Глава 16: Схватка
Первыми вернулись Папа Карло Бесконечный и Пьер? О!! Ещё издали, увидев их, Боря понял, что со своей миссией они справились. У обоих был весёлый вид. Пьер? О!! размахивал руками и что-то горячо говорил, а Папа Карло Б улыбался и одобрительно кивал. Очевидно, поэт декламировал свои вирши. Заяц, петляя от обочины к обочине, бежал впереди и обнюхивал землю.
Карло помахал рукой.
– Как у вас дела? – сгорая от нетерпения, крикнул Боря.
– О'кей! – отозвался Пьер? О! – У нас полный порядок.
– Вы нашли, что нам нужно?
– Больше чем достаточно. Ахой все буквально завалено, – сказал Папа Карло Б. – Если бы не бывший ди-джей Пьер? О!! я бы до сих пор стоял у прилавка и размышлял, что выбрать.
Он снял с плеча рюкзак и достал из него цилиндрический футляр компакт-валика для шарманки. На красочном вкладыше были изображены трое молодых скандинавов-акынов и надпись: «The Best from A-HA».
– Здесь всё, что они исполняли, исполняют и ещё только будут исполнять, – сказал Пьер? О!! водя пальцем по названиям песен. – Обрати внимание: «Take On Me»… «Forever Not Yours»… «Time Again»… «Velvet»… «Did Anyone Approach You»… Это всё очень известные песни. Так… А вот эти названия мне ни о чём не говорят. Наверное, они ещё не написаны. В общем, тут всё, что нам может понадобиться.
– А на чём проигрывать? – спросил Боря.
– Не переживай, сынок, – Карло вынул из рюкзака новенькую мини-шарманку «Sony». – Дороговатая машинка, верно. Пришлось заложить последнюю куртку, но – что делать!
– Хорошая модель, – подтвердил Пьер? О!! – Звучок просто супер!
– Итак, – подытожил Боря. – Второй элемент у нас уже есть.
– И третий скоро будет готов, – выглянув из окошка, прощебетала Мэльвин. – Мальчики, никто не хочет помыть посуду?
– Я хочу, – живо вызвался поэт и убежал в дом.
Папа Карло Б присел на порог, снял шляпу и промокнул вспотевший лоб носовым платком.
– Ну что, сынок. Кажись, дело пошло, а? – произнес он грустно.
– Кажись пошло, отец. А ты разве не рад?
Карло вздохнул.
– Рад-то рад. Но ведь это означает, что мы скоро расстанемся…
У Бори екнуло в груди. «Верно, – подумал он, – расстанемся. Но навсегда ли?..»
– Полно, отец, не кручинься, – сказал он и, присев рядом, обнял старика за плечи. – Помнишь, ты говорил, что если научиться смотреть наоборот, то всякое явление становится антиподом самого себя? Закат – восходом, вход – выходом, лето – зимой, смерть – рождением. Раз так, то прощание неминуемо обратится приветствием. Я в этом не сомневаюсь и не думаю, что мы расстаёмся навсегда. Мы ещё встретимся, отец. Обязательно встретимся. Может быть, мы будем другими. Может быть, мы не будем помнить, что происходило с нами здесь, но радость от нашей следующей встречи положит начало новой истории. Всё меняется. Жизнь волнами накатывает на берег Бытия. Она – бесконечная дорога вперёд с нескончаемыми встречами и расставаниями. Разве это не прекрасно? Ведь где бы я ни был, есть и буду, где бы ты ни был, есть и будешь, ты всегда останешься моим отцом, а я – твоим сыном.
– Всё так, сынок, – улыбнулся Карло. – Но как быть с памятью?
– Посмотри в прошлое как в будущее, и память станет воображением грядущих событий. Они ещё не произошли. У них есть только вероятность произойти. Тебе под силу внести в них коррективы. Вообразив хорошее, твоя память будет пребывать в спокойствии и счастье. Думай о хорошем, отец.
Скрипнула калитка, и появились сиамские близнецы. В руках они держали округлый свёрток.
– Прибыл костяк мироздания, – доложил Ноз.
Сиз развернул тряпки и представил на всеобщее обозрение вполне нормальный человеческий череп. Череп пребывал в отличном состоянии и довольно лыбился полным набором родных зубов. Близнецы его тщательно отполировали и так искусно склеили обе половинки, что не осталось даже и намёка на шов. И вообще, складывалось впечатление, что Сиз-И-Ноз стащил череп из анатомического кабинета.
– Вот и первый символ, – сказал Боря. – Остался четвёртый.
Но время шло, а посланные за илом не возвращались. Уже и Мэльвин торжественно объявила, что торт готов, и Сиз-И-Ноз успел вздремнуть на завалинке, но никто не появлялся. Наконец, когда после двух часов томительного ожидания было принято решение идти к пруду, из-за дальнего поворота дороги показались Артём Он и Эрли Куин. Они держали за концы длинную палку с висящим на ней ведром. Но какой у них был вид! Перепачканные с головы до ног грязью, у обоих на лицах и руках виднелись кровоточащие ссадины и порезы; у Эрли была разодрана футболка, а Артём Он припадал на левую ногу.
Заметив мужа, Мэльвин испугано вскрикнула и выбежала навстречу.
– Что случилось, любимый? – встревожено спросила она.
– Козлы, ублюдки, гниды!.. – ответил за него Эрли Куин.
– Про кого ты говоришь?
– На нас напали местные пиявки, – сказал Артём Он, морщась от боли в раненой ноге.
– Этого еще не хватало, – проговорил Папа Карло Б. – Они вас покусали?
– Покусали – не то слово, – хмуро сказал Эрли. – Скорее – погрызли.
– Нужно срочно промыть раны и сделать прививки от столбняка и болотного бешенства. Лекарства и шприцы у меня есть.
– Очень мило, – проворчал Артём Он. – Ну, надо – так надо.
Пока Мэльвин промывала раны, а Карло с близнецами занимались вакцинацией, друзья, сбросив с себя грязную одежду, поведали о своих приключениях.
До пруда они добрались без происшествий. Но стоило Артёму Ему нырнуть на глубину и зачерпнуть первую горсть ила, как откуда ни возьмись появилась бритоголовая накачанная тварь и, скаля саблевидные зубы, нагло потребовала мзду за эксплуатацию донных отложений. Удивлённый актёр попытался урезонить пиявку, заметив, что ила вокруг – как грязи, на что бандит ответил включением счётчика. Артём Он не придал особого значения его словам, вынырнул за свежей порцией воздуха, а когда вновь опустился на дно, обнаружил, что там его поджидали несколько зловещего вида типов. Не обращая на них ни малейшего внимания, актёр принялся за своё дело, и тогда один из молодчиков напал на него и больно укусил за ногу. Артём Он вскрикнул и едва не захлебнулся. Он врезал бандюге в челюсть, но инерция воды смягчила удар. Словно получив сигнал, дружки нападавшего бросились с разных сторон в атаку и принялись методично покусывать Артёма Его за различные выступающие части тела. Актёр отбивался как мог. Твари удерживали его на дне и не позволяли всплыть. Запас воздуха заканчивался и положение становилось критическим, но Артёму Ему удалось-таки вырваться из захвата и подняться на поверхность.
Эрли Куин был вне себя от ярости. Он бросился в воду и без долгих разговоров вступил в битву с бандитами. Вдвоём у них дело заспорилось, и противник ретировался в муть омута. Но ненадолго. Едва друзья успели наполнить ведро и двинуться к берегу, как из темноты выскочило десятка три разъярённых боевиков. Эти были покрепче первых и имели в арсенале цепи, кастеты и ножи. Друзьям пришлось ох как нелегко. Кому-то одному приходилось тащить ведро, а другому отбиваться от всей банды.
Не умеющий плавать С-Верой-Чок ничем им в воде помочь не мог. Но когда изможденные ныряльщики достигли берега, тут уж он показал всё, на что был способен. А способен он был на многое. Оказалось, Бодхисаттва великолепно владел боевыми приемами кунг-фу, тхэкван-до и джиу-джитсу. Пиявки, сунувшиеся было на берег, дабы добить обессиленных актёров, валились под его ударами, как скошенная трава. И десяти минут не прошло, как ни один из нападавших не держался на ногах, а сам С-Верой-Чок стоял в центре кольца слабо шевелившегося скользкого серо-бурого вала.
Но на этом история не заканчивалась. Едва друзья перевели дух, как из пруда вышло не менее сотни вооруженных базуками и пулеметами угрюмых бандитов. Во главе отряда, опираясь на костыль, шла пожилая однозубая и одноглазая пиявка-пахан. Вот тут нашим героям действительно стало страшно. Взявший на себя инициативу С-Верой-Чок отозвал главаря в сторонку и принялся что-то объяснять. Авторитет слушал в гробовом молчании. Затем он повернулся к своим громилам и подал некий сигнал. И тут изумлённые до предела Артём Он и Эрли увидели, как пиявки похватали своих побитых братков и ушли обратно в воду. Личный телохранитель главаря – трехсаженный монстр – взял покорежённое в схватке ведро и нырнул в пруд. Через полминуты он появился вновь и передал ничего не понимающим друзьям абсолютно новую, позолоченную посудину, доверху наполненную превосходным отборным илом.
– Вот такие странные дела, – закончил Артём Он.
– А где С-Верой-Чок? С ним ничего не случится? – спросил Боря.
