Сон Эгрона, роман, главы 16-20

Александр ВОРОНИН, Олег ЦЕЛЕБРОВСКИЙ

СОН ЭГРОНА

(роман фэнтези)



Существует вероятность, что все события вымышлены, за исключением происходивших на Раосе.

Главы 16-20

16. Земля

Опыт предыдущего дня подсказывал, что остановить попутку, будучи одетым, как бомж, вряд ли удастся. В принципе, я мог переодеться и принять более цивильный вид, но в таком виде мне не хотелось появляться в Петрозаводске. Я вообще-то рассчитывал, что окажусь там ближе к ночи, а не в начале дня, когда легче встретить знакомых, которые вполне могут разболтать другим знакомым об этой встрече, а дальше, глядишь, дойдет и до того, до кого совсем не хотелось бы, чтобы доходило...

Провести еще целый день в лесу? Тоже не лучший вариант. Когда мурманский поезд прибудет в пункт назначения, ушлый Иван Петрович наверняка сразу получит информацию, что Максим Цеховский с поезда не сходил. Значит, временем надо дорожить.

Можно попробовать добраться на рейсовом автобусе. Но во сколько он идет, и где ближайшая остановка? Сколько до нее топать? Мне уже вчерашняя вечерняя пешая прогулка надоела. Как вариант я рассматривал звонок с мобильника в какую-нибудь службу такси, но меня смущал возможный диалог с диспетчером:

- Але! Можно машинку заказать?

- Можно. Адрес и номер телефона, пожалуйста.

- В общем, я где-то между Кондопогой и Петрозаводском, звоню с мобильника. Объясните водителю, что на обочине он увидит бомжа в старой камуфляжке. Это он, то есть я, тачку и заказывает. Сколько, кстати, стоит? А то у меня рублей мало осталось, но я думаю, он от баксов не откажется?

Вариант мне казался кислым. Оставалось последнее и, наверное, самое правильное решение - позвонить Клименко. Он ведь у нас не только директор частного автопредприятия, но еще и владелец скромной вазовской "пятерки". Автолюбитель!

Я вышел на шоссе и зашагал в сторону Петрозаводска, попутно набирая номер на "трубе". Это произвело столь сильное впечатление на водителя встречного КрАЗа, что он на мгновение потерял управление и чуть не проложил в придорожном лесу просеку. Совсем бомжи оборзели! Или теперь мобильники по помойкам валяются?

К счастью, Толя был на связи. Мы быстро договорились, и уже через час я плюхнулся на переднее сиденье его вишневой "пятерки".

- Классный прикид! - оценил Толя мой внешний вид. - Запаха характерного не хватает. Чтобы псиной и "Тройным".

- Запах - дело наживное. Не пройдет и полгода и я "опущусь"... - пропел я на манер Высоцкого. - Слушай, Толя, какой подвал ты мне рекомендуешь?

- Тебе пятизвездочный?

- Да, и чтобы вид на озеро.

- Тогда лучше чердак.

- Приятно поговорить со специалистом.

- Нет, я серьезно. У нас в городе половина подвалов затоплена. Которые сухие - там бомжи, крысы и блохи. Впрочем, и в сырых, вероятно, то же самое. Зачем тебе это надо?

- Я с детства привык быть в коллективе. Когда один за всех и все за одного.

- А когда все на одного?

- Может, договоримся с товарищами по несчастью. Может, примут в стаю человеческого детеныша. В стае спрятаться легче.

- Ты вообще-то поделись своими планами. Сколько ты прятаться собираешься, что думаешь предпринимать?

- Да я сам толком еще не решил. Надо узнать, кто такой этот Иван Петрович, зачем ему нужен артефакт. Что этот артефакт собой представляет. Прикинь, у меня его совершенно точно отобрали, а он снова у меня оказался.

- Не факт. Ты после удара по голове мог искаженно воспринимать окружающую действительность. Обычный глюк. Вот и все. А пацаны врут, что они его у тебя забрали.

- Но им же ничто не мешало его забрать.

- Почему? Мало ли кто-то шел по лестнице - спугнул.

- Да, нет. Точно его у меня не было. И потом с ним какие-то странные сны снятся. Очень похожи на реальность. И опять же благодаря ему я астрально оказался у этого Ивана Петровича и узнал, что меня собираются похитить. Не простая это штука.

- Неужели ты веришь во всякую эту дурь - астрал, другая реальность?

- Да я не верю, я знаю. Не забывай - у меня экстрасенсорное прошлое. Просто я в церкви поклялся больше этим не заниматься. Церковь тоже ко всему этому серьезно относится. Только с отрицательных позиций.

- Ну, и как ты собираешься все это узнавать? Допустим, Ивана Петровича твоего я могу попытаться пробить через ментов, а эту хреновину куда, в Академию наук тащить?

Мы оба закурили. Я на самом деле не знал, что ответить Толе. Как мне действовать? И самое главное - что я хочу? Есть два варианта действий: первый - пытаться что-то выяснить, второй - попытаться что-нибудь сделать, чтобы от меня отстали. Второй вариант предполагал следующие действия - я любым доступным способом добиваюсь, чтобы артефакт оказался у заинтересованного лица - Ивана Петровича. Тогда я вроде как этому злодею не нужен. Хотя не исключено, что ему не понравится уже то, что я вообще знаю о существовании артефакта и остаюсь живым. Но я же не единственный. Где-то еще есть рыбак, который привез этот полупрозрачный брусок в Петрозаводск, есть еще бандитская троица. Правда, с этими при необходимости Иван Петрович легко может разобраться. Как с митькиным дедом разобрались.

В первом варианте план моих действий выглядел весьма туманно. Ну, выясню, кто такой этот таинственный И.П., и что дальше? Да, второй вариант ближе к реализации.

- Толя, давай так сделаем. Ты пробивай этого Ивана Петровича, а я пока побомжую и помозгую. Все равно мне где-то надо прятаться. У тебя нельзя. Вычислят в три секунды. Похоже, у этого И.П. везде свои люди.

- И.П.?

- Ну да - Иван Петрович.

Мы подъезжали к посту ДПС. Инспектор, завидев машину, ленивой походкой перешел на нашу сторону.

- Тормозить будет, - спокойно констатировал Толя.

- Плохо, блин! У меня же пушка.

- Обыскивать-то не будет, что ты волнуешься.

- А вдруг?

Толя, усмехнувшись, посмотрел на меня и включил правый поворотник, подруливая к обочине. Инспектор, видя, что мы имеем намеренье остановиться, вероятно, чтобы что-нибудь спросить, даже не стал поднимать жезл. Толя медленно, притормаживая, проехал мимо гибдэдэшника и остановился метров через двадцать. Инспектор все той же ленивой походкой направился к остановившейся машине. Клименко вышел из кабины, нажал на капот, как бы проверяя, что он закрыт и, удовлетворенно кивнув головой, снова сел за руль и дал газ. Инспектор превратился в изумленный соляной столб. Так с ним еще не поступали. Вдогонку палкой махать было уже бесполезно.

- А главное, мы ничего не нарушили! - прокомментировал ситуацию Толя.



Город начинался промышленными предприятиями, которые по большей части стали оптовыми продуктовыми складами. Страна перестроилась и взяла курс на общество потребления. "Пиво оптом! Продукты оптом! Сигареты оптом!" - зазывали расторопных розничных торговцев написанные вкривь и вкось, от руки, рекламные щиты. Выпил, закусил, покурил - полный комплект!  Оптовых складов стало больше, жрать люди стали меньше. Парадокс развивающейся, который год, рыночной экономики.

- Кстати, - кивнул в сторону складов Толя, - можешь где-нибудь на базе оптовой пристроиться. Здесь бомжи халтурят на погрузке-разгрузке.

- Я что, халтуру ищу?

- Нет, ну познакомишься, узнаешь, где тусуются, а может, с хозяевами договоришься посторожить - вот тебе и временное пристанище.

- Меняю квартиру на Кукковке на базу на Заводской? Только с доплатой! Сто баксов за каждый квадратный метр базы! Нет. Мне надо поближе к центру. Больше оперативного простора. Опять же, не исключено, что к И.П. придется наведаться. Нет, Толя, надо искать благоустроенный подвал. Давай так, сейчас день - мелькать мне в городе не хочется. Я у тебя в машине до вечера посижу, покемарю, а вечером пойду оформлять вид на жительство. У тебя почитать что-нибудь в машине найдется?

- Вон, полный бардачок. Газеты, журналы.

- И еще. Купи мне, пожалуйста, что-нибудь пожрать. Со вчерашнего дня во рту маковой росинки не было.

- Маковая росинка номер семь подойдет?

- Да, пару-тройку баночек, пожалуйста, и какую-нибудь пиццу.

- Не проблема.

Мы подъехали к Толиному офису, который он арендовал в здании Отдела социального развития Онежского тракторного завода, и который иначе как "контора" не называл. Раньше социального развития у завода было много, и помещения занимали озабоченные этим развитием функционеры. Теперь времена изменились, заводское руководство решило, что тянуть "социалку" не выгодно, пусть сама выкарабкивается, и большая часть помещений перешла в аренду различным фирмам. Пристроилась здесь и Толина контора.

Рядом со зданием отдела находилась знаменитая Березовая роща. Здесь целые поколения заводчан традиционно распивали после работы горячительные напитки. Правда, последнее время завод работал то по сокращенному графику, то вообще выходил в коллективный отпуск, но все равно кто-нибудь из любителей повеселить душу водочкой или пивком всегда находился, и бомжи  привычно подтягивались к месту культурного отдыха заводчан, в надежде поживиться пивной стеклотарой. Мне это было на руку. Здесь можно было завести полезное знакомство.

Толя пошел  в офис, выяснить у диспетчера Иры, какие новости. Вернулся минут через пятнадцать.

- Ну, как дела? - поинтересовался я.

- У меня все нормально. А тебя кто-то искал. Причем, Ирка говорит, что разговор странный такой был. У нее спрашивают: "Знаете ли вы Максима Цеховского?" Она говорит: "Да, знаю, а что?" "А не могли бы вы подсказать, где его можно найти?" Ирка, молодец, говорит: "Он уехал в Мурманск. Сказал, приедет не раньше чем через неделю". На том конце положили трубку.

- Быстро они вычислили, что ты мой друг, и я могу у тебя объявиться.

- Думаешь, это И.П.?

- Судя по разговору, да. Именно он. В общем, Толя, адрес его я тебе дал, постарайся пробить все, что можешь. Связь либо по мобильникам, либо я тебе на пейджер буду кидать, как со мной связаться.

- Хорошо, - коротко ответил Толя и пошел в ближайший магазин.

Через пятнадцать минут я жевал подогретую в микроволновке, которыми располагали теперь многие магазины, пиццу и запивал ее "Балтикой №7". Толя ушел работать, а я принялся за изучение журнала "За рулем", с удивлением для себя выясняя, что короткий "Паджеро" россияне смело могут назвать народным автомобилем, поскольку цена его в стандартной комплектации всего 15000 долларов США. Интересные у них там, в Москве, россияне живут.

17. Раос

В самом нижнем, самом роскошном, самом жутком зале Святилища Ждущего, нарастало напряжение. Готовились к очередному, но самому важному за последнюю тысячу лет Ритуалу Воссоединения. Первому из трех последних. В проем раскрытой настежь выточенной из скального блока единственной двери озабочено входили, чтобы выполнить свои обязанности, и выходили уже оттрудившиеся суэгры. Сначала сервилисты Кольца Раболепия, которым надлежало навести абсолютную чистоту и соответствующий случаю лоск. Затем жрецы Колец Службы и Ритуалов, подготавливающие и проверяющие все необходимое для процесса.

