Кто Я? Что Я? Что есть это жалкое существо, называющее себя человеком? Что есть этот сгусток безумия и абсурда? Как это понять? Что, если мысли, это не признак существования, а лишь знак безжалостного прозябания в этом уродливейшем из прекраснейших, но все же нечаянно созданном из миров. Что есть мысли? Что есть эти мухи злословия, роящиеся в моей голове? Для чего они туда залезли и на запах какой гнили слетаются? Как их прогнать? Что толку рассуждать об этом?
Кто я? Кто Я? Кто я? Кусок плоти? Часть сознания? Дюралевый сплав безызвестности с ничтожеством? Самокритичное ничто…
Вот так сидишь и думаешь, засыпая, о вечном. Хочется спать. Уже неинтересно написанное когда-то и кем-то, для чего читать? Механически просматриваю строка за строкой тексты, что бы запомнить хоть слово, но… Все мысли посвящены тебе, Ник-Ник отстань, я прошу, ну отойди от моего сознания хоть на минуту, хоть на час. Оставь меня. Мне надо учиться, я хочу и дальше ежедневно посещать ненавистный своей заурядностью факультет. Дай мне отдохнуть!
Когда я иду по улице, то в глазах встречных вижу тебя, твои волосы и улыбку. Как странно… Что это, сумасшествие?
Опять чувствую тебя рядом. Вот ты подходишь ко мне. Я, с опушенной головой, вижу только носки твоих ботинок, давно не чищенных и поблекших от старости. Ты ладонью поднимаешь мой подбородок и смотришь мне прямо в глаза. Твой взгляд такой пронзительно-нежный, такой теплый, что я забываю обо всем на свете. Ты смотришь мне прямо в душу. А я не в силах больше просто выдерживать твой взгляд, но глаза отвести не могу, так и стою как кролик перед удавом. Ты придвигаешься, все ближе и ближе, и вот нас уже разлучают всего несколько дыханий. Проводишь рукой по волосам один, второй, третий… И вот уже обе твои руки ласкают меня. Я чувствую ветер твоих легких у себя на шее… контакт! Волна электрического разряда пробегает по всему телу. Ты касаешься своими губами моих щек. Ты, в яростной схватке со скалой, сжимаешь все крепче и крепче мое тело. А руки? Мои безвольные руки плетьми висят вдоль боков, неспособные ответить на твои чувства. Я как манекен, как статуя, как кто? Ты проникаешь в мой рот, исследуешь своим языком давно нечищеные зубы, сплетаешь макраме с моим заливным. Я даже не знаю что мне делать. Как реагировать? Да, я много читал по технике, но… все же в первый раз оно как-то все помнишь, но ничего с собой поделать не можешь. Стоишь – кусок поролона. Стоишь? Как это пошло.
Вздрагивающие пальцы потихоньку, миллиметр за миллиметром притягиваются к тебе, еще и еще ближе, и вот, уже и они начинают в бешенном танце выводить круги по твоей спине. Как-то незаметно для меня ты снял гольф, причем мой. Я решил не отставать от тебя и, наплевав на приличие и моральные устои, начинаю сам тебя раздевать, отвечая на каждый твой десятком своих поцелуев. Я теперь более смелый. И вот мы уже абсолютно наги. Ты щекочешь кончиком своего дыхания волоски у меня на груди, а твои руки шаловливо бегают по бедрам, выписывая линии декартовых координат. А в пересечении, находится центр наслаждения, к которому то приближаясь, а то и вовсе уносясь прочь стремишься. Но страх отпугивает, нет, я так еще не готов. Я еще не могу. Извини…
* * *
Последний день. Вот уже последние часы я нахожусь тут. Скоро я сяду в поезд и помчусь в родные края. Как долго я этого ждал! Но… нет, где я тебя буду летом искать? Поеду, отдохну, передумаю все,. И осенью, если повезет, подойду к тебе. Может у меня не хватит смелости. Я постараюсь.
