думала, ты и так все знаешь. Ты же с легкостью читаешь мысли людей, или с прошлого года эта способность у тебя полностью отраффировалась?
- Что толку вытягивать из глубин твоего сознания какие-то обрывки мыслей? Пойми, я хочу услышать, как ты сама воспринимаешь все, что с тобой происходит.
- Правда?...- я несколько замялась, потому что так иногда хочется вылить кому-нибудь душу, пожаловаться да поныть, попросить совета, увидеть поддержку, а когда такой случай предоставляется, и тебе говорят: «ну, давай, дружище, выкладывай все, что у тебя скопилось под сердцем, я буду слушать хоть полвека», так из головы все вылетает просто начисто!
- Я, кстати, не собираюсь, сидеть тут полвека…
Я вздрогнула, его способность читать чужие мысли, заставала меня иногда врасплох.
- Я просто не знаю, с чего начать…
- Начни с начала – великодушно предложил он.
- Я …не знаю, что ждет меня впереди, и … что я должна делать, чтобы улучшить свое будущее… «Какой позор! – подумала я, какие-то нелепые фразы, нелепые мысли. Куда делись все мои вопросы, которые полчищами атаковали меня призрачными зимними ночами? Куда делась пытливость моей вечно ищущей чего-то души, ищущей и не находящей? Где вся ее детская страсть спросить, узнать, исследовать? Почему тени тянутся к свету, почему я, идя вперед, все время оглядываюсь назад, почему любая счастливая минута таит в себе страх, что скоро она закончится? И почему, в конце концов, я разговариваю с Чертом, когда на моей шее висит распятие? А я… «где мое будущее? как мне его улучшить?» …тьфу! Самой за себя стыдно!
- Во-первых, не плюйся. Во-вторых, будущего…его, в сущности, нет. Как нет и прошлого. Поэтому, где твое будущее, я сказать не могу.
- Нет будущего? Как это?
- «Как это?»- передразнил он меня, - да вот так! Где оно? Покажи мне его, потрогай пальцем, попробуй на вкус. Все твое будущее – это всего лишь твои догадки о том, каким оно будет, и не более того.
- Зачем же тогда жить, если нет будущего?
- Затем, что есть настоящее! Вот оно, твое настоящее! В данный момент это я. Хочешь, подергай меня за шляпу, хочешь, расскажи мне анекдот. Твоя жизнь – это настоящее, твори с ним, что захочешь, оно, как пластилин в твоих руках. Лепи что угодно, а если не понравится, сломай и слепи заново. Чем больше стараний приложишь, чтобы растопить этот пластилин, тем мягче и податливей он будет. Вот тогда уже можно говорить и о будущем. Пойми, своими руками ты его и лепишь. Разминая в руках неопределенный кусок пластилина, ты уже видишь в воображении прекрасную скульптуру, и от того, насколько ты будешь настойчивее растапливать в пальцах этот неприхотливый, вобщем-то, материал, будет зависеть то, насколько легко физическая материя будет подчиняться твоим начинаниям и мечтам художника. Вот и все, все предельно просто! Твое будущее в твоих руках, насколько бы банально это не звучало.
- Вот видишь! Значит, будущее есть!
- Пойми, детка, будущее есть только в твоем воображении, а сейчас это просто кусок пластилина, и это твое настоящее.
- Ну ладно, в этом ты меня убедил. А что по поводу прошлого?
- Его тоже однозначно не существует.
- Да как же так! А как же воспоминания, которые люди проносят через всю свою жизнь? Этого, ты хочешь сказать, тоже не существует?
- Воспоминания существуют, фотографии существуют, письма, записки, ноющие раны и старые затянувшиеся шрамы, все это существует, но это не прошлое.
- А что?
- Это тоже настоящее. Знаешь, что прошло, того не изменить, остаются только воспоминания, которые вобщем-то тоже умирают вместе с людьми. Помнишь, что я тебе говорил? Только настоящее можно потрогать. Но не прошлое. Ты можешь заснять счастливую минуту твоей жизни, но не можешь вернуть ее. Попробуй, дотронься до того дерева, рядом с которым ты тогда стояла, нет, ты не сможешь, оно уже другое, в нем уже на одно годовое кольцо больше, в нем уже на целую вечность больше мудрости. Ты можешь коснуться фотографии, но таким образом ты дотронешься лишь до своего настоящего. То прошлогоднее дерево – твое прошлое, которое не вернуть, а эта фотография – твое настоящее.
