«Служил Гаврила в министерстве,
указ Гаврила издавал»
Все знают, что похоронных бюро в период НЭПа в стране с избытком имелось.
Все прекрасно помнят, что инженерам в те годы жилось лучше некуда, если
спокойно могли гарнитур из 12 стульев приобрести, а главное - жилплощадь
ихняя позволяла гарнитур тот расставить.
А вот дальнейшее развитие страны как-то недостаточно отложилось в памяти
жителей нашей Родины. Кое-кто еще помнит, что построен был Днепрогэс,
воздвигнут Тракторный, Сталинские высотки вознеслись над Москвой. А вот не
ощущается как-то нынешним поколением прошедшая эпоха! Не то, что НЭП! Нужны
пусть маленькие, но подробности пролетевшего времени.
Слышал я как-то одну историю, запомнилась она мне. Захотелось не утаивать
ее от сограждан. Да и эпоху ту надо бы поподробнее раскрыть.
Земля дрожала. Воздух тоже звенел от грохота падающей воды. Даже небо
показывало одну и ту же грандиозную картину: радуга, раскинувшаяся над
впечатляющем объектом, подчеркивала незыбленность стройки века, а значит и
самого социализма.
Голос начальника гидроэлектростанции на мгновение перекрывал шум
величественного сооружения и всей своей мощью обрушивался на головы
щупловатых представителей забугорного мира. Те, съежившись от водяного
тумана, потрясенные невиданным зрелищем успехов социализма, подтвержденных
могучим голосом оратора, совсем сникли. Многим стало плохо. А когда
глашатай объявил, что все реки Союза будут перекрыты и обращены вспять,
одному послу стало совсем худо.
Представив, что в результате поворота сибирских рек Северный Ледовитый
обмелеет, льды расколются, придут в движение и окружат плотным кольцом его
родную Англию, посол ощутил испуг и известное желание сходить оправиться. С
бледным лицом он обратился к переводчику, чтобы тот поскорее выяснил
координаты нужного ему сейчас объекта.
Переводчик понимающе кивнул, поднял вверх один палец и вопросительно
посмотрел на выступающего. Тот моментально прервал свою речь и грохот воды
вновь возобновился. Переводчик на руках объяснил желание посла.
-Зер гуд, - любезно проговорил хозяин объекта и, добавив, - битте щён, -
указал на одиноко стоявший деревянный особнячок, сохранившийся еще со
времен великой стройки.
Посол, держась за живот, свободной рукой открыл дверцу нужника, заглянул
туда, и ему стало еще хуже. Теперь, зажимая уже и рот, он с вытаращенными
глазами помчался к своему «Вольво», и шофер резво укатил посла в
неизвестном направлении.
Да! Впечатление от величия стройки сразу как-то померкло!
Как всегда, сообщили о конфузе по инстанции - куда следует. Приехала
высокая партийная комиссия, обследовала нужник, и признала, что не прав
посол-то был. Очко-то, конечно, было уже переполнено, слева кучка тоже
приняла форму пирамиды, но справа, если удачно разместиться, вполне можно
оправиться.
На всякий случай начальнику гидростанции сделали выговор по партийной
линии, чтоб не доводил иноземцев до испуга, а сами удалились на закрытое
совещание ЦК.
- Стройкой-то мы буржуев конечно поразили, иж как испугались наших
достижений-то, что в нужник потянуло! А надо бы так сделать, чтоб до
конфуза все же дело не доходило, а впечатление от увиденного только
усилилось.
И порешили: «При кажНой великой стройке социализма нужники, лучше чем у
буржуев поставить».
Порешили, значит, и поручили какому-то министерству указ соответствующий
разработать. Какому министерству – история замалчивает. Уборного
министерства тогда еще не было. Строительное министерство тоже вроде бы ни
причем: им великие объекты социализма поручалось возводить, до нужников,
сами понимаете, руки не доходили. Сметы такой не было! Это уже работяги из
отходов отхожие места в нерабочее время сооружали. Неудобно было перед
нормировщицами: мужики, а простую уборную на 2 очка с «М» и «Ж» сколотить
не могут.
Короче говоря, кому-то поручили энтот вопрос решить. Указ, то бишь,
подготовить по воздвижению капитальных нужников. А чтобы простой народ не
потешался над указом-то, решили его сделать секретным.
Получил какой-то министр эту секретную депешу и, как всегда, не глядя,
спустил ее своему первому заму. Первый зам передал второму, второй третьему
и т.д. Добралась бумага до десятого зама. Дальше спускать уже не куда было.