– Вряд ли, – усмехнулся Эрли Куин. – Похоже, Бодхисаттва нашел общий язык с паханом. Он остался на берегу, а нам велел возвращаться и, не теряя времени, материализовывать ребус.
– Без него?
– Он сказал, что догонит.
– Раз С-Верой-Чок так сказал, то он знает, что делает, – уверенно произнёс Папа Карло Б. – Я за него ручаюсь.
– Тогда давайте приступать, – предложил Боря.
– С какого бока? – спросил Эрли.
– Неважно. Нам нужно соединить все символы вместе в один единственный момент вечного настоящего.
– А как же пятый символ? Ты его разгадал? – спросил Артем Он.
– Я только что про него сказал.
– Вечный момент настоящего?
– Да, но объяснять сейчас нет смысла. Поскольку мы все единый организм, вы почувствуете его.
– Но хотя бы в двух словах, что он такое? – допытывался Артём Он.
– Ключ. Им мы замкнем цепь неминуемого. Лучше всего это сделать вон на той полянке. Мэльвин, выноси торт, а ты, Артём Он, готовь атлас пространств.
– Будем чертить круг? – догадался актер.
– В этом нет необходимости, – Боря указал на забор, кольцом опоясывающий каморку Папы Карлы Б. – Вот готовый круг.
– Как будет происходить вся процедура? – поинтересовался Пьер? О!!
Боря задумался.
– Не имею представления, – сказал он. – Давайте просто каждый будет делать то, что сочтёт нужным. Что ты думаешь, Сиз?
– Я думаю, что нужно поставить на полянку столик… – ответил Сиз.
– И положить по центру череп… – подхватил Ноз.
– А сверху полить илом… – добавил Эрли Куин.
– Завести шарманку с валиком «А-НА»… – отозвался Пьер? О!!
– А потом вкусить от праздничного торта… – предложила Мэльвин.
– И сомкнув на черепе руки… – произнес Артем Он.
– Произнести всем формулу ребуса, – подытожил Папа Карло Б, и все посмотрели на Борю.
Боря из Тины улыбался.
– Именно так я и думал, – сказал он. – Но имейте в виду: только произнеся правильно последний звук, мы оживим наш ребус. Будьте предельно сосредоточенны и открыты. Пытайтесь чувствовать друг друга как самого себя. Не забывайте, что все мы – это Я. За дело!
Итак, на поросшей мягкой травкой полянке был установлен круглый журнальный столик. Сверху на него поместили череп. Эрли схватил ведро и щедро полил костяк мироздания пахнущей болотом жижей ила. Пьер? О!! завёл шарманку и вставил в неё валик лучших песен группы «А-НА». Мэльвин вынесла на большом блюде праздничный торт, густо сдобренный сливочным кремом, безе, цукатами, с выведенной кремом же цифрой «1», а Артём Он разрезал его на равные части. Девушка обошла всех по кругу и вручила каждому по доле.
– Теперь подойдите сюда и расположитесь вокруг стола, – скомандовал Боря. – Пьер? О!! громче музыку!
Поэт врубил шарманку на полную громкость, и сладкий голос Мортена Харкета затянул: «I' ll do my crying in the rain…»
– Возьмите торт в левую руку, откусите, а правую положите на череп, – продолжал Боря.
Первым, передернувшись от отвращения, коснулся черепа Пьер? О!! Сверху его руку накрыл своей Эрли Куин. За ним последовали Артём Он, Мэльвин, Сиз, Ноз, Папа Карло Б, а закончил возведение пирамиды Боря из Тины. Через стопку ладоней он чувствовал мокрую прохладу черепа.
«Наступает тот самый момент, ради которого я появился на свет», – подумал Боря.
– Мне страшно, – прошептала Мэльвин, и тихий звук её голоса перекрыл отчаянные пассажи варяжского акына. Разумеется, ведь она озвучила общую мысль, в волнении мечущуюся по переулкам единого разума.
Пьер? О!! судорожно сглотнул и робко улыбнулся.
– Всё будет хорошо, Мэльвин. Не бойся. Нас ждёт необыкновенное путешествие…
– В какую неведомую страну суждено отправиться нам судьбой? – задумчиво произнес Артём Он. – Что ждёт нас там?..
Эрли Куин сосредоточено жевал.
– И кто встретит? – добавил он.
А Папа Карло Б подумал вдруг: «Может быть, это буду я? Ведь, не имея право на переход, я могу лишь встречать, да провожать. Тем более что это одно и то же…»
– Знать бы, в каком положении там плотницкое и столярное ремесло, – вздохнул Ноз.
– Понадобятся ли кому наши гробы?.. – мечтательно протянул Сиз.
– Смотрите, как сияет у Бори глаз! – воскликнула Мэльвин.
Все изумленно уставились в полыхающее изумрудным огнем третье око.
Боря оглядывал им друзей и видел в каждом самого себя.
«Я люблю вас, братья мои и сёстры, – думал он. – Скоро, совсем скоро произойдёт момент, после которого мы навсегда уже будем вместе. Когда станем одним Организмом Бытия, – единым и нерушимым».
И не сговариваясь, вся компания начала медленно декламировать:
– Че-ре-па-…
Боря сконцентрировался на последнем элементе, восстанавливая его образ в сознании. Он знал, что ему это удастся, и потому был спокоен. Он был предельно открыт, а изумрудный луч взгляда связывал его с самим собой и в Микро, и в Макро.
– … ха-торт-ил-…
Вот оно!
Взрывом сверхновой звезды вспыхнуло Озарение, и его бриллиантовые волны накрыли все вокруг, проникнув в каждую клеточку Великого Организма.
– А!!! – вскричал Он хором голосов Пьер? О!! Эрли Куина, Артёма Его, Мэльвин, Сиз-И-Ноза, Папы Карло Б и Бори из Тины.
И дрогнул под ладонями череп. А вместе с ним дрогнул и весь мир. Блеснули оранжевыми язычками свеч мёртвые глазницы, и земля под ногами начала стремительно сжиматься, поглощая самою себя.
Что произошло? То ли наши герои внезапно уменьшились, то ли череп под ладонями разросся во все стороны, но он вдруг превратился в громадный черепаший панцирь, а застывшие разводы ила – в его рельефные пластины. Друзья неожиданно оказались на вершине круглого холма, сотрясаемого мелкой дрожью.
– Получилось! – радостно закричал Боря из Тины. – Артём Он, давай скорее атлас пространств!
Ошарашенный происходящим актёр передал Боре магические счёты.
– Но мы так и не узнали комбинацию, открывающую доступ к центру пространств, – сказал Пьер? О!!
Боря рассмеялся.
– А вот и нет. Я её знаю.
Он нашел костяшку, изображающую трехглазого человечка с длинным носом и, расположив её в центре пересечения магических спиц, встряхнул атласом пространств.
Мир вокруг завертелся, закружился, расплываясь в своих некогда чётких границах. Каморка Папы Карло Бесконечного и всё, что её окружало, превратилось в череду разноцветных нескончаемых полос. Друзья оказались как бы в центре гигантской бешено вращающейся юлы. Расплавленные краски растекались по её стенкам и, смешиваясь друг с другом, образовывали однородный розово-алый фон.
Но вот скорость оборотов пошла на убыль, и вскоре вращение прекратилось. Все удивлённо оглядывались по сторонам. Они по-прежнему стояли на вершине огромного панциря, а место, в которое закинул их волчок перехода, представляло собой колоссальное сферическое пространство-мешок. Розоватая поверхность, испещрённая чередующимися рытвинами и буграми, напоминала ландшафт чужой планеты. Странная пустыня, иссечённая длинными вереницами барханов, простиралась во все стороны и, загибаясь кверху всё круче и круче, плавно переходила в небесный свод. Розовые холмы рдели мягким светом, подчёркивая линии расщелин, которые их разделяли. Поскольку в этом мире не было единого источника света, то и не было теней.
Панцирь под ногами дрогнул. Медленно выдвинулась из-за его края огромная, заканчивающаяся костяным клювом чешуйчатая голова. Словно театральные занавесы отодвинулись в стороны кожистые веки, открыв выпуклые жёлтые глаза с вертикальными щёлками зрачков. Черепаха шумно выдохнула, выпустила две мощные струи пара и поднялась на лапы-ласты.
– Куда мы попали? – спросил Пьер? О!! бросая взволнованные взгляды на розовые барханы.
– Довольно странное место, вы не находите? – воскликнула Мэльвин. – Посмотрите, здесь нет горизонта! Земля и небо – едины!
– Это и есть центр пространств в своем первозданном, девственном виде, – сказал Боря из Тины.
– Не названный еще ни Амбэром, ни Танелорном, ни прочими иными именами, – добавил Папа Карло Б.
– Что нам делать дальше? – спросил Артём Он.
– Думаю, черепаха Тортила сама знает, что.
И верно. Слегка накреняя корпус в сторону, Рептилия Мироздания сделала шаг, оставив в грунте глубокие борозды от плавников.
– Держитесь крепче, – предупредил Боря и, подавая пример, присел на корточки.
В тот же самый момент над его головой с шипением сверкнул ярко синий луч.
– Не понял, – произнес Эрли Куин, проводив луч озадаченным взглядом.
– Смотрите, смотрите! – закричала Мэльвин, указывая куда-то за спины.