Подготовка закончилась незадолго до полуночи, и тогда появились старшие адепты Кольца Знания, главные ревнители Кольца Возмездия, Повелевающая Триада и сам Вершитель Воли. Остальные поспешно покинули наводящее ужас помещение, называвшееся Залом Эгрона по изначальному имени Ждущего.

Вот-вот взлелеянный веками Ритуал начнется, открывая, возможно, первую из трех дверей в новую эпоху. Новую не только для Раоса. Для всего сущего.

Иорга думала об этом с некоторым содроганием. Они все своей службой и преданностью Конфессии и Ждущему стремились ускорить приход этой новой эпохи, но никто не знал, чем для них она обернется. Никто не ведал, что произойдет на самом деле, когда Эгрон обретет плоть в таком знакомом и родном для людей мире. Точнее, все знали, что своих верных слуг он наградит - каждого соразмерно с его вкладом в общее дело. Это было обещано не один раз. Это было обещано пророчествами. Это обещал и Су-Эгр. И все-таки где-то в самой сокровенной глубине сознания, даже ниже его дна, шевелилась былинка вопроса - а как наградит? Вернее, чем? Тем, что нужно для счастья тебе? Или тем, что нужно ему? Для его счастья. А в чем заключается его счастье, если такое понятие для сознания Эгрона существует, никто даже не догадывался. Иорга подозревала, что не догадывался даже сам Вершитель Воли.

Впрочем, эти вопросы женщина, предназначенная в спутницы Ждущему и знавшая об этом, правда, в общих чертах, себе не задавала. Просто иногда шевелилась какая-то былинка, не больше, шевелилась и щекотала сердце томительным ожиданием ужаса. Особенно во время Ритуалов Воссоединения.

Она стояла в центре Повелевающей Триады. Слева от нее застыл, полузакрыв глаза, Нердиг. Периодически он приглаживал короткопалой рукой свои жесткие вьющиеся волосы, и что-то шептал узкими губами.

Справа находился Трагур. Иорга скосила глаза, и ей показалось, что по щекам Трагура сочатся слезы. Она тут же отмела эту мысль как глупость и чуть повернула голову. Так и есть, она ошиблась. Щеки жреца Повелевающей Триады были сухи. Зато она могла бы поклясться, что глаза Трагура остекленели и выступили из глазных впадин, будто два, вырезанных из горного хрусталя голубиных яйца.

Оба, и Нердиг, и Трагур были настолько низкорослыми, что Иорга возвышалась над ними на полголовы. Возможно, поэтому Трагур не заметил ее интереса, как пытался не замечать всего, что находится в иерархии Конфессии выше него. Он был очень умен и знал, что и ищущий ум, и глупое любопытство обычно лишают тело той его части, где они зарождаются и живут.

Все суэгры были облачены в просторные ниспадающие одежды с множеством внутренних карманов и петель, предназначенных для тайного ношения необходимых вещей: оружия, склянок, магических талисманов и многого другого, в зависимости от обстоятельств. Вот только цвета одеяний были разными. Никто, кроме Су-Эгра и жрецов Повелевающей Триады, не имел права носить одежды однотонного цвета, за исключением черного. Но выбрать черный цвет для своего платья вряд ли кто-нибудь в Конфессии отважился бы, поскольку все знали, что этот цвет предпочитают на ненавистном Лигте монахи Церкви Равновесия, служащие своему черному от коварства и предательства Творцу.

Вершитель Воли стоял на возвышении у противоположной входу стены. Перед ним находились три священных камня в полроста человека. Крайние были символами Яви Эгрона и его Сна, а центральный олицетворял Мироздание. Их Су-Эгр должен будет окропить их кровью - кровью жрецов Триады и своей. Но только после того, как жертва будет не только принесена, но и принята.

Иорга медленно обвела глазами зал. Помещение выглядело суровым, поскольку свет факелов и светильников с массивными коническими емкостями для масла дробился среди ряда квадратных колонн и исчезал под его огромным яйцеобразным куполом. И это несмотря на то, что стены были покрыты позолотой и украшены яркими фресками, которые ежегодно обновлялись, ибо краска здесь почему-то быстро тускнела. Кое-где были повешены гобелены, копии которых ваяли два раза в год специально подготовленные мастера по одним и тем же сюжетам, суть которых составляла сцена оживления Эгрона за счет крови жертвы. Хотя воздух в зале был сухим, гобелены истлевали еще быстрее, чем выцветали фрески.

На колоннах держалось основное орудие Ритуала - фаллос Эгрона. Он крепился над ритуальным ложем с помощью хитроумных зажимов, канатов, полозов, стопоров и прочих непонятных Иорге приспособлений. А приводился в действие еще более мудреными механизмами. Как они работали, Иорга не пыталась разобраться - механика была для нее областью знаний далекой и неинтересной. Но она уже не раз видела, что все выверено и построено настолько безошибочно, что работает с неумолимой точностью и необходимой силой.

Молчал Су-Эгр, молчали и остальные. Все знали, что наступления полночи недостаточно для начала Ритуала. Но мало кто ведал, что Вершитель Воли ждет, когда оба спутника Раоса Турн и Фребон займут свои места на небосклоне друг против друга так, чтобы они одновременно были видны через сложные системы двух зеркальных ходов. Один световод начинался у западной стены, другой - у восточной. Выглядели они снаружи как окаймленные круглой каменной кладкой колодцы, зев которых был постоянно закрыт плотно пригнанной деревянной крышкой и отгорожен от внутреннего двора Святилища. Оканчивались же зеркальные ходы в Зале Эгрона так, чтобы человек, стоящий там, где сейчас находился Су-Эгр, и никто другой, кроме него, мог отслеживать, как свет спутников заливает очерченные для них на поперечной балке круги. Это было очень похоже на солнечное затмение, за исключением того, что диск светила постепенно закрывался черной тенью, а здесь одна проекция была желтой, а другая красной. Иными словами, каждый световод проецировал лишь тот спутник, свет которого падал на его первое большое зеркало, расположенное, дабы отсечь свет другого, под особым углом. Для начала Ритуала было необходимо, чтобы Турн и Фребон одновременно появились в поле зрения. Этот момент был точно рассчитан звездочетами Кольца Знания, и Су-Эгр терпеливо ждал, когда это произойдет.

Иорга тоже ждала терпеливо, но думала при этом обо всем понемногу. О том, что скоро Фребон и Турн поменяются местами, и придет срок второго жертвоприношения. О том, что у нее болят поясница и живот - следствие насильственного вызывания крови с помощью отвара бездушицы, настоянном на смурном корне, и что сейчас как раз началось самое обильное кровотечение. О том, что было бы неплохо начать завтрашний день в одежде карминного цвета. И снова о спутниках - о том, что если Турн и Фребон оказываются над Святилищем Ждущего друг напротив друга раз в десятилетие, то двойное противостояние Глаз Эгрона случается всего один раз за два века. А чтобы вслед за этим еще и наступило солнечное затмение, надо ждать целое тысячелетие.

Внезапно она вспомнила про сына Верховного аркинфа Церкви Равновесия, которого, кажется, зовут Арлин. Но почему-то не как про врага, которому один раз каким-то непостижимым образом удалось избежать уготованной ему участи тлена, а как о человеке, способном вызвать к себе чувство симпатии и уважения, пусть даже он и находится в стане смертельного противника. Что-то в нем такое было. Может быть, сила? Но он просто сидел и разговаривал со своим отцом. Как тут можно узнать, на что годен человек? Может быть, благородство? Странное и глупое слово, откуда оно взялось? Скорей всего, она так противоестественно восприняла этого лигтийца лишь потому, что тогда на башне голос Су-Эгра, увидевшего, что этот Арлин жив, дрогнул от страха. Да нет же, не от страха, а от удивления. Не мог же сам Вершитель Воли испугаться какого-то червя? И все же что-то такое было. Ну да ладно, наверняка этого Арлина уже нет среди живых, ибо два раза подряд Су-Эгр мимо не разит. И все-таки немного жаль, ибо что-то в этом Арлине действительно было. Вернее, не было, а угадывалось. Что-то такое, чего она не встречала за всю свою жизнь ни в одном человеке, разве что в Вершителе Воли.

Наконец раздался голос Су-Эгра:

- Приготовьтесь, верные слуги Ждущего, великий миг грядет.

Все как один посмотрели на лик Эгрона, который был высечен в скале над возвышением, на котором стоял Су-Эгр.

Невозможно определить, было ли это изображение творением рук последних соратников или первых адептов, или же это было настоящим лицом Ждущего, которое проступило из скалы. В любом случае смотреть на него было невыносимо. Одних пробирал священный ужас, от которого грозило остановиться трепетавшее на запредельной ноте сердце. Других парализовывал животный панический страх, заставляющий душу рваться на волю, к свету и красоте. Третьих буквально выворачивало наизнанку от омерзения, и они едва сдерживали рвоту, чтобы вместе с содержимым желудка не выскользнула из тела жизнь. В общем, Эгрона отказывался воспринимать либо человеческий глаз из-за своего несовершенства, либо сама душа, ибо ее суть есть средоточие порока. Так, по крайней мере, объясняли трудности созерцания святыни каноны Конфессии. Однако смотреть на Ждущего требовал Ритуал, и это было испытанием, сродни инициации. Таким же, как и все, что происходило следом.

Иорга, подавляя тошноту и трепет, взирала на Лик, пытаясь не видеть искаженных форм, наполовину человеческих, наполовину принадлежащих созданиям из самых страшных снов, но, несмотря на то, что они были воплощены в камне, кажущихся живыми. Помогала ей пелена, застилающая взгляд изнутри, за которой она научилась прятаться в подобные моменты. Тем не менее, она ясно видела глаза Эгрона, начинающие разгораться - один красным, другой желтым огнем. Свет спутников к ним проводили те же зеркальные ходы.

В это время в зал в сопровождении двух ревнителей вошла девушка. Она была обнажена, прекрасна и улыбалась. Длинные светлые волосы струились по ее плечам и груди, подчеркивая совершенство тела, натертое ароматными маслами так, что на ее груди, животе и бедрах играли блики от факелов и светильников. Но никто, кроме Су-Эгра, не видел ни ее красоты, ни блаженной улыбки. Все смотрели в глаза Эгрона, которые горели вся ярче и ярче.

Девушка прошла в центр зала, поднялась по нескольким ступенькам на массивное основание и легла лицом вверх в выдолбленное в камне продолговатое ложе. Она ни на миг не прекращала улыбаться. И только когда Вершитель Воли, надавив ногой на выступ в полу, привел в действие механизм Ритуала, на ее лице вдруг появился ужас. Каменный фаллос Эгрона дрогнул и по небольшой дуге быстро пошел вниз. Еще через мгновение юное тело было расплющено этим прессом, а Лик Эгрона и стоящих вокруг алтаря суэгров окропило брызгами крови. Некоторые покачнулись, но никто не посмел отвести взгляда от горящих неистовым огнем глаз Ждущего.