- Выходит, что когда человек умирает, родственникам остается лишь холодная могильная плита? Ведь только до нее они могут дотронуться. А сам человек? Что тогда он может оставить после себя?
- Многое, очень многое. Он может остаться в настоящем навсегда. Люди умирают, но оставляют после себя своих детей, те в свою очередь рожают своих детей, и тоже покидают эту бренную землю.
И знаешь, по нашей планете ходят вот уже тысячи лет одни и те же люди, просто Тот, у кого в руках растопленный пластилин, каждый раз фантазирует что-нибудь новое.
А так…человек может оставить после себя песню. Он умрет, и его прах не будет играть на земле никакой роли, но где-то на другом конце планеты, в каком-нибудь сумрачном переулке, под расхлябанную гитару, несколько подростков будут тихо петь эту песню, коверкая мотив и путая слова, но этот человек будет жить, он будет настоящим для них. И простой мотив будет означать возрождение прошлой жизни, прошлого в настоящем. Точно так же ты можешь написать стихотворение, повесть, сказку или роман, и когда-нибудь, через много лет, снова родишься в них.
Построй дом, или посади дерево. Сделай что-нибудь для другого, и кто знает, может этим, ты обречешь себя на бессмертие.
Вот, к примеру. Знаешь ли ты имя человека, придумавшего зонтик?
- Нет.
- И кого не спроси, никто тебе не ответит, как его зовут, где он жил и как умер. Но так ли это важно? Он давно уже стал прошлым, и все-таки живет в нашем настоящем. Вся Москва ходит с его изобретением в руках, и даже не догадывается, что в этих поломанных спицах и цветных кусках болоньи они носят бессмертие их изобретателя.
- Да…но меня пугает мысль, что я никогда не смогу создать то, что действительно будет возрождать меня. Что-то такое значительное, нужное…
- Страх – плохая вещь. Это вечный тормоз всех начинаний и свершений.
- Но это непременный атрибут практически любого человека.
- Да, и это грустно. Почаще бы люди слушали свои сердца, потому что человеческие сердца бьются только благодаря своей отчаянной смелости.
- Знаешь, иногда это бывает больно.
- А ты никогда не думала, что боль – это всего лишь встряска задремавшей души?
- Нет.
- Давно пора понять, что любой поворот твоей дороги никогда не бывает случайным.
- Знаю, но он бывает иногда таким неожиданным, что даже не успеваешь приготовиться принять удар.
- Повторяю сорок пятый раз: все в жизни чем-нибудь да обусловлено, в том числе и неожиданность нападения.
Серое небо порой разрывали все-таки теплые апрельские лучи солнца, и на поверхности паркового пруда, у которого мы сидели, бойко копошились солнечные зайчики. В глазах плыло от слепящего света, и все же над городом текли беспокойной рекой свинцовые облака. И я не могла понять, солнечная ли сейчас погода или пасмурная, чего ожидать от московского неба, очередного дождя или лазурного небосклона. Точно так же я не могла понять, чего ожидать от великого и непоколебимого властителя моей оробевшей души, пугающей своей неизвестностью и в то же время прикрывающейся сильным щитом – мудростью Создателя, - моей Судьбы.
- Слушай, а как же такое понятие, как судьба?
Он сидел, уставившись на игру света и воды, и забыв, похоже о моем бренном существовании.
- А?...Судьба?...ну и что с ней?
- Я и спрашиваю, что с ней?
- С ней? Ничего…а что с ней может быть?
- Я имею ввиду, если будущего нет, если все наше будущее зависит от усердности наших рук, то, значит, нет тех решающих поворотов, к которым мы все равно бы пришли, даже если бы не хотели, нет тех решающих встреч, которые были намечены задолго до нашего рождения, словом, нет у нас четко прорисованной на ладони судьбы, да?
- Конечно, есть, – пожал плечами он, словно я спросила о чем-то настолько очевидном, что и спрашивать-то об этом как-то глупо.
- Но я думала, что судьба – это и есть то самое практически материальное воплощение будущего, до которого можно дотронуться. Ведь вот, скажем, идет человек, а ты говоришь мне, смотри, вот он – твоя судьба, то есть твое будущее, подойди да ущипни его за ухо.