На вершине далекого холма возвышалась странная фигура, сложенная из сплошных прямых углов. Широкое параллелепипедное тело отсвечивало серебристым металлом и покоилось на четырехгранных колоннах-ногах. Оно завершалось кубической головой с двумя выдвинутыми телескопическими антеннами. На плоской груди существа мерцал ряд разноцветных огоньков, а большие круглые глаза инфракрасно поблескивали.
– Вот так чучело, – пробормотал Пьер? О!!
– Смахивает на робота, – сказал Папа Карло Б. – Интересно, откуда он тут взялся?
Меж тем загадочное существо подняло правую верхнюю конечность и нацелилось на группу друзей.
– Ложись! – крикнул Артем Он, почувствовав скрытую угрозу, и, увлекая за собой Мэльвин, ничком упал на панцирь.
Над головами с сухим шелестом пронёсся синий луч.
– Ну и ну, – проговорил Эрли Куин. – Похоже, этот парень открыл сезон охоты.
И тут друзья увидели на левом плече робота, неожиданно оказавшимся огромным созданием, фигурки двух людей. Одна фигурка склонилась над неким ящичком, а вторая, путаясь в длинной бороде, прыгала и размахивала руками, привлекая к себе внимание.
Отличавшийся превосходным зрением Артём Он первым узнал, кто это.
– Ба, знакомые всё лица, – сказал он и в сердцах сплюнул.
– Кара Басс? – спросил Боря, хотя ответ уже знал.
Актёр кивнул.
– Он, родимый.
– Ну, теперь не жди ничего путного, – проныл Пьер? О!!
– Заткнись, – рявкнул Эрли Куин. – Ещё посмотрим, кто кого.
Кара Басс поднес ко рту мегафон и прокричал:
– Эй, вы, на острове! Сдавайтесь! Вы еще можете спасти свои жизни, если немедленно спуститесь и, сложив за головой руки, ляжете на землю!
– Вот еще новости, – буркнул Сиз.
– А кто это? – спросил Ноз.
– Так, один весьма неприятный тип, который очень не хочет, чтобы мы попали в царство Постоянства, – сказал Боря из Тины. Он повернулся лицом к противнику и спросил:
– А если мы откажемся?
Кара Басс злобно засмеялся.
– Тогда вы все будете уничтожены! Этого парня, – он топнул по плечу робота, – зовут Код: БА (ЗИЛ), а его основная функция – урезание лишних вопросов. И если вы не примите мои условия, он сделает это за вас. Но предупреждаю: не вынуждайте меня на крайние меры.
– Я боюсь, – прошептала Мэльвин.
Артём Он прижал девушку к груди.
– Успокойся, милая. Всё в порядке.
Пьер? О!! с сомнением покачал головой.
– У вас есть на размышления одна минута! – предупредил Кара Басс. – Далее я буду действовать по собственному усмотрению!
Папа Карло Б вопросительно взглянул на сына.
– Сдаваться нельзя, – решительно сказал Боря. – Нам нужно бороться до конца и завершить начатое дело. Прочих вариантов быть не может. Поймите это и не создавайте других альтернатив, которые могут пойти на руку Кара Бассу.
Но, похоже, друзья не совсем верили его словам. Артём Он смотрел под ноги и покусывал губу. Мэльвин тихо плакала, а Пьер? О!! била крупная дрожь. Один Эрли Куин горячо соглашался с Борей, да и то его решимость казалась, скорее, бравадой, чем твёрдой уверенностью.
– Дорогие мои! Братья! – воскликнул в сердцах Боря. – Неужели мы вот так просто сдадимся на милость этого негодяя, достигнув порога желанного края? Подумайте, что ожидает нас, если мы попадем в руки Кара Басса! Мы прошли через такие испытания и трудности. Мы стали одной семьёй. Что с вами, я вас не узнаю? Я клянусь бороться за каждого из вас, как за себя самого! Вы мне верите?
Артём Он, словно просыпаясь, тряхнул головой.
– Что за наваждение, – проговорил он. – Конечно же, ты прав. Разве нам остается еще что-нибудь?
– Хотя я ничего не понимаю, но мне кажется, Боря говорит дело, – сказал Ноз. – Стыдно возвращаться назад из-за угроз какого-то выскочки.
– Погибать, так с музыкой, – поддакнул Сиз.
– Нет уж. Я за так просто свою жизнь не отдам, – прорычал Эрли. – Пусть лучше сдохнет вон тот урод.
– А Сиз-И-Ноз сколотит для него гроб, – неуверенно сказал Пьер? О!!
Боря улыбнулся.
– Я не сомневался в вас, друзья.
– Минута прошла! – объявил Кара Басс.
– Мы будем драться до конца, – ответил Боря. – Другого выбора у нас нет.
– Идиоты! – в ярости закричал Кара Басс. – В таком случае и у меня нет другого выбора! – Он наклонился к Лизе Лисс, следящей за показаниями сканеров, и отдал приказ:
– Давай-ка, срежь этих умников.
Лиза кивнула и набрала команду для терминатора. Код: БА (ЗИЛ) ударил сразу из всех дезинтеграторов. Смертоносные лучи веером метнулись в пространство и обрушились на беззащитных героев. Однако лучи остановились в миллиметре от цели. Причиной послужила тонкая переливчатая оболочка родительского благословения Папы Карло Б.
– Ух ты! – хохотнул Эрли Куин. – Ну спасибо тебе, батя! В твоём покровительстве мы как в доспехах!
Карло рассеяно развел руками.
– Видать, есть еще порох в пороховницах, – сказал несколько удивлённый своими возможностями демиург.
Не заметив какого-либо результата от атаки, Кара Басс грозно взглянул на Лизу Лисс.
– В чем дело, Лиза?
Программист напряженно щелкала клавиатурой.
– Противник защищён неизвестным силовым полем. Для того чтобы пробить его, нужно увеличить мощность.
– Так увеличь, дьявол тебя раздери! – заорал Кара Басс. – За что я плачу тебе бешеные бабки и снабжаю бесплатными контрамарками? Давай, покажи, на что способна твоя железяка!
Лиза Лисс вспыхнула и сухо произнесла:
– Герр доктор, мне кажется, я ни разу не давала вам повода как для сомнений в возможностях Код: БА (ЗИЛ)а, так и для грубых оскорблений в свой адрес. Я знаю своё дело. Робот не проходил контрольных испытаний. Но вы сами настаивали на его использовании…
Кара Басс махнул рукой.
– Меньше слов, дорогая. Сделай то, что мне нужно, а я в долгу не останусь.
Лиза обижено поджала губы.
– Хорошо, герр доктор.
Она увеличила мощность дезинтеграторов вдвое.
Фиолетовые лучи с рёвом вырвались из сопел и короткими трассерами устремились к черепахе Тортиле.
– Ай! – воскликнул Пьер? О!! почувствовав сильный укол в плечо. – Кажется, меня ранило.
Луч сумел пробить защитное благословение, но ввиду того, что его частота была низкой, поле замкнулось снова. Однако место попадания онемело и обесцветилось. Плоть несколько потеряла плотность, и стала различима сетка кровеносных сосудов.
Эрли Куин бросился на помощь к другу.
– Как ты, Пьер?
– О! Со мной всё в порядке… – слабо простонал поэт и упал в обморок.
Следующим залпом сразу в двух местах был поражён Артём Он, заслонивший своей спиной Мэльвин. У него наблюдались те же симптомы. Зловещая белизна распространилась на несколько сантиметров от центра поражения. Но в отличие от Пьер? О!! актёр оставался в сознании и нисколько не жаловался на самочувствие.
– Любимый мой, тебе правда не больно? – ежесекундно спрашивала его Мэльвин, поливая слезами свитер супруга.
– Правда, дорогая. Я чувствую только какое-то раздвоение… – отвечал Артём Он, пытаясь объяснить свои ощущения.
– Раздвоение? – встревожился Боря.
– Да, что-то такое… давно забытое… – неуверенно сообщил Артём Он. – Я даже не знаю…
– Ах ты, чёрт! – воскликнул Эрли Куин, потирая колено. – Похоже, меня тоже задело.
Колено моментально побелело. Кожа стала полупрозрачной, как мутное стекло, сквозь которое проявились синие дорожки вен.
– Защита не держит, – сообщил Боря очевидный факт.
Карло горестно покачал головой.
– Мои возможности не беспредельны. Прости, Боря, я слишком стар.
– Отец, перестань терзаться. Попробуй усилить поле.
Папа Карло Б воздел руки, и из его ладоней брызнули радужные блёстки благословения. Добавясь к прежнему, оно увеличило толщину общего поля втрое.
Тем временем Кара Басс довольно потирал руки.
– Пошло дело, а? Вижу, – пошло. Давай-ка увеличим частоту.
Интервалы между трассерами исчезли, но лучи вязли в усиленном защитном поле, не причиняя никакого вреда.
– Ах ты, дьявол! – чертыхнулся Кара Басс. – А ну, добавь мощности.
– Это не безопасно, герр доктор, – предостерегла Лиза Лисс. – Код: БА (ЗИЛ) не проходил контрольных испытаний, и мы не знаем, какое время он может работать в усиленном режиме без сбоев.
– А что будет, если произойдет сбой?
Лиза пожала плечами.
– В худшем случае терминатор переключится на автономное управление и приступит к уничтожению всеобщих альтернатив, выполняя приоритетную программу дезактивации мозговых грызунов.
