Олег Гладченко
САМ НЕ СВОЙ
Такое происходит раз в сто лет, с одним из всех. И произошло это со мной.
1.
Я хорошо помню, как это случилось со мной и как изменило мою жизнь. Но я почти забыл, кем был до этого случая. Когда – то, как мне кажется, очень давно, я учился , работал и жил в столице . Правда, родился и вырос я в провинции . Но закончив школу, я уехал в столицу - кому хочется прозябать в сельском городишке пускай с красивыми, но пустынными видами. Я хорошо помню, с каким энтузиазмом я рвался в большой город,
Мне было всё равно, где учиться , и всё равно, где работать , главное это жить полной жизнью взрослого человека . Наверное, это стремление и не позволило мне как следует расценить свои силы и возможности , что потом множество раз приводило меня к нескончаемым депрессиям и множественным приступам себяжеления . Так, не зная чего я вообще хочу,
повторяя судьбу сотен и тысяч начинающих жить молодых людей по всему миру, я кинул свои документы в один из университетов, чем обезопасил себя от надвигающегося призыва в армию. И распластавшись на койке одного из безымянных общежитий, стал дожидаться светлого и счастливого будущего.
Шло время. Моя студенческая жизнь закончилась, к моему удивлению, очень быстро. Через полгода меня выкинули из университета, а ещё через пол - и из общаги. Но за этот короткий период я успел приобрести несколько сомнительных друзей и пару взрослых привычек.
И ещё некоторое время мне удавалось жить в городе и вытаскивать деньги под разными предлогами из ничего не подозреваемых родителей.
Но постоянные недоедания, беспрерывное употребление алкоголя, наркотиков и беспорядочная любовь забрали все мои силы. И в итоге я серьёзно заболел. В тех условия, в которых я жил, на скорое выздоровление нельзя было рассчитывать, и, собрав все силы, я вернулся домой.
Моё покаяние было принято, мягко говоря, плохо, но на душе полегчало. Жить на родине мне не представлялось возможным , бесцветные дни меня убивали . Здесь время шло медленно, оно даже не шло, оно ползло, и чем ближе к часовому промежутку, тем медленнее . Когда заканчивался один час, другой очень долго не начинался. Я возненавидел часы и всегда избегал встречи с ними, и как назло везде на них натыкался. Я стал очень нервным и находился постоянно в раздражённом состоянии. И когда я уже окончательно поверил в своё бесцветное будущее, проведённое в бесцветном городишке, меня настигла пускай скупая, но удача. Объявился друг детства моего папаши и после доброй попойки клятвенно заверил меня и моих родителей, что поможет мне устроиться в столице. Это было как раз, кстати, а то повестки с военкомата, принимали уже угрожающий характер. И вот, вручив мне с трудом накопленные на ремонт квартиры деньги и надавав кучу указаний, мои растроганные прощанием родители остаются позади. А я мчусь на забитом людьми поезде к своему светлому будущему.
Именно тогда в этом переполненном и душном поезде меня посетило тогда ещё не незнакомое и новое для меня состояние. Позже я научусь им пользоваться, но сейчас спонтанно возникшее во мне чувство времени оглушило меня.
За время моего короткого пребывания дома я приобрел
одну нехорошую черту - я стал очень нетерпеливым. Не знаю, как это произошло и как это могло произойти в тепличных условиях родительского дома. Но теперь, если мне приходилось в меру каких - ни будь причин чего – ни будь дожидаться, я не находил себе место. И вот, когда я узнал, что мне предстоит поездка в столицу, которой я так сильно ждал, мне пришлось хорошо узнать свою новую приобретённую дома черту.
Раньше со мной такого не случалось, но сейчас это было что-то невероятное. Ночь до поездки поспать мне не предстояло, всю её я отметался по кровати, четно пытаясь выгнать из головы мысли о предстоящей поездке, которые в прямом смысле этого слова оккупировали всю территорию моего мозга. Куда бы я не кидался, и в какие бы дебри своей памяти я не врезался, всюду меня поджидала встреча с одним и тем же полу бредовым вымыслом моего искажённого будущего. Так всю ночь я и не сомкнул глаз, только следил за тихим тиканьем часов отчитывающих последние часы моего пребывания в родительском доме. Утром ситуация не изменилась а наоборот только усугубилась. Мне казалось, что время отправки поезда так и не настанет, мои глаза были постоянно прикованы к часам . Я пытался чем – ни будь себя занять, и когда мне чудилось , что прошло уже достаточно времени, я смотрел на часы, то, что я видел, меня просто убивало , минуты не шли, стрелки почти стояли. На поезд я пришёл за два часа. Ехать мне предстояло шесть часов . И когда наконец-то поезд пришёл я поначалу не поверил в это и только вступив на подножку и ощутив прокуренный запах тамбура я согласился с глазами и потащился искать себе место
От борьбы со временем у меня начала болеть голова, и мысль о шести часовом переезде приводили меня в отчаяние. Я пытался заснуть, но это было невозможно в поезде набитом охотным до слова людом. Тогда я принялся размышлять о темах, уводящих меня от сырой действительности пронизанного жёлтым цветом вагона. Но мысли и не хотели уходить из него и вместе с глазами блуждали по лицам пассажиров. Я помню что думал тогда о несправедливости жизни , о том, что человеку даётся всего одна жизнь, а он её тратит на ожидания . Из - за расстояний между городами и людьми жизнь превращается в проезд . А из - за наличия идущей ещё из начала времён занятости населения, да ещё растущей с каждым веком , то в наш двадцать первый занятость верхов такая ,что очереди к ним вырастут по отношению к прошлому веку вдвое. Из - за занятости населения увеличивается количество и скорость транспорта на дорогах , что неуклонно ведёт к многочисленным пробкам и авариям , что приводит к ещё большему ожиданию . Да наконец ночь, из - за которой всегда приходится ждать утра, и усталость, из - за которой нужно ждать восстановления и множество и множество причин замедления с увеличением скорости.
Именно тогда в момент размышлений я первый раз почувствовал неожиданно выросшее во мне чувство, и понимание сути времени, которое продлилось всего только секунду, но успело указать мне на мою судьбу.
Это чувство появилось и поселилось во мне. Я встряхнулся, отгоняя от себя новое для меня ощущение времени, и посмотрев в окно, с удивлением увидел огни большого города. Я не успел отъехать от своего города как уже через мгновение, оказался в другом, до которого нужно было ехать, беря во внимание моё болезненное отношение к ожиданию, целую вечность. Мне казалось, что я заснул незаметно для себя , но не было абсолютно никаких последствий сна . Я не чувствовал помятости заспанности, зевоты, чего угодно, всего этого не было . Кроме одного чувства, но оно возникает только в том случае, если тебе снился сон. Но сна никакого не было, а чувство было. Я хорошо знал это чувство, оно мне было хорошо знакомо, как и всем тем, кто хоть раз летал во сне .
Так бывает, когда летаешь во сне, и проснувшись остаётся то самое чувство, будто ты всё ещё умеешь и можешь летать. Но в этот раз дело было не в полётах , а во времени, которого не стало . Внутри было чувство, что это сделал я , но оно было таким нереальным, и мне стало стыдно, что я мог об этом подумать . Главное, что я приехал, и меня ждёт будущее, и уж в этот раз я ухвачусь за удачу. Так я думал и мысль об этом разжигала меня и абсолютно счастливый я сошёл с поезда.
2.
Далее всё происходило как всегда не так, как думаешь, а так, как подозреваешь. Друг семьи оказывается ничем не может помочь , а сам ели сводит концы с концами, но на время, пока я не найду жильё, согласился меня приютить, правда это время сразу же ограничил до недели. Но мне повезло, долго искать не пришлось , и удалось найти комнату даже недалеко от центра . Но было одно но - квартира не отапливалась, а за окном осень, на носу зима . Делать было нечего, а до зимы что – ни будь придумаю, подумал я и согласился . Плата была невысокая, и со всеми имеющимися у меня деньгами я бы мог протянуть два месяца.
Я сразу же приступил к поиску работы. А со своими старыми друзьями старался не встречаться, так как твёрдо решил чего – ни будь в жизни добиться, а с ними эта задача бы усложнилась. Две недели поисков укрепили меня в вере, что через объявления в газете можно только кому - ни будь помочь заработать, а самому работу найти крайне тяжело. Я не имел высшего образования и нигде никогда не работал, я не проходил никаких курсов и ничего не умел , что всё награждало меня почти нулевыми шансами выйти из этих поисков победителем. Поэтому всё больше времени я проводил в своей комнатушке и, закутавшись во все свои тёплые вещи, разглядывал засиженный мухами потолок. Что-то должно было произойти, не могло быть всё время так, и ожидание чего - то превращалось в муку. Стрелки часов вдруг замедлялись, и даже секундная стрелка ползла.
Свет, падающий из окна на стены и пол , просто валялся на грязных обоях и половых досках , не желая продвигаться , значит и солнце стоит, думал я . Иногда я ловил стрелки на том , что они и вовсе останавливались, и в эти моменты мне становилось особенно страшно и жалко себя. Когда наступал вечер, чувство безысходности начинало матеарилизовываться в моих глазах, оно поселялось в тёмных углах и наблюдало за мной оттуда . Поэтому очень скоро моё жильё превратилось для меня в населённый страхами и моими же мрачными мыслями погреб, в котором долго я находиться не мог. Чтобы не сойти с ума, я многие часы проводил на улице , что с наступлением зимы становилось всё трудней , и, прячась от холода, приходилось возвращаться в населённый страхами дом. Хозяйка пожалев меня вручила мне старенький электрический обогреватель, настрого наказав, чтобы я выключал его, если буду куда выходить . Греющая красная спираль в углу комнаты немного разбавила жуткую атмосферу и стала моим молчаливым другом .В этой комнате только двое выделяют тепло - я , да спираль , я - для того, чтобы поддерживать её в рабочем состоянии, а она - для того, чтобы поддерживать во мне жизнь . Если мне куда - то приходилось выходить, то по указу старухи я выключал спираль. А возвращался уже в остывшее и завоёванное мраком помещение , потом ещё долго приходилось отвоёвывать его обратно. Я боялся пожара, поэтому всегда выключал обогреватель, если куда выходил, и я боялся пронизывающего холода, который ждал моего возвращения. По этой причине свои выходы на улицу я резко ограничил и теперь безвылазно проживал в своей берлоге. Я серьёзно как известное животное впал в спячку , ограничив до минимума потребление пищи, надеясь дотянуть так до весны.
Сейчас, вспоминая эти дни, я больше чем уверен , что именно вынужденное одиночество и лишения привели меня к тому открытию, которое абсолютно изменит всю мою жизнь .
3.
За множество длинных, зимних вечеров я успел передумать и переоценить своё небольшое прошлое. И мысленно блуждая по событиям своей жизни, я приблизился к обретённой мною недавно фобии. В этом моём положении мучения , связанные со временем не только не уменьшились, но усилились и приобрели угрожающий вид. Постоянное одиночество и моё подавленное состояние стали своего рода благоприятной средой для её роста. Постоянное чувство времени мучило меня. И часы, где бы они не находились, притягивали к себе моё внимание. Все мои попытки спрятать часы от себя ни к чему не привели. При малейшем изменении происходившего на клочке неба, видимого из моего окна, сразу же следовало предположение относительно времени прошедшего от моего пробуждения. Это мучило меня и поэтому, чтобы опровергнуть или нет своё предположение, я вынужден был обнаружить часы. Позже я решился на более смелый поступок и выбросил единственные имеющиеся у меня часы. Это не облегчило моих страданий, просто теперь, чтобы узнать время, мне приходилось выходить на улицу и спрашивать его у прохожих. Только наглухо зашторив окно, мне удалось на время облегчить своё положение. Теперь я жил сном. Всё время спал, а когда не спалось, пытался не думать о том, какой сегодня день и главное - сколько времени.
И вот в один из таких промежутков между снами я задумался о происшествии в поезде . Я совершенно о нём забыл и вообще об этом не думал, хотя было о чём . Мысли об ощущении, испытанном мною тогда , вернули его в памяти . Итак , вспоминая и отсеивая другие примешанные сходные тому чувства, я абсолютно точно восстановил его в себе. И не успев, как следует осознать это, я куда - то провалился.
Казалось, что я закрыл и открыл глаза, но что-то говорило мне, что это не так. Встав, я огляделся. Внимательно оглядев комнату, я не заметил никаких изменений, заглянув за штору, я обнаружил за окном ночь. Но это ничего мне не говорило. За окно я не смотрел уже дней пять и поэтому не мог определить, произошло с ним что - то или нет, о часах не шло и речи. Ещё раз оглянувшись и ничего не найдя, я успокоился и занялся уборкой бардака , наведённым пять минут назад в поисках сонного бреда.
Совершенно успокоившись, я присел и решил почитать начатую вчера книгу. В квартире была кем - то оставлена куча томов Джека Лондона , и я периодически почитывал эти книги. Прочитав немного, я понял, что я когда-то уже читал её, а конца абсолютно не мог вспомнить. И полистав немного вперёд, я обнаружил оставленную кем-то закладку. Ещё немного почитав книгу, я понял, что моё с ней ознакомление заканчивается как раз на этой закладке. Беспокойство снова овладело мной, но к нему ещё прибавился страх за своё здоровье. Неужто я её здесь оставил , но в памяти не было никаких следов этого. А ведь только вчера, я её начал читать и не продвинулся дальше сороковой страницы, а закладка на двухсотой. Здесь что-то не то, это не могло быть совпадение, в этом я был точно уверен. Поэтому что-то всё-таки со мной произошло.
Я хорошо помню, что мной тогда владели многие чувства. Начиная от подозрений о моём сумасшествии, заканчивая стыдом за мысли о попахивании здесь мистицизмом. Поэтому я решил всё проверить. Раздвинув шторы, я убедился, что за окном ночь. Устроившись на диване, я начал воспроизводить то чувство, из-за которого, как мне казалось, все беспокойства. Долго вспоминать не пришлось. И вот моё окутанное чувством времени тело снова куда - то провалилось. Открыв глаза, хотя , как мне показалось , я и не успел их закрыть, обнаружил что в комнату пробивается свет из - за приоткрытой накануне шторы .
4.
Чувство радости и восторга, которое овладело мной, трудно описать словами . Но я смог справиться с чрезмерными чувствами и , проявив некоторую несвойственную мне дотошность, ещё несколько раз всё проверил . Всё оказалось верным, мне это не кажется, так оно и есть, я обладаю этим . Пытаясь осмыслить это я пришёл к мысли , что никакого колдовства здесь нет . Я понял, что на это время никуда не исчезаю, а живу как жил . Просто я научился или это феномен такой , в общем каким - то образом моё «Я» отключаюсь на время , а тело остаётся жить и живёт дальше абсолютно нормально .
Я продолжал экспериментировать и понял что этим редактированием своего времени можно управлять . Конечно вначале были кое - какие трудности . Например, однажды, решив избавиться от времени на сутки, я отсутствовал неделю . И только потому , что шуточно себе заметил, как бы не отключиться на неделю . Но время шло и увеличивался мой профессионализм , так что к новому году при желании я мог отключаться ровно на минуту.
На новый год со мной произошло ещё одно знаменательное событие. На праздник я думал съездить домой к родителям, но хорошенько это обдумав, я решил, что этого делать не стоит. Две серьёзные причины мешали мне это сделать. Первая, отсутствие денег, а вторая , нежелание врать родным о своём положении. Поэтому я решил ограничиться ночной прогулкой по нарядному городу.
И вот наступило 31 декабря. Люди, имеющие дома телевизоры , радио и какие - то предпраздничные заботы, всё равно вынуждены ждать праздника, считая часы. А я, имея только одного друга - красную спираль - был бы вынужден просто свихнуться в ожидании полуночи. Но у меня был мой дар, который помог мне убить в прямом смысле этого слова время до двенадцати.
Пробудившись, вначале я услышал и осознал шум и разные голоса. Потом я увидел вокруг себя разных незнакомых людей и только потом понял. что нахожусь в весёлой компании людей, празднующих новый год . У меня ныли скулы, и я не мог понять, почему пока не увидел в зеркальном шкафе напротив свою раскрасневшуюся физиономию с дурацкой улыбкой на всё лицо . Я сразу же её убрал прочь с лица, и боль в скулах утихла. Но периодически рот так и расползался в улыбке . Придя чуть- чуть в себя, я понял, что моё тело пьяно, а мой дух, то есть я нет. вот я и не могу как следует контролировать свое тело. Всё-таки взяв себя в руки, я начал обдумывать своё положение. Очевидно кто - то зашёл ко мне пока меня не было, то есть я был, но меня не было, и пригласил к себе отпраздновать новый год, на что моё бренное тело согласилось . Остаётся только понять кто . Мои старые друзья отпадают, так как это не их стиль затевать застолья , да и возраст присутствующих здесь людей не тот . Тут я увидел старуху, входящую с чашей салата, ту, у которой я снимаю квартиру. Наверное, старухе стало жаль меня, вот она и пригласила меня к себе.
Из-за стола встало несколько мужчин, и куда - то направились. Один из них, огромных размеров верзила, позвал меня по имени с собой. Я последовал за ними. Мы вышли в коридор на перекур , верзила предложил мне сигарету, я отказался , сказав, что не курю, что вызвало хохот вокруг. - Ну, ты шутник, то, как паровоз дымит, подгоняя всех на перекур, то не курю, проревел, верзила, периодически срываясь на хохот. Да, очевидно я курил, надо быть осторожнее, мало ли чего я ещё здесь делал. Я взял протянутую мне сигарету и вместе со всеми посмеявшись попытался понять всё здесь происходящее.
Мы вернулись за стол, и я принялся разглядывать присутствующих здесь людей. Некоторых из них я уже видел, они жили в этом же доме. Другие видно были старухиными родственниками, так как для друзей были молоды, а родственниками как раз подошли бы. Было здесь так же и то, что не давало то ли мне, то ли моему хмельному телу как следует сконцентрироваться на людях за столом. Это была девушка, она помогала старухе всё подносить, и я любовался ею. За всем столом не было никого, кто бы был моим ровесником, только везде снующие дети и шумящие взрослые больше средних лет люди. А эта девушка единственная, кто здесь была примерно одного со мной возраста. И поэтому я невольно следил за ней. За всем столом не было ни одного незанятого места, и поэтому надежды, что она сядет где – ни будь, а тем более со мной рядом, не было. Поэтому я уже подумывал, как - ни будь к ней подойти. И вот, когда я уже решил встать и пойти с ней поговорить, она, проявляя невероятные усилия, начала протискиваться между гостями и стеной по направлению ко мне. Это не входило в мои планы и меня озадачило. Я ещё раз осмотрелся, все места вокруг были заняты. А вокруг меня сидели ёрзающие и шумящие дети. Куда же она идёт? Когда девушка уже поравнялась со мной, и я напрягся, чтобы пропустить её дальше, она остановилась. И взяв на руки сидевшую рядом со мной маленькую девочку, уселась рядом со мной. Пока я думал над этой комичной ситуацией, она в завершение всего заговорила со мной.
- Ну, как ты здесь без меня, нормально? Спросила девушка.
Мало сказать, что это меня ошеломило, это меня огорошило.
- Чего ты так смотришь? Что, уже пьяненький, видно дядя Вася за тебя
как следует, взялся.
Дядя Вася это очевидно тот верзила напротив, который постоянно подливает мне в стакан спиртное и подмигивает, подумалось мне. Я сориентировался и махнул ей на это головой, изобразив на лице что-то вроде улыбки.
- Тебе плохо?- спросила она, вглядываясь в мои глаза.
- Нет, всё нормально, это всё от духоты.
В помещении и вправду было душно, из-за большого скопления народа. Она согласилась со мной и попросила какого - то Андрея, ближе всех находившегося у окна, приоткрыть то. Меня же мучил вопрос об её имени. Как мне к ней обращаться - ты или вы, нет, я определённо должен знать её имя. В голову мне лезли дурацкие истории и всякие анекдоты о забывчивых кавалерах, в общем, ничего дельного. Как это бывает, ситуация разрешилась сама собой. Какая - то женщина попросила мою собеседницу передать ей чашу с салатом, назвав её по имени. Звали её Катя. Узнав её имя, я почувствовал облегчение. Но конечно всех белых пятен это не раскрашивало. И я решил действовать.
- Знаете Катя, я ещё не очень уютно себя здесь чувствую, ведь вокруг в основном незнакомые мне люди.
Говоря эту фразу, я надеялся на её содержательный ответ, который по моему замыслу она должна была дать. Но она была занята ребёнком и ответила мне сухим «понимаю». Пока я обдумывал свой новый вопрос, она заговорила сама.
- Ну как, хорошо что я тебя пригласила? А ещё отпирался, сидел бы в
темноте один и праздновал бы сам с собой,- и, сказав это, она красиво заулыбалась.
Теперь я узнал, кто меня пригласил. Но почему? И как она зашла ко мне.
- Да, спасибо тебе большое, за приглашение, - поблагодарил я.
- Какой - то ты сам не свой, - сказала она, всматриваясь в меня. - Это
бабушка тебя пригласила из жалости, а я уговорила из симпатии, - прострочила она, лукаво улыбаясь.
Да, трудная всё-таки эта задача узнать все свои шаги до пробуждения.
Но слова «сам не свой» навели меня на мысль. Да чёрт подери, что я здесь делаю, надо всё вернуть, как было, исчезнуть и всё. Ну, разумеется, убить ещё немного времени из данного мне богом запаса. Но здесь этого сделать невозможно, я просто не смогу сконцентрироваться. И здесь всё это выглядит как-то неправдоподобно. Не хочется верить в серьёзность со мной происходящего. Поэтому я решил выйти в коридор и попытаться там осуществить задуманное. Я сказал Кате, что мне надо выйти, и встал из - за стола.
- Что курить? – то ли прокричал, то ли проревел верзила и
раскатился как гром смехом.
Признаюсь, что я даже задёргался. Катя встала из-за стола вместе со мной и сказала, что тоже хочет выйти. Это, как вы понимаете, разрушило мои планы, но делать было нечего. Я шёл впереди и расчищал путь своей спутнице, сам же в это время находился где-то глубоко у себя внутри, размышляя над ситуацией. Так, незаметно для себя, мы вышли на лестничную площадку. И тут она набросилась на меня. Господи, как она целовала меня, она просто вылизывала моё лицо. Не в силах сопротивляться, я поддался . И сбежав по лестнице, мы вошли в мою каморку. Там мы были одни, и предались греху со скоростью самых отъявленных грешников.
Потом мы вернулись, а нас никто и не хватился. Гости были слишком пьяны, а дети увлечены игрой.
Здесь я думаю, мне стоит немного рассказать о Кате. По крайней мере, о том, что я узнал по её неохотным рассказам о своей прошлой жизни. У неё был ребёнок - четырёх летняя девочка Людочка. Как она выражалась, от скверного типа, которого она сразу не раскусила. Самой ей двадцать пять лет, всего на три года старше меня. Родителей у неё не было, умерли, наверное, я так и не спросил у неё, что случилось с ними. Наверное, в тот момент, когда она об этом говорила, я чем - то отвлёкся и забыл спросить почему , со мной такое бывает. В общем, жила она с самого детства с бабушкой, с той самой, которая так любезно предоставила мне комнату. А потом, когда она забеременела, её к себе забрал тот скверный тип. От которого она в свою очередь сбежала обратно к бабушке в канун нового года. Чем обрадовала старуху, осчасливела меня и избавилась от тирана. Вот и всё, что мне известно о Кате. Правда, немного забегая вперёд, мне ещё придётся узнать некого Сергея - Катиного бывшего мужа. Но это ещё впереди, так что мне в эту новогоднюю ночь не думалось на эти темы. И я, весь покрасневший и с дурацкой улыбкой на лице, радовался празднику.
Но на этом мои радости не окончились. Тот самый верзила Вася оказался дядей Кати и владельцем, какой - то весьма успешной торговой фирмы. И обещал взять меня к себе, выражаясь его словами, мальчиком на побегушках в свою контору, если я обещаю не жалеть своего живота во благо фирмы. На что я пообещал ему, растроганный до глубины души, не жалеть и всего остального. На этом и порешили. Вернулся я домой уже под утро абсолютно уставшим, но счастливым. Всё мне казалось по новому, и уже не таким мрачным. Только спираль выглядела неважно, немного потускнела. Я столько времени проводил в общении со спиралью, что одухотворил её. И подумав, что она ревнует, поэтому и тусклая , завалился спать.
5.
Со следующего дня всё пошло иначе. Знаете, так бывает, когда всё идёт плохо, и вот в один прекрасный день всё налаживается. И уже не можешь поверить, что когда-то было плохо. Ты уже готов всех простить за свои унижения и забыть своих обидчиков. Да по - настоящему можно злиться только тогда, когда у тебя ничего нет. А если у тебя есть что-то, то ты будешь держаться этого. И не будешь ни на кого нарываться , чтобы не потерять то, что уже есть. Но в сущности это обман или самообман, если хотите. На самом деле, приобретя что-то, плевать, что человек становится сильнее. Хотя бы потому, что у него стало уже больше, чем до этого было. Но приобретя что – то, мы становимся и слабее, как человек с большой семьёй, знаете постоянно надо думать о ней. Сердце человека там, где его сокровище. Поэтому всё- таки если хочешь быть сильным, будь голым ,тогда нечего терять . Но жизнь у нас мирная, поэтому лучше что- то иметь, а за это вас никто не осудит, ведь каждый что - то имеет.
Примерно так я думал тогда, первое время после нового года. Когда у меня всё налаживалось и шло как по маслу. Дядя Вася действительно помог мне с работой. И дал мне не особенно пыльную работёнку в своей конторе. С Катей у меня тоже было всё в норме, и у нас с ней разгорался очень пылкий, хоть я и не люблю этого слова, но именно роман, который ослепил меня и не дал мне увидеть некоторые тучки на синем небосклоне моей нирваны. Но эти тучки были весьма незначительны, что не мешали мне наслаждаться жизнью. Что касается своего таланта, то я им не пользовался больше и никому о нём не рассказывал. Хотя один раз, ведомый каким - то порывом искренности я попытался Кате объяснить, чем владею. Но она не поняла и даже забеспокоилась о моём психическом здоровье. На что я быстро перевёл разговор в шутку, и зарёкся больше никому и не при каких обстоятельствах об этом не рассказывать. А в дальнейшем тепличные условия моей новой жизни вообще способствовали некоему запылению моего умения. Короче говоря, я перестал им пользоваться, а в итоге и вообще подзабыл про него. Как в прочем и спираль. Я вообще удивляюсь, как люди способны быстро забыть всё, что им было дорого, появись на горизонте что-то более яркое. Ну, такова уж натура человека. Здесь ничего не поделаешь.
Как я уже и говорил, всё было хорошо, и время больше не мучило меня. Мне почти не приходилось ждать, а если такое и случалось, то я не спешил сразу убрать этот отрезок, а наоборот, наслаждался им, придумывая различные варианты своего будущего с Катей. Ибо на тот момент уже был окончательно и поуши в неё влюблён. Но были и некоторые проблемы, меня они не касались, но, будучи другом Кати, я невольно участвовал в этом. Насколько вам известно, я снимал квартиру у старухи, которая являлась бабушкой моей девушки. Но как я узнал потом, Катя была не единственная внучка старухи. У неё была ещё одна внучка - дочь её, как она выражалась, непутёвого сына, который находился в тюремном заключении. А его дочь Ира оказалась непослушным ребёнком, и с ней, как я успел понять из разговоров Кати, у всех были одни проблемы. Ира была двоюродная сестра Кати, но особой любви между ними не было, потому что, как я смог убедиться позже, они были абсолютными противоположностями. В общем, Саша, едва ей исполнилось восемнадцать лет, ушла из родительского дома и явилась к старухе. Она стала твёрдо требовать квартиру в её доме, ссылаясь на возможное наследство, и тому подобную чушь. Старуха, конечно, могла и не давать квартиру своей внучке, но всё-таки уступила с одним условием, что та будет сама оплачивать все возможные коммунальные услуги. На том и порешили, и Саша въехала в квартиру, расположенную на одном со мной этаже. Тогда – то, я её и увидел впервые, столкнувшись с ней на лестничной клетке. Это была девушка с поражающе открытым и детским лицом, с огромными карими глазами. Веки были подведены чёрным и на её бледном лице глаза казались единственной жизнью . Она сразу мне напомнила героинь немого кино, которые всегда смотрят из экрана таким пронизывающим взглядом, который из - за отсутствия звука призван всё объяснять зрителю. Вот и она располагала внешностью актрисы эпохи становления кинематографа. Ростом она была невысокая, но хорошо сложена, это было хорошо видно по её стройной и немного мальчишеской фигуре. Да и коротко подстриженные чёрные волосы придавали ей несколько нахально пацанский вид. В общем, абсолютная противоположность своей высокой светловолосой с аристократически строгим лицом своей сестры.
Как только Саша поселилась в доме, так сразу нервность всех её обитателей увеличилась. Здесь появилась эксцентричная личность, в каждом движении которой чувствовался бунт. А у меня с ней складывались отношения иначе. Стыдно признаться, хоть я и любил Катю, но честно говоря Саша мне тоже была симпатична. Поэтому я сразу же отказался стать на старухину сторону, и хоть этого не афишировал, но искренне радовался Сашиным победам.
Не прошло и недели после её вселения, как неожиданно Саша зашла ко мне. Визит произошёл ночью, и я уже спал, когда раздался звонок. Отварив дверь, я удивился, увидев её, но не успел ничего сообразить, как она прошмыгнула ко мне в комнату и нахально уселась на мой диван. Хоть я был в одних трусах, но не растерялся. И не глядя на девушку, закрыв двери спокойно, найдя одежду, начал натягивать штаны. Я затылком чувствовал, как она смотрит на меня. Одевшись, я сел напротив её и почувствовал сладкий запах алкоголя . Саша сидела в дурашливой позе полулёжа, раскинув в стороны красивые в чёрных чулках ноги. Она была одета в коротенькую шубку, и мини юбку, а на голове красовался аккуратно сдвинутый на левый бок, чёрненький берет. Саша ещё минуту разглядывала меня, а потом, выжавшись на руках и сев поудобнее, начала свой странный разговор:
- Ты хахаль моей сестры.
- Да, я хахаль твоей сестры.
- Ну, и как она тебе, - промычала она, одновременно прикуривая сигарету
- Нормально,- я пытался отвечать как можно коротко и не заинтересованно надеясь, что она потеряет ко мне интерес.
Она же неожиданно вскочила и направилась к окну, отодвинула штору и посмотрела вниз. - Да, вид не очень, - едва слышно, почти про себя промолвила она. Но я услышал её слова и поспешил с ней согласиться, пролепетав какую - то мало остроумную чушь про непродуманность городских видов. На что она ровным счётом ничего не ответила. А я принялся мысленно казнить себя за тупость. Вообще - то я очень смел с девушками и всегда беру инициативу в свои руки. Но с этой у меня ничего не получалось, и я чувствовал себя кроликом, застывшим перед удавом. И от безысходности злился на себя. А Саша продолжала расхаживать по комнате, пуская кружки дыма. И как мне показалось, очень даже увлеклась этим занятием. Ещё немного поиграв с дымом, она повернулась ко мне и задала свой очередной каверзный вопрос:
- А муженька её, Серёжу не боишься? Он у неё сумасшедший.
- Не знаю, я его ещё не видел.
- Увидишь, он ещё сюда явится.
- Да они вроде всё, мне Катя говорила.
- Ага, как же всё, сколько раз уже так, он её помутозит - она «всё», он её поманит - уже не «всё».
Я на это ничего ей не ответил, потому что был больше чем уверен, что Катя любит меня. А вступать в полемику с Сашей мне не хотелось.
- Ну, чего молчишь? - плюхаясь на диван, выдохнула она.
- Да ничего, задумался.
- О чём?
- О том, какие вы разные.
- Я с Катькой, - удивлённо выпалила она. - Да, уж мы с ней не вишенки!
И сказав это, она сладко зевнула и, закинув на диван ножки, устроилась по удобнее, показывая всем видом, что остаётся здесь спать. Немного подождав, я тихо, а потом и громче позвал её по имени. Но она не просыпалась или не хотела просыпаться, и я оставил её в покое. В моей комнате была одна постель - это мой пыльный диван, и на эту ночь я был его лишён. Поэтому мне ничего не оставалось, как скидать в угол все свои вещи и устроиться на этой куче на ночь. Но сон не шёл, неудобное ложе, да и чего тут скрывать, слова Саши не давали мне покоя. Этот чёртов Сергей, кто он такой? Что из себя представляет? Да и чего она меня им пугает? Ну и влезло же мне это в голову, на какой бок не повернись, всюду этот муженёк. Я уже думал включить свет и почитать, что бы развеяться, как вдруг вспомнил, чем обладаю, и даже невольно засмеялся. От моего смеха Саша заворочалась на диване, и я закрыл себе рот. Но всё же как ребёнок продолжал тихо смеяться. Книгу почитать! К чему мне эти устаревшие для меня способы борьбы с ненужными мыслями. У меня есть свой способ, намного действенней всех других.
