Записки о парадоксах

Я привык бродить один
И смотреть в чужие окна,
В суете немых картин
Отражаться в мокрых стёклах,
Мне хотелось бы узнать,
Что вас ждет
И что тревожит, ваши сны,
Но вот опять приходит ночь,
И день напрасно прожит.
"Я привык бродить один", А. Романов

Часть первая

Дьявол ищущий

Пролог
  В тёмную комнату вошли четверо. Всех их объединяла необычная манера легко ходить, голубые глаза и светлые волосы. У одного волосы были покрашены в чёрный цвет, но корни всё равно оставались светлыми. Старый сел в кресло и включил лампу.
  - Садитесь, – сказал он. – Арс.
  - Да, Доктус, – ответил один.
  - Где он?
  - Сейчас, – Арс достал рацию, настроил её и положил на стол.
  Рация затрещала, а потом начал докладывать хрипловатый голос:
  - Я слушаю…
  - Нобис, где он? – спросил Доктус.
  - Мы его почти окружили… Он уже на виду у троих… Окружить его и схватить – дело времени…
  - Хорошо. Докладывайте теперь о происходящем.
  - Хорошо.
  - Итак, – Доктус осмотрел присутствующих. – Думаю, надо осветить в наших делах новичка… Лаус, слушай внимательно…
  - Да, Доктус, – ответил другой. От остальных он отличался какой-то задумчивость и неаккуратностью.
  - Итак, – Доктус включил проектор. На стене, напротив стола, появился светлый прямоугольник. Доктус вставил в проектор диск. На экране появилась фотография, в правом нижнему углу которой стояла дата и время. На экране был смуглый человек с чёрными как смоль волосами, со сросшимися бровями, левым глазом зелёным, а правым – карим. Выражение лица было таким, будто оно никогда не знало улыбки. – Денисов Андрей Валерьевич. Двадцать четыре года. Агент ФСБ. Старший лейтенант. Был найден в капусте, в прямом смысле этого слова. Обнаружили его работники овощебазы, отправили в детский дом… В детском доме был нелюдим. Друзей не было. В своё время воспитателями был зафиксирован случай, что он избил главаря небольшой детдомовской банды. Ты же знаешь их волчьи порядки… Позже поступил в Академию. Но и там старался держаться подальше всяческих компаний. По жизни – одиночка. Отличительные черты: сросшиеся брови, глаза разного цвета, при себе всегда носит трость с набалдашником в форме головы пуделя, в трости – штык-нож, левша, хотя хорошо владеет обеими руками…
  - Как вижу, Доктус, налицо все признаки дьявола?
  - Да. Также хорошо владеет единоборствами… Имеет много наград, но нас интересует не это…
  - Предназначение?
  - Да. Судя по всему он входит в фазу Общего Предназначения… То есть начнёт вредить нам в полную силу…
  - Доктус, а вы уверены, что это дьявол? Сейчас ведь не Инквизиция…
  - Инквизиция, Лаус, прошла, но вот дьяволы остались… Есть в нём что-то иное… Не будь этого мы бы не сидели тут…
  - Доктус, – ответил Нобис – Мы идём на него… Оружие применять?
  - Можете.
  - Хорош… Доктус, вы не поверите… но он…
  - Исчез?
  - Да.
  - Ещё одна особенность – умение исчезать… Человек этот, хотя данное слово здесь не применимо, в церкви никогда не был, но все священники от него отпрыгивают за милю… Они дьявола хорошо чувствуют… А теперь твоё задание…
  - Я понял, организовать поиски и в результате поймать?
  - Да… Но есть небольшое приложение… Ты знаешь кто такие хайтекианцы?
  - Не приходилось…
  - Доктус, а нам-то что делать? – спросил Нобис.
  - Отдыхайте. Арс!
  Арс взял рацию и положил в карман.
  - Так вот была в своё время такая вера…
  - Религия? – спросил Лаус.
  - Нет именно вера… Хайтекианцы называли хайтекианство именно верой… Хотя на самом деле это был элементарный технократизм… но и так они её тоже не называли… Образовали её где-то в конце семидесятых годов двадцатого века учёные… советские учёные, между прочим… Эти люди занимались общественной санитарией… То есть они не допускали появления второго Лысенко?..
  - А мой-то тут причём…
  - Слушай дальше… У них была отличная социология… деление общества на три группы: лидеры, паршивые овцы и кошки… Сами же себя относили к кошкам…
  - Все?
  - Да все… Это не кружок и не секта… Людей туда отбирали… Долго и тщательно… Так вот… Товарищ этот, – Доктус указал на фотографию Денисова, – кошка… Да… У этих хайтекианцев был большой материал по определению кошек, народ откуда-то они брали! Пункт первый, свяжись с ними…
  - Как свяжись? Вы же сказали "они были"…
  - Они есть… Они вечные… Они просто легли на дно… Впрочем это их обычное состояние… У них очень стабильная система… как это у них было сказано… "Полиморфная система ведёт к расслоению, а следовательно к краху"… У нас осталось несколько адресов… Пойдёшь по ним… Пункт второй, просчитай каждый шаг его… Ты должен знать о нём всё… Ты должен думать как он, мыслить… Знаю, что сложно, но ты обязан, пока это для нас не обернулось… сам понимаешь чем… Действуй…

I
Но разве не рад бы каждый
Душу продать однажды,
За всё, что так для счастья нужно?
Ты бы дерзать не смея,
Сделал себя умнее,
Когда б ты продал чёрту душу.
"В жизни как в тёмной чаще" А. Романов

  Почему я? Чем я им надоел? Чем я их достал? Да что я, в конце концов, им сделал? Почему за мной нужно гонятся? Ведь это не вчера-то началось… К сожалению… Ещё в детстве… В детском доме все меня старались побить… Потому что был нелюдим… А люди общественные белых ворон не любят, потому что боятся. И что? Взял одного главаря и избил… Все стали боятся… Мало ли чего выкину… В Академии… Там-то со мной уже никто не ссорился… Достаточно было взглянуть проникновенно в глаза… Взгляд пугающий… Даже попы крестятся при встрече… Дьявол всё-таки… Не зря я себе такой псевдоним выбрал… Пусть знают с кем имеют дело. Это я привык бродить один... И никого мне не надо… В пекло. В самое пекло… Но сегодня не то. Я в отпуске. Да, чекист Андрей в отпуске… Да не в простом…
  Живёт он один. Все они одиночки, впрочем как и я. Он не похож на своих книжных персонажей. Ни на Воладна, ни на Мефистофеля… Он – немного похож на Агасфера Лукича… Но лишь немного… Уши у него на месте, да и не такой он толстый. Он – торговец душами. Скупает её вечную… В основном за бесценок… За приворот, за деньги, за удачу, за благополучную жизнь, за жизнь вообще. Выдающаяся личность… Пакостит доминиканцам по полной. Я бы так не смог. Да и моё Предназначение было не в том. У меня Его вообще нет.
  Вот и дом его. У окон этих профессионалов есть одна особенность. Они всегда зашторены, но сквозь них пробивается свет лампы, что обычно стоит на столе и подсвечивает лицо снизу, когда он склоняется над жертвой. Так взгляд их выглядит ещё зловещей. Да и так он у них не сахар. Хотя нет, у этого взгляд как раз ласковый, уговаривает он умело. Богатый опыт… Вот один от него ушёл. Продал. И опять за бесценок. Они ведь не знают её настоящую цену, бедные… М-да. Так вот… Аж подпрыгивает. Видимо за деньги. А денег она не стоит. Никаких. Она намного дороже. Во много раз. А теперь мой черёд.
  Дверь он как всегда не закрыл, я спокойно зашёл. Ага. Заполняешь документы. Небольшая квартирка, однокомнатная, а им больше и не надо… Он в портфель складывает бумаги. Тут и бритва для крови и перо. Он их даже с собой носит. А вдруг подвернётся случай. Но всё стерильно. В портфеле у него баночка со спиртом. Комната обставлена скудно. А большего и не надо.
  - Здравствуй, друг, – сказал я.
  Он вздрогнул и поднял на меня глаза. Маленький, лысенький, маслянистые карие глазки (но я-то знаю, что в левом у него цветная линза, а глаз-то зелёный), гладковыбритый, толстеющий, на вид лет сорока, хотя ему намного больше, я бы даже сказал во много раз.
  - Здравствуйте… Вы ко мне?.. – он посмотрел на меня сразу странно. Понял.
  - Да, по делу.
  - По какому же делу, коллега?
  - Прежде всего, я тебе не коллега, – сказал я и нашёл в этом бедламе стул. Потом сел на него. Стул шатался. Дома он практически не бывает.
  - А кто? – спросил он сразу с опаской.
  - Имя, Ностис, тебе что-либо говорит?
  - Н-ностис… – он задумался. – Ностис! – сказал он обрадовано. – Ностис! Это ты. Это тот демон, что устроил бунт в Аду? Ностис! Тысяча лет!.. Тысяча!
  - Двадцать четыре! Двадцать четыре года я в этом дерьме!
  - А ко мне-то зачем пожаловал?
  - Не хами…
  - "Не хами". Ты – ссыльник! Тебя сослали! Ностис! Хамить здесь буду я! Я в Аду на более хорошем счету.
  Не люблю хамов. Я вскочил, схватил его за шиворот и поднял.
  - Захотел в Цикл? Ещё раз в оборот!
  Он отчаянно замотал головой. Всё сначала начинать он не хотел.
  - То-то же! – сказал я и опустил его на землю.
  - Зачем ты ко мне? – спросил он, поправляя воротник.
  - Мне нужно вернутся.
  - Ах, не хочешь в Ад душой?
  - Не душой.
  - Да-да не душой. Души у нас нет. Ты не хочешь встать с другой стороны баррикады?
  - Да.
  - Не выйдет.
  - Не выводи меня!
  - Не буду. Но ведь тебе не вернутся.
  - Почему?
  - Тебе надо искупить вину перед Адом.
  - Как?
  - Есть способы… Но нет. Ты сильно накуролесил.
  - То есть?
  - Думаю, Аду ты не нужен как демон.
  - Но я не хочу!
  - Мало ли чего ты не хочешь… я тебе ничем помочь не смогу. Я – лишь мелкая сошка…
  - Я тебя сейчас здесь закопаю!
  - Не надо. Ностис. Я не хочу попасть в Цикл, но этим ты ничего не докажешь. Нужно нечто особенное. Это сложное дело.
  - Постарайся.
  - Эх, существование – вещь нелёгкая. Ладно, в Цикл мне не хочется. К доминиканцам тоже. Приди через недельку.
  - Хорошо.
  - А теперь иди.
  - Но ты обещал!
  - Да. Я обещал…

II
Да и люди, что век коротают в борьбе
Понимают, что легче гуртом,
И только кошка гуляет сама по себе,
И лишь по весне с котом.
"Песенка про кошку, которая гуляет сама по себе", А. Макаревич

  Лаус осмотрел дверь. Обыкновенная деревянная дверь. Он сверился с номером.
  - Здесь, – сказал он и нажал на кнопку звонка. Глухо за стеной зазвенел мелодичный звонок. Это была "Yesterday".
  "Мало того, что они технари, причём самые отпетые и профессиональные, они ещё и шестидесятники. По ограниченности это самая ограниченная вера в мире, ограниченность делает однообразность на первый взгляд, но они свободны. И не стоит думать по Оруэллу: "Свобода – это рабство". Они свободны, но вот ограничены культурно. Гениальные ребята", – вспомнил Лаус слова Доктуса.
  Небольшая светлая точка вы центре глазка сначала появилась, потом исчезла.
  - Кто там? – спросил хриплый голос за дверью.
  - Левин Дмитрий Анатольевич? – спросил Лаус.
  - Да… А вы кто?
  - Надо поговорить.
  - Зачем?
  - Важно.
  - Говорите зачем?
  - Нужен совет.
  - В чём?
  - В общественном моделировании.
  За дверью помолчали, потом ответили:
  - Хорошо.
  Лаус посмотрел на Арса. Арс пожал плечами.
  Дверь открылась. Левин был среднего роста, с бородой, толстеющий мужчина лет тридцати.
  - Проходите, – он показал на комнату напротив двери. – Обувь снимайте.
  Арс и Лаус прошли в комнату. Комната выглядела как приют подросшего подростка. На стенах висели плакаты "Битлов", "Пинков", "Цепиллов", были даже плакаты "Машины Времени" и "Аквариума". Между плакатами висели полки с книгами и видеокассетами. Книги были в основном фантастикой, техническими справочниками, было немного философии. В углу стоял компьютер. А у стены кровать.
  - Присаживайтесь, – сказал Левин и показал на кровать. Сам же сел на стул у компьютера. – И давайте сразу к делу. Не будем валять Ваньку!
  - Хорошо, – сказал Лаус. – Мы знаем кто вы…
  - А кто вы я догадываюсь…
  - То есть как?
  - Учитывая как вы выглядите, вы можете быть либо шведами, либо немцами, либо…
  - И вы во всё это верите?
  - Доминиканцы? Вообще-то нет. Лично я думаю… Я так думаю, я не хочу вас обидеть, но Бога нет! А "Domini canes" они ведь ещё в Инквизицию были, ничего странного. Что понадобилось "Псам Господним" от меня?
  - Вот как… Хорошо… – Лаус подумал, потом ответил. – В хайтекианстве…
  - Что?
  - В вашей вере!
  - М-да… Прокололись…
  - Не волнуйтесь, нам до вас особого дела нет.
  - Да я и не волнуюсь. Можно маленький вопросик?
  - Давайте.
  - Откуда вы обо мне узнали?
  - До вашей "закопки" мы за вами наблюдали… Доминиканцы наблюдают за всеми сектами, даже самыми мелкими. А ваш адрес просто оказался одним из них. Другие либо переехали, либо умерли.
  - Но не разверились?
  - Да.
  - Всё-таки есть в нас что-то положительное.
  - Да. До этого нам ещё далеко. Так вот по делу. У вас интересная социософия…
  - Не жалуемся.
  - Дело в том, нам нужно найти одного человека, а по общественному статусу этот человек – кошка. Нам нужно поймать кошку.
  - "Трудно поймать серую кошку к тёмной комнате"…
  - Конфуций.
  - Да… Особенно если её там нет. А вы уверены?
  - В чём?
  - За кем могут гоняться доминиканцы? За демонами. А вы уверены, что он дьявол?
  - Уверены.
  - Помните "Жук в муравейнике"…
  "Фантастика! Они все – фэны. Самые фэнистые из фэнов! Люди больше почитающие фантастику либо фэны, либо фантасты, либо хайтекианцы. Обожают Стругацких, Саймака, Ефремова. Они живут по ним. Это их библии. Они их цитируют, запоминают, начитывают, даже ставят в театрах", – вспомнил Лаус слова Доктуса.
  - Не читал…
  - Зря. Гениальная вещь. Человека ловили, не найдя его предназначения. Они не знали, бомба он или прогрессор… миссионер то есть. Вы точно уверены?
  - Дмитрий, мы почти пять сотен лет их ловим…
  - А в Инквизицию?
  - Тогда техника была не на этом уровне, да и время было такое.
  - В тридцатые годы тоже было подобное время. То, что человек левша, это ещё не значит, что он слуга дьявола…
  - Он не только левша.
  - Сросшиеся брови?
  - Да.
  - Глаза разного цвета?
  - Да.
  - Может он ещё как Воланд говорит с акцентом? Нет, это всё литература. Да и сейчас, я уверен, вы ловите ни в чём не повинных людей.
  - Нам нужно Учение!
  - Ха! Размечтались! Ребятки, зачем оно вам? Убрать человека….
  - Это не человек!
  - У вас есть предписание из Ада, что демону такому-то предписано пойти на землю и там накуролесить? Нет. Вам нужен не человек, вам нужна кошка, а кошка – это прежде всего и хайтекианцы! Нет, я не могу подвергать опасности своих. Я тоже жить хочу… За такие вещи меня могут отлучить!
  - То есть как?
  - Вот так, – он провёл ребром ладони по горлу. – Чик… И готово!
  - Зачем нам хайтекианцы?!
  - Вы же сами сказали, что наблюдали за нами! Зачем?
  - Мы наблюдаем за всеми сектами. Мы не будем вычислять ваших!
  - А если он и есть наш? Что вы на это ответите? То, что я смог помочь Псам Господним, а они за это хорошего хайтекианца со света сжили? Где гарантии?
  - Я могу вам дать Слово доминиканца!
  - Расписку!
  - Что?
  - Распишитесь?
  - Неужели вы бюрократ!
  - Я-то нет, но вот и надо мной есть люди!
  - Хорошо.
  Левин достал ручку и бумагу.
  - Только без обмана. Учтите, что я тоже рискую. Я дам вам больше, чем полагается. Тут есть риск.
  - Риска никакого нет! – ответил Лаус и расписался. – Дальше нас это не пойдёт!
  - Пусть и он тоже распишется.
  - Арс.
  Арс молча расписался. Левин молча взял листок и куда-то спрятал. Потом залез в шкаф и достал потёртую книгу в коричневом переплёте. На обложке был белый кружок, а на кружке большая красная горизонтальная стрелка, указывающая вправо, а на стрелке белая надпись: "Hi-Tech". Под кружком было название: "Кодекс".
  - Итак, – Левин начал листать. – "Кошка – независимый член общества. В отличие от паршивых овец и лидеров, не умеет подчиняться, однако способна создавать Идею. Идея – нечто неповторимое и необыкновенное, способное двигать общественные массы. Лидеры же не способны создавать Идею, они пользуются Идеями кошек. Отсюда вывод: "На каждого Лютера, есть свой Мюнцер". Лидеры ненавидят, не переносят кошек. Считают, что те хотят занять их место, что неверно по определению. Лидеры с Идеей стараются кошек уничтожать, за ненадобностью. Так как те выработали перед лидерами свой потенциал. Но обижать кошек не рекомендуется, могут показать острые когти. Психологическое определение кошки: независимость, неподчиняемость, одиночество, стремление забиться в угол, однако и стремление нахождения себе подобных…"