- Безусловно, есть какие-то вещи, которые несут в себе частицу нашего будущего. Но это – исключения из правил, которые, как ты знаешь, лишний раз их подтверждают. А судьба…это вобщем-то сложное понятие, просто есть такие шаги, которые вы, люди, не сделали бы сами, потому что человеческие души – пусть и самая мудрая часть любого человека – все же ошибаются. А сверху, как знаешь, все намного лучше видно.
- Да…
Наступила вязкая тишина. Я не могла понять, то ли мой мозг, наконец, успокоился, получив ответы на свои вопросы, то ли наоборот, этих вопросов стало еще больше.
Нет ни прошлого, ни будущего. А мое настоящее уходило сквозь пальцы в историю одного пасмурного апрельского дня. Сейчас, в этот момент, сотни, тысячи людей стоят, прижимаясь друг к другу в тесных вагонах метро, и едут каждый по своим делам. Выходят на радиальных, переходят на кольцевые, покупают билеты на две поездки, считают сдачу. Сознают ли они в этот миг, что у них нет ни прошлого, ни будущего, что есть лишь это суетливое тесное настоящее, стремящееся по темным тоннелям в неизвестность, под вежливые голоса, сообщающие о том, до какой остановки поедет поезд? Понимают ли они, что может быть, именно этими рельсами проложены их странные судьбы?
Я почувствовала на себе его снисходительную улыбку.
- О! Я узнаю тебя ту, которой ты явилась в этот парк в прошлом году. Опять тот же самый испуг перед стихийной волной житейских вопросов.
- Конечно! Ведь эта волна намного больше меня самой. Порой мне кажется, что когда-нибудь в один прекрасный миг, она захлестнет меня, и я захлебнусь в ней. Точнее, это будет не такой уж прекрасный миг, скорее всего это будет какая-нибудь беспокойная осенняя ночь. Бесконечный холодный ливень, наглый октябрьский ветер и +2 за окном. Самое время, чтобы тихо спать, укутавшись в теплое одеяло. А я…а я как раз и подохну в эту ночь. Глупая смерть! И на могиле моей напишут: « Погибла смертью храбрых в борьбе с дурацкими вопросами».
Он посмотрел на меня с какой-то величественной жалостью, потом перевел взгляд на серое небо, готовое расплакаться новым дождем, а потом тихо сказал:
- Но ведь смерти нет…
- Нет?
- Нет, и никогда не будет.
Я потрясенно замолчала. Да как это, нет смерти? Люди гибнут тысячами каждый день, кто-то попал в аварию, кто-то навечно уснул на операционном столе, кто-то замерз в подворотне, а кто-то, как счастливый человек, умер во сне, от старости…
- Но они живут в своих детях, вещах, которые сделали, в сердцах тех, кто их помнит – тихо сказал он.
- Но ведь те, кто их помнит, они ведь тоже когда-нибудь умрут.
Он тяжело поднялся, отряхнув старое пальто.
- Знаешь, не буду я тебе сейчас ничего объяснять. Скоро сама все поймешь.
Я почувствовала, что это начала конца. Конца нашей сегодняшней встречи. Он собирался уходить, когда был так нужен мне. Когда у меня в голове от полученной информации уже назревала настоящая атомная бомба.
- Ты что, уже уходишь?
- Ну да, знаешь, засиделся я тут с тобой…
- Может быть, еще немного посидим? – с надеждой в голосе спросила я.
- А то твоя атомная бомба взорвется? – с улыбкой ответил он.
- Ты читаешь мои мысли! Ну тогда почему еще немного не останешься?
- Потому что всему свое время, я сказал тебе все, что должен был сказать. Ни словом больше, ни словом меньше.
- Может, я хотя бы провожу тебя…
- Проводишь?- Он засмеялся – Куда? Нет, я уж как-нибудь сам…Да ты не расстраивайся, мы еще встретимся. Вот тебе мой подарок.
Он протянул мне руку, словно что-то держал в ней.
- Что это?
- Надежда.
-Что?
- Ну говорю же тебе, надежда. Возьми ее за руку и никогда не отпускай. И запомни, такого подарка тебе точно никто не подарит, потому что этот подарок будет с тобой всю жизнь. Да, представляешь, пожизненная гарантия. Не то, что в ваших «Эльдорадо» или «Икея».
