Сон Эгрона, роман, главы 21-25

Александр ВОРОНИН, Олег ЦЕЛЕБРОВСКИЙ

СОН ЭГРОНА

(роман фэнтези)



Существует вероятность, что все события вымышлены, за исключением происходивших на Раосе.

Главы 21-25

21. Раос

После расправы с двумя напавшими на него монахами, Арлин понял, что скрыть от отца своего похода в подземелье ему не удастся, и решил незамедлительно поговорить с ним о происшедшем. Он многое, как ему казалось, начал понимать. Например, что с помощью Сна Эгрона он за короткий миг перенесся магическим видением в какое-то другое место, которое находилось где угодно, но только не на Лигте. А если не на Лигте, то, значит, на Фрагге. И это означало, что он миновал Завесу Слепоты без всякого затруднения, даже более - вовсе не заметил ее. Но скорей всего, в зал, где была девушка, которую что-то безумно напугало, его перенес Сон Эгрона, не спрашивая у Арлина согласие на это путешествие.

Конечно, можно было считать, что увиденный им слепок какого-то события с незапамятных времен хранился в недрах реликта вкупе с другими воспоминаниями поглощенных Сном Эгрона душ. Но тогда возникали закономерные вопросы, почему именно это событие навеял ему реликт? Почему лишь одно? Пока он был в забытье, прошло много времени, а на видения хватает мгновений. Почему он чувствовал себя совершенно разбитым, как будто долго находился за пленкой реальности, тогда как сновидения и грезы наяву не отнимают много сил? Слишком много "почему", стало быть, предположение, что он видел картину далекого прошлого, является ошибочным.

Кроме того, Арлин чувствовал, что произошло еще что-то очень и очень важное, но не понимал что.

У него установилась какая-то связь с реликтом?

Может быть, ведь его силы восстановились очень быстро наверняка не без воздействия Сна Эгрона. А помимо этого появилось некое почти неуловимое ощущение дополнительной силы, которая пришла невесть откуда и стала частью его существа. Не в треклятом ли реликте ее источник?

Или что-то произошло в мире, а он обострившимся чутьем уловил отголоски?

Возможно.

Что бы ни было по отдельности или в совокупности, оно, без сомнения, было связано со Сном Эгрона. Не зря же в реликте неожиданно появились танцующие искорки, и три из них впоследствии окружили ставший чуть ярче голубой огонек. И не зря в какой-то момент концы бруска стали окрашиваться в желтый и красный цвета.

Но реликт находился в аркинате, и никто не нарушал его покой, уж он тому свидетель.

Тогда что?

Было также совершенно неясным, кто эта девушка, которой Арлин так внезапно захотел овладеть, и что с ней в конечном итоге произошло? И связано ли это с изменениями в реликте?

Книги, которые до этого Арлин пролистал в библиотеке аркината и которые, казалось бы, могли рассеять туман невежества, не давали ответов на эти вопросы. А ответы на них Арлину были крайне нужны. Были нужны если не немедленно, то в самое ближайшее время. Он испытал сильное потрясение, связанное с красавицей на каменном ложе, и его угнетало ощущение, что девушка погибла. И что он, именно он стал причиной ее смерти.

Единственный человек, который мог Арлину хоть что-то объяснить, был его отец. Но тут возникала проблема, говорить или не говорить Лериону о том, что он забрал реликт из подземелья с собой?

Арлин решил действовать по ситуации. Если возникнет необходимость, он признается, а то и покается, что взял Сон Эгрона. Если же такой необходимости не будет, он промолчит. Ясно, что молчание в данном случае являлось ложью, причем большой ложью. Но что было делать? Да, пусть ему было отвратительно лгать даже по мелочам, однако интуиция подсказывала, что такой поступок может быть оправдан. Если не сейчас, то впоследствии.

Арлин не обнаружил Лериона в кабинете, но не стал его искать по всему аркинату, ибо тот мог быть где угодно. Например, отправлять и принимать тригасов-вестников, или молиться у одного из алтарей, или заниматься изысканиями в тайной комнате, или еще что. Поэтому Арлин решил просто дождаться отца. Он сел в кресло и погрузился в свои мысли - о Лиене, о Лигте, о том же Сне Эгрона, о девушке, о себе. Он вновь пытался связать все в единую картину, и у него в который раз ничего не получалось.

Лерион вошел в кабинет быстрым шагом. Увидев сына, остановился и сплел перед грудью пальцы рук.

- Я был уверен, что застану тебя здесь, - сказал он. - Надеюсь, ты объяснишь мне, что произошло между тобой и теми беднягами, которых ты лишил жизни?

- Мне совершенно не хотелось их убивать, но они напали на меня, ничего не объяснив. Они даже слова не сказали, - с некоторой долей вины произнес Арлин. - Я попробовал охладить их пыл, но они упорствовали в своем глупом желании пустить в ход мечи. Так что, сам видишь, у меня просто не было иного выхода, иначе как доказать им раз и навсегда, что вести себя следует учтиво.

- Да-а, в уроках хороших манер ты преуспел, - с горечью проронил Лерион, но, словно спохватившись, добавил. -  Только не подумай, что я осуждаю твою горячность, не выслушав тебя. К тому же я уверен, что ты поступил так, как я тебе говорил. Как должен поступать Хранитель, когда возникает необходимость убить.

Арлин промолчал.

- Но странно, эти монахи никогда не отличались буйным нравом, - задумчиво сказал Верховный аркинф.

- Лучше я расскажу по порядку. Во-первых, происшедшее со мной за несколько последних часов стоит того. Во-вторых, отец, ты сможешь сделать правильные выводы только тогда, когда будешь знать все. К тому же мне нужны ответы на только что появившиеся вопросы. И они для меня очень важны.

- Что-то мне подсказывает, что я сейчас узнаю много нового, - согласился Верховный аркинф, сел в свое кресло и приготовился слушать.

Арлин пересказал отцу в подробностях все события последних часов, после чего Лерион надолго задумался. Арлин терпеливо ждал, глядя то на него, то в окно, то обводя невидящим взглядом помещение. Внутри у него все кипело, но он ни жестом, ни словом не выказывал этого.

- Я хочу для начала уточнить, что заставило тебя пойти к Сну Эгрона? - наконец нарушил молчание Лерион.

Арлин встал и медленно двинулся вдоль полок с книгами, пальцами касаясь корешков.

- Я думал об этом, но точно ответить не смогу, - признался он. - Одним словом, не знаю. Словно какой-то морок затмил разум, и тут же какая-то сила потянула прочь из библиотеки. Не куда-нибудь на свежий воздух, а именно к нему. Это было какое-то навязчивое желание оказать там как можно быстрее, будто от этого зависит что-то очень важное. Вот видишь, пытаясь объяснить тебе, я постоянно говорю "какой-то", "какая-то", "какое-то".

- Действительно, основа событий туманна. Вероятно, реликт тебя призвал, ибо Эгрон может иметь на тебя виды на пути своего освобождения, - начал рассуждать Верховный аркинф. - Хотя нет, такого быть не может. Наоборот, он должен тебя бояться. Но и в том и другом случае Ждущий мог попробовать подчинить твою волю своей. Как считаешь?

- Почему бы и нет? - пожал плечами Арлин. - Но попробовать подчинить мою волю - это одно, а суметь подчинить - совсем другое.

- Вот и я так думаю. К тому же Сон Эгрона - это спящая, а значит, что более важно, бессознательная сущность. Она не способна совершать целенаправленные действия. Скорей всего, в тебе заговорила кровь Хранителя. Но почему так быстро и так деятельно? - Лерион вновь погрузился в свои мысли. - Есть только один ответ, потому что возникла угроза Равновесию. Ты это почувствовал и, до конца не осознавая, посчитал себя обязанным быть рядом с одним из источников этой угрозы, причем в определенный момент времени. И, кажется, я знаю, в какой.

- В какой?

- В тот момент, когда ты взял в руки Сон Эгрона, на Фрагге суэгры совершали свой первый Великий Ритуал.

- О мой Бог, ты хочешь сказать, что девушка, которую я видел, была принесена в жертву? - содрогнулся Арлин.

- Именно так, как это ни прискорбно, - подтвердил Лерион.

- Похоже, в глубине души я сам знал это, отец, хотя мой разум отказывался воспринимать правду, - лицо Арлина перекосилось от внутренней боли. - Но тогда получается, что каким-то образом я стал причиной ее смерти. Ведь увидев меня, она испытала такой ужас, что до сих пор кровь стынет в жилах.

- Не переживай так. Ты нисколько не виноват, - попробовал успокоить его Верховный аркинф.

- Но как же? Ведь я видел все это отчетливо.

Лерион двумя руками сделал останавливающий жест.

- Видел ты, но действовал не ты. Как я тебе уже говорил, мы не очень много знаем об их ритуалах, но мне известно, что на жертву падает большой камень, сминая плоть и разбрызгивая кровь на посвященных. И она видела не тебя, а эту глыбу. Почему она сначала улыбалась? Ей, видимо, было обещано, что она испытает какое-нибудь блаженство, либо будет приобщена к клану посвященных, - Верховный аркинф сделал паузу. - А может, что-нибудь еще. Вот почему, судя по твоему рассказу, она была так безмятежна. А когда увидела, что сверху на нее падает огромная глыба, испугалась. Только я не могу понять, каким образом ты оказался глазами Эгрона? Как тебе  удалось на какое-то мгновение слиться с частью его сущности? Или как бы встать у него за плечом? Нет, не могу понять, потому что этого просто не может быть. Творец с Эгроном - разные полюса. А значит, все, служащие Творцу, тоже. И я, и ты, и наша Церковь, и Лигт. Может быть, действительно?.. Нет, не может быть.

Арлин быстрым шагом подошел к отцу, опустился на колено и в упор посмотрел в его застывшие глаза.

- Договаривай, ты же понимаешь, что для меня это не просто досужий интерес, - горячо попросил он. - Мне просто необходимо знать все.

- Вряд ли когда-нибудь ты будешь знать все, - значительно, будто изрекая последнюю истину, произнес Лерион и положил руку на плечо сына.

Арлин резко встал:

- Ну, пусть не все, но все, что можно узнать, я должен узнать. Даже твои мысли, независимо оттого, правильными ты их считаешь или ошибочными.

- Хорошо. Я подумал, что ты действительно слился на мгновение с какой-то частью сущности Эгрона. Об этом говорит вожделение, охватившее тебя. Точнее, охватившее его, но которое ты почувствовал как свое. И это меня настораживает и даже пугает. Ведь так он может тебя поработить. Но с другой стороны, я думаю, это произошло не без ведома Творца. Или, допустим, Третьей Силы. А значит, для тебя это было как прививка. Или, если хочешь, как дополнительный рычаг противостояния темной мощи суэгров и их хозяина.

- Ты сказал, Третья Сила? - удивился Арлин. - Я никогда ничего подобного не слышал. Расскажи мне о ней.

- Об этом нет смысла говорить, - покачал головой Лерион. - Давай разберемся с тем, что есть. Какие вопросы тебя волнуют больше всего?

- Значит, по-твоему, я не виноват в смерти несчастной девушки? - с сомнением спросил Арлин.

- Конечно, нет, - подтвердил Верховный аркинф.

- Это был главный вопрос, который меня терзал. Терзал так, что я не мог думать ни о чем другом. Но сейчас стало еще хуже. Ведь если я не спасу Лиену, она погибнет так же ужасно, будь проклят навеки Фрагг вместе со своим Хозяином!

- Успокойся, Арлин, стенаниями Лиене не поможешь.

- Я уже спокоен.

- Тогда следующий вопрос.

- Я просмотрел в библиотеке почти все древние книги, надеясь, что найду среди них подобные тем, которые ты показывал Консулу. Не нашел.

- Я не удивлен.

- А те остались в Ивелии?

- Нет, они у меня.

- Я хочу в них заглянуть.

- Но я же тебе все рассказал.

- Я хочу увидеть написанное своими глазами.

- Хорошо, ты их получишь.

- Когда?

- Хоть сейчас.

- Это замечательно, но сначала скажи, что мы делаем здесь, в Пятиречье? Ведь Лигту мы нужны там, где идет война. И я мог бы помочь не только мечом. Нальятису нужна любая поддержка. А мы бездействуем!

- Мы не бездействуем. Я ищу способ противостоять Фраггу и Эгрону. Пусть не сейчас, пусть через какое-то время. Я верю, что должно быть что-то, что поможет нам спасти Мир, а, следовательно, и Лигт. Ищу, но пока не нахожу. А ты не просто при мне, ты сейчас нащупываешь свою будущую дорогу первыми шагами. И это правильные шаги, какими бы безрассудными они не казались. Ты уже убедился, что твоя миссия много больше, нежели просто рубить головы фраггийцам или разрабатывать стратегию обороны. Тебе еще предстоит во многом разобраться, но это можно сделать только здесь, вне суеты обычной жизни или войны.

- А почему на меня напали?

- Первая жертва дала возможность Эгрону очнуться, и он теперь питает суэгров силой гораздо более мощной, чем была до этого. Они получили возможность подчинять себе даже наших монахов, чья воля и сознание были закалены служением и молитвами Творцу. Видишь, даже тех, кого Творец так или иначе защищал. Так что можешь считать, что ты лишил жизни не братьев по Церкви, а суэгров. Кстати, ты не оставил Сон Эгрона там, в подземелье?

