Ночью, перед сном, когда я защищен надежной, уютной, теплой кроватью, когда прошел день и ядин, когда я что не стал бы считать барашков или придумывать хитроумные сплетения чисел чтобы быстрее заснуть, я в предвкушении новой жизни, нового мира, который придумал я – я сочиняю истории. Я обязательно должен быть главным героем своих историй. И знаете что? Новая история уже показала свой двукрылый хвост из-за горизонта...
Мой биплан, в который попала молния, падал в джунгли. Точнее он уже упал в джунглях. Я никогда не задумывался почему бывает биплан или джунгли, почему, например, я не оказался на авиалайнере посреди океана, просто знаю, что в этой истории я должен был разбиться в джунглях, чтобы встретиться с ней. Но по порядку. Ночью джунгли напоминают космос, черную дыру. Ужасно сложно добраться до тропинки. Тропинка обязательно должна быть в моей истории, ведь это идеальная история. В ободранной одежде, весь в ссадинах и кровоподтеках, вооруженный своим любимым самурайским мечом, я добрался до тропинки, точнее это была дорога. Мне не оставалось ничего, кроме как сесть у обочины и ждать пока мимо не пронесется джип Эрики. В моей истории всегда проезжала Эрика или Велина, или неважно как ее звали, но в этот раз я знал, что проедет именно Эрика. Через сорок минут, я уже поджаривал на палке бедняжку змею, которая, желая поохотиться, сама стала объектом охоты. Но я был сам животным и мне нужно было выживать. Поев, я откинулся назад, мягкая, но упругая почва приняла мое усталое тело. Где-то высоко виднелось иссине-черное небо, громадные деревья делали его еще более не досягаемым. Оно напоминало выход из тоннеля, но это не был свет в конце пути, это было освобождение от однообразного корридора, которое давало возможность свободы и выбора. Мои мысли были прерваны ревом мотора и ослепляющим светом фар. Эрика неслась на своем джипе и мне надо было поторопиться чтоб встать и начать голосовать. Она пронеслась мимо меня, оставив меня наедине с выхлопами своего джипа. Но это была моя история и, я знал, что сейчас я услышу резкий скрип тормозов, увижу медленно пятищуюся назад машину, а потом она выйдет. В ночи сверкнет ее белоснежная улыбка и, раскатившись веселым смехом, она пригласит меня сесть, предварительно заметив, что это будет гораздо лучше для меня, чем просто стоять и глупо пялиться на нее...
Уже в машине, я скажу ей, что меня зовут Левон – во всех историях меня зовут Левон. А она скажет, что в джунглях мне больше подойдет Лев и уже ни за что на свете, она не назовет меня иначе. Еще она скажет,что ее зовут Эрика, и что это имя страсти и сильного характера и еще любви. Я конечно плавно переведу тему на джунгли, на ночь, на ее джип, на бегемотиков, но подальше от тем любви и страсти, так как это честная история. Стоит мне только намекнуть, что страсть также движет мной, несмотря на иное происхождение моего имени, как мне придется завершать свой путь пешком. История требует плавного развития, даже если это моя история и поэтому нам еще предстоит подружиться, обменяться парочкой глупых историй, попасть в несколько передряг...
Сегодня было иначе. Я чувствовал, что она чего-то ждет. Ее взгляд, который должен был, обязан был, вглядываться в темень поворотов, мимолетно воровал мой образ из темноты. Плавным, но быстрым движением головы, она успевала заглянуть в меня, тем взглядом зеленых глаз – глаз волчицы – взглядом, который не забывается, взглядом, который холодит и заставляет гореть одновременно. А я выхватывал из ночи, жадно любуясь, ее черты: как нежная кожа стагивается при каждом непроизвольном вздрагивании, как тонкая и хрупкая шея изящно вытягивается, когда она пытается получше рассмотреть дорогу впереди джипа. Поистине эта шея предназначалась для ласк и поцелуев. Действительно, Эрика полностью отражала начертанные с рождения качества: пылкость, страсть. Я чувствовал, как во мне загоралось желание. Желание загорелось еще тогда, когда я с дымящимися двигателями падал в джунгли, заранее зная, что мне предстоит незабываемая встреча (все встречи с ней бывают незабываемыми). Но сегодня было подругому. Она была очаровательна как всегда. Красивая, волевая девушка на джипе ночью в диких джунглях являла собой нечто величественно-прекрасное. Пышные черные волосы, которые развивались шлейфом из-за отсутствия крыши у джипа придавали ей вид Венеры со знаменитой картины. Да что там, она была Луной этой ночью в джунглях и она освещала джунгли светом, и я ехал рядом с ней. Я пришел в себя, когда понял, что мы не едем и Эрика уже несколько раз назвала меня по имени.