III
Один против всех, если не всё твоё,
“– Так!”, услужливо на ухо шепчет проворный бес.
Договор наготове, капля крови – это один надрез,
В мире истины нет и каждая мысль – враньё.
"Дело дрянь" А. Романов

  Интересно, что же он всё-таки мог найти. Мне просто натерпится узнать. Я завернул за угол…
  - Закурить не найдётся? – спросил кто-то.
  Я повернулся. Их трое. Довольно мощные ребята. Накачано кажется всё, даже челюсть. Ну и район у него.
  - Нет.
  - А филки?
  - Нет, – я старался держать себя в рамках. За кого они меня принимают? Гопники самоучки.
  - А это видел? – показал мне один нож. Не нож, так перочинный ножичек, лапочка, такой небольшой кусок третьесортного железа, да и не железа вовсе. Так, пугалка, для лопухов. Непрофессиональные отморозки.
  - Ты чё?.. – ответил третий.
  Не люблю хамов. Хамы должны лежать в снегу и плевать кровью. Что они и стали делать. Нож первым делом полетел в снег, потом один получил ногой в челюсть, второй получил удар в живот и тут же свалился на землю, сложившись вдвое, третий уже было побежал, но пара ударов и всё… Всё… Присоединился к друзьям.
  Посмотрел я на них. Лежат бедненькие. Бедные ребятки. Кто же их работать научит? Я молча развернулся и ушёл.
  Он меня ждал. Сидел в побитом старом кресле и пересчитывал расписки. Любит он это дело. Он поднял глаза на меня и сказал вместо приветствия:
  - Есть такая штучка!
  Он подошёл к своему вечному портфелю и достал оттуда папку.
  - Смотри сюда, Ностис, – сказал он и раскрыл папку.
  В папке сверху лежала фотография. На фотографии было что-то круглое, с тремя дырочками, которые как бы делили объект на равные три части.
  - Узнаёшь? – спросил он.
  - Пуговица Сатаны?
  - Да. Она самая.
  - Но она же пропала.
  - Может и так. Но я наткнулся на одну статью, что в своё время её перевезли.
  - Куда? Откуда?
  - Перевезли естественно из Германии, а перевезли, не поверишь куда, в Израиль.
  - Куда?
  - Да. Один учёный обнаружил её как небольшую штучку в архиве и описал. Ещё в 1976 году. Она должна быть в архиве Музея Древних Искусств города Хайфа в Израиле.
  - Ты уверен?
  - Да, она должна быть там… Во всяком случае – это ниточка. Это очень хорошо тебя возвысит. Ты же знаешь историю пуговицы.
  Историю я знал. Когда антихрист пришёл совращать Лютера, тот кинул в него чернильницу, но антихрист увернулся и зацепился за что-то. Тут-то пуговица и слетела. Пуговица – предмет диковинный по тем временам, поэтому никто на неё внимания не обратил. Она куда-то закатилась и была по-видимому подобрана служанкой… Тут-то следы её и теряются. Как любой предмет самого Сатаны, имеет чудесные свойства. А на вид небольшой кусок дерева. Кругляшка с тремя дырочками.
  - Теперь ищи, – сказал он. – А мне лично пора. Сегодня надомная работа.
  Он положил расписки в портфель, закрыл его. Накинул пальто, надел шапочку.
  - Чего ждёшь? – спросил он меня. – Всё, теперь ищи. Я тебе уже помог.
  - Да-да… А это точно?..
  - Опять двадцать пять! Точно. За такие вещи могут и на разряд повысить. Видишь. Сам бы мог, а вот никак. Ни фигура, ни средства, ни характер не располагают. А ты давай. Я разряд другим способом получу.
  - Хорошо.
  - Папку оставь себе. Пригодится.
  - Да. Спасибо тебе.
  - На том свете сочтёмся.
  Я вышел…

IV
Большой широкий город,
Магистрали и дома,
Гусары в окна,
Бесполезная тюрьма,
Зелёным яблоком железо запоёт,
Ты станешь слаще…
"31-я весна" Д. Арбенина

  Она явилась неожиданно. Просто так, вышла из вагона поезда метро. Как она там появилась, так никто и не понял. Просто появилась и всё. Длинные чёрные волосы, чёрное пальто, губы и ногти тоже в чёрный цвет. Сама по себе гибкая и хрупкая. Но это только на первый взгляд. Если заглянешь в эти глаза, в карий и тёмно-зелёный, то увидишь огонь. Адский огонь. Вот и всё объяснение. Преисподняя.
  Она поднялась из метро, понюхала воздух и пошла. Шла она изящно. Легко передвигая лёгкие длинные ноги. Тут же на ходу, она сняла пальто, под которым оказалась чёрная тонкая кофта и чёрные джинсы. Пальто она ловко свернула в тюк и тут же выбросила в ближайшую урну. Пальто тут же воспламенилось и сгорело в мгновение ока. А она шла. Шла куда-то. Куда? Она знала точно. Но вот другие даже не подозревали. Они оглядывались на девушку с грозным взглядом, которая шла легко в кофте и джинсах по зимнему городу. Хоть в городе и была зима, но она шла спокойно, нисколько не мёрзнув.
  Наконец она пришла в аэропорт и сразу же вышла на полосу. Подбежала к самолету, следовавшему рейсом на Тель-Авив, легко запрыгнула в багажное отделение самолёта и там затаилась…

V
В мире соблазнов много,
Люди не верят в бога,
Но кто из них не верит в чёрта?
Он обо всех нас помнит,
Он каждой беды виновник,
И это каждый помнит твёрдо.
"В жизни, как в тёмной чаще", А. Романов

  Я сел на своё кресло и тут же что-то почувствовал. Холод? Тепло? Нет. Что-то странное… Что-то было рядом… Я закрыл глаза и постарался сосредоточиться. Это исходило откуда-то справа. Я осторожно посмотрел направо и увидел человека. Лет сорока, в толстых пластмассовых очках, с окладистой бородой. Странно. Одет он по-обыкновенному. Но что-то в нём не то… Точно… Поп. Священник. Без рясы. Какой-то неопротестант. Но что-то в нём было всё же странным. Что?.. Точно! Он не перекрестился! Обычно любой поп крестится при моём появлении и сторонится, а этот сидит будто меня и нет. Может попросить другое место?.. Но он сидит. Я посмотрел на него внимательней. Нет, стопроцентный поп, но почему он так себя ведёт? Я сел спокойно и расслабился.
  Стюардесса попросила пристегнуть ремни, я пристегнул. Мой сосед сделал тоже самое. Сделал он это как-то жёстко, но умело. Странный человек.
  Самолёт оторвался от земли и тут я вздохнул с облегчением, вроде начало есть. Я знаю про Хайфу и про пуговицу. Начало. Но начало, за которым виден конец. Я снова посмотрел на соседа. Он всё сидел. Странная мысль появилась у меня: "Не кукла ли он?" Хотя нет. Дышит. Сколько времени? Десять. А конкретней двадцать два часа три минуты. Все начинают потихоньку засыпать. Прилетим в Израиль только утром, а полёт будет всю ночь. Но сосед мой не спит.
  С этим странным типом определённо надо поговорить. Нет, я его не боюсь. Все кого я боюсь сейчас не на Земле, да и тем более на этом самолёте. Он необыкновенен, вот в чём вся причина. С чего бы начать…
  - Простите, – начал я, – вы священник?
  Он вздрогнул, а потом удивлённо посмотрел на меня.
  - А что? – спросил он. – Заметно?
  - Да… как сказать…
  - Так и скажите, что заметно. А почему вы спросили?
  - Не знаю.
  - Похож, да не так?
  - Можно сказать и так.
  - Да я священник… Не совсем давно и не совсем священник. Всего-то два года.
  - А до этого?
  - До этого был законченным рационалистом-реалистом.
  - И чего вдруг?
  Он задумался.
  - Не знаю. Чего-то захотелось… Я ведь был техником. МНС в одном институте. Я всё мог объяснить, что объясняется формулами и простейшей логикой. Во всё это я верил… а тут… Не знаю. Такое со мной бывает… тихая размеренная жизнь, а потом вдруг всплеск. Скачок. Лестница. Я это тогда понял. Если у Горького Фома Гордеев двигался по спирали меняя круги, то я прыгаю по лестнице… И не знаю, какая ступень ведёт вверх, а какая вниз. Вы не замечали, что жизнь похожа не лестницу?
  - Нет, – честно ответил я.
  - Да. Жизнь – это лестница. Дорога в небо… а может быть и под землю… В Адские Вертепы. Ты вертишься и переходишь на ступень вверх, а может и вниз… Как повезёт. Это всем кажется, что ты медленно меняешься, а ты готовишься к прыжку и прыгаешь. Раз – и всё! А потом лестница заканчивается и ты свергаешься вниз… Вот так и я. Я ведь год до этого думал. Крестится или нет. Принимать сан или хватит душе крещения. Получился такой священник с высшим техническим.
  - И нравится?
  - Да как вам сказать. Есть некоторая привычка… Во всём искать ошибки. Ну приносят тебе лист с уравнениями. Ага, теорема Стокса написана неверно, формула Грина с ошибкой… книгу читаешь… находишь… В религии очень много ошибок. Согласен. Но зачем их искать? Да, библейская археология неверна! В Библии полно анахронизмов! Да. Но ведь это чудо. Давайте-ка пройдёмся бульдозером по Стране Чудес. Помните Кэрролла? Математик написал сказку. Волшебную сказку. Она волшебна, но всё-таки это математика. С самого начала и до самого конца. Вспомните ученика Льюиса. Толкин – филолог. Он написал массу вещей, переписал сказки и эпосы… Но это осталось филологией. Больной головой для переводчиков и читателей. У Толкина появилась куча учеников, которые попытались перевести филологию в другое русло… Но это уже была не сказка, а путеводитель по сказке для математиков, техников, экономистов. Я ничего не говорю про книги которые пишут физики, химики, лингвисты… Хотя всё-таки скажу, что лучшие писатели всегда технари и врачи. Почему? Потому что, ставя запятую филолог знает, что её там нужно ставить, её там необходимо ставить, она там должна стоять. А другой человек просто чувствует. Вспомните стихи, что пишут филологи! Они добавляют обороты, которые никто не знает, они добавляют неизвестные слова… А чего они не могут? Не могут шутить над святым. Они никогда не опустятся до фантазии Кэрролла. Почему? Потому что Кэрролл – священник и математик, а они всего лишь филологи. И кажется, им это даже нравится… Ставит он сравнение с чем-либо в свою книгу. Ага, аллегория, гротеск… гипербола. А другой писатель просто это придумывает. Это реализует его сумасшедшую ненормальную фантазию… Я вам ещё не надоел?
  - Нет, что вы.
  - Так вот об ошибках. В Библии есть ошибки. Много ошибок. По одной из них, например, вы – дьявол… Да, стопроцентный дьявол. Сросшиеся брови, глаза разного цвета. Вы левша?
  - Да.
  - Я так и думал. Небось ещё и хромаете?
  - Нет.
  - Да? А в багаже трость? С набалдашником в форме головы пуделя?
  - Честно говоря, да.
  - Вот видите. Лет пятьсот назад вас бы ещё в детстве сожгли. А за что? Чем вы перед человечеством и церковью провинились? Вот вам и ошибка… Но ещё раз вам говорю, не стоит рассматривать Библию с учебником Ландсберга и Ландау. Они верны. Это без сомнения. Но не мешайте воду с томатным соком, кока-колу с водкой. Всё это разные вещи. Здесь совсем другой подход. С другого входа. Хотя смешение таких вещей иногда забавно. Вроде. "И сказал Бог: "Да будет свет!". А дальше выводите четыре уравнения Максвелла. "И был свет"… Хотя никто не видел Бога, все в него почему-то верят. На иконах, в книгах всегда изображают кого? Ангелов, архангелов, святых, Святую Троицу и даже дьявола или сатану. Сатану любят больше. Это человеческое. Человек живёт, совершил грех и если в нём не покается, то сразу в Ад, этакая накачка, как в лазерах. Совершил грех и тут же в Ад. А грешить хочется. Это в крови у многих. Потому дьявол и ближе. Но редко кто пишет книги о похождениях ангела… Гёте, Булгаков, Гашек, Лавкрафт… Все о дьяволе. Дьявол им ближе. Дьявол всегда ближе писателю. Почему? Дьявол всё видит, всё анализирует, всё наблюдает. Всё знает. Он один может разобраться в жизни. Больше никто. Вы думаете Мефистофель отрицательный герой? Нет. Он просто слуга. Умеющий, хитрый слуга. Так уж вышло, решил он доказать свою правоту… Не доказал. Фауст оказался крепким орешком. А Воланд? Он отрицателен? Нет. "Мастер и Маргарита" – первая городская сказка. Воланд лишь высмеял мещанство. "Квартирный вопрос испортил москвичей". Гашек же изображал дьявола-неудачника. Пошёл на карнавал, там его узнали, и сказали снять маску, вот он и повесился… Но никто, заметьте, не изображает Бога. Не рисует, не описывает его приключения на земле. Почему? Боятся? Нет, уважают. А может и потому, что Бог не имеет ни формы, ни вида… Его не видно. А всё почему? Бог нечто вроде мыслящей оболочки. Помните "Солярис"? Там был мыслящий океан, одна большая мыслящая клетка серебристого цвета… Так вот Бог нечто вроде, но наоборот… Мыслящая атмосфера. Мыслящая оболочка. Давно был такой мультфильм. На небе живёт Бог с ангелами. Живёт спокойно, ангелы ему песни поют, Бог спит… Такая лёгкая фантазия художника-графика. Потом вдруг начинают летать самолёты. Бог, конечно, возмущается дерзости людей. Зовёт Илью-пророка, тот ничего сделать не может с аэропланами, тогда Бог забирается повыше. Но через какое-то время достают его реактивные самолёты… Тогда Бог забирается в холодный космос и там его достаёт ненавистный спутник. Ещё одна попытка объяснить, где Бог и как он выглядит. Вавилонская башня, Золотой Телец и тому подобное. Но ведь вся особенность Бога в том, что он вокруг нас… И в нас. В вас и во мне.
  - Это кажется идея Фалеса?
  - Нет. Фалес всё наполнял богами, а тут Бог в вас. Но вы не Бог.
  - То есть как?
  - А вот так. Бог в вас, но вы не Бог.
  - Может быть я Дьявол?
  - Дьявол? Может быть и Дьявол… Хотя Дьявола бы я почувствовал… Их мы умеем чувствовать… Вот я за два и научился… А вообще это дело каждого. Кто в нём, сколько его и с какой целью он там…

