Человеческая глупость имеет одно очень простое физическое свойство – она безгранична, а разнообразие форм эту безграничность только подчеркивает. Формы глупости интернациональны. Нет такого уголка на планете, где бы мы не столкнулись с политической, экономической, бытовой глупостью, далее по списку. Есть одна форма глупости, которая присуща исключительно только нам. Я бы назвал ее глупостью юбилейной. Очень мы любим отмечать юбилеи. Дело вообщем-то хорошее, почему бы по поводу не вспомнить человека или событие. Но очень часто замечательные начинания губит отсутствие чувства меры, вкуса у организаторов, одним словом глупость. Прошло уже почти шесть лет со времени празднования 200-летия со дня рождения А.С Пушкина, а Александр Сергеевич, наверное, до сих пор вздрагивает от слогана «Пушкин – это наше все». Если бы он знал, что его ждет в сентябре 2005 года, то празднование его 200-летия детская шалость по сравнению с очередным надвигающимся юбилеем. Единственное, что может порадовать поэта, празднование не выйдет за границы одного района.
У меня в руках небольшого формата лист бумаги. На одной стороне обозначен информационный повод юбилея, а на другой, исторические изыскания местного краеведа с очень незатейливым названием «Пушкины едут из Москвы в Захарово – через Одинцово». Какое же событие подвигло организатора (организаторов) на празднование очередного 200-летия? Читаем:
«200 лет назад – май 1805 г. МАЛОЛЕТНИЙ САША ПУШКИН впервые вступил на землю одинцовской дубравы. После этого в Одинцове он бывал еще 13 раз…организуют в сентябре 2005 года культурно-образовательную программу «Пушкин в Одинцове». Стоит к прилагательному «малолетний» добавить существительное…, и создается полное ощущение, что перед нами объявление из серии «Их разыскивает милиция». Прямо скажем, что повод для празднования более, чем сомнительный, да, ну, ладно, будем считать издержками районной местечковости и врожденной привычки на каждый чих исторической личности организовывать юбилей. И, может быть, местный краевед в своей исторической заметке объяснит, почему нам без очередного 200-летия никак нельзя.
Одной из последних стадий алкоголизма является белая горячка. Это, когда алкоголику приходят различные видения. В народе эту болезнь называют просто – «белочка». И вот, читая эти историко-литературоведческие изыски, меня не покидала ощущение, что, где-то рядом, бродит «белочка».
Итак, перед нами путешествие Пушкиных из Москвы в Захарово через Одинцово. Заранее прошу извинения у читателей за обилие цитат, но без них невозможно понять исторические познания автора и своеобразность его литературного стиля.
Выехало семейство Пушкиных в начале мая, дорога была утомительной, «дети отбивались от мух и огромных больно кусающихся слепней»… Важная деталь для понимания творчества поэта, но вот, чтобы слепни, да еще в начале мая. Но читая дальше, понимаешь, что этот литературный прием просто необходим для понимания дальнейшего повествования, потому что «ехали они не в какое-то Захарово (везде пунктуация и орфография автора)… Они ехали к бабушке!!! Вспомните свое золотое детство и вы почувствуете разницу». Вспомнили? Почувствовали? Тем, кто не почувствовал, хочу напомнить эпизод из фильма с участием Аркадия Райкина «Волшебная сила искусства», в котором его герой, защищая старенькую учительницу от агрессивной соседской семейной пары, льет мужу-соседу в штаны из чайника воды и при этом приговаривает: «Что? Вспомнил детство золотое»? Есть разница?
Наконец, Пушкины решили сделать привал в « роскошной тенистой дубраве». Дети перекусили и начали гоняться «друг за другом, за зайчатами, майскими жуками». Прямо-таки болезненное пристрастие у автора к различной живности. Кстати, одному из «гоняющихся» детей было всего три месяца от роду. Это может означать только одно, где-то рядом пробежала «белочка». Надо же было такому случиться, что рядом на привал «остановился проходящий к местам сражений гусарский полк». Оставим на совести автора, какие сражения он имел в виду в 1805 году, так как он дальше в своем повествовании такой закручивает сюжетец, что даже «белочка» остановилась и схватилась за голову. «Детей солдаты угощали сухарями, кашей прямо из полевой кухни, большими кусками сахара. Оторванные от семей, не имея возможности ласкать своих детей, убеленные сединами и огрубевшие в бесконечных походах воины передавали крупицы своего тепла чужим для них детям. Гладили их по головкам, и, отворачиваясь, украдкой, рукавом грубой, пропитанной потом гимнастерки вытирали скупые мужские слезы – шли не к теще на блины, а к полям новых сражений». Каков стиль! Какие образы! Правда, не было в то время гимнастерок, да и фиг с ними, зато так живо рисуется образ маленького Пушкина, который подавился большим куском сахара. И мама не может постучать по спине, так как она, «Тогда еще двадцатишестилетняя ( в 1805 году ей было уже 30) очаровательная креолка!? Надежда Осиповна… любила, оказавшись в кругу беззаботных, пышущих здоровьем крепких усатых мужиков, выслушивать их комплименты, откровенные, грубоватые, а потому особенно приятные шутки, нескромные намеки»… Останавливаюсь, надо отдышаться, потому что дальше, дальше… «белочка», ау!, она «кокетливо улыбалась и постоянно теребила пуговицы на высокой, рвущейся из легкого сарафана груди…Приятно было ощущать на себе их откровенные мужские взгляды, проникающие всюду и насквозь»… На счет «всюду и насквозь», думаю даже «белочка» погорячилась, а вот, что Надежда Осиповна Пушкина больше похожа на крепостную про****ушку ( кстати, сарафан – одежда крепостных и дворовых девок), чем на мать четверых детей из знатного дворянского рода, это точно.
А что же делает наш А.С.Пушкин, пока «маман… кокетничала с молодыми гусарами»? Он, оказывается, «убегал к солдатам, с интересом рассматривал тяжелые медные, пытаясь взобраться на них и усесться верхом». Пушкин в раскоряку, еще один незабываемый штрих к портрету поэта. «Все это могло происходить под окнами нынешнего дома № 26 по ул. Ново-спортивной»… Памятник, надо ставить памятник. Пушкин лезет на пушку, а рядом грудастая маман с усатым и пучеглазым гусаром.
Вы думаете, что «белочка» ушла? Ошибаетесь. Вот, она миленькая.
«А Сашка – ох, уж этот Сашка, будущий Пушкин… Кто бы мог тогда подумать, что через тридцать лет у далекой от Одинцова Черной речки он будет застрелен одним из таких вот… гусаров».
Все, «белочка» ушла, начинается юбилей.
Георгий Янс.