Иорга почувствовала, как в нее вслед за теплой влагой, попавшей на кожу, буквально через каждую пору проникает какая-то неистовая сила, и ей почудилось, что по каменному полу пробежала рябь судорог. Даже показалось, что она услышала тяжкий стон, словно вздохнула, пробуждаясь от вечного сна, мертвая плоть скалы.

Но на этом Ритуал Воссоединения не заканчивался. Когда глаза Эгрона стали терять свою немыслимую яркость, Повелевающая Триада подошла к возвышению Су-Эгра. Нердиг и Трагур встали возле камня, обозначающего Сон Эгрона, а Иорга возле камня, символизирующего Явь. Вершитель Воли остался в центре, над камнем, который был знаком Мироздания. Каждый достал жертвенный нож. Они, посмотрев друг на друга, одновременно надрезали себе запястья и уже своей кровью окропили священные камни. Раньше этого дополнительного жертвоприношения не требовалось, поэтому у Иорги перехватило дыхание, когда она увидела, что ее кровь, шипя и пузырясь, начала всасываться в камень.

- А теперь он ждет твою девичью кровь, - сказал Вершитель Воли.

Иорга недоуменно взглянула на него:

- Как?!

- Быстрей, - почти выкрикнул Су-Эгр и протянул к ней руку.

Иорга вздрогнула и, распахнув одежды, достала из набедренной подвязки почти мокрую мягкую тряпочку. Она вложила прокладку в протянутую руку, понимая в этот момент, зачем Вершитель Воли заставил ее вчера выпить горький и вяжущий настой. Су-Эгр удовлетворенно кивнул и выдавил на каждый камень по несколько капель месячной крови жрицы.

И еще раз вздрогнул пол, и вздохнули стены, а Иоргу окатило новой волной силы. Она снова посмотрела на Су-Эгра, но тот словно к чему-то прислушивался, приподняв подбородок и закрыв глаза.

- Свершилось. ОН принял жертву. Сегодня больше крови не надо, - наконец сказал Вершитель Воли и, достав маленький флакон, вылил его содержимое на рану, останавливая рубиновый ручеек.

Вся Триада последовала его примеру.

- Верные слуги Ждущего! - воззвал Вершитель Воли. - Мы сделали то, что от нас требовали великие предания, пророчества и наш Господин. Это великий день и поэтому я объявляю праздник и помилование. Решите сами, кто в ваших Кольцах этого достоин, а кто нет. Работа не должна останавливаться ни на миг. Это только первый шаг. Нам предстоит сделать еще два. Но вам я даю день отдыха, вы должны привыкнуть к новой силе.

И Су-Эгр направился к выходу и зала.

Вслед за ним потянулись остальные.

- Трагур, - тихо спросила Иорга, когда они шли по коридору к подъемнику, - мне показалось, или ты тоже видел, как камень пил нашу кровь.

Жрец недоуменно посмотрел на нее, а затем снисходительно улыбнулся:

- Видел. Но пил не камень, а Ждущий. Он дождался, и мы тоже.

Чуть позже, совершив омовение и переодевшись, жрецы Триады появились в Желтом зале. Су-Эгр уже ждал их.

- Только что вы осязаемо почувствовали силу, которую нам дает наш Господин как награду за преданную службу. Вы ведь почувствовали, не так ли? - Вершитель Воли окинул всех троих испытующим взглядом. - Нердиг?

- Как может быть иначе, Вершитель?

- Что ты почувствовал? - вкрадчиво поинтересовался Су-Эгр, одновременно наблюдая за всеми сразу.

- Ну, это... Меня словно окунули в поток силы, и я в тот миг мог бы, наступив на Лигт, просто утопить мерзкую страну в море.

Иорга и Трагур согласно закивали.

- Трагур?

- А еще по полу прокатилась дрожь, - ответил жрец.

В этот раз кивнула только Иорга.

- Иорга?

- А затем мне послышалось, что по залу пронесся стон, - сказал женщина.

Оба жреца вскользь взглянули на нее, явно сомневаясь в реальности ее ощущений, что не укрылось от Су-Эгра.

- Тебе не послышалась, девочка, но это был не стон. Это был вздох облегчения, - удостоверил он ее свидетельство. - Я рад, что сила вошла в вас. Потом каждому я объясню, как он сможет ее использовать с наибольшей выгодой для себя и для Ждущего.

- Вершитель, я хочу задать вопрос, - произнесла Иорга.

- Я знаю, о чем ты хочешь спросить меня, о своей девичьей крови, так?

Иорга потупила глаза и робко сказала:

- Этого ведь нет в Ритуале, и получилось, что мы нарушили его освященный пророчествами ход.

- В мире нет ничего неизменного, кроме Ждущего, - веско сказал Вершитель Воли, - а следовательно, все новое может исходить только от Него. - Видя, что жрица не до конца его понимает, он добавил. - Мне было видение, в котором Он приказал внести в Ритуал это приношение. Я надеюсь, никаких неудобств это тебе не доставило?

- Конечно, нет, Вершитель. Мне было даже приятно, - поспешила заверить Вершителя Воли Иорга и удивилась, как легко ей далась эта ложь.

- Ну что ж, пора поговорить о насущных проблемах. Как вы все знаете, с этих пор Завесы Слепоты больше не существует, а наши легионы высадились на Лигте. Некоторые города уже осаждены, часть войск идет вглубь страны по торговым трактам. Мы теперь можем помогать суэграм, посланным с армией, затрачивая на это гораздо меньше усилий. Перемещайтесь туда, оценивайте положение, руководите действиями имперских военачальников, склоняйте лигтийцев к предательству - пусть открывают ворота нашим отрядам, уничтожают запасы продовольствия и воды, устраивают поджоги, убивают своих полководцев, монахов и аркинфов Церкви. Также напоминаю вам, хотя, может быть, это лишнее, что теперь нам дана власть над гадами земными и низшими животными. Делайте из крыс и змей воинов. Пусть кусают и жалят всех и каждого. Крысы - это болезни, распространяющиеся как воздух, а змеи - это смерть от яда. Да-а, жаль, что кроме вас, никто всего этого не сможет, иначе мы бы завоевали Лигт, словно пустынный остров.

Жрецы Повелевающей Триады внимательно выслушали Су-Эгра и склонили головы в знак понимания и повиновения.

- Но не забудьте, - добавил Вершитель Воли, - хоть вы и чувствуете прилив необыкновенной силы, расходуйте ее очень экономно. Восстанавливается она не в одночасье, а мне в любой момент может потребоваться вся ваша жизненная энергия, и бойтесь гнева Эгрона, если вдруг ее не окажется.

- Но как же это выполнить, Вершитель? Ведь мы не можем знать, когда придет момент, и вы нас призовете, - возразил Трагур.

- Как хотите, но я сказал.

- Но почему вы заставляете нас беречь силу, вместо того, чтобы сосредоточиться на военных действиях? - подал голос Нердиг.

- Потому что Лигт никуда не денется, а главного мы до сих пор не свершили, ибо Сон Ждущего все еще находится в руках Верховного аркинфа. После того, как вы вдвоем не смогли одолеть небольшой отряд монахов, я решил заняться этим сам.

- Но Вершитель?! Вы же знаете, что мы сделали все возможное, - попытался оправдаться Нердиг.

- Молчи! Именно потому, что вы сделали все, что могли, но так и не сделали ничего существенного, я прибегну к вашей помощи только в случае крайней необходимости. Если я справлюсь сам, то вы тут же займетесь только войной, а пока мы не добыли вторую сущность Ждущего, будьте в любой миг готовы предоставить мне свою полную силу, - объяснил Су-Эгр. - Трагур, как ты устроил нашу гостью из-за моря?

- Она в одной из комнат ревнительниц Возмездия, и они глаз с нее не спускают.

- Посели ее в императорский покой. Строгой охраны не нужно, никуда эта женщина не денется. Наоборот, каждая минута ее пребывания здесь должна приносить ей радость. Не жалеть ни еды, ни нарядов, ни украшений, ни развлечений. Если захочет гулять на природе - пусть ее вывозят, но в этом случае надлежит охранять как самую большую святыню Конфессии, - распорядился Су-Эгр и отпустил жрецов.

- Теперь, Иорга, поговорим с тобой, - произнес он задумчиво, когда Нердиг и Трагур вышли. - Ты из них самая чувствительная, самая сильная и самая открытая для Ждущего. Поэтому свои надежды на помощь я возлагаю в основном на тебя. Этот сын Верховного аркинфа слишком ловок.

- Арлин? Неужели он еще жив, - изумилась жрица.

- Увы, это так. Нердиг с Трагуром руководили выслеживанием и нападениями на тот отряд, который мы с тобой видели, но убить Арлина не удалось. Я уверен, что они действительно сделали все, что могли. Однако все ревнители погибли, а с ними один из самых одаренных суэгров, которому я дал право носить цепь и амулет вместе. Кстати, я и послал его туда, потому что надеялся, что ему будет по плечу выполнить то, что я поручил. Но, как видишь, приспешники Творца, - Су-Эгр скривил губы в презрительной гримасе, - оказались на тот момент очень изворотливыми.

- Прости, Вершитель, но я была уверена, что этот лигтиец уже мертв.

- Он и будет мертв, и этим мы с тобой займемся, - заверил жрицу Вершитель Воли.

- Однако кто такой этот червь, что мы должны тратить на него свое время и силы? - с пренебрежением спросила она.

- По пророчествам, он последний Хранитель Сна Ждущего.

- Так это его возлюбленная у нас в гостях, - догадалась жрица. - И все-таки, ну и что? Не один Хранитель, так другой, нам ведь все равно, кого обращать в тлен.

- Ох, не стоит недооценивать этого выкормыша Церкви. Об этом говорят и пророчества, - изрек Су-Эгр.

- Что они говорят? - округлила глаза Иорга. - Я ничего не читала об этом.

- Тебе и не нужно. Скажу лишь одно, чтобы знала, насколько важно было его убить как можно скорее. - Су-Эгр впился взглядом в Иоргу, и ее попеременно стали накрывать волны то жара, то холода. - Если этот червь хоть на миг соединится со Сном Ждущего, то станет сильнее и однажды сможет нарушить порядок вещей и ход событий. Это необязательно, но очень малая часть допустимого в этом есть. А мы должны были исключить любую случайность. И у нас не получилось. Вот почему я в страшном гневе на этих двух беспомощных жрецов! Не были бы они еще мне нужны, я бы уже отправил их на барабан. - Су-Эгр ударил кулаками по подлокотникам своего кресла и перевел пылающий взгляд со жрицы на гобелен, который, тут же разорвавшись, с тяжелым шелестом упал на пол, оставив верхнюю часть болтаться как на ветру.

- А сейчас Хранитель аркинф? - опасливо осведомилась Иорга.

- Да, старик.

- Но если мы уничтожим этого молодого червя до того, как он станет Хранителем, то его женщина будет уже не годна принять великую честь воссоединить своей кровью Ждущего, - внезапно осенило жрицу.

- Ты ошибаешься. Жена аркинфа стара и давно потеряла упругость и красоту, поэтому Эгрон, предчувствуя это, согласился на любимую женщину сына Хранителя. Так они с Творцом записали в Уложении О Возможном.

- А они это знают?

- Возможно, что-то знают, однако далеко не все. Я уверен, в их древних книгах Пророчества изложены более скупо, чем в наших.

- Почему?

