Глава 19.
« А я любил дзюдо и до...»
- До выборов осталось восемнадцать дней! - Сутулов каждое утро поднимал Андрея с кровати таким календарным объявлением.
Дни, по мнению будущего мэра, стремительно мчались. Недодаев, наоборот, чувствовал, что время почти остановилось. Николай спокойно делал физзарядку, отжимаясь от пола. Он покрылся капельками пота и поглядывал в сторону ванной. Но Андрей опередил спортивного пастора, рванувшись туда с целью скрыться от утренних однообразных споров. Эти шумные диспуты Сутулов с Николаем вели постоянно. Вот и сегодня предвыборные дебаты начались еще до завтрака.
- Нет, ты мне скажи, почему своего руководителя выбирают прямым голосованием? Я, что, должен всем понравиться? Каждому наркоману и проститутке? Почему голос лесбиянки равняется голосу Героя России? А голос бомжа приравнен к голосу доктора наук? Тупое безголовое большинство навязывает свою волю ответственным людям. Вот так и появляются фюреры, - Сутулов горячо вступил в новую дискуссию.
- Господь всех любит. А демократия дала всем равные права. - Николай вытерся полотенцем и сел в кресло.
- Господь любит всех, а Папу Римского выбирают не все прихожане. Епископы голосуют за самого достойного, - полковник нашел весомый аргумент.
- Мирские дела вершатся по своим законам. Их устанавливают люди, - не сдавался Николай.
- А порядок выборов Папы господь определил? - Наступал Сутулов.
Телефонный звонок прервал затянувшийся спор. Андрей немедленно выглянул из ванной. Он подошел к телефону, не успев смыть полностью пену для бритья. Сообщение Кузнецова заставило задуматься: гарант неожиданно отбыл на Кавказ. Конечную точку маршрута определить не удалось. Кузнецов за новые сведения запросил еще денег, сославшись на непредвиденные расходы.
- Пора убедиться в достоверности приобретаемой информации, - указание Зигеля после сообщения ему о новых трудностях и расходах было однозначным.
Кузнецов тоже взял паузу для консультаций со своим начальством.
Зигель бушевал в офисе. Расходы на выборы росли не по дням, а по часам. Только Перебийнос мог успокоить Германа Борисовича. Остальные старались не попадаться ему на глаза.
- Как мы окупим все эти траты? - один и тот же вопрос Зигель постоянно задавал бригадиру. - Где деньги возьмем?
- Заработаем на соперниках. Я с Тоней создал уже несколько бригад из моих бывших соратников. Добрянский мобилизовал своих работяг. Пусть побегают. Его работяги вошли в бригады по расклеиванию листовок Блавздевича. Мои клеят фото его соперников.
- Вы еще Сутулову вредите?
- Нет. Потом получаем деньги от кандидатов после проверки их контролерами и - организованно все срываем. Меняем их местами и клеим заново. Докладываем контролерам о происках соперников. Они едут туда, возмущаются, приказывают сорвать. За опасность получить от конкурентов по голове берем двойной тариф. И снова клеим все на старые места. Бригады трудятся, не покладая рук. Серьезные деньги поднимаем. Тоня придумала. А листовки эти все равно никто не читает. Фильм бы хороший снять.
- Больной, больной, а бизнес научился на выборах делать. - Герман Борисович стал помягче после приятного сообщения. - Снять фильм про выборы в городе - это хорошая идея. Продадим его за бугор, пусть посмотрят на нашу демократию.
- В бизнесе нет больных и здоровых. Есть живые и мертвые. - Бригадир начал изрекать афоризмы.
Зигель с интересом посмотрел на Перебийноса. Он подумал, что подготовил себе достойную замену, но эта мысль его не обрадовала. Герман Борисович решил отвлечься от грустных мыслей с помощью любимого занятия - пересчета полученных денег. Несколько минут он старательно раскладывал заветные зеленые бумажки по столу. Потом взялся за трубку телефона.
- Попробуем воспользоваться современными услугами и передать пару десятков тысяч Андрею. Пусть уже до конца доведет начатое, - сказал Зигель. - Девушка, ваш банк имеет систему «вестерн юнион»? Кто спрашивает? Клиент вашего банка. Как ушел тот, кто обслуживает системы? Вы мне скажите, вы оказываете услугу по пересылке денег? Какие сведения секретные? Вас зачем посадили там? Клиентов отпугивать?
- Передать деньги с проводником поезда - и дело с концом, - заметил Перебийнос.
- Бросила трубку, овца безмозглая, - возмутился Герман Борисович. - С каким проводником, Сан Саныч? Еще в трусы зашей и в туалете вагона езжай с деньгами.
- Почему в туалете?
- Там закрыться можно. Читаешь черным по белому: банк оборудован системой «вестерн юнион» и оказывает услуги по пересылке денег. А какие сотрудники подготовленные! Душа радуется. Не страна, а край непуганых идиотов, или идиоток. Что ты говорил о фильме? - Зигель переключил разговор на новую тему.
Режиссер Блейш нашелся сразу. Он прибыл на собеседование к Герману Борисовичу, ведя за собой оператора Слоновского. Зигель решил не пускать творческое дело на самотек и в течение вечера прикинул сценарий будущего фильма. Название понравилось всем. Три части фильма «Народный мэр» решили снимать немедленно. Зигель сказал, что через десять дней он должен быть показан по телевидению. Блейш получил задаток и сразу отправился снимать первую часть - «Выдвижение». Слоновский двинулся за режиссером с большой камерой в руках. Зигель тщательно проинструктировал бригадира, который в сценарии играл не последнюю роль.
Завод снимали крупным планом. Рабочие, в выданных запасливым Перебийносом спецовках, стояли возле запущенного (и единственного работающего) станка. Они остановили станок, и вышли на освещенную ярким светом улицу. Там к ним присоединились другие рабочие, подошли служащие из конторы, появился директор. Митинг, посвященный выдвижению кандидатом на выборы в мэры Сутулова, открыл колоритный Перебийнос. Стоя на костылях, он громогласно призывал пролетариев выдвинуть борца с организованной преступностью кандидатом в мэры. Слоновский по указанию Блейша быстро перемещался вокруг отрепетированного митинга, захватывая в кадр трудовые принципиальные лица рабочего класса. Особенно убедительным получился бригадир, требующий немедленного избрания народного мэра. Бурьян и Жгун согласно кивали головами в такт речи человека из народа. Шум заводского гудка Блейш решил вставить в эту часть фильма.
Съемки второй части отложили на следующий день, сразу помчавшись монтировать отснятый материал. Перебийнос, стуча костылями, поднялся в кабинет директора, где необходимо было обсудить несколько насущных вопросов. Добрянский уже находился на своем месте. После выдворения бандитов с завода, он благосклонно стал относиться к представителям «Оазиса», особенно к Перебийносу. Столик в углу кабинета был уже накрыт. Бригадир с удовлетворением присел у него. Директор переместился туда же. Быстро наполнили бокалы коньяком. Обсуждение насущных проблем началось после третьего тоста.