VI
Я ни разу за морем не был,
Сердце тешит привычная мысль
Там такое же синее небо,
И такая же сложная жизнь.
Может там веселей и богаче,
Ярче краски и лето теплей.
Только так же от боли там плачут,
Так же в муках рожают детей.
"Я ни разу за морем не был", А. Романов

  Доктус покрутил в руках ручку и спросил:
  - Нашёл?
  - Нет, – ответил Лаус. – Но я уже начал его предсказывать.
  - Начал… Ну и где он?
  - Где-то в городе.
  - "В городе"! Не в городе он. Его засекли на таможне. Человек, работающий в ФСБ, был засечён на таможне! Это ты понимаешь? С чего вдруг он снялся с места? А? Чекист бы сидел на месте!
  - Не знаю. Может он что-то ищет?
  - Вот именно. Куда он поехал знаешь?
  - Нет.
  - В Израиль… Тебе срочно нужно вылетать в Израиль и идти по его следу. Срочно, я сказал! Если этот Денисов что-то там натворит – отвечать будешь ты!..
  - Хорошо. Когда и каким рейсом он вылетел?
  - Вчера в десять часов. В Тель-Авив… Но дело не столь даже в этом, – Доктус включил проектор. На стене была черноволосая девушка, с чёрными губами, в чёрной кофте и чёрных же джинсах. Съёмка была скрытая. – Снято в аэропорту. Сегодня утром. Догадываешься кто она?
  - Судя по волосам, по одежде… по губам… – Лаус подошёл к экрану. – Дьяволица… Но помельче Денисова. Денисов имеет в Аду… имел бы… силы побольше.
  - Верно.
  - Красивая, стерва… И что она там делает?
  - Это уже не мои заботы. Но она вышла на взлётную полосу и исчезла.
  - Как?
  - Как и появилась. А угадай с трёх раз, куда вылетел самолёт через двадцать минут?
  - Тель-Авив?
  - Да. Да, мой милый.
  - Вместе с Денисовым?
  - На другом самолёте. На более позднем.
  - Напарник?
  - Возможно. Это тебе и предстоит выяснить… В Израиле попытайся подключится к Моссаду. Эти ребята наверняка ещё в аэропорту возьмут на заметку русского чекиста. Всё. Отправляйся срочно в аэропорт и не теряй и без того драгоценные минуты… Он опасен, но на Обетованной он будет куда опасней.
  - Слушаюсь! Дайте мне фотографию этой девицы.
  - Понравилась?
  - Нет, для дела…

VII
Годы тренировок, талант азарт –
Это был вполне удачный старт.
Планка под тобой, время – замри,
Ты отлетел дальше всех от земли,
Ты, брошенный в небо,
Ты, брошенный в небо,
"Брошенный в небо", А. Макаревич

  Вот и Обетованная. Всё здесь святое. Даже ноги жжёт. Но я должен доехать до Музея.
  До Хайфы я добрался на поезде часа за два. Красивый приморский городок средних размеров. С довольно развитой промышленностью…
  Музей Древнего Искусства в Хайфе был довольно большой. Осмотрел я его часов за пять. Чего там только не было, но вот пуговки там не было. Видимо пылится в архивах.
  Должен же быть здесь какой-нибудь археолог-всезнайка, ботаник… Ага. Сидит. Что-то переписывает от древней вазы. Инвентарная крыса. Но именно он-то мне и нужен.
  - Простите, – вспомнил я свой английский, – коллега…
  - Коллега? – спросил он и посмотрел на меня. В чёрных очках-то он вряд ли что-нибудь разглядит. – Вы откуда, простите?
  - Я? Санкт-Петербург… Россия…
  - Тогда чего стеснятся? – спросил он по-русски. – Коллега. Чего тебе?
  - Меня интересует одна находка.
  - Все на стеллажах.
  - Пуговица. Пуговица с тремя дырками.
  - Ассирия? Персия?
  - Нет. Германия.
  - Что она здесь делает?
  - Я тоже хотел бы это знать. Нашёл свидетельства о ней в одной заметке.
  - Да? Давно.
  - Семьдесят шестой год.
  - У… Давно, братец. Земляк, вряд ли она здесь. Её могли и обратно отправить.
  - А в архивах?
  - Насколько меня туда пускали, там я этого не видел. Хотя давай посмотрим по каталогу.
  Он огляделся и провёл меня куда-то в подсобное помещение, там стоял компьютер. В помещении было прохладно. Он закрыл дверь и достал из шкафчика бутылку водки. Израильской, конечно. Достал два небольших стаканчика и налил в них водку. Я посмотрел на него вопросительно.
  - Пей, земляк, – сказал он. – Хотя я из Могилёва… Но когда я уезжал – это было ещё одно государство.
  Я выпил и закусил сушёным фиником. Потом он подошёл к компьютеру и включил его.
  - Ну, как там у нас? – продолжал он. – Бардак?
  - Бардак, – согласился я.
  - А я тоскую… Уезжал, думал к родичам, там посвободней… а теперь тоскую… По колбасе по два двадцать… По дому… По отключенной летом холодной воде… – потом он посмотрел на экран. – На вид её помнишь?
  - Да.
  - Смотри.
  На экране появился первый экспонат. Но это была не пуговка.
  - Дальше.
  - Можно и дальше.
  На экране сменилась фотография… Потом ещё одна… Много экспонатов у них в складе. На экране замелькали фотографии, одна за другой. Разные старые маски, оружие, монеты, одежда всех цветов и размеров… Но всё это было не то.
  Просидели мы там часа два. Выпили всю бутылку. Наконец я увидел знакомую фотографию.
  - Вот! – сказал я.
  - Ага, – сказал он и вывел на экран данные. – Поступила 1976 год, отправлена в 1985 году… город Хельденбург… Австрия.
  - Где это?
  Он достал атлас. Посмотрел на карту Австрии.
  - Небольшой городок, на северо-западе… Шестьдесят тысяч человек…
  - Вот куда мне ещё… А я-то обрадовался…
  - Что?
  - Да так… Ничего…

VIII
Мы с врагами мысленно сражались.
Но настал момент и понял я.
Что среди врагов,
Нет у нас врагов,
Худшие враги – твои друзья.
"Битое стекло", А. Макаревич

  В аэропорту Лауса встретил доминиканец. Он стоял с табличкой, на которой было написано официальное имя Лауса. Он был небольшого роста, с крашенными в чёрный смоляной цвет волосами и карими контактными линзами.
  - Воленс, – представился он и пожал Лаусу руку.
  - Лаус. Давайте сразу к делу…
  - Хорошо. "Моссад" его засёк ещё здесь, в аэропорту… Пойдёмте-ка к машине.
  - Да.
  - Он сразу отправился к вокзалу. Тут же выехал в Хайфу.
  - Что там есть?
  - Промышленность. Двести пятьдесят тысяч человек. Но его заинтересовало не это. Он отправился в Музей Древних Искусств… Побродил там три часа… И тут пропал.
  - Вы его упустили?
  - Да. Ненадолго. И не только мы. "Моссад" тоже голову ломал. На два часа он исчез и тут же вышел из Музея. Он приехал сюда…
  - В Тель-Авив?
  - Нет. В аэропорт…
  - Зачем же вы ведёте меня к машине?
  - Он вылетел уже час назад.
  - Куда?
  - В Австрию. В Инсбрук, небольшим самолётом. Вы с ним разминулись.
  - Так. Прозевал.
  - Не волнуйтесь, за ним летит ещё наш человек. Сейчас мы вам покажем плёнки и другие данные о нём.
  - Хорошо. Ещё, вы вот эту девушку не видели? – спросил он и показал фотографию дьяволицы.
  - Н-нет… А кто это?
  - Я бы тоже хотел это знать. Но она идёт по следу нашего товарища…
  - Напарник?
  - Не похоже. Они бы встретились с ним, но и тут она, похоже, тоже опоздала…
  Они прошли на стоянку и сели в машину.
  - Сначала в наш Центр, а потом… Лаус… Дайте-ка фотографию…
  - Что?
  - Фотографию… – Лаус протянул фотографию, Воленс посмотрел на неё. – Она.
  - Что?
  - Вон она!
  Перед машиной проходила девушка в чёрном. На израильском солнце ей определённо было жарко, но она даже не вспотела… Казалось, чувствовала себя в своей тарелке. Движения её были также легки и гибки. Лаус и Воленс сразу же вылезли из машины.
  - Что будем делать? – тихо спросил Воленс.
  - Брать, – также тихо ответил Лаус. – Девушка…
  Она остановилась. Лаус подбежал к ней.
  - Можно вас на минутку? – спросил он.
  Она промолчала.
  Лаус посмотрел ей в глаза. В этот чёрный карий и тёмно-зелёный, на дне которых, казалось, пылал адский огонь.
  Они стояли рядом и смотрели друг на друга. Как небо и земля, как белое и чёрное… Она ещё раз заглянула Лаусу в глаза и тут же рванулась с места и побежала прочь.
  - Воленс! – крикнул Лаус, – за ней.
  Девушка чуть приостановила бег. Она услышала имя и побежала ещё быстрей…

IX
В маленьком городе без перемен,
Много зим и лет,
В окнах домов цветы.
Hочью в пекаpне топится печь
И печется хлеб,
Скоро сведут мосты.
Дворник метет мостовую метлой –
Такой одинокий звук,
И никого вокруг,
Бури и беды обошли стороной
Маленький город мой.
"В маленьком городе", А. Макаревич