- Их манускрипты о Творце, а наши о Воссоединении. Но хватит об этом. Я чувствую, что лигтиец добрался до Сна Ждущего, а значит, теперь мы более чем когда-либо обязаны убить его. Надо было это сделать, пока они были в пути. - Су-Эгр вновь с раздражением вернулся к мучающей его проблеме. - Но они улизнули какой-то тайной тропой, оставив на дороге в качестве приманки монахов, одетых в их одежды. И теперь наши лазутчики тщетно рыщут по горам Пятиречья, разыскивая их аркинат.

Иорга подошла к Су-Эгру и положила ладонь ему на запястье:

- Мы сделаем это, Вершитель. Еще не случалось, что бы что-то ни покорилось твоей воле.

Он немного успокоился, но в его взгляде не было и тени благодарности.

- А знаешь, Вершитель, - вдруг вспомнила жрица, - со мной недавно пробовал связаться какой-то суэгр, имеющий цепь и пластину. Но то ли не смог, то ли испугался и ушел. Наверное, кто-то из южных Чистилищ, там очень плохо учат обращению с кольцами цепи.

Су-Эгр похлопал Иоргу по руке и сказал:

- Я молил Ждущего, чтобы пластина с цепью оказались у них в аркинате. Возможно, так оно и вышло. Теперь кому-нибудь надо всего лишь надеть ее. Постой-постой, кажется, это только что произошло.

Вершитель Воли напрягся и закрыл лицо ладонями. Жрица во все глаза смотрела на него, ожидая если не чуда, то откровения. Так и вышло.

- Теперь я знаю, где они прячут вторую сущность Ждущего, - с облегчением провозгласил Су-Эгр и захохотал так громко и победно, что по гобеленам пошла волна.

- Надо срочно вернуть жрецов, - встрепенулась Иорга.

- Я уже послал им зов, - ответил Су-Эгр.

18. Земля

Один мой приятель говорил: "Чем меньше денег, тем больше хочется выпить". Вполне логичная, особенно для России, мысль. Более того, чем меньше денег, тем больше напиваешься. Это тоже всем знакомо. Поэтому я совсем не удивился, когда, просидев некоторое время в Толиной машине и оторвавшись от журнала "За рулем", обнаружил, что в Березовой роще начали собираться небольшие кучки страждущих. Сразу вспомнилась Алла Борисовна: "Снова птицы в стаи собираются...". Уж на что, на что, а на выпивку русский человек всегда копеечку найдет.

Но собиравшиеся в тени березок мужички, хотя и походили в определенной степени на необходимых мне бомжей, все же, по каким-то неуловимым признакам, явно относились к пролетариям. Во всяком случае, распивали они не "Трою" или "Льдинку", а водку, что уже само по себе говорило об их определенном благосостоянии.

Производители материальных благ все громче матерились, размахивая руками и обсуждая на всю улицу свое начальство, президента страны и разноименных баб. Потом между двумя членами коллектива возник небольшой конфликт из разряда: "Ты меня уважаешь?", закончившийся падением обеих конфликтующих сторон на усыпанную окурками и мятыми пластиковыми стаканчиками траву. Затем поссорившиеся стали обниматься и целоваться, сопровождая акт примирения еще несколькими падениями. Наконец, обнаружив, что выпивка и наличность кончились, отдыхающие рабочие сплоченным коллективом, как стая вспугнутых воробьев, покинули рощу и  целеустремленно отправились куда-то по улице Володарского. Видимо, добавлять. Судя по всему, наступило время моего выхода на сцену. Не хватало одной немаловажной детали - приманки. А именно, бутылки пива.

Я набрал на мобильнике номер Клименковской конторы и сообщил Толе, что покидаю его уютный автомобиль, и что будет неплохо, если он его закроет, от греха подальше.

Рядом с конторой было сразу два магазина, наличие которых, по-видимому, объяснялось близостью завода. В одном из них я купил пару пива и, открыв бутылку, занял позицию в Березовой роще, в полуразрушенной беседке.

Прошло минут двадцать, и я услышал за спиной долгожданный вопрос:

- Мужик, бутылочку не оставишь?

Я повернулся и увидел прилично для бомжа одетого парня лет тридцати. Он был в распахнутой телогрейке, надетой на выцветшую футболку, солдатских штанах, подпоясанных проводом и красно-синих кедах. Но, судя по источаемому им аромату, он был тем, кто мне нужен.

- Пива хочешь? - ответил я вопросом на вопрос.

Собеседник задумался, что крайне меня удивило.

- Сколько время? - поинтересовался он.

Я взглянул на часы.

- Полседьмого.

- Рановато пиво пить. Я еще полтинник сегодня не заработал, - мужик присел рядом со мной и, достав пачку "Примы", закурил.

- А где работаешь? - тоже закуривая, поинтересовался я.

- А везде. Вообще-то я бомжую. Но в день полтинник надо набрать.

Мои представления о бомжах показались мне явно устаревшими. Не все работающие люди зарабатывают полтинник в день. Про пенсионеров просто молчу.

- И сколько уже набрал? - поинтересовался я.

- Рублей тридцать. С твоей бутылкой еще рупь будет.

- Так у меня еще бутылка. Выпьешь - еще рупь. Логично?

- А! Давай!

Я протянул новому знакомцу бутылку, он ловко содрал пробку зубами, чем опять меня удивил (бомж и с зубами!) и тут же, одним глотком выпил половину содержимого.

- Меня Максимом зовут, а тебя? - решил познакомиться я.

- Валерой.

- Давно бомжуешь?

- Полтора года. Сначала в Сегеже кантовался, теперь здесь. Тут полегче.

- Сидел, что ли?

- Ну. Магазин деревенский на меня повесили, а я пьяный был. Не помню ничего. Но, вроде, не грабил. Вот после зоны и бомжую. А, ничо, нормально.

Полбутылки пива уже слегка зацепили Валеру, речь его нарушилась, но было видно, что поговорить ему хотелось.

- Слушай, Валера, может, водовки возьмем? У меня немного денег есть. Магазин рядом.

- Эх, блин, не хотел я сегодня пить... Ну, ладно. Только надо еще батон купить. Я сегодня только завтракал. На, с меня пять рублей.

Валера полез в карман.

- Не надо! - возразил я. - Я угощаю! Сиди здесь, я - мигом.

В деревянном магазине с гордым названием "Олимп" я купил батон "К чаю", несмотря на то, что он предполагался к водке, бутылку водки, бутылку тоника и два пластиковых стаканчика. Пить с Валерой из горла мне не улыбалось.

Валера критически оценил тоник, заявив, что этой поганой химией он травиться не будет, отломил половину батона, сунув вторую в карман телогрейки, и мы продолжили знакомство.

- Валера, ты где ночуешь? - задал я самый интересующий меня вопрос.

- Когда где. Бывает в подвале, бывает на подчердачниках. Сейчас, летом-то, можно и на улице, но ночью светловато, менты могут забрать.

- А меня можешь пристроить? Мне ночевать негде. Я квартиру снимал, а сейчас без работы, платить нечем, вот и вытурили.

- Легко! Можно где-нибудь на подчердачнике пристроиться, можно у Выхлопа в подвале, можно в лесу, за Карельским проспектом. Меня везде знают. Где хочешь.

- А подвал этот где?

- А тут недалеко. Только там блох! По мне так лучше в лесу или на подчердачнике.

- А в подвале народу много собирается?

- Когда как. Все зависит от количества выпивки.

Я задумался. Больше всего меня устраивал вариант ночевки в лесу. Комары, благодаря артефакту, меня не пугали, а свежий воздух всяко лучше подвальной вони. Но идти до Карельского проспекта было далеко, а мой новый приятель под воздействием водки уже начинал расплываться. Соваться в бомжовскую компанию без рекомендации не очень-то хотелось. Как говорят в Англии: "Мы не представлены!"

- Так что, Валера, пойдем до твоего подвала? Там еще выпьем. Или ты думаешь, эта компания нас не примет?

- Не примет? Со мной? Ты чо, Макс! Да пусть только слово пикнут! Пошли!

Мы допили бутылку, Валера оценивающе посмотрел на нее и, решив, что таскать водочную тару из-за двадцати копеек не имеет смысла, бросил на землю. Мы зашагали к месту ночевки.

В магазине я купил еще пару бутылок водки, пива на утро, банку тушенки и кирпич хлеба.

- Надо "Тройного" купить! - скомандовал Валера, вышагивая походкой сломанного робота. - Выхлоп только "Тройной" пьет. У него язва. Я тоже свою язву "Тройным" вылечил.

Гастроэнтерологи отдыхают! Мне даже почему-то, возможно под воздействием алкоголя, представилась капельница, в основе которой была бутылочка "Тройного одеколона". Вокруг суетятся врачи, что-то пишет самописец, и в результате - церемония награждения Нобелевской премией в области медицины за открытие эффективнейшего лекарства зарубцовывающего язвы. Премию получает Валера, смущенно запахивающий полы телогрейки.

Однако, как выяснилось, приобрести пару-тройку бутылок "воды из Кельна" оказалось совсем непросто. На большинстве киосков красовалось лаконичное и убедительное объявление: "Одеколона нет, не было и не будет!" Какая жалость! А как же поутру - побрившись и не воспользоваться "Тройным", замахнув пару наперстков? Как не права реклама утверждающая, что мужчины думают о "Деним". Мужчины думают о "Тройном"!

Наконец, мы все-таки отыскали киоск, где красным фломастером каллиграфическим почерком было выведено: "Есть "Тройной" одеколон! Цена 9 рублей!"

- Валера, а закусывает Выхлоп чем? Я надеюсь, не жареными тараканами? Их же не продают, а ловить долго.

- Не-е, не тараканами, а крысами, - икнув, вполне серьезно ответил Валера. - Но это в охотку. Вообще хорошая крыса, это я тебе скажу... У меня знакомая была - завскладом на Заводской. Тетка не бедная. На иномарке ездила. Так вот, она один раз сбила крысу, когда к складу подъезжала. Она ее взяла и мне говорит - Валера, пожарь. А рядом Норик шашлыки варганил. Я крыску обработал, на мангале пожарил и мы ее...

- Я понимаю, - икнул я, - тяжелое детство, деревянные игрушки, и те к полу прибитые...

- Не-е, зря ты. Если хорошо приготовить...

- Замариновать, да?

- Чего?

- Да, ладно, это я так. Шучу. Пошли к твоим друзьям. К Выхлопу.

- Пошли!

Мы начали петлять по дворам, и в какой-то момент мне показалось, что Валера заблудился. Но вскоре мы подошли к какому-то дому, Валера внимательно посмотрел по сторонам, и подвел меня к зарешеченному подвальному окну.

- Сейчас, подожди, - сказал он, осторожно отодвигая незакрепленную решетку и пропихиваясь в открывшийся проем.

Я закурил, ожидая результатов разведки. Наконец из окна показалась голова Валеры.

- Залезай, - тихо сказал он.

Я полез в окно.

Из темноты тянуло сыростью и затхлостью. Я с трудом нащупал ногами пол и, поставив по указанию Валеры на место решетку, проник в подвал. Откуда-то пробивался слабый луч света. Валера шел впереди, я ступал за ним след в след. Меня нисколько не удивило бы, если вдруг я провалился бы в трясину из фекалий. Во всяком случае, запах свидетельствовал о том, что канализация дома была, мягко говоря, не в порядке.