Уже одна мысль об обладании этим заставила меня забыть обо всех проблемах. Это как праздник, который всегда с тобой, понимаете, всегда! Как бы вам не было плохо, в самый щекотливый момент своей жизни вы всегда можете достать из кармана подаренную вам близким человеком вещь или, не знаю, фотографию жены, ребёнка и вам сразу станет легче. Вот так и мне сразу стало легче, когда я вспомнил о своём умении.
Хоть я уже и забыл обо всех своих назойливых мыслях, говоря откровенно, здесь уже речь о них и не шла. Мне просто захотелось ещё раз опробовать это. Снова почувствовать себя этаким волшебником, джином, исполнителем желаний. Да и особо спать на этой куче не хотелось . И поэтому, не откладывая, я, вытянув все свои члены в струну , расслабился , и подумав, что это как ездить на велосипеде , умение которое навсегда, я принялся за дело. Очень скоро я почувствовал знакомое ощущение времени, не прошло и секунды, как я провалился в его чёрный карман.
6.
В этот раз что - то было не так . Не было того провала как обычно , не было - закрыл-открыл глаза и всё. На этот раз я там находился долго, и я это почувствовал, ещё не открыв глаза . Наверное, это было из - за того, что процесс телепортации моей души закончился в тот момент, когда тело спало, и мне, моему сознанию удалось ещё и поспать. Да и к тому же в моей голове роились обрывки, каких - то снов. А в другие разы со мной такого не случалось.
В – общем, волновало меня это, пока я ещё не открыл глаз. Потому что как только я их раскрыл и огляделся, мою голову заполонили совершенно другие мысли. Когда я открыл глаза, я увидел, что лежу на той же куче одежды, на которой и лежал вчера. Но так же я увидел, что рядом со мной лежит и сонно потягивается Саша, и то, что она обнажена, я увидел тоже. Я был ошеломлён, чёрт побери, как я мог, говорил я себе. А Саша, не говоря ни слова, смотрела на меня своими огромными и сверкающими от утреннего света глазами, которые лишали меня слов и делали неспособным на действия. Потом она так же молча потянулась ко мне и обвила мою шею своими нежными руками. И даю вам слово, в этот момент я сожалел только о том, что не присутствовал этой ночью в этой квартире.
Да, в ситуацию я попал щекотливую, ничего не скажешь, но надо как- то из неё выбираться. Был выходной, поэтому спешить мне было некуда, и я принялся выдумывать, как узнать о событиях ночи. Я повернулся к ней и хотел, было раскрыть рот, как она приставила мне к губам пальчик и тихим голосом сказала, что всё понимает. После этих слов я почувствовал облегчение. А она поднялась и, не скрывая своей наготы, принялась одеваться. А я дурак полусидя лежал и молча , низменно успокаивал свою совесть. Саша оделась и попросила меня открыть ей дверь. Через мгновение я , уже закутавшись в одеяло, тихо открывал замок и прислушивался к звукам в коридоре. Там никого не было, и я приоткрыл дверь, чтобы пропустить её. Но она мешкала - толи ключ искала, то ли серёжку, не знаю. Всё это меня заставляло здорово злиться, но подогнать её у меня не хватало смелости. И в довершение всего на лестнице послышались чьи - то нерасторопные шаги . Старуха, подумал я, и взглядом приговорённого к смерти посмотрел на Сашу. А она будто и не замечала моих беспокойств. Я уже начал нервно подплясывать у дверей, как она вдруг довольно вскрикнула, и что-то подняла с пола. Ну, наконец, то, закричали все клетки моего тела. А тем ни менее звуки шагов всё приближались. Саша, наконец, направилась к дверям, я же беспокойно выглядывал на лестничную клетку. Когда Саша была у самых дверей, а шаги как мне казалось старухи, зазвучали в моём коридоре, я неожиданно сам для себя захлопнул дверь. Наверное, у меня не выдержали нервы. Но Саша осталась у меня в комнате, а шаги за дверью. Дальше всё произошло очень быстро, наши глаза встретились, и я подумал, не плохо бы. Видно и она подумала так же, потому что набросилась на меня. Только что одетая одежда была снова сорвана, и теперь уже я осознанно изменил Кате.
Когда через что - то перешагиваешь осмысленно, тогда и не жалеешь особо. Но ситуация с этими сестричками меня начинала настораживать. С одной стороны - красивая, умная, с ребёнком, и с мужем психопатом. А с другой стороны – не уравновешенная, без комплексов, да ещё чего доброго ляпнет сестре со зла про нас. Что я буду делать? Тогда уж точно съезжать придётся.
Далее всё шло, как и раньше, за исключением некоторых формулировок. Уверенность сменилась неуверенностью, а беспечность угрызениями совести. И снова время превратилось в бремя. Ничего не помогало, я даже полностью ушёл в работу и старался, как можно меньше видеться с сестрёнками. Не знаю почему, но Катя с Сашей вдруг помирились и стали, чуть ли не лучшими подругами. А от бунтарств Саши почти ничего не осталось. Катя была счастлива, что приобрела подругу, и всюду с ней таскалась. А я не мог находиться с ними двумя вместе, потому что не хотел признаться одной и отказать другой. Мои постоянные уклонения от встреч с Катей её злили, а Саше, будто только это и надо было. Она будто получала от этого удовольствие, что обманывает сестру и злит меня. Сколько раз мне хотелось схватить её и выяснить, что у неё на уме. И даже один раз, оставшись один на один, я это сделал, но она рассмеялась мне в лицо и на все мои вопросы отвечала назойливыми попытками поцеловать меня. Тогда я отбросил её и ушёл. Но это её не останавливало, она постоянно провоцировала меня и заявлялась ко мне в самые неожиданные моменты. Обычно по ночам, когда она возвращалась с какой – ни будь вечеринки. Саша начинала стучаться в двери, а если я не открывал, то колотила ногами и кричала, Чтобы соседи не проснулись, и в итоге не узнала Катя, мне приходилось отворять ворота. Да, она стопроцентная сука, и как только я её не называл и не бесился, а её всё это только заводило. Иногда, правда, на неё находили минуты спокойствия, и тогда она могла часами шептать мне на ухо, как она меня любит и как ненавидит сестру. Но на меня все эти игры как на человека нервного, производили обратный игровому настрою эффект, Всё меньше стал я бывать дома, и всё больше проводил времени на улицах города, а иногда и вообще садился на электричку и совершенно один уезжал на дальние станции, чтобы остаться наедине самим с собой. А далее и работа мне осточертела, как и вид верзилы, почему-то принявшегося меня в последнее время называть родственничком. Но от него с его работой я избавлялся уже известным вам способом вырезания времени. И в то время я настолько запутался в окружающей меня ситуации, что только поддакивал людям, ибо не знал, так это или не так. Знаете, если человек не знает, какого – ни будь языка, а у него на нём что-то спрашивают, то я убеждён, что достаточно знать два слова - да и нет, чтобы общаться с иностранцем. Тут главное уловить интонацию вопроса. Так я и принялся жить дальше, смотря только на интонацию вокруг происходящего. Я стал среди людей как невидимка, только наоборот. Я был среди всех и все это видели, но души моей во мне не было, и как видно по реакции людей, это им ни сколько не мешало. Иногда я думал, что было бы хорошо попасть под машину в момент, когда я отсутствую в теле. Ни боли тебе, ни страха. Правда, в последнее время в голове после пробуждений от безвременья роились остатки, как мне казалось, каких - то снов . Иногда я даже пытался их вспомнить от нечего делать, но ничего не получалось , в голове был только след сна, а его самого не было. А иногда я задумывался, куда деётся душа на это время. И единственное, как я объяснял себе, это как феномен пришельца. Да, именно так, пришелец. Все животные, включая человека, сходны по, конструкции хотя бы тем, что не могут жить без кислорода. Значит, человек такой же зверь, но откуда у него разум и почему у него одного есть возможность строить города, корабли, самолёты. Да потому что он обладает разумом, а разум, думается мне, это своего рода вирус, ниспосланный на людей, как чума. Но и без человеческого тела он жить тоже не может, что происходит, например, тогда, когда тело умирает. Дух в нём как бы законсервирован и как в некоторых древних религиях выходит оттуда только при полном разрушении физического тела. Потому они покойников и сжигают. А почему тело может жить дальше, когда меня в нём нет? Да потому, что оно думает, что я в нём есть, и поступает так, как поступил бы я в возникающих ситуациях. А доказывал я себе это тем, что бывает вследствие какого – ни будь потрясения или ещё чего, человек ходит где-то, что-то творит, а вспомнить этого не может. А что насчёт того, где же я сам всё это время нахожусь, и почему не остаётся никаких воспоминаний. Так это просто я себе объяснял на тот момент. Я нашёл выключатель, которым видимо, обладает сознание. Выключая себя на некоторый период времени, я избавляю себя собственно от самого времени. Потому и транспортация длится мгновение, несмотря на срок отсутствия.
Вот так или примерно так я объяснял себе всё происходящее со мной на тот момент.
7.
В особо депрессивные дни я отправлялся в дорогу. Я уже об этом говорил, и говорю об этом вновь. Потому что хочу рассказать об одном событии, произошедшим со мной в электричке. Событие это, в общем, ничего из себя, не представляет, но оно поможет лучше понять свойства моего так называемого таланта. И именно в этой электричке я впервые задумаюсь над странностями, вокруг происходящими.
В этот день, а была суббота, я, воспользовавшись выходным, в очередной раз бежал от проблем. Решив отправиться на природу, сел в электричку и помчался до конечной станции. Целый день я отбродил по лесам и даже чуть не заблудился. Я люблю лес, потому что там невозможно думать, по лесу можно только бродить, замечая его чудеса. Всякие там муравейники, разные звуки, а если повезёт, можно и дикого зверя увидеть. Я сколько раз замечал - как идёшь по лесу, красота вокруг, птицы поют, и вдруг приходишь в себя и понимаешь, что всё это время ты с кем-то разговаривал. И не можешь избавиться от сладкого ощущения приятного общения. И думай, что хочешь - или с лесом общался, или это леший тебя за нос водил.
Ну, в общем, отбродил я так пол дня и собрался домой. Сел в электричку, а сел в такой вагон, что никого, кроме меня. Так всегда- вначале никого, а как ближе к городу, всё больше и больше, пока уже битком не набьется. Ехать мне предстояло не больше часа. И я вытянул на соседнее сиденье уставшие ноги и приготовился к приятной поездке. Но тут двери в конце вагона раздвинулись, и на пороге моего вагона появился человек. Странно как-то я себя почувствовал, увидев первого человека за шесть часов. И мне стало не по себе, всего несколько часов не видел людей, как успел к этому привыкнуть, пошутил я про себя. Тем временем он направился в мою сторону, раскачиваясь вместе с вагоном. По мере его приближения его можно было лучше разглядеть. Это был невысокий, сутулый, с покатыми плечами человек. Лицо у него круглое с мелкими чертами лица, рот и глаза были будто вдавлены в череп, из-за этого казалось, будто он смотрит на тебя из пещеры. На голове красовалась пакля тёмно рыжих волос, на которой наблюдались следы прилизывания. Так как из-за плотного воротника куртки торчал уголок белой рубашки, а на коротеньких ножках красовались аккуратно выглаженные штанишки, заканчивающиеся парой старомодных, но до блеска начищенных ботинок. Я предположил, что он работает учителем математики, в какой – ни будь спецшколы. Вначале, правда, мне показалось, что он из тех, кто предлагает на перебой всякую ненужную чушь, но в руке у него была только маленькая сумочка, а у тех обычно целые баулы всяких журналов . Так что эта версия сразу отпала, и я остановился на учителе. Пока я вёл в уме осмысление его фигуры, он уже дошёл до меня и остановился рядом. Меня это удивило - во всём вагоне куча пустых мест, чего ему сдалось то, что рядом со мной. Но я убрал ноги с соседнего сидения, может тот, оказался особо нравственным и того застыл рядом. Но не успел я опустить ноги на пол, как тот сел напротив меня и, устремив свои свинячьи глазки мне в лицо, расплылся в улыбке, показывая заострённые и вдавленные внутрь как у хищной рыбы зубы. Я тоже ему улыбнулся, чтобы не быть невежей . На что коротышка выкинул свою руку для приветствия . Я тоже подал ему руку и он представился:
- Алексей.
- Егор,- назвался я.
Он энергично пожал мне руку , и подвинувшись поближе так, что я даже учуял его скверное дыхание, спросил:
- Можно ли у вас кое-что спросить, молодой человек?
- Спрашивай,- выпалил я, отодвигаясь подальше.
- Верите ли вы в Иисуса Христа как в своего спасителя?
- В кого, извините?
- В Иисуса Христа.
- Ну, да, я верующий. Меня крестили в православной церкви.
Услышав мой ответ, Алексей подпрыгнул на месте и, ударив себя по ноге, воскликнул:
- Вот! Дьявол и до вас добрался. Неужели вы думаете, что молитесь Богу перед иконами и, исповедуясь священнику, исповедуетесь Богу?
- А кому же молюсь?
- Деревяшке! Идолу! - закричал в праведном гневе коротышка, брызжа
слюной.
- Да не молюсь я никаким иконам, я в церкви только один раз был
когда крестили в детстве. Но лично мне кажется, что на иконах Бог изображён, святые всякие, и почему вы их называете идолами, честно говоря, не пойму.
- Да не бог идол, а икона идол,- завопил мой собеседник.
- Вы, конечно, меня извините, я в этих религиозных делах профан, но
честно говоря, чего-то я вас не пойму. Вы то сами в Иисуса верите?
- Я?
- Да, вы.
- Да я за Иисуса жизнь свою отдам.
- Так чего же вы его же изображённого на иконе идолом называете?
Там же не Перун, какой – ни будь и ни Зевс нарисован, а тот самый Христос, за которого вы готовы жизнь свою отдать. И если вы верите библии, тому, что написано то почему я не понимаю, вы не верите иконе той же библии только нарисованной.
- Нет, молодой человек, вы ничего не поняли.
- Ну, я же говорил, что ничего не понимаю в вопросах религии.
Коротышка снова подпрыгнул и, громко цокнув каблуком по полу, задыхаясь от переполняющих его эмоций, залепетал:
- Вот вы только что сказали слово религия. Религия это и есть главный враг веры.
- Как же?
- А вот так. Сейчас я вам объясню.
- Религии состоят из обрядов поклонения . А обряды это тот фактор,
который отталкивает верующих от бога.
- Чем же? Извините, что вмешиваюсь.
- А тем молодой человек, что народ думает - прошёл какой - то обряд и
всё, мол, чистенький. А у самих ни желания, ни веры. А ещё обряды не дают человеку узнать большего, и люди как зомби узко направлены только на свою дорогу, которую им диктуют их священники.
Вся эта маленькая речь сопровождалась ещё большим разбрызгиванием слюны и жестокой жестикуляцией. На всё это я не знал, как ему ответить, мне и вправду неизвестны обряды ни одной концессии. Но что-то ответить нужно было, и я ответил то, что знал:
- Вы меня, конечно, извините, я всего один раз в жизни присутствовал на обряде и его, к сожалению, не помню, потому что, как я уже вам говорил, был почти грудным, когда меня крестили. И я, конечно, ничем вам не могу ответить на ваши слова. Но и поверить я вам не могу, так как говорю ещё раз, не присутствовал на служении. А что насчёт религии моей и что я об этом всём думаю. Так это вот что - когда я иду мимо храма, то я знаю, что и пятьсот лет назад православные храмы строили так. Когда я захожу внутрь так, просто посмотреть, то я знаю, что их убранства такими же видели и мои предки. Когда я думаю о боге, то в моих мыслях он предстаёт такой как на иконах – настоящий, вечный и святой. И что самое главное для меня, так это то, что через мою религию, которая почти не менялась сотни лет, я могу общаться или, сказать точнее, чувствовать то же, что и чувствовали мои предки перед битвами против всяких там монголо-татар. Короче говоря, контакт с предками есть, и культура сохраняется в религии.
Я хотел и ещё что-то сказать, как коротышка меня перебил:
- Это всё хорошо, молодой человек, но главное, это спастись, а не историю религии учить,- хихикая пропищал мой собеседник.
- Может тебе это и главное,- раздражаясь, произнёс я. - А мне главное,
это не растерять того, что с таким трудом наши отцы и деды для нас собирали. И я не живу для того, чтобы попасть после смерти в рай. Если так получится и я проживу жизнь достойно, чтобы после смерти пойти в рай, то хорошо . А если нет, что ж, дело ваше и правила ваши, а коле у меня есть свобода и жизнь у меня одна, то хочу сказать, что никого не стану слушать и сам буду выбирать, что хорошо, а что нет. А всю жизнь мечтать о утерянном эдеме всё равно, что жалеть о сдохшем коммунизме.
Алексей дёргался и мотал головой, но всё же не перебил меня, а когда я закончил, он сказал:
- Вы одержимы, молодой человек. Так считать не должен христианин, так как у него во всей жизни есть одна лишь ценность и свет в нашем греховном мире это Ииииисус .
Мне вдруг захотелось заткнуть его поганый рот, и кулаки так и зачесались. Ненавижу этих фанатиков , но мне в голову пришла коя - какая мысль, и я сразу решил использовать её против уверенного в себе богослова.
- Хорошо, я одержимый, но сможешь ли ты опознать, есть в человеке
душа или нет .
- Такого не может быть, чтобы в человеке не было бы души.
- Но ты представь, что может быть , и хочешь, я тебе докажу. Дел в том,
что я знаю один фокус, и когда я его делаю, люди говорят, что как -будто во мне нет души,- соврал я.
- Ну, хорошо, молодой человек, покажите мне его, - тоном победителя сказал Алексей.
- Подождите меня минутку, я схожу в туалет, вернусь, и мы приступим,
хорошо.
- Хорошо . Но только быстрее, а то скоро уже приедем, уже пятнадцать
минут осталось.
- Успеем,- сказал я и вышел из вагона.
Ни в какой туалет я не пошёл, а остался в тамбуре, предварительно хлопнув дверью вагона. Из тамбура можно было видеть, как коротышка довольно потягивается и зевает во весь рот . А потом, покрутившись как наседка на яйцах, напустил на себя серьёзный вид . Ну, ладно, посмотрим, как ты сможешь узнать. И присев в тамбуре, я задержал дыхание на пол минуты, чтобы успокоиться и отвлечься от шума. А потом, запрограммировав себя, на пять минут, «дёрнул за выключатель».
Придя в себя, я обнаружил, что поезд стоит в городе, а в вагоне никого нет. Как так могло случиться, до города было минимум пятнадцать минут. Мне было очевидно, что мой внутренний будильник сбился. И я уже направился из вагона, совершенно забыв о коротышке, как почувствовал боль в руке. И взглянув на неё, я увидел, что костяшки кулака разбиты. Примерно сразу же я заметил на полу тёмные пятна крови, которые тянулись к выходу. Что со мной творится, чёрт возьми, и не успел я как следует понять, что, скорее всего, расквасил праведнику морду, как на перроне появился расторопный коротышка в сопровождении двух полицейских. Я сразу же пригнулся и на карачках, как можно было, быстрее побежал в другой вагон. Так пригнувшись я пробежал ещё несколько вагонов и выскочив из последнего, сразу не оглядываясь, шмыгнул в кусты, кубарем скатился с насыпи и, перескочив через забор, помчался прочь от железной дороги.
Больше я старался на электричках не ездить, чтобы не встретиться с коротышкой, ну и всё такое. А вот то, что я разбил ему морду, заставило меня пересмотреть мои понятия относительно моего «дара». Дальше, правда, всё шло вроде бы нормально, но всё-таки иногда случались всякие нехорошие моменты. Например, пару раз я приходил в себя в каких-то злачных местах, заброшенных домах, на пожарищах, в общем, совершенно ужасных местах. И не мог дать себе ответа. А будильник окончательно сбился, час превращался в день, день в неделю, так что я совсем перестал пользоваться своим умением, исключением были только уж очень занудные вечера.
8.
Зима закончилась, и наступила весна. Снег вокруг тает, а вместе с ним и всякие депрессии. А на место плохого настроения приходит радужное, весеннее. Но передо мной прямо с первых дней весны стояла задача купить подарок. У Кати намечался день рождения, и я метался по магазинам, ломая себе голову над подарками. Знали бы вы, как я это ненавижу, выбирать подарки и потом их дарить. Просто у меня в детстве был случай, после которого у меня выработался почти панический страх перед днями рождения. В общем, как-то меня мой школьный друг пригласил на день рождения. И как всегда это бывает в такой момент, на подарок другу у моих родителей денег не оказалось. Но всё-таки, как-то они одолжили, у кого-то и вручили мне ровно столько денег, сколько могло хватить на подарок только врагу. Но такие были времена, и я сразу направился в уценённый магазин, чтобы купить хоть что - то. Но мне повезло, и я нашёл там какую - то детскую игру, видно списанную за брак, зато размеров она была огромных. Схватил я её двумя руками и понёсся домой. Дома мне мама дала ещё три, как сейчас помню, красных тюльпана, которые можно было взять только в зубы из-за огромной коробки, которой были заняты все мои руки. Но кое-как, закрепив цветы подмышкой, я направился к другу. Моё положение усугублялось ещё и тем, что жил он на другом конце пусть и небольшого, но очень вытянутого нашего городка. Но я мужественно преодолел все возможные препятствия и добрался всё-таки до дома своего друга. И вот вхожу я в подъезд, и эти тюльпаны выскакивают у меня из-под руки, видно я уже расслабился или забыл про них. Цветы, в общем - то упали благополучно, но один из них угадил мне прямо под ногу и я наступал на него. Наступил я не на сам бутон, а на его ножку, но именно под бутоном. И когда я их поднял, тот, на который я наступил, свисал головой вниз. Я хотел уже его выкинуть, но вовремя опомнился, два цветка ни в коем случае дарить нельзя было, это всё-таки день рождения, а не похороны. Я опустил эту чёртову коробку и стал думать. Два цветка подарить нельзя, тогда нужно выкинуть два, а подарить один. Мысль была хороша, но выкинуть я не мог, потому что цветы и так были маленькие, да и сезон был этих тюльпанов, поэтому придти с одним отпадало. И тогда между тех двух цветков я как-то закрутил сломанный цветок, и он еле – еле, но держался. Ну, и махнув рукой, я пошёл на праздник. В общем, зашёл, подарил цветы матери, головка тюльпана сразу же отвалилась. Я отвернулся, чтобы этого не видеть и, пройдя в комнату, вручил другу подарок. Странно, но вместо радости я увидел недоумение, но он принял у меня коробку и поставил её к стене, где уже красовалось три такие же коробки. Честно говоря, вспоминая тот день рождения, меня кидает в краску. Но такие были времена, выбор был невелик, и такие комичные ситуации иногда случались с людьми.
Но во мне кроме воспоминаний этот случай развил ещё и комплекс . И теперь, выбирая подарок, я думал только о том, чтобы не повториться. В итоге я купи ей в каком-то этническом магазине вазу в образе, какого - то индийского божка. Я попросил закрутить её в красивую бумагу с бантиком и приплюсовав к вазе букет огромных белых роз, вполне удовлетворённый подарком пошёл готовить себя к празднику.
День рождения Катя решила праздновать в каком-то ресторане, забронировав его на вечер. Там должны были быть все её друзья и подруги, и лично меня это не радовало. Кате очень хотелось представить меня всем, и поэтому для меня предстояло серьёзное испытание быть, как говорится душкой.
Вечер приближался, и я разодетый стоял в своей комнатушке на- против единственного у меня зеркала и, разглядывая себя, мысленно боролся с желанием сбежать от этого всего. Возможность у меня есть, но слишком велик риск. В последнее время что - то не очень у меня всё это получалось, да ещё история с «праведником» не забылась, поэтому хочешь не хочешь, а идти надо.
В дверь постучались. И я громко сказал, чтобы заходили, дверь открыта. Вошла Саша, вся какая - то не такая. Она была одета очень строго и красиво . Чёрное длинное платье , чёрные на тонких каблуках туфли и чёрные как смоль аккуратно причёсанные волосы, чёрный подходил ей . Обычно она одевается броско и даже вызывающе подстать её натуре . А вот классический женский наряд я видел на ней впервые . Казалось, что этот наряд оттеняет самую тёмную и загадочную сторону её бунтарской души.
Она вошла как всегда с сигаретой во рту ни капли, не беспокоясь о том, что я некурящий. Её такие вещи никогда не волновали. В общем, она устроилась на мой диван у меня за спиной и принялась наблюдать за мной своим туманным взглядом. Я хорошо видел её выражение лица в зеркальном отражении . Чувствовалось, что настроение у неё не очень . Ещё немного помолчав, она заговорила:
- Ну, ты готов?
- Готов,- ответил я, не поворачиваясь к ней.
Мне вдруг захотелось сделать ей комплимент, и я сказал ей, что она очень красива и ей подходит этот наряд.
Она ничего не ответила, только бесцеремонно зевнула и закурила новую сигарету. Меня, как это часто бывает, вдруг занял один вопрос, где окурок первой сигареты? И я начал мысленно решать эту задачу, шаря по комнате глазами так же через зеркало. Саша в очередной раз зевнула, а я в свою очередь поинтересовался у неё, хорошо ли она спала ночью. На что она снова не ответила. А я снова не обратил на это внимание.
- Да отойди ты от этого зеркала,- вдруг неожиданно и раздражённо
выкрикнула Саша. Я посмотрел на неё через плечо. Она вопросительно смотрела на меня. Тогда я подошёл к диванчику и сел рядом с ней.
- Знаешь, чего я хочу? - спросила она.
- Нет.
- Я хочу, чтобы, когда моё сердце остановится, разум мог бы это
осмыслить. То есть, пережить смерть сердца хоть на пару секунд. Мне кажется, что тогда в промежутке между последним вздохом и кислородным голоданием мозга можно увидеть, как заканчивает свой зловещий полукруг коса смерти.
- Зачем тебе это? - задал я вопрос, заранее зная ответ.
Саша промолчала. А потом я почувствовал, как она дотрагивается до меня своей холодной рукой. Она провела ледяными пальчиками по моей шее и пододвинулась поближе. Я оставался сидеть и не двигался. А она вплотную придвинулась ко мне и уселась мне на колени. Я продолжал оставаться недвижимым и не отвечал ей на ласки, не потому, что я был холоден к ней или ещё что – ни будь, а потому, что это была наша с ней игра. Это могло затянуться надолго, а времени уже было мало, и поэтому мы решили остановиться и продолжить в другой раз. Но на-последок она сильно обняла меня за шею и прошептала, что очень любит, когда я такой.
Когда мы уже выходили и я закрывал двери, чёрт дёрнул меня спросить, каким таким она меня любит. А она возьми и ляпни мне, что я бываю разный и что любит она меня и таким, и таким, и чтоб, мол, я не волновался. Честно говоря, я сразу же подумал правильно и догадался, что разный я потому, что раздвоенный. Я тут же начал распрашивать, что во мне такого разного . А она говорит, чтоб я не беспокоился и что уже простила меня за то, что я её ударил . Тут я чуть и не упал на месте.
- Что? Ударил?
- И не один раз,- налету кинула она.
Я хотел ещё что - то спросить, но она уже позвонила в дверь к старухе , мы ещё и её должны были взять с собой.
Честно говоря, меня это ошорашило, и как мы доехали до места назначения, я плохо помню , потому что всю дорогу искал ответ, а когда находил, то казнил себя . Но в ресторане мне сразу же стало легче . От части из-за присутствия довольно большого количества народа. И помня о своей роли во всём этом торжестве, я успокоился. Правда ещё один раз я об этом вспомнил. Когда дарил Кате подарок, я улучил момент и сказал ей, что очень её уважаю и люблю и что прошу у неё прощение за все мои яко бы выходки. Она же поблагодарила меня и сказала, что ни разу я ей ничего плохого не сделал и что добрее человека она не встречала. Эти её искренние слова заставили меня покраснеть , но и дали мне некое облегчение. А потом, целуя меня в щёчку в знак благодарности за подарок, она прошептала мне, что хочет физической близости со мной и обязательно улучит момент. После этого я вынужден был уступить её толкающей меня в спину очереди желающих как можно скорее поздравить именинницу.
Когда все приглашённые ринулись ко столу , Саша в толпе незамеченной подкралась и ребячески ущипнула меня за мягкое место . Этот её жест окончательно успокоил меня . И напоследок, подумав, что надо бы тщательно обдумать то, что со мной происходит , уже окончательно отдался всеобщему веселью.
Не знаю, были ли вы когда - нибудь на каком - нибудь празднике, где вам почти никто незнаком . Я думаю, каждому это знакомо . И каждый по своему ищет выход из этой, как правило, дурацкой ситуации. Кто – то, кто разговорчив и открыт для общения, легко находится в таких ситуациях. Кому - то помогает его внешняя и духовная притягательность, и люди сами тянутся к нему. А я решил как следует выпить, чтобы быть более раскрепощённым. Хоть я уже сравнительно недавно и был в анологичной ситуации на праздновании нового года , это не дало мне опыта находить себя в незнакомом обществе . Этот опыт получил не я, и мне было отлично это известно, но по ряду причин мне не хотелось об этом даже думать. И вот решение принято, и я начинаю быстро хмелеть после того, как отвечаю всем согласием на предложение выпить за здоровье именинницы. И совсем скоро ломаются все преграды, и вот я уже один из них, а кому - то и вовсе уже закодычный друг . Знали бы вы, как я плясал, я плясал как севереоамериканский шаман, заклинающий духов. Честно говоря, я перебрал, и очень скоро всем кроме меня это стало очевидно. Меня уже пытались усадить и успокоить, но всё никак. Закончилось всё для меня в тот момент, когда я сумел отбить у какого -то друга детства Катю . И в тот момент, когда мы с ней танцевали, вошёл не знаю кем приглашённый её бывший муж Серёжа. Всё бы ничего, но я уже откровенно не держался на ногах . И чей - то злой язык указал мне её бывшего муженька. Помнится мне, как я подошёл к мужчине почти двух метрового роста с печатью всё понимающей тупости на лице. Не помню, что я ему там говорил, но помню, чем закончил. Что - то типа того, что мол его размеры и квадратная челюсть ему даны природой не зря и что уже были в истории такие случаи . И на примере динозавров доходчиво ему объяснил, что могут уживаться всё - таки вместе крохотный мозг и большие размеры, и сделано это не зря . А сделано это для того, чтобы честно говоря, тупое животное могло соперничать с умным, благодаря своей силе, и всё это ради равновесия в природе. Так рассказывала мне Саша, всё видевшая, но ничего неуспевшая предпринять . Серёжа не стал меня бить, а незаметно отвёл меня всё ещё говорящего в сторонку и как примат, достойный называться хомо сапиенсом, просто спустил меня с лестницы. А все окружающие покачали головами и, дружно сказав одну и ту же фразу, пить , мол, меньше надо, вызвали скорую. А Катя очень расстроилась и обиделась на меня, что испортил ей день рождения. Но Серёжа ей обьяснил, что не стоит обижаться на дураков, и тем самым благодаря мне получил ещё один шанс.
Наверное, в тот момент, когда яростно сопротивляющееся сердечко Кати сдалось под сильным натиском Хомо сапиенса , я спал в душной палате гордской больницы с дурацкой улыбкой на лице.
9.
Не люблю я больницы. Я, конечно, понимаю, что они нужны и делают хорошее дело, вот и мне помогли. Но я всё равно не люблю их. Лежать в больнице это как сходить на экскурсию в камеру смертника. В этой камере нет ничего, кроме кровати и голых стен, но вам всё равно интересно . Вы разглядываете потолок, стены, всё это видел смертник перед казнью, он о чём - то думал и видел то же, что и вы сейчас. Вот так и больница . Койка, на которой вы лежите, уже не раз служила кому- то отправным пунктом к звёздам. Обстановка вокруг вас досканально заучена каким - нибудь прикованным к кровати старичком, который умер тихо и проскользнул в загробный мир почти незамеченным. Вот почему я не люблю больницы, они просто набиты призраками, но иногда всё - таки туда захаживаю.