- Тут какая забота, Владимир Иванович. Нам нужно фильм снять и расходы на него увеличить всячески. Выставь счета за аренду заводских территорий, за остановку производственного процесса, за участие рабочих в массовке, за свет и тому подобное.
- Нет, Сан Саныч, для своих я все сделаю бесплатно. Работяги все равно ничем не заняты, свет солнечным днем не включали, аренды никакой не было. У вас режиссером Блейш какой-то трудится. Он и без меня расходы до небес задерет. Не рады еще будете. При советской власти директором любого фильма был еврей. Кому, как ни им списывать серьезные суммы доверяли.
- Зигель сказал, что так надо. Он потом фильм куда-то за рубеж продать решил. А там дешевый фильм никому не интересен. Тем более, что деньги никуда не уйдут. «Оазис» платит за фильм. Блейш эти деньги отдает заводу за услуги. Завод получает деньги и отдает их учредителям, то есть «Оазису».
- Раз Герман Борисович просит, значит сделаем. Чего ж не сделать для хороших людей.
Вторая часть фильма снималась также стремительно. На заводской дискотеке молодые люди давали интервью, высказывая заранее отрепетированное пожелание - выдвинуть Сутулова кандидатом в мэры. Фамилия будущего мэра звучала почти во всех объявлениях ди-джеев, красовалась на огромных плакатах при входе в импровизированный зал, листовки с его изображением раздавались каждому посетителю. Слоновский с камерой метался по дискотеке, фиксируя все эти проявления молодежной поддержки на пленку. Бессмертный сценарный замысел Германа Борисовича воплощался в жизнь. Эта часть фильма должна была продемонстрировать желание молодежи избрать мэром Сутулова.
Блейш опытной рукой профессионала направлял камеру своего оператора для достижения нужного эффекта. Тоня помогала ему изо всех сил. Существенная скидка на входные билеты для участвующих в съемках молодых людей поднимала настроение, и они с удовольствием показывались в кадре. Режиссер остался доволен отснятым материалом. Монтаж также шел ударными темпами. Через день две части были готовы для просмотра, который Зигель назначил в своем кабинете.
На просмотр прибыл бригадир в сопровождении Тони и Кати, подошли Бурьян, Жгун, подъехал Пересыпкин. Он привез режиссера с оператором. Пригласили Храпко. Фильм понравился и оставлял ощущение серьезной поддержки населением Угрюмова своего будущего мэра.
- Блавздевич с Индейкиным не должны бы узнать об этом фильме. Иначе его нигде не покажут. - Храпко искренне волновался за судьбу своего бывшего шефа и собственную карьеру.
- Постараемся вместе. - Зигель был сегодня на удивление краток.
- А как закончим фильм? - поинтересовался бригадир.
- Это вы скоро узнаете, - загадочность Германа Борисовича удивила всех больше краткости.
Все разошлись по кабинетам. Зигель оставил на совещание только Блейша, Храпко и Пересыпкина. Из его кабинета еще долго раздавался громкий смех.
Москва порядком надоела своей суетой Недодаеву. Еще больше надоели постоянные упреки Сутулова в недостаточных усилиях по решению проблемы фотографирования. Полковник так увлекся этой идеей, что постоянно видел гаранта во сне, о чем каждое утро с упоением рассказывал Николаю и Андрею. Недодаев, получив требуемые деньги от Зигеля, настоял на том, чтобы проверить достоверность получаемой информации о перемещениях президента. Долгая езда по темным улицам столицы в знакомом уютном микроавтобусе закончилась за воротами ничем не примечательного дома, который размещался на окраине города. Зашторенные окна были непременным условием этой поездки. Недодаев с удовольствием выбрался из автобуса, разминая затекшие ноги. Сутулов тихо ворчал. Николай осматривал двор. На крыше дома тарелочные антенны торчали по всему периметру. Бывший пастор из опыта экспедиции знал, что такие телеантенны должны быть ориентированы на одну сторону, где находится спутник. Кузнецов провел всех в дом, где первый этаж был заставлен мощными компьютерами с огромными экранами. Два человека сидели за мониторами.
- Где наш гарант и чем он сегодня занимался? - спросил Кузнецов ближнего.
- Справка уже готова, получишь у старшего смены. План на ближайшие дни уточняем. Гарант в последнее время частенько меняет расписание.
- Вы что, следите за президентом? - Сутулов нахмурился. - Это законом разве не запрещено?
- Объясняю, - зашел в комнату старший смены, - президент выбран народом и его деятельность должна быть прозрачной. Он нанят нами для исполнения своих обязанностей. Но мы за ним не следим. Мы смотрим за его челядью. Повара, охрана, секретари, водители и прочие - все сидят на мобильниках и малейшее движение гаранта предваряется шумом в эфире. Анализируя этот шум с помощью ключевых слов, машины выдают точный прогноз относительно намерений гаранта и его предстоящих перемещений.
- А он и его помощники разве не понимают, что так можно присматривать за ними? - поинтересовался Николай.
- Понимают, конечно, и обеспечивают режим секретности при необходимости, но не все же дела у президента секретные. А, вообще-то, очень трудно обеспечить скрытность перемещения. Челядь все равно шумит. Так что ваши сомнения должны рассеяться относительно достоверности сведений.
- А что планируется в ближайшие дни? - Сутулов пообвык в новой обстановке и перестал хмуриться.
- Через пару дней состоится встреча со спортсменами, как и планировалось. Там попробуем вам помочь.
Обратная дорога показалась короче. Недодаев спорил с полковником по поводу правомочности таких действий. Сутулов восхищался аппаратурой и сожалел, что милиция не имеет таких возможностей.
- Так бы все преступники были у нас под колпаком, и все их планы становились известны до совершения преступлений, - мечтал Сутулов.
- Ну, уж нет. Скорее законопослушных граждан посадили бы под колпак, - активно возражал Андрей. - Оружие не разрешаете нормальным людям для самозащиты иметь. Прописку заменили словом «регистрация», а суть осталась та же. Попробуй, зарегистрируйся здесь. А бандиты в два счета решают эти вопросы, потому как денег много. Будто-то в милиции ни одного компьютера нет.
- Нет, захотят преступники банк ограбить и планы свои начнут обсуждать по мобильникам, тут мы их и возьмем, - продолжал мечтать полковник.
- Какие банки, Сутулов? Это в западном мире частенько грабят банки, а у нас с помощью банков грабят население. Какие бандиты будут грабить банки, если они им и принадлежат? Ты хоть раз слышал, чтобы банк у нас ограбили? Слышно только, как в очередной раз вкладчиков кинули. Совсем не владеешь обстановкой в стране, а уже полковник. Мэром собираешься стать. Уж лучше пусть церковь нами управляет. Те парни давно реально на вещи смотрят. Правда, Николай?
Николай спокойно сидел за столиком, вспоминая вчерашний визит в номер неприметного мужчины, который передал привет от епископа. Его благословили на мирские дела, посоветовав использовать этот счастливый случай на благо церкви.