  Древний Хельденбург стоит на реке Рисельн, чуть южнее того места, где Винкель втекает в Рисельн. Река довольно бурная, но люди как-то умудрились построить там даже два моста. Городу около семи сотен лет, и он вполне мог бы стать таким же как Зальцбург или Инсбрук, но не стал. Его обходили все торговые пути и дороги. Даже вокзала в нём не было. Изначально люди селились на левом берегу Рисельна, но в двадцатом веке начали застраивать и правый берег. Если на левом берегу стояли ветхие домишки, века восемнадцатого-девятнадцатого, то на правом были довольно крупные дома, насколько это позволял климат Хельденбурга. На правом стояли прямые улицы, на левом же улицы поворачивали как попало, в зависимости от рельефа. Бывшую ратушу, что стояла на левом берегу, превратили в Музей, ещё в начале шестидесятых. На правом берегу отстроили высокую мэрию и окружили её парком. Два времени города объединяли лишь два моста (один из которых был музеем, так как был построен ещё в восемнадцатом веке), Рисельн, что втекал на юге в Инн и длинная Эюль штрассе, что сначала петляла по левому берегу, потом шла по мосту и прямо шла по правому берегу.
  Из столицы двух зимних Олимпиад Инсбрука на автобусе часа за четыре я доехал до Хельденбурга. Окружённый с четырёх сторон горами, городок был вполне обычным. На автовокзале я тут же купил карту городка, заплатив за неё тридцать европейских центов. Первым делом нужно было поселиться в гостинице. Поселился я в современном восьмиэтажном "Хельдене", как утверждали надписи на плитах, построен он был в семидесятых. С номера на шестом этаже был хорошо виден собор святого Августина, а также парк, что окружал гостиницу и Эюль штрассе. Музей же находился на левом берегу на Стаффен штрассе, куда я немедленно и отправился.
  За что я всё-таки уважаю немцев, швейцарцев и австрийцев, так это за точность. Небольшой автобус пришёл ровно через пять минут, как и было написано на щитке. Кондуктор посмотрел на меня и всё-таки взял пятьдесят европейских центов. Хотя, видимо, в этом маленьком городке, к ним ещё не привыкли.
  Музей был небольшой. Бывшая трёхэтажная ратуша. На стене было даже написано, что это памятник старины, с такого-то года. Я вошёл.
  В Музее, как и в любом подобном Краеведческом Музее были древние находки, реконструирована стоянка древнего человека, древние копья, монеты, были находки средневековья, с Мировых Войн, несколько восковых фигур немецких солдат Второй мировой войны, австрийских Первой Мировой, русские были солдаты… И вот на одном из стендов лежала она. Маленькая такая… Я даже не поверил, что она может быть такой маленькой… А под ней подпись: "Пуговица Мартина Лютера". Ребята доказали, что Лютер был антихристом… Дальше: "Обнаружена в Музее Древних Искусств города Хайфы (Израиль) в 1973 году, возращена в Музей в 1985 году". Чувствую, просто так мне её не отдадут. Если его с таким трудом возвратили из Израиля. Надо брать.
  Музей был плохо оборудован сигнализациями, что я даже удивился. Вроде бы цивилизованная Австрия, богатый район, курортный город. Камер не было, стенд можно было спокойно взломать, обрезав провода сигнализации… Только ночью. И я решил ждать ночи…

X
Кто ты – скажи сам себе
Хотя бы в этот раз.
Кто ты – куда ты идешь,
Не открывая глаз.
И кто позволил тебе
Раскрасить мир людей
В черно-белый цвет?
"Чёрно-белый цвет", А. Макаревич

  Тут Лаус решил не рисковать и получше замаскировался под туриста. Свои белые волосы он спрятал под вязаную шапочку, глаза закрыл очками. Хотя и так он сходил под шведа или норвежца, но рисковать не стоило. Денисов мог знать, что за ним следят.
  На автовокзале Хельденбурга его встретил Доминиканец.
  - Оптимус, – представился он. – Наш человек следит за ним. Сейчас мы сядем на машину и поедем прямо ему навстречу.
  - Где он? – спросил Лаус.
  - Сейчас вышел из Музея. Он будет стоять и ждать автобуса. Но это ненадолго. Он проедет в гостиницу и там останется.
  - А в Музее, что ему что надо было?
  - Не знаю. Он провёл там не больше часа и осмотрел сигнализацию.
  - Зачем?
  - Что-то будет воровать.
  Они сели в машину.
  - Ваши люди сейчас где?
  - Зачем они вам?
  - Пусть приготовятся к захвату.
  - Вы хотите брать его прямо сейчас?
  - Да. Тянуть незачем. Он уже хорошо засветился. Цель у него уже есть. В Хайфе он так себя не вёл. Здесь он явно что-то обнаружил. И будет здесь что-то делать.
  - Может, это его ребята подослали.
  - Кто?
  - Ну, русские.
  - Русские? Нет. Он бы сразу здесь оказался, а не метался… У вас есть оружие?
  - Да. Серебряные пули.
  - Хорошо. Собирайте своих людей у гостиницы, и на всякий случай, несколько снайперов.
  - У нас их всего двое. Арс обещал приехать и своих привезти.
  - Арс?
  - Да.
  - Доктус не на шутку на меня рассердился, что я упустил его в Израиле… Чувствую ещё одна ошибка, и он назначит на моё место Арса… Зовите своих людей.
  - Хорошо, – Оптимус достал рацию и отдал несколько распоряжений. Потом вытащил небольшой компьютер и посмотрел на экран. – Всё ясно… Он сел в автобус.
  - Долго он будет ехать?
  - Минут двадцать. Сейчас он уже на Эюль штрассе.
  - А мы?
  - Гостиница там, – Оптимус показал на высокое современное здание в трёхстах метрах от машины. – А здесь остановка, – он показал на автобусную остановку в двухстах метрах.
  - Чуть подъедем?
  - Заметит.
  - Куда уж дальше? Если мы его решили прямо здесь и сейчас брать.
  - Хорошо, – Оптимус завёл машину. – Вот и ребята.
  К гостинице начали сходиться люди. Всех их объединяла светлая, почти как у альбиносов кожа и волосы, хотя были они одеты по-разному. Прошёл один светловолосый лыжник, с зачехлёнными лыжами – снайпер.
  Оптимус чуть подъехал к остановке. Лаус достал пистолет и проверил патроны. Потом положил пистолет обратно в кобуру и стал ждать. Оптимус склонился над рулём, иногда поглядывая на экран компьютера.
  - Переехал мост…
  Оптимус нервно закурил. Он не сводил взгляда с остановки и нервно затягивался.
  Подъехал автобус. Лаус приготовился.
  - Не тот, – сказал Оптимус. – Двенадцатый... Он едет на восьмом.
  Снайперы доложили, что они готовы.
  Подъехал автобус. Оптимус засунул недокуренную сигарету в пепельницу и сказал:
  - Он… – потом достал рацию. – Всем приготовится.
  - Я готов…
  - Легибус выйдет за ним, – сказал он Лаусу.
  Из автобуса вышли туристы. Лаус заметил и Денисова. Он был в тёмных очках и вязанной чёрной шапке. Дьявол никогда не изменяет своим привычкам.
  - Вот Легибус, – сказал Оптимус. – Выходим.
  Они вышли из машины и пошли к остановке. Денисов остановился у газетного киоска и что-то там рассматривал. Потом посмотрел на Легибуса. Легибус завязывал шнурки – ему было не до Денисова.
  Лаус и Оптимус подошли к Денисову. Он посмотрел на них и ухмыльнулся. Потом резко развернулся и побежал ко дворам.
  - За ним! – крикнул Лаус…

XI
Нас ненавидели те,
Кто труслив в темноте,
Они считали – мы мешаем им жить.
И лишь с учетом того,
Что десять против одного,
Нас в результате смогли победить.
"Блюз бродячих собак", М. Леонидов, Н. Фоменко

  Его я заметил ещё на остановке. Не люблю, когда за мной подглядывают. Он был, судя по всему, и в Музее. Шёл за мной. Следил. Люблю, когда за мной следят. Потому, что ещё ни разу не поймали. Сел на место в автобусе за моей спиной … Ведь если бы сел впереди, то пришлось бы оглядываться.
  На него я не смотрел. Не надо радовать парня, тем, что ты делаешь вид, что ты его обнаружил. Ты его обнаружил, но не показывай вида. Не стоит ему так радоваться. Секретный агент. Играешь ты только в секретного агента, а не… Впрочем, на кого ты работаешь?.. Светлые волосы, глаза не видно. Швед? Чем это я насолил шведам-то? Немец? Норвежец?..
  Красивая здесь река. Небольшая… Быстрая… Так. Зачем же я понадобился шведам-то? Чем я им насолил… нет, на немца он не похож… Хотя могли бы и завербовать…
  Остановка. Не сходит. Ждёт меня… Но мне-то дальше… Он об этом судя по всему, догадывается. Не будем удивлять мальчика. Я спокоен и собран. А вот он нервничает… я же вижу…
  Остановка… Моя… Жду своего выхода. Он встал… Идёт за мной… Что это там за люди? Ходят вокруг… Так… Будем надеяться, что не за мной. Газеты… Надо посмотреть на газеты.
  Я подошёл к газетному киоску и посмотрел на отражение. Двое идут. Ко мне. Не разговаривая. Точно ко мне. Светлые какие… Что за наезд шведов… Здесь происходят "Дни Шведской культуры"?.. Доминиканцы… Псы Господни!..
  Я посмотрел на этого светлого. Шнурок у него развязался. Ага. Сам его и развязал. А вот и эти двое. Здравствуйте, ребята!.. И до свидания!.. Я резко развернулся и побежал от них. На юг! К ратуше, там есть, где затеряться!.. Если верить карте!
  - За ним! – услышал я.
  Вот теперь уже сомневаться не приходится. За мной ребята…
  Говорили мне, нужно работать таксистом… Сейчас бы карту вспомнить, но вот её в таких условиях-то и не вспомнишь, а доставать долго… Ребята уже садятся на машины… Как же я перед Псами-то Господними засветился! Сейчас должен быть новый центр. Райн штрассе, там ратуша… Там не скроешься… Надо уходить на левый берег. Среди новеньких домов особо не затеряешься. Они же прорыщут все подъезды и дома… А вот в старой части города можно укрыться… Так… Мне нужно сейчас выйти на Растен штрассе… Там повернуть налево и пойти дворами… Хорошо… только бы отдышатся… Зайду я в дом… Если накроют, то уйду по крышам… Хотя у них может быть и вертолёт… Нет… Не может…
  Красивый подъезд… Обычный австрийский дом. Чистенько, добротно, красиво… Отдышусь-ка я на чердаке…
  Удобный чердак. Тихо спокойно. Ангелов вроде не слышно… Ну и хорошо… Чьи-то шаги… Кажется мимо… Дверь открывается… Всё… Нет… Это русские… Говорят по-русски, да и внешность не доминиканская.
  - Здесь он, – сказал один, среднего роста, с бородой, толстеющий лет тридцати, – Голем.
  - Вижу, – ответил другой, высокий, лет двадцати пяти, накачанный, но не тупица, никак не тупица, взгляд у него такой… не глупый.
  - Я не знаю, как вас зовут, – сказал мне первый, – но меня прошу называть Демиургом.
  Демиург… Хм… Что-то знакомое.
  - То, что вы в опасности, – продолжал он, – вы уже догадались. "Псы Господни" идут по вашим следам. Что вам нужно в этом городке?
  - Кто вы? – спросил я.
  - Я – Демиург. Конечно, меня не так зовут, и в паспорте у меня не "Демиург" написано, но прошу называть меня так. Это вот – Голем, – он показал на второго. – Как вас зовут, мы не знаем, но нам это и не нужно.
  - Зачем я вам нужен?
  - Некоторое время назад ко мне пришёл доминиканец и попросил Учение, чтобы поймать вас. Учение было написано давно и само оно довольно безобидно и непонятно для посторонних, но, попадя в опасные руки, может стать опасным социологическим оружием.
  - Что вы от меня хотите?
  - Я совершил ошибку… Я хочу её исправить. Конечно, если бы он не был с сопровождением, то я бы его далеко не пустил, но я оказался слаб… Итак, согласно Учению человечество можно разделить на три группы. Я, Голем и все мои… м-м… соратники относятся к самому независимому типу – кошки. К кошкам они относят и вас.
  - Что же вам от меня надо?
  - Попробуйте вести себя по-другому.
  - То есть?
  - У них есть ваша логика, если перестанете по ней поступать, то они вас вряд ли вас поймают.
  - А нарушение моей логики они могут предсказать?
  - Они? Вряд ли… Но мы можем… До них не сразу дойдёт причина вашей… м-м… нелогичности… То, что я здесь, они вряд ли знают…
  - Почему?
  - Чтобы вас поймать им понадобилось много времени и агентов. Чтобы поймать меня им бы понадобились меньшие затраты, но понадобились… Но зачем я им? Тем более я – только отросток совершенной системы, поймав меня, они дальше не продвинутся. Да и незачем это… У вас есть карта?
  - Да.
  - В таком случае смотрите на карту.
  Я достал карту.
  - Вы сейчас пойдёте на восток? – спросил он.
  - Да, – задавать вопросов я не стал.
  - Не идите так. Они от вас этого и ждут. Идите на юг. Дойдите до Стаффер штрассе, оттуда снова дойдите до Растен штрассе, но ближе к мосту. Понимаю, крюк приличный, но другого выхода у вас нет. Но первым делом вам нужно затеряться на левом берегу. Вам нужен музейный экспонат?.. Идите ночью. Они вас там, естественно, будут ждать. Что делать? Отступать вам поздно. Затеряйтесь в левобережье и идите в Музей ночью. Отступать вам придётся тоже нелогично… Так вы нарушите все их планы… Одним словом попытайтесь включить всю свою нелогику и работайте с ней…
  - Опять эта девка, – подал голос Голем, что стоял у окна.
  - Что?
  - Чёрная девка.
  - Вот. Судя по всему, у вас появился ещё один преследователь.
  - Что? – спросил я.
  - За вами бежит чёрная девушка. Стройная, но волосы и губы чёрного цвета.
  - Так… Из огня да в полымя.
  - Вы знаете её? – спросил Демиург.
  - Да. Я знаю откуда она.
  - Машины едут, – сказал Голем.
  - Поздравляю, – сказал Демиург грустно, – они вас просчитали, теперь уходите по крышам на юг. Делайте крюки.
  - Девка идёт сюда.
  - Вот и девка вас знает.
  - Машина остановилась. Они идут сюда.
  - Уходите! И помните, действуйте нелогично!
  - Хорошо, – сказал я и открыл окно. – Спасибо вам.
  - Не за что. Я просто исправил ошибку. Не волнуйтесь, Голем их остановит… Ну и я тоже…
  - Её вы вряд ли остановите… Это дьяволица!
  - Парень, – сказал Голем, – я на одной руке пятнадцать раз спокойно подтягиваюсь. С девкой-то я справлюсь.
  - Не справитесь… Ладно, я побежал, ещё раз спасибо… Может как-нибудь свидимся… – я вылез на крышу. Посмотрел вниз. Они копошились. Я осмотрелся, посмотрел на Хельденбург. Город мирно жил. Жалко будет, если эти ребята его раскурочат… Ладно… На юг! Строго на юг!..