Отделался я легко . Вывих лодышки и пару швов на затылке, вот и весь диагноз. Утром я уже выписался и к обеду доковылял до дома. Честно говоря, чувствовал я себя не очень, похмелье мучало меня. Да и ещё начинало знобить , скорее всего где - то простуду подхватил. Вернувшись домой, я обнаружил, что где - то посеял ключи. Идти к старухе не хотелось за другими по известным вам причинам. Поэтому я пошёл к Саше, надеясь, что она мне в этом поможет. Но сколько я не стучал, двери никто не открывал . И мне ничего не оставалось, как пойти к старухе за этими грёбаными ключами. Но никуда я так и не пошёл, а просто напросто сел под свои двери и задумался . Именно это мне больше всего и нужно было. Я так долго хотел всё обдумать, чёрт, мне хотелось просто всё это осмыслить. Но в том то и дело, что только хотелось, а мозг не думал, он просто крутил какие - то ролики, слепляя воедино неслепляемое. Мне не удавалось ни за что зацепиться, и оставалось только забыться в нескончаемой жалости к самому себе. Но долго сидеть мне не пришлось, очень скоро я услышал, как где - то защёлкал замок. Я повернулся и увидел, как дверь в Сашиной квартире открылась. А потом оттуда вышел мужчина, а следом за ним в халате и Саша. Я узнал этого человека - он был среди приглашённых на вчерашний праздник. Они попращались, и её гость пошёл прочь. Он прошёл мимо меня, перешагнув через мои выставлиные ноги, и быстро сбежал по ступеням . Пока я слушал как его шаги утихают в глубине подъезда . Мне даже показалось, что я заснул, и всё это всего лишь сон. Но я услышал шуршащие шаги ног в домашних тапочках и забыл мысли о сне. Саша подошла ко мне и, присев на корточки, посмотрела мне в глаза. Она была очень красивая, особенно сейчас, когда казалась порочной. Я видел много раз у неё разных мужчин и никогда не ревновал. А что касается Кати, особенно на первых парах ревность посещала меня . Саша помогла мне подняться с пола, и за то время, пока мы ковыляли по коридору до её квартиры, мне кажется, я смог понять, почему так. Просто в Кате ярко отражается мысль «человек это все те люди, которых он встречает в жизни», а в частности она - это её воспитавшие люди . И поэтому, когда Катя выросла и ушла из дома, чтобы принадлежать кому - то ещё, она из собственности своей воспитательницы, копией которой является, перешла в собственность кому - то другому . И в свою очередь тот человек подсознательно чувствует, что ему как бы передали её во владение. И возникающая ревность , которая ни что иное, как банальное право собственности . И вот так бедная Катя будет всю жизнь переходить в качестве собственности одного хозяина к другому хозяину. И сто процентов, будет всю жизнь считать, что выбирает она, а не её. А что касается Саши, то она это она и никто другой . Зародившись однажды в ней её характер как паразит выдвинул из неё всё то, что пытались вложить в неё родители, а потом и учителя. Она личность не искуственная, взявшая себе на вооружение мысли других, а она индивидуальность . А к личности не может и придти мысль ревновать, потому что она никому не принадлежит, даже если является вашей женой по закону. Её характер никому и никогда не будет принадлежать, ибо родился в муках, которые сам осознал.
Ну, вот мы и дошли до её дверей. И проведя меня во внутрь, она помогла мне присесть на её постель. Постель была ещё тёплая, измятые одеяла на ней говорили о том, что здесь ещё недавно происхадило. Я лёг на это ещё неостывшее ложе, и мысли почти мгновенно остановили свой бешенный бег.
Выспался я хорошо, следов похмелья почти не осталось, только болела огромная шишка на затылке, увенчанная двумя грубыми стежками. Поначалу я не понял, где нахожусь, и даже подумал, что ещё сплю . Я попытался отогнать сон, представляя мысленно свою квартиру, но ничего не получалось, и чужие стены не рассеялись в моём воображении. Потом мой слух привлекла где - то бегущая вода. Я встал и почувствовал несильную боль в лодыжке и по дороге к воде вспомнил, где нахожусь и почему. К этому времени вода перестала бежать, и я услышал голос Саши, что - то напевавшей . Что, я не мог расслышать, да и неважно. Просто я как - будто вспомнил, что она существует, и меня это орбрадовало. Двери ванной комнаты открылись, и оттуда в клубах пара выплыла Саша. На голове её красовался тюрбан из полотенца, а на плечи был накинут какой - то кровавого цвета халат. Она увидела меня, улыбнулась и поинтересовалась, как у меня здоровье. Я ей ничего не ответил, а просто обнял её, так мне захотелось её отблагодарить. Саша довольно холодна была ко мне, и я это почувствовал, а в качестве утешения она сказала, чтоб я не волновался, а Катя ещё меня простит. На что я откровенно удивился, ибо чувствовал внутри себя очень спокойно и ни капли не был расстроен ссорой с Катей. Но Саша не переставала и продолжала что - то мне говорить насчёт того, что ей не хотелось меня расстраивать, но Катя снова помирилась с Сергеем и они ушли вместе, и, очевидно, были очень счастливы. Мне казалось, что всё это я уже где - то видел, но не мог вспомнить где. Да произошедшее вчера примирение двух супругов меня ни капли не расстроило, и я даже порадовался за Катю . И открыто заявил об этом Саше. Мои слова обрадовали её, и она немного оттаяла . А когда я ей поклялся, что совершенно ничего не чувствую к её сестре и только сейчас понимаю, как ошибался, предпочитая её ей. Что, говоря честно, на тот момент было чистой правдой. Она абсолютно оттаяла и от радости крепко обняла меня за шею.
Саша решила отпразновать наше с ней соединение, а про мою комнату посоветовала мне навремя забыть. Жить, она сказала, пока будешь у меня. Потом она пошла в магазин, чтобы купить нам еды и шампанского, чтобы отпраздновать. Я сразу ей сказал, что пить не буду, так как мне уже вчерашнего хватает . Она мне ничего не ответила на это, а только крикнула, закрывая дверь, чтоб я её подождал, и убежала.
Оставшись один, я принялся разглядывать комнату. Это было типичное девичье логово. Квартира, как и моя, была тоже однокомнатная, но комната была раза в два больше и при ней имелась просторная кухня и туалет с ванной. Я же из всего этого обладал то ли туалетом с вмонтированой в него газовой плитой, то ли маленькой кухней с вмонтированным в неё туалетом. Но я предпочитал об этом не думать. Ну, вот в комнате имелась, как я уже говорил, кровать . Она была большой, двухспальной и занимала львиную долю комнаты . Помимо кровати имелся ещё и шкаф . Он был жёлтый, длинный и невысокий, состоял чуть ли не из шести дверей, одна из которых была раскрыта, потому что с внутренней стороны имела зеркало. Ещё я увидел небольшой стол, находившийся у окна, на котором стоял магнитофон, а на всей незанятой им территории валялись кассеты, диски, каробки от одного и другого. Стены украшали обычные старые голубоватые обои. Вот и вся обстановка.
Я подошёл и включил радио, заиграла какая - то музыка, я вернулся к постели и стал дожидаться Сашу. У подножия кровати лежала огромная ракушка, в которую была вставлена свеча , очевидно Саша использовала её как подсвечник.
Мне послышалось, что кто - то стучится в дверь. Я открыл глаза и осознал, что задремал. В дверь ещё раз постучались. Точно стучатся, подумал я и пошёл к двери. Я открыл двери сразу, потому что думал, что это Саша. А когда двери открылись, увидел перед ними какого - то мужчину. Я сразу ничего и не понял, я был уверен, что за дверью будет Саша, поэтому мозг пытался как бы одеть на человека за дверью облик Саши и, не справившись с задачей, дал ещё один импульс - проснуться. Но я не успел как следует проснуться ,как человек за дверью резко выпалил:
- Где Саша ?
- Её нет дома .
- Как нет дома?
- А вот так, нету,- уже раздражённо выкрикнул я.
- А кто вы такой ? - спросил у меня этот паренёк.
- А тебя е…т .
На это человек за дверью раскрыл широко глаза, и челюсть у него отвисла. А для меня он только сейчас стал из одного серого пятна превращаться в хорошо одетого парня, по виду на пару лет старше меня. Он был ростом даже чуть повыше меня, но хрупкого телосложения. Я хоть и невысокий, но коренастый, и, посмотрев на его изящные, почти женские кисти и на маленький череп, ошибочно стал чувствовать, что превосхожу его по силе, потому и повёл себя так смело с ним. Честно говоря, он вёл себя так, будто пришёл домой, а за дверью его встречает незнакомый человек, так у него вытянулось лицо. Я не отступал и, посмотрев в его удивлённые глаза, закрыл перед его носом дверь. Но не тут - то было. Он поставил ногу перед дверью, и когда я её открыл, чтобы сказать ему, что если он её не уберёт, то я ему её сломаю, он неожиданно дёрнул на себя. Я по инерции вылетел в коридор, а он с криками ,- Саша, ты где?- вбежал в квартиру. Этот его обманный манёвр ввёл меня в ярость, и я погнался за метавшимся между комнатой и туалетом гостем. Ярость не дала мне увидеть, как он, заметив меня встал в боксёрскую стойку и привычно выставил полусогнутые руки перед собой. Эффект был как волна о скалу. Я бросился на него, но яркие вспышки как назойливые мухи сплели моё сознание и понял я, что произошло, только тогда, когда уже сидел на полу. А гость тем временем бросился в кухню, продолжая громко выкрикивать имя Саши. Я быстро поднялся, по крайней мере мне показалось, что быстро. Огляделся и увидел, что двери ванной открыты и собой перегородили путь в кухню. Тогда я подскачил к ней и упёрся, чтобы таким образом запереть его в кухне . Как раз когда я прижался к двери спиной, я почувствовал давление. Тот тоже почувствовал, что я держу двери, и принялся неистово колотить по ней ногами. Он бил по ней с разбега. И когда он разбежался ещё раз, я отошёл от двери в ванную. И там опёрся о раковину, она держалась плохо и заходила ходуном от моего давления. Раковина была керамической, и мне пришла в голову идея, я ловко её отвернул от стены. В это же мгновение двери с силой захлопнулись. Улетел, подумал я и выскочил из ванной . Гость был на карачках и пытался подняться. Он поднял голову и замер, и тут я его огрел раковиной по голове. Она раскололась на несколько кусков, и как в замедленном фильме я увидел медленно падающие куски раковины на пол и на заднем плане безумное лицо Саши. Гость рухнул на пол, а на его лице красовалась улыбка. Нашёл наконец – то, подумал я, и тут раздался сдавленый крик Саши.
10.
Слава Богу, я его не убил и не покалечил, хотя был в шагу от этого. Парень долго не приходил в себя, но мы с Сашей совместными усилиями всё - таки привели его в чувства. Усадили его на кровать и дали попить воды. Ещё немного и он уже совсем пришёл в себя и снова начал кечиться. Он поставил Сашу перед вопросом, кто я такой и что делаю в её квартире. Саша посмотрела на меня, так , мельком :
- Он ? - указывая на меня пальцем, небрежно спросила она.
- Да, он.
- Да, это мой сосед , я его попросила здесь посмотреть за квартирой пока ходила в магазин, а то я ключи потеряла.
Парень посмотрел на меня недоверчево, и в этот момент зазвонил мобильный телефон, он достал его и отвлёкся на разговор. А Саша, воспользовавшись ситуацией, схватила меня ошалевшего под локоть и выволокла из комнаты. Она не дала мне ничего сказать и обещала всё объяснить после. А потом она вытащила из кармана ключи и вручила мне, сказав, что нашла их под лестницей, с которой я упал, и, попросив, чтоб я оставался дома, закрыла дверь.
Честно говоря, я обалдел, я был сбит с ног , но на тот момент уже было столько всего, что я не стал об этом всём думать, а просто направился к своим дверям. Сунул ключ, повернул его в замке и услышал шаги за спиной. Я обернулся и увидел поднимающихся по лестнице двух голубков - Катю и Сергея . Всё бы ничего, но Сергей мне так ехидно подмигнул, что мне захотелось заплакать, мне стало так обидно, что я ели удержался от рыдания навзрыд. Они спокойно прошли выше и стали мутными в моих глазах от слёз. Я открыл двери и ввалился в комнату, с последних сил закрыв двери, я рухнул на свой диван. Я рыдал, но без слёз, те две слезы, которые смутили моё зрение, были единственными. Это не было рыдание от боли, нет, скорее это было рыдание от усталости, я помню, что я лежал и думал, что если не засну, то сьем себя мыслями обо всём этом. И в этот момент я хотел иметь друга, и мне вспомнилась спираль, я приподнялся и поискал её глазами, она стояла там же, где и всегда, вся запылившаяся и такая бледная. Да, я уже довно её не включал. И чтобы как - то согреть мою сырость в душе, я включил спираль, ведь она была моим единственным другом. По мере её покраснения моё напряжение постепенно начало спадать. Главным образом из - за того, что своим присутствием и запахом сгоревшей пыли она меня ввела в раздумья о тех днях, когда я совершенно один сидел здесь . Странно, ведь я был тогда несчастлив, а сейчас мне кажется, что это было счастливое время в моей жизни. Наверное, так бывает всегда, прошлое кажется лучше, это наверное придумано для того, чтоб человек, как бы не прожил свою жизнь, оглянувшись назад и увидев, что жизнь была ничего, обманет себя и заставит рассмеяться того, кто это придумал. Мысли меня не напрягали, а заставляли скользить моё сознание по различным периодам моей жизни и успокаивали меня. И так думая, размышляя, я ненароком вспомнил про своё загадочное умение и почувствовал, что сердце забилось сильнее. Я попытался было избавиться от этой мысли, но не тут уж было. Сколько я не приводил доводов против этого и объяснял себе на примере прошлых моих неудачных опытов, что это плохо, всё равно желание завладело мной, но теперь это желание было не просто убить время, а понять, что всё это такое ? И ещё немного поколебавшись, я лёг поудобнее.
Я привычно пришёл к знакомому ощущению времени путём восстановления его в памяти . И моё сознание напряглось перед быстро наступающей темнотой. Снова я почувствовал, что соскальзывую куда – то, и сознание сжало всё то, что знало, в маленький комок, чтобы протиснуть его в образовавшуюся щель во времени. И всё произошло так, как всегда, я почувствовал, что никуда и не уходил, а разум говорил, вот это и произошло. Я полностью пришёл в себя, но чувствовал, что что - то не так, и вдруг я услышал чей - то смешок. Чувствовалось, что кто - то не может сдержать смех . Я открыл глаза и всё понял. Не знаю, как это объяснить, я просто вдруг всё понял. Мне стала ясна вся структура мира и все его тайны. Но главное, что теперь меня это не заботило. Я находился в каком - то коридоре, даже скорее всего в трубе, из одного конца которой шёл невероятный свет и слепил меня, а другим концом трубы одновременно являлся я. Невероятное ощущение моей безконечности посетило меня, я вдруг ощутил себя по всей длинне и понял, что бесконечен. Меня это очень радовало, и я улыбался, я чувствовал, как я улыбался.И тут мне снова показалось, что я услышал чей - то смешок, я прислушался и услышал ещё один, а потом ещё, и вот уже кто - то неудержимо захохотал. И тут я понял, кто это смеётся, и сразу всё в моей голове прояснилось. Это было похоже на пробуждение ото сна, когда ты ещё ничего не понимаешь и всё вокруг тебе кажется незнакомым и непонятным, но проходит немного времени, и всё становится на места. Вот так и здесь, я пришёл в себя, я полностью ощутил и узнал того, кто смеётся и, главное, сразу понял, почему он смеётся, и когда я это понял, мне вдруг стало так смешно, что я расхохотался вместе с ним. Я знал того, кто надо мной смеялся, я знал его вечно и так же знал, что вот это настоящий мир, а то, что вызывает смех моего друга, смешило и меня. Я так же понимал, что отлучился отсюда только на минутку, а вся моя жизнь со всеми её переживаниями казалась таким абсурдом и заставляла меня над ней смеяться . Жизнь в том понимании, котором она существует здесь, там мне казалась просто игрой. Я смеялся над всеми моими поступками, мне были смешны мои страхи, и я понимал там, почему н евспоминаю о том что я вовсе не человек а всё это всего лишь игра . Не знать о том, кто ты, было условием игры.
Я не знаю, сколько мы смеялись. Сейчас я понял, кто смеялся вместе со мной, но в тот момент я это знал, а значит и не думал обдумывать этого. Я помню, как ощущал, что я бесконечен, только до сюда, а от сюда уже бесконечен он. Здесь, где мы соединялись, и существовал мир, а в наших вечностях только мы . Здесь соединялись тьма со светом, являя собой вселенную. Тьма была освещена светом и одновременно свет утопал в тьме. Мы дополняли друг друга, мы существовали только вдвоём всегда, а всё остальное жило в нас. Вот это примерное описание ощущения того, что я почувствовал.
А потом мы замолчали, тот, кого я хорошо знал, сказал мне, пойду ли я ещё туда или с меня хватит. Честно говоря, я не знаю, говорил он или это сказано было ещё как – то, но факт в том, что я услышал вопрос или не услышал, не знаю. Я ему ответил, что ещё посмеёмся и пойду туда. Он снова засмеялся, а я почувствовал, как легко мне оттого, что я вечен, и мне не стоит бояться смерти. Но так же я понимал, если продолжить игру, то там это снова будет существовать. Мне не помнится, сказал ли мне свет что - то или нет, а может продолжал смеяться, в общем всё вернулось на круги своя, или нет.
При пробуждении мозг сразу дал мне понять, что всё это был лишь сон. И как только я почувствовал своё тело, мне пришлось в это поверить. Но помимо тела я почувствовал и холод и, открыв глаза, увидел, что стою на какой - то улице, прижавшись к дому плечём. Что я здесь делаю? И как здесь оказался ? И множество других вопросов просто заполонили мою голову. Я уже решил пойти отсюда куда – нибудь, но вовремя остановился. А вдруг я здесь жду кого - то ? - подумал я и, решив, что постою ещё немного, остался . Улица мне была знакома, я много раз по ней проезжал, направляясь в центр. Да и что здесь такого, честно говоря, я успокаивал себя тем, что со мной уже такое случалось, моё тело ведь тоже человек в конце концов. И немного разсмешив себя этой шуткой, я успокоился. А вместе со смехом вспомнил и свой сон и увлёкся им.
Со мной такое происходило впервые и ни разу не проходило так. Обычно транспортация сознания во времени происходила мгновенно, и не о каких снах не могло быть и речи. Но тут я вспомнил про обрывки каких- то снов, которые пару раз оставались у меня в голове после … Может быть эти обрывки были остатками моего общения со светом. Но что-то не верилось, потому что я не мог сопоставить те обрывки с тем, что я видел в этот раз.
В общем думать я больше не о чём не хотел, а хотел только пойти домой и выспаться, потому что чувствовал себя уставшим и хотелось спать. Но тут в далеке из множества двигающихся по тротуару человеческих фигур глаз выбрал одну знакомую. И по мере её приближения я узнал в ней торопливо шагающую Сашу. Увидев её, я сразу вспомнил то, как она со мной поступила, и я сразу обозлился. Ну, подумал я, если она сюда идёт, значит о чём - то со мной договорилась, послушаем, о чём скажет, а потом - то я уж выясню, что там за огрызок командовал у неё. Этой мыслью я себя ещё больше раздразнил, и когда Саша ко мне уже вплотную приблизилась, я был уже готов невыслушивая наброситься на неё со своими притензиями. Но мне ничего не удалось ей сказать, потому что она слёту схватила меня подруку и с силой потянула за собой .
- Ты чего здесь в таком виде стоишь, что не мог помыться где – нибудь?-прошипела Саша.
- В каком виде ? - недоумевал я.
- В каком? Да у тебя вся рожа в крови, какой вчера умотал, такой и
до сих пор бродишь.
Мне и вправду что - то кожу сушило и сковывало лицо. Но теперь я, проведя по лицу ладонью, убедился, что моё лицо и вправду чуть ли не всё покрыто сухой коркой крови.
- Ты где всю ночь ходил ? - всё ещё таща меня за собой бросила мне Саша.
- Не помню.
- Как так не помнишь, ты чего, совсем свихнулся ?- И надо же было
такое учадить, что на тебя вчера нашло ?
Меня с каждым её словом холодило с ног до головы. Было очевидно, что- то вчера произошло, но что, я не знал. Чёртовы события сводили меня с ума, никакой передышки .
Дальше мы продолжали идти молча и очень скоро дошли, очевидно, до нашей цели. Это была обычная многоэтажка, и мы вошли в неё. Потом поднялись на лифте до последнего девятого этажа и, подойдя к каким-то дверям, позвонили . Нам открыла дверь странноватого вида молодая девушка. Она была очевидно одного с Сашей возраста, и, ничего нам несказав, спокойно пошла в глубь квартиры. Мы последовали за ней . В помещении чувствовалось было очень накурено . Проходя по коридору, мы шли мимо комнаты, дверь в которую была открыта, я туда заглянул и увидел там компанию молодых людей, лежащих вповалку на диване и упёршихся в телевизор, они на нас никакого внимания не обратили вообще. Я спросил у провожатой, где ванная. Она же, неповорачиваясь ко мне, указала пальцем на какую- то дверь. Я сразу же пошёл туда. Там я как следует отмыл лицо и его исследовал, на нём не было ни царапины и нос не болел. Правда чувствовалась пара небольших шишек на подбородке, но это у меня появилось после встречи с Сашеным гостем. Очевидно было, что кровь не моя и я должен был выяснить у Саши, чья она.
Выйдя из ванной, я нашёл Сашу . Она была в кухне и, как только я вошёл, представела мне, как я понял, хозяйку этого дома . Саша назвала её Наташей, а той в свою очередь, сказала моё имя. Потом она наскоро объяснила, что теперь я буду жить здесь, пока не найду чего - нибудь получше. Мне показали мою комнату, сильно неотличающеюся от той, в которой я жил до вчерашнего вечера, и Наташа ушла, оставив меня на едине с Сашей. Я спросил у неё ключи от входных дверей на случай, если мне надо будет куда - то уйти. Но мне сказали, что ключи не нужны, так как здесь всегда кто - то есть. В общем, оставшись с Сашей наедине, я сразу набросился на неё с вопросами. То, что я услышал, произвело на меня удручающее действие и сделало моё состояние близким к отчаянию.
А случилось вот что. Ночью, когда по Сашеным словам она ложилась спать, в коридоре раздался крик, и ещё через мгновение кто - то постучался к ней в дверь . Она открыла, и в дом ворвалась, отчаянно рыдая, Катя. Поначалу она ничего не могла понять, но потом, чуть успокоившись, Катя ей объяснила, что кто - то напал на её Сергея, когда тот выносил мусор. Катя была дома и забеспокоилась, чего - то его долго нету, и выйдя в подьезд, она спустилась вниз к чёрному входу, на выходе из которого и находились контейнеры для мусора. В общем, двери ей не подались, что - то ей мешало открыть их. И немного разтолкав то, что там лежало, она смогла заглянуть в образовавшуюся щель. То, что она там увидела, и заставило её с криком вбежать по лестнице и постучаться к сестре. Увидела она распростёртое тело своего муженька и склонившегося над ним какого – то, как она выразилась, бомжа. Почему бомжа, не ясно, но, короче говоря, по выслушиванию этого рассказа, Саша схватила Катю и они вместе побежали наверх, чтобы вызвать полицию, у Саши в доме телефона не было. Взбегая по лестнице, Саше пришла в голову мысль посмотреть, что там произошло, в окно из коридора, и, сказав Кате, чтоб та немедленно бежала звонить, раскрыла окно и выглянула. Сверху в свете фонаря она увидела неуклюже лежащее человеческое тело и стоящую над ним тёмную фигуру. Она крикнула, чтобы того отогнать, и он поднял к ней лицо, и в этом человеке Саша безошибочно узнала меня. Мы встретились глазами, и я вбежал в подьезд. Она страшно перепугалась, но всё равно направилась по лестнице вниз навстречу мне. Сбежав обратно на нашу лестничную площадку, она увидела меня со спины, открывающего свои двери, и когда я вошёл к себе, она прошмыгнула за мной. И как только двери захлопнулись, Саша почувствовала едкий запах дыма и поняла, что всё помещение в дыму. Хоть свет и горел, но комната была уже сильно задымлена, и меня она разглядеть не могла, только слышала, что где - то в глубине комнаты я капашусь. Она направилась в глубь и отыскала меня; всё моё лицо было в крови, и волосы были тоже вымазаны кровью .Саша пыталась со мной поговорить, но я не отвечал ей, и только с большим трудом ей удалось заставить меня обратить на неё внимание. Когда я на неё посмотрел, она, нетеряя времени, объяснила, что мне надо бежать, и назначила мне встречу на утро в том месте, где я и очухался. В общем, я, несказав ни слова, ушёл. Саша говорила, что выглядел я как сумасшедший . И когда я ей сказал, что всего этого не помню, посоветовала лечь полечиться. Про пожар она сказала, что это произошло по вине старого обогревателя, да и пожара там сильного не было, он только начался, как пожарные его потушили. С Сергеем же дела обстояли хуже - он хоть и был жив, но в тяжёлом состоянии. Он с травмами головы уехал в больницу, а голову я ему разбил осколком той самой злосчастной раковины, которой несколькими часами ранее я разбил голову другому. Наверное, я нашёл этот осколок в мусорнике, который недавно выкинула Саша. Скорее всего я подкарауливал Сергея у дверей Кати, а когда тот пошёл выкидывать мусор, спустился быстрее первым и, схватив первое, что попалось, огрел того по голове . Только вот зачем было вымазываться в крови? Да, со мной точно что - то не то творится. Мои раздумья нарушила Саша, сказав, что про меня спрашивала полиция и лучше мне не высовываться. Она так же сказала то, что Кате почудился бомж, мне повезло, но всё - таки они хотят со мной встретиться. Она им сказала, что я накануне как раз уехал к родителям, но где они живут, она не знает.
Больше я не о чём не спрашивал Сашу, а погрузился в раздумья . Саша же сказала, что будет периодически наведоваться и рассказывать мне про обстановку. И побыв ещё немного, она ушла , я даже забыл спросить у неё про того типчика, из - за которого она меня вчера выпроводила. Но на данный момент это был пустяк по сравнению с событием, рассказанным Сашей . И как только меня угораздило так вляпаться за столь короткий период времени. Да и ещё полиция сейчас будет искать, от одной этой мысли у меня внутри всё холодело. В голове всё роилось, и я без устали мысленно называл себя дураком за то, что поддался своему дару. И теперь из - за этого чёрти что происходит, я ничего не помню, а натворил целую кучу всяких гадостей. Но мысли о произошедшем привели меня к воспоминанию вчерашнего «сна», который я не только забыл, но и который странным образом вплёлся между моих извилин. Дело в том, что теперь, когда мне было страшно и я не мог найти себе места из - за всего происходящего со мной, мне чудилось, будто мой светящийся друг заливается от смеха . И это мне помогало, становилось легче, этот сон стал моей религией, которая давала мне нужное на сей момент чувство игры.
11.
Прошло три дня после тех стрёмных событий. И я уже немного успокоился , к тому же освоился в своём новом доме. Я поладил с хозяйкой Наташей . Вся эта квартира принадлежала ей и её младшему брату Жене. Хоть она и была маловата для хозяйки такой здоровенной квартиры в четыре комнаты, да и зачем ей такая. А оказалось, они здесь раньше жили с родителями, но с ними что - то произошло, о чём никто во всём доме не знал или не хотел говорить. И вобщем, эта квартира досталась брату и сестре, единственным наследникам.
Квартирка хоть была и довольно большая для своих хозяев, но честно говоря, была притоном, в котором одновременно роилось самое малое десять человек. За эти три дня нога абсолютно прошла и больше не болела. А швы на голове мне сняла Саша, которая приходила ко мне каждый день. Она мне всё рассказывала про события, происходящие в месте моей бывшей стоянки. Как оказалось, там я особо никого не интересовал. Все мои обгорелые вещи выкинули, а оставшиеся мой паспорт и всё то, что осталось, Саша для меня выкрала, и теперь я не был ничем связан с тем местом. Вот только было жалко спираль, она всё - таки была моим другом и, честно говоря, мне казалось, что её «смерть» была с чем - то связана . Я не знаю, с чем, но теперь мне всё казалось странным и я относил её кончину к какому - то знаку. Хоть это было и смешно и даже какая - то моя часть смеялась над этим, но в то же время другая часть меня искренне верила этому.
Единственное, что немного нарушало мой постепенный преход в себя, так это ночь. Не в том дело, что я там чего - то боялся по ночам, нет, теперь мне казалось, стоит мне только заснуть, как кто - то вырвется из меня и натворит чего - нибудь. И эти страхи были небеспочвенные, после первой же ночи на новом месте Наташа спросила у меня, куда это я ходил ночью? Я ей говорил, что ночью я спал и никуда не ходил и что она скорее всего меня с кем - то перепутала. А она сказала, что лично меня видела, когда я откуда - то ночью пришёл и пошёл спать к себе. Я ей, конечно, не поверил, эта сумасшедшая наркоманка могла меня с кем - то и перепутать, но всё - таки страх пробрался ко мне в душу, и теперь спать для меня стало проблемай.
Я не знаю, что бы я делал без Саши, она мне очень помогала. Но вначале я на неё злился, что она прогнала меня тогда. И даже требовал от неё каких - то объяснений . Она же сказала, что это очень было нужно на тот момент, а о большем попросила меня не спрашивать, и я не стал .
На первых порах я довольно хорошо сдружился с Женькой - братом Наташи. Ему было шестнадцать лет, но он уже не ходил в школу. Целыми днями он где - то пропадал, а под вечер приходил с целой оравой ребят различного возраста и, забившись в комнату с телевизором, гудел там всю ночь. Сестру же его, Наташу, вообще не было видно целыми днями, она как тень то появлялась откуда – то, то исчезала. Все её друзья были такие же полусонные тени, которых нельзя не рассмешить, не обидеть, им всё равно. Позже я понял, да и Саша мне объяснила, что та пристрастилась к героину, вот и стала тенью. А в общем девчонка она была ничего, и даже разрешила у себя поселиться почти за бесплатно.
На работу я уже не ходил целую кучу времени и решил, что меня уволили, и больше я туда не ходил . Кое какие - то деньги у меня ещё были, и поэтому вопрос о них ещё резко не стоял.
В один вечер я вышел прогуляться и, когда пришёл, то увидел у себя в комнате расположившуюся у себя на диване Сашу. Она была слегка навеселе, а рядом с диваном на полу лежала бутылка брэнди. Как только она меня заметила, то сразу бросилась мне на шею и пожаловалась, что соскучилась. Я обрадовался ей и пришёл в хорошее расположение духа.
Саша была чем - то взволнована, и это бросалось в глаза. Но на мои вопросы она только отнекивалась и затыкала мне рот поцелуями. Мы говорили и пили принесённый ею бренди. Говорили так, не о чём, всё больше говорила она о своём детстве, о сестре, о себе. Она спросила меня:
- Ты боишься смерти?
- Сейчас нет, а когда плохо, да.
- Тебе не кажется странным, что когда тебе хорошо, то тебе не страшно, а когда плохо, то ты боишься?
- Наверное, это зависит от того, веришь ли ты в смерть,- сказал я. - Мне
кажется, что в зависимости от расположения духа и зависит сила веры. Чем больше смеха, тем меньше веры, чем больше слёз, тем больше веры. И это относится веры во всё, что угодно, включая и смерть.
- Ты читал когда - нибудь Библию? - спросила меня Саша.
- Нет, никогда.
- Знаешь, там есть слова одного мудрого человека, которые ты только
что почти процитировал. Его зовут Икклесиаст . Так вот, он говорил, что сердце глупых в доме смеха. А сердце мудрых в доме плача. Я не помню, почему он так говорил, но я запомнила эти слова.
- Может ты их запомнила для того, чтобы их сказать сейчас,- выдал я ей свою догадку.- Судьба, понимаешь.
- А, ну, да, может быть, - она немного задумалась, а потом сказала. - А ты знаешь, как я справляюсь со страхом?
- Что, начинаешь радоваться и смеяться, - выпалил я.
- Да нет, я перестаю верить без этого. Ты понимаешь, нету Бога, нету
ада, нету веры, и нету страха,- сказав это, она нервно засмеялась.
- Ты чего, сейчас чего - то боишься?- спросил у неё я.
- Да нет , - уклонилась она.
- А чего ты тогда об этом думаешь сейчас?
- Да это меня с детства мучает, что там ,- говоря это, она указала пальцем в небо.
- Так в чём же дело?- подшутил я.
- Да душа уже давно созрела, она превратилась в вопрос, а вот тело, сам понимаешь, инстинкт выживания.
- Да, понимаю,- покачав головой, ответил я. В тот момент, когда она
сказала, что у неё это с детства, меня как оглушило, я вспомнил, откуда эти непонятные обрывки в моих снах. Я продолжал с ней разговаривать и одновременно вспоминать. Я вспомнил всё очень быстро, и меня только терзала мысль, как я это мог забыть. Саша что - то продолжала говорить, но я уже её не слушал.
- С тобой всё нормально? - спросила она.
- Да, всё хорошо, просто я кое - что вспомнил, что очень давно забыл.
- И что это? - поинтересовалась Саша, закидывая одну ногу на другую.
- Представляешь, я забыл, что когда - то был сумасшедшим.
На мои слова Саша истерически захохотала. - Да ты не смейся , это не шутка , это правда.
Саша притихла и, посмотрев мне в глаза, внимательно сказала:
- Ну, рассказывай тогда.
- Я не понимаю, почему я это забыл, но сейчас я это вспомнил. В общем, когда я был маленький и только пошёл в школу, со мной случилось несчастье, я сошёл сума. Произошло это внезапно, и как рассказывала мама, было следствием моего неудачного падения с качелей. Длилось это примерно два года и так же внезапно прошло. После падения я заработал сотресение мозга . И ещё начал сильно моргать.
- Да ты и сейчас моргаешь как сумасшедший,- полуговоря, полусмеясь
проговорила Саша. - Когда я тебя увидела первый раз, то подумала, что какой - то невростеник.
- Да это у меня до сих пор осталось. Ну, слушай дальше, в общем,
что - то со мной случилось и меня упекли в дурдом для детей. И там я пробыл сколько - то времени. Оттуда я уже приехал нормальным. У меня дома никогда от меня этого не скрывали, и я всегда об этом знал, но почему - то сейчас забыл начисто, вылетело из головы . Правда, одного я никак не могу вспомнить - времени своего безумия. Понимаешь, я помню детство, помню садик, помню школу, а вот дурдома не помню. У меня есть какие - то воспоминания, даже не воспоминания, а какие - то сны, я понимаю, что они оттуда, но даже их обрисовать не могу, неговоря уже о том, чтобы по ним что - то вспомнить. Вот единственное, так это моргание осталось.