Встреча со спортсменами проходила во вновь открывшемся борцовском зале, которые стали возводить в столице резко увеличившиеся числом поклонники восточных единоборств. Спонсоры щедро оплатили оборудование прекрасного спортивного сооружения и экипировку дзюдоистов. Гарант вышел в кимоно, приняв участие в нескольких показательных схватках. Сутулов в новом спортивном костюме медленно приближался к группе фотографирующихся с президентом спортсменов. Охрана проверила полковника и, приняв его за тренера, пропустила в близкий круг. Бывший пастор в легких светлых брюках и голубой тенниске стоял возле шведской стенки. Он с интересом наблюдал за попытками Кузнецова ускорить движение Сутулова к гаранту. Президент, заметив атлетическую фигуру Николая, подозвал его в круг спортсменов и поставил его рядом с собой. Он снова за руку поздоровался с пастором, сказав, что хорошо, когда научные сотрудники занимаются борьбой. Это помогает преодолевать трудности в жизни и закаляет характер.
С тренерами президент не стал фотографироваться и быстро вышел из зала. Полковник с обреченным видом смотрел на Кузнецова. Он не мог сдвинуться с места от постигшего его разочарования, и Николаю пришлось потрудиться, чтобы вывести Сутулова. Вместе с Андреем, они, наконец, покинули спортивное сооружение. Кузнецов с довольным видом подошел к компаньонам.
- Договорился с корреспондентами, что фото будут готовы вечером, а утром их напечатают в газетах. Видеоролик привезу к поезду. Готовьте денежки.
- Так снова не того поставили рядом, - Недодаев тоже опомнился.
- Это судьба, Андрюша. От нее, как говорят, не уйдешь. Быть пастору мэром. Просто у гаранта прекрасная профессиональная память на лица. Увидел знакомое со встречи в университете лицо и подозвал Николая, решив, что тот еще и спортом увлекается. «А я любил дзюдо и до...», - так, кажется, сказал поэт?
Вечером, утешая нетрезвого полковника, Андрей заверял, что Зигель все равно что-нибудь придумает, и Сутулов будет мэром.
«Но ведь до выборов осталось несколько дней» - наконец сбился с точного счета неудачливый кандидат на пост мэра.
Глава 20.
Хороший закон и нарушить приятно
Третий день метался Храпко по Угрюмову. Злачные места он пометил в своей записной книжке и теперь объезжал их с отрядом омоновцев. Блавздевич в очередном предвыборном телеинтервью обещал очистить город от преступных элементов, направив на это лучшие милицейские силы. Усталый, злой, голодный, потный майор олицетворял эти силы, выслушав от своего нового начальника очередной нагоняй. Заодно он строго претворял в жизнь план, начертанный железной рукой Германа Борисовича, который должен был спасти ситуацию с избранием Сутулова.
Блавздевич чувствовал себя спокойно и безмятежно перед выборами. Все начальники бюджетных организаций снова и снова клялись в успехе предстоящего мероприятия, трогательно рассказывая о бесконечной народной поддержке.
Индейкин с привычным поклоном зашел вечером в кабинет мэра. Папка для докладов сегодня была почти пуста. Блавздевич пока воздерживался подписывать текущие бумаги, отложив все до понедельника, когда будут известны предварительные результаты голосования. Пару листов все же заместитель достал. Блавздевич недовольно поморщился.
- Ну, что там у тебя? - обычным усталым голосом произнес мэр.
- Мутят что-то сутуловцы с лицами нетрадиционной ориентации, - доложил Индейкин. - Зигель задумал склонить их на свою сторону и сейчас Храпко собирает этих придурков по участкам. Сажает их в обезьянники. С тусовочными неформальными лидерами разговоры ведет. Вроде как выбирать своего полковника их агитирует.
- Да, не ожидал я такого от полковника и его штаба. А ты еще говорил, что высшая лига, с большим жизненным опытом люди, осторожно надо кампанию вести. Совсем из ума выжили. Нашли, кого агитировать. Больше, наверное, никого не смогли на свою сторону привлечь, - мэр добродушно рассмеялся. - Что делать будем?
- Клинтон дважды на выборах обращался к таким неоднозначным людям и дважды они его поддерживали, обеспечив приток голосов и победу. - Индейкин как заученный урок произнес эту тираду. – Таких ученые насчитывают от пяти до десяти процентов.
- Клинтон, говоришь, десять процентов... Учтем прогрессивный опыт. Давай машину, поедем, разберемся с педерастами. Пусть почувствуют хоть раз реальную заботу мэра и об этом народе, - Блавздевич бодро поднялся с кресла.
Вечер четверга прошел в напряженной работе. Энергичный деловитый мэр объезжал милицейские участки в том же порядке, что и Храпко. Камеры предварительно задержанных, наполненные трудолюбивым майором, освобождались властной рукой мэра, несущего свободу и защищающего своих граждан от милицейского произвола. У входа в участок столпились люди, пол которых трудно было определить. Блавздевич, вспомнив Клинтона и воодушевленный его успехами, прямо со ступенек громогласно призывал поддержать действующую власть на выборах.
К нему подошли двое раскрашенных мужчин в женских нарядах.
- У нас это, просьба небольшая есть, - скромно произнес один из них, протягивая лист бумаги. - Митинг мы решили организовать в последний день перед выборами.
- В последний не положено, - грозно сказал Блавздевич, - только завтра можно будет агитировать. Кого поддерживаете?
- Вас, конечно. Нам нужна демократическая власть, а не полицейский произвол. Мы не виноваты, что родились такими и имеем определенные пристрастия. За что нас в кутузку садить? - голос второго звучал твердо. - Подпишите разрешение на митинг. Мы его в милиции заодно при вас и зарегистрируем. А то завтра снова хватать начнут. Любят они над нами издеваться.
- Вот, вот, - покровительственно продолжил разговор Блавздевич. - А вы собрались отставного милицейского полковника поддержать. Тогда в кутузке и жизнь закончите. И не возражайте. Я пока еще мэр, мне все докладывают, - закончил он, не обращая внимания на протестующие жесты собеседников. Поехали дальше, - скомандовал он Индейкину, залезая в скромную рабочую «Волгу», в которой разъезжал во время предвыборных баталий.
В штабе Сутулова ликовал только Зигель. Герман Борисович получил вечером доклад от Храпко о проделанной работе. Особенно его порадовало сообщение о предстоящем шествии лиц нетрадиционной ориентации, на которое дал разрешение сам мэр. Зигель немедленно вызвал режиссера на вечерний инструктаж, приказав с утра быть в полной готовности. Недодаев показывал фотографии Николая с гарантом, снятые прекрасными профессионалами, как определил Блейш. Сутулов сидел с мрачным видом за столом директора, не выпуская из рук бокал с пивом. Бывший пастор еще на перроне вокзала, обнимая соскучившуюся Тоню, отпросился у Андрея на заслуженные выходные. Пересыпкин быстро отвез их в загородный дом. Толкушкин на любимом джипе встретил остальных командированных. Павел по дороге рассказал им о действиях штаба и планах Зигеля, развеяв немного скверное настроение полковника. Перебийнос шумно успокаивал Сутулова, не забывая подливать холодное пиво.