Надо указ готовить. Посмотрел Гаврила бумагу-то и ахнул. Дело-то срочное и
незнакомое! Не знает Гаврила, как эти буржуйские нужники выглядят! Делать
нечего, пошел он к своему начальнику, девятому заму.
А тот тоже не знает, какие удобства по буржуйски в нужниках должны быть.
Сам черт ногу сломит!
- К буржуям надо съездить, нужники ихние подглядеть, - предложил Гаврила, -
а там уж и указ с описанием нужников подготовить. Будущим строителям
растолковать надо, как к объекту-то приступать.
- Да, нужно съездить, посмотреть, - тотчас согласился Девятый.
- Съезжу-ко я за бугор в Варшаву. Решил, и отправился утрясти вопрос с
Восьмым.
Через 15 минут министр срочно собрал совещание и объявил, - что едет в
Париж и сам лично их нужники осмотрит.
Возвращается министр из Парижу с тремя чемоданами для жены и с пятью
чемоданами впечатлений для замов от посещений парижских нужников.
Собрал он тут же совещание и подробно поделился впечатлениями:
- Нужники у них туалетами называются. Слово-то французское, нам оно не к
лицу, назовем их своим, но русским словом - уборная.
Распустил министр замов, а Гаврилу как исполнителя оставил.
- Так-то вернее будет, - сообразил министр, - а то каждый зам чего-нибудь
напутает, не разберешься потом: кто прав, кто виноват.
Гаврила взял бумажку в левую руку, в правую карандаш поместил и спрашивает:
- На сколько очков-то уборные будем закладывать, на одно аль на целых два?
- Что ты, Гаврила, в Париже туалеты минимум как на 10 персон представлены!
Нам иноземцев за пояс заткнуть надо, - пиши минимум чтоб как на 20 очков
уборная-то была. И уже подробнее растолковал министр убранство французского
туалета.
– Вроде бы все, - закончил министр.
Мысленно представив убранство советской уборной на французский лад, он с
ужасом ощутил, что для нашей чего–то явно не хватало. Партийное чутьё всё
же подсказало: отсутствовала партийная агитация, а без неё любой советский
объект не мог был принят комиссией.
Надо, чтоб наша уборная-то чем-то отличалась от буржуйского туалета.
Портреты членов ЦК, как в ДК, вроде бы не удобно вешать. Плакаты тоже не к
месту. А вот идейную литературу на иноземном языке в кабинку не мешало бы
поместить. Пусть изучают. А ежель кому дурно от наших успехов будет, так
очко-то рядом. Оправятся незаметно, и конфуза не будет.
- Наши газеты на буржуйском языке в каждую кабинку надо поместить, -
приказал министр, и, вспомнив убранство парижского туалета, добавил: -
Рулон французской подтирочной бумаги не забудь к каждому очку повесить.
- Так газетки-то пионеры на макулатуру разберут, а бабы подтирочную бумагу
на салфетки растащат, - вернул в действительность Гаврила своего министра.
Министр смутился своей несообразительности.
– Ладно, Гаврила, сам разберешься, но смотри у меня, чтоб подтирочная
бумага была, чтоб идейная литература на ихнем языке всегда имелась, и чтоб
чувствовали буржуи, что не у себя в Париже в туалете сидят, а в уборной
страны Советов.
Посидел Гаврила над ответственном задании, смекалку проявил и издал
«Указ».
« Чтоб при каждой великой стройке Социализма белокаменная уборная о
двадцати очках стояла. Чтоб котельная для обогрева и башня водонапорная
для смыва буржуйских нечистот возвышались. И чтоб перед каждой уборной
мужик с туалетной бумагой и советскими прокламациями на буржуйском языке
стоял, а на кабинках звезды алые горели. И чтоб внутри, когда буржуй
присядет, и голову подымет, чтоб еще одна звезда прямо в глаза ему светила,
чтоб не забывался буржуй, что не в парижском туалете сидит, а в уборной
страны Советов».
Так было заложено начало отечественному туалетостроению. Были, конечно,
перегибы. На Великом Каракумском канале, рассказывают, что прямо среди
пустыни уборную на 100 очков воздвигли. Пожурили, конечно, первого ихнего
секретаря за перерасход очков-то. Но через год в ЦК предложили. Товарищ-то
преданный делу оказался!
А простой народ прослышал и про этот секретный указ. И обозвал его по
своему. «Говённым» назвал указ-то.
Ещё раз убедись читатель в богатстве русского языка и таланте его простого
народа.
Всегда найдет он точное название любому указу!