подумаешь, вдруг расплакалась,
распласталась в дверном проеме
наглая – кроме этого
давит на звериную жалость.
затянулся ее посошок,
истерике края не видно,
перетирает во рту мое имя,
как лекарственный порошок.
обвивалась вокруг шеи веревкой,
да больно стягивала.
по щекам ее била и гладила
моя рука на редкость жестокая.
успокоилась, губы сжала до онемения,
мол, целуй меня, воин вечных странствий.
странная ты моя, тонкая, страстная,
взял бы тебя, да не в моих намерениях -
последний путь намечается.
смерть тебе, девочка, не к лицу,
нашептала мне молитву, как своему птенцу
и оставила одного печалиться.