- Спокойно, кандидат. За тебя серьезные люди играют. Все делается по-взрослому. Моложанов частенько беспокоится, звонит. Фильм сняли о твоем выдвижении, где рабочие и молодежь так хорошо о тебе рассказывают. Я сам митинговал на заводе на костылях. Стыдно проиграть таким деятелям, которые Зигелю в подметки не годятся.
В дверь без стука вошел Моложанов. Поздоровавшись со всеми, он отдельно пожал руку полковнику.
- Жаль, что не удалось сфотографироваться, - сокрушался он. - Но Герман Борисович обещает поправить дело, не так ли?
Зигель вывел его в отдельный кабинет, откуда недавно домой ушла Нина Михайловна. Совещались они недолго, наметив план совместных действий.
- Постарайтесь не нарушать закон о выборах, чтобы потом в судах не завязнуть, - попросил на прощание Герман Борисович.
- Хороший закон и нарушить приятно, - улыбнулся Моложанов, - Вы ведь сами так зачастую действуете. Как в истории с налогами.
- Нарушаешь закон - тебя штрафуют; не нарушаешь - платишь налоги, - нахмурился от неприятных воспоминаний Зигель. - И все-таки, постарайтесь. Много потратили на это мероприятие. Очень жалко все потерять.
Поздно вечером Пешня снова услышал по телефону знакомый голос. Опять ему настоятельно советовали воздержаться от любых действий в последующие два дня. Но в этот раз такой совет не вызвал привычного раздражения. Ранее Алексей получил скромный и неожиданный заказ: присмотреть за утренней демонстрацией сексуальных меньшинств, чтобы они агитировали за действующего мэра и не переметнулись на другую сторону. И хоть его «братки» угрожали разогнать весь митинг, привычно брезгливо относясь к этой братии, но установки он дал им обратные.
« Жаль, что деньги удается получить только с одной стороны за одну и ту же работу. А точнее, за ее отсутствие. Чудны и непонятны людские дела», - подумал Пешня.
Разговор с директором областной студии телевидения Моложанов вел лично. Просьбу комитетчиков (дать тридцать минут эфира Сутулову и показать небольшой ролик), директор передал самому мэру. Блавздевич задумался и разрешил. Он уже знал от Индейкина о провалившейся попытке соперника сняться с гарантом в Москве. Ролик, перекупленные режиссер с оператором также ему продемонстрировали. Действующий мэр был спокоен, собираясь еще долго действовать.
- Глупые и непонятные эти американцы. Зачем два срока придумали для президента и мэров? Что за закон такой и почему не изменить его, если нужно? Силы есть, опыт один чего стоит по управлению… Нужно будет еще раз баллотироваться через пяток лет. Кто сказал, что каждая кухарка может управлять государством? Для этого элита нужна. - Блавздевич мысленно воспарил далеко в будущее. - А ролик свой - пусть показывает Сутулов… Выдвижение сегодня не актуально, - решил он.
К восьми утра на центральной улице Угрюмова начались спешные приготовления к митингу, которого преимущественно рабочий город еще никогда не видел. Пешня сидел в черном джипе вместе с ближайшими соратниками, приготовившись вмешаться при нежелательном ходе событий. Команду ему мог дать только Индейкин. Группировка Пешни располагалась неподалеку на соседней улице, бойцы не хотели своими глазами видеть это безобразие. Такую просьбу передал Угол Алексею от «братков».
Непосредственно возле мэрии стояли автобусы с омоновцами в полной экипировке. Их возглавлял Храпко. Его инструктировал сам начальник милиции, передав приказ действующего мэра - защитить лиц нетрадиционной ориентации от любых посягательств. Майор беспрерывно курил сигарету за сигаретой и мысленно грязно ругался, вспоминая о проведенных мероприятиях по очистке города от всякой швали. Оцепление центральной улицы было представлено редкой цепью милиционеров. Блейш выбрал удачную точку для съемок и поставил туда Слоновского с камерой. За ними присматривал Недодаев, получивший точные и строгие указания от Германа Борисовича. Сам Зигель стоял в начале улицы, поджидая лидеров этого движения. Туда же подвезли на грузовике транспаранты и плакаты, с которыми меньшинства должны идти на митинг. Эти наглядные плакаты всю ночь мастерила бригада заводских художников под творческим руководством Катерины. Зигель просмотрел результаты этой работы и остался весьма доволен.
К назначенной точке сбора представители сексуальных меньшинств стали подтягиваться заранее. Теплая летняя погода позволяла разнообразить самые смелые наряды. Сильно накрашенные мужчины в коротких женских юбках с разрезами возглавляли шествие. Через всю ширину колонны развевался транспарант с надписью «Мы за Блавздевича!». Далее несли плакаты, на которых красовались надписи «Нет милицейским полковникам!», «Сутулов - фашист!», «Превратим Угрюмов в демократический город!». Лесбиянки двигались парами, выкрикивая лозунги в поддержку действующего мэра. Они демонстрировали непристойные жесты по адресу молоденьких милиционеров, стоящих в оцеплении и неприязненно смотрящих на это зрелище. Лидеры меньшинств не подвели Германа Борисовича и вывели на улицы огромное количество своих сторонников, которые прибыли даже из соседних городов. Впервые им обещали полную безопасность и возможность продемонстрировать свои откровенные пристрастия, да еще за умеренную плату.
На лицах обычных граждан, толпившихся на тротуарах, можно было прочитать самые разнообразные чувства, от недоумения до искреннего веселья. Андрей Недодаев также был ошеломлен количеством демонстрантов. Рядом с ним Блейш беспрерывно повторял указания оператору - снимать больше экзотичных типажей и непременно крупным планом. Колонны медленно подтягивались к зданию городской мэрии.
Бойцам Пешни надоело сидеть в нагретых солнцем машинах и, ведомые Углом, они подошли к улице, по которой двигалось шествие. Угол налился злобой при виде откровенных костюмов гомосексуалистов, оттолкнул милиционера с лицом подростка и с криком «Бей педерастов!» кинулся к головной шеренге. Он старался бить ногой по ненавистным со времен пребывания в тюрьме мужским задницам, одетым в легкие летние юбчонки, а руками норовил попасть в накрашенные глаза. Пешня выскочил из автомобиля, удерживая остальных «братков». Угла поддержали только двое бойцов, ранее так же «топтавших зону». Недремлющий Храпко вовремя среагировал на порыв уголовников, дав омоновцам команду - задержать драчунов. Хрипевший Угол с двумя подельниками лежал с прижатым к асфальту лицом, все еще выкрикивая страшные угрозы в адрес митингующих и их защитников.
Блейш со Слоновским тут же оказались рядом, снимая самым крупным планом этот эпизод. Режиссер был восхищен такой удачей, редко идущей в руки. Он представлял свой комментарий к таким знаменательным кадрам, показывающим воочию трудную дорогу к демократии в России, борьбу за права всех слоев населения. Нападавших быстро оттащили в сторону, заковав предварительно в наручники. Подскочившая мужеподобная лесбиянка смачно плюнула на лежащего Угла и пнула ногой мужские достоинства его соседа. Омоновцы с трудом отогнали ее.