- А может эти воспоминания, ну, сны твои, тебе нужны только для того,
чтобы ты сейчас при помощи их вспомнил про своё безумие,- сказала Саша, передразнивая меня.
- Не знаю, может быть, всё может быть.
- А если всё это придумали твои родители,- не отстовала уже изрядно
выпившая Саша.
- Не может быть, об этом даже учителя мои знали. Меня все дети в
школе потом дразнили психом. Здесь меня другое волнует, куда делись воспоминания об этом и сама болезнь.
- Затаилась! - выпалили Саша.
Я немного вслушался в это слово и в мгновение ока смог обьяснить всё вокруг меня сейчас происходящее, просто болезнь вернулась.
- Она в тебе затаиласьб- продолжала свою мысль Саша. - Дала тебе время, отсрочку, чтобы ты смог ещё пожить, понаслаждаться жизнью. А потом она пртдёт к тебе, и ты забудишь себя. И станешь безумцем с другой судьбой.
Мысль об этом меня холодила и заставила впасть в неуправляемое беспокойство. Но тут Саша посмотрела на меня как бы назквось, а потом придвинувшись сказала:
- Не волнуйся, с тобой это уже произошло. Ты ведь не помнишь, что
приходил ко мне два раза по ночам на этой недели.
- Нет, не помню,- почти в трансе ответил я. - И что я делал?
- Да ничего, просто сидел рядом со мной, когда я спала.
- И тебе не было страшно?
- Нет, я знаю, чего я хочу, и вот ты пришёл для того, чтобы сделать со
мной это.
- Ты сумасшедшая,- выкрикнул я .
- Я ? - и она рассмеялась. А потом чуть успокоившись сказала:
- Да. Не волнуйся ты так, мне тоже это знакомо. Понимаешь, ты и твоя
тень это как я и моя сестра Катя. В каждом из нас живёт день и ночь, но в тебе они лишены сумерек. И поэтому так разделяют тебя быстро, без возможности подготовиться. Я тоже чувствую это, когда вижу свою доброту и всё своё хорошее в Кате и понимаю, что всё плохое её во мне. Уж не знаю, как это случилось, но факт в том, что это случилось. Если ты поймёшь, что ада нет, то тебе станет легче принять свою судьбу.
- Это какую такую свою судьбу? -уже не выдерживая паники, выкрикнул я.
- Помочь мне разрешить один вопрос, - выкрикнула она и впилась в
меня своими губами.
Ярость сменилась любовью, поцелуи - сексом, ночь - утром, отчаяние - надеждой.
Когда я проснулся, Саши уже не было. Я ничего не забыл, весь наш с ней вчерашний разговор, ни одного слова, все они крепко засели в моей голове. Но чувствовал я себя сравнительно хорошо, главное, что теперь для меня хоть кое - что разъяснилось. Но с этого момента я твёрдо решил для себя не спать, вот и всё. Не знаю, правда, как я буду это делать, но что - нибудь по ходу дела придумается. В общем, сразу сдаваться я не собирался и, как видно, хоть какая никакая, но задумка у меня была. Просто во всей этой истории меня до жути пугало то, что я где - то там брожу по ночам. И чтобы как - то избавиться от всяких ненужных мыслей, я занялся собой. Целый день только и делал, что намывался, начищался и пялился в зеркало. Знаете, такое бывает, живёшь, живёшь себе, а тут идёшь мимо зеркала, и тут тебя как громом по голове, ба, да это ж я. И как - будто не видел никогда, начинаешь разглядывать себя, с каждой минутой находя отражение всё привлекательнее. И бьёт это по людям независимо от пола. Даже женщины, которые почти не отстают от зеркала, на протяжении всей своей жизни замечают там себя лишь иногда . Вот так каждый день с утра до вечера им надо где - то подкрасить, где - то подправить, и в итоге повседневность скрывает у них особенности внешнего вида. И только иногда, встав утром или собираясь спать, девушка или женщина напоследок заглядывает в зеркало и заново открывает там себя.
Короче говоря, время шло к вечеру. Ко мне в комнату вошёл Женя, мы поздоровались. Он жевал огромную сочную грушу, и с подбородка у него капало. Я указал ему на это, но тот только отмахнулся и, усевшись на подоконник, стал осматривать мой уголок. Я поинтересовался у него, чего ему надо ? Но Женя спокойно доел грушу, облизал пальцы и тогда, посмотрев на меня, изподлобья сказал:
- Мне нужна твоя помощь в одном деле.
- Какая ? - заинтересовался я.
- Да ничего особенного, так плёвое дело, да и за одно денег заработаешь.
- Говори, что за дело,- не отставал я.
- Говорю тебе, ничего особенного, просто постоишь на стрёме.
- Да пошёл ты, не буду я участвовать в играх с законом, мне не хочется несколько лет сидеть в квадратной комнатке и изучать кодекс .
- Да какой закон…… закон здесь ни при чём. Просто есть у меня пара
шлюшек первоклассных на примете. И они гребут большие бабки, клиенты у них такие, - и Женя выдвинул мизинец и указательный палец, показывая этим жестом контингент девушек.
- И где мы с тобой их найдём, небось, с сутенёром носятся по клиентам,
попробуй поймай,- выкручивался я.
А Женька только оживился и, соскочив с подоконника, отчаянно жестикулируя, принялся объяснять мне все подробности, хоть я ещё и не согласился.
- На самом деле всё очень просто - эти шлюшки имеют что-то вроде
своей конторы, понимаешь, - втирал мне Женька. Они, типа, массаж делают эротический за деньги вполне легально. Но я - то знаю, чем они там по-настоящему занимаются. И, поверь мне, гребут они нефигово.
- Ну хорошо , если они так гребут, то ты чего думаешь, у них охраны
нет?- продолжал спорить я.
- Есть,- признался Женька, - но я знаю, как её обойти.
Честно говоря, деньги мне бы не помешали, но на преступление я идти не хотел. Но всё-таки какая-то моя часть уже где-то в глубине меня жадно потирала ручки предвкушая добычу. Я задумался , взвешивая все за и против, и пришёл к пародоксальному выводу : оказывается, я не против и даже с удовольствием преступил бы закон. Я себя не узнавал здравый смысл мне говорил, что этого делать не стоит, а что - то другое шептало - один раз живём. На секунду мне пришла мысль, что это прогрессирует во мне психическая болезнь, но от таких мыслей мне становилось холодно, и потому я их сразу откинул. В конце концов, что здесь такого мы ведь не против закона идём, и никто нас разыскивать не станет . Не скажут же шлюшки, что мы у них стащили дневную выручку , и от этой мысли мне стало смешно, а со смехом и как-то радостно - радостно . Женя это заметил и тоже заулыбался, внимательно вглядываясь в мои глаза.
Мысленно я уже согласился, но кое - какие вопросы у меня были, и я тут же задал их подельнику.
- А чего я, у тебя вон сколько друзей, выбери себе кого-нибудь из них.
- Да ты что , у меня нет ни одного надёжного друга, все трепачи и
Нарики, сам понимаешь, как на них можно положиться, если что.
- А почему я ?
- Да потому что ты нормальный парень, много не болтаешь. Вон ты
сколько у нас – неделю, и мы с тобой уже не раз трепались. А я до сих пор не знаю, от чего ты скрываешься здесь, и откуда ты вообще. Да и это не имеет значения. Вон у тебя и девушка нормальная есть . Будут деньги - сделаешь подарок, ей будет приятно.
Эти его слова придали ещё доводов в пользу его идеи.
- Ну, хорошо, что мне надо будет делать?
- Ты что, согласен? -удивлённо спросил Женька.
- Ну, да. А ты что, не ожидал?
- Честно говоря, не знаю, ну, если ты и вправду согласен, слушай.
12.
По словам Женьки, он уже не один месяц обдумывал это дельце и не делал его только потому, что не было подходящего помощника. Как-то какой-то его родственник предложил ему работу. Работа была несложная, ему нужно было только подавать то, что его попросят. Они отделывали чью-то квартиру, пососедству с которой и находился этот храм разврата. И так как ему нужно было много чего таскать в квартиру (инструменты и т. п .), он всё время мелькал в подъезде и тогда увидел, какие клиенты у этих дамочек. А дальше ему удалось вычислить, что девушки здесь же и проживали, и сами были инициаторами своего бизнеса. Клиентов у них было довольно много, и все очень даже состоятельные. Все деньги они держали здесь же. И также у них был охранник, здоровенный детина, который постоянно находился при них и, как Женьке удалось узнать, был братом одной из девушек. Но он находился при них только до вечера, а вечером уходил, потому что ночью девушки клиентов не обслуживали, и он был не нужен. С виду это была этакая конторка с кассовым аппаратом, две комнаты их квартиры были отделаны под помещения их профессиональной деятельности . Другие же комнаты были отделены от этих железной дверью и являлись жилыми. И вот именно в этих - то помещениях, как казалось Женьке, и хранились все их сбережения. Поэтому забираться нужно было именно туда. И, как говорил Женька, он знал, как туда пробраться. Дело в том, что тот дом, в котором всё это располагалось, был очень старым многоэтажным домом. И в нём была башенка, как в старых домах, она венчала лестничный проход давно заколоченного и замурованного старого хода , которым никто не пользовался. Снизу, конечно, на эту лестницу проникнуть было невозможно, а вот через башенку в этот чёрный ход забраться можно было, и всё это было проверено Женькой. Дело в том, что все квартиры были раньше соединены с этим ходом, но потом все эти проходы были закрыты. И когда Женька работал в этом доме, он проник в эту шахту старого хода и увидел, что дверь из комнат наших клиенток была незамурована . Наверное, по вине недобросовестных рабочих. Это было замечено хозяйками, и небольшое помещение было ими сделано под склад, и курить они выходили сюда. Они думали, что им бояться нечего, и все проходы заделаны как вниз, так и вверх, но они ошибались, потому что Женька нашёл этот проход. Так что к ним можно было просто войти , конечно, незаметно почти нельзя, потому что они здесь и живут и работают , поэтому постоянно кто-то находится в помещении. Женя продумал всё , дело в том. что в этом районе города, застроенного преимущественно старыми домами , как и во всех старых районах дома стоят вплотную друг к другу. И Женя продумал весь ход начинающийся с почти развалившегося дома, с крыши которого мы, пройдя ещё несколько домов, попадаем на крышу того самого, нужного нам дома.
Нам предстоял налёт, и слова о том, что мне придётся просто постоять на стрёме оказались неправдой. На самом деле, мне предстояло самое прямое участие в этом предприятии. Взяв пару чулков у Наташи и газовый револьвер, заряженный одним патроном, который ко всему ещё был шумовым, мы с Женей, дождавшись темноты, пошли на дело. Всё шло нормально, мы вошли в подъезд старого дома, поднялись на верхний этаж, оттуда забрались на чердак, а потом вылезли на крышу. Всюду было темно и приходилось идти наощупь, но Женька знал, куда идти и постоянно меня подзывал, если я вдруг начинал блуждать в темноте. По крышам мы прошли несколько домов и добрались до нужного нам. Там действительно была башенка, очень старая и сгнившая. Забраться в неё не было проблемой - она была вся прошита дырами, как дуршлак. Когда мы уже были внутри, Женька предупредил, чтобы я был потише, потому что у них всё слышно. И мы, аккуратно продираясь между набросанным здесь хламом, начали спускаться вниз. В некоторых местах дорогу нам перегораживала стена, сбитая из досок, но в каждой была какая-нибудь щель, и мы благополучно пробирались дальше. И вот мы добрались до нужного нам этажа, это я понял по ухоженному помещению и маленькой струйке света, пробивающейся из щели между плохо закрытой дверью и косяком. Сердце у меня начинало бешено колотиться, и я весь взмок. В квартире находились только девушки. Прежде чем лезть, мы проследили, чтоб их охранник ушёл, и тогда только пошли на дело. По этой причине бояться было нечего, потому что справиться, с двумя девушками нам, мужчинам, мне козалось, будет легко. Но я продолжал волноваться, и всякие мысли просто бороздили мне голову. Порой мне даже казалось, что я улавливаю мысли Женьки, такие они были не мои.
План у нас был простой . Вначале влетает Женька с пистолетом, пугает их, а если какая-то вдруг решит куда-то побежать, ту схвачу я. У меня никакого оружия не было, кроме огромного рулона скотча, которым мы должны будем связать девушек . Связанными они будут до утра, а там их найдёт и развяжет охранник.
Мы уже одели чулки, и я только ждал сигнала. И вот Женька махнул рукой и ворвался в квартиру. Он сделал это так неожиданно, что я немного замешкался , но потом пришёл в себя и прыгнул за ним. Мысль о том, что я задержался, впилась мне в голову и вытеснила все другие . Я чувствовал, что весь горю и не понимал, что делаю. Но тут я услышал крик и пришёл в себя.
Когда мы ворвались, одна из девушек была как раз в первой от нас комнате, а второй не было. Когда та увидела нас, она вскрикнула. Женька сразу схватил её . И посмотрев на меня, кивнул в сторону других комнат. Я его понял, моя задача - найти другую. В следующей комнате никого не было, и я прошёл дальше. Дальше по коридору располагалась кухня. И мои ноздри чувствовали, что что-то там жарится. Подойдя вплотную ко входу в кухню, я успел только подумать, что вторая скорее всего должна была услышать крик подруги, и шагнул внутрь. Света там не было, только работал маленький телевизор. Я сделал ещё несколько шагов внутрь и, поравнявшись с телевизором, вдруг неожиданно увидел какое-то движение. Успел только выдвинуть руки вперёд, как на меня набросилась вторая девушка вооружённая ножом. Она отчаянно кричала и размахивала ножом. Каким-то образом мне удалось её откинуть назад, но она снова бросилась на меня. Мной овладела паника, я не мог уловить её движений в темноте, и она то и дело попадала мне ножом по рукам. Рядом был стол, и я как-то выдвинул его перед ней, преградив таким образом дорогу к себе. В следующее мгновение мне пришла в голову мысль, и я, взявшись за стол, придавил её им к стене. Взялся я хорошенько и как следует припечатал её. От этого удара у неё перехватило дыхание, и она тут же перестала кричать. Нож выпал у неё из рук, и она, издав тихий стон, опустила руки. Тогда я сразу отодвинул стол , она рухнула, и я, схватив её в охапку, потащил в комнату, где был Женька с другой девкой.
Мы обеих опутали скотчем и привязали их спина к спине. Та, которую я придавил. уже отошла и отчаянно сопротивлялась. Вторая же, наоборот, как-то расслабилась, может, от страха, лишилась сил, но её конечности будто не имели костей, и с ней было даже тяжелее, чем с брыкающейся. Но вот всё-таки мы их сумели хорошенько связать и принялись разыскивать то, за чем пришли.
Сейчас я только заметил, как эта стерва исполосовала мне руки. Два пореза были даже очень глубокими. К счастью на мне была кожаная куртка, и лезвие ножа не могло глубоко проникнуть. Порезы были только на предплечьях , кисти и пальцы под раздачу не попали. Я чем-то наскоро обмотал раны и бросился помогать Женьке. Тот уже успел перевернуть вверх ногами весь дом и, как я понял по его нервным движениям, ничего не нашёл. Он подошёл к пленницам и сорвал со рта одной из них кляп. Та сразу же закричала, и ей снова заткнули рот. Тогда Женька отклеил рот другой девушке , та не стала кричать. Она была почти без чувств от страха, и Женька её хорошенько встряхнул.
- Где деньги? -спросил он у неё.
- Какие ?- еле слышно ответила та.
- Не морочь мне голову, говори где, а то я тебя пристрелю , -и Женька
угрожающе потряс у её лица револьвером.
Другая девушка всё это время пыталась что-то сказать и всячески извивалась. Но она уже ничего не могла поделать потому что её подруга была очень напугана, и то, что она расскажет, было делом нескольких минут. И когда Женька ещё раз спросил у неё, где деньги, та не выдержала и сказала. Они были спрятаны в кухне под раковиной и лежали в коробке из - под обуви. Когда мы нашли деньги, я обрадовался, но и сразу же в голову впилась мысль о том, что эти девушки заработали себе эти деньги мерзким трудом и наверняка капили на что-то.
В коробке помимо нескольких десятков купюр были ещё несколько пакетов с белым порошком и парочка с коричневыми комками, очевидно, с гашишем. Тут же лежала маленькая трубка , зажигалка и ещё всякая ерунда - часы какие-то, цепочка . Весь хлам вместе с коробкой мы оставили здесь же, а деньги и наркотики забрали. Потом вернулись в комнату и ещё покрепче связали девушек, чтоб до утра точно не отвязались. И тем же путём, каким вошли , мы выбрались из их квартиры. Когда мы ползли по крыше, мне казалось, что мы всё сделали чисто, и нам ничего не угрожает. Только было их немного жалко и чудилось, будто мы сильно их перетянули скотчем, и они до утра задохнутся. Эта мысль сродни той, которая возникает в голове, как только вы закрыли двери и вышли из дома . Начинает казатся, что вы не выключили газ или кран с водой. Но если вернётесь, то обнаружите, что всё выключено. Сейчас было всё обострено и казалось, будто они точно задохнутся, и в голове роились картинки умирающих от удушья девушек. Но всё же я продолжал путь, и вскоре мы уже спустились с крыши, и попрятав чулки по карманам вышли на улицу.
Освещённая улица и частые прохожие слегка развеяли мою загруженную голову, и я даже немного порадовался нашей добыче. Очень быстро мы нашли транспорт и уже через полчаса были дома. Женька не переставал радоваться и постоянно хлопал меня по плечу, а мне было как-то не по себе. По дороге мы напокупали алкоголя, всякой еды и поднялись к себе. Двери нам открыла как всегда спящая на ходу Наташа. В доме роилась куча каких-то людей и даже у меня в комнате кто-то был. Зайдя, я увидел, что там Саша и ещё какая-то девушка. На столе стояла початая бутылка вина, и обе девушки были заметно навеселе. Та, вторая, была очень молода и хороша собой, она смутилась при моём появлнии и вся раскраснелась. Очевидно, своим приходом я что-то нарушил, и это было видно по взъерошеным девушкам. Саша подошла ко мне и попросила об услуге. Ей была нужна моя комната на некоторое время, и я согласился, но только с одним условием что она потом останется со мной. И Саша согласилась. Я оставил их одних. Вот уж эта Саша! Моральных сил у меня было только на то, чтобы порадоваться за неё и её свободный образ жизни.
А дальше по разбойничьим законам мы с Женькой решили отпраздновать нашу с ним вылазку. В общем, мы принялись весь наш сегодняшний стресс обильно запивать и заедать.
Попытка вырваться из пут страха и мнительности закончилась вполне хорошим опьянением . И очень скоро я уже потребовал свою комнату назад , очень уж хотелось спать. Мне повезло, к тому времени они уже успели сделать свои дела. И малютка, с которой развлекалась Саша, пулей вылетела из квартиры. Я спросил у Саши, в чём дело, на что она просто ухмыльнулась и поманила меня пальчиком. Она всегда так делает, я имею в виду её ответы. На прямые вопросы она никогда не отвечает – не знаю только, зачем я ей их задаю.
Я снял с себя рубашку и Саша увидела мои раны. И ни капли не интересуясь их происхождением, принялась перевязывать меня. Она хлопотала почти голая, только накинула на себя майку. Меня это заводило, и я мешал ей перевязывать мои раны своими приставаниями. В конце концов она закончила перевязку и поддалась моим ласкам.
Знаете, как это возбуждает, как заводит порочность партнёрши. Как подумаешь, кто только ни целовал эти губы, кто только ни разглядывал её тело, вот так же извивающееся под тобой, просто не знаешь, куда деваться от желания . Мы с ней занимались сексом, и она мне подробно пересказала всё то, что было здесь за час до меня. Саша заставила меня забыть весь сегодняшний день, и я просто наслаждался потоком похоти и желания.
Уже поздно ночью Саша обнаружила у меня пакетики с наркотой, и мы с ней, накурившись гашиша, разглядывали тени, рождённые ночью специально для нас. Саша долго потом мне рассказывала тихим и монотонным голосом про какой-то странный обряд, который использовали индейцы майя, поклоняясь богу солнца. Они в бою с другими племенами выбирали самых красивых воинов и, стараясь их не поранить, захватывали в плен. А потом ублажали их и лелеяли какое-то время, приготавливая к ритуалу. Когда приходил день, шаман вырезал ещё бьющееся сердце из груди пленника в честь своего бога. – Понимаешь,- говорила Саша, - для своего бога самое лучшее. Нельзя ничего жалеть ради того, кого ты любишь и в кого веришь.
И это было последнее, что я помню , дальше моё сознание заволокло туманом, и я заснул, а может, и впал в транс от монотонных речей Саши.
13.
Когда я спал, а может, и не спал, мне приснился странный сон. Странный, потому что как не сон, а явь, и запомнился хорошо. Приснилось мне, будто я лечу над песчаным пляжем, и чем дальше я лечу, тем тоньше становится полоса песка, и всё больше появляется камней. Очень скоро берег уже весь покрыт острыми скалами, и волны с силой разбиваются о них. Дальше я замечаю впереди огромный утёс , он чёрный и холодный, и я всё ближе к нему . И по мере моего к нему приближения я вдруг начинаю что-то припоминать. Это так как будто чтото вертится у меня на языке, но слова я вспомнить не могу. И вот я уже почти над утёсом , вот он уже подо мной, и я вспомнил это .
«К чёрту на кулички». Этот утёс и есть те самые кулички , вдруг обжигает моё сознание . И я хочу взглянуть на него ещё раз, но не могу повернуться, что-то не даёт мне это сделать. Дальше всё продолжается в обратном порядке, камней и скал становится всё меньше, и снова появляется быстро пролетающий подо мной пляж. Но всё это не останавливается, и дальше я уже вижу человека . Он чем-то похож на меня, и если всмотреться, это я, но всё-таки это не я. В этот момент мне показалось, что я понял, почему так. Мне вспомнились чьи-то слова о том, что если человеческое лицо вертикально разделить зеркалом, то можно будет увидеть, что полученное лицо не похоже на оригинал. Это доказывает то, что обе половины лица человека разные. Вот этот человек, встреченный мною во сне, будто бы имел две левые или правые половины моего лица. Это как одеть два левых ботинка, но на обувь всё же это не похоже. Ну вот, этот человек по мере моего в него всматривания начинает менять выражение лица из постного в весёлое. Вначале начинает улыбаться , потом смеяться и уже далее начинает просто хохотать. И когда его хохот начинает меня пугать, и я уже заглядываю ему в рот, я понимаю, что это и есть чёрт. Но уже через мгновение он начинает успокиеваться и хохочет всё тише и тише, а вскоре и совсем успокаивается, превращаясь в угрюмое существо. Дальше передо мной снова возникает кромка пляжа, и я лечу над ней уже быстрей. В этот момент я понимаю, что и пляж, и смеющийся человек имеют круговую форму, и ей от меня никуда не деться. Или, может быть, мне от неё. Сама фраза «у чёрта на куличках» имеет круговое значение и такую же форму. Дальше движение всё ускоряется, и я успеваю заметить только подлёт к утёсу и уже дальше широко раскрытый рот смеющегося чёрта. Я чувствую космическое значение этой великой фразы и заключаю в неё все тайны мира. Далее я уже привыкаю к скорости и начинаю замечать, что каждая буква фразы «к чёрту на кулички» имеет свою мигающую перед глазами картинку. Буква «К» имеет строгое выражение лица. Буква «Ч» является улыбкой. «Ё»и «Р»- изображения почти настежь открытого рта и чуть прикрытого. А «Т» и «У» то же, что «К» и «Ч», только наоборот. Слово «кулички» тоже имело похожую, строго разделённую шкалу застывших изображений, но так как букв в нём больше на одну, была немного длиннее. А приставка «на» только потом стала мною замечаться и имела всего два изображения в виде двух полукругов, соединённых в круг. В сущности, благодаря ей и эти два слова были замкнуты друг в друге и образовывали круг. Также эта фраза имеет свой звук. Слово «чёрт» звучит как смех, а слово «кулички» как удар волн о скалы. Вначале когда изображения двигались медленно, можно было отличать два шума- один от другого - но с увеличением скорости звуки трансформировались и стали то-ли шумом волн, похожим на смех, то ли смехом, похожим на шум волн. Ещё я смог расслышать у этой фразы то ли эхо, то ли удаляющийся звук. Также имелся вкус соли , привкус стали, и скрип чего- то жёлтого на зубах, скорее всего песка с пляжа. И всё это завершало ощущение движения этого выражения, и они были резкими и обидными толчками рождающими внутри меня чувство неуюта. По мере увеличения скорости кружения уменьшался и размер . И голос внутри меня говорил, что это для того, чтобы можно было такую вселенскую вещь транспортировать в обычных человеческих условиях. Я вначале не понимал, как это может произойти, но скорость всё увеличивалась, и я понял. По мере убыстрения каждое изображение вместе с буковкой исчезало , складываясь в ту, которая рядом. И вот в конце осталось только две картинки - чёрный утёс и раскрытый рот. И вот тут случилось чудо, я увидел, как чёрный острый утёс вдруг стал осколком гнилого зуба в раскрытом рте. И я понял вселенскую мудрость этого действия.
Вдруг рот резко закрылся, и я увидел, что он принадлежит тому человеку с двумя левыми половинками моего лица, и я уже сногва летел над пляжем . И где-то угасала мысль что всё началось сначала .
Пробудившись, я, ещё не открыв глаза, начал вслушиваться в окружающие меня звуки. Страх того, что я опять проснулся где нибудь на улице, заставлял меня быть готовым ко всему. И открыв глаза, я выдохнул с облегчением . На этот раз ничего не случилось, и это давало мне надежду на то, что все мои проблемы улягутся.
Правда, спал я почему-то в одежде , и ещё зуб болел. Почувствовав боль, я попробовал зуб языком и обнаружил, что он сломан. Чего-то я не мог припомнить, чтоб я одевался и ещё зуб ломал. Посмотрев в зеркало, я отшатнулся . Далеко во рту у меня был просто раскурочен один зуб и раскурочен так, что над десной возвышался только один осколок . Он был острый и являлся идентичной копией той чёрной скалы у меня во сне. Где я мог его сломать ? И почему сплю в одежде, когда помню, что после того, как резвился с Сашей, не одевался точно. Кому мне было задать эти вопросы, и где Саша ? Всё это начало меня сново вводить в состояние страха и ожидания чегото страшного. Тут моё внимание привлекла небывалая тишина в этом доме, и почему-то меня начало просто трясти. Но всётаки я решил проверить, в чём здесь дело, и решительно открыл дверь. Коридор был пуст, а двери всех остальных комнат были закрыты. Я приблизился к одной из дверей, и весь дрожа, положил руку на ручку. Не знаю почему, но мне казалось, что стоит мне только открыть эту дверь, и я увижу там что-то жуткое. Например, кучу расчленённых трупов, сброшенных в угол комнаты. И пока я стоял и думал, двери сами собой открылись, и на меня из комнаты, незамечая меня, шагнула Наташа. Мы оба от неожиданности и страха закричали.
- Что здесь стоишь ? - слегка отдышавшись, прошептала Наташа.
- Да не стою я, просто ищу людей, здесь как-то тихо, даже странно.
- Все ушли, разбрелись кто куда, один ты тут бродишь, продолжала Наташа.
- А где Саша, ты случайно не знаешь?
- Что у меня спрашиваешь, сам должен знать, ты ж с ней ночью куда-то ушёл, а сегдня под утро один вернулся.
- А, ну да, совсем забыл, она же домой пошла, - соврал я и поспешил удалиться.
Вернувшись к себе, я начал вспоминать, но ничего в моей памяти, кроме «Чёрта на куличках», не было. Не знаю, сколько я ещё бродил по комнате, раздумывая над происходящим со мной, пока мне не пришла в голову одна мысль. Она заключалась в том, чтобы искать. Не знаю что, но что-то должно было остаться здесь в этой комнате.
Немного подумав, с какого конца взяться, я принялся за дело. Начал
я с комнаты и осматривал абсолютно всё с придирчивостью, которая мне не свойственна. Я посмотрел под диваном, разложил его, посмотрел во всех его щелях . Осмотрел шкаф, который стоял в моей комнате , правда ни одной моей вещи там не было, но всё-таки я и его тщательно осмотрел. Я искал что-то не зная что, и осмотрел даже щели в полу. В конце концов ничего не найдя, я уселся на диван и стал думать. Я мысленно проходил по всей комнате и думал, где ещё не искал. Но тут я вспомнил про одежду , ту, что на мне. Вообще-то, у меня другой не было, вся остальная сгорела по вине моего друга обогревателя. Я принялся за карманы и выгреб оттуда весь хлам там имеющийся. Потом подошёл к куртке, и обыскав её карманы, нашёл там скрученный в шар лист бумаги. Когда я его достал и осмотрел, то обнаружил, что он весь то ли замалёван, то ли разрисован какими то, как показалось мне, закорючками. Кроме шарика смятой бумаги в карманах куртки ничего не было. Всего из моих карманов я набрал кроме смятого листка ещё зажигалку и две сломанные сигареты, хотя сам я не курю. Были ключи от старой квартиры, до сих пор болтающиеся в кармане и куча монет разного достоинства. Исследовать было нечего, всё и так налицо, только комок бумаги, да и там, скорее всего, каракули какие-то которые я сам нацарапал, а потом смял и забыл. Но на всякий случай я всё равно выпрямил листок и осмотрел его внимательно. Раскрыв и выпрямив, на сколько это возможно, смятую бумагу, я обнаружил, что она зарисована с обеих сторон и почти чёрная от чернил. Интенсивность была настолько сильная, что поначалу козалось, будто бумага просто зачирикана с обеих сторон ручкой . Но, внимательно присмотревшись, я увидел, что весь лист заполняли тысячи маленьких стилизованных человечков. Они были настолько крохотные, что сразу были мне незаметны, да и смятость бумаги мешала. Все человечки на рисунке находились в причудливых танцующих позах, и было их очень много. Создавалось впечатление, будто наблюдаешь сверху за пчелиным роем. Интересно то, что на другой стороне листа рисунок был точно таким же. Та же тысячная толпа маленьких человечков. Меня сразу же поразило во всём этом творчестве терпение автора. По моему мнению, рисовать это нужно было как минимум целый день. Да ещё так терпеливо, ни в одной фигурке не чувствовалась нервозность или незаконченность. Нет, наоборот, все маленькие тельца были аккуратно выведены шариковой ручкой. Продолжая осматривать этот труд, я заметил в углу рисунка теряющиеся в кишащих фигурках , аккуратно выведенные слова . Там было написано «как и тут» . На другой стороне я, немного поискав, обнаружил ещё одну фразу - « так и там» . Как и тут, так и там , и больше ни одного слова на всём листе. Не понятно, что они означали для их автора, но для меня было ясно только одно, что у того, кто это делал, был большой запас чернил , терпения и свободного времени.
Доводы о том, что это сделал когда-то я , здесь не работали. Это сделал не я, и не надо у меня спрашивать, почему. Что, интересно, хотел сказать этим рисунком человек, нарисовавший это. И что это за слова- «как и тут , так и там», что они озночают? Две толпы людей по обе стороны листа и эта надпись. А не говорит ли это о том, что как здесь, так и там? Но где – там, и кто это говорит?
Да, со мной на самом деле творится что-то неладное, я луначу, хожу где-то по ночам, творю какие-то безумия, и всё это из-за моего сумасшествия. Или всё это началось тогда, когда я приобрёл умение избавляться от ненужного мне времени? Покидая моё тело, сознание оставляло его пустым на время, и, может, туда кто-то заселися. Может быть, дух какой - нибудь . Да нет, этого не может быть, какой тут оккультизм, здесь налицо чистой воды сумасшедший дом! Мои размышления как-будто бы крутились вокруг чего-то и не могли ухватить нужное. Но очень скоро я смог уловить нужную волну и в очередной раз объяснил себе всё со мной происходящее.
Да, скорее всего так и было. Когда со мной начались (или я с собой начал) эти игры с временем, это и началось. Скорее всего, отсутствие моей души или, если хотите, разума в моём теле каким - то образом привело к зарождению нового разума. Я не знаю, как это произошло, но, может быть, человеческое тело не может быть без хозяина . И чтобы заполнить вакуум, тело вырастило новый разум взамен постоянно отсутствующего моего. Так же, наверное, происходит с ребёнком - он приходит чистый, как лист бумаги, и просто не может оставаться пустым, рано или поздно что-то там появится . И, зародившись раз, он начинает вырастать или, вернее, обрастать знаниями и становится хорошим хозяином своему телу. Но если так, то получается, что не разум паразит, поработивший человеческое тело. А тело само по мере нужды и исправности его , само вольно в зависимости от обстановки выращивать грибы разума нужной формы.
Значит, если такое произошло , я имею в виду, выращивание другого разума, то, значит, во мне их два. И двум в одной голове не ужиться никак, значит, в конце концов, или кто-то из нас уйдёт, или мы прсто загубим тело соей борьбой.