XII
По дороге смутных побуждений,
Там, где ветер яростен и свеж,
Долог путь моих перерождений
В дальний край несбывшихся надежд.
Сбросив гору с плеч, расправил плечи.
Гордо приказал себе: “Лети!”
Если я попался вам на встречу,
Значит вам со мной не по пути.
"По дороге разочарований", А. Романов

  Лаус приготовил пистолет.
  - Он на чердаке, – сказал он.
  - Почему? – спросил Оптимус.
  - Потому что.
  - Что?
  - Потому что я его просчитал… Опять она! – он указал на чёрную девушку.
  - Кто она?
  - Дьяволица! Выходим из машины.
  Они вышли из машины. Девушка юркнула в подъезд.
  - У них там место встречи?
  - Возможно!.. Живо в подъезд!
  - В подъезд! – крикнул Оптимус доминиканцам.
  Доминиканцы зашли в подъезд.
  - Живо наверх!
  - У него есть оружие?
  - Насколько я знаю, нет. Но он может где-нибудь его раздобыть.
  - Понятно.
  Они быстро поднялись к чердаку. Девушки не было. Они зашли на чердак, и там стоял один высокий человек.
  - Здравствуйте, – сказал он по-немецки.
  - Вы кто? – спросил Лаус.
  - Я… Я часть той силы…
  - Что?
  - "Фауст"… Гёте…
  - Здесь кто-то был?
  - Здесь?
  - Да.
  - Не было.
  - Вы кто? Вы филолог?
  - Нет.
  - Может, он на чердак вышел, а этот болван нам голову морочит, – сказал Оптимус по-венгерски.
  - Сам болван! – отозвался Голем.
  Оптимус строго посмотрел на Голема.
  - Давайте его уберём, и дело с концом, – сказал Оптимус Лаусу.
  - Ну, рискни последним силиконом, как говорят пластические хирурги, – ответил Голем и закатал рукава.
  - Да этот парень просто нахал! – Оптимус подошёл к Голему и направил на него пистолет. – Отойди от окошка, парень.
  Голем легко выбил пистолет из рук Оптимуса, подхватил его на лету, а другой рукой ударил доминиканца в челюсть. Оптимус упал, потрогал губу, расшатанные зубы.
  - Сволочь, – сказал он и тут же налетел на Голема, но Голем ещё двумя лёгкими движениями отбросил его к стене. Оптимус отключился.
  - Хватайте его! – крикнул Лаус. – Только без шума, вы ещё город напугайте!
  Трое тут же налетели на Голема, но также от него и отлетели.
  - Шеф, – сказал Легибус Лаусу, осторожно трогая свою челюсть, он уже понял, кто здесь стал главным. – Может ну его? Он вон какой здоровый!
  - Куда ты дел Денисова? – спросил Лаус Голема, но Голем молчал.
  Тут снизу раздался шум. Кто-то настойчиво поднимался, раскидывая доминиканцев налево и направо.
  - Кто там? – спросил Лаус.
  Легибус спустился посмотреть и тут же отлетел в ноги к Голему.
  - Зачем так-то? Понимаю, извиняетесь, но так-то зачем? – сказал тот.
  На чердак влетела дьяволица. Лаус оглянулся… Он очарованно смотрел на неё… А она на него. Потом вдруг посмотрела на окно и пошла к окну.
  - Мадам… – галантно сказал Голем. – То есть мадемуазель… Идите-ка вы отсюда. Здесь не место для хрупкой девушки…
  Дьяволица подняла на него глаза, потом резко ударила его ногой в живот. Голем не ожидал такого резкого удара и согнулся вдвое. Он отдышался, выпрямился.
  - Ничего себе, – сказал он, – хрупкая девушка.
  Он подошёл к ней, она снова ударила ногой, но Голем ждал этого удара и схватил её за ногу. Он ловко перевернул её и схватил за другую ногу. Она ударила его рукой по коленной чашечке, Голем подкосился. Он отбросил её и схватился за колено. Потом снова выпрямился и посмотрел на неё. Она уже встала и вновь понеслась на него. Она подпрыгнула и размахнулась для удара ногой по голове, но Голем успел увернутся, схватил её за руку, за ногу, размахнулся и выкинул её в окно. Она упала на крышу и там встала, зло посмотрела на Голема. Потом поправила себя и ничуть не хромая побежала по крыше.
  - Он побежал по крышам, – сказал Лаус.
  - Выйдем-ка в другом месте, – сказал Легибус.
  - Снотворное!
  - У нас нет времени.
  - Я этого быка усыплю!
  - Идите-ка лучше от греха подальше отсюда, – сказал Голем.
  - Куда он делся?
  - Не твоё дело.
  - Дайте снотворное! Денисов сейчас убежит.
  Легибус достал несколько пуль со снотворным.
  - Как думаешь, – язвительно сказал Лаус, – три пули тебе хватит?
  Голем усмехнулся. Но когда Лаус достал глушитель и начал накручивать его на ствол. Голем быстро развернулся и сиганул в окно.
  - За ним! – крикнул Лаус. – Оптимуса подберите!.. Нам ещё не хватает проблем с Австрийской полицией, – Лаус вылез в окно. Осмотрелся. Голема уже не было. Будто исчез. Будто сквозь землю провалился. – И достаньте глушители!..

XIII
Волки уходят в небеса,
Горят холодные глаза,
Приказа верить в чудеса,
Не поступало.
"Волки", Лёва и Шура Би-2

  Я бежал на юг. Спасибо Демиургу. Интересно кто он. Церковь вряд ли согласилась меня покрывать. А ФСБ бы даже этим не занималось. Для них я в отпуске… Интересные ребята.
  Но как бы я ни старался обмануть доминиканцев, на Растен штрассе я напоролся на машину австрийской полиции. Они посмотрели на меня странно. Спросили, что случилось, но я ничего не ответил… Хорошо ещё успел убежать. Вот тут-то, видимо, мои голубоглазые недруги и узнали, где я – австрийцы по рации сообщили в участок, а те их подслушали. Уже за спиной я услышал подобные возгласы для девушки… Они определённо сказали "фрейлейн". Этого ещё не хватало. Были у меня доминиканцы – Псы Господни, так теперь ещё и дьявола собака бежит за мной. Только зубы у этой собаки величиной с зубы саблезубого тигра и острые как у пираньи… Надо бежать. Если доминиканцы меня ловят с помощью техники, то она меня чувствует. Как сапёр. Я для неё вроде маяка. Вроде лампы для ночного мотылька…
  Я всё бежал на юг. Там можно было добежать до Стаффер штрассе и повернуть на восток… Так уж они меня не заметят. Через два квартала я вышел к школе… Она меня всё нагоняла. Мне бы её тело. Я-то из плоти и крови, я вырос на продуктах… А она!.. Школа была высокая, этажей в пять. Высокое здание для такого городка. На крыше, я уверен, есть два выхода. Можно её там запереть, чтобы побила дверь… Хотя она может и спрыгнуть… Она такая.
  Набегался я сегодня. Уже скоро вечер. По лестницам, по дворам… Хорошо ещё школа уже пустая…
  Пролёт… Ещё один… Вот и дверь на крышу… Заперта… Но и я не промах… Булавка всегда найдётся…
  На крыше было тихо. Хоть и снег лежал. Я закрыл дверь, медленно осмотрелся, нашёл второй выход… и тут услышал, как к школе подъезжают машины… Я посмотрел вниз… Доминиканцы. Они следили за девкой! Учуяли, сволочи!..
  Второй выход оказался заперт. Я снова достал булавку, стал отпирать… И услышал шум, будто кто-то бил по другому выходу, откуда я вышел, чугунной бабой… Бьётся, крошка. Но и мы не промах. Пусть идут за ней…
  По этой лестнице идут… Так… отлично. Эти ребята решили не связываться с ней. Видимо уже испытали на себе… Идти к той двери? Лучше к этим.
  Я отошёл от двери, попятился к другой… Дверь слетела с петель и уже валялась на снегу, а она смотрела на меня. Красивая, стерва… Тут и доминиканцы дверь открыли. Я посмотрел на них… Меж двух огней. Не жить мне теперь… Прежней жизнью… от доминиканцев я попятился к ней. От неё к доминиканцам. Меж двух огней…
  Я посмотрел вниз… Помнится, ловили киллера… Загнали мы его на крышу… А он оттуда сиганул. Это их кодекс… Я ещё раз посмотрел вниз… Если упасть очень неудачно, то можно и умереть, но мне другого не остаётся. Только вот разница, какой смертью умереть есть… И что потом будет. Попасть в лапы к ней?.. Не-е-т. Не согласен я. К ним? Не-е-т. Пусть ищут дурачка. Пять этажей… А внизу сугроб. Надо падать на спину, сломаю позвоночник… И дело с концом… А ведь они подступают…
  Эх! Помирать так с музыкой!.. Я разбежался… И расправив руки прыгнул с крыши!..

XIV
Как же так, видишь, друг, мы уже совсем одни,
Тот же мир, только уже круг,
И еще короче дни.
По земле и небу, по воде и хлебу
С каждой ночью тише
Поступь четырех коней.
Не танцуй на крыше –
Ветер все сильней.
"Ветер всё сильней", А. Макаревич

  - Дьявол! – крикнул Оптимус и схватился за забинтованную голову. Его пронзила острая боль.
  Денисов решил покончить с собой. Он разбежался и прыгнул с крыши пятиэтажной школы. Ни им, ни ей.
  - Ни нам, ни ей, – сказал Легибус.
  - Это странно. Они же по одну сторону баррикад… у-у… посмотрите как он упал!
  Легибус подошёл к краю крыши осторожно посмотрел вниз.
  - Дьявол! – сказал он. – Он не разбился.
  - Что? Пытается побежать на сломанных ногах? Срочно…
  - Нет, шеф… Он летит!
  - Что?
  Оптимус подошёл к краю крыши и тоже заглянул вниз. Денисов шёл… да именно шёл по воздуху… Как по невидимой маршевой лестнице. Он расправил руки и шёл…
  - Он неуязвим. Если Ахиллеса, купая в реке бессмертия, держали за пятку, то этого, похоже, топили в ней баграми.
  Дьяволица тоже посмотрела на это зрелище. Оптимус посмотрел на неё.
  - Снотворное! – сказал он Легибусу. Но когда повернулся к ней, её уже не было. Будто в воздухе растаяла. – Вниз! Живо! Лаус! Где этот Лаус?
  - Не знаю! – ответил Легибус и побежал к двери.
  - Этого ещё не хватало! Давайте живо вниз! Хватайте его!.. Куда Лаус делся?

XV
Боями отмечен и век наш не вечен
Тернист и не легок путь
Без вашего брата не стая, а стадо
Не знает, куда свернуть
Лишь раз проиграешь и ты погибаешь
Так было и будет так
Тебя заменяет твой верный товарищ
Твой тайный заклятый враг.
"Песня вожака стаи", А. Макаревич