Прощание. Прощание с комнатой. Она и так была не совсем обжита мной, а теперь и вовсе выглядит какой-то безлюдной. Хочется остаться. Но надо уезжать. Последний раз смотрю на лес через дорогу с высоты. Вдруг в следующем году поселят в подвал, или вообще не заселят.
Пакет с зонтом, вот и весь мой багаж. Спускаюсь на лифте. Ухожу. Оборачиваюсь. Так хочется ринуться назад, вернуться. Через лето, через лето. Я опять сюда приеду. А сейчас забыть, отказаться, отринуть.
В стекле, сквозь полупрозрачного меня виден город. Он уже зажигает свои огни, поет вечерний молебен пробок и освещает неоном грязь. Грустно. Почему не идет дождь? Было бы куда веселее и не так обидно. В дождь легче уезжать, кажется, что уезжаешь в сказку тепла из промозглого сна. Сон. Не буду сегодня спать. Поезд приедет рано утром, но я не буду спать, буду писать. Буду писать о чем-нибудь, обо всем, только не о тебе. Не хочу, я еду на отдых.
* * *
Мечта. Лю.. нет так нельзя может никогда по-моему но не знаю когда тебя Ты невероятно непостижимо красивый счастье радость блаженство непонятность свист ветра в ушах когда прихожу и вижу но никогда не смогу быть с тобой все отлично и кажется что можешь свернуть с проторенного пути на перерез судьбе и движению мировых масс которые только и ждут чтобы затоптать всю память о тебе ведь ты необыкновенно ужасно жить в этом мире когда любовь одолевает неправедно и необузданно притягивает к соседу по миру и никогда опять же никогда не поймешь почему тебе нравиться то когда все отрицают возможность существования и понятное де5ло несмотря ни на какие оценки ты стремишься высказать тебе это не интересно но почему или я все же настолько безумно тебя люблю чтобы сказать тебе всю правду как бы было интересно узнать что же я на самом деле думаю или все это только бред и никакого сознания и понимания любви у меня не было и ли что мне сейчас делать хочется упасть и скулить от одиночества я очень хочу тебя прижать к своей груди защитить тебя от всех невзгод от этой толпы которая так и норовит проглотить на мы были бы до бесконечности счастливы где ты почему твой образ все время лежит теплой ладонью на моем плече но я так никогда тебя и не вижу я уже и не помню тое лицо только светлые чувства нет лицо я помню это наверное мне так хочется тебя идеализировать чтобы убежать в мир своих фантазий и никогда реально…
* * *
Ха! Не о тебе! Проснулся от того, что меня тормошила проводница. Всю тетрадь извел рисуя твой образ, записывая ласковые слова любви, которые я тебе сказать решил. Пришлось тетрадь сжечь. Ну наткнется на нее кто-нибудь - засмеют же! Что мне делать? Не к психологу же идти. Я ведь привык во всем разбираться сам.
Отдохнуть решил. На учебе хоть все время забивал голову ненужными понятиями, хоть какой-то информацией. А теперь только и чувствую, что боль одиночества, никчемность. Хочется заплакать, хочется реветь беспрестанно, хочется рвать подушку губами, яростно пытаясь задушить стон отчаянья. Сжаться в комок, притянуть колени к груди и лежать, защищаясь от внешнего. Обезуметь, выплеснуться вихрем эмоций на первого встречного. Хочу делиться теплом, хочу гладить не свои волосы. Хочу лежать на чужом плече, а не на голом матрасе несправедливости. Хочу быть не один. Хочу говорить ночь напролет не со стенкой. Обсуждать все на свете темы в живую, с тобой.
Зачем мне это все? Я схожу с ума. Я уже не могу существовать без мыслей о тебе. Меня трясет, я пытаюсь скрыть эту внутреннюю дрожь, выдавая ее за реакцию на прохладный свежий утренний воздух. В груди распухает пустота. Сдают нервы. Для чего ты это делаешь? Что я такое, почему ты так издеваешься надо мной? Ты ведь даже не знаешь меня! А я… Я уже посвятил тебе свою жизнь.
Как все это глупо. Сумрак. Иду по летней улице с сумками, а в сердце снега горят пожаром. Чувства. Для чего они были даны человеку? Чтобы вот так мучатся. Я ведь бракованная деталь, нетрудоспособный член общества!