Шеренги все шли и шли, закончив свое движение на центральной площади. Митинг начался сразу. Лидеры меньшинств оказались неплохими ораторами, восторженно говорили об отеческой заботе действующего мэра, о том, что уголовные фашиствующие элементы пытаются остановить необратимый процесс раскрепощения свободных людей в новой демократической России. Блейш с коллегой метался между сомкнувшимися рядами, стараясь запечатлеть все события этого дня.
Блавздевич с нескрываемым удовлетворением смотрел из окна на разгорающийся митинг, вспоминая потуги соперников привлечь на свою сторону хоть кого-нибудь.
- Молодец, - похвалил он Индейкина, - вовремя сориентировался и направил все в нужное русло. Видишь, как хвалят, как восторгаются заботой. Чувствуют настоящую поддержку властью демократических процессов. А куда Сутулов направился?
- На телевидении, пытается агитировать за себя в последний разрешенный день. Программу свою хочет озвучить. Зря вы разрешили все это показывать, - осторожно сказал заместитель.
- Там Моложанов за своего протеже хлопочет. Не время с ними перед выборами связываться. Компроматом пугают. Плевал я на их компромат, когда меня весь народ поддерживает… Слышишь, как гомосек излагает? Грамотные пошли меньшинства. После победы на выборах разгоню моложановскую братию и своих поставлю. Справишься со службой в органах? - решил пошутить мэр.
- Справлюсь, Илья Петрович, - неожиданно твердо ответил Индейкин, встав чуть ли не по стойке смирно.
Недодаев внимательно следил за используемыми кассетами. Новые он доставал из сумки и туда же складывал уже отснятый материал. Блейш, поглощенный разгаром творческого процесса, не обращал на него никакого внимания. Митинг бушевал часа два и постепенно затих, когда основной массе участников захотелось пить, есть и справить свои естественные надобности. Представители меньшинств, видя агрессивную реакцию наблюдающего населения, старались не разбредаться по городу, а организованными группами покинуть центральные улицы.
Известный телеведущий не оставил в прямом эфире от программы Сутулова камня на камне. Самый издевательский вопрос он приберег на финал передачи. Полковник сидел с потным лицом и заученно что-то бубнил о борьбе с коррупцией. Недодаев стоял в студии, куда его пропустили по распоряжению Моложанова. Он с грустью смотрел на потуги кандидата.
«Прав был Дима Кузнецов. Нужно было после первого фотографирования пастора с гарантом, ехать сюда и толкать его в мэры. Николай не теряется на людях, и такой шанс имел! Ролик с президентом показали бы - и дело с концом. Зря это Зигель затеял, зря» - думал Андрей…
…- Так на поддержку каких слоев населения вы надеетесь? - ехидно спросил ведущий.
Сутулов замялся и сказал, что лучше него эту поддержку продемонстрирует предвыборный фильм. На экране в студии пошли кадры известного ролика, где коротко и красиво показано выдвижение рабочими и молодежью своего кандидата. Поддержка молодыми избирателями выглядела особенно убедительно. Музыкальное сопровождение при монтаже удалось Блейшу. Андрей понял, наконец, задумку своего компаньона, глядя на происходящее другими глазами.
…- А вы знаете, что нашего мэра поддерживает большинство угрюмовцев, что с его переизбранием демократическим переменам будет дан необратимый импульс? - четко и громко ведущий задал свой последний вопрос. Он с не скрываемым презрением смотрел на Сутулова.
Но полковник собрался, вспомнив напутствия Зигеля и, подняв руку, произнес:
- Знаю, кто поддерживает Илью Петровича, и сейчас мы все это сможем увидеть. Вот кадры последнего митинга, который состоялся сегодня.
Андрей отдал ему отснятые кассеты, предупредив, что озвучить их еще не успели.
Полковник хорошо поставленным голосом принялся комментировать кадры, появившиеся на экране:
- Да, знаю, что меня поддерживает рабочий класс, за мое избрание выступает прогрессивная молодежь. Вы все это прекрасно видели своими глазами. А вот те, кто собирается голосовать за Блавздевича. Это видно по плакатам, которые несут гомосексуалисты и лесбиянки. Они активно выступают против меня, против наведения порядка, против соблюдения норм общественной морали. Может, в новой демократической России родители захотят, чтобы их дети выбирали путь проституции и сексуальных извращений? Пусть тогда они голосуют за нашего мэра, грудью защищающего такую свободу.
Кадры демонстрации закончились. В студии воцарилась тишина.
Моложанов остался в студии возле растерянного режиссера и хмурого ведущего, попросив кассету с записью этой передачи. Пресекая робкие протесты, он пообещал после выборов уволить всю бездарное руководство телекомпании. Кассета тотчас была вручена Андрею, который должен был вечером привезти ее сюда для обязательного вечернего просмотра. Остальной отснятый материал он еще раньше заботливо собрал в сумку.
Сутулов еще не в полной мере осознавал эффект от своего выступления в эфире. Он устало шел к выходу, чувствуя, что, наконец, удалось высказать самое наболевшее за последнее время. Навстречу мчался взмыленный Индейкин, желая всех немедленно наказать за такую передачу.
- Глянь, как крысы забегали, - сказал Андрей полковнику, - чуют, что корабль дал течь и тонет. Видишь, свет пропал. Отключили электричество на телестудии. Вряд ли удастся вечером показать эту запись снова. Но главное достигнуто. Народ все прекрасно видел за воскресной рюмкой. Блаздевичу конец.
- Почему ты так думаешь? Мы выборы разве выиграли? Подсчет один чего стоит? - Сутулов встал у выхода, ожидая ответа.
- Им уже никакой подсчет не поможет. Угрюмов - пролетарский город. Ни один работяга не станет голосовать за друга и защитника педерастов. Как говорит Зигель: «Где вы видели шахтера-гомосека или ткачиху-лесбиянку?» Здоровый труд рождает здоровые отношения.
Суббота прошла в томительном ожидании. Моложанов позвонил на фирму, попросив включить телевизор и посмотреть полуденные новости по центральному каналу. Знакомые кадры знаменитой демонстрации сопровождались комментарием о том, как в Угрюмове проходила предвыборная кампания. Это известие развеселило бизнесменов и вселило надежду в мятущуюся душу Сутулова.
Выборы прошли по предсказанному Зигелем сценарию. Рабочий класс организовано пошел на выборы, забросив на это время приусадебные участки. Явка была ошеломляющей. Фамилию Блавздевича вычеркивали, не доходя до кабинок. К ночи стало ясно, что действующий мэр набрал только десять процентов. Да и то усилиями Индейкина, считавшего вместе со счетной комиссией все сомнительные бюллетени в пользу Блавздевича. Больше председатель счетной комиссии ничего для своих покровителей сделать не смог, да и не хотел. Его аккуратно предупредили о необходимости строго соблюдать букву закона при подсчете голосов. Предупреждение передал лично невзрачный спокойный человек, прошедший незаметно мимо охраны прямо в кабинет. Черные пронзительные глаза посетителя оставили сильное впечатление, проникая, казалось, в самые потаенные уголки души. Второе предупреждение председатель получил от представителя тех структур, которых издавна на Руси привыкли опасаться. Но здесь, на вопрос о правомочности вмешательства силовых ведомств в политику был получен исчерпывающий ответ, что они только наблюдают за правильным исполнением закона и предупреждают возможные правонарушения.