- Извини, я залюбовался.
- И чем же тут любоваться, глупый, здесь же тьма тьмущая, и вдобавок бензин кончился.
Я не сказал, что любовался я ею, и, что продолжаю любоваться; я не сказал ничего по поводу того, что она назвала меня глупым, просто отметил для себя, что даже такой прекрасной девушке как Эрика нельзя позволять обращаться с собой как с ребенком... а ведь началось все с того, что она назвала меня «милый Львенок».
Бензин должен был кончиться, так как в историях что-то обязательно случается. Мы решили оставить машину и пойти дальше пешком. И тут я решился и предложил ей накинуть мою рубашку
- Такие нежные руки и плечи не должны мерзнуть и царапаться о суровые ветки джунглей, почему бы тебе не накинуть вот эту рубашку, - сказал я, а сам подумал, что это еще и успокоит сумашедший ритм моего сердца от вида ее обнаженных плеч. Она бросила на меня один из тех взглядов, которым смотрит кокетливая девушка, только что услышавшая робкие признания в любви от молодого неопытного юнца, один из тех взглядов, которые невозможно понять: то ли обрадоваться, а то зардеть и постыдиться. Пока я раздумывал, Эрика разразилась своим до неприличия громким, немного диковатым, но в то же время заводным, журачащим и добрым смехом.
- Ты считаешь, глупыш, что эти обрезки ткани спасут меня от веток?
Я посмотрел на свою рубашку и понял, что сейчас самое время покраснеть, так как рубашка представляла собой еле скрепленные лоскутки тканей (падение на самолете не прошло безболезненно). Но я не успел попереживать по поводу своей неудачи, потому что был слишком возмущен этим «глупыш». Нарочито разгневанным голосом, я сказал – Я никогда не позволю девушке, даже такой соблазнительной, называть себя.... Все произошло мгновенно. Я почувствовал, как ее ладошка прикрыла мне рот, давая понять, что болтавни хватит.
- Ты такой сексуальный когда злишься, львенок.
Я понял, что она имела ввиду, когда говорила о значении своего имени, потому что в следующий момент она впилась в меня своими пухленькими губками. Она напоминала тигрицу, поймавшую неповоротливую антилопу, и теперь она распоряжалась ею как хотела, а та лишь обреченно подчинялась терзаниям. Я же подчинялся страсти, наслаждению и безумству, которое овладело нами обоими, так как после короткого оцепенения, я вспомнил, что лев все-таки я, а царь должен оставаться царем. Последние остатки моей разорванной одежды разлетелись на куски, та жи участь постигла ее одежду. Ее тело, ее грудь, я чувствовал огонь ее дыхания. Я понял, что было иначе сегодня. Эта другая история. Предыдущие истории заканчивались на этой сцене, а эта история только начиналась. Я понял, что эти ласки не закончаться прото так. Это мои джунгли, а она меня не отпустит, я никогда не освобожусь (а хочу ли я?) из ее объятий, ее поцелуи будут обжигать меня и сегодня и завтра и вчера. Эти бесконечные зеленые глаза...
Ночь никогда не закончится, и никто никогда не проедет по этой дороге, на картах не существует этих джунглей. Существуем только мы. Лев и Эрика. И наша страсть: безграничная, пламенная, освобождающая. Страсть, страсть и ночь, и ее глаза, ее безумный взгляд. Взгляд ночи и одиночества. Я понял, что никогда не покину эту историю. Это моя история...