Нет. Все-таки у меня отдых. Тем более сейчас приду домой – надо улыбаться и казаться отнюдь не уставшим. Сейчас меня накормят. Не надо думать о кулинарии, можно просто расслабится. Кроме того, здесь мне будет для кого готовить, убирать, следить за собой. Буду жить не одной мыслью о тебе. Надоело! Сколько можно. Прямо озабоченный какой-то. Жить надо.
* * *
Ну, вот мы и дома, осталось повернуть за угол. Дом прямо-таки утопает в зелени. Нет, это не усадьба, это обыкновенная пятиэтажная кирпичная коробка. Просто кто-то когда-то насадил здесь во дворе много деревьев. Вот и обогащает кислородом весь двор, выполняя подспудно и эстетическую функцию. Ну и кроме всего прочего в тени лип и берез легче переносится летний зной.
Вот и сейчас меня встречает, переливаясь всеми оттенками хлорофилла, еще покрытый утренней росой дворик. Здесь прошло мое детство. Отсюда я уехал учиться и сюда я возвращаюсь снова и снова, потому что здесь мой дом. И даже тебе этого не изменить. Здесь навсегда останется частица моего сердца, которую я ничем не пожертвую.
Видно: на кухне горит свет, значит матушка уже нервничает, что это я запаздываю. Вроде прискакал за пятнадцать минут, пешком, и ни один автобус не обогнал. Ладно.
Лестничная клетка. Ни так уж и грязно, как опасался, но все же. Долгий подъем. Сумки на последних метрах ну никак не хотят нестись домой. Вот-вот уже дверь. Обессилено опускаешь руки и кончиком носа нажимаешь кнопку звонка. За дверью слышится возбужденно-радостное, но все же одинокое шарканье. Долго не открывает, вот егоза, вроде бы и хочется поскорее увидеть. Но не должна же она показать, что встала за два часа до прибытия поезда, нетерпеливо ходила по комнатам, сдувая случайные пылинки, и все думала, что же в первую очередь скажет, и вообще составляла план утренней беседы.
Но вот дверь отворили. На пороге стоит такой дорогой мне человек, с которым даже ты? Нет, не могу я вас сравнивать. Это нечестно!
- Ой, ты?.. А что, поезд уже прибыл. Ты не поверишь, я только встала.
Ну-ну, как же как же. А свет на кухне с вечера забыла выключить. Ладно, это не важно. Главное, что я тут, она – тут. И сейчас нам больше никого не надо. Не ревнуй, у тебя некрасиво морщится лоб, когда ты начинаешь сердиться.
- Ну что, позавтракаешь?
- Да. – могу предсказать, на завтрак «оливье». – А что вкусненькое?
- Ты знаешь, тут на работе такие проблемы, такие проблемы. Вчера шеф треть уволил. Я так перенервничала. Если бы не ты, я бы наверное тут совсем кончилась, а так ты приехал, хорошо то как. Хлеб к «оливье» нарезать? А тетя Зоя недавно такое выкинула, посмотри как в комнате мебель стоит, вложила в банк деньги и. Ну садись и рассказывай, как там у тебя дела. Ты наверное устал с дороги. Ну ничего, сейчас позавтракаешь и ляжешь спать? Капусты хочешь? Ты не смотри, я есть не хочу, я уже позавтракала.
Приятно. Хочешь так же? Чего же ждешь. Я всегда готов. Хоть прямо сейчас… хотя нет, сейчас я ем. Прощай. Я занят, мне не до пустых мыслей. И спать. С полным животом самого вкусного в мире салатика. Спатки, спатки, спатки… пока-пока.
* * *
Шелест твоих волос. Прядь за прядью я кладу одну к одной, уже расчесанные, уже ухоженные, политые моей любовью. Шелк твоей щеки у меня на бедре. Что может быть приятней. Твое умиротворенное, душистое чистотой тело лежит на моих коленях. А я все глажу твою мокрую голову. Ты должен быть самым красивым. Я сделаю тебе, как всегда, самую лучшую укладку. Ты будешь блистать, а я – в твоей тени. Ты сейчас такой беззащитный. Абсолютно нагой, ты прижимаешься ко мне, как ребенок. И от этого мне становится еще более приятно. Это непередаваемое чувство отцовства. Я тебя буду защищать ото всех невзгод.