Блавздевич сидел один в кабинете перед ополовиненной бутылкой коньяка, постоянно произнося непонятную фразу «Экий я Клинтон».
Зигель от имени всех сотрудников «Оазиса» поздравил вновь избранного мэра с победой и скромно пожелал не забывать ее творцов. Ночью в победившем штабе рекой лилось шампанское.
Бывший пастор, обнимая выпившего нового мэра, сказал:
- И, все-таки, судьбу выборов решило поведение лиц нетрадиционной ориентации. Хоть ты и протестовал против этого в Москве. Главное, все правильно организовать и толково использовать. Что значит человек с большим жизненным опытом! - и рассмеялся.
- Зря столько денег на твое фотографирование потратили, телеролики с гарантом подготовили. А победили с помощью малобюджетных приемов, - шумно сокрушался Зигель.
- Думаю, что не зря. Наш губернатор собирается в Москву, руководить госкомитетом, - скромно произнес Николай.
Глава 21.
Сутулов распрямляет плечи
Волжский ветер дул постоянно и сильно. Он нес пыль в лицо, задирал юбки, распахивал полы пиджаков, играл с галстуками, мешал открывать двери автомобилей. Целлофановые пакеты всех размеров и цветов снова носились по улицам, как диковинные тропические птицы. Город и горожане за жаркое лето истосковались по прохладе дождя.
Недодаев, выйдя из офиса, с надеждой посмотрел на вечернее небо. Но бегущие там с огромной скоростью облака надежд не оправдывали. Валера Пересыпкин уже ожидал его с машиной у входа. Недалеко стоял Бурьян с Клеопатрой, оседланной для прогулки. Андрей недовольно поморщился. В ветреную погоду не было желания взбираться на лошадь. Он сам неосторожно подтвердил утренее распоряжение оседлать Клеопатру и привести ее к концу рабочего дня сюда. Выручил вышедший вслед за ним Толкушкин. Спросив разрешения у Недодаева, Павел с удовольствием вскочил на лошадь и поскакал по улице навстречу ветру. Бурьян с неодобрением смотрел вслед. Андрей пригласил его в машину, забираясь в уютную глубину салона. БМВ резко рванул с места. Пассажиров вдавило в сиденья.
- Не бережете вы ни машин, ни лошадей, - неодобрительно сказал Бурьян.
- А чего их беречь, пользоваться ими положено, - залихватски ответил Валера.
- Не по-хозяйски это, правда, Андрей Иванович? - обратился к Недодаеву Бурьян.
Андрей ничего не ответил. Он молча следил за дорогой и никак не отреагировал на обращение. В салоне воцарилась тишина. Рабочий день сложился для фирмы не совсем удачно. Непонятные трудности, объяснимые перед выборами, продолжались. Вновь избранный мэр Угрюмова официально вступал в свои права на торжественной инагурации завтра, но фактически уже две недели управлял городом. Надежды на создание благоприятных условий для ведения бизнеса пока не оправдывались. Зигель ходил чернее тучи. Весь «Оазис» это хорошо чувствовал. Сутулов не принимал своих соратников, объясняя все крайней занятостью. Моложанов убыл в длительный отпуск.
- Приехали, - коротко известил Пересыпкин, прервав грустные мысли Андрея.
- Бурьяна довези до завода, - распорядился Недодаев. - А то высадишь в ближайшем переулке. Знаю я твои наклонности.
Он быстрым шагом зашел в парадное. Возле лифта стояли соседи, возвращавшиеся, видимо, с прогулки. Отец держал в руках игрушечный автомат Калашникова, сын с радостью сжимал пластмассовый черный пистолет. Маленькие стальные наручники блестели у мамы в руках. Все шумно зашли в просторную кабину грузового лифта. Андрей улыбнулся, глядя на дружную семью, и произнес, погладив мальчика по голове:
- Хороший парень растет. Судя по купленным игрушкам, будет отличным инженером.
- Почему инженером? Он у нас юристом станет, - недоуменно ответила молодая мама.
- Прекрасно укомплектован для юриста, - заметил Андрей. Отец нахмурился, хотел что-то возразить на эти замечания, но лифт остановился, открыв двери и выпустив Недодаева.
Наташа ждала его с подготовленным заранее ужином. Микроволновка звякнула, уведомляя о подогретой картошке, жареной с грибами и луком. Салаты, заправляемые хозяйкой только сейчас, выглядели свежо и аппетитно. Андрей любил простое сочетание нарезанных огурцов и помидоров, политых душистым подсолнечным маслом. Он потянулся к холодильнику. Но Наташа опередила его, достав заветную бутылку водки. Рюмки уже стояли на столе.
- Салаты с зеленым луком, грибы пожарены с репчатым. Не помешает это тебе вечером? Захочу тебя поцеловать, а лук нам будет пахнуть.
- Зубная щетка недалеко, да и «орбит» нам поможет. А витамины для здоровья полезны. Когда, как не летом, ими запасаться?
- Любите вы, женщины, богатых мужчин и ничто вам не помеха, - с иронией произнес Андрей.
- Любим, конечно. Но мало, кто знает, за что женщины именно богатых любят, - возразила Наташа.
- Вот секрет нашла. За деньги любите богатых, за денежки. Чтобы побольше барахла можно было прикупить и завернувшись в него, дефилировать по улицам на зависть таким же клушам-подругам. А болтаете про любовь, про рай с любимым в шалаше. Только увидите кошелек потолще, туда сразу и лыжи свои вострите. И не надо рассказывать всякие глупости про чувства поднебесные, про отношения сказочные.
- Глупый, ты мой, - Наташа повернулась к Андрею и с дерзким огоньком в глазах весело смотрела на него. - Богатых мужчин женщины вовсе не за деньги любят, а за то, что они смогли стать богатыми.
Недодаев в очередной раз удивился суждениям своей подруги. Она радовала его необычным и зрелым взглядом на многие вещи. Тем приятнее ощущать себя более счастливым добытчиком, нежели другие. Это чувство первобытного мужчины, возвращающегося с удачной охоты, всецело охватило Андрея. Оно усилило возбуждение от предстоящей близости с Наташей, не дало возможности закончить ужин, перенесло их в мир, где теряются реальные очертания происходящего, и останавливается время.
Утром Недодаев поделился с Зигелем своим открытием про любовь женщин к богатым мужчинам, которое так поразило его вчера. Но Герман Борисович был настроен, как всегда, прозаически.