Он засмеялся.
- Ну, давай, держи, и крепко держи, не отпускай.
Он с улыбкой поправил на себе свою шляпу с отвисшими краями, посмотрел на меня с отцовской снисходительностью и, повернувшись, сделал несколько шагов.
Потом остановился.
- Совсем забыл тебе сказать. Я в курсе, что нашу прошлую встречу ты описала литературным слогом. Так вот, сегодняшний день советую оставить только в своей памяти. Уж поверь, ничего путного у тебя все равно не выйдет. Сегодня не будет никаких неожиданностей, ни будет этих изящных поворотов сюжета и закрученных действий. Ты не сможешь заинтересовать читателя ни всей этой круговертью с разгадкой моего имени, ведь оно уже открыто, а значит, нет и никакой интриги. Не будет знакомств в тамбуре, не будет никакого знака свыше, как в прошлый раз – погода вдруг резко не изменится, вся эта неделя будет дождливой, не исключая сегодняшний день. Поэтому…советую тебе не тратить свое время.
Я грустно улыбнулась. Он опять знает все наперед, угадывая мои даже самые потаенные и только зарождающиеся в подсознании, желания и задумки. И он же говорит мне, что будущего не существует!
А он шел, не оборачиваясь, по пустой мокрой аллее тяжелой походкой. Мой странный учитель, чье имя не принято говорить вслух.
Я повернулась и тоже пошла своей дорогой. Прочь из старого парка, вперед к цивилизации, к шумному метро, к ларькам с журналами и беспокойной толпе.
На всякий случай я оглянулась, но, конечно же, никого уже не увидела. Потому что он ушел куда-то в свой мир, странный, наверно, мир, где так хорошо знающие жизнь, ходят в поношенных шляпах.
Перед шумной дорогой я остановилась, ожидая, когда светофор приостановит на время нескончаемый поток, забрызганных апрельскими лужами, машин.
Рядом со мной остановилась маленькая девочка, держащая за руку свою маму. Стояла и ждала, когда светофор засветится спасительным зеленым светом, так же как я.
« Мам! Купи мне пластилин, я собачек лепить буду» - немного картавя, заканючила она.
«Пластилин…интересно, а знает ли эта девочка, что ее сегодняшний день – это тоже пластилин, как его слепишь, такая и собачка выйдет? – подумала я.
Девочка посмотрела на меня.
И в ее глазах отразилось вышедшее из-за тяжелых туч апрельское, настоящее весеннее солнце. И в этот самый миг я поняла, что да, она понимает! Она, как никакой другой взрослый, понимает это. И она, эта маленькая жизнь, не таит в себе никаких вопросов, вокруг нее есть только ответы, самые главные и важные ответы. Она не держит за руку надежду, потому что у нее за спиной есть гораздо более значимые понятия – вера и понимание. Понимание того, что нет на земле ни смерти, ни страха. Потому что люди не умирают, они только заново рождаются в своих детях. И по нашей планете ходят вот уже тысячи лет одни и те же люди. И мама этой девочки никогда не умрет, потому что будет ходить ногами своей дочки по мокрой весенней земле, так же, как и моя мама…
В моих глазах смешался солнечный свет и зеленый свет светофора, который открыл нам дорогу на ту сторону улицы. И, ослепленная этим светом, я пошла по инерции, почти не видя ничего вокруг.
До сих пор я помню это странное ощущение…в душе моей творится что-то непонятное, сложное, рвущееся наружу, и в то же время до боли простое.
И я иду по пасмурной Москве, не прося у неба солнца и пения птиц, потому что весенние дожди, они нужны, чтобы промыть землю от накопившейся за зиму грязи. И все, что у меня есть – это комок пластилина, который, если я захочу, может превратиться во что угодно. И все мое прошлое, и все мое будущее – все в этом теплом комке моего настоящего. За моими плечами пусть и совсем промокшие от слез и московских дождей, но крылья. В моем сердце пусть и немного хромая, но любовь, в моей душе пусть немного холодный, но ветер перемен, перемен к лучшему…
В одной руке я держу милое и доброе изобретение неизвестного мне, но навсегда обессмертившего себя человека – зонтик. А другой рукой я держу свой пожизненный подарок – апрельскую надежду, а что будет завтра – так кто ж его знает…
15 апреля 2005г.