В этот момент мне почему-то вспомнилось детство и его виды , которые я уверен, у каждого человека есть, как фотографии любимых людей . Кому же принадлежат они, дни моего детства . Все впечатления, радостные моменты, без которых я себя просто как человек не могу ощущать. И что теперь в моей голове есть ещё один, который воспринимает мир моими глазами, моими ушами, но другой. Да такого я просто не могу допустить.
Эти размышления привили меня в тупик, к состоянию, близкому к отчаянию. Я жадно искал выход, цепляясь за всё, что можно , и нервно припоминал какие - нибудь события, которые могли бы мне сказать обратное моему открытию. Я вспомнил свои безумные сны, которые глубокими ранами светились в моей памяти. Что тогда было это и как называется? О чём они , и сны ли это? О том сне, который мне снился сегодня, я ничего не мог сказать, потому что в нём было что-то от сна и что-то от бреда, а тот сон который чуть не убедил меня в том, что я играю в игры на земле и на самом деле являюсь тьмой, и у меня есть только один друг свет. Как быть с тем сном, который тоже являлся для меня истиной на время? Или с безумием, которое казалось мне правдивым объяснением всего со мной происходящего. А теперь вот это , может быть, мои догадки о моём двуличии в будущем сменятся ещё какими-то , всего этого я не знал. Но зато после этих размышлений мне стало легче. И я снова взялся за рисунок.
Скорее всего, его нарисовал мой «дублёр» , но что он хотел им сказать, и когда он его рисовал .Когда точно, я сказать не мог, но теперь я уже наверняка знал, что тогда, когда я сплю, а значит по ночам . Раньше он мог выходить только тогда когда, я добровольно отключался, а теперь он это научился делать, как только я расслаблюсь. Может, он и дальше будет эволюционировать и когда - нибудь сможет выбираться наружу, когда этого захочет. Это открытие снова повергло меня в пучину сильного расстройства. И уже не зная куда деватся от самого себя и своих страхов, я просто упёрся в рисунок и стал его разглядывать.
Хотел ли он что-то сказать этим рисунком, и было ли это посланием, я думаю, что нет. Скорее всего, делалось оно от нечего делать и его хозяин просто час за часом, выводя человечков, коротал время. Эти надписи «как и тут , так и там» просто завершили рисунок и дали ему смысл и название. Да, я думаю, что здесь смысл имеют только слова, и именно они делают осмысленным рождённую картинку. Мне кажется, что существо, которое это делало, совершенно в курсе того, к чему я только что пришёл, и этот рисунок не это объясняет . Этот рисунок говорит «КАК И ТУТ , ТАК И ТАМ», что значит: пусть человечки по обе стороны в чём-то разные и существуют на разных, можно сказать, сторонах, а всё равно это толпа. И парень, написавший это, понимает, что он – личность, такая же, как и я, и ни в чём мне не уступает.
Напридумывал ли это я себе, или это является правдой, я попал в засаду, и нужно было искать выход. И он не дал себя долго ждать и был в прямом смысле этого слова у меня в руках. Пускай так всполошивший меня рисунок и не был прямым мне посланием . Но он всё-таки до меня дошёл, и теперь я понял, что если можно будет наладить контакт со второй личностью моего тела, то будет надежда договориться. А это давало мне хоть какую-то надежду на хотя бы передышку в этой сумасшедшей гонке.
14.
Я сразу принялся за письмо, но написать его оказалось нелёгкой задачей. Мне абсолютно ничего не лезло в голову, я не знал, что ему сказать. Да и ещё куда положить послание, чтобы тот заметил. Конечно, лучше всего было бы, чтобы его кто - нибудь передал , но кто? И не дашь же его кому – попало, ещё подумает, что совсем свихнулся, уже письма сам себе пишет. Хотя я на самом деле свихнулся и опровергать это даже мысленно мне не хотелось, да и никаких моральных сил не было. А если передать его через Сашу, та, может, поймёт и передаст. Но мне не хотелось её подвергать опасности, кто его знает, что на него найдёт. Да и где её сейчас найдёшь, пока сама не придёт, не увидишь .
Но не успел я подумать о Саше, как дверь ко мне в комнату отворилась, и на пороге оказалась она собственной персоной. Её появление почему-то заставило меня на время забыть о моей задаче . И я очень обрадовался её приходу , может, незаметно для себя, я к ней привязался, а, может, и влюбился. На радостях я схватил её и сильно обнял. Потом я посмотрел на неё и впервые увидел в её лице нотки детской радости и счастья. Раньше с её лица никогда не сходили эмоции , радость , смех , обида , или высокомерие всегда присутствовали на её лице. Но сейчас всего этого не было, и я почувствовал, что в моих руках маленький испуганный зверёк, который дрожит. Мне стало почему-то её жаль и захотелось от чего - то защитить . Не знаю, сколько бы это могло продолжаться, если бы мои глаза не зацепились за что - то непривычное в её лице. Я не мог сразу понять, что это, но определённо чего-то в её внешности не хватало. Саша заметила, что я её разглядываю, и как-то странно заулыбалась. И в тот момент, когда я понял, что отсутствует в её внешности, она стянула платок, украшающий её голову. На голове полностью не было волос , отсутствовали так же и брови. Я, ошеломлённый её видом, замер с приоткрытым ртом. А Саша спокойным голосом, как ни в чём не бывало, будто и не замечая моего удивления, спросила:
- Зуб не болит?
- Какой? – поначалу, ещё не поняв вопроса, ответил я, но потом въехал
и ответил, - да, болит . И я снова нащупал острый осколок у себя во рту.
- А у тебя что, везде теперь волос нет ? поинтересовался я.
- Да, везде . Мы ведь вместе вчера их сбривали.
- И зуб мне выламывали тоже вместе?
- Да, вместе, усаживаясь на стул, сказала Саша.
- Да, уж не со мной вместе, - не выдержав всех этих непонятностей,
выкрикнул я. Она что-то хотела сказать, но я её перебил и, уже не сдержавшись, закричал на неё.- Не я это был, дура, что, не понимаешь, не я!
И, выкрикнув ещё пару каких - то фраз, я сел на диван и уставился на пол, не зная куда деваться от нахлынувшего на меня отчаяния.
Саша молча сидела и смотрела на меня, я чувствовал её взгляд на себе.
- Я знаю, - почти прошептала она. - И уже давно .
- И что, тебе не страшно с ним? - выкрикнул я.
- С ним нет, а вот с тобой… - И, не договорив до конца, Саша с
орвалась сместа и побежала к двери.
Я тоже вскочил, чтобы преградить ей путь и, опередив её, закрыл собой ей выход. Она набросилась на меня и пыталась оттолкнуть, но я всё же не выпустил её . Тогда Саша, выбившись из сил, бросилась на диван и принялась рыдать. Я не знал, что делать, мне снова стало её жаль, и я подошёл к ней , присел рядом и молча стал гладить её по спине. Через како-ето время она успокоилась и повернулась ко мне своим заплаканным лицом.
- Вы нужны мне оба , я люблю тебя разным. -прошептала она.
- Расскажи мне, почему так, и какой я там? -спросил у неё я.
- Всё нормально , и здесь, и там ты , просто там ты другой.
Её слова меня насторожили, «и здесь, и там» напомнили мне выражение на рисунке. И всё это, в обпщем, как-то снова повернуло меня к догадке о моём психическом сдвиге. Но, честно говоря, я уже не знал, чему верить и что думать, поэтому просто пропускал все раздумья мимо ушей и не уделял им должного внимания.
- Вчера ночью мы говорили с тобой о жертвоприношениях, - продолжала Саша . - И ты спросил у меня, что заставило бы меня неудобно себя чувствовать и доставило бы мне неудобства. Вот я тебе и сказала, что отсутствие волос на всём теле заставило бы меня чувствовать себя скользкой и голой. Тогда ты спросил у меня, смогла бы я вынести это ради тебя. И я ответила, что да. Тогда ты ответил, что меньше всего хотел бы сейчас испытать зубную боль, но ради меня ты это сделаешь.
Саша, встав, подошла к окну и, отодвинув грязную штору, взяла с подоконника какой-то предмет. Этим предметом оказались старые чёрные щипцы, очевидно, которыми я и сломал себе зуб. Я попросил её положить их туда, где они и лежали. И Саша продолжала.
- Я пыталась тебя остановить, но это было бесполезно , ты не стал меня
слушать и сунул эти щипцы себе в рот . Смотреть на это я не стала . Ну вот, и когда ты это сделал, мне пришлось принести тебе в жертву свои волосы. Не буду больше рассказывать тебе о всяких ритуалах, слишком ты близко всё к себе принимаешь.
- Расскажи ты мне лучше, куда мы ходили ночью , Наташа говорила, что
куда-то мы выходили,- спросил я у Саши.
- Да, ходили , - согласилась она. - Мы ходили мои волосы сжигать в
мусорнике.
- А зуб что, мы тоже сожгли?
- Нет, зуб мы не сожгли . Ты, наверное вчера хорошо обкурился и понёс
Какую-то чепуху о религии диких зверей. Сказал, что люди верят в бога прощения потому, что могут попросить его о пощаде. А зверям не у кого просить пощады, их никто не пощадит, и вместо того, чтобы пресмыкаться перед своими убийцами, они скалятся. И их бог - это ноги и зубы. И ты сказал, что тоже будешь поклоняться этому богу зубов, и привязал этот свой зуб к верёвке и одел себе на шею как распятие.
Я оттянул воротник свитора и увидел, что что-то болтается у меня на груди. Тогда я достал это и обнаружил свой ещё недавно исправный и крепко сидевший у меня в челюсти зуб. Я тут же его снял и бросил в угол. Я не знал, что делать, если так пойдёт и дальше, то он меня всех зубов вместе с глазами лишит. Я подошёл к Саше и сказал ей:
- Саша, мне нужна твоя помощь, пожалуйста, помоги мне, я тебя очень
прошу.
- Что мне надо делать? – ни секунду не задумавшись, ответила она.
- Ничего особенного, только передать мое письмо ему и
Проконтролировать, чтоб он его прочитал.
- Он - это ты ? - спросила она .
- Ну, да, я , передашь письмо мне, вот и всё. Я тебе дам послание, а ты
передашь его мне после того, как я поменяюсь, я не могу тебе этого объяснить, сама увидишь. Но мне от тебя нужно обещание, что будешь аккуратно себя вести со мной тем. Обещаешь, скажи, что обещаешь.
- Да, обещаю. И не бойся ты за меня так, всё будет хорошо, вот увидишь.
- Ну, тогда договорились.
- Договорились, - ответила уже уставшая от этого разговора Саша.
И я принялся за письмо . Вначале мне хотелось написать что - нибудь
угрожающее, но потом, подумав, я всё-таки написал небольшое дружественное послание вот такого содержания.
Здравствуй, это тебе пишет, можно сказать, твой сосед. Так как мы, ты и я, проживаем на одной площади , то есть в мозге этого тела, то я хотел бы попросить у тебя полегче относиться к нашему телу, так как что бы ты ни делал, всё отражается на мне . Я, в свою очередь, даже не настаиваю на том, что это тело принадлежит мне и находится в моём пользовании вот уже 22 года. Я просто хочу жить дружно , раз уж так получилось, и нас теперь двое в одной голове. И мы могли бы как - нибуть даже договориться и разделить поровну какие-то обязанности и т. п. В опщем, если хочешь договориться, то сообщи мне. На первых порах контакт можно держать через Сашу, а потом условимся о каком - то месте, где будем оставлять послания друг другу. Короче, говоря не пропадай.
Егор.
Я дописал письмо, и аккуратно его согнув, вручил Саше. Она его взяла и не смотря на меня, сказала.
- Ну, и когда его тебе отдать ?
- Ты не можешь сегодня со мной до вечера остаться ?
- Нет, сегодня никак не могу .
Ну, что ж, придётся воспользоваться своим умением и, недожидаясь ночи, выпустить этого монстра сейчас же. Я попросил Сашу, чтоб та вышла на несколько минут из комнаты, не объясняя, зачем. И вправду, зачем , наверное, потому что я не хотел, чтобы она видела мои нелепые приготовления, не знаю. Саша покорно вышла, даже не поинтересовавшись, зачем. Тогда я растянулся на своём диване и стал снова вспоминать уже как-то подзабытое ощущение времени. Прошло ощущение реальности моих чудесных возможностей, и как - то не верилось во всё это. Но я смог взять себя в руки и вскоре уже скользил в образовавшуюся временную щель. Я рассчитывал примерно на час моего там пребывания, но, честно говоря, не сильно в это верил.
На этот раз снов никаких не было, и как раньше я просто не успел моргнуть глазами, как что-то внутри меня сказало - вот и всё. Я встал и осмотрелся. По всей видимости, было раннее утро. За окном, судя по нежному и холодному свету, светало. - Значит, на час не вышло, но насколько тогда, задался я вопросом. Скорее всего, только эту ночь и весь вчерашний вечер. Не знаю, почему я был так в этом уверен, но за последнее время у меня развилось какое-то чутьё.
Всё утро я отмаялся, не находя себе место. Спать мне не хотелось , по всей видимости, я хорошо выспался. Меня мучало только одно, написал ли он мне ответ. Я обыскал весь дом, думал, что Саша оставила письмо где- нибуть здесь. Но ничего не было, скорее всего, если он и написал что-то, то она взяла его с собой. Но где теперь её найдёшь, и сколько ждать, пока она придёт. Все, кто был в этом доме, ещё спали, а мне хотелось поговорить хотя бы с кем - то. Вскоре я услышал, что кто-то открывает входную дверь, и я от нетерпения выглянул посмотреть, кто это. Там оказался в стельку пьяный Женька. Он до сих пор праздновал нашу с ним вылазку. Минуту назад мне хотелось с кем - нибудь поговорить, но, увидев Женьку, я понял, что с ним мне говорить не хочется. Он заметил меня и направился в мою сторону. Мне так не хотелось вспоминать наше с ним преступление. Я с него ничего не поимел, кроме отвращения к себе и преступного опыта. А Женька, зайдя ко мне, только и трепался о деле. Хорошо, что он был пьян и очень скоро отрубился прямо у меня в комнате. Это было лучше чем его разговоры. Дальше я так немог сидеть и ждать и поэтому пошёл прогулятся чтоб убить время.
Не знаю, сколько времени я ходил, но думаю, что не очень-то много . Так всегда бывает, ходишь, думаешь что уже много времени прошло, а смотришь на часы, а там и часа не прошло, как-будто над тобой кто-то смеётся. Если время - это какое-то существо из других параллельных невидимых нам миров, то оно, скорее всего, имеет вид маленького толстенького клоуна. Знаете, такого, на которого дети, посмотрев не смеются, а плачут. Это такой толстячок, который смеётся себе в кулачок, сделав какую-то глупость. Не понимаю, почему ему надо бежать быстро, когда тебе хорошо, и ползти, когда тебе плохо. Может, у него было неудачное детство, или ещё что-то. Но лично у меня такое чувство, будто этот толстячок уселся прямо мне на спину и, обвив моё тело своими кривыми ножками, хватается за все окружающие меня предметы, чтобы затормозить движение.
Я зашёл уже очень далеко и наконец решился спросить у кого-нибудь, сколько сейчас времени. Своих - то часов у меня не было. Оказалось, что гулял я всего час с небольшим. Но я выкрутился из этой ситуации , прикинув, что вышел я из дому примерно полдевятого и прогуливался полтора часа, и если сейчас возвращаться примерно с такой же скоростью и теми же путями, то вернусь я к двенадцати, а если повезёт, то и к часу. А уж в это время Саша должна будет объявиться. И примерно вспоминая свой путь, я пошёл обратно. По дороге назад я даже повеселел и заметил, что пребавил немного в скорости. Тогда я немного притормозил до скорости прогуливающегося с дамой или с собакой человека. Я чувствовал, как немного обхитрил время, и как этот толстяк пытается меня подогнать вперёд. Ничего у него не выйдет, я буду спокоен и дойду точно к задуманному мною времени. По дороге я ещё зашёл в кафе, чтоб выпить чашку кофе и, конечно, потянуть время. Там было много народа, но для меня место нашлось.
Разглядывая посетителей кафе и прислушиваясь к монотонному шуму разговоров, я постепенно забылся . Где-то я читал, что чтобы избавиться от назойливых мыслей, нужно начать слушать. Так и получилось, замечая каких - то людей, слыша шум болтовни, я отвлекался всё больше от своих мыслей. Следуя за обрывками фраз и проезжавшими за окном машинами, я зашёл в безмыслие. И наверное, превратился в тупо уставившегося в одну точку задумавшегося посетителя.
Я поначалу протестовал против названия - задумался, какие могут быть думы, если на самом деле человек в таком состоянии ни о чём не думает. Но протест мой был недолог, и яснее вслушавшись в слова, я понял, что это название то, что надо. Это слово можно формулировать как угодно , задуматься о жизни, задуматься о прошлом, и т п. Но есть у этой фразы скрытый смысл, который возникает на секунду, и потом снова сменяется каким - нибудь «задумать что-то неладное». Этот скрытый смысл – что-то вроде слова «закашляться», человек, задумавшийся в моём смысле, зашёл за думы, и оказавшись за ними, впал в оцепенение, оказавшись в безмыслии. Может, я и не прав, но я лично не раз там бывал и не стану говорить о том, чего сам не видел.
Из состояния задумчивости меня вывел разговор, каких - то людей, оказавшихся как-то рядом со мной. Странно, как я этого не заметил , но за мой столик сели двое мужчин. Наверное, они спросили у меня разрешения, но ответил ли я, мне не помнилось. Эти люди были хорошо одетыми мужчинами, один молодой остроносый показался мне знакомым. Второй был лет пятидесяти на вид с полностью седой головой. Они громко говорили, и я невольно стал их слушателем. Тот, что седой, спросил у молодого:
- Ну, как поездка ?
- Хорошо, - ответил молодой.
- Наверное, устал в дороге. Ты как приехал, чего - нибудь поел?
- Да, я поел и нормально отдохнул , гостиница очень хорошая.
- Ну, а как у тебя со временем, нам нужно будет многое обсудить?После
выступления, конечно, -спросил седой.
- Да, после спекталя у меня встреча с журналистами, потом ещё что-то, и
сегодня я свободен только ночью, -вглядываясь в седого, произнёс молодой.
- Хорошо, тогда можем ночью куда - нибудь сходить…..
Дальше я уже не слышал, потому что встал и ушёл. Я узнал молодого-
он актёр, я его видел по телевизору, он, кажется, играет в театрах. К сожалению имени его я не помню, а, может, и никогда не знал. Да мне и всё равно, просто меня поразила и, честно говоря, разозлила эта близость с кем - то из людей знаменитых. Встреча со знаменитостью чем-то для меня сродни с похоронами . Вот видишь мертвеца, и сразу в голову лезут мысли такого характера. Ведь он же когда-то жил , ходил , ел, думал, занимался сексом, в конце концов. И так же со знаменитостью - видишь её, и сразу же в голове - как он ходит, ест со мной за одним столом, он о чём - то думает, и у него есть свои мысли. Меня просто взбесило то, что я испытал, когда понял, что сижу за одним столом со знаменитостью. Я испытал то же, что испытывает каждый из простых, незнаменитых людей, попадая в мою ситуацию , и меня это задело. Сравнение всё-таки хорошо ставит на место. Я понял, что во всей серости этой окружающей меня жизни я вдруг увидел свет, как это ни банально звучит. Я понял, что полдня гулял по городу и не обратил ни на кого внимания, как и никто на меня. А вот тут, в этой вшивой забегаловке, до краёв забитой серыми людьми, вдруг сидит человек, который может ходить по одной улице с нами, но никогда не будет одним из нас. На таких людях как-будто ставится невидимое глазу клеймо, которое окружающим даёт уверенность в том, что этот человек не один из них. Я это отчётливо почувствовал, что он другой, и тут уже люблю я его или ненавижу, не имеет значения .
Ещё некоторое время шагая по улице, я раздумывал об этом. Но вскоре отбросил мысль всторону, успокоив себя тем, что хоть я и не из «светящихся», но я и не из серых .Я уж точно знал, что серого в моей теперешней жизни мало, и она до макушки заполнена пусть и невесёлыми, но событиями.
Оставшийся путь до дома я уже не применял никаких попыток замедлить шаг или зайти куда – нибудь, и вскоре уже стучался в дверь. Как я и предполагал, на часах было полпервого . И у открывшей мне дверь Наташи я налету спросил – не заходила ли ко мне Саша.
- Она уже тебя давно ждёт,- прокричала мне вдогонку она.
В это время я уже открывал двери, за которыми меня ждал мой «курьер». Саша лежала на диване, в комнате было сильно накурено. Подойдя поближе, я увидел, что она спит и, оглядевшись, заметил на стуле рядом с диваном свёрнутую вдвое бумажку. Очевидно, это и был ответ мне, и я не стал её будить. Развернув бумагу, я увидел, что она исписана аккуратным почерком. Буквы были жирно и сильно втиснуты в бумагу, а почерк был таким, каким пишут в брошюрках по правописанию. Да, почерк был уж очень аккуратен, что сразу подкупало, но написано было слишком сильно, и бумага в некоторых местах была просто продавлена усидчивой и сильной рукой автора. Я ещё подумал - аккуратный гад. Немного отодвинул ноги Саши и, усевшись на край дивана, я начал читать. Письмо, адресованное мне, начиналось так:
Это кто там до нас снизошёл? Как же это ты дошёл- до того, что я существую. Что, уже не кажется, что я - плод твоего больного воображения ?
Да, попал ты, ничего не скажешь !
Только знаешь, мне кажется, что это ты плод - моего воображения. Может, болен я , и ты мне только кажешься, а? Может, никакого детства у тебя не было, а это было моим детством ? Тебе не кажется, что ты всего - навсего моя затянувшаяся на 14 лет болезнь, возомнившая себя хозяином этого тела. Ты болен , неужели нормальный человек пойдёт грабить двух беззащитных женщин, почти не колеблясь, как ты. Признай, ведь тебе даже не нужны были никакие деньги. Ты насильно поселился очень давно во мне и возомнил себя мною.
Ну, что, закрались сомнения ?
Знай, я вижу всё, что ты делаешь, я слышу всё, о чём ты думаешь в своих снах. Тебе никуда не деться от меня, я пришёл забрать то, что принадлежит мне. И я надеюсь, что ты чувствуешь, как я расту в тебе.
Хозяин.
Ни одну из моих догадок не оправдало это послание. Оно оказалось неожиданно дерзким и наглым, что заставило меня окунуться в волну неудобства перед собой. Но ещё читая его, я выбрал для себя правильную тактику. Что бы я ни услышал – не верить , потому что в этом положении каждый будет тянуть одеяло на себя, и кто зазевается, тот окажется ни с чем. И эта подпись «хозяин» она меня просто взбесила , я ему ещё покажу, кто хозяин. Злость родила во мне желание бороться и не дала впасть в отчаяние. И не откладывая, я тут же принялся за ответ этому наглецу. Я под впечатлением написал множество оскорблений и гадостей , но вскоре одумался, и все эти бумаги выбросил. Я не должен казаться слабым и поэтому должен держать себя в руках. Поэтому ответ я решил ему написать, как только остыну.
К этому времени проснулась Саша и не успев продрать глаза, схватила меня за шею и привлекла к себе. Хотелось сбижать от этих мыслей о ком - то там у меня в голове, и я готов был забиться под любое крыло. Но теперь уже ничто не помогало, и даже в объятьях Саши я находил напоминания о так называемом Хозяине. Когда я разделся, то заметил, что у меня на шее снова красуется зуб. Мне почему-то в голову пришли его слова, те, где он говорит, что видит меня во снах. Я снял с шеи этот страшный амулет и, открыв окно, с яростью швырнул его туда. И не зная себя от ярости, закричал - на смотри, каково тебе – а? Не знаю, сколько точно я так орал, но помню, как только сел и обхватил голову, я вначале услышал смех, а потом и увидел, кто это смеётся . Надо мной смеялся чёрт , тот самый, из моего сна, он просто дрожал от хохота, и весь попадающий в окно свет трясся от смеха вместе с ним. В голове всё закружилось, и я почувствовал, что тошнота подходит к горлу. Я еле успел добежать до туалета, где меня вырвало. Голова страшно болела, и в ней эхом звучал хохот. Именно здесь, склонившись над унитазом, я ясно почувствовал, что схожу с ума, и остановить всё происходящее со мной не в моих силах. Рядом со мной оказалась Саша, и я сквозь хохот и захлестнувший мою голову шум откуда-то издалека тонкой, переливающейся небесно - синим щупальцей, дотронулся до неё . Когда я это сделал, то понял сразу две вещи. Первая, что таким образом я попросил у неё помощи, и второе - это то, что эта щупальца - настоящая моя конечность . Но всё это я понимал где-то очень далеко. И когда я почувствовал, что превратился в маленькую точку посреди невыносимого шума, то понял, что там в конце я или моё тело потеряло сознание. Но точка сделала круг и очень скоро начала увеличиваться в размерах . Я понимал, что остался в своём сознании посреди снов и воспоминаний, потому что был всем окружающим одновременно. Я осознавал, что моё сознание было той точкой, и оно сейчас угасло. А вот эта увеличивающаяся в размерах точка была уже не мной, а хозяином.
От сюда было видно коким было сознание , оно чем-то напоминало трек для велогонщиков, вытянутый круг. В том состоянии, в котором сейчас находился я, мне даже была ясна история всего вокруг происходящего. Раньше, когда я был здоров, круг был ровный, и моё сознание крутилось в нём как земля по орбите. По правую сторону я бодрствовал, по левую спал, и всё было ровно и хорошо. Но потом появился дефект, неисправность, и круг начал менять свою форму, постепенно вытягиваясь в разные стороны и растягивая существующее время в ущерб сознанию, которое привыкло к намеченному пути в 24 часа в сутки. Но теперь всё изменилось, и два оттянутые друг от друга полукруга имели между собой плохой контакт, и растянувшись ещё дальше, круг поделился, превратившись в восьмёрку . Хотя тот круг, на который пялился я, ещё и не был восьмёркой, а только был непомерно вытянут. Я понимал , или что-то мне говорило, что превращение в «8» неизбежно . Таким образом, восьмёрка - это без двух минут два круга, и во втором неизбежно должно быть новое сознание. Новое сознание рождается уже когда круг начинает растягиваться в левом его полушарии и по мере вытягивания развивается, достигая апогея уже в происходящем делении. Вот так и возникает два в одном . Я совершил ошибку, пошёл против природы, совершил ошибку своим умением уничтожать время. И поплатился рождённым во мне другим разумом. Всё это означало для меня только одно - никакой психической болезни нет, а всё это происки другого сознания. Странные сны, снившиеся мне, были предупреждением.
Но здесь же я увидел и понял, что круг сколько бы ни делился будет вечен, и смертно лишь сознание, крутящееся по кругу с заданной ему скоростью. Когда оно умирает, круг своим движением рождает новое сознание, которое в свою очередь проживает жизнь и т д. Круг не имеет пола, но может делиться . Для этого ему нужен ещё один разум, и его родить может только женщина . Любой круг мечтает быть женщиной, ибо тогда он может поделиться на двое, а то и на трое. Круг - это тело, и в отличие от разума , души ,круг бессмертен. Тело, умирая, включается в круговорот земли, распадается, съедается червями, становясь ими. Круг живёт всегда, разум же нужен кругу только ради быстрого размножения ,так говорит круг, но разум мне говорит, что на самом деле одно без другого существовать не может. Больше матерей - больше кругов , говорит круг. Разум, так же и враг круга, потому что он может сделать то, что сделал я, разделить круг как бы в уме без другого тела. И крутясь в одном теле, два круга начинают бороться, пока один другой не поглотит . Круг - это замысел тела, то есть я поправлюсь, немного не само тело, а заложенный в него смысл круга.
Всё это я понимал, находясь вне сознания , в стороне от круга , слыша мысли окружающего меня шума. Но пока я всё это слушал, я вдруг увидел, что точка превратилась во вполне уже различимый объект, быстро двигающийся по кругу. С виду это напоминало чёрную тонкую щупальцу, которая обвила скользкое тело круга . Щупальца держала круг и свисала вниз, постепенно расширяясь и потом снова утончаясь в такую же тонкую щупальцу. Увидев это, я задал себе вопрос - что это? И шум вокруг меня снова заговорил со мной.
Это разум . У него две щупальцы , одной он держится за круг, а другой дотрагивается до нужных ему действий и мыслей. Потому что все возможные манипуляции телом вплоть до разговора на самом деле делаются этой щупальцей. Где бы мы сейчас ни находились, в голове или ещё где – нибудь, но всё это место изнутри как купол выложено снами, мыслями и командами движения телом . Мне сразу вспомнилось, как я достал до одной такой команды своей щупальцей, но она была светло- синяя, а вот здесь я вижу чёрную? И шум снова заговорил со мной . Цвет указывает характер души , синий, холодный, переливающийся, небесный как мой - это характер, который обычно не любит круг, потому что слишком легкомысленный и недумающий о главном, о размножении. А чёрный - это земляной, и чем чернее, тем глубже в землю. Этот характер земной и лучше всего подходит кругу.
Странное существо с двумя щупальцами близко придвинулось ко мне, и я разглядел, что посередине его как в перстень драгоценный камень вставлено лицо. И именно то, что я видел у чёрта на куличках, моё, но с двумя левыми половинками.
- Лицо - это вид души, характер - это лицо, - прошептал шум . Любое лицо - это всегда карта души. Какое бы ни было лицо; оно будет полной копией его души, если лицо похоже на птицу, то и душа тоже , если с выпученными глазами, то и душа тоже. Короче говоря, сама душа - это лицо, и наоборот а щупальцы - это его конечности.
Тут я увидел, что существо, летящее на всех парах, поменяло щупальцу как орангутан на дереве. И не успев задать вопрос, получил ответ, что это нужно делать, так как щупальцы затекают и устают. У некоторых душ бывает дистрофия одной щупальцы и, со временем привыкнув держаться одной, она в то же время плохо нажимает на команды другой, с виду это выглядит как недоразвитость.
Находясь в этом мире, я всё хорошо понимал, но и был его пленником, я понимал, что сейчас не моя очередь, и войти в свой круг я не могу . Честно говоря, что-то в глубине меня всё ещё говорило, что всё вокруг неправда, а на самом деле я просто серьёзно болен. Но я находился здесь, и это место не было лишено резкости. Всё было реально, и я этой реальности верил.
Я ещё раз посмотрел на эту чёрную душонку моего «соседа», как говорится - чтоб знать, с кем воевать. И обнаружил, что он уже совсем ко мне впритык , и на таком расстоянии можно было легко разглядеть его мерзкую рожу. Но во всей его роже меня сразу же привлекли глаза. Даже скорее не глаза, а два немигающих отверстия, за которыми что-то происходило и копошилось. Вид был такой, если у фотографии вырезать глаза, и это безглазое фото приложить к работающему телевизору. И мне естественно захотелось туда заглянуть. Я даже не задумывался, есть ли у меня самого глаза в этом странном мире. Но стоило мне захотеть, и всё решилось само собой. То, что произошло, тяжело описать , но я попробую. Моё сознание или моя мысль , ну, то, чем я это всё обдумывал, как бы прилипло ко лбу этого двущупальцего монстра. Потом я почувствовал, как то, чем я являлся, облепило всё его лицо как какая- нибудь грязь. Не знаю, откуда я знал, как и что делается, но всё получалось само собой, и мне оставалось только дивиться своим скрытым умениям. Дальше я как бы нажал на выпуклые части лица , на его нос , щёки, надбровные дуги и подбородок . Мне показалось, будто лицо резиновое, и поддавшись моему давлению, оно продавилось. Я как бы одел маску и сразу же заглянул вовнутрь этого существа. Маска подошла, да и почему бы ей не подойти, это же почти копия моего лица. Интересно было то, что внутренностями этого сознания или души, если хотите, было то, всё с ним происходящее. То есть я как бы наблюдал всё с ним происходящее.
Странно, конечно, но это было всё. Щупальцы для передвижения по кругу или времени или ещё чему - нибудь. Лицо - это душа или маска её. А внутри всего этого всё с человеком происходящее и всё его окружающее. Здесь я немного не мог понять , если вся эта кухня с душой и кругом к примеру находится в мозге человеческого тела, то окружающая его среда существует и вокруг тела и внутри крохотной душонки.
Шум, окружающий меня, засмеялся, и я догадался. Тот мир, который внутри души, всего лишь её восприятие, и застаиваясь внутри, становится её телом . То есть, все данные, поступающие телу через его органы восприятия, попадают в разум или душу, давая ей этим пищу и плоть, и уже прожевав или обдумав как следует это, она даёт дальнейший сигнал щупальцей телу. Вот почему когда умирает тело, умирает и душа, у неё просто не остаётся тела, потому что её тело - это всё вокруг происходящее. А ночью, когда глаза человека закрыты, и информации никакой не идёт, то душа становится чем-то похожей на остывающее болото. Из неё идёт пар, это уходят дневные впечатления, они поднимаются к куполу, где хранятся всевозможные воспоминания и команды. И вот через них как раз человек видит сны, которые, в свою очередь, отражаются в душе как изображения. И именно потому человек помнит эти сны наутро.