Кара Басс в раздумьи почесал затылок.
– Надеюсь, до этого не дойдёт, – проворчал он. – Допустимый предел ещё не превзойдён?
– Пока ещё нет.
– Тогда увеличь мощность.
Лиза набрала новую команду.
– Задействовано сто процентов общей мощности, – доложила она. – Остался кратковременный аварийный запас.
По небесам пронесся громовой раскат, и короткие черные молнии ливнем обрушились на панцирь черепахи Тортилы. Защита не выдерживала их ударов. Вскоре на друзьях не осталось ни одного живого места. Теперь уже стали заметны последствия воздействия оружия Код: БА (ЗИЛ)а: кожа побледнела и потеряла плотность. Чёткие очертания тел размылись, и в них проступили посторонние линии. Вроде бы каждый из поражённых оставался самим собой, но в то же время в нём просматривалась форма прежнего состояния: в Пьер? О!! – бесплотный призрак, в Эрли Куине – безмозглый даун, в Артёме в Нём – взбешённая собака, а в Мэльвин – дряхлая старуха. Кроме того, все они, казалось, впали в какое-то сонное оцепенение. Их движения стали вялыми и бессмысленными, а голоса – тихими и не выражающими никаких эмоций.
В тоже время действие оружия не распространялось ни на Борю из Тины, ни на Папу Карло Б, ни на близнецов. Чёрные молнии Код: БА (ЗИЛ)а не доставляли им ни малейшего беспокойства.
Боря метался между друзьями, пытаясь оказать хоть какую-нибудь помощь.
– Ты видишь, отец! – кричал он в отчаянии, тормоша и встряхивая то одного, то другого. – Что с ними?
– Не знаю, – отвечал Карло. – Может быть, твои друзья не до конца верили в тебя?
– Как же быть теперь?
– Нужно выбрать единственное правильное решение, – послышался знакомый тонкий голос.
– С-Верой-Чок! Где ж тебя носило? – воскликнул Боря.
– Пришлось задержаться у пруда. Нужно было закончить одно небольшое дельце, – отозвался Бодхисаттва.
– У нас проблемы.
– Вижу.
– О каком решении ты говоришь? – спросил Папа Карло Б.
– О самом важном. Сможешь ли ты, Боря, ценой жизни спасти своих друзей?
– Мои друзья – я сам. Их жизнь – моя жизнь. Твой вопрос не имеет для меня смысла.
– Значит, ты готов умереть за них?
– Разумеется, – не колеблясь, ответил Боря.
И вдруг окружающая всё вокруг твердь мира вздрогнула. Сильный толчок накренил черепаху Тортилу, и друзья повалились с ног. За первым толчком последовал второй, мощностью гораздо большей первого. За ним – третий, четвёртый, пятый… Толчки не прекращались и превратились в пульсацию земной и небесной тверди.
– Караул, землетрясение! – завопил Ноз
– Катаклизм! Шухер! – подхватил Сиз.
– Что происходит? – вскричал Папа Карло Б.
– Похоже на схватки, – раздался полный задумчивости голос С-Верой-Чока.
– На что? – не понял Боря.
– На схватки.
– А что это?
– Конец света. Рагнарёк. Армагеддон, – пояснил Папа Карло Б.
– Не совсем, дружище, – возразил Бодхисаттва. – То, что ты назвал – лишь одна сторона процесса. Есть ещё и вторая – рождение нового мира. И чтобы попасть в него, нужно полностью покончить с миром старым. Вот-вот откроется Светлый Грот. Потому я и спрашиваю тебя, Боря, готов ли ты, не раздумывая, пожертвовать собой ради друзей?
– Я уже ответил.
– В таком случае присмотрись внимательней к Сиз-И-Нозу, и увидишь выход.
Боря взглянул на удивлённых близнецов, но ничего необычного не заметил.
– Открой третий глаз. Запомни: то, что увидишь ты, увидит и Кара Басс. В этом видении заключается развязка вашей борьбы. Ты видишь?
Да, теперь Боря видел. Погребённый в оболочке сиамских близнецов, возвышался сизый холм, поросший папоротником, лебедой и мухоморами. Одна из его сторон, будто срезанная гигантским ножом, обнажила пласты известняка. В них чернели провалы двух пещер. Из одной пещеры, не спеша, вытекал ручей, и образовывал тихую заводь.
– Я вижу две пещеры, – сообщил Боря. – В чём же заключается моя задача?
– А ты ещё не понял? Тебе нужно сделать правильный выбор. Это единственный способ избавиться от Кара Басса. Это твой шанс. Смотри, у тебя есть помощники.
Действительно, в озерце резвились симпатичные зверьки с рыбьими хвостами. Они размахивали тоненькими лапками, привлекая к себе внимание, и показывали на вход в левую пещеру.
– Сюда, Боря! – звали они. – Сюда, сюда!..
Тем временем атака Код: БА (ЗИЛ)а прекратилась. Неожиданные толчки едва не опрокинули монументальную фигуру терминатора, и Лизе Лисс пришлось спешно налаживать гироскопы, дабы сбалансировать робота. Выведенный из себя непредвиденной задержкой Кара Басс терял самообладание на глазах. Сгорая от нетерпения поскорее покончить с неуязвимым противником и от бессилия ускорить этот процесс, он в ярости рвал на себе волосы, топал ногами и ужасно ругался, извергая на голову бедного программиста отборные проклятия. Его пышная шевелюра разметалась, и он всё больше и больше походил на какую-то тысяченогую истекающую ядом паукообразную тварь. Он видел, что Боря из Тины оставался целым и невредимым, что все удары дезинтеграторов действовали на кого угодно, только не на него. Отчаяние и ярость чёрным водоворотом засасывали Кара Басса во мрак и хаос подсознания, и он исступлённо требовал добавить мощность.
– Линейная мощность дезинтеграторов исчерпана, – громом прозвучал доклад Лизы Лисс.
Сообщение сразило Кара Басса наповал. Потеряв дар речи, он дико мычал, вращал чёрными глазами и разевал рот, превратившийся вдруг в страшные жвала.
– Остались два аварийных запаса мгновенного разряда, – прошептала Лиза Лисс, напуганная обликом своего шефа.
И тут перед обезумившим взором Кара Басса возник склон крутого холма с двумя темнеющими провалами пещер и фигурка Бори из Тины, юркнувшего в одну из них.
Сеньор директор зашёлся от ненависти, смешанной со злобной радостью.
– Не уйдёшь! – прорычал он. – Лиза, настраивай дезинтеграторы на мгновенный разряд! Выжми всё, что можно выжать из этой кучи металлолома!
– Что вы задумали, герр доктор?
– Слушай меня внимательно. Как только я скроюсь вон в той пещере, ты немедленно дашь залп из всех дезинтеграторов.
Лиза прижала к губам ладонь.
– Вы погибнете, герр доктор. Мгновенный разряд разорвёт вас в клочья.
– В клочья! – хохотнул безумный Кара Басс. – Пусть! Но среди них будут и клочья проклятой деревяшки! Я собственными руками затолкаю Борю в адское пекло. Другого способа избавиться от него нет. Это есть единственный возможный компромисс, понимаешь? Боря – мой противоход. Чтобы остановить его, нужно остановиться самому. Ясно?
– Но как же ваши грандиозные планы?
Кара Басс расхохотался.
– Я подготовил себе достойную замену. Она знает, что нужно делать. Всё, я пошёл. А ты выпускай До Ре Марта.
Сказав это, сеньор директор проворно спустился на землю и пополз к пещере с прятавшимся в ней Борей из Тины.
– Он клюнул, смотрите! – воскликнул Папа Карло Б. – Слышите, Эрли… Артём Он…
Но ни Эрли Куин, Ни Артём Он, Ни Мэльвин, ни Пьер? О!! не слышали его. Словно сомнамбулы или абсолютные аутисты застыли они на своих местах, вперив отстранённый взгляд в пространство и беззвучно шевеля губами. И только проступающие в их полупрозрачных контурах прежние состояния беспокойно шевелились, пытаясь прорвать оболочку божественного покровительства.
Карло замолчал, с горечью качая головой.
– Всё будет хорошо, – сказал С-Верой-Чок. – Есть неплохой шанс на успех. Твоё благословение не даёт вырваться вовне их альтернативным состояниям.
– Но ведь и улучшения не заметно, – возразил Карло
– Это задача Бори.
– А если он не справится?
– Справится. Он сделал правильный выбор.
– Но к нему ползёт Кара Басс, а он…
– Он сделал неправильный выбор.
– Посмотрите-ка! – крикнул Ноз, указывая в сторону замершего вдалеке колосса-робота.
По длинной дюне, змеящейся между опор-ног Код: БА (ЗИЛ)а, в сторону черепахи Тортилы, двигалась фигурка долговязого человека в сером плаще и широкополой шляпе. Капли нескончаемого дождя барабанили по её мятым полям, струясь из тёмно-серого клочка тучи, ковыляющего в десятке метров над головой человека. Будто заводной, шёл странный человек, смешно вскидывая коленями и сопровождая каждый шаг широкой, размерянной отмашкой рук. На его лице – лице ожившего зомби – застыло выражение одержимости и экстатического восторга.
– До Ре Март! – Узнал человека Папа Карло Б. – Ему-то что нужно?
– Может, парламентёр? – предположил Сиз.