- Богатых любят не только женщины, но еще и старики, инвалиды и дети. А особенно милиционеры, бандиты, налоговая, - шеф фирмы «Оазис» задумчиво вертел в руках карандаш. - Вместо глупостей любовных лучше подумай, как нам Сутулову прививку сделать от орлизма. Еще официально в должность не вступил, а уже распрямил плечи так, что не узнать. Ты с ним в Москве подольше жил, должен общий язык найти. Постарайся отыскать падре и вместе с ним перед и-на-у-гу-ра-ци-ей, (тьфу, напридумывали слов), зайди к мэру. Неназойливо нужно напомнить, что долг - платежем красен. Сколько мы на его выборы потратили денег, трудов и нервов? Очень подозрительная тишина стоит. Пора назначениями отрабатывать свое избрание.
- Ты, что, Борисович, в государственные чиновники решил податься? Кем собираешься стать на старости лет? Какие назначения нужно обсудить с Сутуловым, что-то не пойму я. - Недодаев недоуменно смотрел на Зигеля.
- Учу, учу вас всех разуму, а результата как не было, так и нет. Все назначения нужно обсуждать с нами, все! А мне не нужно никем становиться. Кем хотел - я уже стал. Ищи Николая и - к Сутулову. Пастор быстро на путь истинный нашего мэра наставит.
Но бывший святой отец как сквозь землю провалился. Посланный за ним Пересыпкин вернулся ни с чем. Загородный дом Зигеля был пуст. Двери закрыты на все замки. Тоня также отсутствовала. Недодаев решил ехать один в мэрию. Толкушкин составил ему компанию, когда Андрей уже садился в БМВ. Павел прискакал на Клеопатре и бросил поводья ожидавшему Бурьяну. Зигель неодобрительно поморщился, глядя на всадника в окно.
- Не фирма, а казачий курень, - проворчал он вошедшему Перебийносу. Тот еще опирался на черного цвета трость.
- Слишком много форсу ненужного развели, - продолжал возмущаться Герман. - Некого по делу послать. Мэр от рук отбился!
- Не на ту лошадь поставили, - Перебийнос громыхнул зычным голосом.
Сутулов смотрел в зеркало в углу кабинета, репетируя будущую клятву на верность гражданам Угрюмова. Ему нравились решительные жесты, которые стали получаться после небольшой тренировки. Удачно выглядел новый костюм, купленный в столице во время вынужденного ожидания гаранта.
- Зачем столько времени потратили на чепуху? Люди сами разобрались, кто истинный лидер в городе, кто способен выразить и защитить их интересы. Это же сразу видно, - подумал вновь избранный мэр, поворачиваясь возле зеркала и не отрывая от своего отражения глаз.
- К вам посетители, - доложил, чуть приоткрыв дверь, неистребимый Индейкин.
- Никого не принимать, - отрезал решительный мэр. - До инаугурации пару часов осталось. Не дадут как следует подготовиться. Завтра все посетители, завтра.
Недодаев с Толкушкиным топтались в приемной. Индейкин, прикрывая собой вход, опытными телодвижениями уже выталкивал их в коридор. Они не успели попытаться зайти к Сутулову, как очутились за плотно закрытой дверью.
- Да, - задумчиво произнес Андрей. - За такое исполнение поручения Герман совсем забодает. Он говорит, что настоящий бизнесмен не знает слова «НЕТ». Так что выручай, трейсер. Натренировался, небось, по чужим балконам без пользы скакать.
Толкушкин шел вдоль коридора, обдумывая удобный путь в кабинет мэра. Открытое окно в туалете на этаже выходило на боковую улицу. Карниз вокруг второго этажа позволял пройти мимо приемной. Чуткая спина Индейкина на этот раз никак не отреагировала на движение трейсера к заветному кабинету. Тихо спрыгнув с подоконника, Павел осмотрелся в помещении. Сутулов громко читал перед зеркалом речь и не сразу понял, откуда взялся Толкушкин.
- Герман Борисович настаивает на немедленной встрече, - Павел вспомнил напутствие Недодаева перед походом по стене.
- Я сказал завтра! Не нужно меня пугать! - Сутулов перешел на крик. - Плевать я хотел на вашего Зигеля! Меня народ избрал! Мне люди доверяют. Я наведу порядок в городе и прижму хвост всем спекулянтам!
На шум прибежал Индейкин и снова выпроводил Толкушкина из кабинета.
Церемонию инаугурации компаньоны смотрели по телевизору. Приглашения дождаться не удалось. После многократных залпов салюта в честь вновь избранного мэра города Угрюмова, в офисе «Оазиса» повисла тягостная тишина. Даже Перебийнос мрачно молчал, сидя на кожаном диване и попивая пиво из пластиковой бутылки. Зигель поднялся из-за стола, подошел к телевизору, выключил его, забыв про пульт. Он окинул хмурым взглядом всех присутствующих. Недодаев с Толкушкиным не особо разделяли расстроенные чувства Германа Борисовича. Они были уверены, что фирма найдет правильный выход из создавшегося положения.
- Видимо, орлизм - болезнь исключительно заразная. Она передается даже через воздух высоких кабинетов. Сутулов совсем недавно нормальным казался, а так быстро его прихватило… Какой размах крыльев. Какой клюв вырос, - Герман разочарованно покачал головой.
- Доберемся мы и до него. Что там наш культурист говорил про губернатора? Скоро вакансия освобождается? С такими снимками и телероликами - сразу в дамки попадем, - бригадир решил подбодрить Зигеля.
- Кстати про ролик вспомнил. Пора нам, Андрюша, кино заканчивать и продать его куда-нибудь. Расходы большие на выборах понесли, а доходов не видать. Где твои киноделы: Блейш и Слоновский? - Зигель заинтересованно посмотрел на Недодаева.
- Известно где - на торжественном мероприятии. Я их туда загодя направил. Пусть снимают побольше, что бы фильм весь процесс охватил. Как у нас из запуганного полковника можно крупного деятеля сотворить. Особенно, если подключить сексуальных извращенцев. Для истории полезно зафиксировать. Тем более у нас новые выборы на носу, как я понимаю. Только прививки от этой страшной болезни до избрания нужно делать. После добраться трудно. - Андрей разразился целой речью, возбужденный после посещения Сутулова.
Зигель от этих слов радостно потирал руки. Он прочувствованно сказал:
- Наконец, я дожил до того замечательного времени, когда компаньоны начинают решительно и полезно действовать, не дожидаясь команд. Такую фирму никому не одолеть.
Блейш с оператором трудились, не покладая рук. Съемки церемонии вступления в должность нового мэра, он рассчитывал продать не только заказчикам из «Оазиса». Отснятого материала хватило бы на несколько фильмов, один из которых можно вручить и Сутулову. Опытный режиссер длинным носом чувствовал запах серьезных денег. Очередная часть имела уже рабочее название «Инаугурация».
Сутулов произнес большую вступительную речь, в которой обещал каленым железом выжечь коррупцию и нанести смертельный удар по преступности в городе. Он с гневом обрушился на спекулянтов, которые постоянно повышают цены на хлеб и топливо, спиртное и продукты. Не ясно было слушателям, станет ли жизнь нормальных граждан безопаснее и легче от такой деятельности выбранного градоначальника. Клятву мэру пришлось давать, положа руку на российскую конституцию, так как основной закон жизни города новый мэр обязался непременно разработать и принять.