А что касается того мира, который окружает физическое тело, так это восприятие другого разума, уже нечеловеческого, но во всём с ним схожего. Вот вам и по образу и подобию, пожалуйста. Мир вокруг и внутри в принципе одно и то же и одновременно они разные . Объяснить я этого не могу, потому что понял это всего на одну долю секунды, и задавшись очередным вопросом, растерял догадку.
Честно говоря, мне уже порядком надоел этот спектакль с уродцами на перекладине. Главное теперь, что я смогу понаблюдать за своим врагом, и это меня как-то веселило. Были бы у меня здесь руки, я бы точно их потёр одна о другую в предвкушении развлечения.
15.
То, что я увидел, и вправду меня поначалу развеселило. Его крутили и тащили по лестнице два здоровенных парня в белых халатах. Он здорово сопротивлялся и кричал на них.
Я всё это понял так. Наверное, когда я там блевал и орал во всю что-то невнятное, Саша с Наташей не смогли меня успокоить и со страху вызвали скорую. Видно когда они вызывали, сказали мои симптомы , вот и приехала психиатрическая бригада. А забрали они не меня, а его , я - то к тому времени уже отъехал. Ух, и злой он, наверное , представляю, чего он им там наплёл, что они его так крутят. Небось, всё про нас с ним рассказал , и про то, что он не один в теле живёт, и про то, что тот, кому было плохо сейчас, здесь не присутствует. - Да не повезло тебе, парниша, - привыкай к земным будням, «сосед». Вот я повеселился , видели бы вы какую ему оплеуху в машине выписали, аж сразу успокоился. Да меня даже нисколько не смущало, что это они и моё тело тоже бьют. Главное сейчас было то, что я наслаждался ублажением низшего человеческого чувства мести.
В общем, отвезли его в больницу. Его глазами посмотреть, так настоящая тюрьма . Всё коридоры, коридоры, так его под белые ручонки чуть ли не через всю больницу протащили. А он всё брыкается и брыкается , даже один раз вырвался и бросился наутёк, но налетел на кокого-то спокойно прогуливающегося психа и зарылся. А его подхватили и потащили дальше. Короче, втащили в полутёмную палату почти без окон, там ещё парочку людишек по углам ютилось. Было в том помещении помимо нескольких кроватей странное приспособление. Что-то вроде вытянутого стола с плохой тряпичной обивкой , а по бокам красовались кожаные ремни. Вот на этот столик его и положили и как следует пристягнули. Ремни шли через лодыжки, запястья, и один через грудь. Судя по его безуспешным попыткам вырваться, схема безупречная . Эти двое которые его сюда втащили, ушли, и в дверях появился какой-то здоровенный силуэт . Он приближался, и можно было разглядеть его вспотевшее жирное лицо . Подойдя, он брезгливо осмотрел пленника и что-то прошипев своим маленьким слюнявым ртом залепил по животу извивающегося больного. Картинка как-то изменилась и вся замутилась, очевидно, от брызнувших от боли слёз. Вот урод, даже здесь меня это взбесило и уже ничуть не радовало.
Зрение немного прояснилось, и я увидел, что за толстяком ещё кто-то появился. Толстяк это тоже заметил и тут же ретировался . Из-за него вышел какой-то мужчина, очевидно, врач и медсестра. Они осмотрели корчащегося от боли больного, и врач , маленький такой, лысенький, с бегающими глазами обвиняюще посмотрел на толстого. Тот заулыбался и пожал плечами. Тогда врач что-то быстро сказал женщине, и они все, включая жиртреста вышли из помещения .
Когда они закрыли двери, помещение погрузилось в полумрак. Окна здесь были только под потолком , узкие такие, идущие вдоль одной стены. Но на них было столько слоёв решёток и металлической сетки, что свет плохо проникал сквозь и без того грязные стёкла.
Я слышал, как учащённо бьётся сердце когда-то только моего тела. Вскоре глаза окончательно привыкли к плохому освещению, и я стал различать увиденные недавно человеческие фигуры. Ещё в самом начале при помощи света, падающего из открытых дверей, я увидел два съёженных человеческих тела . Но теперь уже без света мне удалось разглядеть ещё одного , он сидел на кровати, и судя по повороту его головы, можно было судить, что он смотрит на меня. Что - то лучше разглядеть я не мог . Слишком уж в неудобной позе лежало тело, да и «сосед» видно уже устал держать голову поднятой, в конце концов расслабил шею и положил голову.
Наблюдая за всем этим, я находился как в компьютерной игре . Мне было страшно, но я знал, что всё это происходит не со мной. Работало хорошо только зрение, запахов я вообще никаких не чувствовал, а звуки слышал очень приглушённо, как будто из колодца.
Но тут мой «сосед» снова поднял голову, и я воочию прямо перед собой увидел очертания стоящего передо мной человека. Если бы у меня здесь были волосы, то они бы стали дыбом. Я так испугался, что даже немного отдёрнулся назад , слегка оторвавшись от маски. Но сразу взял себя в руки и снова подключился к игре. Это был тот третий, что лежал на кровати, потому что те два скрученных тельца так и остались стоять у задней стены. Сейчас можно было разглядеть лицо этого психа. Скорее даже не лицо, а одни впалые, но пылающие интересом глаза. С одного взгляда на него можно было сказать, что он не нужен обществу . Такого на улице не увидишь. Он был коротко пострижен ( в психушках, как и в тюрьмах, коротко стригли наверное от вшей и всяких других паразитов). Кроме огромных слезящихся глаз на лице был ещё маленький нос кнопкой, очевидно, пришитый ему. Я такое лицо уже видел по телевизору, когда показывали человека, на которого напала собака. Может, и этому бедняге собака изжевала лицо. Губы тоже почти отсутствовали, а кожа на всём остальном лице выглядела так, как будто её сняли с пальца и натянули на голову. Так казалось мало кожи на его голове. Короче говоря, урод неописуемый. Но мне сразу бросилось в глаза и напугало ещё больше, чем его уродство, это его сложение. Он был невысок, но просто огромен , по - культуристически мускулист. Майка на нём была маленькая, как будто для смеха натянутая на такое огромное тело.
Он шагнул ближе, и «сосед» сделал то же что и сделал бы я, будь у меня рот , он заорал во всё горло как резанный. А верзила даже и не моргнул, а стал тянуть свои огромные, все в мускульных буграх, руки. Дальше я уже стал плохо различать происходящее , «сосед» замотал головой, и изображение начало мелькать. Это и меня насторожило, если этот Квазимодо задушит его, то значит не станет и меня. Но изображение мелькать перестало, и я увидел, что двери снова открылись. Вокруг никого не было, урод быстро побежал к своей постели. В дверях появилась та самая медсестра и направилась ко мне, держа в руках какой - то маленький тазик. Она подошла и, положив тазик рядом, достала шприц, наполненный до краёв, и невозмутимо начала протирать мне руку ваткой. Я видел, как «сосед» дёргался и что - то ей говорил. Но она , спокойно зажав руку, вводила какую - то жидкость в вену.
Как только она закончила своё дело, произошла весьма странная вещь. Меня будто кто-то схватил за шиворот железной рукой и с неимоверной силой оторвал от маски. Потом меня куда-то потащили, и я видел, как удаляется размахивающий чёрной щупальцой разум «соседа». Ещё немного, и меня будто оглушили, или скорее, бросили с большой высоты в воду. Было такое чувство, похожее на то когда идёшь с кем- нибудь, треплешься, оборачиваешься, а его нет, задержался где-то , шнурки завязывает, внутри на некоторое время образуется вакуум . Так бывает ещё когда неожиданно для себя подскальзываешься и падаешь , возникает желание «поправить перчатку». Короче говоря на секунду куча неуюта. Это, как я смог убедится сам, просто разум возвращается в своё осьминого - подобное тело. Пока этот ваш разум разместится по всем углублениям и трещинкам, вы испытаете кучу неудобств. А при какой - нибудь неожиданности на самом деле разум немного выворачивается в душе. Бывает даже так , что вытащит как из рукава руку из щупальцы и не может обратно долго сунуть. От этого и всякие заикания и хождения в штаны в ненужный момент. От этого только и помогает вторая такая неожиданность, испуг какой - нибудь или ещё что.
Но а меня под действием этого лекарства вернуло обратно. И вот теперь уже я лежу привязаный в этой тёмной палате и чувствую, что и вправду выбраться никак. Да ещё к тому же нос болит, это наверное, когда забирали, дали. В общем, оказался я в незавидном положении. Чувствовалось, что вместе с тем чудным действием возвращения в этом лекарстве ещё и была хорошая доза снотворного. И поэтому не в силах сопротивляться сну я сладко отъезжал.
Прддя в себя и ещё не открыв глаза, я было подумал – ну, и сон же мне приснился. Но открыв глаза, я понял, что спал без снов, а всё со мной происходящее было наяву. Я находился уже в другой палате, она была светлая, и в ней было полно народа. Каждый занимался своим делом. Кто ловил рыбу, кто ездил на машине, а кто шёл походом на Москву. В общем, я находился в типичной, виденной мною не раз в кино, психиатрической палате.У меня, честно говоря, даже на душе повеселело. Я приподнялся на локтях, и заметив это, какой-то долговязый тип сразу же направился ко мне. Его лицо было похоже на лошадиное, такое оно было вытянутое. Он подошёл, и согнув свои тонкие и длинные ноги, сел на мою кровать. От того, что он сел, честно говоря, он короче не стал. И голосом глухим и, как казалось, зарождающимся где-то глубоко в его костлявой груди, спросил:
- Как себя чувствуешь?
- Хорошо.
- Как это, хорошо? Этого не может быть, ты попал в сумасшедший дом и говоришь, что хорошо.
- Ну, плохо себя чувствую! Тебя устраивает? –раздражаясь, ответил я.
Но его это не устраивало.
- Почему ты не задумываешься над своим ответом, а? Почему человек
задумывается только над своими вопросами? Я спросил у тебя, как у человека, как ты себя чувствуешь? А ты?
- А я сказал, что хо..
Не дав договорить, долговязый впялил в меня свои паршивые глаза, к нижним векам которых, казалось, подвесили груз, от которого они оттянулись. И принялся уже орать.
- Ты не задумываясь врёшь, что тебе хорошо, что из тебя может выйти.
- А это уже не твоё дело,- крикнул я, выпучив, как и он, глаза.
От этого длинного затрясло, и он приоткрыв от бешенства рот, издал
Какой-то нечленораздельный звук - а. А. Хххти. Резко встал и, кинув через плечо полный брезгливости взгляд, пошёл прочь.
Это происшествие напомнило мне, где я нахожусь, и я, тут же встав с кровати, начал искать одежду. Но её нигде не было. На мне были только молочного цвета короткие штаны, а на спинке кровати, на которой я спал, висел паршивого вида розовый халат. Я его одел , он был очень короткий. Под кроватью я обнаружил пару почти плоских как блин тапок. Натянув и их, я встал и решил прояснить ситуацию. Но тут я услышал крик и, посмотрев в ту сторону, увидел расходящихся больных и бегущего по проходу между кроватей долговязого. Он что-то орал и, тряся своей лошадиной башкой, пёрся ко мне. Я, в свою очередь, был готов к отражению нападения и спокойно наблюдал за его приближением. Но парень недобежал, какой-то маленький и лысенький старичок не удержался и подставил долговязому подножку. Когда тот растянулся, гремя всеми своими костями по полу, старичок, как нашкодивший мальчишка, посмеялся, прикрыв рот, и спокойно лёг в кровать, натянув на себя с головой одеяло.
Да, длинный, падая, хорошо расшибся, и из его разсеченной брови капала на пол кровь. Увидев кровь, некоторые больные завыли, как сирены, а сам долговязый перевернулся на спину и, заложив за голову руки, принялся что-то насвистывать. Поднялся переполох , и, как я смог заметить, из-за крови. Правда, другие больные просто стояли и, не чего, неделая наблюдали за происходящим, в коих числе был и я.
Двери палаты открылись, и в помещение ворвались люди в белых халатах. Мне уже было почудилось, что сейчас они начнут лупить всех подряд дубинками, разгоняя поуглам. Но вместо этого эти люди принялись спокойно упрашивать и уговаривать успокоится каждого, а кто не слушал уговоров, тем что-то вкалывали в руку. В конце концов, все более - менее успокоились. И тогда они взялись за долговязого, которого аккуратно подняли, осмотрели и увели куда-то прочь.
Я подошёл к одному из этих людей и начал его распрашивать.
- Эй, слышь, вот я вчера сюда попал, через сколько мня отпустят?
- В течение трёх дней должны, смотря что с тобой. А если что найдут, и вовсе могут оставить надолго.
- Слышь, мне надолго нельзя, да и тем более я совершенно здоров.
- А ты как сюда попал, с наркотиками перебрал?
- Да, - соврал я .
- Ну, тогда быстро, только пару проверок, пару бесед и домой.
- Ну, спасибо большое.
- Не за что, - сказал человек в белом халате и направился к двери.
- Эй, постой,- крикнул я ему вдогонку. - А где здесь туалет?
- А где туалет, тебе покажут, но потом , в туалет ходят по несклько
Человек, так что жди, пока ещё кто захочет, - и он вышел за дверь, которая закрылась.
Я только услышал, как замок защёлкнулся. Этот звук разбудил во мне
Какую-то тоску . А посмотрев ещё раз на своих угрюмых сокамерников, мне вообще не захотелось жить. Но всё это, как известно, не надолго, и вскоре я уже собирал компанию невменяемых товарищей для похода в туалет.
Оказалось, кстати, что здесь не все психи были, а двое героинщика, их, как и меня, вчера привезли, и они себя не очень чувствовали. Оба были младше меня на год, на два, но уже давно сидели на системе. Мы с ними подыскали ещё одного клиента, и четверых нас выпустили в туалет . В туалете можно было курить, поэтому курильщики шли туда в первую очередь. Но меня, как человека некурящего, привлекало другое, осмотреться.
Да, осматривать здесь особо и нечего, одни коридоры и палаты со стальными дверями, а окна до половины вымазаны белой краской, так что ничего, кроме света, через них и не пробивалось. Ох, уж и унылое это место, побыстрее бы отсюда выбраться. Но для этого мне надо было убедить всех здесь, что со мной всё в порядке. Только бы «соседушка» ненароком не вырвался, а то он своим появлением всё к чертям испортит. Но тут меня осенило, - блин, да ведь то лекарство, которое мне вчера ввели, оно же ведь заставила «соседа» убраться из моего тела. И у меня сразу внутри посветлело. Нужно было только узнать, что это за лекарство такое , и дело в шляпе. Тагда уже ему никогда не вырваться, а его круг вместе с чёрной душёнкой зачахнет, и сам собой отвалится. Я даже про себя посмеялся, предвкушая победу над своим врагом. Но тут что - то мне сказало, что я вопбще-то не зря здесь нахожусь и думаю совсем как эти психи. Может, я и вправду просто сумасшедший, а всё со мной происходящее всего - навсего само собой разумеющееся для человека со свихнувшимися мозгами. – К чёрту, даже если и так, пошли они, ни с кем не обмолвлюсь словом о том, что со мной происходит. Буду косить под здорового.
Видели бы вы этот толчок , да чтоб в больнице такие туалеты были- не может быть. Три расколотых унитаза, заделанные цементом, чем-то напоминали сгнившие пни. Перегородок между ними не было и поэтому справляя нужду, легко можно было переговариваться с коллегой, смотря ему в глаза. Ещё здесь был широкий подоконник, когда-то тоже белый , но весь зачириканный и зацарапанный нервными руками здешних постояльцев. На нём стояло несколько банок с окурками, но всё же некоторые окурки валялись и на подоконнике. Окно тоже было замазано белым и защищено металлической сеткой. В одном месте на стекле кем-то была содрана краска, очевидно, это делали долго каким - нибудь гвоздиком. Заглянув туда, можно было увидеть небольшой парк, находящийся рядом с больницей, и немного подальше шла дорога. Там мелькали машины, и жил город. Честно говоря, эта дырочка была пока единственным виденным мною до сих пор унылым окном в грешный и желанный мир.
Я быстро нашёл общий язык с двумя наркоманами . Одного, сгорбленного и худого, звали Никита, а второго, такого нахального, невысокого роста, рыжего парня звали Артём. Они оказались хорошими собеседниками и чтобы убить время, я принялся с ними трещать обо всём на свете. Четвёртый, пришедший с нами, был молчун лет сорока и в розговор не вступал. Его мучал понос или ещё что, он всё время отсиживался на горшке.
Артёма и Никиту подобрали в разных местах, но они друг друга знали, вроде бы даже учились в одной школе. Им было не очень хорош, и поэтому выглядели они плохо. Не знаю от чего, но я направил разговор в их сторону и стал расспрашивать про тягости наркоманской жизни. В основном говорил Артём, а Никита только поддакивал и иногда вставлял какую - нибудь фразу. Дошло до того, что я спросил, как же они стали на эту короткую и скользкую дорожку.
- А хотелось попробовать, - ответил Артём.
- Ага, -подтвердил, затягиваясь сигарету Никита.
- Я тоже много чего пробовал, но колоться на фиг надо. Подкурить
иногда, или ещё чего лёгкого. Так, чтобы с духами пообщаться, но без фанатизма. Отошёл, ни каких проблем тебе, а с «Горынычем» шутки плохи.
- Да, чувак, плохи , но лучшего кайфа не сыщешь. По мне, честно говоря,
несмотря на все проблемы, короткая жизнь с ним лучше длинной жизни без него. Какой кайф всю жизнь пыхтеть, чего - то там копошиться и никогда этого не познать.
- Да, да, да, - подтвердил Никита.
- Да, ну, хлам, ты говоришь, если у чувака самое высшее удовольствие в
жизни - это раз в неделю к любовнице смотаться, то это и есть самое высшее на тот момент для него. А если ты никогда на северном полюсе не был, так чего теперь себя всю жизнь казнить. Мне лично этот полюс както по..й, а кто-то жизнь себе не может без этих снегов представить. И приколись, сидит он там себе в палатке и думает – во, все люди лохи, живут себе в душных городах, как в муравейниках , да лучше, здесь, блин, замёрзнуть на полпути к цели, чем всю жизнь копошиться. Тот человек, который подсаживается на что-то и живёт только этим, плоский как блин, наверное и душа у него плоская, а щупальцы тонкие, от того что работа приелась жать на одно и то же.
Тут эти двое так на меня посмотрели странно. Да я и сам опомнился- что я тут такое понёс.
- Да ты чё, псих, чего ты понёс тут такое, -сказал Артём.
- Во, во, -подтвердил Никита .
- Да это я в одной книге читал, такая теория есть про то, что душа
похожа на осьминога, -соврал я. -Вот кто мне не нравится,- продолжил я , так это всякие там борцы против наркомании, всякие там левые сочувствующие. Мне кажется, что это самые настоящие фашисты, что угодно сделают, лишь бы помочь. А понять, блин, никто не хочет, все только головами мотают, уроды, бля .
- Ты прав, чувак, от этих дегенератов вообще в последнее время никуда ни деться они . Все так и норовят свою сочувствующую прыщавую рожу сунуть. А потом, блин, дерутся между собой, выясняют, кто кому больше помог и брошюр идиотских раздал, - с горечью в голосе произнёс Артём.
- Помогать надо, как высотный кран – молча, но захватывающе,- промолвил Никита.
- Да, точно, - поддержал его Артём . И они вместе нервно засмеялись.
Разговаривать с ними больше мне как-то не хотелось, и я приник к
маленькому окошку в свободный мир. Но не успел я как следует насладиться видом, как вошёл медбрат, который нас сюда провожал, и сказал, что наше время кончилось. И мы все вместе дружненько под негодования парня с поносом вывалились из толчка. В коридоре на подходе уже была ещё одна группа психов, поздравляющая нас с облегчением. Мы же, в свою очередь, тоже пожелали им облегчения без потуг и под смех здоровых и бурчание больных направились в палату.
Не успели мы войти, как в палату зашла приятного вида медсестра и вслух произнесла мои имя и фамилию. Я откликнулся, и она попросила меня следовать за ней. И снова коридоры, двери и опять коридоры, ох, уж и длинная эта чёртова больница . Но, наконец, сопровождающая меня дамочка остановилась около какой-то двери и, предварительно заглянув туда и спросив у сидящего там разрешения, пригласила меня. Войдя, я увидел типичный кабинет врача , стол, заставленый кучей папок с делами больных, несколько стульев , и на стене календарь с закрашенными ячейками.
- Ну, проходи, садись, - сказал странного вида врач. Он был в замызганном халате с огромным красным лицом и блестящей потной лысиной, разделяющей два пышных островка чёрных волос по бокам его головы.
- Спасибо, - выдавил я из себя волшебное слово и уселся на стул напротив его стола. Сев на него, я ощутил себя маленьким и подавленным. Наверное, из-за равной его удалённости от стен и стола врача. Казалось, будто я сижу посередине кабинета и не за что спрятаться, в общем, ощущал себя голым.
- Ну, молодой человек. как вы себя чувствуете? – не отрываясь от писанины, спросил он у меня.
- Нормально, -несколько рассеянно отвечал я.
- Это хорошо, а как в палате освоились , нет конфликтных ситуаций с
соседями по палате, а ?
- Всё нормально . Но я хотел бы спросить, когда меня отсюда выпустят?
- У вас, молодой человек, в семье никто психическими расстройствами
не страдал? – как будто совсем меня не слыша, продолжал он.
- Нет, у меня в семье психов нет, - немного нервно выпалил я.
- Не волнуйтесь, молодой человек, держите себя в руках и очень скоро
вы отсюда выйдете.- А пока расскажите - ка мне, что, по вашему мнению, вас сюда привело? -Наконец оторвавшись от своей писанины и впялив в меня свои красные глаза, спрасил врач.
- Всё очень просто, доктор, - начал я, обдумывая, как мне так сказать, чтоб
за здорового как можно лучше сойти.- У меня уже один раз такое было - это со страху просто. Как-то я руку поранил сильно, кровь текла, не останавливаясь, и я так испугался, что в панику впал , думал, что умру точно как сумасшедший был. Вот и сейчас так же, я несколько дней не спал, у меня зуб болел, и вот в конце концов так измотался, что у меня кровь носом пошла, и голова разболелась. Мне плохо от страху стало, и в итоге паника, вот и всё.
Когда я это сказал, я аж почувствовал как лицо, краска заливает, такой брехне даже идиот не поверит. Но а что мне оставалось делать, абсолютно ничего в голову лучше этого не лезло. И ещё ко всему смеятбся так захотелось, точно как в школе на экзамене. Увидишь что-то смешное и просто сдержаться не можишь. Ну, чтобы не заржать, я отвернулся в окно, здесь оно хоть не было закрашено. Но лыбило меня всё равно по страшной силе. Как я эту чёртову улыбку ни пытался согнать с лица, всё равно не получалось, зато теперь я точно на больного смахивал, корчил рожу как клоун какой-то.
- Хорошо, - в очередной раз поднимая глаза от бумаг, сказал он. – Покажите-ка мне свой больной зуб.
Я чуть не подпрыгнул. Даже на мгновение проскочила мысль, будто всё это сон, но не надолго. И вместо того, чтоб ему свою пасть показать, я так глаза удивлённо выпучил и переспросил: - Чего?
- Откройте рот, пожалуйста, - сказал он и, встав, направился ко мне.
Мне ничего не оставалось делать, как распахнуть рот и выставить ему напоказ свои зубы. Доктор взял меня за подбородок и заглянул в мою пасть- как акуле какой-то. Немного поёрзав в разные стороны и помычав что-то про себя, отпустил меня и пошёл обратно. Я же так и остался сидеть с недовольно удивлённой рожей.
- Вы что, думали, я вру? - обиженно спросил я.
Врач поднял на меня глаза, а потом, выпрямившись, сказал:
- Знаете ли, молодой человек, какой фантазией обладают наши больные? У некоторых болезней, особенно на начальных стадиях , когда бредовые идеи ещё не полностью овладели сознанием больного, наблюдается стремление отовраться от своего помешательства. Чтобы, разумеется, спрятать свою болезнь. Но а прячут они свою болезнь от окружающих потому, что считают её даром. Понимаете, вот, к примеру, больной думает, что он встречается с инопланетянами. Вы думаете, что он всем об этом расскажет - вот и нет . Зачем ему это делать, ведь окружающие его подумают, что он псих, и упекут его в больницу. Вот они и принимаются свои странные поступки объяснять враньём, на этом мы их и ловим. Так-то, молодой человек. А насчёт вашего зуба , сходите - ка лучше к врачу, а то он как-то не очень выглядит.
И он спокойно уселся на своё место, сказав при этом:
- Ну, что же, как видно, всё с вами в порядке, побудьте у нас ещё пару суток, чтобы окончательно оправиться от вашего недуга. И на все четыре стороны.
Он указал пальцем на дверь . Я встал со стула и ноги у меня тряслись. Чёрт подери, я вправду сумасшедший. Как этот докторишка ловко, в двух словах открыл мне всё, что со мной происходит. Дар, тьфу, к чёрту весь этот грёбанный дар. Шизофрения это, а не дар. Что же делать, что же делать?
На входе меня встретила медсестра, и мы с ней пошли обратно. Я шёл и ничего не замечал, а в голове моей роились мысли. Но что - то вязало их и мешало мне легко думать. Вначале я это просто услышал, как тиканье еле слышных часов в моменты бессоницы, кажется, будто это именно они не дают тебе спать. Вот так и сейчас что-то возвращало меня в реальность. Может, это шум наших шагов, нет, обуты что она, что я, были в тапки, шаги в которых почти не были слышны. Да и у меня нет моды шоркать ногами по полу. Но что тогда, какой-то шум , где он , шум возникает от шагов, но не от ног. Он идёт от моей сопровождающей. Вот оно - это у неё в кармане что-то шумит. И я, не став особо думать, напрямик у неё спросил.
- Что это у вас там трясётся?
- Это? Таблетки, - промолвила медсестра, доставая из кармана
пластмассовую банку из - под таблеток.
- Что за таблетки?
- А это для вас, для больных, чтобы не буянили.
Я вдруг вспомнил, как болезнь отступила, когда мне ввели лекарство. И подумал, если уж я болен, надо лечиться.
- Слышь, а эти таблетки похожи по составу на то лекарство, которое мне вкололи, когда я буянил?
- В принципе они одно и то же, только здесь в меньшей дозе и в капсулах.
Я остановился, и она тоже; потом, посмотрев ей в глаза, я у неё спросил:
- Знаешь, что доктор мне сказал, что через два дня меня выпишут . Короче говоря, я здоров, но боюсь, что ещё некоторое время буду немного раздражителен, поэтому не скажешь мне, где я могу достать вот эти таблетки?
Она что-то попыталась сказать, но я её перебил и, извинившись, продолжил: - Ты меня должна понять, мне хватит и одной вот такой пачки как у тебя, и я больше никогда не побеспокою. И если ты мне продашь вот хотя бы эту банку, то сделаешь доброе дело, а я со своей стороны обещаю тебе, что об этом никто не узнает.
Она снова попыталась что-то сказать . И я снова её перебил, да и ещё к тому же я почувствовал власть над ней. Мне казалось, что я могу на неё влиять. Тем более её глаза почему-то были немного опущены, а по всему её виду можно было сказать, что она из тех, кто не отказывает. Не знаю, что я ещё там говорил, но в конце концов прижал её к стенке и, наговорив кучу прелестей, поцеловал её. И к моему удивлению она не сопротивлялась, я её целовал и не верил сам себе. Как такое может быть , но видно было, что вот как раз это ей и нужно было. Дыхание её срывалось, грудь в светло - голубом халатике вздымалась как предгрозовое море. Её тело под моими руками трепетало, а кожа покрылась мурашками. Она была полностью в моей власти, и, чёрт подери, мне это нравилось.
В общем, когда мы отцепились друг от друга, она и я знали, что делать дальше. Её рука сильно сжимала мою, а её глаза бегали по моему лицу в поисках любви. Короче говоря, моя медсестра открыла какую-то дверь ключом, и мы ворвались туда . Свет мы не включали и поэтому когда захлопнули за собой дверь, то очутились в кромешной тьме. Я не выпускал её из рук и, к чему-то прислонив, начал снимать с неё одежду. Она же нежно постанывала извиваясь под моими движениями. Нас с ней заводила ситуация, и ничего ни в обстановке, ни в ситуации менять не хотелось. Она была поставлена надо мной, я был её подчинённым, и теперь то, что я обладал ею, заставляло взвиваться до небес нашу с ней святую похоть.
И как бывает в таких случаях, желание, поставленное на самую высшую точку , жаждет лишь толчка, чтобы как снежный ком скатиться под аккомпанемент стонов к ногам посвящённых. Мы побывали в самом эпицентре урагана и вышли оттуда обессиленными. И вот теперь в кромешной тьме, не видя друг друга и уже насытившись, мы каждый по- своему, обдумываем случившееся с нами. Она, я уверен, немного жалеет, ведь всё-таки ей пришлось нарушить кое - какие правила. А я ни о чём не жалею, только вспомнилась почему-то одна история. С одним моим хорошим знакомым произошла подобная история, только не в психушке, конечно, но тоже в медицинском учреждении. С ним это произошло на медкомиссии, когда его хотели забрать в армию. В общем, как-то ему удалось обольстить врачиху, и она его за это забраковала . Таким образом избавив от этой средневековой обязанности служить в армии . Честно говоря, когда он мне это рассказывал, я думал, что всё это он придумал. Но теперь я сам вижу, что такие ситуации возможны, и нужно было выжимать из неё максимальную выгоду. Короче говоря, я первый подал голос.
- Ау, ты где?
- Рядом с тобой, - ответил мне голос человека, который махнул на всё
рукой.
- Как ты себя чувствуешь?
- Великолепно, лучше не бывает, - звенел сладкий голос из темноты.
Не знаю, почему, но я уже ничего не хотел от неё в сексуальном плане и думал как бы поскорее перейти к таблеткам. Я подвинулся поближе к ней и обнял. Я подумал – хорошо, что не видно её лица, наверное, оно такое покорно – любящее, а у меня такие только смех вызывают. Меня аж передёрнуло, странно даже, как мне побыстрее хотелось скинуть с себя весь этот трепещущий груз. Ничего, конечно, хорошего в моём поведении нет, но мы и на самом деле получили просто друг от друга всё, что хотели, а теперь пора и разбежатъся.
Обнимая её, я нащупал в кармане халата баночку с таблетками и ни капли не скрывая своего поступка, просто вытащил её из кармана. Моя сопровождающая заметила это и даже попыталась мне запретить взять таблетки. Но её протест носил показной характер и просто являлся продолжением наших с ней любовных игр.
В общем время шло, и нужно было возвращаться . Я напомнил об этом медсестре, она как - то дёрнулась и быстро дакая, вместе с потоком оправдатетельных фраз начала копошиться. И уже через минуту , мы продолжали наш прерванный на любовь путь.
16.
Когда я вернулся в палату, то первым делом спрятал банку со своим лекарством под матрас. И, вполне довольный собой, стал ждать окончания назначенного врачом срока.
Сутки прошли сравнительно спокойно , больше ни один псих не решился заговорить со мной, а мне и не хотелось заводить ни с кем знакомства. Моих друзей - наркоманов под вечер выпустили, и из нормальных остался один я.
Правда, ночью был маленький переполох , в палату привезли очередного больного, но только не простого, а трансвистета. Но, разумеется, никто сразу и не понял, что это не женщина, а мужчина. Честно говоря, отличить от женщины его нельзя было вообще. Может, если бы санитары не потешались над ним и не поднимали бы шума, всё прошло бы спокойно, но они разбудили всех своими идиотскими шуточками и этим обрекли трансвестита на усиленное внимание со стороны больных.
Как можно было понять, у этого представителя меньшинств не выдержали нервишки, очевидно, из-за нападок сексуального большинства, и тот решился на суицид. Но дело до конца не довёл и оказался здесь.
- Обычное дело, - говорил один из медбратьев, привязывая бинтами слабо сопротивляющегося больного.
- Да уж, насмотрюсь я у вас здесь комиксов, - отвечал второй , скорее
всего недавно поступивший сюда на работу.
Но вот они выходят, запирая за собой дверь, и их тупые шуточки теперь глухо и неразборчиво гудят из коридора, убаюкивая меня. Ночью я просыпался ещё несколько раз и всё по вине трансвестита. Он просто вызывал очень живой интерес у некоторых больных, и они постоянно домогались его своим желанием познания. Короче говоря, своими криками он достал всех, включая и санитаров, и они его утащили куда-то в другое место, даря мне надежду спокойно доспать остаток ночи. Тем более, что это была первая ночь за долгое время, которую я спал, не боясь завтрашнего утра. Я разумеется принял на ночь одну из волшебных пилюль наверх к ещё дюжине выданных мне перед сном.
В общем, я наслаждался ночью без страха за утро, и мне даже приснился почти нормальный сон. В нём мне снилось, что транвестита повели в ту мрачную палату к уродцу, и он там кричит от безумия в объятьях Квазимодо. Хоть сон был и не из приятнейших, но всё же он был сном, а не непонятным путешествием в страну чудес, после которого чувствуешь себя выжатым как лемон.
Утром я почувствовал себя в форме, полностью отдохнувшим. Суток без болезни мне хватило, чтобы прийти в порядок. Никакие фатальные мысли не посещали меня, и жизнь казалась такой светлой штукой, даже несмотря на то, что я находился в психушке.