Арлин посмотрел на отца и встретил его тяжелый взгляд. Ответ дался с трудом:

- Нет.

У Лериона напряглись желваки.

- Я далеко не уверен, правильно ли ты поступил. Реликт, вынесенный из-под защитного экрана, который строили многие Хранители до меня, и я в том числе, теперь гораздо легче обнаружить. Хотя, что я говорю?! Они уже его обнаружили.

- Как?

Плечи Верховного аркинфа безвольно поникли.

- Не из-за того, что ты его взял, а из-за меня. Помнишь, я говорил, что хорошо, что ты, пытаясь преодолеть Завесу Слепоты, не надел фраггийский амулет?

- Конечно, помню.

- А я сегодня утром сделал это. Всего на несколько секунд, самонадеянно полагая, что защита комнаты крепка, а мне хватит сил, понять, чем амулет может быть нам полезен. И тут я вдруг почувствовал чей-то взгляд, одновременно пристальный и ускользающий. Почти в тот же миг это ощущение исчезло. Я решил, что мне показалось, потому что из-за усталости и напряжения последних недель я стал слишком мнительным. И только сейчас понимаю, что я наделал. Я выдал суэграм аркинат. О Творец, что я наделал?!

- Не казнись, отец, разве ты мог знать?

- Я был обязан, Арлин, если не знать, то предполагать. И первым следствием моей ошибки стали эти несчастные монахи, которых ты убил. Теперь в самом недалеком будущем надо ждать нападения.

- Может быть, стоит призвать помощь из ближайших аркинатов?

- Я сейчас же отправлю тригасов. Надеюсь, отряды успеют быстро добраться до нас. А насчет Сна Эгрона скажу, что все, что произошло с тобой в последнее время, свидетельствует о том, что ты поступаешь, пусть пока необдуманно, но верно. Значит, да будет так. В общем, теперь ты стал главным Хранителем. И это, мой мальчик, тоже происходит впервые - чтобы при живом прежнем Хранителе Сон Эгрона обретал нового. Да, мир сдвинулся со своей оси, рушатся его основы. И очень печально, что у нас почти не осталось времени.

Лерион тяжело поднялся и вышел в другую комнату. Вскоре он вернулся с книгой в руках.

- Возьми. Это то, о чем ты спрашивал.

- Я видел два манускрипта, - сказал Арлин, принимая книгу, и вопросительно посмотрел на отца.

- Ты бы не смог прочесть главный фолиант, как бы ни старался, потому что язык тебе незнаком. А этот перевод ты осилишь. Наверное, Арлин, ты прав, тебе лучше читать самому, нежели слушать мой пересказ. Я даже допускаю, что при твоих небогатых знаниях, ты быстрее меня найдешь способ, которым можно остановить Эгрона.

- Смешно звучит, отец. Чем меньше знаешь, тем ближе к разгадке, так что ли?

- У тебя свежий взгляд, не замутненный представлениями, мучавшими сердце и разум всю жизнь.

Арлин взял амулет, поднялся и, уже выходя, спросил:

- Отец, а что это за Третья Сила, про которую ты говорил?

- Я не говорил, я только обмолвился. Мы с ней никогда не сталкивались. Но если она существует, я думаю, она призвана хранить Равновесие. Верней, так считали пророки.

- Выходит, можно не волноваться, что воссоединение Эгрона разрушит мироздание? Третья Сила ему помешает?

- Нам о ней ничего не известно. Так что не следует уповать на тени. Если Третья Сила присутствует в мире, и она действительно хранит Равновесие, то можно надеяться, что она нам поможет. Но только надеяться, не полагаясь на эту призрачную помощь. А если этой силы нет, то какой тут разговор.

- Я пошел, отец. Уже слишком поздно.

- Арлин, ужин давно ждет нас.

- Я не хочу есть, - сказал Арлин и шагнул за порог.

- Подожди, - вернул его отец, - в твоей комнате есть тайный ящик. Он прямо у изголовья кровати. Чтобы его открыть, надо сдвинуть полку правого светильника вверх. Положи Сон Эгрона туда. У этой ниши есть небольшая защита. Все лучше, чем ничего. А еще у твоей двери теперь будет дежурить боевой монах из самых надежных, но все равно будь настороже.

- Конечно, отец. Но мне было бы спокойнее, если бы рядом находился Цолк.

- Он еще недостаточно здоров.

- Я знаю. Это я просто так сказал, в качестве пожелания.

Арлин пришел к себе в комнату, зажег светильники и открыл книгу. Ему не читалось. Строки разбегались перед глазами, переплетались, будто змеи в период холодов, сопрягались в какие-то немыслимые фигуры, и он понял, что слишком устал, чтобы вникать сейчас в их смысл. Арлин открыл тайник и поместил реликт в каменную нишу. Задвинув на двери засов, он поставил вплотную к ней стул, на который поместил пустой бронзовый кувшин. Излишняя предосторожность, подумал Арлин перед тем, как провалиться в сон, но береженного и Бог бережет.

22. Земля

Человек назвал себя Скитальцем. Необычным человеком показался мне он. С одной стороны, бомж бомжом. Но было в нем что-то загадочное. Например, каким неизвестным мне приемом он вывел из строя Зою? На героев боевиков внешне он явно не тянул. Казалось, что он прикинулся человеком. Человека всегда выдают глаза. Эти глаза никого не выдавали. Создавалось впечатление, что тело просто захвачено чьей-то сущностью.

Я был благодарен Скитальцу за то, что он спас меня от зомбированных бомжей, но он ничего не говорил, а только молча вел меня в сторону Карельского проспекта. Я же даже не пытался задуматься над происходящим. Очень хотелось быть абсолютно тупым.

От петрозаводского района Голиковка, где я безрадостно побомжевал, до Кукковки, мы добрались минут за двадцать. Скиталец тянул меня за собой, как магнит.

Наконец, я не выдержал и спросил:

- Кто ты, Скиталец?

- Не задавай вопросы раньше времени. Ты еще все узнаешь.

Блин, сколько тайн! Моему воспаленному мозгу очень трудно было справляться с потоком информации. Я действительно устал. Я не хотел воспринимать действительность. Я вообще ничего не хотел воспринимать. Но Скиталец вел меня куда-то. И мне ничего другого не оставалось, как подчиняться.



Интересный город Петрозаводск. Тайга начинается сразу. Просто немедленно. И в этой тайге живут бомжы. Я даже не знаю, есть ли где-нибудь еще более комфортные условия для бомжей. Наверное, нет.

Мы пришли в лес. В лес, который рос прямо возле города. В этом лесу еще со второй мировой войны сохранились окопы, в которых теперь, в отличие от тех самых прошлых времен, жили не солдаты, а бомжы. Солдаты нашего общества. Можно сказать - передовой отряд нашего общества, ярко демонстрирующий его социальные завоевания.

- Пока здесь обоснуемся, - сказал Скиталец, показывая на старый полуразрушенный блиндаж, прикрытый сверху тонкими жердями.

Нельзя сказать, что лесные условия проживания меня испугали. Во-первых, жизнь в лесу, на природе, давно уже стала для многих россиян своеобразной манящей экзотикой. Не зря же люди тратят немалые деньги, чтобы выбраться из душных городов и прожить недельку-другую вдали от цивилизации. А уж для большинства жителей Карелии лес вообще - дом родной. Так что я вполне мог считать, что просто волею случая попал на пикник. Во-вторых, здесь, в отличие от ограниченного пространства подвала, легче было избежать столкновения с теми же бомжами или какими-либо другими злодеями, которые, как мне теперь казалось, окружали меня со всех сторон. Правда, в присутствии Скитальца я почему-то чувствовал себя в относительной безопасности.

Местные "партизаны" сидели у костра, покуривая и вяло переговариваясь. Вокруг валялось огромное количество пустых пузырьков из-под все той же "Трои". Вот уж воистину алкогольный троянский конь России.

Сидящие у костра не обратили на нас никакого внимания. Видимо, Скиталец пользовался определенным авторитетом и мог приводить гостей по своему усмотрению. А может быть, совсем наоборот - места в лесу много, и никто никакой конкуренции друг другу не создает, а, следовательно, обращать на кого-то внимание не имеет никакого смысла. В любом случае, безразличие местных обитателей вполне устраивало меня. Особенно после пребывания в теплой компании Выхлопа и его друзей.

Мы забрались в блиндаж, где можно было передвигаться только низко наклонившись, и уселись друг напротив друга на сооруженные из тонких стволов нары.

- Извини, - сказал Скиталец, - сейчас я не смогу тебе ничего рассказать. Мне досталось очень плохое тело. Оно сильно нездорово. Мне этого не исправить. Это тело очень быстро устает и изнашивается даже от небольших нагрузок. Мне и говорить очень тяжело - нужен отдых. Я должен как следует поспать. Потом я постараюсь хоть что-то тебе объяснить.

Не сказав больше ни слова, Скиталец повалился на нары и мгновенно уснул.

Я тоже чувствовал себя не лучшим образом и поэтому, стараясь не думать о ближайшем будущем, которое казалось туманным, тоже лег на нары. Утро вечера мудренее - мелькнула мысль, хотя на самом деле, я ждал именно вечера.



Когда я проснулся, было четыре часа дня. Я чувствовал себя неплохо отдохнувшим и готовым к восприятию мира, каким бы плохим он не оказался.

Скиталец продолжал спать. Будить его я не стал. Говорят, человек, способный разбудить спящего, способен на любую подлость. Высказывание, конечно, слишком категоричное, но что-то, какая-то правда, в нем есть. Во всяком случае, я не люблю будить людей, если в этом нет жестокой необходимости. Сейчас, как мне казалось, такой необходимости не было. Более того, по словам Скитальца, он испытывал необходимость хорошенько отдохнуть. Вот и пусть отдыхает. Раз сам не проснулся, значит, еще не выспался. Выстроив в голове все эти логические конструкции, и   выиграв, таким образом, мысленную борьбу с самим собой, я убил в зародыше подленькую мысль - тотчас же расспросить Скитальца о том, что он знает о происходящем. Были во мне также и сомнения - нахожусь ли я хотя бы в относительной безопасности. Скиталец один раз меня уже спас, и если бы он сейчас бодрствовал, я чувствовал бы себя гораздо увереннее.

Я посмотрел на моего спящего спасителя. Неужели мне, здоровому, еще молодому человеку, остается надеяться только на помощь какого-то бомжа, каким бы странным он не был, и какими бы приемами не владел? Тогда совсем плохи мои дела. Нет! Мы еще повоюем.

Я достал мобильник и набрал номер Клименко.

- Клименко слушает! - раздался в трубке жизнерадостный голос, мгновенно улучшивший мне настроение. Как-то сразу ощущаешь себя этаким генералом или, как минимум, полковником, которому низший по чину докладывает: "Майор такой-то по вашему приказанию прибыл!". А значит, раз прибыл, есть у тебя еще армия, есть с кем идти в бой!

- Привет, Толя! Это Максим.

- Привет, Максим! Это Толя.

Наша стандартная завязка разговора.

- Толя, ты что-нибудь разузнал про ИП?

- Ты где вообще? - ответил вопросом на вопрос Толя.

- Где, где! В Мурманске, конечно. Что за глупые вопросы. Ты давай рассказывай, что про Ивана Петровича разузнал.

- Очень интересные факты. Тебе понравится. Нет твоего Ивана Петровича.

- То есть, как это нет? Умер что ли?

- Нет, гораздо хуже.

- Что значит - хуже?

- Я пробил через знакомых ментов, потом через бандитов, а уж бандитам можно верить - никакой Иван Петрович ни из Москвы, ни из Питера в Петрозаводск не приезжал и коттедж на Древлянке не покупал. Более того, по тому адресу, который ты назвал, нет никакого коттеджа! Не знаю, может, ты что-нибудь напутал? Или этот тип на самом деле не Иван Петрович и адрес другой. Но проверили все. В последние полгода на Древлянке вообще никто не покупал коттедж. И адреса такого не существует.

- А сам дом-то есть?

- Ну, извини, этого я не проверял. Макс, а может у тебя что-нибудь с головой? На почве общения с налоговой инспекцией и последующего пьянства?

- А артефакт? Или это у нас обоих что-то с головой, и тебе он тоже привиделся? Нет, поверь, тут все не просто так. Ладно, я еще по другим каналам попробую пробить этого ИП. Но ты будь на связи.

- Ну, давай, не теряйся. До связи.

Толя выключил телефон. Я присел в глубоком раздумье под ближайшую елку. Оставался еще один вариант. Стоило пообщаться с журналистами. Уверенности, что акулы пера с большим усердием будут разыскивать "несуществующего" Ивана Петровича и его пропавший коттедж не было, но попробовать стоило. Я набрал номер редакции и попросил к телефону Инну Владимировну - ту самую симпатичную редакторшу, которая столь душевно ко мне отнеслась. К счастью, она была на месте.

- Инна Владимировна, добрый день. Это Цеховский.

- Да, похоже, провидение действительно послало нам добрый день, если ты, наконец, позвонил. Что-нибудь пишешь? Как никак аванс получал.