  Я бежал дальше. По Стаффер штрассе я пошёл на восток, до места, где она пересекает Растен штрассе, а оттуда шёл на восток к мосту. У моста они меня явно ждали, но другого выхода у меня не было. Придётся идти по быкам. Холодно, да и страшновато, но другого пути у меня нет…
  Удивляться у меня не было времени. Я спокойно спрыгнул с пятого этажа, даже не отбив ступни… Питер Пэн какой-то. Я умею исчезать, могу даже двигать предметы на расстоянии, но это. Левитация, кажется. Да летать. Надо будет попробовать полетать… Хотя… Не знаю… Времени у меня в обрез.
  Я прошёл один двор и тут увидел бродяг. Их было шестеро, они сидели недалеко от мусорных баков кружком около костра. На костре у них стояла кастрюля. Они черпали старой алюминиевой ложкой варево из кастрюли и пили его. У одного была фарфоровая кружка с отбитой ручкой и краешком. Вот тебе и цивилизованная Европа. Бродяги в хорошем курортном городке… Но дело было не столь в этом. Из-под подранных вязаных шапочек выглядывали светлые волосы, а глаза у всех были голубые. Это были доминиканцы. Это определённо были они. Если кто-то из Псов Господних красил волосы, темнил кожу, вставлял контактные линзы, то эти уже этого не делали – денег не было.
  Я присел рядом с ними и начал их рассматривать. Они сидели, будто погружённые сами в себя. Видели ложку с варевом, что передавали друг другу, но меня не видели. Будто меня и не было. Может быть они слепые?.. Нет, вроде видят…
  - Здравствуйте, – сказал наконец я. Они вздрогнули и посмотрели на меня испуганно. Какое-то время они смотрели на меня с ужасом, но потом вдруг вернулись к своему прежнему занятию. – Почему вы здесь сидите?
  - Иди своей дорогой, дьявол, – сразу же сказал мне один.
  - Нет. Дороги наши уже пересеклись и пересекаются до сих пор.
  - Нет, – сказал другой. – Не наши… Эти дороги уже не наши… Эти дороги другие. Твоя дорога пересекается с чужой дорогой, дьявол.
  - Не бойтесь вы меня. Не такой уж я и страшный.
  - Мы тебя не боимся. С нами ты ничего не сделаешь, да и незачем.
  - Вы правы незачем.
  - А раз незачем, – сказал третий, – то и иди своей дорогой.
  - Почему же вы всё-таки здесь сидите?
  - А что, нельзя? – спросил первый.
  - Нет, почему вы не с ними?
  - С кем?
  - С другими доминиканцами?
  - Нас… прогнали.
  - Что? – вот это да. Гуманистические ангелы выгоняют ангелов из своих ангельских рядов! Это что же в этом мире твориться? Это же постулаты и догматы церкви летят в никуда! "Прогнали". Эти люди… ангелы влачат жалкое существование, а те в машинах и с рациями ловят меня…
  - Вот так и прогнали.
  - За что?
  - Мы бы тоже хотели знать, – сказал третий.
  - То есть так просто? Ни за что?
  - Да… Хотя им виднее.
  - Подождите, давно это произошло?
  - Какая тебе разница?
  - Действительно, зачем… Просто другие гонятся за мной.
  - Этого следовало ожидать, – сказал второй. – Ангелы всегда гоняются за дьяволом, а дьявол за ангелами. Плюс за минусами, а минусы за плюсом. Зло и Добро.
  - Но почему же вы здесь живёте? Почему вас не отправили туда?
  - Зачем? Мы провинились… Нас не перевоспитать… Мы не нужны…
  - Отчего же вы не устроитесь на работу?
  - Без документов? Мы же живём без документов? У ангелов нет документов!
  - Тогда остаётся только покончить с жизнью…
  - Пробовали, – сказал первый. – Ничего не выходит… Не получается… только нам и остаётся, что влачить такое существование…
  - Идите, – сказал второй. – Вы куда-то спешили?.. За вами гонятся?
  - Да… Пожалуй, я пойду… – я встал. – До свидания…
  - Прощайте.
  - Почему?
  - Нам с вами лучше больше не встречаться.
  Ошарашенный я пошёл прочь… Это ж надо… Почти как я… Ни там, ни там. Ангелы выгоняют ангелов… В таком случае, какие же они ангелы?..
  Я добежал до пересечения Растен штрассе с Блюэн штрассе, тут же начинался современный мост. Там уже стояла машина доминиканцев, а рядом австрийской полиции… Что-то эти ребята делят… Точно. Австрийцы разбираются с ними. Лихачи. Теперь можно незаметно пройти по мосту, только незаметно…
  На левом берегу Рисельна я достал карту и осмотрелся… По Сейрен штрассе можно было дойти до Стаффен штрассе, а там был Музей… Но там они будут ждать меня в первую очередь. Идти нужно ночью. А пока нужно подправить силы и отдохнуть… Я, конечно, люблю погони за собой, но они всё-таки изматывают…
  Я зашёл в булочную, кондитерскую. В одном из старых домов на Сербен штрассе, я залез в подвал и там засел… стал ждать ночи…
  Появился он неожиданно. Когда я вышел на улицу, чтобы достать где-нибудь верёвки, тут он меня и встретил. Это был один из тех, что догонял меня у остановки… Он не выхватил даже пистолета… Микрофона или рации у него не было. Он был один. Светлые волосы, голубые глаза. Типичный доминиканец. Он просто шёл за мной… Когда я уже пришёл с верёвкой и пустой покрышкой к дому, в подвале которого я решил временно обосноваться, я посмотрел на него… это мне уже надоело… и сказал:
  - Заходи, гостем будешь.
  Он посмотрел на меня обалдело и прошёл в подвал.
  В подвале я зажёг свет и сел на пол.
  - Присаживайся, в ногах правды нет.
  Он тоже сел на пол.
  - Давно за мной следишь? – спросил я.
  - Давно… – сказал он. – Ещё с России… А почему вы меня не пугаетесь?
  - Привык уже… За этот день я такого насмотрелся. Как меня зовут, я так понимаю, ты знаешь?
  - Почти. Вы Денисов Андрей Валерьевич. Двадцать четыре года, детдомовец, агент ФСБ…
  - Хм… Хорошо работаешь.
  - Да… – он вздохнул. – Меня за вами приставили.
  - Да? Где же я прокололся?
  - Везде… Доминиканцы ищут только по первичным признакам.
  - Но тогда можно считать процента два населения Земли.
  - Нет, признаков очень много, а вот людей попадается лишь один на сто тысяч.
  - Тогда получается у вас в подозрении аж шестьдесят тысяч человек. Ад хорошо работает.
  - Нет, мы всё-таки сначала проверяем… Ищем.
  - Ах так… А чего же ты меня не хватаешь?
  - А в чём смысл?
  Вот это да. Второе раз за день я вижу что-то подобное. М-да… Доминиканцы всё страшнее…
  - Ты же жил мной последний месяц!
  - Да… я даже понял, что вы начали действовать против своей логики… Пошли на такой крюк с отвлекающими манёврами… Так я вас и нашёл. Но теперь незачем?
  - Почему? Прогнали?
  - Разуверился.
  - Что?
  - Мы ловим не того.
  - Почему? Я не похож на дьявола?
  - Похожи… но вы не обычный… обыкновенный дьявол.
  - Так… Отчего же?
  - У вас другая цель.
  - А почему же ты своих ребят от меня-то не отвёл? Что же я так болтался-то по городу?
  - Поздно… Я много раз совершал ошибку… На моё место взяли другого… Вот я и ушёл.
  - Бунт?
  - Бунт… Но вы же неуязвимы.
  - Моя сила в том, что я – один, а их слабость в том, что их – много.
  - Хорошая мысль.
  - Она вам теперь пригодится.
  - Я попробую вас оправдать…
  - Почему?
  - У вас другая задача. У всех дьяволов есть задача, но у вас иная задача. Что вы нашли в Музее? Что было в Музее Древних Искусств в Хайфе?
  - Я, пожалуй, это скрою.
  - Скрывайте себе на здоровье… Но вы не скупщик душ…
  - Откуда вы знаете?
  - Потому что вы не похожи на других…
  - Это ещё не объясняет ничего.
  - Я же влез в вашу логику… Я стал вами на этот месяц…
  - Ах, так даже.
  - Да, так. Если бы так не было, то вряд ли мы с вами здесь сейчас разговаривали.
  - Да. Похоже на то. А сейчас-то что вам от меня нужно?
  - Цель.
  - Что?
  - Что вы ищете?
  - Это я снова пожалуй скрою… Сами всё узнаете. А зачем вам это, вообще?
  - Я должен вас понять до конца.
  - И тогда вы меня с лёгкостью поймаете? Нет уж, останусь-ка я в тайне. Так лучше будет.
  - Кому?
  - Всем. Вы ведь уже уволены… Будете жить бродягой… А… Я понял. Вы хотите восстановиться?
  - В некотором роде да.
  - Ясно… Не буду я вам ничего говорить, да и не собирался. Вы же сейчас пойдёте к своим и всё расскажете… А так мне спокойней.
  - Почему вы мне не верите? Я же хочу вам Добра! Люди делят мир на чёрное и белое, кто-то ещё на серое и красное… Вы же весь мир делите на чёрное! Везде видите врагов!
  - А так проще.
  - Почему?
  - Если вы видите человека, что идёт к вам навстречу. Вы думаете, гадаете, человек этот враг вам или друг… Когда же вокруг враги, я вижу только врагов. Так намного проще. Не надо гадать. Он враг, за любое неосторожное движение может получить по назначению. Всё просто.
  - Просто. Но нельзя же так жить!..
  - Так жить можно! Вам этого никогда не понять! Я – дьявол! Вы – ангел! Вы этого никогда не поймёте! Потому что вы творите, как вам кажется, только Добро, а я, как вам кажется, только Зло.
  - Я этого не говорил.
  - Не говорили. А вот те светловолосые юнцы, что ходят за мной по пятам, они так говорят…
  - А как же вы со своими-то?
  - Своих у меня нет. Есть только чужие.
  - Ещё вопрос можно?
  - Валяй, – я посмотрел на часы. Можно было уделить ему ещё три минуты.
  - Девушка за что вас защищает?
  - Какая девушка?
  - Что бежит за вами по пятам?
  - Это не моя девушка.
  - Как так?
  - Это совсем другая стервочка.
  - То есть?
  - Не вы один провинились перед своей конторой. Видимо и я тоже чем-то провинился.
  - Ах, так.
  Я встал.
  - Ладно, мне пора.
  - Куда?
  - Тайна. А ты не ходи за мной. Я ведь засеку быстро, потом до-олго лечиться будешь.
  - Ясно. Но я всё же немного пройдусь.
  Я взял покрышку и верёвку и вышел из подвала. Он шёл за мной. Прошли мы так с ним два двора, на перекрёстке я остановился, посмотрел на него.
  - Иди. Теперь наши раз пересёкшиеся пути – расходятся!
  - Хорошо, – он пошёл обратно.
  Я недолго посмотрел, как он уходит в темноту, потом пошёл своей дорогой, на Север. Идти надо нелогично, даже нелогично своей нелогике. А нелогика – это такая вещь, что даже если пойдёшь против неё, то к логике вряд ли выйдешь…
  - Эй, – услышал я далеко позади. – Сигареты не найдётся?..
  Я остановился и прислушался. Похоже, ангел попал в переплёт.
  - Нет, – ответил ангел.
  - А это видел?
  В руках у него нож… Не пистолет. Этим бы он щёлкнул…
  - Не пугай меня…
  Послышалась возня, драка. Их там человек пять. Эх, цивилизованная Европа… Я побежал… Зачем? Я спасаю ангела? Я же должен его убивать?.. Отчего я такой добрый?.. Нет, я справедливый. Не люблю, когда пятеро на одного.
  Раскидал я их быстро. Они даже не успели ничего понять. Они были увлечены другой жертвой. Один полетел к стене, второй засел в сугробе. Двое бежали. Ещё одного я держал за шкирку… Он же молил о пощаде. Я с силой выкинул его в сугроб ко второму. Они успокоились, зло смотрели на меня, но не более.
  - Где ты так драться-то научился? – спросил меня ангел, достал платок и начал вытирать кровь, что текла из носа.
  - Да всякие отморозки вроде этих научили.
  - Ясно. Детский дом. "Меня никто не любит".
  - Можно сказать и так. Сильно они тебя?
  - Нет. В основном не били, пытались найти бумажник.
  - Иди дальше… Я так остановился… справедливость люблю, – я посмотрел на тех троих. Нелепо как-то я оправдывался. Неужели порчусь? – Хотя нет, пошли к улице.
  Я поднял его со снега и мы пошли к Сейрен штрассе. Там я его оставил и снова пошёл на север к Эюль штрассе.
  К музею я подошёл дворами минут через сорок. Доминиканцы стояли и ждали меня. Довольно нагло. Прямо у входа, но я не так прост. Я обошёл Музей квартала за три и подошёл к дому, что стоял со стороны его двора. Забрался на чердак. Хорошо в доме всего три этажа. Тут они, конечно, стояли, но их было не так много. Заметят-то они меня в любом случае, остаётся только вопрос о времени. Я завязал верёвку вокруг кольца покрышки и закинул его на антенну музея. Покрышка естественно не попала. Я потянул за верёвку, покрышка за что-то зацепилась, я подёргал. Должна выдержать. Привязал другой конец верёвки к антенне. Перчатки жалко, но другого выхода нет. Я разбежался, ухватился за верёвку и полетел к Музею. Доминиканцы только успели посмотреть на летящего меня и открыть рты…
  Я уже был на крыше. Мигом очутился я у двери к чердаку и быстро сорвал с него защёлку. А внизу уже копошились. По крутой лестнице я слетел на первый этаж, с фонариком нашёл витрину, надел перчатку и разбил стекло. Ну и пусть. Взревела сигнализация. Пусть у моих светлых недругов будут проблемы с австрийцами, мне без разницы. Тут же забегали по коридорам. Я схватил пуговицу и положил в нагрудной карман. Так надёжней. Незаметно я поднялся на крышу и посмотрел вниз. Ага, они уже всё знают. Стоят и смотрят вверх. Знают, что я могу и не разбиться… Теперь надо найти покрышку и пустить по снегу. Катись колёсико… ага, глупыши побежали за колесом. Австрийская полиция полетела к выходу, их больше интересовала витрина… А теперь я по верёвке полетел вниз и побежал на Север, подальше отсюда. Главное двигаться по нелогике. Пусть они бегут за покрышкой на северо-запад, а я побегу на север, но скоро наши дороги разойдутся…
XVI
Я не считал своих врагов,
Я не боялся их клыков,
Я не умел ходить с поджатым хвостом.
И из всего, что в жизни есть,
Ценилась верность и честь,
А все остальное – потом.
И в каждом новом бою,
Бою за шкуру свою,
Со мною были друзья, это факт!
Мы свято верили в то,
Что не забудет никто
Блюз бродячих собак.
"Блюз бродячих собак", М. Леонидов, Н. Фоменко
  Арс посмотрел на Музей. Австрийские полицейские уже прочёсывали территорию вокруг Музея. Но то, что грабитель убежал далеко, Арс знал. Лаус был потерян. Он исчез после схватки у школы. Может он погиб, нарвался на дьяволицу, исчез… Может его задержали австрийцы. Доминиканцы побежали за колесом. Денисов оказался умён, он пустил с крыши покрышку, зимней ночью покрышка покатилась по снегу, будто побежал человек. Вот они и ринулись за ней. Дьяволица тоже исчезла. Как сквозь землю провалилась… Может быть она так и сделала… Обратно отправилась.
  - Идём отсюда, – сказал Арс.
  - Почему? – спросил Оптимус.
  - Его здесь нет. А проблем с австрийцами нам не надо. Судя по всему, он побежал на юго-запад. Ему надо как можно быстрее покинуть город. Судя по всему миссию он свою выполнил… А вот мы свою провалили…
  - Лаус?.. – Оптимус всмотрелся в темноту. – Лаус идёт!
  - Лаус? – Арс посмотрел на приближающегося Лауса. – Ты где был? Что с тобой было?
  Лаус, судя по всему, был бит. Его пальто было порвано, а на лице были синяки.
  - Не гоняйтесь за ним, – сказал Лаус задыхаясь.
  - Ты тронулся? Это же дьявол. Стопроцентный дьявол! Он же уже выполнил свою миссию. Надо его ловить, пока не поздно… Хотя и сейчас уже поздно.
  - У него другая роль…
  - Что?
  - Он – дьявол. Это точно…
  - Он тебя бил?
  - Нет, били меня другие… А вот он меня спас… Он со мной говорил, а говорит он не со многими…
  - Что с тобой было?.. Он тебя завербовал?
  - Нет. Остался таким как был, но его не трогайте… Ничего плохого он не сделает…
  - Уберите его. Идём к автовокзалу!
  - У него другая роль!..
  - Замолчи… Заберите его. Едем к автовокзалу…

XVII
Я часто бил, и битым был,
И бился в стену лбом.
И день и ночь – все мысли прочь,
Я думал об одном:
Как вышло так, что я дорос уж до седых волос?
Легко поверить в то, что нет ответа на вопрос.
"Это было так давно", А. Макаревич