Мы вошли в освещенное слабой электрической лампочкой помещение. Это была квадратная комната, площадью около двадцати метров. У двух стен стояли диваны, перед ними старинный резного дерева двухтумбовый стол. Еще один небольшой журнальный столик прислонился к третьей стене. На нем стояла электроплитка и электрический чайник. Возле импровизированной кухни виднелся темный вход в другое помещение. Под потолком протянулись укутанные стекловатой трубы теплотрассы. Вдоль пола проходили водопроводные трубы, на которые были уложены доски, представляющие собой, по-видимому, в зависимости от ситуации, либо скамейки, либо лежанки.

На двухтумбовом столе стояло несколько бутылочек "Трои", открытая стеклянная банка тушенки, бумажные одноразовые тарелки и пластиковые стаканчики. За столом на диванах сидело трое. Двое мужчин и одна, молодая и еще не лишенная приятности женщина. Лицо одного мужчины было настолько заплывшим, что даже понять, закрыты или открыты у него глаза, было проблематично. Похоже, он спал. Другой, хотя и носил на физиономии отпечаток перманентного пьянства, все же выглядел, как недавно опустившийся герой боевика. Спортивная, немного тяжеловатая фигура, короткая стриженая борода с благородной сединой, волевое лицо с глубокой носогубной складкой, что могло свидетельствовать о развитом интеллекте.

- Привет, Выхлоп! Я вам жильца привел, - Валера протянул бородатому руку.

- Привет, мы гостям рады. А есть чего с собой?

Я достал из пакета водку, "Тройной" и закуску.

- "Тройной"? Это хорошо. Меня зовут Выхлоп. Это - Сашок. - Выхлоп показал на опухшего бомжа. - Точнее, был Сашок час назад. Теперь - троянский конь. Ха-ха-ха!

Своя шутка ему понравилась.

- А я - Макс, - я протянул Выхлопу руку.

- Хорошо. А эту телку зовут Зоя.

Зоя подняла на меня тяжелые глаза и спросила:

- Выпить есть?

- Есть, - чистосердечно сознался я, - вон на столе стоит.

- Дайте выпить! - с надрывом сказала Зоя.

- Валера, наливай! - скомандовал я, начиная зарабатывать в "стае" определенный авторитет.

Командовать алкоголиками не очень сложно. Особенно, если ты когда-то работал учителем. Уверенность в голосе и ощущение собственной правоты - вот тот минимум, который легко влияет на людей со слабой психикой.

Валера беспрекословно подчинился. Все, кроме Сашка, выпили. Выхлоп приложился к "Тройному", остальные глотнули водки, после чего компания дружно закурила. Сказать по правде, я был доволен, что "тройной" одеколон пользуется популярностью. Его неистребимый запах отчасти перекрывал вонь, стоящую в подвале.

- Спать будешь на трубах, - прервав паузу, Выхлоп кивнул на трубы теплотрассы, - там мягко. Только не грохнись во сне. Пока не пал от водки, можешь там, - он показал в сторону темного проема, - душ принять. Если, конечно охота. Вода-то холодная. Только там темно. На ощупь надо. Электричество нельзя проводить - сыро. Была свечка, так крысы съели.

- Обойдусь пока. Валера, наливай еще!

- И это правильно! - сказал Выхлоп.

Зоя внимательно посмотрела на меня туманными глазами и, потянувшись, сказала:

- А я пойду, сполоснусь.

- Дома сполоснулась бы, нечего зря сырость разводить! - зло сказал Выхлоп.

- Я сегодня домой не пойду, там Витька пьяный в зюзю. Еще прибьет.

- А где, Зоенька, спать будешь? - уже едва ворочая языком, спросил Валера, демонстративно почесывая причинное место.

- Ты лучше подумай, где ты спать будешь, - зло отреагировала женщина и, встав с дивана, начала раздеваться.

Я понял, что на меня имеются виды, которые мне совершенно ни к чему.

Зоя разделась до гола и надо отметить, что хотя на Шерон Стоун она не тянула, все же формы у нее были довольно привлекательны.

- Может, выпьем? - предложил я компании.

- Вы...вы...выпьем, - Валера, качаясь, потянулся к еще не наполненному стаканчику. Я быстро налил. Выхлоп сам налил себе одеколона.

- Я тоже, - сказала голая Зоя и уселась на диван, демонстративно раздвинув ноги.

Ну, попал, подумал я, катастрофически трезвея. Кто же мог знать, что бомжовский подвал предоставляет столь полный перечень услуг - от душа до женщин. Я бы, наверное, не удивился, увидев здесь телефон. Только вот вряд ли врач венеролог периодически осматривает местных обитателей. Надо было как-то выкручиваться. Я, уже не задавая лишних вопросов, налил водки себе, Зое и Валере. Сашок из сидячего положения попытался перейти в лежачее и положил немытую голову на плечо Валере. Валера брезгливо оттолкнул его, и он мягко, будто пластилиновый, сполз на пол. Выхлоп свинтил пробку с очередного пузырька одеколона. Все дело в волшебных пузырьках!

Все дружно выпили.

- Молдой чеек, не протрете жещщщине спинку? - жеманно произнесла Зоя, похотливо глядя на меня.

- Я бьюсь тьмнты! - максимально пьяным голосом заявил я и, оглядевшись, спросил. - Где мья плцкарта?

- Там! - Выхлоп, которого лекарство от язвы уже пробрало совершенно конкретно, показал на трубы теплотрассы.

- Я пшел! - я снял наконец-то рюкзак, закинул его на трубы и посмотрел по сторонам, подыскивая на что встать, чтобы забраться на свое место.

- Вон стул, - кивнул головой Выхлоп.

Действительно, за журнальным столиком стоял стул с отломанной спинкой.

- Спокойной ночи, господа! - я взял стул, встал на него и залез на трубы. Подушкой мне послужил рюкзак.

Засыпая, я подумал, что есть надежда, что артефакт отгоняет блох так же, как и комаров. Последнее, что я услышал, были слова Зои:

- Такая же сука, как и вы все. Где женщине кобеля найти?

19. Раос

Прошло больше недели с тех пор, как Лерион, Арлин и Цолк добрались до аркината Пятиречья. Монахи, не оставляя молений Творцу и общих церковных служб, продолжали готовиться к возможному нападению. Они укрепляли расшатавшиеся в стенах камни, а на случай осады собирали дары природы и ходили на охоту. Охотникам, кстати, помимо добывания дичи, ставилась дополнительная задача выслеживать и уничтожать фраггийцев, если они появятся в округе. Лигтийцев, появись кто из них в окрестностях, надлежало пленять и приводить в аркинат для дознания. Кстати, некоторые боевые монахи, отличавшиеся способностью к следопытству, посылались в леса лишь с одной этой целью. Но вблизи аркината пока так никого и не обнаружили. В долине следов пребывания посторонних тоже не было. Все это говорило о том, что суэгры, наверняка рыскающие в округе, еще не добрались до этой области гор.

Зато война с Фраггом разгоралась. Сообщения, которые получал Верховный аркинф, давали следующую картину. Все три расположенных на западном побережье самых крупных портовых города Лигта Кофрагин, Милт и Ваэт потеряли свои корабли почти без сражений и были осаждены. Лежащий гораздо севернее Чилгат захватчиков, похоже, не интересовал, а к южным Калтане и Лагесу они еще не подошли. Основные силы лигтийцев, собранные в Налгоне и ведомые гранд-командором Плигатом, направлялись по торговому тракту к Кофрагину, остальная часть войска спешила из Алса к Милту, а из Калтаны вышел к Ваэту флот, чтобы поддержать город с моря, пока он будет ждать помощи с суши.

Верховный аркинф пребывал в трудах праведных и на людях показывался крайне редко. Он руководил Церковью и помогал Консулу с помощью тригасов-вестников, а также пытался найти в давно изученных древних манускриптах ответ на главный вопрос - каким образом можно спасти Раос, если события примут характер катастрофы.

Все это время Арлин копался в библиотечных книгах и изучал труд, посвященный нечисти, который ему дал отец. На его страницах он обнаружил рисунки и описание нескольких тварей, виденных им на гобеленах Святилища Эгрона. Однажды он еще раз попытался пройти Завесу Слепоты, но у него ничего не вышло. Ему просто не хватило сил, а амулет суэгра все еще оставался у отца, который упрямо отмалчивался, когда Арлин расспрашивал о том, что удалось узнать о его свойствах и возможностях. Но обещал вернуть, когда закончит свои изыскания.

В библиотеке Арлин работал каждый день и обычно в послеобеденное. Он успел даже немного привыкнуть к этому каменному мешку, разделенному на несколько комнат, к сухому и пыльному воздуху, который, казалось, не обновлялся, несмотря на несколько вентиляционных отверстий. Ходы, наверное, были слишком узки, чтобы обеспечивать приток свежего воздуха. Или же забиты пылью веков.

Постепенно Арлину стал нравиться и сам процесс общения с тяжелыми древними фолиантами, а не только знания, которые они приоткрывали. Перед тем, как взять очередную книгу, он медленно шел мимо полок, разглядывая корешки и ожидая, когда какой-нибудь том отзовется на его мысленный призыв ответным импульсом. Или наоборот - прислушиваясь, какая книга хочет открыть ему свои недра здесь и сейчас. Выбрав книгу, он извлекал ее, осторожно сдувал пыль и нес к столу, над которым горело сразу три больших светильника. Там начиналось другое таинство. Он рассматривал выбранный том со всех сторон, знакомясь и давая ему возможность, так сказать, представиться. Затем открывал застежки переплета и не спеша листал страницы, подстраиваясь под ритмы линий, из которых писцы связали буквы, и выбирая, с чего начать чтение. Как правило, книга сама предлагала необходимый ему раздел или главу. И только тогда Арлин по-настоящему погружался в смысл текста. Зачастую он настолько уходил в чтение, что забывал про все вокруг и прекращал свое занятие только тогда, когда за ним приходил монах звать к ужину.

В этот день что-то сразу пошло не так. С утра в нем поселилось смутное беспокойство, причины которого он не мог доискаться. Вроде бы все было как всегда, однако сам воздух, мнилось, был пропитан тревогой, и кроме него никто этого не замечал. А когда спустился в библиотеку, сделалось совсем худо. Арлин не мог ни на чем сосредоточиться, но его мысли внезапно стал притягивать к себе Сон Эгрона, который ему недавно показал отец. Они беспорядочно кружили вокруг реликта, как рой ночных насекомых у фонаря, но не более - к своей сути эта таинственная вещь их не подпускала.

Нельзя сказать, что Арлин не думал о Сне Эгрона до этого. Он думал о нем постоянно. Даже когда вчитывался в тексты, размышлял или вспоминал Лиену. Этот на первый взгляд простой, но таящий в себе огромную угрозу предмет, тенью стоял где-то в глубине души, как хищная рыба, поджидающая в водной траве добычу. Но так всеобъемлюще реликт его мысли еще не порабощал. Он словно всплыл на поверхность сознания и целиком заслонил собою все остальное. Он будто звал к себе, и с каждой минутой все сильнее. Постепенно этот немой призыв превратился в потребность сейчас же отправиться на последний уровень лабиринта, увидеть эту вещь, прикоснуться к ней, взять ее в руки.

Арлин уткнулся лбом в ладони, и закусил губу, пытаясь принять правильное решение. Ему не хотелось идти к реликту без ведома отца, как-никак Хранителем был Лерион, однако влечение становилось таким сильным, что не получалось от него отмахнуться. К тому же Арлин ощущал, что его чувство тревоги и Сон Эгрона каким-то необъяснимым образом связаны между собой.

