Был у меня сосед по комнате в московском общежитии. Весьма экзотичный тип - якут. Феликс (так его звали), прекрасно играл в шахматы, считался блистательным математиком и неслучайно - в Новосибирске закончил известную физмат школу, а потом и университет. Когда нас знакомили, Феликс первым делом попросил показать ему образчик моего почерка. Я показал первую подвернувшуюся бумагу. Сосед внимательно изучил текст и сказал вслух: "У вас неплохой интеллект, но почерк выдаёт в вас явного шизоида!" На мой несколько недоуменный взгляд сосед ответил, что увлекается графологической экспертизой.
- Но вы не беспокойтесь, шизоидность - это не шизофрения, а склад характера. Судя по всему вы вполне адекватны, - успокоил он меня.
Другой раз, когда играли в шахматы, Феликс спросил у меня, а не водятся ли у меня в роду евреи.
- Ты что антисемит? - спросил я.
- Ты думаешь, что якутом быть менее обременительно? - съязвил он.
Потом выяснилось, мой сосед изобрёл циркуль для обмера глазных и носовых впадин черепов. Был момент, когда его приглашали в институт антропологии. После этого у него появилась мания "вычислять", кто какой расы.
Его интерес к черепам стал поводом для анекдота. Один остряк распространил в общежитии байку о том, как мой сосед по ночам ходит на кладбище и выкапывает трупы и, набрав черепа, приносит их в общагу. По ночам на общей кухне Феликс варит их в большом чане. Получившийся бульон потребляет в пищу, а новые образцы своей необычной коллекции показывает всем подряд. Некоторые легковерные нервические натуры поверили в анекдот и сторонились оригинала.
Байка была маленькой местью шутника. Он скрывал своё этническое происхождение. Ему просто хотелось, чтобы его принимали за русского. Феликс "расшифровал" его деликатный секрет, причём публично. Он ничего не имел против него и его этнического происхождения. Главным для любителя-антрополога было сделать открытие.
Тот шутник спросил меня однажды не без подковырки, а не угощал ли меня мой сосед своим хваленными супами. Кстати, Феликс любил и считал полезным есть супы и борщи. Он считал, что они питательны и содействуют пищеварению, и кроме этого - "проясняют мозги, особенно в горячем виде".
Когда Феликс занимался своей диссертацией - неизвестно. Круглые сутки он торчал в общежитии, точнее - возлежал на кровати. Не пользовался даже учебниками. Как уверял, решал задачу для одной компьютерной программы.
Однажды он всё-таки посвятил меня в содержание своей работы. Был вечер. Я собирался под душ, нарядился в свой халат. Тут Феликс начал вещать, "излагать теорию", как всегда, лёжа и уставившись взглядом в потолок. Казалось, он проповедует, а не пересказывает концепцию, так как был выспренен и категоричен.
Я простоял в своём халате три часа. Если не томительное ожидание и сильное желание стать под душ, я, наверное, что-то выудил бы из вдохновенного потока неведомых мне словес. Запомнилось: "трансцендентный и трансцендентальный ряд сомкнутся в виртуальной действительности, что есть ни что иное, как овеществлённое человеческое сознание".
Когда я убедился, что меня перестали мучить, поспешил в постель.
- Ты, вроде, под душ собирался? - последовало.
- Ничего, завтра утром искупаюсь, - ответил я не без намёка. Феликс вставал позже всех в общежитии, и поэтому утром помешать мне принять душ он не мог.
Но на следующее утро Феликс повёл себя иначе. Мой сосед встал раньше меня, привёл себя в порядок. Потом разбудил меня.
- Я иду в райком. Составь мне компанию, - заявил он.
Мои реакции на его бесцеремонность вдруг глубоко оскорбили Феликса.
- Ты ничего не понял из вчерашнего!!? - заявил он, тараща на меня своими узкими глазами. Я хотел было уточнить, о чём шла речь вчера, но спохватился.
- Ты знаешь, какое бы большое государственной значение не имели мои наблюдения, всё-таки неудобно заявляться одному в райком. Эти чиновники такие чванливые. Потом их манера - присваивать чужие идеи!
Сильно хотелось спать. Я отказался от сомнительного паломничества в райком.
Вечером мой сосед запаздывал. Но вот некто позвонил в администрацию общежития и сообщил, что Феликса увезли прямо из райкома в "кащенку". В общежитии на меня косились, дескать, мог быть повнимательнее к товарищу, а не отпускать его гулять по райкомам без присмотру.
Лечащий врач Феликса смотрел на меня испытующе. Спросил, замечал ли я за соседом странности. Я ответил уклончиво - кажется да, кажется нет.
- На самом деле у него острый психоз,- сказал врач.
Я исправно посещал соседа в больнице. Сам Феликс был сломлен. Ворчал:
- Уходу нет настоящего. Для удобства накачивают лекарствами всех подряд, чтобы смирные были.
Через некоторое время я вызвал его родителей. При встрече в первый раз наяву мне довелось увидеть оленеводов. Поводил их по Москве. Потом они увезли сына домой.
Лет через 10 в прессе я случайно наткнулся на фамилию и имя моего соседа. Не помню, о чём там было написано, но он был упомянут как доктор физмат наук. Я по-прежнему хожу в кандидатах.