Вот так, чуть что - все сразу вспоминают о деньгах. Даже обидно. Нет, чтобы сказала: "Максим, как хорошо, что ты позвонил! С тобой так душевно разговаривать. Забудь ты про всякие там авансы. Приезжай, кофе с бальзамчиком выпьем". Не дождешься! Никто просто за красивые глаза денег не хочет платить. Во всяком случае, мне. Впрочем, аванс-то я почти так и получил.

- Макс, давай-ка ты заедешь, я тебя кофейком с бальзамчиком угощу. Поговорим... Надеюсь, тебе есть, что мне рассказать?

Да, загубил я за последние дни в себе веру в людей. Видимо, зря. Есть женщины в русских редакциях...

- Дело в том, что я собирался делать материал о жизни бомжей...

- Замечательно...

- Ты дослушай. Ничего особо замечательного нет. Я пошел в народ, а это оказалось не так просто - выживать в народе. Но пока я был "на дне", выяснилась одна интересная деталь. В районе Древлянки появился один новый русский, купил там коттедж. Пара бомжей его обнесли. А когда я по своим каналам попытался выяснить, кто он, этот новый русский, выяснилось, что по документам нет ни его самого, ни его коттеджа.

- А сам коттедж есть?

- А что же бомжи обчистили? Да я сам его видел.

- С кем из наших политиков этот товарищ связан?

Ай, да Инна! Зрит в корень! Это ворон ворону глаз не выклюет, а политик политику с удовольствием всю печень исклюет и на селезенку нацелится. Значит, если Инна найдет заинтересованных людей, они помогут землю рыть в нужном направлении. И ведь мало кто из серьезных бизнесменов не имеет своих политических привязанностей. ИП у нас явно не бедненький, так что подобная связь вполне может существовать.

- Да кто ж его знает? Я же тебе объясняю, его как бы нет. Хорошо бы, если ты по своим каналам попробовала узнать, кто это. А мне появляться в редакции после того, как два дня среди бомжей протусовался, не очень бы хотелось.

Действительно, идти в газету в том прикиде, в котором я в данный момент имею честь пребывать - так можно всю бухгалтерию запугать. Посмотрят на нового сотрудника бухгалтера и подумают - вот пришел человек, получил деньги, и что с ним через три дня стало? Для такого человека самое доброе дело - не давать ему никаких денег никогда.

- Послушай, Макс, надо все-таки нормально потолковать. Расскажешь подробности. Приведи себя в порядок и приходи. Ты сейчас откуда звонишь? Из дома?

В некоторой степени, из дома, подумал я, но Инне ответил, что из города, с сотового.

- Тем более, - сказала редакторша, - нечего зря деньги тратить. Короче, я жду, никуда не ухожу из редакции.

И она положила трубку. 

Я полез в рюкзак за прихваченной, как раз для такого случая, более цивильной одеждой. В джинсах, чистой футболке и курточке-ветровке я выглядел вполне прилично. Правда, трехдневная щетина и помятое лицо несколько нарушали гармонию. Но другого лица с собой не было, пришлось идти с этим.



От Карельского проспекта до редакции пешком - минут двадцать. Как раз по территории обитания Выхлопа и его стаи.  Не скажу, чтобы меня это очень пугало, но оба пистолета, газовый и боевой я переложил из рюкзака в карманы куртки. Рюкзак я взял с собой, поскольку в нем лежала видеозапись разговора с подчиненными ИП, и мне хотелось продемонстрировать ее Инне. Артефакт  тоже лежал в рюкзаке, хотя сначала была мысль оставить его Скитальцу. Но Скиталец спал, и я не стал рисковать. Кроме того, странный брусок тоже мог заинтересовать Инну. Правда, я решил показать его только в том случае, если история с несуществующим по документам коттеджем и его владельцем не покажется ей заслуживающей внимания. Я просто не знал, чем грозит человеку то, что он просто знает о существовании таинственного предмета. В принципе, Клименко, давно посвященный в мои проблемы, связанные с артефактом, пока никак не пострадал, если не считать непрерывное оказание мне различного рода услуг. Конечно, я предполагал, что рано или поздно о полупрозрачном параллелепипеде кто-нибудь еще из моих друзей или знакомых, скорее всего, узнает, но хотелось, чтобы это произошло как можно позже. Как метко сказал народ:  меньше знаешь - лучше спишь. Знания умножают скорбь. Это я ощутил на себе в полной мере.

Возле здания редакции находилось сразу два учебных заведения. Из тех, которые официально называются средними специальными или ПТУ. Народ, со свойственной ему точностью и юмором, расшифровывал данную аббревиатуру как: "помогите тупому устроиться". Сами учащиеся называли свои альма матер "хабзайками". Откуда в существовавшем когда-то слове "фабзайка", образованном от ФЗУ, то есть - фабрично-заводское училище, впереди появилась буква "х", можно было только догадываться. Возможно, это каким-то образом говорило о качестве как обучаемых, так и обучения. Учащиеся хабзаек всегда отличались не только относительно низкой тягой к знаниям, но и высокой агрессивностью.

Еще за пару сотен метров от здания редакции, я понял, что попал в такое время, когда в училищах был перерыв.

Две больших толпы молодых людей стояли по обе стороны улицы, и курили, интенсивно заплевывая асфальт. Плеваться являлось неотъемлемой частью ритуала курения.

Напуганный за последние дни различными приключениями, я испытывал некоторое чувство дискомфорта из-за того, что мне придется пройти мимо отдыхающих учащихся.

Я уже миновал пэтэушников, и до редакции мне оставалось пройти не больше тридцати метров, когда увидел приближающуюся справа "шестерку". Машину я узнал сразу. За рулем сидел ушастый Леха, рядом с ним, на пассажирском сидении - Колян. Сколько человек еще было в машине, я увидеть не мог. Оставалось надеяться, что там только Митька, и других помощников у Ивана Петровича не появилось. А я только обрадовался, что спокойно проследовал мимо учащихся, которые оказались абсолютно миролюбивыми.

Шестерка перегородила мне дорогу. Убегать было бессмысленно. Боже, как мне все это надоело! - подумал я, вынимая из кармана газовый "Макаров".

Первым выскочил из автомобиля Колян. Судя по всему, его молодые соратники после нашей последней встречи опасались меня больше.

Колян тоже излишней резвости не проявил, и прежде чем приблизиться ко мне, полез рукой за пазуху. Не думаю, что он собирался извлечь оттуда что-то для меня приятное.

Я изо всех сил ударил рукояткой пистолета по боковому стеклу машины и, когда оно разлетелось вдребезги, два раза выстрелил в салон. Первый выстрел пришелся прямо в лицо Лехе, и он завалился на соседнее сиденье. Митька, сидящий на заднем сиденье, еще не успел открыть дверцу, когда получил струю слезоточивого газа в лицо. Выстрел из газового пистолета не такая уж и страшная вещь. Баллончик гораздо эффективнее. Но когда стреляют прямо в лицо с расстояния меньше метра - это вполне может вывести из строя. Именно так и случилось. Оглушенные и ослепленные бандиты корчились в салоне.

Колян не мог сразу понять, стреляю ли я из боевого оружия или из газовика. Он оказался в замешательстве. Это дало мне фору в несколько мгновений.

 Я бросился к стоящим пэтэушникам, ошарашено наблюдавшим за происходящим. К этому моменту Колян уже держал в руке пистолет. Мой расчет был прост - нападавший не посмеет стрелять в толпу. Но то ли мозгов у Коляна было очень уж ограниченное количество, особенно после того, как я их доработал разводным ключом, то ли он за что-то был на меня сильно зол, но он выстрелил. Один из ребят вскрикнул от боли и схватился за ногу. Наверное, Колян предполагал, что выстрел испугает учащихся, рассеет толпу, и тогда поймать меня будет просто. Но не таков российский пэтэушник, чтобы отступать перед опасностью. Будущие пролетарии взревели такими нецензурными выражениями, что любой социолог легко сделал бы вывод: если в стране резерв рабочего класса умеет так материться и реагировать на опасность, эта страна непобедима. Коляна начали бить. Нет, не бить, это было растерзание. Второй выстрел он сделать не успел. Толпа сомкнулась над ним, и я видел только спины с работающими в остервенении мышцами.

Драку русский человек любит не меньше, чем водку. Особенно по молодости. Особенно при численном преимуществе. Поэтому не удивительно, что к учащимся одного ПТУ немедленно присоединились учащиеся второго. А как же? Не все же между собой отношения выяснять, когда есть общий враг - это сближает. Тем более что обидели, можно сказать, коллег. Однако места возле тела Коляна всем желающим не хватало, а от очередей нас практически уже отучили. Поэтому оставшиеся ни при делах бойцы кинулись к "шестерке", которую еще не успели покинуть Леха с Митькой, и мгновенно ее перевернули. Веселуха, пацаны! После того, как машина оказалась на крыше, оттуда стали пытаться извлечь пассажиров. Не логично, конечно, зато так интереснее. Не даром в старой советской песне пионеров были слова: "Нет, мы легких путей не искали!" Преодоление трудностей - еще одна национальная черта нашего народа.

К счастью, обо мне все забыли. Да я, как пострадавший, был, можно сказать, уже братом. Мой враг стал нашим врагом. И вообще, пострадавших и обиженных у нас любят. Если бы, паче чаянья, на меня сейчас бы напал еще кто-нибудь, например, Выхлоп со своей стаей, то все бомжи в районе были бы за короткое время просто истреблены.

Я по возможности незаметно покинул место битвы и направился в стоящую неподалеку общагу, где жил мой друг - поэт. В редакцию я решил не идти. Во-первых, не известно, не пошлет ли ИП еще кого-нибудь меня отлавливать, и тогда покинуть редакцию мне будет сложно, а, во-вторых, когда славные пэтэушники устанут лупить моих врагов, они вполне могут переориентироваться и на меня. В конце концов, именно я - главный виновник происходящего.



Мне повезло - Саня был дома. Он работал над очередным сборником стихов, жестоко уничтожая гадких квэйковских злодеев. Так он заполнял творческие паузы, которые иногда длились неделями.

Что же такое? - подумал я, - Все только и делают, что воюют.

23. Раос

Война на Лигте полыхала по всему западному побережью, а не только в крупных городах, и потихоньку ползла вглубь континента. Корабли фраггийцев подходили широкой волной, и каждый нес на палубах либо около пятисот воинов, а также осадные машины или лошадей. Эти суда строились специально для такой полномасштабной и окончательно победной войны с Лигтом. Поэтому все новые и новые когорты Фрагга сходили на берег и вступали в сражения.

В этом сне Арлин увидел картины войны, то охватывая происходящее одним взглядом, то наблюдая отдельно взятые эпизоды.

Вот воины в круглых шлемах и выпуклых панцирях высаживаются вдали от торных путей у рыбацкой деревни и, разогнав хилый отряд защитников, сжигают ее дотла, после чего победно маршируют по лесной дороге вглубь материка.

Вот у стен Кофрагина враги собирают осадные башни, а в это время катапульты забрасывают смоченную маслом и подожженную ветошь за городские стены.

Вот в Ивелии раздают оружие всем желающим, а на подходах к столице готовят ловушки, завалы и прочие военные хитрости на случай, если враг прорвется к самому сердцу Лигта.

Вот...

Внезапно Арлина разбудил стук в дверь. Он потер не желавшие открываться глаза и широко зевнул. Стук повторился. Арлин поднялся и подошел к двери.

- Что случилось? Почему будите меня среди ночи? - недовольно спросил он.

- Командор Арлин, меня послал Верховный аркинф. Он просит вас срочно прийти к нему, - раздался извиняющийся голос.

- Что случилось? - повторил вопрос Арлин, недоумевая, зачем он мог понадобиться отцу в столь позднее время, а его внутренние часы говорили, что едва миновала полночь.

- Я не знаю. Мне просто велено сказать вам, что Верховному аркинфу вы срочно понадобились. Может, весть какую-нибудь важную получил, которую вы непременно должны немедленно узнать, может, что-то еще более важное.

Арлин помотал головой, прогоняя остатки сна. Он так и не мог сообразить, в чем дело, они с отцом все обсудили вечером.

- Так вы идете, командор Арлин? - вопросил голос. - Что мне передать Верховному аркинфу?

Ладно, решил Арлин, если отец зовет, значит, зачем-то я ему действительно нужен. Без причины будить меня среди ночи он не станет.

- Передай, что я сейчас приду, - сказал он недовольно, будто поставил в разговоре жирную точку.

За дверью послышались удаляющиеся шаги. Пошел докладывать, подумал Арлин, и стал одеваться, особо не утруждая себя приведением туалета в порядок. Все-таки ночь и можно к отцу прийти просто, по-семейному. Меч он тоже не взял, успокоенный просительным голосом, удаляющимися шагами посланца и тем, что у дверей стоит на страже боевой монах. А кабинет отца был всего в паре десятков шагов по коридору. Правда, за поворотом, но это для Арлина в данном случае особой роли не играло - все равно рукой, что говорится, подать. Или ногой, как кому нравится.

Когда Арлин открывал засов, где-то под сердцем зазвенел колокольчик тревоги. Но полусонный организм для таких сигналов, видимо, является труднопроходимой средой, поэтому, прежде, чем его услышать по-настоящему, Арлин успел распахнуть дверь и сделать шаг в еле освещенный факелом коридор. И наткнуться на лежащее у стены тело. Монах, дежуривший у его дверей, был мертв. А от другой стены отделилась фигура. Арлин инстинктивно отпрянул назад и угодил в чьи-то крепкие объятия, стянувшие его руки за спиной.