Могло ли произойти, что Сон Эгрона или уже выкрали лазутчики Фрагга, или вот-вот это сделают? Вообще-то могло, ведь все возможно в этом лучшем из миров, даже если этого не может быть никогда просто по определению. Но как в таком случае они могли проникнуть в комнату, где спрятан реликт? Хотя бы добраться до нее? Ведь глупо даже предполагать, что кто-то способен в самом сложном на Лигте лабиринте отыскать правильный путь, не имея плана. А единственный план этого самого нижнего лабиринта аркината Лерион держал в своей тайной комнате.

Допустим, фраггийцы все-таки нашли вход в лабиринт. Допустим. Но затем им предстояло пройти около пяти лиг бесконечных и похожих друг на друга поворотов и ни разу не ошибиться. А пять лиг - это четыре часа ходьбы скорым шагом да по хорошей дороге. "Нет, не может быть, чтобы суэгры добрались до Сна Эгрона, - рассудил Арлин, - однако стоит проверить, ведь я почти Хранитель, а значит, у меня есть на это право". Он взял масляный фонарь, зажег фитиль щепкой, горка которых специально для этой цели лежала на одной из полок, и покинул библиотеку.

Дорогу Арлин помнил хорошо, но шел осторожно, держа на всякий случай ладонь на рукояти меча и вслушиваясь в тишину, которую нарушал лишь шорох его шагов. По здравому смыслу, на этом последнем уровне, отделенном от остального аркината опускающимся полом, никого не могло быть, но где-то под спудом жило ощущение, что в этот раз полагаться на здравый смысл не стоит. Поэтому, прежде чем ступить в последний коридор, Арлин некоторое время вглядывался во тьму. Коридор был достаточно длинным и свет фонаря с трудом достигал его конца. Никого и ничего. Арлин пошел дальше.

Дверь с тремя металлическими полосами была закрыта. Он сам замкнул ее в прошлый раз. Для этого достаточно было ее толкнуть, и она мягко вошла в проем, причем замок сработал на запирание автоматически, чем несказанно Арлина удивил - таких устройств ему еще видеть не доводилось.

Комбинацию нажатий на бляшки Арлин запомнил зрительно, но потом неоднократно повторял в памяти, чтобы в нужный момент случайно не ошибиться. И не ошибся.

Не переставая вслушиваться в тишину, он открыл дверь и шагнул в комнату. Свет фонаря озарил серые никогда не знавшие солнца стены. Арлин поставил фонарь на стол и огляделся. Вроде бы ничего в помещении не изменилось. Вот только сумрак в углах и тени от многочисленных предметов, которыми был уставлен стол, казалось, стали глубже, резче и тревожней, нежели были в прошлый раз.

Взяв нужный ларец, Арлин открыл сначала крышку, а затем второе дно. В углублении лежал брусок, так непреодолимо его сегодня звавший к себе. Арлин протянул к нему руку, но тут ему послышался какой-то звук, не то шорох, не то шепот. Он замер, развернувшись в сторону двери и освободив меч из ножен, чтобы мгновенно вступить в бой, если кто-либо покажется на пороге. Немного выждав и убедившись, что больше ни что не нарушает тишину, он успокоился - такой шорох мог произвести маленький камушек, под которым выкрошилась порода, или даже струйка песка. Но скорей всего, послышалось. Тем не менее, он подошел к двери и, убедившись, что с внутренней стороны находятся такие же открывающие замок бляшки, как и снаружи, затворил ее, отрезав себя от внешнего мира.

Только после этого Арлин вынул из углубления реликт, ожидая, что, как в первый раз, его пронижет невидимой волной силы и ужаса. Но брусок спокойно лежал в ладонях, словно самый обычный предмет, выточенный, выкованный или отлитый из неизвестного материала мастерами Раоса или кем-то еще.

"Что же ты такое? Что с тобой делать?" Арлин вглядывался в поверхность реликта, словно пытаясь разглядеть внутри ответы. Вдруг в глубине Сна Эгрона, там, где находился едва заметный голубой огонек, вспыхнула и погасла искорка, потом еще одна. А затем засветился целый сонм желтых и красных проблесков, которые уже не исчезали, а двигались в каком-то безумном хаотическом танце. Арлин почувствовал, что в его руки хлынули одновременно тепло и холод, ему внезапно стало нечем дышать, а тело покрыла испарина. Он хотел положить Сон Эгрона в ларец, но не смог этого сделать. Он не мог даже просто бросить его на пол. Арлин как будто сросся с ним и уже себе не принадлежал. Он, пытаясь подавить нарастающий ужас, мог только смотреть расширившимися глазами, как реликт с торцов окрашивается в желтый и красный цвета. Его сознание вдруг сузилось до точки и закружилось в Сне Эгрона одним из огоньков. Время потеряло свою суть, и когда Арлин вновь ощутил себя собой, он не мог понять, то ли это всего лишь следующий миг его жизни, то ли следующая эпоха.

Место, в котором он находился, было ему незнакомо. Он парил в огромном зале, который освещался факелами и настенными светильниками незнакомой конической формы. Недалеко от него стояли какие-то люди. Но он не обращал на них внимания, как не обращают внимания на муравьев, когда спешат по важным делам. Зато на девушку, лежащую на каменном ложе прямо под ним, он смотрел более чем внимательно, оценивая и наслаждаясь. Она была обнажена и удивительно прекрасна. Лицо светилось какой-то отрешенной радостью бытия, а тело источало негу предугадываемого чувственного наслаждения. Она вся дышала покорностью, и это притягивало больше всего. Больше, чем обнаженная женская плоть, облеченная в совершенные формы. Больше, чем сияющие предвосхищением блаженства глаза. Он знал, что она ждет его и готова отдаться. И он захотел взять ее. Взять немедленно. И он двинулся к ней, обратившись в одно - в отвердевшее безумное желание обладать. Но за какое-то неуловимо краткое мгновение до того, как войти в нее, объединиться с ней, растворить ее в себе, Арлин вдруг увидел, как радость на ее лице сменилась неописуемым ужасом. Он понял, что делает что-то не так, и попытался остановиться. Но уже не смог. Он был слишком большим и тяжелым, чтобы остановиться. Он вошел в нее разом во всю, и в этот миг его взор заволокла кровавая мгла, и он вновь потерял свою суть.

Сознание вернулось толчком, но в нем царил такой хаос, что Арлин даже растерялся, - он ли это? Перед глазами всплыло перекошенное гримасой страха лицо девушки, которую он где-то видел. Где? Он напряг память и вспомнил какой-то полутемный зал, но тут его отвлекли собственные болезненные ощущения. Он лежал на полу, нос и рот были забиты пылью. Реликт, оказавшийся под ним, давил на ребра, а вдобавок ко всему очень болела голова.

Встав на колени, прокашлявшись и прочихавшись, Арлин взял Сон Эгрона в руки. Брусок уже не казался мертвым куском неизвестного материала. И дело не в том, что тусклое голубое вкрапление в нем приобрело более насыщенный цвет, а вокруг него застыли три искорки. В реликте шла какая-то своя тайная жизнь, которую любой другой наверняка бы не ощутил. Даже Лерион. Но Арлин одновременно это и чувствовал, и знал. Видимо, с того момента, как реликт подчинил его сознание замысловатой пляской огоньков в своем чреве, он стал его Хранителем вместо отца, и между ним и Сном Эгрона образовалась незримая связь. "К добру ли?" - подумал Арлин, уже твердо зная, что обязательно возьмет брусок с собой. Однако возникали сомнения, стоит ли рассказывать отцу об этом и о том, чему он стал свидетелем. А чему он стал свидетелем? Ах да, красивая девушка на каменном ложе, внезапно возникшая похоть, ужас на юном лице.

Или это только видение, навеянное реликтом, в котором, как говорил Лерион, чего только нет? Когда же случилось то, что он увидел? Тысячелетия назад или во столько же раз больше? И что он увидел? Арлин решил сначала попробовать разобраться в этом самостоятельно, а если уж не получиться, то тогда призвать на помощь отца.

Арлин легко поднялся на ноги и тщательно отряхнул одежду от пыли и каменной крошки. Как ни странно, он только что казался себе столетним стариком с пустым фиалом вместо головы, а через несколько минут уже мог двигаться почти с прежней ловкостью и силой. Да и способность рассуждать, когда надо, о вещах трезво, возвращалась к нему. Он не без основания подумал, что за свое столь быстрое возвращение к полноценной жизни надо благодарить реликт. Впрочем, как и за все остальное - потерю сознания, головную боль, кошмарное видение, полный рот пыли. А какие еще сюрпризы преподнесет ему Сон Эгрона? Размышляя об этом, он засунул реликт за пояс под куртку

Сняв колпак с фонаря, Арлин определил, что масло в нем прогорело на две трети. Значит, на поверхности только-только начало смеркаться, а по ощущениям казалось, что уже как минимум наступило утро следующего дня.

Вернув комнату к тому в виду, в котором он ее застал, Арлин подошел к выходу и в нужной последовательности нажал бляшки на железных полосах, после чего толкнул массивную дверь, ожидая, что она легко откроется, и очень удивился, когда ничего не произошло. Он налег на массивную дверь всем телом - безрезультатно. С таким же успехом можно было пытаться сдвинуть любую из стен.

Озадаченно почесав переносицу, Арлин уставился на дверь, как на незадачливую прислугу, которая все перепутала из-за своей плебейской неспособности глубоко мыслить и запоминать сложные поручения. При этом он нисколько не сомневался, что выйдет из комнаты так же легко, как в нее вошел. Надо было лишь понять, в чем кроется ошибка, которая была, разумеется, простой, как каменная ступенька. Арлин представил себя с той стороны двери и мысленно повторил нажатие бляшек, а затем проделал те же действия в зеркальной симметрии. На этот раз хватило толчка ладони, чтобы открыть выход, и он буднично шагнул в коридор.

Арлин уже не таился, как на пути сюда. Не потому, что тревога испарилась, будто ее не было, а потому, что был уверен, что если и существует сейчас какая-либо опасность, она ничто по сравнению с теми, которые ждут его впереди. "Уж это точно, Эгрон меня возьми". А тревога оставалась, но давала о себе знать всего лишь как легкая усталость. К тому же его второе знакомство с реликтом что-то добавило к способности концентрироваться и быть уверенным в себе. И еще было ощущение, что в нужный момент он будет быстр как никогда.

Арлин миновал все повороты, коридоры и комнату-подъемник, никого не встретив. Но когда впереди забрезжили факелы, освещавшие площадку с лестницей, ведущей наверх, к нему, отделившись от стен, шагнули два монаха. Они не напоминали порученцев, наоборот, казались чужими и враждебными. Арлин отреагировал на исходящую от них угрозу бодрящей волной мурашек, пробежавших по спине, и чуть замедлил шаг. Одновременно он поднял фонарь так, чтобы, осветив их лица, не слепить себя самого. Монахи были не из тех, кого Арлин знал по именам, хотя их лица ему периодически встречались. Наверное, были из боевых, которые большую часть времени несли охрану за пределами стен аркината. "Что ж, видно, так просто наверх мне не подняться", - вздохнул он и спросил:

- Неужели пора на ужин?