  Снова я был у его дома. Ещё один "счастливец" вышел из его квартиры и я тут же вошёл к нему.
  - Здравствуй, – сказал я и сразу сел на потёртый стул.
  - Ностис? – он посмотрел на меня. – Давно тебя не было? Ну что?.. Нашёл?
  - А ты как думал? – я достал из кармана пуговицу в пакете.
  - Где ты её взял? – сказал он охрипшим голосом. Глаза его загорелись, он тут же протянул свои жирные ручонки к пуговке.
  - Э… Нет. Где я её взял, там её уже нет. Давай-ка её отправим домой и будем ждать окончания моего здешнего пребывания.
  - Да, конечно.
  Он достал из своего портфеля чёрный платок.
  - Клади её сюда.
  Он показал на платок. Я вынул из пакета пуговицу и положил её в центр платка.
  - Теперь следи внимательно.
  Он встал перед столом и начал что-то шептать на латыни. Тут же над платком начало образовываться облачко. Оно собиралось спиралью. Воздух вокруг потихоньку начал сгущаться. Потом пуговица задрожала и начала таять, поднимаясь к тучке. Когда же пуговица полностью поднялась в тучку, то тучка тут же растаяла. Я сел на стул. Стал ждать возвращения.
  Он посмотрел на часы и тоже стал ждать…
  Прошло минут десять. Ничего не происходило.
  - Ты уверен, что это верный способ? – спросил я убитым голосом.
  - Ты вернул Аду дорогой артефакт… Удивляюсь, как ты его смог только достать… Наверное "Псы Господни" шли по пятам.
  - Было дело.
  - Была бы она поддельной, то не исчезла бы, – он собрал со стола платок и положил его в портфель. Потом вытер лоб. – Не знаю. Всё должно быть правильно.
  Я опустил голову. Не получилось… Ад почему-то принял пуговицу, но меня не забрал…
  - Слушай, а ещё что-нибудь есть, что можно вернуть? – спросил я и поднял голову. И тут же у меня перехватило дыхание. Он направил на меня пистолет. – Ты чего? Ты что? Ты к доминиканцам примкнул?.. Тебе в Цикл захотелось?..
  - Нет, но… – он нажал на курок… Осечка… Фу… Я уж испугался, что прибуду в Ад с душами… – Отличнейший пистолет. Хорошая модель, хорошо сделанный механизм, хорошо прочищенный механизм. Всего-то ему три года…
  - К чему ты его мне рекламируешь?
  - А вот почему? – он направил пистолет в потолок и выстрелил. Задрожали стёкла, с потолка посыпалась штукатурка. В потолке образовалась круглая чёрная дырка.
  - Ты с ума сошёл? Соседи придут!
  - Ничего, они привыкли. Почему же не сработала игрушка?.. Думаю, кто-то не хочет твоей смерти. Ведь скажи же, что последние дни ты ходил по лезвию бритвы. Держу пари, что что-то случилось с тобой в последние дни такое, что ты должен был умереть… я имею в виду физическую смерть, но не умер.
  - То есть?
  - Ты не нужен Аду! Ни как демон, ни как душа! Ты им вообще не нужен! Они решили от тебя избавится!
  - То есть?
  - Они тебя спасают от смерти, дабы ты к ним не попал заново? Хочешь, я тебе на шею накину аркан? Держу пари, что верёвка не выдержит! Самая отличная верёвка не выдержит! Цепь порвётся! Любая! Ты будешь существовать на земле! Судя по всему вечно, в Рай тебя не примут… Уже… А вот в Аду ты не нужен…
  - То есть у меня есть… ангел-хранитель?
  - Нет, дьявол-хранитель. Дьявол!..
Эпилог
  - Одним словом, Доктус, – сказала Арс, переминаясь с ноги на ногу. – Мы упустили его в Хельденбурге. Из Музея была похищена сущая мелочь, кусок дерева. Не понимаю, зачем он нужен был Аду?..
  - Зато я понимаю… – ответил Доктус. – Эта, как ты выразился, деревяшка – пуговица сатаны, что тот потерял, когда приходил к Лютеру! В Аду – это довольно влиятельный артефакт. Это довольно ценная вещь. А вы даже не удосужились обратить на неё внимание. Как вы могли вообще это допустить?
  - Ну, к Музею подпустил его Лаус!..
  - Нашли отговорку.
  - Доктус, – сказал голос Нобиса в рации. – Он бежит к "Башне"!
  - Окружайте башню. Пусть он зайдёт в неё, оттуда ему некуда бежать. Хватайте его там.
  - Ясно.
  - Вот, – Доктус показал на рацию. – Учитесь Арс, учитесь. Люди уже его хватают. А вы его упустили.
  - Это из-за Лауса. У меня не было времени в Австрии. Я не успел, я прибыл уже к Музею. Тем более, австрийская полиция. Объяснишь им, что мы делаем?..
  Из коридора донёсся шум, и тут же дверь распахнулась. На пороге стоял Лаус. Он был весь в синяках и одет в лохмотья.
  - Доктус, – сказал он. – Не ловите его. Это не дьявол!
  - Вот и пугало явилось, – сказал Доктус. – Не мешай. Ребята его окружают…
  - Оставьте его в покое! Это не дьявол! У него совсем другая цель!
  - Артефакты собирать? Один он уже схватил. Не мешай. Ничего ты не добьёшься!
  - Арс, ну ты скажи! Это не дьявол! Вы его не понимаете! А я с ним разговаривал…
  - Он тебя завербовал?
  - Нет! Я с ним просто поговорил… Он не дьявол!
  - Доктус, – сказал Нобис. – Всё в порядке! Он в "Башне"! Он в ловушке…
  - Где он?
  - В "Башне", – сказал Доктус. – Такая железобетонная конструкция высотой в шестьдесят метров. Ему не выжить. В любом случае ему конец. Мы его поймали… А вот вы не смогли! Логик! Добыли у хайтекианцев Учение и не смогли им правильно воспользоваться…
  - Я нашёл его потом по этому Учению…
  - И по тому же Учению изменили свою веру?
  - Я не менял. Я остался прежним! Он не дьявол!
  - Убери его, Арс, хоть какая-то он тебя польза.
  Арс попытался отвести Лауса к коридору, но тут же отлетел к стене. Доктус посмотрел на Лауса, на Арса.
  - Бунт? – сказал он. – Лаус! Документы!
  - Доктус, это не…
  - Документы!
  Лаус протянул паспорт, водительское удостоверение и значок доминиканца. Доктус лёгко и быстро порвал их.
  - Всё! – сказал он. – Теперь живи так! – он кинул обрывки документов в лицо Лауса. – Живи, никому не нужный! Ты больше не слуга Господа!
  - Доктус, – ответил Нобис. – Он на самой макушке "Башни"…
  - Отлично, – ответил Доктус другим тоном. – Зажимайте его.
  Арс встал. Отряхнулся. Потрогал челюсть.
  - Доктус, – испуганно сказал Нобис. – Он прыгнул.
  - Всё, – сказал Доктус и сел на стул. – Одним дьяволом стало меньше. Теперь он пойдёт в Цикл. Суицид.
  - Нет, не пойдёт он в Цикл, – сказал Лаус.
  - С чего ты решил?..
  - Доктус, – сказал Нобис. – Я ничего не понимаю, он не разбился… Он летит!..
  - Он неуязвим… Его охраняют… Но всё равно он не дьявол!..

Часть вторая

Дети Прогресса

Пролог

  Фагот осмотрелся. Что-то ему показалось странным, то ли взгляд того парня, что стоял у киоска и также взявший в киоске газету; то ли его странное исчезновение, то ли новый человек, что шёл сейчас за ним. Фагот, конечно, не оглядывался, но он чувствовал спиной, как тот осторожно идёт за ним, стараясь не смотреть прямо в упор, но и не упускать из виду. "Паранойя, – сказал сам себе Фагот, – просто паранойя". Но в таких вопросах даже паранойя оправдана. Никто не имеет права следить за "Ребёнком Прогресса"… Мимо кто-то перебежал. Недалеко, тайно, осторожно. Будто просто куда-то спешит. Это он-то думает, что его не заметили, и идёт он за наивной, ничего не знающей жертвой, но Фагот его заметил. Хотя с другой стороны: кому следить за Фаготом? Врагов у него нет. Комплекции он такой, что один с ним не справится. Оставалось только одно. Неужели он наследил? И где же? Он протянул руку к горлу, нащупал Спираль Времён и сжал её. Было страшно. Не за себя – за всех.
  Фагот всё шёл. Шёл упрямо и знал, что за ним идут. Этого парня он уже изучил, видел его отражения в стёклах машин, витринах, слышал его шаги, чувствовал его взгляд. Парень-то года на два его младше. Зачем ему заниматься простой слежкой… да ещё и не одному. Если и могли быть враги, то враги эти должны быть постарше. Да и зачем им это? "Детей Прогресса" все уже оставили в покое. А вдруг нет? Вдруг есть те, кому они насолили. Да и чем? В чём причина? Кто это? Сколько их? Загадки, загадки, загадки. И ни одного ответа на них.
  Здесь его не тронут. Здесь людно, нападать на человека посреди людной улицы равносильно тому, что пойти в участок и попросить дежурного посадить в КПЗ. Им нужно глухое место, но туда могут и завести. Так, на пару слов. Сами "Дети Прогресса" так поступали, но в крайних случаях и случаи эти были оправданы, а необходимость таких действий точно взвешена. А что если это и есть "Дети Прогресса"? Раскол? Но всех местных "Детей" он знает? Раскол? Не может быть раскола… Или… Что, если всё же раскол? Кто-то отошёл от Веры и начал набирать свою боевую организацию под флаги Идеи. Но даже если и раскол. Не может его быть, потому, что не может и всё. Все варианты с этим отвергаются ещё в "Кодексе". "Кодекс" задан однозначно и дополнительных трактовок не имеет, это не Библия и не Коран, которых каждый более или менее внимательно прочитавший может коверкать направо и налево. Кроме "Детей Прогресса" никто до "Кодекса" добраться не мог. Раскола быть не может, в чужие руки Идея попасть не может… хотя был один прецедент, но он был практически тут же исчерпан. Только если кто-то не начал наступать на хвост "Детям Прогресса". Но с какой целью?
  Переходя дорогу, Фагот посмотрел на своего преследователя. Лет пятнадцати-шестнадцати, бритый наголо, небольшого роста. Лицо. Лицо показалось странным. Фагот тут же стал вспоминать физиономистику, что была в "Кодексе". Лицо у него было не лидерское, и взгляд больше подчинённого. Скорей всего, "Паршивая овца". До половины "Кошек" было у "Детей", точнее все "Дети" состояли из "Кошек". Взгляд. Фаготу не нравился взгляд преследователя. Они могли и отозвать его в тёмный переулок, могли и просто поиграть на излишней осторожности, могли и просто окружить и тихо вывести, куда им нужно. Но Фагот понял, что не стоит показывать им, что их цели понятны. Пусть радуются тому, что они умнее. А Фагот просто пойдёт своей дорогой, ему нечего волноваться…
  - Эй, парень, – услышал он голос сзади. Их было пятеро. Фагот это почувствовал.
  "Всё", – подумал Фагот и обернулся…

I
Но видя, что года берут права,
Стал одного бояться – ночи темной –
И в сумерках сомнений неуемных
Закатных песен высветил слова.
Прошедший день – вечерняя пора,
Но тот закат мне сердце не тревожит –
Не ночь конец тревогам всем положит,
А света непрерывная игра.
"Прошедший день", К. Никольский

  Ещё подходя к дому, я понял, что кто-то проник ко мне в квартиру. Вор это никак не мог быть. Ворьё знает к кому идти, а лезть в квартиру к чекисту, что голову под трамвай класть. Это могли быть и доминиканцы, но они уже давно оставили меня, поняв, что ничего у них со мной не выгорит. Это могли быть и чужие чекисты, решив меня завербовать. Хотя зачем?
  Во всяком случае, мне стоило идти к ним в лапы, не следовало зарываться или звонить шефу, это вызовет только новые подозрения у "гостей". Может быть, меня кто-то уже пас. Странно, не заметил. Конечно, я мог бы и уйти от них, и даже "вперёд ногами" (хотя в последнее время, я не понимал смысла этой фразы). Я спокойно, как старался, поднялся в квартиру, открыл дверь и что-то напевая (чтобы унять нервы) вошёл в квартиру.
  В ванной шумела вода, а так всё было нормально. Я не почувствовал больше никого. Никого не было слышно. Только вода. Я включил в коридоре свет и прошёл в ванную. Ширма в ванной была прикрыта наполовину, и через неё было видно, что в ванной два человека, а вода хлестала в ванную и прямо уходила в дренаж. Я потянулся к крану и как бы случайно заглянул за ширму…
  Кого только я не ожидал там увидеть. И доминиканца, и иноземного чекиста, и сектанта, и какую-нибудь мафиозную шестёрку, и… да кого угодно, но только не его. Его я узнал сразу. Я замер, не зная, что дальше делать.
  В моей ванной, чуть склонившись, стоял Голем. Голем стоял чуть подальше от крана, чтобы не забрызгать свои чёрные джинсы. Из-за плеча Голема выглядывал маленький Демиург, которого я тоже узнал. А я-то думал, что забыл про них. Всего-то… Год назад. Город Хельденбург… Идея, Учение…
  Голем потянулся к моей руке и показал на уши. Он боялся "жучков". Зачем они мне здесь? Я ответил, что нет "жучков", и закрыл кран.
  - Это вы так навещаете? – спросил я.
  - У нас довольно нетелефонный разговор, – ответил Голем, отодвинул ширму и перешагнул через край ванны, – и лишних наблюдателей нам не нужно.
  Голем спустился на пол, за ним последовал Демиург.
  - Здравствуйте, – робко сказал Демиург. – Прошу прощения за вторжение, но поймите и наше положение.
  - Какое?
  - Позже узнаете. Пройдём? – он показал на дверь.
  - Пройдём.
  Мы вышли из ванной и прошли в гостиную. Голем и Демиург оставляли на полу мокрые следы. Всё же замочили ноги.
  - Я позову остальных? – спросил Голем.
  - "Остальных"? У меня и на вас чашек не будет…
  - Ещё раз говорю: мы не чай пить! – Голем подошёл к двери и открыл её.
  Тут же вошли двое. Один лет двадцати, среднего роста, волосатый и с короткой испанской бородкой. Второй лет тридцати, среднего телосложения, подстрижен под "бобрик".
  - Молоток и Адвокат, – представил их Демиург. – А теперь к разговору… – он достал из кармана куртки папку. – Итак, в Пензенской области есть город Пятиярск. Небольшой город. Шестьдесят три тысячи человек, небольшая промышленность и ничего особенного. Но нам важно не это… Давайте начистоту. В Ад мы не верим. Мы – хайтекианцы. "Дети Прогресса" – люди технократических убеждений. В ваших интересах об этом не распространятся. Хорошо?
  Меня удивляла прямота этого Демиурга. Человек волновался и одновременно оставался серьёзен. Видно разговор был явно не телефонный.
  - Почему я должен вам доверять?
  - А почему вы должны нам не доверять? Ведь ничего плохого мы вам не делали, с доминиканцами мы не связаны, это вам я могу сказать, положа руку на сердце.
  - Допустим, вы уже проявили себя с хорошей для меня стороны, и я даже немного вам обязан…
  - Это была моя ошибка, и я её исправил…
  - Бросьте. Не вы, так кто-нибудь другой… Простите, перебил. Продолжайте.
  - Итак. Организация наша немногочисленная, всего лишь около пятидесяти тысяч человек, причём довольно привилегированные люди. Но дело совсем в другом. Я не буду говорить о наших целях, образе мыслей, идеях, просто скажу, что никому плохого мы не делаем. С обществом связаны лишь косвенно. К сектам, мафии и экстремистам отношения не имеем. Но вот случилось следующее. В городе Пятиярске у нашей организации пять… – он замялся, – пять членов. И в течение какой-то недели все эти пять человек подверглись нападениям. Город спокойный, уже поделен на сферы влияния, точнее на одну сферу. И парадокс в том, что у всех пятерых были сорваны Спирали Времён, они были подкараулены, а точнее выслежены неизвестными людьми…
  - Постойте, город небольшой, как же они могли не знать нападающих?
  - А вот так. Не знают и всё…
  - Может лгут, скрывают их имена, потому что узнали…
  - Нет. Иначе бы об этом не было заявлено. Да и шутить с вышестоящими в Организации опасно.
  - И чего же вы хотите?
  - Вы нам должны помочь. Не из чувства долга, а потому, что нам больше не к кому обратиться. Дело в том, что Организация наша очень сложная. И взявшись за один её конец, всего клубка вы не распутаете. Просто этот конец в руках и останется. Даже если нас здесь накроют, то ничего кроме ареста без санкции и кучи проблем никто не получит. Если же нас сейчас накроют экстремисты или сектанты, то дальше нас они в Организацию не проникнут. Выводы из этих нападений следуют довольно страшноватые: мы нарвались на что-то нам равное.
  - Почему?
  - Посмотрите, – он протянул мне папку.
  Я открыл папку и вынул из неё фотографии. На фотографиях были избитые, в разорванной одежде парни и одна девушка, с последней, впрочем, обошлись благородно – чуть разорвали блузку сверху, чтобы видимо и достать эту пресловутую Спираль Времён. Кучка сумасшедших маньяков.
  - Что вы об этом думаете? – спросил наконец Молоток.
  - Лет им по семнадцать-двадцать…
  - Двадцать три, – поправил Демиург. – Старшему двадцать три. Вы не думайте, мы не состоим из молодёжи. Патриарху уже пятьдесят шесть. Просто до этого города добрались недавно, а вербуем народ молодой. Подготовка каждого члена требуется в юности, когда человек не связан по рукам и ногам.
  - Хорошо, – я ещё раз просмотрел фотографии. Парни были все разные: худые и толстые, лысые и патлатые, сильные и хилые. – Может панки или гопы?
  - Может и так, но нам нужна именно ваша помощь.
  - Почему?
  - У нас есть и свои профессиональные агенты, но вот они все могут быть засвечены, поэтому на операцию было решено найти человека постороннего, а в верхушку входят люди малозаметные в самой Организации…
  - А как же вы? Доминиканцы же вышли на вас.
  - Это отдельный разговор. Всё это сделано из соображений высшей безопасности. Если бы не это, то к вам бы мы не обратились. Вы согласны помочь?
  Я не добрый, я – справедливый. Не люблю, когда у меня на глазах терзают.
  - Согласен, но у меня условия.
  - Сколько угодно.
  - Первое: дайте мне время. Мне необходимо уйти в отпуск, чтобы решать ваши проблемы. Второе: покажите мне эту вашу Спираль.
  - Хорошо.
  Все четверо подошли ко мне, вытащили цветные нитки (как я понял позже это были три скрученные нитки, две белых и одна красная) на которых болтались какие-то круглые коричневые штучки. Я пригляделся, это оказались скрученные в спираль кусочки какого-то довольно толстого материала, похожего на картон.
  - Картон?
  - Береста, – ответил Голем.
  Вдобавок ещё и славянофилы. Существование моё на этой Земле становится всё интересней и интересней.
  - Хорошо. Через неделю. Как мы доберёмся до этого городка?
  - Добираться тоже будем тайно, – сказал Демиург. – Мы вам позвоним… Можно?
  - Можно. Не прослушивают.
  - Хорошо и сообщим место, где вы получите билеты до Пятиярска. В поезде будем ехать в разных вагонах. Поэтому, если случайно кого-то встретите в поезде, то здороваться не рекомендуем.
  - Хорошо. Через неделю.
  - Через неделю…