Боже мой, только глупец мог угодить в такую ловушку, подумал Арлин, наблюдая, как тускло блеснувшее лезвие меча приближается к его животу. Но в этом и была ошибка нападавшего, - если бы тот метил в сердце, клинок нашел бы цель. Но в данном случае Арлин, неимоверным образом изогнувшись в позвоночнике, увел себя из-под удара. Меч, скользнув по его боку, поразил человека, который заплел ему руки. Хватка в тот же миг ослабла, и Арлин, освободившись, бросился на стоящего перед ним противника, который, уже понял свою ошибку, но не успел ни защититься, ни пуститься в бегство. Одной рукой схватив его за одежду, а другой за волосы и вложив всю свою ярость в одно движение, Арлин бросил монаха на стену. Голова человека треснула, как плохо обожженный глиняный кувшин, не говоря уже о сломанной шее, и труп упал на пол.

Арлин привалился к стене и несколько минут стоял, стараясь унять сотрясавшую тело дрожь и зажимая ладонью порез. Когда отпустило, он решил, что тревожить отца не имеет смысла, ибо незачем будить старика, если дело уже сделано. Для того, чтобы он поставил на стражу другого монаха? Однако вряд ли стоит ожидать в эту ночь повторного нападения, а трупы можно убрать и утром. Он вернулся в комнату и запер дверь на засов. Даже, потешаясь над собой, хмыкнул, вновь устанавливая возле нее стул с кувшином.

Прежде чем задуть светильники, Арлин осмотрел рану. Ничего серьезного, даже кровь уже не шла. Он улегся и попытался уснуть, но сон в очередной раз скользил стороной. "Слишком много людей в последнее время стараются тебя убить, Хранитель, не пора ли полностью разобраться в происходящем? " - сказал он себе, снова зажег огонь и достал книгу отца. Теперь строчки послушно раскрывали перед ним свой смысл. То ли потому, что он все-таки немного поспал, то ли потому, что напряжение от схватки до конца не исчезло. Когда он закончил чтение, в окне еще не было намека на рассвет.

Почти все из прочитанного Арлин уже слышал от отца, но вникать в древний текст было все равно интересно, и вот что он для себя уяснил окончательно. Эгрон может воссоединиться не сразу, не одним махом. Для этого нужна длинная цепь различных событий, но основными должны быть три жертвоприношения, совершенные в определенные моменты времени. Что именно определяет эти сроки, пророчества умалчивали.

Первой жертвой должна была стать самая красивая девственница Фрагга не старше двадцати лет. Это жертвоприношение давало Эгрону возможность очнуться, но окончательно не будило его. Эгрон переходил в состояние дремы, а часть его силы начинала освобождаться и истекать в мир, но пока неуправляемо, хаотически. При этом адепты его культа могли использовать ее в своих целях весьма и весьма целенаправленно.

Роль второй жертвы предназначалась дочери верховного правителя Фрагга, как бы он ни назывался, королем или императором. Но она тоже должна была быть красивой, молодой и непорченой. Впрочем, здесь пророчества трактовали чистоту женщины более вольно - на момент Великого Ритуала она не должна быть замужем. Арлин не знал, есть ли у правителя Фрагга дочь, которая бы соответствовала необходимым качествам, но был уверен, что есть. Слишком точно до этих пор совпадало то, что предначертано, с тем, что происходило в жизни. После второго жертвоприношения в наш мир получали доступ существа и духи тьмы.

Третьей жертвой должна была стать либо любимая женщина, либо жена последнего Хранителя Сна Эгрона. Но она тоже обязательно должна была быть красивой. Совпало и это, ибо Лиена была красавицей. И по меркам Лигта, и по меркам Фрагга. При чтении о последней жертве Арлину стало по-настоящему жутко и по-настоящему холодно. Через какое-то время Лиену должны были раздавить в том же каменном ложе, как и девушку, свидетелем гибели которой он стал. Да, конечно, он понял это немногим ранее в разговоре с отцом, но вообразил себе этот процесс в полном объеме только сейчас.

Арлин, ежась, выбрался из-под одеяла и нацедил себе целый фиал самого крепкого вина. Осушив его наполовину одним махом, он стал лихорадочно мерить шагами комнату, пытаясь собраться с мыслями. Но ужас не отступал. Он раз за разом представлял себе, как любимая женщина увидит падающий на нее камень. Он буквально видел ее лицо, искажающееся от безумного страха, и все нутро у него едва не выворачивалось наизнанку от тоски, скорби и бессилия помочь. Ему захотелось немедленно увидеть ее, и он вновь воспользовался медальоном, как путеводной звездой.

Лиена сидела на кровати в богато убранной комнате и механически расчесывала волосы. Она не выглядела ни изможденной, ни истязаемой страшными пытками. Разве что была очень грустна. Недалеко от нее стоял небольшой столик, заставленный вазами с фруктами и необязательной, но вкусной едой. Ах, как было бы замечательно, если бы она почувствовала, что он рядом, но Лиена не видела его, не ощущала. Арлин некоторое время наблюдал за ней, одновременно борясь с болью и тоской, но не стал доводить себя до изнеможения присутствием за пленкой реальности и вернулся.

Допив вино, он вновь взял в руки книгу. Оказалось, что третью жертву не могли умертвить просто так. Чтобы свершился третий и последний шаг, обязательно должно было быть соблюдено основное условие, помимо, конечно, наличия жертвы. Суэграм необходимо было иметь Сон Эгрона. Кровь третьей жертвы должна быть пролита только после того, как адепты соединят Явь и Сон Ждущего. Иначе воссоединение не состоится, и Эгрон останется в темнице до тех пор, пока на Раосе вновь не совпадут все условия, а если не будет хоть одного звена в цепи, например, у Владыки Фрагга не родится дочь или Раос потеряет один из спутников, то навеки. Правда, если у суэгров не будет второй сущности своего Хозяина, но жертву все равно умертвят, то Эгрон получит относительную свободу, но только в ограниченном пространстве своей тюрьмы, что ни его, ни суэгров, естественно, не устраивало, коль можно вообще раз и навсегда вырваться на волю.

Все это Арлина немного успокоило. Тем более что реликт находился в данный момент у него, а все попытки суэгров его заполучить кончались пока ничем. По каким причинам это происходило, может быть, ему исподволь помогал Творец, может быть, эта неизвестная Третья Сила, Арлин не стал задумываться, ибо прав отец, не стоит рассчитывать на то, чего на свете, по всей вероятности, вообще не существует. Последнее относится, разумеется, к Третьей Силе, а не к Творцу. В общем, понял Арлин, он сам, ни уповая ни на кого, должен сделать все возможное, чтобы реликт не достался суэграм. А что для этого надо? Скорей всего, просто ускользать от адептов Эгрона как можно дольше, пока не минуют все сроки, отпущенные им для Ритуалов. А там, глядишь, можно будет что-нибудь придумать, чтобы освободить Лиену.

Но как узнать эти сроки? Арлин задумался. Можно еще раз отправиться магическим видением в Святилище Эгрона и, если повезет, выяснить это там. Но он и так уже потратил много сил на путешествие к Лиене, и они пока не восстановились. И тут Арлина осенило, ведь он может воспользоваться Сном Эгрона. Не тратя больше ни мига на размышления, Арлин достал реликт. Держа брусок за торцы, он сосредоточился и хотел было привычно скользнуть за пленку реальности, но тут произошло что-то совершенно неожиданное, и Арлин ощутил, что потерял какую бы то ни было ориентацию, ибо мир начал переворачиваться в голове, вызывая сильные приступы тошноты.

Он сразу почувствовал, что место, в котором оказался, не имело к Раосу никакого отношения, хотя чем-то напоминало комнаты лабиринта. Тот же низкий потолок, те же серые каменные стены. Но некоторые предметы, которые были в помещении, он никогда не видел. Например, маленький круглый светильник, сияющий под потолком, будто крошечное солнце. Или стеклянные емкости продолговатой формы и сужающиеся в горловине. Впрочем, все здесь было необычным. Даже стол и остальная мебель. Необычным и чуждым.

В помещении дрались люди. Дрались без оружия, как простой народ. Люди тоже казались необычными и чуждыми.

Было ясно, что схватка идет неравная - один против трех. Арлин понял, что нападавшим был нужен какой-то конкретный предмет, защищавшийся человек им ни за что не хотел отдавать. Но бой вел именно он, используя удары, которых на Раосе не знали. Очень похожие были, но не такие. Этот один, Арлин решил, что он воин, каким-то образом лишившийся своего привычного оружия, упреждал атаки своими выпадами. Остальные трое разлетались от ударов в разные стороны, но вставали и вновь нападали. Создавалось впечатление, что они просто оболочки, в которые заключена некая сила, руководящая ими, уж слишком механически они двигались. Это было очень похоже на движения монахов, которые дважды в течение последних суток покушались на Арлина.

Еще в помещении находилась молодая женщина, которая была вроде бы на стороне воина. Но когда он, достав какой-то незнакомый и непонятный для Арлина небольшой предмет, уложил одним касанием нападавших на пол и с помощью женщины их связал, она преобразилась. Она словно собрала всю энергию упавших мужчин в свое тело и, вооружившись длинным ножом, напоминавшим короткий меч, атаковала воина с таким проворством, что тому пришлось изрядно потрудиться, чтобы не попасть под разящий удар. Правда, фехтовать она не умела, всего лишь размахивала ножом, а воин уворачивался и отступал, не применяя почему-то маленькое и эффективное оружие, умещавшееся в ладони. По всему выходило, что женщину он щадил, и Арлин почувствовал к нему симпатию.

Вдруг воин неловко упал, наверное, споткнувшись, и женщина бросилась на него, занося нож. В это время из темноты дверного проема к ним метнулся человек. Что было дальше, Арлин не видел, поскольку реликт вернул его на Раос. Он чувствовал себя окончательно измотанным, но это и помогло ему мгновенно заснуть, как только голова коснулась подушки.

Разбудил его, как и ночью, стук в дверь. Только в этот раз стук был сродни набату. В дверь колотили с такой силой, что она вот-вот могла вообще вылететь вон.

Арлин резко сел на постели и открыл глаза. Было светло как днем, что, впрочем, почти соответствовало действительности.

- Арлин, немедленно открой, а не то я прикажу высадить эту дверь ко всем Эгронам! - раздался властный, но, тем не менее, крайне встревоженный голос Лериона.

Арлин метнулся к дверям и отодвинул засов. Дверь распахнулась под напором нешуточной силы. Порог переступили Верховный Аркинф и Цолк. За его спиной маячили Цолк и четыре дюжих монаха.

- Слава Творцу, ты живой, - бросился к нему отец, предварительно жестом отпустив свою свиту. Перед тем, как исчезнуть, Цолк немного помедлил, словно хотел убедиться, что нигде не прячется опасность.

- А каким я должен быть? - удивился Арлин. - Впрочем, после чтения твоей книги я чуть не выбросился из окна.

- Ты шутишь? Лучше скажи, что это за трупы в коридоре? - вопросил Верховный аркинф.

- А-а, ты из-за них что ли такой взбудораженный? - зевнул Арлин.

Он вновь, как и ночью, не сразу отошел от сна.

- А ты думаешь, из-за тебя? - съязвил Лерион.

- Они убили бдильщика, которого ты поставил у моей двери, а потом вызвали в коридор меня, сказав, что я тебе зачем-то нужен, - начал объяснять Арлин, натягивая одежду. - Я по глупости им поверил, ну и вот.

- Что вот?

- Ты же спрашивал про трупы? Вот они и получились.

- А ты цел?

Арлин осмотрел свой бок:

- Хвала Всевышнему, уцелел. Но был на волосок от того, чтобы уйти в вечное путешествие или, на худой конец, обратиться к твоим лекарям. Кстати, отец, тебе не кажется, что слишком часто в последнее время я нахожусь на волоске?

- Начиная с таверны, это теперь твоя судьба. Дальше будет еще хуже.

- Я это понимаю, а после того, как прочел книгу, которую ты мне дал, собираюсь выжить любой ценой.

- Но почему же ты мне сразу не сообщил, еще ночью? - спросил Лерион.

- Это произошло сразу после полуночи. Я решил, что ты уже спишь, что еще один раз они в эту ночь напасть не должны, а трупы можно убрать и утром. В общем, я подумал, что не стоит тебя будить по таким пустякам.

- Ладно, не хорохорься. Но ты правильно сделал, что не потревожил меня. Я ставил самую сильную защиту, на какую только способен, а это дело не одного часа.

Только теперь Арлин обратил внимание на то, что лицо отца осунулось и потемнело.

- Одно скажу, - добавил Верховный аркинф, - теперь они не смогут проникнуть в аркинат не только волей, но и взглядом.

- Слава Богу, а то я уже устал убивать, - сказал Арлин, надевая перевязь с мечом.

- Все, ты готов? Тогда пойдем со мной.

Они поднялись на крышу здания, прошли в помещение, где в клетках сидели тригасы, и Лерион показал сыну послания и живые картины, принесенные птицами из разных мест. И тех, которые уже были под властью фраггийцев, и тех, где еще только готовились к войне.