Как всё-таки давно я не находился в форме, странное это ощущение и очень редкое. Знаете, я считаю, если ты чувствуешь себя в Форме, то ты почти непобедим. Так, по крайней мере, тебе кажется, и с этой уверенности тебя не собьёт никакой размазанный в луже крови труп. Нет, это ощущение так просто не прогнать. Уверенность это как награда , она заставляет тебя улыбаться во весь рот, независимо хочешь ты этого, или нет. А главное, что я заметил , уверенность чувствуют окружающие. Я думаю, они этого сами не осознают, просто ощущают и всё, и не лезут к тебе со всякой чушью.
Вообще-то люди ленивые существа и в основной своей массе находятся не в лучшей форме. Да и ещё возраст, большинство населения земли или ещё малы, или уже стары для того, чтобы чувствовать себя уверенно. И вся эта нелепая неуверенность в себе рождает кучу всяких смехотворных боевых искусств. Знали бы вы, скольким таким обладателям чёрного или зелёного, а ещё лучше радужного пояса поразбивал носов обычным тычком. Просто смех потом берёт смотреть на этих глупых идиотов, пытающихся въехать что произошло. И потом как слепые котята ползут, хныкая, в поисках своих разбитых очков. Всем этим ребятам невдомёк, что в драке главное чувствовать себя увереннее, чем твой соперник. А единственный способ быть уверенней, это как следует, не думая, дать первым .
Раньше, когда я ещё ходил в школу, в возрасте тринадцати - шестнадцати лет постоянно нужно было уметь постоять за себя. Все так и норовят погасить своё чувство трусости и неуверенности в себе на подростках. Начиная с учителей и некотороых родителей, заканчивая когда-то шпаной, а теперь выросшей и спившейся массы «знающих, как надо».
В таком возрасте ничто так не придавало уверенности, как хороший кастет, приятно оттягивающий карман. Из чего мы их только ни делали; и выливали в формах на уроках труда из свинца, и скручивали уже готовенькие с пожарных кранов, или в каких нибуть теплотрассах. Само по себе, конечно, это уверенности не даёт, нужно ещё осмелиться им воспользоваться, не побоявшись полиции и мести . Но зато если увидишь, во что превращается лицо человека после того, как в него хорошенько заехать железякой, то это точно придаст тебе уверенности как несколько лет занятий в боксёрском клубе.
Но один раз я понял, что такое быть не просто уверенным в себе, а просто - напросто чувствовать себя богом. Как-то раз мой крёстный пришёл к нам домой, праздник какой-то был, и в итоге они обожрались так, что поотрубались все. А у моего крёстного имелся пистолет, как сейчас помню, такой же, как у немцев во вторую мировую с таким длинным тонким дулом. Не знаю, зачем ему нужен был пистолет, он ни в каких органах не служил , но в итоге я, ещё совсем ребёнок тогда, выкрал оружие у моего спящего родственника. И, сунув себе его в карман, пошёл прогуляться. Я ходил по ночному городу и желал чтобы кто - нибудь меня задел. Мне было так приятно ощущать холодную сталь настоящего оружия у себя в кармане. Когда у тебя в кармане пистолет, то абсолютно всё равно, что ты неудался ростом или худой как щепка . Этот тяжёлый механизм, называемый огнестрельное оружие, делает тебя великаном. В ту ночь я никого не подстрелил, и придя домой, украдкой положил пистолет обратно, сохранив на всю жизнь воспоминание об абсолютном превосходстве.
После того случая я ещё не раз ощущал сталь пистолета в своей лодони и каждый раз мысленно возвращался к той ночной прогулке. Сейчас оружие мне не даёт ощущения абсолютной власти, потому что к вопросу о применении его приходит вдолбленный чёртовыми учителями вопрос о наказание за применение. Но того ощущения, которое я испытал в детстве, людям, боящимся уверенных в себе, у меня не отобрать. И если я только захочу, мне ничего не стоит вернуться в ту ночь и гулять там, странно улыбаясь прохожим.
В общем, сейчас я был в форме и казалось будто всё в норме. После завтрака я ещё теперь и сытый с интересом наблюдал за кривляющимися психами и хохотал от души. К обеду пришла та самая медсестра и, назвав моё имя, попросила идти за ней. Я вытащил из-под матраса банку с пилюлями и пошёл за ней. Сегодня утром я разорвал матрас и, вытянув из его недр вонючую вату, запихал в банку с таблетками, чтоб не тряслись при ходьбе. Оставлять их в палате мне не хотелось, потому что долговязый, которому уже зашили бровь, всё это время наблюдал за мной . Мне кажется, он мог увидеть, что я что-то прячу и стащить это у меня, когда я уйду.
И вот я иду за той, с кем был вчера близок, и наблюдаю за её задом, надеясь пробудить в себе хоть какие-то желания. Но ничего не получается, то, что я вижу, оставляет меня холодным, и я её больше не хочу. Сейчас я меньше всего хотел бы, чтоб она меня куда - нибудь затащила, и надеялся, что меня ведут к врачу. Но вот она останавливается, поворачивается ко мне, и мы вместе друг другу улыбаемся. Главное, думаю, я это не подать виду и внушить ей, что она мне очень нравится, чтобы без всяких проблем дотянуть до выписки. И вот я, прищурив глаза, ступаю к ней и пытаюсь обнять. Она молча поддаётся и мы с ней целуемся. Потом она вырывается и говорит:
- Да. чего это я , к вам пришла ваша сестра, так что не балуйте и пойдёмте на свидание.
- Какая сестра?
- Ваша сестра , Саша, кажется, её зовут.
- Где она ?
- Я вас отведу. Конечно, у нас не положено, но ради вас я всё
устроила. Я написала в бумагах, что вы из выздоравливающих, врач, наверное, забыл написать. А иначе нельзя, не каких встреч. А ваша сестра такая миленькая, сколько ей лет?
- Восемнадцать, - говорю я. - Она мне двоюродная сестра, но мы близки,
как родные.
- Это хорошо , а у меня вот нет ни брата, ни сестры, - вздыхая,
продолжала медсестра.
- Плохо, когда один в семье , эгоистами, говорят, вырастают, - говорю я
ей, подшучивая.
- Да нет, вы что, я не такая, у меня хоть братьев с сёстрами нет, но я
всё равно не такая. И вот даже в больницу пошла за гроши работать только ради моей любви к людям . Поверьте, я не такая, - прострочила она скороговоркой.
- Верю, верю я, просто пошутил, - спешу её успокоить . А то она от
волнения ещё бы всяких глупостей наговорила, за которые будет потом оправдываться и тянуть время . - Я и не сомневался в вашей доброте,- говорю ей, чтоб успокоить, и вижу, как у неё на лице выступает румянец, наверное, стыдится, что оправдывалась . Да и чёрт с ней, мне кажется, что мы уже дошли, потому что остановились у какой-то двери. И напомнив ей, зачем мы шли, снова столкнулся с эффектом сорвавшихся с вишни скворцов. Снова туча оправданий и извинений, и вот, в конце концов, отворяется дверь , а там сидит моя самая красивая и любимая Сестра.
Не знаю, что подумала моя сопровождающая, когда набросившись друг на друга, наши братские объятия превратились в страстные поцелуи. Да и всё равно, кто она мне, в конце концов. Когда наш с Сашей пыл немного утих, то я в комнате не обнаружил медсетру, она, наверное, предпочла оставить родственников наедине.
- Как я всё-таки по тебе соскучился , такое чувство, будто не видел много лет,- говорил я ей, но она молчала и отводила глаза, будто стесняется. Точно как нашкодивший ребёнок. Этот её искренний вид ещё больше сжал моё сердце, и мне просто захотелось вдавить её в себя, чтобы уже никогда не отпускать. Разве я мог думать, что так сильно привежусь к Саше , но я готов поспорить что она испытывает ко мне то же самое, потому и молчит, потому и уводит глаза. Такой уж у неё характер – не признавать всего того, что бросается в глаза.
Но вот мы с ней сели за стол, и она, закурив, молча стала разглядывать меня. А я не стал ей мешать смотреть на меня и принялся разглядывать помещение просто так, ради интереса. Это типичное унылое помещение вроде того, в котором меня держали ещё в садике, когда я заболел свинкой из-за карантина. Знаете, такой унылый квадрат со вздувшимися стенами из-за сотен слоёв красок, наложенных друг на друга в течение ста лет. Все эти казённые здания, как правило, старые и унылые. Я даже готов поспорить, если совершенно новое здание отдать под государственное крыло, оно соразу превратится в пропахшую хлоркой дыру, из которой хочется побыстрее бежать. Короче говоря, обычный унылый квадрат, в котором я пленник , а она гость.
- Ну, как ты тут поживаешь ? - вдруг заговорила она, прерывая мои
унылые размышления.
- Нормально, скоро должны выпустить.
- Женьку забрали менты, - закуривая следующую сигарету, спокойно
промолвила Саша.
- За что ? – спросил, конечно, догадываясь сам, за что.
- Не знаю , но я там была, когда они ворвались. Помимо Женьки они
искали ещё кого-то. Плохо, что главный мент из тех, которые взяли Женьку, тот самый, который расспрашивал насчёт тебя, когда ты Сергею голову проломил и дом поджёг. И он меня узнал , всё расспрашивал про тебя. Я ему, конечно, ничего не сказала, но рано или поздно, они вычислят, где ты и приедут уже сюда за тобой.
- А что с Сергеем ?- почему-то меня заинтересовало, что с ним.
- С ним всё хорошо, он уже из больницы выписался, и Катя на пару с
бабкой вокруг него, бедненького, крутятся. Так они меня бесят, лучше бы этот тупица сдох, -сердито выпалила она.
- Живой, и слава Богу, - сказал я, чувствуя, как на душе полегчало.
Одним делом меньше. - Если с ним всё в порядке, может, и полиция про меня забудет. Но тут я вспомнил про шлюх и про Женьку. - Нет, не отвяжется, чёртас два, - высказал я свою догадку вслух . И пустился мысленно казнить себя за то, что согласился на это дурацкое дело.
- Тебе надо будет бежать из города, - сказала Саша.
- Куда ! ?
- Не знаю, куда – нибудь, тебе всё равно больше негде здесь жить, всюду тебя могут поймать или полиция, или Сергей с дружками.
- А ты со мной побежишь? – зачем-то я у неё спросил. Кому угодно я
мог это сказать, даже той медсестре, но не ей. Если бы она даже любила меня так, что не могла без меня жить, то она предпочла бы умереть в разлуке . Она это она, фатализм и утопизм в ней были. Она из тех, кто перед сном представляют вместо приятной картинки любимого своё растерзанное тело на асфальте. От любого ожидаешь «да», если это так, а она скажет «нет», даже если это не так. Это нельзя лечить или называть безумием, потому что многие не соглашаются с тем, что день смерти лучше дня рождения, а это так. Больше дня она любит ночь, больше жизни смерть, а больше меня расстование со мной. Вот почему мой вопрос показался мне самому глупым.
Саша молчала, она будто и не слышала моего вопроса , просто смотрела перед собой, что-то думая в своей красивой голове. Сегодня её глаза казались особенно большими, а кожа особенно бледной. Это придавало ей вид снежной королевы , холодной богини. Одежда на ней была вся чёрная и какая-то тёплая, не подстать её холодному лицу.
- Ты чего вся в чёрном, в трауре, что ли. - подшутил я.
- Да нет, просто нравится цвет, - безучастно ответила она.
- Я не люблю траура , мне кажется, люди его носят специально, чтобы
покрасоваться перед другими своим горем. Кому-то это очень нравится, и он потом всё время ходит в трауре . Так это глупо, все эти похоронные процессии, горы сорванных и убитых цветов. Мне кажется, что это пошло с тех языческих пор, когда умирал мужчина, то и убивали, и хоронили вместе с ним его красивую, а, может, и нет, жену. Так сейчас срывают красивые цветки и бросают их на могилу. Я вообще против традиционных похорон. С детства не люблю эти идиотские, торчащие из гробов носы. Единственное, что торчком у мертвеца, так это нос. Саша шмыгнула, и мне кажется, что это её немного развеселило. И я продолжил:
- Я бы хотел, чтобы меня похоронили на боку . Представляешь, приходят все на похороны, а мертвяк на боку, заложил ручки за голову и спит, -тут Саша совсем уже развеселилась и уже громко засмеялась.
- Да , -смеясь продолжила она, - а кто - нибудь нажрётся и начнёт будить.
- Вставай, Егор, выпьем. Ха - ха - ха.
Ещё некоторое время мы смеялись, а потом я увидел, как что-то
захлестнуло Сашу, и она снова ушла в себя. Что с ней такое , и что или кто сжимает её сердце? Иногда не надо пытаться понять, нужно просто стараться увидеть. Вот и мне не удалось увидеть, что с ней такое, но это только дело времени, когда - нибудь я пойму, я знаю. Но тут Саша снова заговорила со мной.
- Ты помнишь, что я говорила тебе на счёт смерти.
- Нет Бога, нет ада. Это что ли?
- Да, это, ты знаешь, мне кажется, я никогда не верила в Бога, но всю
жизнь жила в аду.
- Да не думай ты об этом, всё это лишь твоя головная боль, вот ты
только посмотри на людей, каждый думает по - своему и живёт своей жизнью . Кто - то вешается из-за того, что от него ушла жена , а мне кажется, что она уродина, и кончать с собой ради неё - сущий бред.
- Я тебя понимаю, но мне никак не выбраться из своей ямы, у меня
не хватает больше сил, понимаешь, - прокричала Саша.
- Обернись назад, Саша, и ты увидишь, что с тобой солидарны тысячи.
Когда нас создавал Бог, он выдал каждому человеку одинаковый комплект чувств . Некоторым, конечно, чего-то не досталось , всяким отсталым. Ну вот, значит, что до твоего состояния может дойти каждый, нужно только пойти в нужную сторону. Я лично тоже не один раз подходил к краю, у которого ты. Только по другой причине. Ты можешь не поверить, но как-то в детстве я сломал руку, и меня повели к врачу. Там я в первый раз увидел. что у меня есть кости, ты понимаешь, я увидел на рентгеновском снимке свои кости. Вот это и было моей травмой, до того момента мне казалось, что я другой, а оказалось, что как все.
- Это самое плохое, быть как все, - прошептала Саша.
- Для того, кто нас создал, мы все одно и каждый по отдельности
одновременно. Мы, люди, можем только краем глаза это увидеть но как только захочется рассмотреть получше, так сразу же понимание этого исчезнет.
- Замолчи , хватит , об этом . Я лучше раскажу тебе о другом, - сказала Саша. И встав со стула, пошла к окну; там она немного постояла и, разглядывая пупырышки на замазавшей окно краске, начала тихо петь. Эта песня была без слов . Но между создаваемыми ею протяжными звуками читалась колыбельная песня. Она тихо убаюкивала меня и казалась очень знакомой. Эти звуки были такими родными и близкими, что закрыв глаза, я сразу же представил себе дом и родителей. Под звуки этой песни я понимал, что нет у человека ничего роднее его детства.
Саша остановилась, и помолчав с минуту, сказала, что ничего ближе этой колыбельной, которую ей пела мама в детстве, у неё нет.
- Эта песня, - продолжала Саша, - уже давно оторвалась от уст моей
матери и попала в моё детское сердце. Теперь я уже выросла и больше не люблю свою мать, но эта песенка стала домом для меня и моих страхов. В ней я прячусь от холода и темноты, от одиночества и боли. Эта песня - это я сама.
И мне ясно представилось, что Саша - всего - навсего колыбельная песня, которую я слышал. Да, она очень похожа на неё, скорее даже, песня олицетворяет Сашу . Теперь, когда я ощутил её новую плоть, она будет всегда со мной. Потому что в таком виде она пойдёт за мной. Саша последует за мной в своей новой для меня плоти, как когда-то её детство последовало за ней.
- Мы теперь неразлучны, - сказал я ей. - спасибо тебе за твой подарок. -Я подошёл к ней и обнял её . - Я тоже хочу тебе что - нибудь подарить, но мне никогда не пели колыбельных, в моей душе только мрак. - Саша так пронзительно заглянула в мои глаза, что когда она заговорила, я уже почти всё понял.
- Ничего не надо, - сказала она, - то место, куда я иду, и есть ты. Всё вдруг закрутилось, и круг моей жизни и этой ситуации вдруг
очевидно всплыл передо мной. Я вспомнил свой сон и увидел, как задрожал от смеха свет. Я всё понял, в моей бесконечной тьме теперь будет жить и звучать Саша. Мне пришлось сильно сжать веки, чтоб слёзы не брызнули из глаз. В тот момент я всё понимал, и ясно видел неизбежное будущее. Поэтому я сильно прижал Сашу к себе, и мы так долго стояли, придоваясь чувству нашей с ней любви.
Но ногам надоело стоять, мышцы запели об отдыхе, и захотелось сесть. Вот здесь чувства столкнулись с физическим миром и осушили наши слёзы ненавистью к себе. И когда мы снова сели за стол, в нас была твёрдость дотянуть до конца.
Я вытащил таблетки , и раскупорив банку, высыпал их на стол. Пи люль было всего две штуки, одну я проглотил тут же, а другую сунул обратно в банку и протянул Саше.
- Вот эти таблетки очень для меня важны, и как только я отсюда
Выберусь, мне они нужны будут. Думаю, что это будет через пару дней. Я думаю, что зайду к тебе за ними.
- Нет, ты что, а вдруг тебя кто - нибудь увидит.
- Да не бойся, главное, будь послезавтра дома.
На эту ночь мне хватит таблетки, а на следующую и не надо – не буду спать, вот и всё, думал я. А то мало ли что, заметят колёса, подумают ещё что.
- Короче говоря, я прийду к тебе, жди меня.
И как раз в это время в комнату вошла медсестра. Она объявила, что на этом всё , и наше время вышло. Я попросил у неё ещё минутку, и когда она вышла, мы с Сашей попрощались. Сейчас в её глазах светилась уверенность, и она казалась какой-то взрослой. Твёрдость в её глазах меня порадовала и улучшила настроение. Двери в очередной раз распахнулись, и Саша, выскользнув из моих рук, не оглядываясь, вышла. А я остался среди молчаливых декораций, где уже не звучали наши голоса и где не верилось, что здесь вообще когда-то звучали голоса. Мне захотелось отомстить этим слепым и глухим стенам, и я с размаху ударил о бетонную стену кулаком. Чёртова предательская боль и глупый негромкий щелчок - вот и всё но мне это помогло.
Вот пришли и за мной, но уже не моя медсестра , а здоровенный мед- брат. И мы с ним молча пошли по пустому коридору, прочь от родных стен комнаты свиданий. Да только что я их ненавидел за их безучастность, а теперь, удаляясь от них, понимал, что они единственные свидетели нашей с Сашей любви. Когда я шёл по коридору, то ясно понимал, что быть человеком, это значит верить во всё, что нам даётся, и тут же отрекаться от этого, потому что даётся не надолго. Быть человеком, это всегда противоречить себе и миру, да и что здесь такого, ведь и мир противоречит нам и себе.
17.
Ну и длинные же здесь коридоры , я бы назвал их вечными, потому что войдя в них, не надеешься дойти до конца . Если человек идёт к вам с того конца навстречу, то невозможно его разглядеть. Видна только бесформенная масса цвета, конечно, чаще всего, белого, из-за медицинских халатов . Вот и сейчас к нам навстречу шло одно пятно, потом оно разделилось на два, и теперь эти два пятна увеличивались в размерах. Я даже подумал, может что-то с моим зрением, не может же быть таким длинным коридор, но обдумывать это дальше не захотел, а стал просто наблюдать за вырастающими в размерах точками.
Эти две точки росли, но никуда не двигались , как я понял, двигался просто я. Очень скоро мы приеблизились, и я смог разглядеть эти две фигуры. Как ни странно, эти два человека были мне знакомы. Я их уже видел, это были тот жирный громила, который издевался над «соседом» и тот уродец из мрачной палаты с изуродованым лицом. Они занимались тем, что вспотевший санитар отрабатывал на уродце удары, а тот, плотно затянутый в смирительную рубашку, с боязнью разглядывал своего истязателя.
Честно говоря, мне эта картинка не понравилась , больно жалко было Квазимодо. Мне захотелось за него заступиться, или хотя бы не видеть его боли. Но как на зло, тот медбрат, который сопровождал меня , остановился рядом с истязателем и жертвой. Он просто наблюдал и отбрасывал какие-то шутки, которые только разжигали жирного.
Если бы я только мог пересилить страх, который внезапно обвил меня. Нет, я не боялся накликать на себя ненасытного жиртреста, я боялся только одного, что меня могут упечь сюда на много больше, чем на трое суток. И поэтому я, как трусливый пёс, стал успокаивать свою совесть тем, что ничем не могу ему помочь. Даже вспомнил сегодняшний сон, в котором уже сам уродец вершил насилие над трансвеститом. Но ничего не помогало, совесть не успокаивалась и наотрез отказывалась верить в мой глупый сон. Да и ещё бедный Квазимодо впялил в меня свои глупые глаза и так ухватил меня за жалость, что я махнул рукой на всё и набросился на жирного. Я конечно, мог попытаться поговорить с ним , воззвать к его совести и пролепетать какой - нибудь религиозный бред, да, всё это я мог сделать. Больше того, я даже намеревался так поступить, но по какой-то причине вместо слов просто напал на санитара. Я, честно говоря, подозреваю, что я, думая одно, сделал другое, виноваты эти таблетки, которые употреблял в последнее время. Уж больно как-то удлинился мир, и путаются команды в голове.
А дальше ничего особенного не произошло. Всеми своими усилиями всё, что я смог сделать, так это поцарапать жирному лицо. За что, честно говоря мне очень стыдно, не пристало мужчине царапаться, я это, конечно, понимаю, но как это вышло, не понял. Я наскочил на жертву и соскользнул ей под ноги с частицами кожи под ногтями. Вот здесь - то под отборный мат двоих служащих младшего медицинского персонала из меня - то и выбили всю дурь. Они, даже не стесняясь, били по лицу, не боясь оставить следы. - Значит, думал я, они здесь все за одно, да и кто только поверит психу. Зачем я только ввязался в это со своей грёбанной жалостью. Последнее, что я помнил, так это два блестящих благодарных глаза прижавшегося к стене уродца.
И снова я в этой тёмной камере, привязан к твёрдой лежанке. Голова и внутренности болели от нанесённых мне ударов. Я попытался поднять голову, чтобы осмотреться, но от резкого движения в голове запульсировала боль, а к горлу подошла тошнота. И поэтому осмотр окружающей меня обстановки пришлось отложить на неопределённое время. Сейчас меньше всего мне хотелось терпеть всю эту боль и предаваться бессознательной жалости к себе. Я попробовал заснуть, но у меня ничего не получалось - ясность и бодрость в моей голове, очевидно, давно не виделись с болью. Гадкое состояние, что тут и говорить. Я от всего этого не уюта и боли даже попытался убежать при помощи отключения от времени . Мне не было страшно, что на волю вырвется мой оппонент, да и чего его бояться, я же привязан . Но у меня ничего не вышло, наверное, из-за таблеток я совершенно про них забыл. И как бы я ни старался, пилюли уверенно делали своё дело. Да и ещё ко всему кто-то в этой темноте зашевелился.
Слышно было, как кто-то заёрзал на постели. Я интуитивно стал сдерживать дыхание, чтобы не подать знак о себе. Мне не хотелось, чтобы кто-то обнаружил меня, потому что в этой камере, как я уже успел понять, держали самых отъявленных психов. Звуки прекратились - наверное, перевернулся на другой бок.
Наверное, сейчас ночь, если все спят, а в окна не проникает вообще никакой свет. Хорошо же тогда меня отделали что я с самого полудня до ночи без сознания отвалялся. Но долго мне не пришлось пребывать в мёртвом одиночестве. В дверях щёлкнул замок, и они открылись. Я сразу же узнал силуэт, вырисовавшийся в коридорном свете. Это был мой мучитель , жирный медбрат. Он пританцовывая, ввалился в палату и как клоун – переросток, шурша ножками, направился ко мне. Его тучное тело, приближаясь ко мне, закрыло свет, падающий из коридора, и я внутренне весь сжался в предвкушении насилия.
Я не ошибался, этот урод потузил меня немного, очевидно, за ту царапину, которую я ему так храбро нанёс. А потом под град моих проклятий он сел мне на грудь и закурил. Весил он целую тонну , и весь тот воздух, который с хрустом моих костей был выдавлен тяжестью моего мучителя, я больше вдохнуть не мог. Только совсем немного, со скрипом, мне удавалось вдохнуть кислорода вперемешку с сигаретным дымом. И не успел доблестный санитар докурить сигарету, как я уже потерял сознание.
Когда я пришёл в себя всё ещё была ночь , и я лежал на той лежанке в той же комнате. Но с одним различием - на меня ктото дышал зловонным дыханием, и руки мои были развязаны. Я тут же вскочил, благо у меня и ноги были отвязаны, и отскочил к дверям, расположение которых я уже запомнил. Я знал, кто это на меня дышал, и это повергало меня в ужас. Но этот человек, очевидно, меня развязал и, может быть, никакой угрозы мне не несёт. Поэтому я, немного отдышавшись, решился на первый ход. Я сказал в темноту дрожащим голосом:
- Если ты мне друг и не желаешь мне зла, то подай какой - нибудь звук, - и сказав это, я приготовился ждать.
- Ууууу, - раздался гул, похожий больше на звуки землетрясения, нежели
на человеческий голос.
У меня от этого звука встали дыбом волосы, хоть я и обрадовался ответу.
- Хорошо, если ты со мной, - говорил я в темноту, за которой скрывался человек, один вид которого повергал меня в ужас, - тогда, может быть, ты знаешь, как отсюда выбраться, - сказал я в темноту. И ответом мне был скрип несмазанных колёс, раздавшийся из того места, где ещё минуту назад лежал я. Скрип усилился и приближался по направлению ко мне. В самый последний момент я отскочил от двери, к которой прижимался, и металлическя кровать, к которой меня привязывали, с грохотом и визгом, как таран, вышибла дверь. Свет, вырвавшийся из коридора, тут же ослепил меня и наполнил радостью моё возбуждённое сердце.
Но оставаться здесь было больше нельзя, грохот могли услышать и поэтому я рванул вперёд по коридору. Квазимодо не отставал, и это было хорошо, если что, он мог послужить мне оружием, которого у меня не было. Мы быстро пересекли коридор и замерли, тяжело дыша у дверей, выходивших к другому крылу здания. Я попробовал ручку, и она потдалась. Всё шло хорошо , на грохот ни кто не прибежал , да и ещё коридорные двери кто-то забыл закрыть. Я их немного приоткрыл, и раздался протяжный скрип, от которого уродец пришёл в волнение , и начал что-то там бубнить себе под нос. Первое, что я увидел за дверьми, это огромную спину жирного санитара, который сидел за столом и что-то разглядывал. На его ушах были наушники, в которых цыкали басы. Музыку можно было и здесь расслышать , её громкость не позволила услышать медбрату учинённого нами грохота. Надо было как-то пройти в обход его, и я взглянул на уродца, ища выход. Он в прямом смысле этого слова, испускал слюну. Глаза его горели, и по его уродливой маске лица можно было безошибочно определить его желания. Ну, что же, мне этого хотелось тоже.
Я снял с себя свой розовый халат, и скрутив его в канат, потихоньку пробрался через дверь за спину санитара. Квазимодо, проявив осторожность, тоже последовал за мной, аккуратно передвигая свои неуклюжие конечности. Мы на секунду застыли за спиной жирного, и я, заглянув в глаза своему партнёру и увидев там решимость, начал действовать. Я быстро вскочил, и накинув на шею ничего не подозревающему охраннику удавку из моего халата, со всей силой потянул назад. Как я и думал, он завалился на спину и грохнулся на пол. И тут себя проявил Квазимодо, он схватил табурет, на котором только что сидел жиртрест . И со всего размаху ударил по голове охранника. Я всё ещё держал его за шею, когда уродец наносил удар, и чтобы не попасть под них, отпустил края своей удавки. Что произошло дальше, заставило меня отвернуться. Квазимодо вошёл в раж и принялся бить тяжелой табуреткой по лицу нашей жертвы. Удары были такими глухими и продолжались так долго, что я, вспомнив, где и с кем нахожусь, пошёл прочь. Мне меньше всего хотелось слышать и видеть эту мерзость, которую устроил здесь Квазимодо. Хватит с меня, я достаточно уже здесь насмотрелся , пошли вы все к чёртовой матери. Я добрался до следующей двери, и она тоже оказалась открытой. А за ней была лестница , и что самое главное, сквозняк. Я сбежал вниз, но там только закрытая дверь со здоровенной щелью под ней. Тогда я побежал наверх, как зверь по ветру. Откуда-то сверху шёл холод. Кстати, удары прекратились, их заменил шум схватки, развязанной подоспевшими на шум охранниками и Квазимодой. Для меня же главное было найти источник этого чёртого сквозняка. На каждом этаже было окно, но все они были закрыты решёткой и стальной сеткой, поэтому открыть их нельзя было никак. И я продолжал свой путь дальше. Наконец я упёрся в такую же дверь, что и внизу, только эта вела на чердак. И на ней висели два замка. Один огромный, старинный, внизу, а другой небольшой наверху. Это обстоятельство повергло меня в отчаяние. Выхода нет, чёрт подери. Но всё же я смог взять себя в руки, и встав на большой замок ногами, я потянулся к верхнему, чтобы попробовать повиснуть на нём. Кто знает, может быть под тяжестью моего тела он сломается. А тогда уже можно будет как-нибудь отогнуть дверь и проникнуть вовнутрь. Но к моему удивлению, когда я встал на большой замок, то что-то внём треснуло, и он отвалился. Чудеса, да и только, но времени терять нельзя было. Где-то внизу послышался женский крик, и застучали эхом по лестнице шаги приближающейся погони. Тогда мне удалось немного отогнуть внизу дверь, и я с большим трудом втиснулся в образовавшуюся щель.
Чердак оказался полностью тёмным помещением, хоть глаз выколи, абсолютно ничего не было видно. Я прошёл немного вперёд и сразу же натолкнулся на какой-то хлам. Так, постепенно натыкаясь на что-то, я при помощи одного только осязания смог понять, что абсолютно всё помещение чердака заставлено всяким мусором. Настоящая стена из кроватей и ящиков со старым бельём возвышалась передо мной. Я даже подумал, что если пожар, то это здание чёрта с два потушишь. Но весь этот мусор я использовал в свою пользу и по нему поднялся к самому потолку. Крыша оказалась железной, и поэтому нужно было искать люк. Нечего было пытаться её как-то разобрать, железо это не шифер, и все листы между друг другом прочно сшиваются фальцами. Это я помнил с уроков труда в школе и поэтому пополз вдоль крыши, надеясь на случай, который бы меня вывел на крышу.
Ну вот, наконец-то, проползя примерно метров двадцать, я увидел слабую полоску лунного света, проникающую через щель недалеко от меня. Немного растащив мусор, я приблизился к ней, и, слава Богу, этот свет проникал через щель между плохо закрытым люком и краями лаза. Люк легко мне поддался, и только я его открыл, как на меня хлынула звёздная ночь. Чистое - чистое - чистое небо, усыпанное миллионами звёзд и низко на горизонте, освещая спящие крыши города, огромный шар луны.
У меня сильно поднялось настроение от увиденного, несмотря на холод, ведь я был только в одних штанах и босой, а на улице только конец марта. Я выбрался на крышу и пошёл искать способ спуститься. Здание было старым, значит, должна быть пожарная лестница.
Здесь надо сказать, что зрение у меня не улучшилось, и до сих пор всё казалось вытянутым от меня и каким-то далёким. Наверное, всё-таки это от таблеток, а может быть, это новый виток моей болезни . Но так это или нет, мне всё равно пришлось оббегать всю крышу, пока я нашёл ржавую пожарную лестницу. Мне от неё никокого проку не было, так как она спускалась на охраняемую часть территории больницы, можно сказать, вела меня прямо в руки палачам. А там внизу можно было разглядеть маленькие бегающие туда - сюда фигурки. Поэтому нужно было выбираться с другой стороны больницы, где парк. Хоть бы одно дерево подходило к крыше своими ветвями, но самое близкое росло от здания метрах в пятнадцати, и ветвям не хватало примерно пяти метров до крыши. Сами - то деревья в парке значительно переросли четырёхэтажное здание, но были далеко от него. Правда, мне удалось разглядеть внизу невысокое деревце ростом чуть выше второго этажа. Немного подумав, я решил прыгать. И пару раз нерешительно остановившись у самого края, я, расставив широко руки чтоб зацепиться за ветки , всё-таки шмыгнул вниз.
Как часто бывает в таких случаях, полёт был долгим и сопровождался кучей сменяющих одна другую картинок из моей жизни. Ну вот, наконец-то по телу ударили мелкие тонкие ветки, и руки зацепились за сук побольше . Дёрнула страшная сила притяжения, и раздался звонкий хруст. Ещё пару тормозящих ударов о ветви, и вот уже моё тело в необычной позе лежит на холодной и мокрой траве, крепко вцепившись пальцами без ногтей в сломанный сук. Дыхание долго не возвращалось, и я невольно разглядывал своим искажённым зрением далёкие звёзды. Я боялся пошевелиться, потому что не хотел знать, что что-то у меня сломано. Но вскоре вернулось дыхание и желание двигаться следом за ним. Всё было нормально руки, и ноги болели, но двигались. Было очень холодно, но я находился на свободе, и теперь это главное.