Зигель попросил Андрея, взять под контроль процесс изготовления фильма, и постараться закончить его в кратчайшие сроки. Недодаев с Толкушкиным постоянно находились на областной киностудии, где Блейш монтировал весь отснятый материал.
Через несколько дней непрерывного труда в смотровой зал пригласили, наконец, Германа Борисовича. Перебийнос отказался смотреть фильм, сказав, что у него на милицейских полковников уже аллергия.
Идущие на экране кадры восстанавливали все события последних месяцев, которыми постоянно управлял Герман Борисович. Распрямивший плечи Сутулов убедительно высился на трибуне, грозно подняв руку, сжатую в увесистый кулак. Залпы салюта венчали окончание церемонии и всего фильма.
Все молчали. Перед глазами еще двигались радостные толпы людей, искренне приветствующих нового избранника.
- Да, никогда точно в России не знаешь, чем обернется для тебя задуманное. - Зигель покачал головой. - Ленту мы забираем, а за расчетом завтра подойдете. Не забудьте прихватить с собой все финансовые документы и счета, которые выставлял завод, другие организации. Раздаточные ведомости должны быть в порядке, как мы договаривались. Все затраты на производство фильма четко прописать и с подтверждающими материалами представить.
Блейш немедленно возмутился, сказав, что только после расчета отдаст ролик.
- Насмотрелись кино про всякие глупости. Деньги утром, вечером стулья... Утром колья, а денег никогда! Сейчас Перебийноса вызову - и коробки свои перед машиной понесете! Я сказал завтра! - в голосе Зигеля звучал металл. Андрей не мог понять, что вывело из себя обычно спокойного компаньона, и он решил, что волшебная сила искусства разбередила душу человека с большим жизненным опытом. Он не догадывался, насколько тяжело переживал свои ошибки, касающиеся оценки людей, Герман Борисович. Тем более, когда на них указала сегодня шефу, обычно нейтральная, Нина Михайловна.
Утром Зигель внимательно читал собранные Блейшем отчетные материалы. Перебийнос сидел на привычном диване, слушая комментарии к бумагам. Он был немного ошарашен суммами, которые озвучивал Герман. Они перевалили уже за сотню тысяч долларов и уверенно двигались дальше. Бригадир не выдержал и схватил гостя за горло.
- Что ты тут понаписывал, лживая твоя морда? Какие сотни долларов ты раздал на заводе каждому рабочему? Они и не видели, как эти паршивые баксы выглядят. Когда ты платил за аренду заводских цехов? Тем более за целую декаду. Там снимали полтора часа от силы.
Блейш, дрыгая ногами, не мог выговорить не слова. Он с ужасом таращился на бригадира выпученными глазами. Слоновский затих в углу. Недодаев откровенно веселился.
- Поставь творца на место и не мешай работать, Сан Саныч. Совсем слаб на голову стал. Я же сам тебя посылал на завод к директору, чтобы он усилил расходы. Дай лучше режиссеру коньячку хлебнуть, а то он за горло держится, - распорядился Зигель. - И не лезь, пока не просят.
- Ничего не понимаю в ваших делах. Нечестно все это, - простодушно сказал бригадир.
- Честность - мать бедности. Обман - отец богатства, - коротко заметил Геман Борисович. - Государство придумало такие правила игры, чтобы народом помыкать. А когда по этим же правилам его обыгрывают, кричит - держи вора! Нас больше, и творческий процесс не остановить. Ося Бендер по книге знал четыреста способов честного отнимания денег, но остановился на банальном шантаже. Пусть бы он сейчас попробовал кого-нибудь шантажировать. Вмиг бы голову оторвали… Так, набирается по твоим документам, творец, семьсот тысяч зелени. Маловато, маловато. Припишем мы нолик вот тут… В аккурат семь лимонов и получается. Уже лучше. На этом остановимся, пожалуй. Ах да. Вот тебе за труды семь тысяч, как договаривались. Что подкинуть? Сан Саныч! Творец подкинуть его просит… Уже уходите? Жаль, жаль...
После поспешного ухода творческой бригады, Зигель продолжил объяснять Недодаеву и Перебийносу суть задуманной схемы. Он решил перебросить часть средств из оффшорной компании, где они являлись учредителями, в «Оазис». Оффшорная компания покупала за необходимые семь миллионов фильм у «Оазиса», которому государство должно было вернуть налог на добавленную стоимость от средств, затраченных на производство киноленты. Изящная комбинация приносила компаньонам двадцать процентов от этой суммы. А сам фильм покупали потом у «Оазиса» западные телекомпании для демонстрации предвыборных технологий, применяемых в России.
- Надеюсь, что мы компенсируем свои затраты на эти надоевшие выборы, - закончил разъяснительную речь шеф.
- Но так же нельзя обманывать народ, - расстроено сказал бригадир.
- Объясняю еще раз, - терпеливо продолжил Зигель. - Деньги остаются в стране у тех людей, которые умеют ими распоряжаться. Это раз! А есть еще один существенный момент. Народ всего за полтора миллиона получает того мэра, которого жаждал видеть на этой должности. Разве они проиграют оттого, что к власти пришел честный человек? Все должны быть довольны.
Андрей в очередной раз поразился убедительности доводов Германа. Эти доводы прошли еще раз проверку через месяц, когда пришлось объясняться с налоговой.
Начальник налоговой инспекции, лично проинструктированный мэром - на какие фирмы особо следует обратить внимание, вызвал Зигеля для объяснений. Сутулов, получив информацию о проданном за фантастическую сумму фильме, взял это дело под свой контроль. Быть благодарным за избрание было исключительно неприятно, так как собственные достоинства при этом как бы не просматриваются. Поэтому полковник решил взяться за Германа Борисовича всерьез. Он сам прибыл (неслыханное дело!) в кабинет начальника налоговой. Имидж борца с коррупцией и спекуляцией позволял это делать.
- А, скажите-ка, уважаемый Герман Борисович, как вам удалось украсть у государства почти полтора миллиона долларов? - сурово начал мэр.
- Никто ничего не крал. Просто фирме по закону вернули налог на добавленную стоимость за производство фильма про ваши выборы. При продаже за рубеж любого товара положено это делать.
- Да какой дурак выложил такую сумму за часовую ленту? Не надо нас за полных лохов числить! - взорвался Сутулов.
- Поспокойнее, пожалуйста, себя ведите. Я в ваших милицейских терминах не силен. А за рубежом проявляют большой интерес к нашим выборам. Тем более, когда активно участвуют такие специфические группы населения. Насчет суммы мне непонятно, что вас удивляет. Разве фильм про выборы такого замечательного человека, как вы, не может быть продан за эту сумму? Тем более они проходили в ожесточенной борьбе с коррумпированными представителями власти. Очень поучительные выборы.
Начальник налоговой инспекции не поднимал на мэра глаз и радостно думал, что в этот раз в луже сидеть придется не ему.