Так Арлин узнал, что Ваэт взят фраггийцами после короткой осады, но не потому, что нападавшие оказались сильнее, а потому что ворота врагам открыли предатели. Точнее, люди, чье сознание было порабощено суэграми. Однако опасения Лериона насчет резни не сбылись, ее как таковой в городе не было. Первые три дня Ваэт был отдан на разграбление победителям, но им строго настрого было приказано не убивать ни мирных жителей, ни лигтийцев, которые с оружием в руках защищали свои дома. Для чего-то Эгрону и суэграм люди Лигта были нужны. Но для чего?

Арлин рассказал отцу о своих ночных путешествиях. Выслушав его, Лерион протянул амулет суэгра:

- Возьми это. Я так до конца и не понял, для чего он предназначен, скорей всего, для общения. Изучать его дальше уже нет времени, а тебе, я надеюсь, он еще пригодится. Только обращайся с ним осторожно.

- Что это был за мир, в котором воин сражался с несколькими врагами за какую-то вещь? - спросил Арлин, раскачивая перед глазами амулет.

- Тут я не могу тебе помочь. Я никогда ни о чем подобном не слышал.

- Но другие миры есть или наш мир единственный?

- Теперь, судя по всему, есть.

- Как это теперь?

- Многие поколения ломали голову над этим вопросом, но однозначного ответа не находили. Не было никаких доводов ни за, ни против. Впервые на Раосе ты получил такое свидетельство, и оно в пользу того, что иные миры существуют.

- Мне могло просто пригрезится.

- Вряд ли.

- Выходит, Мосимона и "блуждающие братья" на самом деле путешествуют к другим мирам. Он что-то говорил об этом, но как-то расплывчато, туманно. Хорош друг - с тьмою тайн за душой.

- Они свято берегут свое сокровенное знание. Тут не на что обижаться.

- Хорошо, будем считать, что ты меня убедил. Но почему я оказался там, в этом загадочном ином мире?

- Не знаю.

- И что это за вещь, из-за которой разгорелся бой? Ведь не увидел же я какую-нибудь мирную картинку? Значит, должна быть причина, связывающая события на Раосе с этим миром и с этой вещью?

- Не знаю.

24. Земля

Интересным человеком был Саня Кочетов. Да и может ли быть поэт, особенно в наше время, не интересным человеком? Я не говорю о графоманах, хотя и они, конечно, могут представлять определенный интерес. Я говорю о настоящих поэтах - тех, кто променял стабильную жизнь с нормальной работой, на которую надо ходить к девяти утра и заканчивать в шесть вечера, и за которую платят зарплату, на странную, с точки зрения обычного человека, деятельность по выражению идей в рифмованной форме, за которую тоже иногда что-то платят, но именно - что-то.

Саня, сколько я его знал, нигде не работал. Когда-то давно он был офицером Советской Армии, дослужившись до звания капитана.  Потом, как говорится, не вынесла душа поэта... Если быть более точным, то как раз вынесла. И вынесла она его на гражданку, где он, наслаждаясь полной свободой и закаляя свой организм непрерывным воздержанием от пищи и таким же непрерывным невоздержанием от спиртного, творил свои бессмертные произведения.

Кочетов был популярен в поэтических кругах, его обожали женщины, и ценили местные мэтры поэзии. Это позволило ему выпустить несколько сборников и даже заработать какую-то литературную стипендию, размер которой нормальному человеку позволил бы пару раз попить пива. Саня на эти деньги умудрялся не только заплатить за общагу, но и что-то иногда есть и не иногда что-то пить. Вот и сейчас, сидя за компьютером  и матерясь, когда ему не хватало боеприпасов, чтобы уложить очередного монстра, он потягивал пиво из горлышка полуторалитровой пластиковой бутылки. Еще два таких же сосуда жизни стояли нераспечатанные возле стола.

Когда я открыл дверь в Сашкину комнату, он, не оборачиваясь от компьютера, сказал:

- Привет! Пиво будешь?

Кто вошел, он не видел, но это ему было фиолетово.

- Привет! Буду.

- А-а, это ты, Макс. Давно не заходил. А, блин!!!

- Чего орешь? У тебя блинов сроду не было.

- Да утонул я. Здоровья не хватило. И, как назло, ни одной аптечки.

- Ну-ну, припоминаю: "Жил-был на тридцать третьем уровне Кащей Бессмертный, и было у него триста процентов здоровья...."

- Ладно издеваться, не видишь - у человека творческий поиск... Аптечек и патронов...

Я сел на стул возле Сашки, взял закрытую бутылку, вскрыл ее, глотнул, заглянул в компьютер, где ствол гранатомета преодолевал по узкому мостику озеро лавы, и нажал кнопку "Esc". Саня онемел от возмущения.

-  Ты что творишь, Макс! Я же не сохранился...

- Вот и сказочке Эскейп, а кто не понял - эф один. - Прокомментировал свои действия я.

Вообще-то с Саней так шутить нельзя. Тонкая душа поэта подразумевает ранимость, и Саня вполне может засветить промеж глаз, а удар у него сильный и точный, как рифма. Но в данном случае у меня не было терпения ждать, пока Кочетов проползет все уровни своей "стрелялки".

- Саня, у меня большие проблемы. Даже не знаю, посвящать ли тебя в них.

- Так у всех проблемы, - Сашка с видимым удовольствием отхлебнул из бутылки. - Это не значит, что надо создавать их другим, как это ты сейчас сделал. У меня вообще только что чуть ли не под окнами пальба стояла. На улицу страшно выходить.

- Можно подумать, ты на улицу выходишь. Пиво и то, наверное, кто-нибудь наготово принес.

- Да, есть добрые люди... Ты, кстати, тоже мог бы прихватить чего-нибудь, а не сидеть на шее у поэта.

- Саня, ты о стрельбе говорил. Так вот, это ведь в меня стреляли. Правда, я тоже стрелял.

- Чего? - Сашка, наконец, оторвал взгляд от экрана монитора, хотя "стрелялка" в последней сохраненной версии уже снова загрузилась.

- А ты думал, только в твоем "Квэйке" стреляют? Тут такие дела! Смотри, - я залез в рюкзак и достал оттуда артефакт.

- Ни хрена себе! Это что же такое? - Кочетов взял полупрозрачный параллелепипед в руки и стал внимательно разглядывать. Брусок засветился знакомым мне сине-зеленым огоньком.

- Да он еще и нагревается! Непростая штучка. Прямо неземная какая-то.

Я был поражен. Вот что значит - тонко чувствовать мир.

- Что еще можешь сказать? - поинтересовался я.

- Не сказать, а спросить. Ты про стрельбу серьезно? С чего это вдруг ты в героя вестерна заделался? И где твой верный Кольт - миротворец?

Я молча достал из карманов два "макарова".

- Сойдет вместо Кольта?

Сашка отложил в сторону артефакт и молча взял боевой пистолет, непонятно каким образом отличив его от газового. Он вынул обойму, взглянул на патроны. Потом так же молча снял затворную раму, осмотрел пружину, заглянул в ствол.

- Машинка-то почти новая, - прокомментировал он результаты осмотра. И взялся за газовик.

Вот она армейская выучка. Правильно - поэтом можешь ты не быть, но разобрать ПМ обязан!

- Ну, рассказывай, - отложив второй пистолет, сказал он.

Я начал свой рассказ с самого начала, со встречи с дедом. Саня внимательно слушал, изредка отхлебывая пиво и непрерывно куря. За все время пока я занимался жизнеописанием последних дней, он не проронил не слова. Он всегда говорил о себе: "Я умею либо слушать, либо вещать".

Наконец я закончил свою скорбную историю и вопросительно посмотрел на Кочетова.

- Ваши комментарии, невольник чести.

Саня снова взял в руки артефакт и вперился в него взглядом. Свет внутри бруска слегка разгорелся и из сине-зеленого превратился в зеленый.

- Да, - отрывая взгляд от светящегося бруска, прервал молчание Сашка, - круто ты попал. Война и немцы. Я так думаю, и этот, как ты его называешь, артефакт, и твой ИП, и Скиталец - все из другого мира. Не знаю, может, это другая планета, может параллельный мир, в конце концов, не имеет значения, но то, что все это неземное, мне лично кажется очевидным. Ты, кстати, пробовал избавиться от артефакта? Например, просто его выкинуть?

- Нет, выкинуть не пробовал, но я же тебе говорю, у меня его один раз отобрали, а потом я его снова обнаружил у себя.

- А когда обнаружил?

- Когда проснулся.

- Вот и делай выводы. Ты видишь странные сны, артефакт к тебе возвращается после сна. Во сне тебе говорили про Сон Эгрона. Что тут непонятного? У тебя в руках Сон Эгрона, и ты это знаешь. Сам говорил, что когда в подвале пытался проникнуть в артефакт, получил это знание. По каким-то причинам ты не можешь его потерять. Этакий неразменный рубль. Ты его отдаешь, а он к тебе возвращается.

На экране монитора погасла картинка и появилась летающая надпись: "НЕНАВИЖУ ДЕНЬГИ!". Мы с Саней одновременно на нее посмотрели. Не знаю, что испытывал Кочетов, когда делал такую заставку, но я с ней был почти согласен. Избавился бы я от этого "неразменного рубля" с большим удовольствием. Хотя я ведь так ни разу и не попытался это сделать, выдумывая для себя самые разные причины.

- Но послушай, если я не могу его потерять, то какого лешего ИП со своими бандитами пытаются у меня его отнять?

- Ты хочешь, чтобы я на все вопросы ответил? Не дождешься. Потому что просто не знаю. Могу только предполагать. Самый простой вариант - ИП не знает, что артефакт у тебя нельзя отнять.

- Но если он с той же планеты или, пусть, параллельного мира, то должен же знать свойства этого Сна Эгрона.

- А ты, Макс, свойства всех земных вещей знаешь?

- Но он же за ним охотится! Должен, по идее, знать.

Саня задумался. Покрутил в руках артефакт. В очередной раз всмотрелся в него.

- Эй, ты что такое? - обратился он к бруску.

Брусок, почти угаснувший к тому времени, снова разгорелся зеленым огнем.

- Реагирует, - слегка удивленно констатировал Сашка. - Прямо, как живой. Интересная вещь.

- Иван Петрович так его и называет - Вещь.

- Вот что, Макс. Про ИП тебе действительно лучше выяснить побольше. Попробуй еще раз через астрал, с помощью артефакта. Один раз получилось, а что было однажды, то может быть дважды, как заявляет женщина, которая поет. 

- Но я уже пробовал, тогда в подвале - ничего не получилось. Как будто стена стоит.

- Смешной ты, Макс. - Сашка с сожалением посмотрел на свою опустевшую бутылку, взял с пола другую и прикурил от окурка следующую беломорину. - Ты попробовал два раза. Один раз получилось, второй раз - нет. Шансы - фифти-фифти. Сам знаешь, бывает, и любовники дают осечки, а у мужей иногда вдруг получается.

Саня заулыбался собственной шутке.

- Оставь, пожалуйста, свой пошлый военно-поэтический юмор - следствие тонкого понимания мира.

- Нет, кроме шуток, возьми и прямо сейчас попробуй.

А собственно, почему и нет? - подумал я. - Что я теряю?

- Хорошо, только не отвлекай меня.

- В смысле пива не предлагать? Это легко, - согласился Сашка. - Все, молчу, как рыба об лед.

Я взял брусок и, всмотревшись в тлеющий внутри него огонек, представил, что растворяюсь в нем, и что он должен перенести меня туда, где сейчас находится Иван Петрович или просто передать мне информацию о нем.

Брусок потемнел, мир вокруг меня стал блекнуть и терять реальность. Я почувствовал, как меня захватывает слабое сине-зеленое свечение, в котором я растворяюсь. Я перестал ощущать свою бренную оболочку и оказался в сине-зеленой вселенной.  И снова, как тогда в подвале, дело застопорилось. Я будто уперся в стену. Я попытался максимально сконцентрироваться, и свет вокруг меня стал сгущаться, на мгновение превратился в тьму, и передо мной с высоты птичьего полета открылась картина битвы.

Битва происходила в горах. Это был тот самый мир, в котором мне уже довелось побывать, когда я наблюдал сражение в таверне. То же самое огромное и немного красноватое солнце освещало землю.

В сторону замка окруженного высокими крепостными стенами двигались огромные существа, напоминающие черепах. Приглядевшись, я понял, что это группы воинов со всех сторон прикрытые щитами. Сзади их поддерживали лучники, ведущие обстрел замка из-за щитов, врытых в землю. Со стен замка им отвечали лучники обороняющихся. Ворота замка были охвачены огнем. Авангард атакующих с тараном приближался к пылающему входу в замок. Нести таран и одновременно прикрываться щитами, по-видимому, было нелегко, и отряд двигался довольно медленно. Осажденные пытались достать стрелами несущих таран, но плотная защита не позволяла это сделать. Я ощущал, что все вокруг было пропитано яростью, ненавистью, отвагой и еще огромным количеством эмоций, определить которые я просто был не в силах. И все это проносилось сквозь мое сознание. Почти физическая боль пронизывала меня, несмотря на отсутствие тела, и все же мне не хотелось возвращаться. Я попытался подняться выше, чтобы хоть как-то оградить себя от этой боли, и мне показалось, что она действительно стала немного меньше.