Они молча бросились на него, поднимая мечи. Причем, заметил Арлин, они не вынимали их из ножен, а прятали обнаженными за спинами, чтобы предельно сократить время на подготовку атаки.

Ему не хотелось их убивать и, резко шагнув вперед и в сторону, он бросил фонарь в дальнего монаха, а ближнего, уклонившись от встречного выпада, ударил ногой в живот. Сам же проскользнул между ними и обернулся, уже поигрывая клинком. Монах, получивший фонарем между глаз, ожесточенно сбрасывал с лица и одежды капли горящего масла. При этом он вполголоса подвывал, не зная, что ему повезло. Если бы фонарь был полностью заправлен, человек мог бы превратиться в живой факел. Получивший удар в живот прислонился к стене и пробовал отдышаться.

Арлин удовлетворенно кивнул и двинулся к выходу из коридора. Он уже выходил на площадку, когда услышал за спиной топот ног, и, развернувшись, с сожалением понял, что без жертв, увы, не обойтись. Свет факелов, освещавших лестницу, был у него за спиной и вскоре выхватил из темноты лица приближающихся монахов, казавшиеся масками, поскольку на них не отражалось никаких эмоций.

"Дюжину Эгронов всему этому миру, когда же это кончится?!" - печально подумал Арлин, принимая боевую стойку. В это время монах, бегущий первым, атаковал с ходу. Арлин не стал парировать его безоглядный выпад, а просто уклонился, и тот, оказавшись по инерции чуть позади и сбоку, получил в основание черепа сокрушительный удар рукоятью меча. Монах с тяжелым всхлипом растянулся на полу и замер. Второй, припав на колено, попытался достать Арлина ударом по ногам. Арлин подпрыгнул, всего на какой-то миг опередив мелькнувшее лезвие. Причем инстинктивно сильнее оттолкнулся дальней от нападавшего ногой и, пролетев чуть вперед, заехал монаху пяткой в лоб. Из-за того, что трудно было сгруппироваться и использовать всю энергию своего движущегося тела, удар вышел несильным. Впрочем, этого оказалось достаточно. Что-то едва слышно хрустнуло, голова монаха неестественно запрокинулась, и он осел безжизненным кулем недалеко от своего товарища. "Одно хорошо, - криво усмехнулся Арлин, - не нужно меч от крови вытирать".

Когда он вышел во внутренний двор и велел находящимся там монахам вытащить из подземелья тела, они сначала не уразумели, что от них требуют.

- В одном из коридоров нижнего уровня прямо рядом с площадкой лежат ваши братья, которые перестали ими быть, что непонятного? - повысил Арлин голос. - Сколько вас здесь? Семеро? Хорошо. Вы, четверо, идите вниз. Ты найдешь старшего боевого монаха, пусть осмотрит тела и доложит, кто это. Ты же обо всем увиденном сообщишь настоятелю, а ты - Верховному аркинфу, если он не в кабинете.

Распорядившись, Арлин посмотрел на темнеющий небосвод - действительно уже смеркалось. Лес и горы не позволили ему увидеть, как над горизонтом с противоположных сторон показались два спутника Раоса - желтый и красный.

20. Земля

Снилось кладбище. Небольшое, заброшенное деревенское кладбище с заросшими могилами среди сосен, с покосившимися крестами. Светлая северная ночь, силуэты деревьев на фоне неба и белый, стелящийся по самой земле туман. Я стоял возле одной из могил и, испытывая страх, чувствовал, что сейчас что-то должно произойти.

Легкое, голубое свечение возникло над холмиком могилы и стало подниматься, оформляясь в некое подобие человеческой фигуры. На меня повеяло холодом и сыростью. Хотелось убежать, но ноги не двигались, будто приросли к земле. Возникло ощущение, что вот сейчас я услышу голос, который скажет что-то очень важное. Я весь напрягся и... проснулся.

Полная темнота окружала меня. Слышно было, как в трубах журчит вода. Почему летом отключают горячую воду? - с горечью подумал я. В подвале, где я спал, было холодно, темно и сыро. Кто-то из моих новых вчерашних знакомцев, по-видимому, на ночь вывернул лампочку. Или она просто перегорела. Более реальным было второе предположение, надеяться хотелось на первое. Спускаться в темноте с труб, на которых я спал, было рискованно. Я решил подождать, когда проснется кто-нибудь из местных обитателей и создаст хоть какое-нибудь освещение, может просто зажжет свечку. Ах, да! Свечку, как вчера сообщил Выхлоп, съели крысы. Ну, может, спичкой кто-нибудь чиркнет. Во всяком случае, подниматься первым мне не хотелось.

Я задумался о том, что мне приснилось. Судя по всему, сон опять не был случайным. Артефакт каждую ночь создавал какие-то очень реалистичные видения. Правда, если бой в таверне, который я наблюдал прошлой ночью, происходил где-то, похоже, в другом мире, то кладбище, на котором я побывал сегодня, было вполне земным. Что-то я недавно слышал о кладбище? Все! Вспомнил! О кладбище рассказывал мне Колян. Там он должен был найти тот самый загадочный брусок, который сейчас лежал у меня в кармане. И было это кладбище где-то в Медвежьегорском районе. Интересно, к чему снится кладбище? Не иначе как к долгой жизни. Трактовка снов, как мне всегда казалось, строится по принципу - "от противного". Если снятся деньги - жди расходов. Если снится дерьмо - значит, улучшится финансовое положение. Иначе откуда взяться дерьму? Приснилось кладбище - следовательно, туда ближайшее время не попадешь. Раз было ощущение, что вот-вот узнаю что-то важное - жить мне в полном неведении. Кстати, о знаниях и неведении - Толя вряд ли успел что-нибудь разузнать об И.П., времени прошло еще мало. Наверное, мне самому стоит попробовать навестить с помощью артефакта нехорошего Ивана Петровича. В прошлый раз мне это здорово помогло.

Я вынул из кармана брусок, который слабо светился в темноте. В прошлый раз, когда Артефакт перенес меня, а точнее мое сознание, в коттедж И.П., я просто пытался проникнуть мысленно в суть самого полупрозрачного параллелепипеда. Почему я оказался в том самом месте, где, по идее, мне и надо было оказаться? Возможно, брусок сам находил наиболее выгодный вариант для своего владельца. Ну что же, попробуем!

Я сосредоточил внимание на артефакте, пытаясь мысленно проникнуть в его суть, внедриться в него сознанием. Брусок немного потемнел. В то же время создалось впечатление, что он стал больше. Или это я стал меньше? Ощущение действительности пропало. Я видел только слабый сине-зеленый свет. Он занимал все существующее пространство, и я растворялся в нем. Наконец, я ощутил, что весь окружен сине-зеленым свечением, и мое тело перестало существовать. Осталось лишь сознание. Но на этом дело застопорилось. Дальше продвинуться мне никак не удавалось. Несмотря на все мои усилия, сконцентрироваться и представить себя в коттедже И.П. или просто там, где он сейчас находится, никак не получалось. Я вроде бы начинал продвигаться вперед, но потом упирался в какую-то невидимую стену. Но должен же я куда-то отсюда выйти! - в отчаянии подумал я. И вдруг на какое-то мгновенье передо мной мелькнул образ, виденный мною сегодня во сне. Я обнаружил себя на кладбище, перед могилой, где голубой туман формировался в некое подобие человеческой фигуры. Все это заняло доли секунды. Мое сознание слилось с туманным силуэтом, и я почувствовал, что, как губка водой, наполнился новым содержимым. Наверное, именно такое состояние называется прозрением. И тут же я снова ощутил себя лежащим в подвале на трубах.

Теперь я знал. Я знал, что артефакт - это Сон Эгрона. Хотя, при этом я совершенно не представлял, что это означает, и кто такой этот Эгрон.  Я знал, что артефакт попал ко мне не случайно - было во мне что-то, что заставило судьбу вручить загадочный брусок именно в мои руки. Я был в определенном смысле избранным. Я знал, что кто-то очень надеется, что я сохраню артефакт, и что этот кто-то постарается мне в этом помочь. Были еще какие-то знания, которые еще не приобрели привычной для человеческого рассудка формы. Это как случайно вылетевшее из головы слово. Точно знаешь, что оно тебе известно, но мучаешься, не в силах его вспомнить. Остается только надеяться, что это произойдет позже, само собой.

Была у меня в душе и легкая обида - никто у меня не спрашивал, готов ли я и хочу ли принимать участие во всем происходящем. Впрочем, судьба никогда не спрашивает у нас, готовы ли мы ее принимать. Она просто приходит, принося то радости, то разочарования, то жестокие несчастья, и наше дело просто держать удар и воспринимать все как должное. И все же досада жила в душе, как заноза.

Я немного полежал, приходя в себя после всего происшедшего, и прикидывая, что же, блин, благодаря свалившемуся на меня неизвестно пока откуда Сну Эгрона, меня еще ждет в будущем? Я вспомнил свое видение, насланное на меня артефактом, где меня допрашивал Вершитель Воли и соблазнительная, но безжалостная Иорга, и мне стало не по себе. Однако особого выбора у меня, похоже, не было. Ну, что ж, пора возвращаться в реальность, какой бы поганой она не казалась.

Я нащупал в кармане зажигалку и щелкнул кремнем. Газ вспыхнул, но тут же огонь погас, однако вспышка осветила комнату, где спали мои новые знакомые. На одном диване откинув руку, негромко храпел Выхлоп. На другом дрыхли, обнявшись, Валера с Зоей. На Зое из одежды была только Валерина телогрейка, на Валере из его одежды не было только телогрейки. Наверное, ничего у них не получилось. Сашок, которого в свете вспышки я разглядеть не успел, видимо, лежал на полу.

Я осторожно спустился с труб, зажег зажигалку и, разглядев висящую на проводе лампочку, ввернул ее в патрон. Лампочка загорелась и осветила помещение. Все-таки ее просто вывернули. Это замечательно.

На столе осталась не начатая бутылка водки и полпузырька "Тройного".

Жутко, возможно больше, чем жить, хотелось пить. Я вспомнил, что в рюкзаке припасено три бутылки пива. Рюкзак лежал на трубах теплотрассы. Слабый свет двадцатипятиваттной лампочки нисколько не потревожил спящих бомжей, и я решил тоже пока их не будить.

Забравшись на стул, я стал рыться в рюкзаке. Накануне, ложась спать, я уложил бутылки с пивом в самый низ рюкзака, накрыв их сверху шмотками. Так оно мягче. Я с трудом откопал пиво и стал распихивать бутылки по карманам. В результате, пришлось вытащить из кармана артефакт и положить временно в рюкзак. При этом я испытал чувства одинокой пенсионерки, от которой сбежал любимый кот.

Пиво за ночь согрелось под моей головой, но, учитывая подвальную прохладу, это совсем не мешало восприятию букета. Бутылку я выпил не больше, чем за десять секунд. Первые глотки, ворвавшись в слипшийся пищевод с безжалостностью буровой установки, вызвали такую острую боль, что аж перехватило дыхание. Но организм жаждал, и эта боль была благая. Вот она, воспетая Таривердиевым, однократность утоления жажды. Тело потяжелело на полкило, бутылка в руке на столько же полегчала. Организму полегчало несоизмеримо больше.

Я поставил пустую бутылку на пол, сел за стол и начал трясти за плечо Выхлопа.

- Выхлоп, вставай! Похмеляться будем!