– Непохоже, – сказал Ноз. – Идёт как по Красной площади в парад Победы.
В это время возобновились толчки. На сей раз частота их и сила заметно увеличилась.
– Скоро, совсем скоро откроется Светлый Грот, – повторил С-Верой-Чок, оглядывая содрогающиеся алые небеса.
А Кара Басс уже подбирался к пещере.
– Попался, голубчик. Теперь не уйдёшь, – бормотал злорадно он, вглядываясь в темноту входа. – Сейчас я сверну твою деревянную шею… Где ты, негодяй?..
Едва его грузное тело заползло в пещеру, один из рыбохвостых зверьков обратился к другому, всматривающемуся в зеркальную гладь озера:
– Ну, что?
– Всё в порядке, – ответил второй зверёк. – Боря уже прошёл насквозь и вышел с другой стороны.
В ту же минуту, между замершими в тревожном ожидании Папой Карло Б и Сиз-И-Нозом возник запыхавшийся Боря. Отец и сын обнялись.
– Поехали! – крикнули жизненные силы и отдали швартовы. Холм, а точнее сказать – сизый нос, – взмахнул крыльями и взмыл в высь.
– Что за чёрт, – проговорил Кара Басс. – Ты где, негодяй?
И тут его глаза привыкли к темноте, и он увидел, что пещера пуста.
– Будь ты проклят! – заревел сеньор директор, и его рёв растворился в оглушительном залпе Бракующего Альтернативу. Ядро мгновенного разряда чёрной дырой проскакало по воздуху и, врезавшись в последнее пристанище Кара Басса, превратило его в вихрь многоточий.
– Вот это да! – раздался изумлённый голос Эрли Куина.
Боря из Тины обернулся и не смог сдержать крика радости. Все его друзья, как ни в чём не бывало, живые и невредимые, в обличии прежних форм, широко раскрыв глаза, пялились на останки своего некогда всесильного хозяина.
– Эффектный финал, – заметил Артём Он, из-под ладони наблюдая за конвульсиями чёрного роя точек.
– Нисколько не сомневаюсь, что он задумывался для нас, – сказала Мэльвин.
– Что ни говорите, а сеньор Кара Басс был гениальным режиссёром. Превратить себя в финальный занавес – это просто здорово! – произнёс Пьер? О!! – Предлагаю почтить его прах прощальными аплодисментами.
– Вот ещё, – фыркнул Эрли Куин. – Хлопать отъявленному мерзавцу даже в конце его пути я категорически отказываюсь.
– Я тоже, – согласился Артём Он, – Но только по той причине, что после пережитых нами злоключений аплодисменты приобретут привкус глума. А в данный момент это моветон.
– Вот именно, – поддержала Мэльвин. – Ведь теперь мы вполне здравомыслящие люди.
– Да я и не спорю. Хотя и думаю, что своим исцелением мы обязаны смерти Кара Басса.
– Кара Басс не умер, – вмешался в дискуссию С-Верой-Чок. – Он просто сошёл с вашего пути.
– Так мы избавились от него или нет? – спросила Мэльвин.
– На этом участке дороги – несомненно. Но кто знает, чего ожидать за поворотом…
– Уж лучше неизвестность будущего, чем ад прошлого, – сказал Артём Он. – Недавно я вновь окунулся в него… Ужасно, когда тебя помимо воли втягивают назад, в бездну безумия. Когда лишаешься не только будущего, но и настоящего.
– Да! Но самое страшное, что ты ощущаешь настоящее! – горячо подхватил Пьер? О!! – Я смутно видел его. Но видел так расплывчато и неясно, будто оно – отрывки глубокого сна.
– Я тоже видел, но не ощущал, – сказал Эрли. – Я словно был замурован в склепе своего прошлого, невыносимого и мучительного, которому служил безмозглым мясником.
– А я – энергетическим вампиром, – вставил Пьер? О!!
– А я – бешеным зверем, – признался Артём Он, взглянув на Мэльвин. Девушка вспыхнула, и опустила ресницы.
– Но стены этого склепа были прозрачны, и сквозь них виделось всё, что здесь происходило, – продолжал Эрли Куин. – И знаете что? Оно совсем не торкало, потому что не представлялось реальным.
Пьер? О!! кивнул.
– Точно! Реальность настоящего отсутствовала. Её заменяла реальность прошлого… Ад прошлого, если говорить словами Артёма Его.
– Ад прошлого или рай будущего, всё это иллюзии, – раздался совершенно незнакомый голос. – Это громкие, красивые, но пустые слова. Будущее никогда не будет, а прошлое никогда не пройдёт. Есть единственный вечный миг настоящего.
Голос принадлежал незнакомому человеку, стоящему поодаль от всей группы.
– Это кто ж такой? – подозрительно нахмурился Эрли.
Впрочем, при внимательном рассмотрении неизвестный, так сказать, не казался таким уж неизвестным. Странным образом он сочетал в себе черты обоих сиамских близнецов.
– Ба! Да это Сиз! – воскликнул Пьер? О!! – А где Ноз?
– Ноз, дружище! – воскликнул Эрли Куин. – Как получилось, что ты один? Где твой братан?
Сиз, или может Ноз, – чёрт его разберет, – усмехнулся с видом посвящённого в тайное знание.
– Пришло время объединяться, – ответил он. – Я и есть Сиз-И-Ноз в единственном и неделимом лице.
– Ну и дела! – ахнул Эрли Куин, озвучив всеобщее удивление.
– Мне кажется, я знаю, в чём дело, – сказал Папа Карло ;. – Сиз-И-Ноз всегда был одним человеком, но разделённым своей сущностью на два равнозначных существа. Мы совсем недавно имели возможность её наблюдать – это две ноздри одного носа. Понимаете? Два отдельных компонента одного целого. Роковую роль сыграла убежденность в догмате о линейном потоке времени с его делением на прошлое и будущее. При таком раскладе настоящее пожирает самоё себя со степенью минус бесконечность. А ведь настоящее и было тем целым, тем связующим, в контексте которого существовали два компонента. Таким образом и появились на свет сиамские близнецы Сиз-И-Ноз: два отдельных человека, соединенных неуловимой пуповиной настоящего. Мы все стали жертвами этой иллюзии, потому что безоговорочно приняли правила игры, хотя истина изредка открывалась нам видениями сизого носа.
– Ты прав, Карло, – согласился Сиз-И-Ноз. – Вся беда в нашем разуме, в котором живут два близнеца. Одного зовут Воображением, а другого – Памятью. Эти братья – большие балаболы и вздорщики. Они очень любят спорить с нами, но при этом совсем не умеют себя вести. Один другому не дает открыть рта, боясь потерять пальму первенства. И оттого слушать обоих невыносимо. Да оно и понятно. Разве кому-нибудь приятно слушать перебранку, пусть даже и звучащую в собственной голове. Легче махнуть рукой. А вот этого делать нельзя. Нельзя выпускать братьев за пределы рассудка, иначе они живо нагромоздят иллюзии, которые легко спутать с реальной действительностью. Мой давешний пример – тому подтверждение. Это сейчас я понимаю, что, в сущности, говорили близнецы об одном и том же. Память воображала то, что вспоминало воображение. Жаль, что до этого открытия пришлось прожить большую часть своей жизни.
– Так что же произошло? – спросил Артём Он, ничего не понявший из произнесённых монологов.
– Пройдя насквозь сущность Сиз-И-Ноза, Боря положил конец противостоянию ненаступившего прошлого и ушедшего будущего и вернул нашего друга в вечное мгновение настоящего, – сказал Папа Карло Б.
– За что ему огромное спасибо, – добавил Сиз-И-Ноз, пожимая ладонь Бори из Тины. – И как ты только догадался?
– Не поверишь, но именно ты и подсказал мне ход дальнейших действий. Но и я ничего не смог бы предпринять, не будь рядом С-Верой-Чока.
– Мы все трудимся в равной мере и делаем одно общее дело, – отозвался Бодхисаттва. – Но время фанфар ещё не пришло. Вы заметили, что в мире произошли изменения?
Действительно, чреда толчков, сопровождаемая глухим гулом, прекратилась, и вокруг воцарилось подозрительное спокойствие.
Замерла на далеком холме гигантская фигура Код: БА (ЗИЛ)а. Терминатор, казалось, накапливал силы для решающего удара. Тем не менее, внутреннее напряжение нарастало и давило на мозг многотонным прессом.
– Странная тишина, – произнес негромко Пьер? О!! оглядывая всех по очереди.
Лица друзей выражали ту же озадаченность.
– Словно кто-то щипцами сдавливает голову, – пожаловалась Мэльвин, потирая виски. – Что бы это значило?
– Скоро откроется Светлый Грот, – в третий раз сказал С-Верой-Чок.
И вдруг безмятежная до сих пор черепаха Тортила зашевелилась. Друзья поспешно опустились на корточки.
– Держитесь крепче, – предупредил Боря из Тины. – Кажется, начинается.
Огромная чешуйчатая голова на длинной шее медленно поднималась над краем панциря, и в этом нескончаемом движении в полной мере проявлялась суть не проходящего момента настоящего. Точно так же хрупкий росток неудержимо рвётся к свету, а солнце – к зениту.
Немигающие глаза черепахи Тортилы, словно слепки небесных полусфер, разделённых черными дорожками зрачков, отражали изнанку того мира, который наблюдали и который ещё не открылся сознанию наших героев.
