Так начинался Апокалипсис...
На проспекте Мира медленно оседает густая бело-красная кирпичная пыль рухнувшего балкона. Упругий накат ветра со всей силы лупит в эту тяжёлую пыльную стену, но даже не тревожит контуры её берегов.
Лица, лежащие под кирпичами упавшего балкона, уродливы и опухши. С них свисают похожие на гниющую траву волосы и папиросные окурки. Искромсанные последним увиденным в жизни ужасом глаза широко раскрыты. Также открыты и рты упавших, а из них торчат снулые рыбьи глаза...
Подъехала Милиция и Скорая помощь. Время подсчёта трупов ещё не наступило.
А в это время, на соседней улице.
Мать кормит белой грудью девчонку.
Она чмокает, и сонно лупится вдаль глазами, тиская красный сосок.
Над городом пролетает самолёт с пассажирами вяло ведущими длинные разговоры...
В поле, за рощей, колготится трактор.
Дымит, как всегда, пивзавод.
А горе витает рядом...
Гулко стучит в предсердье. В унисон со всем миром.
И даже шляпа, надвинутая на нос, не помогает.
Спасения нет.
В коляске заплакал ребёнок.
Старая дева в очках-тарелках нервно захлопнула книгу.
В её переплетённых сморщенных пальцах пульсируют тонкие ручейки жизни.
Дитя затихло. Из полуопущенных век показались горячие слёзы.
Счастьем наступающего затишья жизни сводит мышцы глаз.
Девчонка, в коляске, разметав волосы на подушке уснула.
Господин генерал, цель на экране.
Разрешите...
ДАВАЙ!