Реакция Выхлопа сделала бы честь космическим службам: "Ключ на старт! Есть ключ на старт!".

- Обязаны! - мгновенно отозвался он и открыл глаза, казавшиеся совершенно трезвыми. - У меня, кажется, еще одеколончик оставался.

- А, может, пивка - для рывка? А потом водочки для заводочки?

- Нет, от пива воняет, а водка по утрам вообще зло.

Выхлоп потянулся к "Тройному" и жадно присосался к маленькому горлышку пузырька. Как можно пить одеколон из такого маленького отверстия, для меня было полной загадкой.

Оторвавшись от пустого пузырька, Выхлоп смачно крякнул и блаженно улыбнулся.

- Южный склон парфюмерной фабрики, урожай 2002 года! - прокомментировал он и толкнул Валеру. - Вставайте, граф, вас ждут великие дела. Пора бутылки собирать. И графиню поднимайте, ей, небось, на работу.

Граф с графиней зашевелились и открыли глаза. Я протянул им пиво.

- Опять день насмарку, - с сожалением констатировал Валера и присосался к бутылке. Зоя, небрежно запахнув телогрейку, пододвинулась к столу, отставила в сторону пиво, открыла водку и, плеснув грамм пятьдесят в стаканчик, одним глотком выпила.

- Мне только завтра на смену, можно еще потусоваться, - сообщила она окружающим. - Правда, от вас толку, как от козла молока.

Я задумался, как же поступить сегодня мне. Клименко звонить было еще рано. Даже если он и зарядил все свои связи на выяснение личности Ивана Петровича, результат будет не раньше вечера, а то и завтра. Звонить ему с мобильника в присутствии моих новых знакомых, мне казалось неправильным. Нехорошо будет и в том случае, если он позвонит мне, поэтому телефон я предусмотрительно выключил.

Я взял со стола купленную вчера и еще не открытую банку тушенки и вскрыл ее валявшимся тут же гигантским ножом-хлеборезом, достал припасенную пластиковую ложку и зацепил здоровенный волокнистый кусок. Под тушенку хорошо прошло пятьдесят водки, и я блаженно закурил. Все происшедшее со мной до настоящего момента показалось далеким и малозначительным.

Зоя встала, взяла с дивана свою одежду и, кинув на меня взгляд, в котором читалась смесь сожаления с оттенком презрения, начала одеваться.

Под столом что-то зашуршало и оттуда показалось опухшее лицо Сашка. Он с трудом выбрался из-под столешницы и, распространяя запах мочи, плюхнулся на диван рядом с Валерой. На меня он не обратил совершенно никакого внимания. Зато еще не допитая водка его явно заинтересовала. Он с трудом дотянулся до бутылки, взял ее трясущимися руками и, проливая "огненную воду" на стол, наполнил до краев стакан.

- Тебе бы, Сашок, только добро переводить, - вполне миролюбиво заметил расслабленный, как и все, алкоголем Валера.

Сашок никак не отреагировал, выпил стакан и тут же уснул.

За столом воцарилась атмосфера полного благодушия. Все, кроме спящего Сашка, молча курили, прислушиваясь к отступающему из организмов похмелью.

Первым прервал молчание Выхлоп. Он вдруг резко отбросил недокуренную сигарету, поднял на меня тяжелые глаза и сказал, каким-то не своим, совершенно без интонаций, голосом:

- Отдай ее, Макс. Тебе же лучше будет.

- Кого, ее? - не понял я, грешным делом подумав, что Выхлоп приревновал меня к Зое.

- Вещь.

- Какую вещь? - удивился я, прекрасно, впрочем, понимая, о чем идет речь.

- Отдай ее! - точно таким же, как и Выхлоп, голосом произнес Валера.

Началось, подумал я, вставая на всякий случай из-за стола.

- Мужики, вы чего? Я вам водки принес, "Тройного", тушенки, а вам еще какую-то вещь подавай. Нет у меня ничего.

Я попытался понемногу сдвигаться в сторону выхода из комнаты, хотя понимал, что выскочить на улицу через подвальное окно мне вряд ли удастся. Выхлоп, который представлял самую большую угрозу, легко разгадал мой замысел и, встав из-за стола, сдвинулся в сторону, отрезая мне путь к черному проему выхода. Его глаза приобрели странное, совершенно бездумное, выражение. В них не было ничего - ни страха, ни ненависти, просто - ни-че-го! Глаза восковых фигур и те имеют более осмысленное выражение.

С другой стороны ко мне приближался Валера. Он выглядел точно таким же живым манекеном. Типичный зомби от вуду!

- Эй, мужики! Чего вы к парню пристали? Вам водки мало, так давайте сбегаем. У Макса наверняка еще бабки есть. Есть ведь, Макс? - Зоя была изумлена не меньше меня. Я же изумился, поняв, что она в состав новоиспеченных зомби не вошла. Зато Сашок исключением не оказался. Он тоже поднялся с дивана и медленно двинулся в мою сторону.

- Нет, Зоя, тут водкой не отделаешься, - продолжая отступать к стене, сказал я, - видишь, они не в себе.

- Да они всю жизнь не в себе, но не до такой же степени! - Зоя, на которую никто не обращал внимания, прошмыгнула мимо ковыляющего Сашка и встала рядом со мной.

- Отдай Вещь! - все тем же загробным голосом повторил Выхлоп. Диалог у нас явно не получался. Я сдвинулся немного вправо и нанес Выхлопу йоко-гири в солнечное сплетение. Выхлоп отлетел к противоположной стене, где довольно удачно рухнул на диван. Однако дыхание его не сбилось, он тут же медленно поднялся и снова двинулся в мою сторону. Следующий удар достался Валере, который грохнулся ягодицами на стол, перевернулся через столешницу и рухнул на пол с другой стороны. Уже через секунду он поднялся и, обойдя стол, неспешно пошел на сближение. Сашка изо всех сил толкнула Зоя. Поскольку ее он, похоже, просто не видел, сопротивление оказано не было. Сашок свалился через боковую спинку на второй диван и немедленно снова поднялся. Просто "Квэйк" какой-то! Там тоже такие злодеи бродят, и убивать их можно только из гранатомета. Гранатомета у меня с собой не было, да и убивать мне никого не хотелось. Но, с другой стороны, и самому мне, как поется в песне, помирать рановато, есть у нас еще дома дела.

Приблизившемуся Выхлопу я залепил что есть силы правой рукой в челюсть. Его голова страшно мотнулась, он упал, но тут же начал подниматься.

- Хотите Вещь? Сейчас получите, - пообещал я и достал из кармана ПМ. Это была газовая версия, но оппоненты этого не знали. Стрелять из газовика в небольшой комнате было самоубийством, и я надеялся на психологический эффект. Эффект оказался равен нулю. С тем же успехом я мог просто скорчить страшную рожу. Более того, мне показалось, что противники стали чуть быстрее двигаться. Это лишало меня последнего преимущества. Я спрятал пистолет в карман и тут же еще раз влепил ногой по физиономии Валере. Валера упал. Следующий удар пошел в связке с первым, и упал Выхлоп. Зоя вцепилась в Сашка, но тот продолжал упорно двигаться.

- Зоя, отойди! - крикнул я и, как только она отпустила свою жертву, нанес ему очередной удар ногой. На этот раз в лицо. Сашок отлетел к своему любимому дивану. Из разбитого носа и губ потекла кровь. Но это его не остановило. Он опять двинулся в атаку. И тут я вспомнил про электрошокер. Пожалуй, это было последнее средство, не считая боевого ПээМа.

Первым получил разряд Выхлоп. Он отлетел к противоположной стене и затих. Тут же досталось Валере и с тем же результатом. Третьим лег Сашок.

- Надеюсь, я их не убил, - искренне сказал я. - Надо их связать, прежде чем они придут в себя.

Я полез в рюкзак за веревкой. Отрезав три куска, один я дал Зое, поручив ей связать Сашка, а сам занялся Выхлопом и Валерой. С обоими я закончил раньше, чем Зоя справилась со своим клиентом.

- Главное, ноги свяжи покрепче, - посоветовал я склонившейся над Сашком женщине.

- Что это с ними было? - не разгибаясь, спросила Зоя. - Водка что ли паленая?  Так я ведь тоже пила. Правда, меньше. Выхлоп вообще одеколон сосал. Вещь какая-то им понадобилась...

- Вещизм, Зоечка, беда нашего времени. Люди забывают о духовном... Ведь так хорошо сидели! А ты мне понравилась - просто героиня. Спасибо тебе, родная.

Зоя не ответила. Она уже связала Сашка, но почему-то не распрямлялась, демонстрируя мне свой аппетитный зад, туго обтянутый джинсами. Опять о своем, о девичьем задумалась, подумал я. Зря я начал - "понравилась"!

Зоя распрямилась и посмотрела мне в глаза. Я мгновенно понял - она задумалась не о девичьем.

- Отдай Вещь! - произнесла она тем же самым голосом, что до этого использовали мужчины. Было ясно, что голос пришел откуда-то со стороны. Теперь он вселился в женщину. Я отступил назад, доставая из кармана электрошок. Зою было жалко.

Но женщина оказалась проворнее и опаснее троих мужчин. Она схватила со стола огромный хлеборез и довольно быстро стала приближаться ко мне, размахивая ножом, больше напоминающим римский меч. В такой ситуации я боялся контратаковать, рискуя получить серьезную рану, но и уворачиваться в небольшом замкнутом пространстве было нелегко. Действовала Зоя быстро и изобретательно. Несколько раз ей чуть не удалось загнать меня в угол. Это была бы верная смерть. Чувствуя, что ситуация становится совсем критической, я достал боевой пистолет. Я сомневался, что у меня хватит духу застрелить человека, но можно было попытаться выстрелить в ногу. Только не было уверенности, что это обездвижит зомби.

Зоя двигалась все быстрее и быстрее. В какой-то момент мы оказались по разные стороны стола, и я подумал, что возможно у меня появится шанс воспользоваться электрошокером. Но я неудачно зацепился ногой за ножку стоящего рядом дивана и рухнул на пол. Зоя мгновенно оказалась надо мной и занесла для удара нож.

- Вещь с тобой, она здесь, я сам возьму ее! - сказал неведомый кто-то устами Зои, а я в этот момент нащупал выскользнувший во время падения пистолет и искал пальцем спусковой крючок. Но палец попал на предохранительную скобу и я понял, что не успеваю выстрелить. Рука с ножом, как мне показалось, очень медленно начала опускаться вниз, но опередить ее я не мог. Я лишь воспринимал действительность, будучи не в силах что-либо изменить.

И вдруг Зоя обмякла и безвольно рухнула на меня, больно ткнув в грудь лезвием, которое, уже не направляемое рукой, проткнув куртку, ушло в сторону. Я, ничего не понимая, сбросил с себя женщину и увидел стоящего за ее спиной человека. Он вполне подходил к интерьеру подвала. Это был типичный бомж. Что-то среднее между Сашком и Валерой. Во всяком случае, старше любого из них, хотя определить возраст Сашка я так и не смог.

- Это хорошо, что вы никого не убили. Иначе, все могло бы очень сильно осложниться. Но нам надо уходить отсюда. Скоро все эти люди очнуться и ситуация может повториться...

- Я только штаны подтяну... В смысле, рюкзак возьму, - сразу согласился я с предложением покинуть этот пятизвездочный отель.