Несмотря на то, что я наблюдал за сражением уже с довольно большой высоты, мне удавалось различать отдельные детали битвы. Как и раньше, находясь в подобном состоянии, я ощущал себя не в одной точке, а почти повсюду. Правда, где-то меня было больше, где-то меньше. Я увидел, как стоящий на башне замка высокий черноволосый человек натянул тетиву и прицелился в сторону отряда несущего таран. Однако выстрел он не сделал. Он выжидал. На мгновение между щитами нападавших возникла небольшая брешь, и в тот же миг стрела сорвалась с лука высокого брюнета. Щиты не успели сомкнуться, и стрела вонзилась точно в глаз одного из воинов. Выстрел был настолько силен, что наконечник вышел через затылок. Человек не умер сразу. Он сделал еще несколько шагов и только после этого упал. Остальные молча сдвинули щиты, хотя "черепаха" заметно качнулась в сторону погибшего, и продолжили движение, ступая прямо по трупу соратника.

Что-то знакомое показалось мне в человеке, сделавшем уникальный выстрел. Я внимательнее присмотрелся к его чертам и узнал его. Это был тот самый поразительный боец, который одолел в таверне сразу троих, не получив при этом ни малейшего ранения. Я вдруг понял, что его зовут Арлин, и что он напрямую связан с артефактом, а значит, и со мной. И еще в моем сознании, только которым я в данный момент и являлся, возникло знание. Возникло так, будто я просто вспомнил. Я стал знать, что все, что я сейчас вижу, вся боль и кровь, наполняющие часть мира, в котором я нахожусь, связаны с тем самым загадочным параллелепипедом, лежащим сейчас передо мной в комнате одного из общежитий города Петрозаводска. Эта мысль настолько прочно захватила меня, что я почти перестал воспринимать окружающее. Мир, в котором я только что находился, поблек, стал растворяться в знакомом сине-зеленом свечении, сменившимся на мгновение темнотой, и я опять оказался в Саниной комнате. Артефакт лежал передо мной на кровати и загадочно мерцал.

- И долго ты на него будешь пялиться? - раздался Сашкин голос. - Может, займешься делом?

- Каким делом? - еще не придя в себя полностью, откликнулся я.

- Ну, твоими этими экстрасенсорными штучками. Перелеты в астральном теле с помощью метлы и стакана, в смысле, ступы. - Саня вкусно сделал несколько глотков пива.

- Пива дай, - попросил я, испытывая почему-то сильную жажду.

- Так ты с помощью пива решил выяснить, кто такой Иван Петрович? А что? Надираешься пива литров так... Даже не знаю сколько тебе нужно. И уходишь в натуральный астрал.

- Саня, я уже был там. Ты что, не понял? - я сам взял бутылку и, присосавшись к горлышку, отпил чуть ли не половину.

- Как был? - изумился Сашка. - Ты посидел несколько минут, тупо глядя на артефакт. Вот и все. Я думал, ты все настраиваешься.

- Все уже произошло.

- И можно узнать, что именно произошло? Выяснил ты что-нибудь про своего ИП?

- Нет, опять ничего не удалось. Но я был в том, другом мире. Помнишь, я тебе про сон говорил, когда я видел драку в таверне, в каком-то средневековом городе? Так вот, я там и побывал.

- Цеховский вернулся трезвый из таверны. Действительно, мистика какая-то. Тут любой поверит в любые чудеса. Непонятно, чего же ты здесь пиво хлещешь, - Саня потянулся к моей бутылке.

- Хватит ерничать. Мир был тот же, но место другое. Какие-то горы, замок. На замок напали. Ты бы видел это сражение. В замке был тот самый человек, которого я видел в таверне. Зовут его Арлин. Он как-то связан с артефактом, то есть со Сном Эгрона. И битва, которую я видел, происходила именно из-за вот этого маленького бруска.

Саня задумчиво посмотрел на меня. Закурил. Взял в руку пистолет. Вынул обойму, снова посмотрел на патроны.

- Значит, из-за этого маленького полупрозрачного брусочка везде происходят битвы... Видимо, очень ценная вещь. - Он помолчал, потом спросил. - А откуда ты все это узнал. Тебе там, в том мире об этом кто-нибудь сказал?

- Нет, но я же говорил тебе, что когда я в подвале пытался вот так же через артефакт что-нибудь выяснить об ИП, у меня возникло ощущение, что я получил некоторую сумму знаний. Только эти знания где-то очень глубоко, их трудно извлечь. А сейчас я как будто вспомнил.

- Хотелось бы надеяться, что и про Ивана Петровича ты вспомнишь, но думаю, что раз ты постоянно натыкаешься на стену, вряд ли тебе это удастся. Тебя сознательно не пускают, не дают считывать информацию. Один раз прокололись и сделали выводы. Придется тебе своими силами, без астральных перемещений выяснять, что к чему.

- Как, Саня? Клименко ничего не смог узнать, кроме того, что формально человек не существует. До Инны, как видишь, я не добрался.

- О! - Саня потер руки. - Эту тему надо добить до конца.

Он встал и начал рыться на полках, роняя бумаги, исписанные колонками стихов.

- Сейчас, сейчас, - бормотал он под нос, пытаясь что-то отыскать. При этом он периодически разглядывал какую-нибудь бумажку, восклицая:

- О, это же Светке должен был отнести месяц назад. Ладно, обломилась Светка.  Ну, я даю! Эти верлибры мне журнал заказал, я их распечатал, а файл случайно стер. Распечатку потерял. А она - вот она! Ладно, обломился журнал, а заодно и я... Где же, где же, где же...

- Да что ты ищешь-то? - не выдержал я.

- Где-то у меня номер сотового Инны, - продолжая ковыряться в бумагах, пробормотал Саня. - Понимаешь, Макс, раз они тебя у входа в редакцию отловили, не исключен вариант, что им очень не хочется, чтобы ты встретился с Инной. А это может означать, что Инна что-то знает или по какому-то другому поводу им опасна ваша встреча. Следовательно, дорогой друг, начинающий бомж, с Инной надо встретиться. Но редакционный телефон они наверняка прослушивают. Позвонишь ей на сотовый и встретишься здесь, у меня.

И почему я не поэт? Не иначе как регулярные попытки уложить мысль в короткую стихотворную строку, да еще и зарифмовать ее с другой, развили у моего друга такую железную логику.

- А вот и они, телефончики! - пропел Сашка, вчитываясь в плотный лист бумаги, густо исписанный мелким аккуратным почерком. - Так, записывай.

Он продиктовал мне номер.

- Саш, а вдруг они и мой мобильник прослушивают?

- Не волнуйся, твой гениальный друг, я надеюсь, ты догадываешься, кто имеется в виду, и это предусмотрел. Пойдешь звонить с вахты. Ты можешь себе представить, что они прослушивают телефон вахты общежития? Я бы им в таком случае не позавидовал.

Мы спустились на первый этаж, и подошли к вахте. Вахтерша посмотрела на нас, как кухарка на тараканов, но позвонить дала.

- Але, - раздался в трубке слегка кокетливый голос Инны.

- Инна Владимировна, добрый вечер. Это я. - Мне не хотелось называть свое имя. Береженого Бог бережет. Поэтому я постарался не дать ей вставить слова. - Я сегодня до вас так и не добрался, а встретиться надо. Я сейчас у нашего поэта и было бы неплохо встретиться здесь.

Инна недаром была редактором самого популярного еженедельника. Соображала она мгновенно и ответила именно так, как и было надо:

- А я вас ждала. Но лучше бы мы встретились у меня. Адрес, я надеюсь, вы знаете.

- Инна Владимировна, мне это очень неудобно, а адрес ваш знают, я думаю, все.

На слове "все" я сделал акцент, и Инна опять меня мгновенно поняла.

- Хорошо, я приеду, ждите. А чем вы с вашим другом поэтом будете меня угощать? Я еще не ужинала.

От такой наглости я чуть не выронил трубку. Ее еще и угощать! Тут пулю чуть не схлопотал, а она, видите ли, еще не ужинала! И ведь знает, к кому приедет. Праздничный ужин Кочетова - три корочки хлеба. Тем более что нас и будет трое. Кстати, сама ему гонорары за стихи в газету закрывала и отнюдь не по десять баксов за строчку.

- Инна Владимировна, для вас мы накроем шикарный стол, - пообещал я. - Алекс (как еще более завуалировано назвать Сашку, я не придумал) как раз получил несколько тысяч евро за переводы, - Кочетов больно ткнул меня кулаком в бок, - и устраивает маленький междусобойчик. Омары уже варятся.

Саня тихо сполз на пол.

Я вспомнил валявшиеся на полу пустые бутылки из-под пива, и сваренный несколько месяцев назад Сашкой гороховый суп, который он так и не смог съесть из-за слишком ярко выраженного вкуса, а вылить так и не удосужился. Супчик отпугивал даже общежитских тараканов.

- Хорошо, ждите. - Голосом капризной принцессы сказала Инна и добавила. - И прекрати называть меня по отчеству.

25. Раос

Мир в этот день располагал к себе. Солнце, поднявшееся из-за бурых скал, было как никогда теплым и ласковым. Оно будило в каждом, кому не достало в свое время любви и нежности, ощущение, что он не одинок, что нужен и желанен. А каждому, у кого любви в жизни было достаточно, как бы обещало, что это продлится вечно. Об этом свидетельствовали скалы, обычно не демонстрирующие своих эмоций. Об этом говорили деревья, взявшиеся украшать ландшафт либо своей красотой и пышностью, либо кривизной и чахлостью. Об этом сообщали птицы, как ни странно, не галдящие по-базарному, а поющие каждая в свой черед свои замысловатые песни.

Боевые монахи, составлявшие дозорное охранение, внимая окружающей красоте и вдохновению, не ко времени расслабились и пропустили момент, когда к ним на расстояние, позволяющее атаковать одним броском, подкрались враги. Конечно, не только природа отвлекла на себя часть их внимания. В большей степени монахи оказались заложниками самонадеянности и беспечности, считая, что вряд ли в ближайшее время здесь, в горах, на них среди бела дня нападут фраггийцы. Вести, которые доходили до аркината из других городов и селений Лигта, не внушали оптимизма, но говорили о том, что основные события разворачивают в густонаселенной местности. И даже ежедневные предостережения, призывы и требования Верховного аркинфа и настоятеля не поколебали их уверенности в том, что в Пятиречье война доберется еще нескоро.

Тем неожиданней оказалась атака. Правда, благодаря тому, что бдильщики располагались в специально подготовленных схронах, первую волну атакующих они задержали и подняли тревогу. Однако, обнаружив себя, подверглись более продуманным ударам, и гибли один за другим. Кто от стрелы, кто от метательного ножа, кто от удара мечом в спину. Пока боевое охранение заслоняло аркинат своими телами, он готовился к отпору.

Арлин, поднявшийся с отцом на башню у ворот, пристально вглядывался в открытый прямому взору ландшафт и вскоре увидел нападавших, которые появлялись у тропы и, увидев крепость, останавливались, ожидая, видимо, команд старшего. Это были фраггийцы, и их было много. Чересчур много. Около сотни человек.

Арлин повел рукой, изумляясь:

- Ты только посмотри, отец, сколько их!

- Да, - задумчиво сказал Лерион, - но меня настораживает другое. Я думал, что их будет больше.

- Мне кажется, их и так слишком много.

- Неужели ты считаешь, что они всем скопом бросятся атаковать в лоб? Вспомни, как изощренно на нас напали фраггийцы на третьи сутки нашего пути в аркинат. Ну?

Арлин призадумался.

- Несомненно, ты прав, - сказал он наконец. - Скорее всего, они часть своего отряда отправили через обрыв к западной стене. Собрав прямой атакой на ворота все наши силы в одном месте, они попытаются ворваться в крепость там, где мы не ожидаем.

- Может быть, не только к западной. Надо принять меры, - подвел итог импровизированному военному совету Верховный аркинф и поспешил вниз распорядиться, чтобы на всех стенах обязательно были люди, независимо оттого, как разворачиваются события по месту прямой атаки. Арлин остался на башне.

Фраггийцы все подходили и подходили, и Арлин присвистнул. По приблизительной оценке, около трехсот вражеских воинов собиралось атаковать ворота. У многих были широкие и длинные щиты, чтобы прикрывать головы и спины от стрел и камней, летящих со стен. Многие тащили какие-то корзины и мешки. Не подходя на расстояние прямого полета стрелы, они переговаривались, поглядывая в сторону аркината. Внезапно послышались зычные команды. Три десятка человек направились к растущей неподалеку группе деревьев и остановились возле каменного дерева, древесина которого была столь тверда, что из него можно было сделать таран, не уступающий по прочности настоящему каменному. Но для этого дерево еще надо было срубить. Да и ворота аркината были сделаны из той же породы, так что нападавшим одного тарана должно было быть мало. Значит, что-то у них припасено еще. Внимательно следя за приготовлениями фраггийцев к штурму, Арлин пытался определить, какой сюрприз они подготовили защитникам аркината, помимо тарана.

На башню поднялся Лерион, сопровождаемый Цолком.

- Если мы правильно оценили их численность и тактику, - сказал отцу Арлин, - то нам не удасться удержать аркинат. Видишь, они рубят таран. И наверняка у них в запасе есть какая-нибудь хитрость. А на помощь надеяться не имеет смысла, она не успеет.