Черепаха громко фыркнула. Чёрное облако пыли взвилось над ней и заклубилось живой тенью изменчивого многоликого существа. Его разнообразные формы были столь мимолётны, что не позволяли разуму зафиксировать ни одно из своих состояний.
Череда перевоплощений ускорялась. Неведомое существо спешило продемонстрировать весь спектр своих ипостасей. Но, поскольку конца им не было, скорость изменений возросла неимоверно. Чёрное облако постепенно превращалось в матовый шар с размытыми краями. Хаотично перемещавшиеся в его пределах частички пыли приобрели направленность движения. Теперь они вращались вокруг некоего центра и постепенно спрессовывались в твёрдый комок. Шар обрёл плотность. По его глянцевой поверхности побежали блики отражённого света неведомого источника.
– Не понимаю, откуда падает свет? – удивился Пьер? О!! разглядывая окрестности.
– Он исходит изнутри шара, – сказал Боря. – Смотрите, свет становится ярче!
Действительно, шар разгорался на глазах. Его оболочка стала прозрачной, и сквозь неё можно было наблюдать бешеную пляску ярких вспышек. Казалось, какая-то животворная субстанция вливается в него извне, из другой вселенной, превращая шар в сверкающий пузырь. Уже невозможно было определить, вращается ли он, или это его содержимое бурлит и бушует внутри.
И вдруг оглушительный чмокающий звук потряс весь мир. Не выдержав колоссального внутреннего давления, оболочка шара лопнула, и капли бриллиантового дождя обрушились на землю. Волна невообразимых ароматов чудесных звуков и красок обволокла друзей, наполнив их доселе неизвестными ощущениями и чувствами. Радость, блаженство, восхищение, растерянность, страх и боль в груди смешались в одно состояние. Всё вокруг теряло реальность, переливалось и звенело новыми именами.
– Что случилось?! – воскликнула Мэльвин, и её слова, обратившись в розовых птиц, унеслись в небо. – Мне так хорошо, что трудно дышать… Кружится голова… Но мне совсем не больно… Кажется, я научилась летать!
– Ты всегда умела летать, милая. Просто сейчас это стало очевидным, – сказал Артём Он. – Давай полетаем вместе.
Они обнялись и замерли, прильнув друг к другу головами.
– А мне тяжело, – произнес Пьер? О!! – Я впервые ощущаю вес собственного тела. Какое счастье – твёрдо стоять на ногах!
– А мне легко! – воскликнул Эрли Куин. – Я впервые чувствую лёгкость своей души. Мне хочется петь и сочинять стихи! Ты меня научишь, брат?
Боря из Тины посмотрел на отца. Папа Карло Б кивнул и указал взглядом в небо.
Там, в вышине, пелена серебристого тумана стягивалась в гигантскую воронку призрачно мерцавшего тоннеля. Кольцевидные волны хрустального света размеренно двигались из его глубины и, достигнув краёв раструба, срывались каплями бриллиантового дождя.
– Вот он, Светлый Грот. Путь к царству Озарения, – прошептал Боря.
– Теперь ты знаешь, что на другом его конце? – спросил Карло.
– Теперь знаю.
– Ну что ж, тогда в путь?
– В путь. Но… похоже, у нас гости.
Пламенеющий солнечный луч, отражаясь от стенок тоннеля, зигзагами, несся навстречу.
– Шуша Ра! – вскричал Папа Карло Б. – Берегись!
Дальнейшее происходило молниеносно.
Неожиданно, на пути солнечного демона возникла колоссальная фигура Код: БА (ЗИЛ)а. Определив новую альтернативу развития событий, терминатор принял самостоятельное решение атаковать внезапного противника. А так как контрольный заряд, оставшийся в его арсенале, заключался в нем самом, он и принял на себя удар огненной крысы. Лишенная выбора тварь, яростно визжа, змеёй обвила Код: БА (ЗИЛ)а, превратив того в пылающий факел. Она вгрызалась зубами-молниями в сверхтугоплавкий корпус робота, вырывала огромные куски и выплёвывала брызги расплавленного металла. Строгая геометрия прямых углов Бракующего Альтернативу нарушилась. Его формы оплыли, и он медленно оседал в образовавшуюся у его ног искрящуюся лужу. Но и мощь Шуши Ра, разрядившей всю энергию в Код: БА (ЗИЛ)а, шла на убыль. Ее сияние потускнело, а скрежет зубов казался скорее жалобным, чем грозным. Смертельной хваткой удерживал крысу робот, а расплавленный металл ручьями стекал по его корпусу вниз, превращая лужу в озеро. Вот он погрузился в него по грудь. Вот уже по плечи. А вот уже и голова исчезла под поверхностью, и только поднятый вверх манипулятор некоторое время держался над огненным озером, посылая как бы прощальный привет навеки оставленному миру.
Однако опасность ещё не миновала.
Расплавленный терминатор взорвался огненным шаром. То испустил дух солнечный демон Шуша Ра. Пространство вокруг воспламенилось. Клубы огня обрушились на мир, олицетворяя собой идею глобального аутодафе.
– Ай-яй-яй. Да это же сущий Рагнарёк!.. – только и успел сокрушённо воскликнуть Папа Карло Бесконечный, как вдруг со всех сторон ударили мощные струи воды. Встретившись, две стихии обращались в шипящий спасением пар, почему-то остро пахнущий болотной тиной. Не прошло и трёх секунд, а может и трёх лет, как бушующее пламя было потушено, и лишь клубы душного марева свидетельствовали о происшедшем катаклизме.
– С-Верой-Чок, твоя работа? – спросил внутренним голосом Папа Карло Б.
– А ты как думал, – самодовольно ответил Бодхисаттва, который как всегда был везде.
– Стало быть, вот для чего ты остался на берегу пруда! – догадался демиург.
– Конечно, дружище. Нужно было запастись водой. Я не забыл, что она – действенное оружие против Шуши Ра.
– Вот что значит оказаться в нужном месте в нужный час! Ай да Бодхисаттва! Ай да сукин сын! – восхищался другом Папа Карло Б, хлопая себя по коленям.
Распластавшиеся по панцирю черепахи Тортилы друзья робко оторвали от ладоней лица и, осмотревшись, поняли, что опасности больше нет.
– Ну, вот и всё, – сказал Боря из Тины. – С Шушой Ра и Код: БА (ЗИЛ)ом покончено! Мы победили!
Осознание конца треволнений охватило всех неудержимым восторгом. Мэльвин, плача от радости, смеялась. Сиз-И-Ноз танцевал джигу. Эрли Куин и Артём Он весело боролись, а распираемый эмоциями Пьер? О!! воодушевлено мычал: декламировал только что родившиеся, но еще не облачённые в словесную форму стихи.
Боря поднял голову к небесному своду, где в пересечении тройной радуги мерцал Светлый Грот. Зрачок невыразимого близкого-далёкого смотрел на него из глубины и звал в путь.
– Я иду, – ответил ему Боря и долгим взором третьего ока оглядел самого себя: воссоединившиеся близнецы, обретший плоть призрак, вернувший душу даун, поборовший дикого зверя разум, красота уравновешенных гармоний и он сам, объединяющий их всех в одно целое – в Организм Бытия. Шестеро – как один.
Как один, все шестеро обняли Папу Карло Б.
– Будь здоров, отец, – сказал не громко Боря.
– До скорой встречи, сынок, – ответил, часто моргая, Карло.
– Прощай и ты, С-Верой-Чок.
– Ну, нет, – усмехнулся где-то Бодхисаттва. – Я с тобой не прощаюсь. Скоро увидимся.
Боря кивнул и повернулся к друзьям.
– Пора в дорогу.
– Вперёд! – воскликнул Сиз-И-Ноз.
– Пора, пора, – поддержал Артём Он, прижимая к груди Мэльвин.
– Да уж, – сказал бодро Эрли Куин, подмигивая Пьер? О!! – Верно, братишка?
– Верно, Эрли, – ответил Пьер? О!! поглаживая невесть откуда взявшегося зайца. – Вот видишь, всё у нас получилось.
Боря топнул ногой, но черепаха Тортила осталась на месте.
– Странно, – пробормотал он и топнул ещё раз.
Черепаха не двигалась, а только беспокойно водила из стороны в сторону головой.
– Ничего странного, – сказал весело С-Верой-Чок. – Среди вас затесался заяц.
Все посмотрели на Пьер? О!! который прятал за спиной зайца.
– Я имею в виду – безбилетный пассажир, – уточнил С-Верой-Чок.
– Ах да! – спохватился Папа Карло Б. – Я и забыл, что здесь моя дорога заканчивается.
– Посмотри назад, как вперёд, и поймёшь, что она только начинается, – напомнил из небытия С-Верой-Чок.
– И то верно, – вздохнул Карло. – Удачи вам, дети мои.
Он сел на корточки и, как по горке, скатился с панциря на землю. Едва его ноги коснулись поверхности, гигантская рептилия взмахнула ластами-крыльями и плавно взмыла в воздух. Двигаясь по широкой спирали, она поднималась ко входу в Светлый Грот.
Это было величественное зрелище. Многотонная панцирная громада, распластав в стороны плавники, парила в небе, а струящиеся из тоннеля лучи Озарения играли на её костяных щитках волшебную мелодию.
