Гаврила был с огромным членом,
Он членом гвозди забивал.
Гаврила обладал мужским достоинством непомерных размеров. Но это
доставляло
ему кучу неудобств.
Работал он мастером на фрезерном участке.
Был Гаврила худощав и малого роста - ушёл весь в корень, как говорит
народная мудрость. От суеты и беготни, натирал он свой корень ширинкой, к
концу смены тот саднил, чуть ли не кровоточил и при этом испытывал
неестественное возбуждение, так что, чтобы скрыть подозрительную
выпуклость,
приходилось Гавриле сгибаться во время ходьбы и втягивать, дальше некуда,
свой тощий живот, отчего у него появилась сутулость.
Шарахался также мастер от подвижных фрезерных станин, потому что бывало,
несмотря на большую опытность, зацеплялся выпуклостью за углы оных и
набивал
синяки на достоинстве.
Но совсем житья не стало ему от подростков - учащихся колледжа, которых
ему
навязали на прохождение практики.
Любопытные ко всему, имеющему отношение к сексу, подростки, узнав о
чудной
аномалии учителя (как не старался он оставаться один в туалете)
сопровождали
его группами, наблюдая за походкой мастера.
Когда Гаврила шёл, то из-за постоянной болезненности органа покачивался,
стараясь неосознанно найти ему новое, более удобное положение, но
подростки
ехидно это толковали по-своему:
- Качает его, потому как маятник у него большой и болтается, раз влево! А
он
вправо дёргается, чтобы не упасть! - подслушал как-то мастер волнительный
разговор своих учеников в курилке.
Тогда Гаврила применил новый приём. Он начал складывать свою колбасу
пополам и затыкать конец под ремень. Орган почти перестало натирать при
движении, а для маскировки пополневшей выпуклости мастер стал носить
длинный
классный пиджак, и под него купил даже и надел первый в жизни галстук.
- Молодец, Гаврила! - похвалил его начальник цеха, - не зря я тебя выбрал
для воспитания молодого поколения, личный пример в одежде подаёшь!
И добавил мастеру полтинник премии.
Однако, от не прекращающегося болезненного внимания пацанов к свой
персоне,
мастер скоро взвыл и начал обращаться с ними - строже некуда, тем более
что
это отвлекало практикантов от усвоения учебного материала и от работы.
План
то ведь остался - бывший военный завод перешёл на конверсию, и сейчас
выпускал детали для легковых автомобилей.
- Ты куда смотришь стервец ?! - орал учитель, - ты на деталь смотри, а не
мне в штаны, ведь запорешь! - и нередко снабжал нравоучение
подзатыльником,
к тому же постоянно разгонял ребятишек с перекурной скамейки.
Наконец, ученики тоже взвыли, но жаловаться начальству не стали, а
придумали подшутить над мастером, используя подходящую к случаю ситуацию.
На проходной завода бывших солдат заменили на молодых девчонок, всех, как
на подбор, красивых, в военной форме с синими пилотками, как у стюардесс.
Тут как раз, администрация начала кампанию с борьбой против выноса
автомобильных деталей, девушкам строго наказали:
- Смотреть в оба! Если подозрительно - обыскивать всех, кто что несёт!
Никто из заводчан не жаловался на противоправное умаление человеческого
достоинства, появилась безработица, и терять место никому не хотелось. Но
нести продолжали, рискуя и изобретая всякие новые способы. Однако, в
последнее время форменные девушки стали особенно придирчивы, так как
директор издал приказ о премировании часовых за каждое оправданное
задержание.
Ребята решили использовать эту ситуацию. Самый разбитной из них, знакомый
с
красавицами, предупредил тех, что гражданин Гаврила собирается сегодня
после
работы вынести с завода дорогую автомобильную деталь - коленвал.
К вечеру ребята бегом, опережая мастера, сгрудились около проходной, на
что
Гаврила внимания не обратил - так они ему надоели на работе, да к тому же
спешил он забрать внука из детсада. Поэтому, когда мастер подал пропуск
девушке около турникета, а та, прочитав его реквизиты, начала испепеляюще
сверлить его взглядом, то подозреваемый высказал возмущение:
- В чём дело?!
Но девушки уже закалились от всех этих деланных возмущений и вранья
несунов, поэтому охранница подозвала в качестве свидетелей двух подружек с
соседних кабинок и те, прикрыв на время турникеты, смотрели во все глаза,
как молодица ловко хлопала по карманам пиджака Василия Ивановича и
запускала
ладони ему за пазуху.
Задержанные, по необходимости, работники в соседних проходных даже не
стали
возмущаться, а, с раскрытыми ртами, наблюдали увлекательное зрелище обыска
растерянного мастера.
Но везде было пусто.
- Что Вы ищете ?! - истерически взвизгнул Гаврила.
- Знаем что, - отвечала красавица, - и глянула за поддержкой на подруг,
которые тоже заранее были осведомлены о грядущем преступлении.
Тут дознавательница, отвернув полы пиджака, заметила предательскую
вздутость в штанах мастера и возликовала:
- А это что?! Вот он коленвал! Расстегните ремень!
Гаврила, весь красный от возмущения, спорить, однако, не стал - рывком
расстегнул он ремень и выхватил из штанов вздутый от нервного напряжения
тридцатисантиметровый шланг. Освобождённый пленник с облегчением
распрямился
и грозно шлёпнул по хромированной трубке турникета.
- Вот вам коленвал! - взревел мастер.
Толпа и, вместе с ней девушки, возопили враз:
- АХ!
У охранницы подкосились ноги, хорошо, что успел её подхватить глазевший
неподалеку мужчина. Мёртвая сцена изумлённых зрителей превзошла по эффекту
финальную немую сцену знаменитого <Ревизора> Гоголя.
Только подготовленные к ней ученики, толпившиеся чуть поодаль, выли и
стонали от восторга, хватаясь за животы.
Гаврила аккуратно заправил своё драгоценное богатство на место, которое
ему
полагалось, выпрямился, может быть впервые в жизни, до предела, чем
заметно
прибавил в росте, и, сверкая взором, гордо прошествовал через проходную.