- По всей видимости, не удержим. Но им нужен не аркинат, - ответил Верховный аркинф.

- Ты хочешь сказать, что они отправили сюда уйму войск, чтобы захватить реликт?

- Ты и сам это знаешь.

- Разумеется, знаю. И понимаю, что задал по-детски глупый вопрос, но просто до последнего не хочется верить, что наступило время, о котором ты меня предупреждал.

- Ничего, сынок. Главное, ты успел подготовиться. Я сейчас тоже не терял время даром. Все необходимое для отхода скоро будет подготовлено. Цолк будет тебя сопровождать.

- Я готов, - подтвердил монах.

- О чем это вы?

- Ты должен сию минуту уйти лабиринтом на юг, - уточнил Лерион. - Ты хорошо запомнил схему?

- Я уйду только вместе с тобой, - сказал, как отрезал, Арлин.

- Это невозможно. Ты еще не знаешь, куда приведет тебя твой путь. Ты не знаешь, насколько он будет труден. У тебя одна задача - ускользать от охотников и всеми силами искать способ противодействия. В таком деле я буду тебе только помехой. Я слишком стар. И не возражай.

- Ты-то стар?! Да ты любого боевого монаха одолеешь.

- Да, я могу постоять за себя. Но не более пяти минут. А потом силы станут быстро убывать. Не спорь, я тебя прошу, уходи.

- Еще не время, отец. Я уйду, когда почувствую, что момент настал.

И тут фраггийцы атаковали ворота.

В аркинате было сорок боевых монахов, из которых четверых убил Арлин, один погиб у его дверей, а десять пали в боевом охранении. Плюс не до конца оправившийся от раны Цолк. Плюс сам Лерион с Арлином. Плюс настоятель и пять старших монахов. Плюс, наконец, три десятка послушников, на спинах которых держались все хозяйство, но в боевых искусствах они были не искушены. Вот их-то Лерион с двумя старшими монахами расставил по всему периметру стен. А остальных сосредоточил на стенах, примыкавших к воротам.

Фраггийцы действовали на удивление быстро и слаженно, словно муравьи, следующие веками отлаженному порядку. Они выбрали самую эффективную тактику. Лучники и арбалетчики расположили за большими, где врытыми в землю, а где удерживаемыми в вертикальном положении пирамидками из булыжников, щитами, чтобы ловить своими стрелами зазевавшихся в бойницах монахов. Каменное дерево рубили потоком - уставал один, тут же его сменял другой. Правда, дело двигалось с трудом, но решимости соорудить таран не убавлялось. Однако самую большую опасность, как выяснилось, представляли три группы воинов, которые, укрывшись щитами, как панцирем черепаха, двинулись к аркинату. И вскоре выяснилось, зачем. Несмотря на интенсивный обстрел сверху, они, оставляя после себя трупы и раненых, добрались до аркината. И тут же через стены полетели во внутренний двор корзины со змеями, а еще через некоторое время запылали ворота, обливаемые маслом.

Змеи оказались настоящим бедствием. Это были снакры, родственницы снейкур, - чрезвычайно быстрые и проворные, и очень ядовитые гады. После их укуса человек умирал всего через пару минут. Обычно вооруженному человеку, который встретил бы рассерженную и приготовившуюся напасть снакру, одолеть ее ничего не стоило. И даже не одну. Но тут они словно обрели разум. Было ясно, что змеи нацелены убивать, однако они не сразу атаковали людей, а расползались по щелям и нишам, затаивались, а лишь потом бросались и жалили в незащищенные доспехами места. Таким образом, число защитников аркината стало редеть не от стрел лучников и болтов арбалетчиков, а от обыкновенных ползучих тварей.

- Ничего не пойму, отец, - крикнул Арлин, перерубив на лету бросившуюся на него змею, - в них словно сам Эгрон вселился.

- Так оно и есть, - ответил Лерион, внимательно вглядываясь в окружающие его камни. - Когда на Фрагге произойдет второе жертвоприношение, станет еще хуже.

Цолк, пригвоздивший к камню очередную снакру, с удивлением глянул на Верховного Аркинфа, и чуть не пропустил атаку змеи на Арлина со спины.

- Спасибо, Цолк, - оценил Арлин помощь монаха, - чувствую, здесь я бы не успел.

В ответ Цолк поднял вверх сжатый кулак.

Таким порядком эта странная осада длилась несколько часов. За это время почти все змеи были уничтожены. Но семнадцать защитников аркината лежали бездыханными среди изрубленных змеиных тел. Причем только двое из них были убиты стрелами. Остальные погибли от укусов снакр. Среди нападавших потери оказались более ощутимыми - более полусотни человек украсили местность своими трупами. Но при этом подготовка ими основного штурма прошла успешно. Каменное дерево было срублено и очищалось от ветвей - оставляли только те, за которые можно было нести эту колоду. А главное, отвлекаемые змеями монахи не успевали тушить ворота, и дерево начало прогорать. Теперь несколько крепких ударов могло пробить брешь в неприступной некогда древесине. Скорей всего, наступала пора рукопашной схватки, в которой численное превосходство фраггийцев должно было стать основным фактором успеха.

- Там змеи, там кучи змей, - внезапно раздался пронзительный от испуга голос, и к воротам подбежал послушник, назначенный на южную стену. - Уже умерло шестеро братьев. Что нам делать? - Со слезами в голосе спросил он Лериона, будто надеясь, что Верховный аркинф одним взмахом руки уничтожит эту напасть.

- Вот как?! - в сердцах сказал Лерион. - А я хотел часть послушников призвать сюда. Да, мои худшие предположения оправдались, они будут атаковать западную стену.

- Не паникуй. - сказал Арлин испуганному юноше. - Вы должны встать парами. Один должен отстаивать стену, а другой защищать его спину и себя. Иди и передай всем, как надо действовать.

- Иди, - повторил Лерион, видя, что послушник медлит, - совсем скоро и у вас начнется атака. Делайте все что угодно, но ни один фраггиец не должен ступить в аркинат с вашей стороны.

Послушник сглотнул слюну и кивнул.

- Если вы справитесь с задачей, я посвящу вас в монахи досрочно, - добавил Верховный Аркинф и жестом благословил послушника.

Тот снова кивнул, на этот раз почти радостно, и пустился выполнять указание.

- Зачем ты вселил в них несбыточную надежду, отец? - тихо, чтоб никто не слышал, спросил Арлин. - Ведь с той стороны аркината, быть может, не меньше фраггийцев, чем здесь, и когда они скопом полезут на стены, все братья несомненно погибнут.

- А что мне оставалось делать? По крайней мере, погибая, они будут знать, что их главная мечта зависит от их храбрости и мужества, а не от Устава Церкви. А гибнуть, защищая или спасая свою мечту - это совсем другое, нежели гибнуть за мечту постороннего человека.

- Скорей всего, ты прав, - вздохнул Арлин. - Ну вот, они начали штурм.

Подняв за сучья массивный ствол каменного дерева, фраггийцы шли к воротам, все убыстряя и убыстряя шаг. Между несущими таран становились щитоносцы, поднимая над головой большие щиты. Вслед за ними поползло еще три "черепахи" воинов, готовящихся хлынуть внутрь осажденного аркината, как только в воротах будет пробита брешь.

Арлин поднял колчан со стрелами и лук погибшего монаха и, наложив стрелу, стал выискивать щель в щитах. Это же делали и остальные лучники. Но фраггийцы держали щиты так плотно, что возможности для точного выстрела почти не было. Наконец Арлину повезло. Кто-то в таранном отряде, видимо, оступился, его щит сдвинулся в сторону, и Арлин, не медля ни секунды, пустил стрелу в образовавшуюся щель. Весь строй немного накренился в левую сторону. Это означало, что стрела Арлина поразила одного из несущих таран. Тут же прозвучала резкая и короткая команда, и место погибшего занял ближайший щитоносец.

Остальные монахи тоже ловили удобные моменты, и некоторые их выстрелы были меткими, хотя времени на то, чтобы хорошо прицелиться, лучники и арбалетчики фраггийцев не давали. Они подтянулись ближе к стенам и осыпали защитников аркината градом стрел.

И вот таран ударил в ворота. Послышался треск ломающегося дерева. Лерион поспешил вниз. Арлин понял отца без слов - отбивать атаку придется во дворе.

- Вы остаетесь на стенах, - он указал, кто остается. - Разите их сверху, как только откроют щиты. А они откроют их обязательно, когда мы начнем бить их в пролом. Остальные быстро вниз.

Монахи спустились со стен и, расположившись полукругом, стали ждать, когда разрушения в воротах, производимые тараном, станут такими, чтобы сквозь дыру можно было стрелять из луков в упор. На их глазах острие тарана в первый раз насквозь прошло сквозь ворота. Следующий удар проделал неширокую щель, а третий выломал уже изрядный кусок почти истлевшей древесины каменного дерева. И в этот проем разом полетели стрелы монахов. Многие из них не пропали даром, поскольку на время удары в ворота прекратились. Но перестроившись, фраггийцы продолжили штурм. Арлин глянул на стены. Живых монахов там уже не было, их сняли стрелки нападавших.

- Все, кто лучше фехтует, чем стреляет, приготовьте мечи. Остальным отойти на десять шагов и бить фраггийцев между нами и над нашими плечами, - приказал Арлин. - Отец, ты отойди с лучниками. Пожалуйста.

Лерион хотел возразить, но, взглянув в почти безумные глаза сына, понял, что отныне главный среди них не он, а Арлин. И подчинился.

Арлин осмотрел свое войско. Оно разделилось поровну. Пять мечников ожидали первых гостей с обнаженными клинками. Пять лучников приготовились разить прорвавшихся в аркинат врагов не в бровь, а в глаз.

В этот момент появился послушник.

- Там никого не осталось, - лихорадочной скороговоркой заговорил он, не дожидаясь, пока его спросят, почему он оказался здесь, - совсем никого. А эти уже лезут на стены.

Арлин заново оценил ситуацию, но уже трезво, усилием воли подавив горячку боя. В живых осталось двенадцать человек. За воротами против них около двух сотен фраггийцев. Тыл теперь уже незащищен, и кто знает, сколько там врагов. В общем, будет просто самоубийством, если они останутся ждать, когда фраггийцы либо окончательно проломят ворота, либо ударят в спину. Странно, подумал Арлин, как я сразу не сообразил, что надо уходить, как только затрещали ворота. А может быть, сразу, как только прозвучал сигнал тревоги. Всем уходить. Ведь было ясно, что аркинат не удержать. И отец не подсказал. Видно, в эти часы был больше воином, чем аркинфом.

В ворота вновь ударил таран. Брешь стала еще шире. Медлить было нельзя.

- Слушайте меня все! - хриплым голосом сказал Арлин. - Аркинату мы больше не нужны, поэтому я вас отпускаю. Ускользайте подземными ходами. Каждый сам выбирает для себя маршрут и попутчиков. Отец, ты что-то говорил про подготовку отхода.

- Походные мешки лежат на площадке первого яруса, - ответил Верховный аркинф.

- Ясно. Мечники уходят прямо сейчас, лучники выпускают по стреле и бегут за ними. Все, вперед!

Таран ударил в очередной раз, и в этот момент шесть последних стрел исчезли в проеме. Раздались предсмертные крики фраггийцев, значит, пока на место убитых встанут новые, пройдет какое-то время. А это дополнительный шанс на спасение.

Арлин подбежал к Лериону, подхватил его под руку и увлек за собой к входу в здание.

- Давай, отец, теперь нам нужны только ноги.

- Он с тобой? - спросил Лерион на бегу.

- Я не рискнул. Вдруг бы погиб, и что? Они получили бы этот треклятый реликт как на подносе, прямо с тела?! Цолк, помоги. Поддержи Верховного аркинфа с другой стороны.

Когда они оказались внутри, Арлин сказал Лериону:

- Спускайтесь в лабиринт и ждите меня у подъемника.

Лерион только кивнул и, тяжело дыша, направился к подставке с факелами. Арлин же бросился вверх по лестнице. Цолк метнулся было за ним, но Арлин остановил монаха окриком:

- Оставайся с отцом.

- Но я дал клятву Верховному аркинфу охранять вас, чего бы мне это ни стоило! - воскликнул.

- Выполнишь свою, когда я вас догоню. Только, Цолк, не забудь походные мешки и несколько запасных факелов.

- Не забуду, командор, - вздохнул боевой монах и бросился к Лериону.

Арлин ворвался в свою комнату как ураган. Достав из тайника Сон Эгрона, он спрятал его в специально приготовленном кармане, бросил в небольшой мешок книгу и несколько кошелей с золотыми монетами, и устремился вниз. У лестницы в подземелье он увидел трех осматривающихся фраггийцев, четвертый спускался в лабиринты.

Первого Арлин, не останавливаясь, развалил мечом надвое. Двое других, обернувшись на звук удара, стали брать Арлина в кольцо. Делали они это, жутко осклабясь, мол, ты один, а нас двое, и мы хорошие воины. Но они не знали, с кем свела их судьба. Арлин не стал ждать ни мгновения, как сделал бы обычный человек, чтобы оценить возможности противника и выбрать соответствующую тактику боя. Он сделал молниеносный выпад в сторону одного фраггийца, а когда тот поднял меч, чтобы парировать удар, Арлин резко изменил направление атаки. Упав на колено и совершив полный оборот, он отрубил второму ногу. Тот рухнул с диким криком, от которого заложило уши. У его напарника отвисла челюсть, и он на мгновение застыл, будто парализованный, пытаясь осмыслить, как же это произошло. А в следующий миг Арлин, вставая с колена, пустил меч по восходящей дуге, соединяя в одно целое движение ног и руки, и клинок вошел фраггийцу под подбородок.