– Узнаешь эту музыку, старина? – спросил С-Верой-Чок, оказавшийся вдруг рядом с Карло. Фасетки его глаз загадочно мерцали зелёными искорками.
Прислушиваясь, Карло наморщил лоб. Да, он распознал знакомые нотки.
– Это та самая песня! – воскликнул он, задохнувшись.
Бодхисаттва кивнул.
– Та самая. Теперь мы дослушаем её до конца.
И они долго стояли и, любуясь кружащей черепахой Тортилой, наслаждались чудесной мелодией.
Но вдруг С-Верой-Чок схватил друга за рукав.
– Смотри, Карло, смотри!
– Я вижу, друг мой. Это действительно прекрасно… – произнес умилённо Папа Карло Б.
– Да нет же! На хвост смотри!
Карло напряг зрение и различил на коротком хвосте рептилии скрюченную серую фигурку, судорожно схватившуюся за чешуйки кожи.
– Кто это? – удивился Карло и нацепил на нос очки с поломанными дужками. – Да это же… Не может быть!
С-Верой-Чок саркастически усмехнулся.
– Может. За всеми этими передрягами, мы совсем забыли о нем.
– Что же делать? – заметался Карло. – Нужно как-то предупредить…
Он сложил ладони рупором и что есть мочи закричал:
– Боря, сынок! Артем Он! Эрли!.. Слышите меня?!
Но друзья не слышали. По мере приближения к Светлому Гроту музыка звучала все громче и громче, и тревожный зов демиурга растворялся в ее аккордах.
– Не слышат! – сокрушенно проговорил Карло и схватился руками за голову. – Что будет, С-Верой-Чок? Что будет?..
Бодхисаттва был задумчив.
– Знать, такова судьба, – сказал он. – Будем надеяться, что ничего страшного не произойдёт. Посуди сам, кто такой До Ре Март? Всего лишь тень. И то, что она уже дважды теряла хозяина, доказывает, что роль скальда в нашей истории обречена на поражение.
– Но ведь это здесь. А что будет там?
С-Верой-Чок развел всеми шестью руками.
– Когда-нибудь мы это узнаем… – произнёс он и, обратившись в слух, надолго замолчал.
Черепаха мироздания приблизилась к тоннелю и вплыла в его устье. Радужная пелена размыла её контуры и превратила в облако необыкновенной красоты. Величественная музыка звенела весенним дождём, и в переливах струй слышались голоса уносимых им друзей:
Звенящим хороводом фраз,
Стыкующим сознание
Небесных, чудных глаз,
На перекрестке грез слияния,
Блуждает в вечности туман,
И пьёт фантазии
Навьюченный судьбой дурман,
От первых букв оказия.
Воображенье век – окраина,
С последним вздохом спаяна…
Постепенно слова теряли смысл, а музыка, приблизившись к своей первозданной идее, расплылась и прорвала границы отведённого ей звукового диапазона. И в тот момент, когда черепаха Тортила растворилась в зрачке новой жизни, по всему миру разнесся торжественный аккорд её завершения – победный крик родившегося младенца.
Эпилог, как суть пролога
Мой бледный лик застыл в зените
Лучами истины пронзён.
Звенящий рокот трав, в рапиде,
Единым мигом поражён.
Спешит неверными шагами
В долину бесконечных тайн
Во тьме пустыни амальгама,
Грядущему сознанью в найм.
И шепчет: « Я не понимаю,
Звёзд низвергающихся стаю…»
Откуда приходят слова? Откуда приходят мысли? Откуда приходят образы? Чьи неведомые фигуры двигаются перед светильником истины и отбрасывают тени на полотно сознания? Какой смысл несёт в себе идея, выраженная десятком строчек убогого человеческого языка? Являются ли они полноценным передатчиком её сути? Должно ли искать логическую связь причины и следствия, или же остановиться на ощущениях и чувствах?
Десять строчек…
Словно вынутый из духовки пирог, дымятся они и распространяют чудесный запах. Глаз радуется, любуясь румяной корочкой, и слюнки текут от предвкушения наслаждением вкуса. Образ, по рецепту которого испечён пирог стихотворения, еще ярок и горяч.
Осторожно, чтобы не обжечься, я откусываю взглядом ломтики строф и подставляю под крошки знаков препинания ладонь. М-м, как вкусно!..
Червячок заморен.
Через некоторое время я возвращаюсь к своему пирогу. Что такое? Корочка зачерствела и утратила блеск. Давешний дивный аромат улетучился. Пирог остыл и не вызывает прежних эмоций. Погоди-ка, успокаиваю себя я, может, это только кажется? Уж вкус-то наверняка сохранился, ведь продукт остаётся продуктом…
С досады глотаю большие куски, почти не разжевывая, и понимаю: нет, не то. Суховато, мало соли и крошки какие-то жёсткие. Исчезло ощущение свежести и новизны…
Момент наслаждения слишком скоротечен. Он быстро проходит, и вместо него остаётся раздражение, чувство глубокой неудовлетворённости и апатии. А потом, как следствие, возникает вопрос: «Если я сам не удовлетворён своей стряпнёй, имею ли я право предлагать её ещё кому-нибудь?..»
Стоп. Так недалеко и до истерики.
Что за чушь лезет в голову. Полный сумбур. Ни одного дельного слова… Да, вот именно! Позарез нужно первое слово – зацепка для последующих.
Писательство. Знаете, что такое процесс писательства? В первую очередь – наматывание километров по комнате, бессвязные разговоры с самим собой, долгое и бессмысленное смотрение в зеркало, потолок, окно или лист бумаги. Многократное перечитывание последней строчки, заштриховывание клеточек и борьба с ленью удерживать мозг в напряжённом ожидании прозрения. Непонятное, необъяснимое состояние, классифицируемое с лёгкой руки рассудка состоянием дури, дремучей тупости и бреда, перемежающееся всплесками злости, надежды, радости и отчаяния. Непосредственное же писательство, вернее, стилистическое, синтаксическое, лексическое, грамматическое и прочее построение фраз занимает из всего этого дела один процент. Вот такая технология.
Впрочем, методики открытия первого слова у всех разные. Общее, наверное, одно: когда оно приходит, последующие слова не заставляют себя долго ждать. В этом смысле писатель для меня ассоциируется со сталеваром из фильма «Весна на Заречной улице». Тому тоже приходилось потеть, выбивая пробку из днища доменной печи, дабы расплав хлынул в заготовленные формы. При желании можно обнаружить десятки подобных аналогий. Но аналогия – вещь коварная. Она расщепляет основную мысль на пучок побочных. Поэтому – в сторону ассоциации, и полная концентрация на главной теме.
Декабрь звонко плюёт в окно мокрым снегом. Пятницкая ворчит вечерними новостями, и с высоты одиннадцатого этажа слышно, как её голос сливается с голосами сотен других улиц большого города.
Я сижу на кухне, выращиваю синий газовый цветок, прихлёбываю троичной заварки жасминовый чай и вслушиваюсь в подозрительную тишину внутри своего черепа. Передо мной безмятежно спящей белокожей красавицей раскинулась суперширокая и супертолстая тетрадь (не тетрадь, прямо, а фолиант – ей богу), и у меня весьма решительное намерение написать роман. Вот так – ни больше, ни меньше.
Странное намерение, правда? Честно говоря, оно преследует меня с восьми лет. В ту пору я переписал своими восьмилетними словами ужасно понравившийся мне рассказ и, преисполненный гордости за «своё» произведение, расхаживал по классу и читал его однокашникам.
С тех пор было много попыток создать нечто глобальное, эпохальное и шедеврообразное. Были коротенькие рассказики и даже одна публикация в студенческой малотиражке Волгоградского Государственного Педагогического Института. Но стремление написать нечто в Большом Формате преследовало меня и днем, и ночью. Оно превратилось в идею-фикс, манию, цель жизни. Я считал себя вполне созревшим писателем, которому не достаёт лишь самого малого – написанного романа.
Окрыляемый периодически возникающим вдохновением, я хватался за перо и начинал работу над какой-нибудь многотомной, как мне планировалось, сагой или фантастической эпопеей… Но вся беда заключалась в том, что мой запал угасал после первой, максимум – второй главы. Рекордом в этом смысле можно считать, опять-таки, эпический роман-фэнтэзи, который я умудрился продвинуть аж до сорок первой страницы. Потом вдохновение улетучивалось, и я забрасывал тетрадку в ящик.
С годами я стал анализировать свои неудачи и открывать неприятные для себя истины. В частности, я понял, что, прекрасно видя начало и неплохо различая его развитие, кульминацию, а тем более развязку, так сказать, – мораль, я не лицезрел: всё это добро скрывалось для меня в кромешной тьме и оставалось тайной за семью печатями. Но поскольку написание романа – дело в категориях времени нешуточное, а вдохновение, оказывается, весьма капризно и скоротечно, задача представлялась мне невыполнимой.
Я впал в отчаяние. Груз собственных обязательств давил на меня двадцатью пятью прожитыми годами, и я понимал, что с каждым следующим днём он будет все тяжелее и тяжелее, пока в один из дней не размозжит мне хребет.
Я не знал, что мне делать. А не знал потому, что не открыл для себя главное.
Я погрузился в более глубокое и осмысленное чтение литературы и вдруг наткнулся на строчки, буквально поразившие меня как громом. Вот они: «Первая и самая главная тайна творчества: нужно преодолеть в себе отвращение к листу чистой бумаги, которое испытывает почти каждый настоящий писатель, и писать каждый день, регулярно, не дожидаясь вдохновения, настроения и тому подобного, писать – как ходить на службу… или в гимназию».