Мягкий приглушенный свет. Тишина городской квартиры в многоэтажном доме. Сбежавший за крыши заводов закат. Ночник. Запыленный столетник на подоконнике за тюлю. Вечерний выпуск новостей. Безделье. Единение.
Спокойствие. Понимание. Нежность. Обыденность. Близость. Тепло. Тепло наших разгоряченных душем тел. Трагедии, открытия, достижения – мы вместе и все. Любовь?
- Хочешь чаю?
- Да.
- Сейчас заварю.
Какой ты милый. Вот так, развалившись на диване, с интересом глядящий в экран телевизора, задрав ноги вверх, закинув их на стенку, запрокинув голову. Мир вверх ногами. Не так ли и мы живем? Руки: одна колошматит бережно уложенные мной волосы, а вторая подтягивает поближе плед. Ладно уж, пользуйся, пока я добрый.
- Чего?
- Нет, ничего. Просто ты такой по детски смешной сейчас. Я пошел на кухню.
Какие привычные действия. Мне так приятно их исполнять. Все для тебя. Чайник уже на плите, и слышно, как возмущенная вода клокочет в жаркой ярости. Чай. А что к чаю? Сделаю-ка я бутербродов. Пожуем, фильмец какой посмотрим. Вот так, и сверху петрушечки для красоты.
- О, бутерброды! Супер.
Ты вскакиваешь, садишься скрестив ноги и начинаешь жадно уплетать один за другим, время от времени дуя на все никак не остывающий чай. Как же это все-таки… нет, в нашем языке нет подходящего термина, чтобы описать этот набор чувств. Это и страх за тебя, перерастающий в крайнюю степень удовлетворения твоим существованием. И блаженство от осознания своей значимости для кого-то, и нежность и слезы, и страсть, и лень, и истома… и…
- Чего ты так на меня смотришь? – щеки еще полны недожеванной колбасы с хлебом, брови взметнулись вверх, от чего ты все больше напоминаешь героя аниме. Сглатываешь комок пищи и с кулаками кидаешься на меня – Вот я тебе покажу, как нездорово пялиться на меня – и мы с хохотом катимся на пол. Щекочим друг друга, захлебываясь от ребячества. Это юность – мы все-таки еще дети.
* * *
Так, матушка ушла на работу. Есть хочется. Что тут есть в холодильнике? «Оливье», это понятно, а еще?
Сажусь, и все же уплетаю за обе щеки именно этот вселенский салат. Ни один праздник не должен обходиться без него, или это не праздник. Да и по будням неплохо принять граммов этак две миски. Что у нас сегодня по плану? Встреча с одноклассниками. Ладно. Тоже надо че-нить приготовить. Наверное испеку тортик. Это не так уж сложно. Взять к примеру «Графские развалины». Сметана и... все. То есть практически один крем, а какая вкуснотища то. Ну вот этим и буду травить гостей. Интересно, кроме всего прочего, принесут ли они «Амаретто»? Не забыли ли? И вообще, как и что они теперь стали?
Ну вот, я на кухне. Как-то всегда с неохотой готовишь для себя, но как только выпадает случай кому-либо услужить, так выготавливаешь уже. Вот и тут, надо удружить, так и охота появилась. Вообще, иногда я даже соседям по блоку в общежитии иногда устраиваю «супчик». Когда совсем невтерпеж, беру и готовлю свой фирменный, и всем блоком трескаем его. И волки сыты, и я доволен. А Аленке все что-то не нравится в моем супчике. Ну не может же быть, чтобы всем нравилось, а она была права. Так вечно хочется поухаживать за кем-нибудь. Вот все лето и буду делать только, что матушку ублажать. Завидуй, и чувствуй, сколько опеки теряешь. Все. До осени о тебе не вспоминаю, и точка!