Откуда они здесь? Почему так быстро? Парадная дверь была открыта. Ох, глупцы, ну разве можно оставлять фраггийцам открытую дорогу к спинам?!

Арлин глянул в проем и увидел, что в пролом ворот проникают первые враги. Однако им еще надо было преодолеть внутренний двор. Значит, те, с которыми он расправился, вошли с хозяйственного входа. Арлин бросился туда, предварительно двумя запорными перекладинами заперев парадный вход. Дверь на задний двор тоже была открыта настежь, и к ней подбегало с десяток фраггийцев, только что спрыгнувших со стен. Арлин с лязгом вогнал тяжелый засов в паз, опередил врагов на какие-то мгновенья. Конечно, обе двери они взломают, но время спуститься в лабиринт, у них есть, подумал он, вырывая из держателя факел.

Буквально скатываясь по лестницам вниз, Арлин отметил, что, несмотря то, что в светильники не доливали масла, они еще горели, но хорошо это или плохо, он пока не знал.

На первом подземном ярусе лежали трупы двух фраггийцев и монаха. На втором еще один фраггиец. А на площадке третьего глазам Арлина открылась такая картина. Двое монахов оборонялись против четырех врагов, защищая Цолка, который отступал в глубину коридора, одной рукой держа факел, а другой прихватив под мышки неподвижное тело Верховного аркинфа. Арлин никогда так быстро ничего не делал, как в последние минуты, но все-таки, видимо, не успел.

Фраггийцы находились к нему спиной и поэтому не заметили опасности. А свет, источаемый масляными светильниками, был достаточно ярок, чтобы скрыть блики факела, который Арлин держал в руке. Все это давало ему преимущество, но бить в спину - разве это честно?

Арлин криво усмехнулся - к Эгрону честь и прочие аристократические замашки - и обрушился вниз. Пока он падал на незащищенные спины врагов, словно охотничий тригас, один из монахов был пронзен мечом и, издав предсмертный хрип, упал мертвым. Убивший его фраггиец удовлетворенно крякнул, но это был последний изданный им звук. Его голова отделилась от тела и упала к ногам убитого им монаха, будто моля о прощении за только что совершенное злодеяние. И вряд ли получила его.

Фраггийцы не успели опомниться, как точно так же со спины хладнокровно и расчетливо, будто мясник, Арлин зарубил еще одного воина. И удивился тому, что не теряет, как обычно, рассудок от ярости.

Оставшиеся были опытными бойцами. Они быстро пришли в себя и перестроились. Но это дало Арлину возможность проскользнуть к оставшемуся в живых монаху.

- Тебя как зовут, - спросил он, устанавливая на ощупь свой факел в кольцо держателя на стене и не теряя из виду фраггийцев.

- Луаром, - ответил тот, смахивая со лба пот. Его рука, держащая меч, дрожала от усталости.

Да он совсем молод, подумал Арлин и сказал:

- Ты отлично сражался, Луар, но сейчас тебе предстоит сделать более важное дело, - Арлин отбил два выпада, один, направленный в свою сторону, другой - в сторону монаха, и продолжил. - Знаешь, где хранятся кувшины с маслом для светильников?

- Знаю, командор Арлин.

- Беги туда, отодвинь в правом дальнем углу кувшин, там найдешь железный прут. На уровне колен находится отверстие. Вставишь в него прут, и все, сразу возвращайся, понял?

- Понял.

- Просто вставь в отверстие прут, и все. Не нажимай, не дави. Это наше спасение. Все остальное я сделаю сам.

Монах под прикрытием Арлина отступил в коридор.

Фраггийцы, увидев, что против них остался только один противник, обрадовано переглянулись и очень слаженно начали атаку. Один нанес удар сверху, другой сделал выпад снизу. Арлин просто отступил. Ровно настолько, насколько нужно, чтобы уйти от опасности, но в случае чего контратаковать. Отступил и перевел взгляд с одного на другого.

На лице стоящего слева фраггийца начинала отчетливо проступать злость. Он, видимо, не привык, чтобы даже в малейших эпизодах кто-то оказывался сильнее или проворнее его. Второй наоборот, прищурился, ловя любое движение Арлина. Этот наверняка понял, что легкой добычи не будет, и готовился к долгой схватке. Причем оба явно выжидали, надеясь на подмогу. Откуда им было знать, что они отрезаны от своих прочными и уже закрытыми дверьми. Впрочем, двери долго не выдержат, подумал Арлин, и тогда здесь окажется столько воинов, что они одолеют меня одним своим смрадным дыханием. И Арлин опустил меч, провоцируя противников на активные действия.

Как он и ожидал, на него тут же бросился разозленный воин. Арлин сделал шаг в сторону, пропуская его меч мимо себя, а свой бросил снизу вверх под мышку фраггийца. Через миг отделенная от тела рука упала рядом с отрубленной головой. Лицо фраггийца мгновенно побелело, и он, зажимая левой рукой фонтанирующее кровью плечо, с невидящим взглядом пошел прямо на Арлина. Тот его пропустил и крикнул, полуобернувшись:

- Цолк, добей его.

Теперь против Арлина был только один враг, и схватку надо было кончать немедленно. Арлин посмотрел фраггийцу в глаза, увидел в них нешуточный страх и засмеялся. Страх в глазах противника сменился ужасом. Он бросился к лестнице, надеясь бегством спасти свою жизнь, чем только облегчил Арлину задачу. Метательный нож вонзился фраггийцу в основание шеи, и тот достиг вожделенных ступенек, уже не стремясь наверх. Вообще никуда не стремясь.

Несмотря на то, что живых врагов в подземелье еще не было, счет времени продолжал идти на мгновения. Поэтому Арлин, не теряя ни секунды, собрал лежащие в углу походные мешки и взял факел. Но прежде он вернул себе метательный нож, ибо привычное руке оружие еще наверняка сослужит свою службу. И не раз.

Навьюченный поклажей, по коридору Арлин уже не бежал, но шел очень быстро. Он миновал труп фраггийца без руки и головы, затем поворот, за которым в полной темноте сидел Цолк, держащий на коленях голову Лериона.

- Жив? - спросил Арлин, бросаясь к отцу.

- Пока да, но ранен очень тяжело, - ответил боевой монах голосом, полным вины, стыда и раскаянья, ибо не уберег Верховного аркинфа.

Глаза Лериона были закрыты, на лбу блестели крупные капли пота, а на груди чернело пятно крови. Но не время было оказывать помощь или интересоваться у Цолка, как это произошло. Нужно было срочно спуститься на последний ярус лабиринта и отсечь преследователей от себя.

- Где Луар? - спросил Арлин.

- Кто? - не понял Цолк.

- Монах, который был с нами. Он должен был уже вернуться.

- Не знаю. Он взял мой факел, сказав, что ему велели вы, милорд, и куда-то побежал. И все. Больше я его не видел.

- Где запасные факелы? - Арлин знал, что им предстоит пройти под землей очень длинный и тяжелый путь, и не хотел упускать ни одной мелочи. Мелочи - они только на первый взгляд мелочи, но в смертельно опасных ситуациях от них очень часто зависит жизнь. Иной раз больше, чем от "большестей".

- Здесь, за мной, - мотнул головой Цолк куда-то в сторону.

- Нагружай на себя все, что есть, берем отца и пошли.

Цолк навесил на плечи лямки трех мешков, в эту же руку взял рукояти четырех факелов. Ну и лапа, подумал Арлин не без уважения, хотя сам мало в чем монаху уступал. Они подхватили Лериона и осторожно понесли вперед.

Нужную комнату Арлин нашел без труда. Луара в ней не было. Что-то здесь не так, подумал Арлин. Не мог монах сбежать.

- Положи отца у порога и будь готов к любой атаке на тебя или на него. К любой, понял? Не важно, со спины или с потолка появится опасность, ты должен ее отразить, - велел Арлин и передал Лериона полностью на руки Цолка, не заботясь, что у того вторая рука занята.

Сам он сбросил с плеча мешки, высоко поднял факел, обнажил меч и осторожно двинулся к противоположной стене. Через пару шагов Арлин понял, что был прав. Луар не сбежал - в проходе у самой стены виднелась его рука, а сам монах лежал в углу за кувшинами. Обнаружив это, Арлин весь обратился в зрение и слух и пошел еще медленнее. Разумеется, нужно было торопиться, тем более что обострившееся в последнее время чутье подсказывало, что фраггийцы уже спускаются по лестнице. Однако опасность, исходившая от них, была относительно далека, а та, что таилась в комнате - на расстоянии, быть может, дыхания.

Чутье и осторожность спасли Арлина. Интуитивно он придержал очередной шаг, и этого мгновения ему хватило, чтобы различить длинное, вытянутое в стрелу тело змеи, бросившейся на него. Это была снакра, каким-то образом заползшая именно в ту комнату, в которую они направлялись. Остальное Арлин сделал рефлекторно, - тремя неуловимо быстрыми вращательными движениями кисти он намотал змею на клинок и резко бросил меч в сторону. Это движение тоже было настолько резким, что снакра не слетела с клинка, а зависла в воздухе, тогда как лезвие рассекло ее тело, следуя в том направлении, куда направил его Арлин.

- Это не люди, а змеи, Цолк, - сказал Арлин.

- Я уже понял, милорд. Но что мне делать? Нести Верховного аркинфа к вам?

- Оставайся там и будь вдвое внимательней. И не упускай из виду коридор.

Все также осторожно, но уже гораздо быстрее Арлин прошел в угол. Штырь был вставлен в отверстие. Арлин переступил через потухший факел и тело Луара, что его немного покоробило, поскольку монах выполнил долг ценой своей жизни, а через него перешагивают, как через какое-то бревно. Но что было делать, если другого пути не было?

Арлин надавил на штырь и вынул его из гнезда. Пол в комнате начал опускаться. И тут же раздался шепот Цолка:

- Милорд, где-то там в коридорах я вроде бы слышу голоса.

- Теперь все нормально, мы успели. Дальние голоса это не шаги, - рассудил Арлин. - Постарайся открыть дверь, не дожидаясь, пока мы опустимся, затем прыгай в коридор, снимай отца и сгружай поклажу.

- Понял, милорд, - все тем же шепотом ответил Цолк, а чуть позже вновь подал голос. - Я уже на земле.

- Молодец, - похвалил Арлин, и одной рукой потащил тело Луара к выходу.

Ему пришлось рисковать, поскольку в любой момент его могла атаковать еще одна затаившаяся змея. Но в этот раз чутье подсказывало, что змей здесь больше нет.

- Я уже снимаю мешки, - доложил Цолк.

Тут пол остановился.

- Верховный аркинф уже со мной.

- Возьми монаха тоже, - велел Арлин, уже направляясь в угол, - и освежи на факелах масло в ближайшем кувшине, но крышку не закрывай. И быстрей, Цолк, быстрей.

- Все, милорд, - через совсем короткое время донесся голос боевого монаха.

- Слава Творцу, ты дважды молодец.

Арлин вставил штырь в отверстие, находившееся в локте от пола, и запустил подъемник вверх. Вынув штырь, он бегом пересек комнату, и все равно пришлось пригнуться, чтобы миновать уменьшающийся проем. Мягко приземлившись, Арлин дождался, пока плита встанет на свое обычное место, и только после этого облегченно вздохнул. Но не расслабился. Вернув пол в верхней комнате подъемника в исходное положение, он лишил преследователей возможности для быстрой погони. Однако для пущей безопасности следовало пройти хоть немного вглубь лабиринта. Если, конечно, позволит состояние отца.

- Держи, - Арлин передал Цолку факел, а сам встал на колени перед Лерионом.

В полумраке лицо Верховного аркинфа было смертельно бледным, но он дышал.

- Отец, ты слышишь меня? - спросил Арлин, беря его голову в руки.

Лерион как будто только этого и ждал. Он открыл глаза, которые показались Арлину, как всегда, ясными и полными жизни, и прошептал:

- Неужели самое нужное прозрение посещает человека только за мгновение до смерти?

- Ты о чем, отец? Какая смерть?! Ты ранен, но и только. Мы сейчас обработаем рану и вынесем тебя к свету, - скороговоркой заговорил Арлин.

Лерион остановил его движением руки.

- Слушай внимательно. Третья Сила существует, - голос его стал чуть громче. - Только благодаря ее вмешательству я еще жив, ибо рана была смертельной. Я умру, как только скажу тебе то, что должен сказать. Тебе надо идти на южное побережье. Там найди корабль и плыви на юго-запад сквозь Зачарованные острова на остров, которого нет на картах. Но ты найдешь. На острове живет Смотритель. Он и есть Третья Сила. Он тебе поможет. Прощай, сын, пусть не оставляет тебя Творец.

Лерион умер мгновенно. Казалось, что последнее слово слетело с уже мертвых губ. Арлин прижался лицом к груди отца, и беззвучно заплакал. Цолк стоял над ним безмолвным изваянием. По его лицу тоже катились слезы.