Это слова Ивана Бунина.
Ошеломлённый открывшейся истиной, перечитывал я гениальные строчки и твердил: «Да! Да! Именно так!»
Я понял, что помимо таланта, писатель, да и, наверное, любой другой творец должен обладать колоссальной волей и терпением.
Мне сразу стало легче. Груз по-прежнему давил на меня, но уже не колол острыми углами безысходности. Я знал, что рано или поздно сброшу его, поставив точку в конце последней фразы написанного романа.
Я понял природу вдохновения, его причины и цель. Оно – момент божественного откровения, даруемого вселенной в признание человека как творца. Это акт любви, в результате которого рождается новая вселенная или, может быть, обновляется старая. Это возможность почувствовать свою общность с мирозданием, в котором едино и внешнее, и внутреннее.
Далее дело за художником. Только его волей и терпением можно взрастить новый мир и раздвинуть его границы в бесконечность…
Мир и человек – едины. А понимание этой истины – Озарение, преображающее Бытие на новых уровнях сознания.
Какая дремучая глупость обособлять себя от вселенной! Как дико и убого рассматривать жизнь в границах рождения и смерти! Рождение и смерть, смерть и рождение – это одно и тоже вечное преображение жизни…
И вот сейчас, в квартире приютившего меня на некоторое время старого приятеля, я сижу на кухне и, обдумывая эти мысли, испытываю знакомую дрожь вдохновения и потребность изложить их в форме большого произведения.
Я вслушиваюсь в многоголосую тишину своего черепа и пытаюсь выхватить самый громкий голос. Но голоса одинаковы и слиты в едином общем молчании.
Я настолько погрузился в себя, что и все внешние звуки так же превратились в единый фон. И вдруг получилось так, что, оставаясь внутри себя, я в какое-то мгновение отвлёкся на этот общий фон и различил в нём знакомые оттенки.
Что это? Стрекотание сверчка? Не может быть! Сверчок в декабре? В центре Москвы, на одиннадцатом этаже?
Но это было так. Вот он, сидит на бутоне засохшего цветка, выводит трели и пялит на меня зелёные фасеточные глаза.
– Откуда ты здесь взялся, сверчок?
– Трррик…Трррик…
– Я тебя не понимаю.
Я приближаю лицо к неожиданному гостю и читаю в его мудрых глазах призыв обратиться к самому себе. Едва я возвращаюсь к состоянию внутреннего наблюдения, как вдруг распознаю тоненький голосок, несомненно принадлежащий сверчку.
Вот это да! Я могу видеть внешне и слышать внутренне!.. Или – видеть внутренне, а слышать внешне?.. Тьфу, блин! Не те слова, чтобы выразить это состояние.
«Привет», – говорит сверчок.
– Так это правда – ты?!
«Конечно я, кто же ещё. Только, пожалуйста, не кричи, а то соседи вызовут милицию».
– Но почему ты говоришь, а я тебя понимаю?
«Потому что всё в природе говорит и всё понимает. Потому что это одно и то же».
– Как ты здесь оказался? Зима… Город…
«Это не имеет значения для того, кто знает, что мир – это Я. Не так ли?»
– Да, это моя мысль.
Сверчок иронично усмехается.
«Твоя? Это просто мысль. А мысль – луч истины, вот и всё».
Ну и ну! А ведь верно.
– Откуда ты?
«Из Подмозговья. »
– Откуда, откуда?
«Из Подмозговья. Ты тоже был там, но не помнишь».
Подмозговье! Что за чудесная страна, где живут говорящие сверчки!
«И не только сверчки. Я слышал, тебя интересуют вопросы рождения и смерти? »
– Как ты узнал?! – изумляюсь я.
Сверчок снова усмехается.
«Раз знаешь ты, значит – знаю и я».
– Может ты знаешь, кто я, как меня зовут, и что тут делаю?
«Знаю. Ты тот, кто двигается вперёд, но смотрит назад. Зовут тебя Кот N, а здесь ты для того, чтобы понять: двигаясь вперёд, но глядя назад, не войти в дверь».
– Как, как меня зовут? Кот N? Почему Кот N?
Сверчок разводит лапками.
«Потому что тебя так зовут. Потому что так ты подписал свой роман».
– Ну и дела! Ты умеешь видеть будущее?
«Нет ни будущего, ни прошлого. Есть единственное вечное мгновение настоящего».
– Хм, вечное мгновение? Это трудно понять… А что ты сказал про дверь? Почему, глядя назад, нельзя войти в неё?
«Потому что ты не знаешь, где она. Ведь ты смотришь назад, а дверь всегда впереди. Раз ты её не видишь, – её нет».
– Логично, хотя очень странно… Как же увидеть эту дверь?
«Я могу тебе сказать, но сейчас ты не поймёшь».
– Почему? Ведь тебя я понимаю, а это уже чудо.
«Хорошо».
Сверчок говорит, но я слышу лишь звук перематываемой на скорости плёнки.
– Я ничего не понял. Слишком быстро, – удручённо говорю я.
«Быстро или медленно – это неважно. Просто ты связан условностями времени. Но это пройдёт. Это…хм, дело времени».
– Я запутался в твоих парадоксах. Так есть время или нет?
Сверчок хитро подмигивает.
«Время, – это лицезреющая свои осуществления вечность. Запомни. Но сейчас отвлекись. Я хочу рассказать тебе одну историю, связанную с теми вопросами, которые ты задаешь. Послушай…»
Я слышу музыку шарманки… Я слышу шелест страниц… Я слышу стук капель осеннего дождя по широкополой шляпе… Я слышу звон степного зноя… Я слышу залп далёких орудий… Я слышу крик новорожденного младенца…
Я ошеломлён.
– Это самая удивительная и невероятная история из всех, какие я когда-нибудь слышал, – говорю я. – Но зачем ты мне её рассказываешь?
Сверчок молчит и внимательно смотрит мне в глаза.
– Ты хочешь, чтобы я написал о ней книгу?
Сверчок кивает.
«Эта книга очень нужна, и от неё многое зависит».
– Чья-то жизнь и смерть?
«Смерть не есть конец жизни. Ты смотришь назад».
– Пожалуй. Но, погоди! Ведь ты сказал, что я уже написал книгу. И даже подписался: «Кот N».
«Ты смотришь назад, – повторил сверчок. – Пиши… Мне пора возвращаться в Подмозговье. Сегодня там день рождения».
– Как, день рождения? Но ты же только что сказал!..
– Трррик… Трррик… – стрекочет сверчок.
Его огромные зелёные глаза медленно наплывают, заполняют всю вселенную и я, растворяясь в них, остаюсь один на один с сонными переговорами московских улиц.
Я закуриваю и включаю электрочайник. Затем, беру карандаш и на первой странице «фолианта» пишу: «Кот N».
Кот N… Почему Кот N?.. Меня так зовут?.. Кто зовёт?.. Куда зовёт?..
Иду вперёд и смотрю назад… Иду по кругу? А как сойти – не знаю?
Нет…
Да…
Нет, в смысле – не знаю? Или да, в смысле – не знаю?
Тишина…
Многоточие…
Рука, будто чужая, выводит название:
(смотреть фотографию моей страницы)
Разглядываю рисунок и сам себе удивляюсь. Как – не знаю? Отлично знаю! Превосходно знаю!
Переворачиваю страницу и подношу карандаш к беспредельной белизне бумаги. Касаюсь, но тут же отдёргиваю руку. Что-то удерживает, сковывает меня. Какой-то внутренний противоход наполняет страхом и неуверенностью. Как начать? С какого слова?
Я смотрю в потолок. Я пытаюсь разглядеть ту точку, в границах которой заключена вселенная моего сознания…
Иду вперёд и смотрю назад…
И вдруг я понимаю. Я оборачиваюсь и вижу, что другой я глазами окружающих меня стен, – да что там стен! – глазами домов и площадей, лесов и пустынь, рек и морей, близких галактик и далёких молекул, глазами моего отца и сына, всматривается в меня и точно так же жаждет разглядеть, кто он ЕСТЬ! Разве отличается чем-то затерянная в плоскости потолка бесконечно малая точка от бесконечно огромной вселенной вокруг? Нет. Всё это – я. Я! И весь фокус в том, что это Откровение всегда было со мною рядом, но никогда прежде не переживалось.
Я оглядываюсь вокруг и ясно вижу, каков Я сейчас. Я себе не нравлюсь? Ну, что ж. Я могу измениться, а, следовательно, – изменить мир. Я и есть отправная точка. Я – точка отсчёта!.. Да вот же она: моя робкая попытка оставила на бумаге крохотное пятнышко графита. Спасибо, вселенная. Спасибо, Я. Ты предоставляешь мне очередной шанс, и я его использую.
Теперь я знаю, что хочу сказать. Это будет рассказ о формировании сознания плода-ребёнка из бездонного океана бессознательного его матери. О том, что или, может быть, кто помогает и мешает ему на этом пути. И он, рассказ сей, – только начало, потому как процесс развития бесконечен.
Я начинаю так:
Пролог: Буря тайн
Теперь, о главном, в котором заключено всё:
«Пустота. Бесконечность в точке…
Декабрь 2000 - Сентябрь 2002