18.
Очень скоро я понял, что свобода свободой, а холод холодом. Но я не растерялся, и вначале обул свои босые ноги, слегка большего размера, чем мой кроссовками. Просто недалеко от больницы, из которой я сбежал, была трамвайная остановка, и там на скамеечке отдыхал обдолбанный парниша. Я его пожалел, он и так был одет не очень, поэтому снял с него только обувь. А невдалеке, дальше по улице, я нашёл магазин, с витрины которого на меня смотрели одетые в тёплые спортивные костюмы пластмассовые манекены. Ещё чуть дальше стояли предупреждающие водителей об опасности знаки. Там шёл ремонт дороги, и повсюду валялись куски раскуроченного асфальта. Вот одним таким здоровенным куском я разбил витрину, и схватив манекена под мышку, унёсся с ним в руках прочь от звенящего сигнализацией магазина.
Костюм был как раз по мне, тёмно - синего цвета с капюшоном и очень тёплый. Вот теперь можно отправляться в путь , к Саше. Денег у меня, разумеется, не было ни гроша, и поэтому я пошёл пешком. Психбольница находилась почти на окраине, и до центра пешком шагать и шагать.
Светало, и дворники копошились по углам, разгоняя бездомных котов. А я шёл, опустив на голову капюшон, и был готов к любому повороту событий. По началу, когда машин было мало на улицах, каждая проезжавшая мимо меня, заставляла напрягаться, повсюду казалась полиция. Но по мере восхода солнца машин и людей становилось всё больше, так что когда я уже почти дошёл до своей цели, люди шли огромными потоками в разных направлениях. Радость, задумчивость или беспечность проходящих мимо меня людей взвинчивали меня и бесили. Между мной и этими людьми теперь была протянута непреодолимая преграда. Все они, что бы ни делали, будут по ту сторону, а я по эту. Потому что меня ищут. Если вас ищут, и за вами идёт охота, всё вокруг становится другим . Когда всё нормально, и ты как все, то ты видишь мир как огромную губку, в которой можно потеряться. А если же ты в розыске, то мир сразу же сужается до размеров нескольких знакомых и двух - трёх спасительных нор. Мир разжижается, и окружающее тебя кажется шуткой. Только так, стоя по другую сторону законопослушного человечества, можно разглядеть гниль и ржавчину этих чёртовых правил. Абсурд правильности и неправильности очевиден, бесцельность пути миллионов очевидна. Но никому не объяснишь, никому не докажешь, слишком слажен мир, слишком хорошо так жить. Поэтому единственная возможность - уворачиваться , единственный выход – не попасться в руки.
Мне удалось подняться к Саше незамеченным, но её дома не оказалось. Нужно было где-то убить время до вечера, и я ещё ко всему чувствовал сильный голод. Но куда идти, я не имел никакого понятия. Хорошо ещё, день был солнечный, и не надо было, по крайней мере, до вечера бояться холода. В общем, я решил , буду бродить по городу, а там что - нибудь наклюнется.
Отходил я так полдня и несколько раз возвращался к Саше, но её всё время не было дома. Один раз я даже чуть не нарвался на Катю со старухой. Они спускались вниз по лестнице, когда я на них налетел, пытаясь быстрее пройти это препятствие до нужных мне дверей . Но они меня всё равно не узнали, я был в капюшоне и опустил голову. Я прошёл так близко, что почувствовал запах духов Кати, который вернул мою память в недавнее прошлое.
Уже начинало темнеть, а у меня до сих пор ничего во рту не было. Живот так сосало, что глаза уже начинали смотреть на сумки и карманы прохожих. Да ещё ко всему тучами затянуло небо, и начался мелкий моросящий дождик. Такой дождь обычно не замечаешь в обычной жизни, потому что всегда есть, куда идти. А мне сейчас меньше всего хотелось промокнуть. Мне хватало того, что всё тело ныло от ночных приключений, а особенно сильно болели пальцы, с которых я в попытках схватиться за сук, сорвал несколько ногтей. Пальцы распухли и болели в такт бьющемуся сердцу. Эка меня в последнее время судьба бьёт, хорошо ещё, мой сломанный зуб не болел, а то если б ещё и он, тогда я не знаю, что делал бы. Наверное, стал бы посередине улицы и взорвался бы от досады.
Вот так бесцельно прогуливаясь, я на одном из бесчисленных пройденых мной сегодня перекрёстков стал свидетелем женского насилия. Под вечер на улицы вышло много девушек, пытающихся подзаработать своим телом. И вот одну такую девочку, видно промышлявшую не на своём месте, наказали за её ошибку. Меня привлёк крик . Когда я посмотрел в сторону его источника, то в своё подзорное видение увидел молоденькую длинноногую девочку, которую за волосы держала приземестая, крутых форм тётка, вся в коже и в сапогах на длинных тонких, металлического цвета каблуках. Рядом с ними стояла женщина солидного возраста, очевидно, главная здесь, и объясняла что-то извивающейся жертве. Потом объяснения закончились, и началась форменная раздача, на которую смотреть было жутко. Та, в коже, свалила девушку на землю, и цепко держа её за волосы одной рукой, начала с размаху бить по лицу свободной.
Людей вокруг становилось всё больше, и уже образовался круг желющих, жаждущих зрелища зрителей. Кто-то мотал головой , кто-то посмеивался, а избиваемая умоляла не бить её больше. Совсем рядом от происходящего стояла машина какой-то охранной фирмы, два здоровенных детины вышли из машины, и распивая кофе из пластмассовых стаканчиков, присоединились к зрителям. К тому времени избиваемая уже не просила отпустить её, она просто выкрикивала одно слово «мама». Избиение продолжалось уже целую вечность. Та, в коже, уже отбила себе руку и принялась топтать свою жертву каблуками по голове. Этот факт очень развеселил толпу, и я не видел ни одного сочувствующего лица.
Во мне самом происходила борьба. Я не боялся этой тётки с её каблуками, да и чего её боятьса. Мне было страшно быть посмешищем. Я боялся быть неуслышанным, мне было страшно, что если я что-то скажу, то меня проигнорируют, станут делать своё дело дальше. Или, ещё того хуже, переспросят у меня, чего я хочу. На что придётся что-то сказать. А мне хотелось сказать, чтобы успокоить совесть, а не потому что я хотел предотвратить насилие. Я такой же как и окружающие и так же наблюдаю за этой жутью, зная, что это зрелище навсегда в моей голове, навсегда в моей памяти.
Я подошёл поближе, говоря себе, для того, чтобы лучше видеть, потому что своим искажённым зрением мне было тяжело уследить за деталями, а сам крикнул, отбросив всё.
- Эй ты бл…дь в кожанной куртке, может, хватит уже!
- Чего? - сказала избивающая срывающимся от отдышки голосом. –Не лезь
не в своё дело, если хочешь быть целым.
- Убьёшь же ведь, - успокаивая себя, сказал я. Но оторвав её от дела, я
сделал главное, она почувствовала усталость, и продолжать дальше ей уже не хотелось. Поэтому стукнув ещё разок, она отпустила волосы своей жертвы , в руках у неё остался здоровенный клок волос.
- Ещё раз здесь появишься, точно убью, - говорила кожаная, обращаясь к
избитой. А потом повернулась ко мне и сказала. - И ты вали отсюда, а то тоже получишь по башке.
- От тебя, что ли? Ха, ха , ха , не смеши, - в этот момент внутри меня
происходил бурлящий протест. Но я уже не мог отступить, если не хотел потом оправдывать себя тем, что я не испугался, а просто подумал. Сейчас всякий ссуль свою трусость оправдывает тем, что у него, мол, есть голова.
- От меня ! - Услышал я у себя за спиной. А я совершенно забыл про
окружающий народ. И когда повернулся, то увидел этих охранников, вооруженных до зубов. - Давай, вали отсюда, а то размажем по асфальту.
- Всё нормально, я ухожу, - произнёс я дрожащими губами. И пошёл вдоль улицы. Эти гады, скорее всего, охраняют этих шлюх, вот и вступились за них. Я шёл, я уходил прочь, и мне было стыдно перед самим собой за свою трусость. И прошагав ещё немного, я остановился, а потом и повернулся. Они заметили это, и угрожающе стали на меня надвигаться, думая взять меня на испуг. Но мне не хотелось с ними драться, это был абсурд, мне только хотелось высказать свою позицию. Нужно было гнуть свою линию, чтобы потом не оправдывать себя враньём самому себе. И я, впялив в них глаза и собрав всё своё зло, накопившееся за последнее время, сказал им всё, что про них думаю.
- Вы, два тупых дегенерата, идите дальше голубитесь в своей грёбанной
машине. Чё, рот раскрыл ты выкидышь китайской потаскухи, иди домой, тринеруй очко. А ты, небось, форму одел, чтобы скрыть своё голубое нутро, -сказал я второму, стоящему чуть поодаль.
Присутствующие при этом зрители засмеялись , ошеломлённые охранники краснели с открытыми ртами, а я чувствовал себя отомщённым. А дальше один из оскорблённых бросился за мной, а второй в машину.
Ну и погоню они устроили, взбесившийся охранник долго нехотел отставать и упорно бежал за мной. А второй на машине застрял в какой-то пробке и упустил нас из виду. В конце концов я вбежал в огромный многоэтажный супермаркет и там потерялся среди сотен покупателей.
Этот инцидент придал мне весёлости, и настроение пошло вверх. Эти уродцы запомнят меня . Как вспомню их свиные рыла, раскрасневшиеся от бешенства, так смешно становится. Так им и надо, таким дегенератам тоже полезно иногда побыть в дураках.
Это небольшое происшествие придало мне моральных сил, но желудок так и был пустым. Ничего не удавалось нигде стащить наверное, потому что я не вор. Умел бы воровать, был бы сыт, но так как не умею, придётся затянуть ремешок.
Уже был поздний вечер, когда я пришёл к Саше в последний раз, весь промокший и продрогший. Её и в этот раз не оказалось дома. От бешенства и безысходности я стукнул несколько раз кулаком по стене, это меня немного успокоило. И я решил тут и остаться, что бы ни произошло, больше на улицу меня отсюда никто не выгонит. Немного осмотревшись и походя туда - сюда по лестнице, я нашёл один закуток под лестницей, куда и забился, скрутившись калачиком. Как только я остановился и прилёг, то сразу же почувствовал всю свою усталость , каждая моя конечность болела и ныла. Только в голове присутствовала невероятная кристальная ясность, которая на фоне моего разбитого тела была существенным контрастом. Как-то днём, когда я гулял, в мою голову проникла боль, но запредельное напряжение и ураган мыслей и бреда выдавили боль прочь как бездомного пса.
По подъезду всё время кто-то ходил, и я тайком вылезал, чтобы посмотреть, не Саша ли это. Но каждый раз поднимать своё дрожащее и больное тело было слишком утомительно, и поэтому я решил, пускай все ходят, а я через часа два поднимусь и схожу к ней. Это говорила усталость во мне, и очень скоро я начал постепенно проваливаться в сон. Когда я уже почти был в плену морфея, то вспомнил, что спать - то мне и нельзя. И откуда-то из липкого и сладкого, как мёда, мой разум начал возвращаться в холодную и неуютную реальность. Холод и голод хоть и мучили меня, но всё же эти мучения были ерундой по сравнению с моим страхом перед моим «соседом» по телу. Таблетка уже наверное давно не действует, поэтому спать нельзя . Самозванец, наверное, чертовски злой за то, что по моей вине он угодил в дурку, и ещё я нашёл лекарство против него, это - то наверное, заставляет его понервничать.
И снова кто-то вошёл в подъезд. Цок, цок , каблучки потопали по лестнице. Может, это Саша, а может нет. Желание встать и пойти за ней сменили воспоминания, навеянные ударами каблука в сегодняшнем происшествии. Я в своём желании идти за шагами был сбит с толку сегодняшним происшествием . И когда я снова вспомнил о шагах, они уже звучали далеко наверху. Я побежал за ней уже по царству морфея, оставив своё уставшее тело на холодном полу под лестницей. Моё желание видеть Сашу было так велико, что в один момент я сон смешал с реальностью , тело поленилось, разум нет. И я со всего разбега прыгнул в сон, обманутый усталостью.
19.
Я бежал по лестнице вверх и вверх, а она не кончалась. Шаги всё удалялись и удалялись , и как бы я быстро ни бижал, я не мог их догнать. Вскоре моя скорость увеличилась до невероятности, и окружающий меня подъезд уже давно сменился вначале мелькающей, а потом и просто тёмной пустотой. Хотелось уже вырваться из этой шахты, но этого не происходило, а, наоборот, даже усиливалось ощущение законсервированности. Подъездная лестница уже не изгибалась, а просто выпрямилась в длинную бездонную трубу, а расстояние, пройденное мной, уже сейчас казалось бесконечным. Там, внизу можно было разглядеть всю мою жизнь до этого злосчастного подъезда, но она была только маленькой серенькой полоской, берущей своё начало из бесконечной чёрной трубы, которую я тоже чувствовал как свой орган. Честно говоря, это и был я , до моей физической, надуманной и смешной жизни за много миллионов лет всегда, вечно. Я вспомнил про шаги, но уже их не слышал, вместо них был непонятный шум, пробивающийся откуда-то спереди. Дальше, дальше, и вот шум проясняется, очищается, превращаясь в унылую песню. Теперь, когда я приблизился к песне и услышал её, я уже окончательно перевоплотился в настоящего себя. Я чувствовал свой длинный вечный чёрный хвост по всей его бесконечной длине. Звук песни, как свет далёкой звезды, не сразу достигал всей моей бесконечности . Эта колыбельная была Сашей , маленьким камешком, брошенным в бездонный колодец. Она была вечной во мне, и я был вечностью вокруг неё. Это наше с ней соединение, было найденым раем, вечным совокуплением. Мы обречены на постоянно обновляющуюся любовь, потому что знакомимся и влюбляемся друг в друга постоянно. Здесь нет времени, и это прекрасно.
Я не видел свет, но слышал его плачь. Он больше не смеётся, а только плачет, потому что мы больше не увидимся с ним . Я как бы нырнул сам в себя, показав ему спину. Я постоянно встречаю и провожаю Сашу по всему пути а путь бесконечьный. Я рад этому и, больше того, я уверен, что это истинное счастье, истинная правда, и то, к чему я стремился.
Мы с Сашей не могли бы существовать только вдвоём, потому что в истории с колодцем и камнем присутствует ещё одно вечное действующее лицо - это ухо, которое слушает всплеск. Этим третьим лицом и оказался Свет , мне по крайней мере, всегда казалось, что это свет, но нет, это и есть огромное, чуткое ухо, обречённое ждать всплеска, который никогда не слышал. Представьте себе, что вы никогда не видели колодцев и не слышали, как ударяется камень о воду . И вот вы берёте и бросаете камешек в темноту, вы напрягаете слух, но не знаете, что должны услышать. Вот так и с этим ухом.
Я хорошо понимаю, что происходящее сейчас и есть начало и конец, то есть бесконечность. Где и кем я был до , здесь глупый вопрос, потому что времени здесь нет, а значит, и нет никакого цикла. Ты то, что есть и на этом всё. Пытаться понять или вникнуть, значит удаляться от истины, потому что выяснение и осмысление принадлежат к физическому миру и нужны телу исключительно для выяснения земных проблем. И если не пытаться осмысливать и путать себя всякими догадками, то, например, очень легко можно въехать в то, что космос вечен, и ты уже об этом знал всю жизнь, и для тебя это не имело никакой тайны. А если начинаешь говорить себе, а как такое может быть и всё такое, то знай, это спрашивает та часть твоего сознания, которая отвечает за такие сферы, как построить дом, заработать денег, починить машину. Эта человеческая часть всегда будет задвавать вопросы, потому что так запрограммирована. Здесь я всё это знал, и если б у меня был бы физический рот, то я бы улыбнулся.
Правда была во всём этом какая-то рябь, небольшая неясность, потому что, провожая Сашу в свою вечность, я приближался к ещё существующей жизни, к румяной действительности, которая ещё была, и нужно было умереть, чтобы остаться в этом своём раю навсегда. Осознание того, что я сплю, вернуло и человеческие чувства, а в частности, страх. Я стал бояться того, что заснул, и выпустил наружу разъяренного зверя. То, что я слышал здесь Сашу, заставляло меня бояться и за неё. Но выйти отсюда мне не удавалось, двери реальности были закрыты. Как крышка гроба и двухметровый слой земли скрывает от живого человека мерзкие реалии загробного мира, так и меня теперь заперли в моём собственном сне.
То, что теперь я это осознавал, говорило мне о том, что я сломал все преграды между «там» и «здесь». И это открывало передо мной большие возможности и возможность узнать скрытое под пылью будней детство.
Спустившись по своей жизни до предполагаемого мною периода болезни, я отдёрнул штору тайны. Передо мной лежал песчаный берег, и огромный чёрный утёс нависал над океаном. То, что открылось моим глазам, было не что иное как выдуманное мною от вечной скуки уютное местечко. Потом я услышал плач, крик и безумие. И посмотрев в ту сторону, увидел ребёнка с искажённым лицом, дёргающегося в припадке безумия. И я проник в его широко раскрытый рот, поселившись в зубе. То, что я испытал, была жалость к телу. Это как жалость к животному, которое переехала машина. В теле нет никого, и оно почти мертво, но тебе жаль его и хочется, чтобы оно жило дальше.
Я всё понял: из жалости я одарил больное тело разумом и скрыл от самого себя истину, чтобы быть наравне с телом. Я забыл про то, кто я, а тело забыло про то, кто оно. Может быть, я нарушил какие-то правила, но теперь я ясно вижу, что сподвигло меня на этот поступок. Эту неудержимую боль, которую испытывает этот ребёнок, я своим поступком облегчил. Но теперь, оказывается, что «сосед» прав, и я должен убраться. Понятно теперь, почему он выломал зуб, может быть, это было сделано интуитивно, но ход был верным. Но погодите, а как же Саша, я ведь её люблю, и она там, может быть, с ним, может быть, в опасности. И я снова услышал её песню, она уже долетела и досюда . Если её песня здесь, то где же она , мне срочно нужно было выбраться отсюда, и я принялся метаться в поисках выхода из своего настоящего тела в тело другое, но тоже моё.
В мире, в котором я пребывал, времени не существовало, а в том мире, куда я стремился, оно неуклонно шло. И вот, наконец, когда пришло моё время вступать в игру, я не знал сколько прошло часов от моей последней ясности. Просто моё сознание будто просочилось через чёрные стены уютной вечности и словно каплей дождевой воды в нерезкой окружающей действительности сорвалось с карниза недавней правды в другую пугающую правду людей.
Мне вначале не удавалось как следует въехать в окружающую меня обстановку, и положение своего тела я тоже не ощущал. Мне показалось, будто я сижу или лежу где-то, и тогда я встал и сделал несколько шагов в надежде, что всё прояснится. Вдруг я услышал чей-то резкий окрик и обернулся в окончательно севший на плечи точно по размеру мир. Там вдали, словно взглянув на мир с другой стороны подзорной трубы, стоял маленький лысоватый человек. Мне показалось, что он в форме, но с такого расстояния мне не удавалось как следует рассмотреть, в какой именно. Мысль о том, что я в полиции, охладило всё моё нутро.
- Куда это вы сорвались, Егор Парамонов, а? - заговорил откудато издалека человек в форме.
- Да так, никуда, просто нервничаю, - не зная, что ответить ему, сказал я.
- А вы не нервничайте так, пойдёте самым первым. И сказав эту
странную для меня фразу, предложил сесть.
Я протянул руку к стулу, и она вытянулась в ерёд к далёкой спинке
стула. Странно, я вижу мир так искажённо, но расстояние угадываю правильно и не путаюсь в вытянутом мире. Раньше я как-то об этом не задумывался, а теперь, усаживаясь на стул, в моей голове пролетел целый ворох догадок. И я пришёл к мнению, что всё так происходит из-за того, что я уже не принадлежу этому телу, как раньше, и хоть команды принимаются ещё нормально, но уже с некоторыми частями тела, а в частности, со зрением произошло отторжение. Ну, что ж, недолго мне уже в этом теле пребывать. И вот я уже уселся на стул и спросил у человека в форме:
- Куда пойду первым?
Он на меня посмотрел сквозь свои затонированые очки и ответил:
- Я думаю, во флот.
- В какой флот, - ошеломлённо спросил я.
- Ясно дело, в военно – морской, не в речное пороходство же.
И скозав это, он хрипло и сухо засмеялся.
До меня дошло, где я нахожусь, и как-то даже повеселело на душе.
Это, наверное, мне «сосед» отомстить за больницу хочет тем, что в военкомат притащил, а может, и просто скрыться пытается таким образом. Мои раздумья нарушил военный, он что-то строчил на бумаге, а теперь дописал и протянул её мне.
- Распишитесь здесь, пожалуйста.
- Не буду, - ответил я, улыбаясь во весь рот ему.
- Как это, не будете, - Несколько растерянно, то ли про себя, толи вслух промямлил военный.
- А вот так, не буду, и всё, - наглея, ответил я.
- Ничего не понимаю, - сказал он. - То сами прибегаете, скорее - скорее
зачислите меня в армию, хочу родине служить, а теперь не буду. Как вас понимать, а?
- А очень просто, недалее как вчера я выписался из дурдома, а помутнения рассудка у меня ещё остались . Вот вы и оказались случайным свидетелем такого приступа. Плохо у нас в больницах сейчас лечат, ой как плохо.
И сказав это, я встал, чтобы уйти. Человек в военной форме, опёршийся было на ручки кресла, чтобы встать, теперь отпустил их и с шумом упал обратно в кресло с ошеломлённым видом. Я попрощался с ним и спокойно, без всяких задержек, вышел прочь из ненавистного мне здания.
Погода на улице была просто прекрасной , по-настоящему весенней . Солнце сильно грело и, казалось, согревало саму душу. Повсюду пели птицы, и у всех прохожих мелькали тёплые улыбки. Да, хорошая погода - лучшее лекарство от уныния, в котором я в последнее время пребывал. И я так, как будто ничего со мной и не происходило, небыстрым шагом поплёлся к Саше. Идя к ней, я старался не думать о плохом, хотя что-то всё-таки говорило мне, скорее даже шептало о чём-то неясном. Знаете, так шепчат поля, на которых когда-то происходили страшные сражения. Они обычно такие мирные и цветущие, но шепчут они вам об ужасах войн. Так и моей недавно влетевшей в тело душе , руки , глаза и ноздри тихо говорили о чём-то, чего я не мог разслышать.
Но все страхи заглушались солнцем, и мысли, сменяя одна другую,
создавали приятный жужжащий звон в ушах. Я совсем недавно овладел человеческим телом и не успел как следует привыкнуть к физическому миру. Интересно мне было сейчас быть человеком после того, как я окончательно поверил в свою неземную сущность и отказался от той нелепой догадки, что я просто психически болен. Слишком уж всё складно и ладно, чтобы этому быть неправдой или просто моим вымыслом. Хотя по мере моего очеловечивания, я начал ощущать чисто человеческий взгляд на вещи. Но уж очень я долго в этой игре, чтоб верить случайным догадкам, и поэтому просто отбрасываю всякую ненужную нелепицу. Меня сейчас заинтересовала одна интересная вещь, происходящая со мной. Понимаете, я прижился и там, и здесь, и одновременно являюсь пришельцем и коренным жителем. Поэтому ощущения, касаясь всего вокруг, у меня два. Это видно на примере моего искажённого зрения, в него сразу включены две вещи. Моя продолговатая сущность выраженная в вытягивание всего вокруг и человеческий контроль за растоянием . Этот контроль происходит чисто человеческими глазами , они - то видят всё нормально, и это помогает им управлять телом. Моя же задача только отдавать команды, то есть просто желать. Я сейчас как бы приобрёл две головы, началось неизбежное разделение. Если себя обрисовать, то это выглядит так: большая кукла, в руки и ноги которой я вставил свои, а головой управляю при помощи сложной системы рычагов, а моя собственная голова немного позади. Очень скоро, конечно, произойдёт полное разделение, а потом и потеря контроля.
Сейчас, идя к Саше, мое тело выбирает путь, один из многих, короткий или длинный, зависит от моего желания. Я желаю дойти быстро, и тело выбирает короткий путь. Но вот здесь как раз происходит интересующее меня разделение. Человек идёт дорогой или выбранным им путём, а моя настоящая сущность не так передвигается , а как бы по всему окружающему одновременно. Это тяжело понять не побывав в моей шкуре, но представить можно. Это выглядит примерно так: человек, например, оказавшись в поле, идёт через него , хоть он и видит его по сторонам, но идёт по тонкому пути, потому что его тело узкое и тонкое по сравнению с телом поля . А я же там, в другом мире, само поле, по которому продвигаться могу как хочу, внутри себя, разумеется. И теперь, когда я иду по дороге в окружении домов , неба, людей, то моё сознание немного обманывается, ошибочно считая окружающий мир своим телом.
Меня, честно говоря, забавляли эти казусы с разными мироощущениями, и я очень быстро и незаметно для себя дошёл до Сашиного дома.
20.
Я снова взошёл по знакомой лестнице, пересёк небольшой коридор и остановился у приоткрытой двери. Войдя внутрь, я понял, что помнили и о чём шептали мне мои руки. Сил хватило только на то, чтобы сесть , и я обрушился на кровать в ногах у застывшего тела, которое надеялся видеть живым.
- Наконец-то ты дома, - вырвалось у меня вместе с рыданием.
Но я не сокрушался долго над её телом, что-то внутри сушило моё горе.
Какая-то надежда или забытое знание грело меня изнутри. Как у религиозного фанатика, хоронящего своего родственника, вызывает радость отправление того в лучший мир. Так и у меня было ясное ощущение того, что всё хорошо, более того, что так и надо.
Саша лежала обнажённой, утопая в измятых одеялах . Лицо её, лишённое красок, кротко смотрело вперёд открытыми глазами. Рот её был приоткрыт, и челюсть слегка подалась вперёд . Вся подушка, на которой лежала её обритая голова, была в крови, и всё это венчала надпись, полукругом выписанная за головой Саши на стене, к которой была прижата кровать. Как бы кровавый нимб из слов «Нет Бога, нет ада». Я взглянул на свой указательный палец и увидел забитые в изгиб фаланги частицы засохшей крови , это с ней сделали те же руки, что и ласкали её.
Мне вспомнилась она живой, приходившей ко мне в больницу, наш с ней разговор и следы наступающего будущего, читавшегося в её поведение . Боже, как всё-таки мне жаль эту девушку, в смерти которой никто кроме неё самой не виноват. Было жаль этих красивых глаз, которые больше никогда не посмоторят на меня пронзительной глубиной, и этих маленьких рук, которые так сильно могли обнимать.
Я накрыл её одеялом и закрыл ей глаза , теперь, если не обращать внимания на кровь, то можно подумать, что она спит. Пусть спит. Тело её я потерял, но свою душу она подарила мне , и очень скоро мы с ней встретимся, очень скоро обнимемся, и я уж постараюсь, чтобы она и не вспомнила старых страхов и земного отчаяния.
Больше здесь находиться у меня не было желания, всё здесь умерло вместе с Сашей . И предметы, потерявшие связь с хозяином, жадно цеплялись за меня, заставляя заостряться мой глаз на них. Им нужен был новый хозяин, вот они и стараются запасть мне в душу. Но я не поддаюсь на их ухищрения, да и зачем мне зеркало, да семейные фотографии. Нет, мне нужно, другое и немного осмотревшись, я нашёл её сумочку. Порывшись там я нашёл свою баночку с таблетками , немного денег, телекарту и ещё кучу всякого дамского барахла. Взяв то, что мне нужно и что уже не понадобится Саше, я хотел было уже уходить прочь, как нечаянно сбил что-то ногой. Это оказалась огромная рогатая ракушка, такая, приставив ухо к которой, можно слышать шум волн. Я её уже видел, здесь когда приходил раньше . Она была странного телесного цвета, а та её сторона, в которой был вход в спиралеобразное тело ракушки, напоминала огромное ухо. Оно как будто лежало здесь и слушало происходящее вокруг. Другая её сторона с длинными, костяными, похожими на рога наростами, была вся окровавлена, и видно было, что именно эта ракушка и послужила орудием убийства. Меня поразило сходство этого морского создания с моим мироощущением . Она была копией моего загробного бытия. То же ухо, та же спиралеобразная темнота неизвестной длины и шум . Тем более, этой ракушкой убили Сашу, и может быть, её сознание соскользнуло в далёкую темноту её шумящей неизвестности. Мне захотелось приложить её к своему уху и послушать, может, там я услышу протяжную песню Сашиного существа. Я уже было наклонился, чтобы её поднять, но тут же отдёрнул руку. Я побоялся оставить на ней свои отпечатки, но потом, поняв абсурд этого страха, ведь она и так именно в моих отпечатках, схватил окровавленную ракушку и приложил её к своему уху.
Круг моего бытия замкнулся, и моё существо осознало всё до самого конца. Вечность, ухо и Саша, это всё я. В глубине ракушки и вправду звучала унылая колыбельная. Но теперь эта песня значила для меня совсем другое, как бы это ни казалось бредом, но так оно и есть, я – Бог, спустившийся на землю ради игры. Я - это всё, меня окружающее, и в этот момент так всё и было. Я чувствую каждую часть своего бесконечного тела и нахожусь везде одновременно. Я всемогущ и вездесущ. Существует только два мира - моя вечность и земля. Один был всегда, как и я , а второй создан мною и отдан людям. Вот почему я вынужден принять правила этой земной игры, даже потому что я - Бог, я не вправе нарушить своего слова и написанных моею же рукой правил. Не вправе потому, что во мне нет слова «нарушить» , не вправе потому, что нарушь я правила или нет , мне от этого не холодно, не жарко, ведь я – Бог, и знаю, что вечен . А тот, кто уверен в своей вечности, не боится и не нуждается в изменении правил ведь он бессмертен.
Я оторвал ракушку от уха и снова стал человеком. Шумы помимо Сашиного голоса, это голоса из загробной жизни. И вообще, ракушка - это конструкция Бытия... Но сейчас я снова человек, и снова в мою голову забираются человеческие мысли. И догадка о том, что я серьёзно болен психически, снова овладевает моим разумом. Но я научился убирать ненужные мне мысли из своей головы, и теперь я знаю, что мне надо делать, чтобы разобрать всю эту кашу, заваренную мною в этом мире против моих правил.
И я бегом побежал прочь из этого дома и вообще из этого города. Когда я сбегал по лестнице, то лоб в лоб столкнулся со старухой, которая узнала меня и даже попыталась задержать. Но я слишком быстр для неё, и старуха осталась ни с чем. Я бежал по улице очень быстро, но не сбивал прохожих, и тяжело дышать мне не становилось тоже. Я бы мог оббежать вокруг всей земли несколько раз и не устать, и я это чувствовал. Вот так я и бежал, просто, не думая, какбудто бы зная цель своего пути. В своём теле я не могу сказать, Бог я или сумасшедший, но уверенность у меня Всевышнего, а упёртость сумасшедшего.
21.
Прошло двадцать с лишним дней после того, как я без оглядки убежал из Сашиной квартиры, оставив там её мёртвое тело и кучу своих отпечатков. Я её не убивал и все двадцать дней, прошедших после её смерти, я занимался тем, что описывал всё произошедшее со мной, с ней и со всем миром за последние несколько месяцев. Обо всём этом вы могли прочесть выше и верите или нет, дело ваше.
Сегодня утром я принял последнюю пилюлю, двадцать первую, больше у меня их нет. По прошествии суток после приёма таблетки меня больше не будет, и на свободу вырвется по-настоящему больной псих. Поэтому чтобы не подвергать больше людей опасности, я пойду и сделаю вот что. Я снова вернусь в город, мне это сделать не трудно, потому что я нахожусь недалеко от него. И зайдя в телефонную будку, запрусь там и вызову полицию, дав им точные свои координаты. Потом, как только я услышу или увижу приближение полиции, то сразу же выйду из игры, предоставив так называемого «Хозяина» рукам провосудия. Мне плевать, как вы будете его судить , как меня или как его, но факт в том, что я больше не появлюсь в этом теле никогда. И сделаю я это очень просто, я откажусь от времени и от жизни на земле навсегда, дав задачу полного выхода из игры. Таким образом, я предоставлю «хозяину» долгожданную полную власть над телом.
Сам - то я вернусь в свой мир, где меня ждёт вечность, которой я принадлежу. Там меня ждёт Саша, и там мой дом.
Я уже оделся и готов отправиться в путь, и напоследок скажу, что жил я у одного хорошего человека, который по доброте своей приютил меня у себя, и прошу, не ищите его, он не знал, что я скрываюсь.
Ну, с Богом, есть он или нет , я Бог или нет. Надеюсь, что всё получится, до встречи.
Егор Парамонов .
Прочитано и вставлено в дело за номером (N 1286)
Старший следователь А. Мальцев.