II
Я когда-то был псом, и на волка похож не слишком,
Hо нарушил собачий закон, и теперь мне крышка.
Мутный свет облаков, злое солнце над лесом встало.
И теперь я среди волков, я один из стаи.
Эх, подстрелят меня
Да потащут по снегу волоком,
Hо до этого дня
Я побуду немного волком.
"Волки", М. Леонидов

  Лаус проснулся. В животе была пустота. Хотелось есть, казалось, что желудок сейчас не выдержит и сожмётся, будто проваливаясь куда-то, и затянет в эту Пустоту самого Лауса. От голода он не умрёт. Он вообще не умрёт, просто с этим чувством жить довольно неприятно. Глупые мысли, но других не было. Все умные мысли проваливались с ту же Пустоту. Лаус встал, протёр глаза. Он взглянул в разбитое окно и увидел, как мимо проходит товарный поезд.
  - Проклятое существование, – выругался Лаус. – Проклятый ангел-хранитель.
  Хотя ангел милостив, а это? Огромная, пожирающая эйдосы ангелов, машина с названием Доминиканство выплюнула его. Это он работал на Неё столько лет, служил, как верный пёс. Это он-то прошёл из Австрии, перейдя границы, чтобы предупредить Её. Это Она его пережевала и выплюнула. Год. Почти год. Без документов, без денег. Он не мог устроиться на работу, чтобы угождать этой поглощающей Пустоте. Не было документов, а без них нанимали только на разгрузку вагонов. Документы можно было сделать, но на них нужны были деньги. Даже милиция воротила от него нос. Ночевал он в заброшенном здании, что некогда принадлежало вокзалу, мимо проходили поезда. Первое время он просыпался от проходящих мимо поездов, потом привык. Раз в месяц он ходил в церковь. На паперти хорошо подавали, он мог на эти деньги поесть, но совесть не позволяла ходить на паперть ежедневно. В конце концов, он – Доминиканец, "Пёс Господа". Ему нужно было подняться. Выйти из этого круга. Каждое утро он решал, что всё сегодня изменится. Каждое утро он шёл на вокзал искать работу. Каждое утро он просыпался с чувством, что всё изменится. Но ничего не менялось…
  На вокзале как всегда было полно народу. Все воротили от него нос. Лаус и сам знал, что выглядит не совсем приятно. Он и сам воротил нос от таких же раньше… Ну а теперь?
  Он проходил по путям в поисках товарного, что стоит в ожидании, что его разгрузят, такие же как Лаус. Но ничего не нашёл и вернулся на вокзал.
  И тогда он увидел его. Навстречу шла причина всех его бед. Конечно, он его узнал. Не мог он его не узнать. Узнал бы его среди тысячи лиц. Это был шанс. И его упускать не стоило…
  Андрей Валерьевич Денисов шёл не спеша, не оглядываясь. В руке у него была дорожная сумка. Навстречу ему выскочил Лаус.
  - Вы меня, конечно, не узнАете, – сказал он.
  - Не узнАю, – ответил Денисов и осмотрелся. – Поэтому пошёл прочь, – тихо добавил он.
  - Постойте. Я же Лаус.
  - А я, ментов позову.
  - Постойте, Хельденбург помните?
  - Не помню, – после очень короткого замешательства сказал Денисов и тут же поспешил дальше.
  - Постойте, я же Лаус… Я же за вами шёл!.. Я же с вами говорил!..
  Денисов же не обращал на это внимания и шёл дальше. Лаус замолчал и опустил руки. И тут же увидел ещё одного знакомого из "той" жизни. Это был Левин. Левин тоже куда-то спешил. Совпадение. Конечно совпадение. Просто отправились на поезд в один день. Левин его тем более не узнает. Лаус решил просто от нечего делать проследить и за Левиным. Просто от воспоминаний о прошлой жизни. Много за сегодня говорило о ней. Он вспомнил о "той" жизни, и понял её романтику. Романтика как воздух, когда она есть – на неё не обращаешь внимания. Но когда её нет, по ней начинаешь скучать.
  Левин прошёл к поезду, что шёл в Пензу. Лаус остановился у поезда и стал осматривать толпу. А вдруг ещё кто-то из прошлой жизни был тут. За Денисовым мог идти Арс. Хотя они могли его и бросить. В толпе он увидел Денисова. Был шанс, что Денисов и Левин связаны как-то, но шанс всё же был ничтожный, много станций до Пензы. Лаус уж было размечтался, о тех тайнах, что связывают этих двух людей. Тайна была… А может и нет.
  Денисов зашёл в вагон, в другой вагон зашёл Левин. Они могли бы и быть связаны, но ехали бы вместе… Или тайна была такая опасная. Конспираторы. Лаус думал. А тем временем посадка заканчивалась, и провожающие покидали вагоны.
  Шанс. У Лауса был шанс, который не стоило упускать. Силы в нём ещё были, он мог проломить какую угодно стену. Надо было проникнуть к Денисову. Дьявол мог ему помочь. Ведь теперь они по одну сторону баррикад. Лаус побежал сквозь толпу. Он помнил вагон, куда зашёл Денисов и побежал к нему. Двери вагонов закрывались, провожающие махали пассажирам, пассажиры льнули к окнам, а Лаус бежал к вагону. Поезд тронулся. Лаус прыгнул в вагон.
  - Эй! – крикнула ему проводница.
  Но Лаус уже шёл по вагону, открывая все купе. В одном он увидел Денисова и тут же бросился к нему.
  - Денисов! – сказал он. – Как ты мог меня не узнать!
  - Товарищ бомж, – сказал Денисов, – ещё раз вам говорю, что я не знаю вас.
  - Австрия, Хельденбург, мы тогда сидели в подвале… Не помните?
  - Не помню, – Денисов чуть подумал, – выйдем?
  - Выйдем, – недоумённо ответил Лаус.
  Денисов вышел, осмотрелся, увидел проводницу, что осматривала все купе и сказал ей, показывая на Лауса:
  - Всё в порядке, это со мной.
  - Как это "со мной"? – возмутилась проводница.
  - Со мной, – повторил Денисов и пошёл в туалет, уводя за собой Лауса.

III
И слёзы тайком глотая,
Меняешься в миражи,
О, жизнь ты моя пустая,
Хоть кто я такой скажи.
"Ещё не сгустились тени", К. Никольский

  Сдался мне этот доминиканец. Гад. Ведь нашёл же. Среди сотен лиц узнал. Чего же ему от меня надо?
  Мы зашли в туалет (странно, но он был открыт), и я запер дверь.
  - И чего тебе надо? – спросил я.
  Он молчал. Боялся что ли, или речь не приготовил.
  - Вопрос не понятен? – повторил я.
  - Понятен… Меня выгнали, – ответил он.
  - Откуда?
  - Откуда меня ещё могут выгнать?
  - За что? За то, что болтал со мной в Хельденбурге?
  - И за это тоже. Я же рассказал им всё как есть, чтобы они тебя оставили в покое, чтобы больше не ходили за тобой, потому что это бесполезно.
  - Не понял.
  - У нас разные дороги, они и разошлись.
  - Хорошо, допустим. А сейчас-то тебе что надо?
  - Меня же выгнали.
  "Выгнали". Я вспомнил доминиканцев в Хельденбурге. Лаус, как враг "Псов" был уволен без документов, без средств к существованию, без ничего. Вот жизнь его-то и потрепала. Но от меня-то что ему нужно?
  - Ты решил стать дьяволом?
  - Нет, что вы, – сказал Лаус. – Просто я… Мне бы работы. Жить невозможно…
  - И умереть тоже…
  - …и умереть тоже. Мне нужны документы и работа. Вот и всё. Вы же работаете в…
  - Работаю. Но почему я должен тебе помогать?
  - Как почему? Я же… теперь не… доминиканец.
  - Откуда мне знать? Вдруг вы всё это устроили, чтобы меня выловить. А я же попаду в засаду…
  Я формально издевался над ним. Я знал, что такое доминиканцы и почему с ними так плохи шутки. Но гарантии не помешали бы.
  - Как "в засаду"? Вы на меня-то посмотрите! Понюхайте. Мог бы я так пахнуть, живя как все? Мог бы я так выглядеть? Мог бы я так за вами бежать? Мог бы я такое вообще делать? Доминиканцы так не поступают…
  Доминиканцы так точно не поступают. Они сразу хватают. Может он и одиночка. Сдаст меня и получит прощение. Отчаяние. Я чувствовал его отчаяние. Ему было больно. На него было жалко смотреть. Я не добрый, я – справедливый. Я посмотрел в окно.
  – Вроде ещё не выехали, – я начал набирать на сотовом слова. – Должна дойти…

IV
Научи меня жить,
Научи меня что-нибудь делать,
Сочтены мои ночи и дни, словно сны коротки,
А то, что любит сквозь сон,
То, что дышит от имени тела –
Это только тень на горячем песке
У ленивой реки.
"Научи меня жить", А. Романов

  Демиург читал книгу, когда зазвонил его сотовый телефон. Он посмотрел в окно. Поезд ещё ехал по городу. Демиург взял телефон. Это было сообщение: "Кажется, я нашёл ещё одного неизвестного агента. Д." Это был Денисов. Демиург хмыкнул и положил телефон. Что же мог задумать Денисов?
  Денисов прошёл к проводнице, показал удостоверение.
  - Тот человек, что ворвался, со мной, – сказал он.
  - Куда же я его? – спросила проводница.
  - В моё купе. Я всё согласовал.
  - Но все места же…
  - Вагон и так полупустой. Куда? – Денисов протянул ей сотню. – И чаю принесите.
  Затем Денисов вошёл в своё купе, взял мыло и полотенце и пошёл в туалет.
  - Помойся. И я тебя жду в своём купе.
  - Хорошо, – ответил Лаус и взял мыло и полотенце.
  - Только хорошо помойся. А то… сам понимаешь.

V
Возникает из недотёпости
На потребу растущим хлопотам
То, что мы называем зрелостью,
То, что мы называем опытом.
"Возникает из недотёпости", А. Макаревич

  Как выяснилось, город Пятиярск был не таким уж и древним. Купец Тихомиров на заре Российского Капитализма, основал в деревне, название которой история не сохранила, металлургический завод и постепенно деревня становилась городом. Как следовало из названия, стоял Пятиярск на пяти холмах: Восточном, Горном, Игольном, Северном и Тихомировом. Город делился надвое небольшой речушкой Береткой, которая в свою очередь пересекалась двумя мостами. Как такового центра у города не было. Были старые кварталы, но их было очень мало, в основном дома были уже советского времени. Мэрия стояла возле холма Северного, это и считалось в городе центром. Здесь был автовокзал и рынок. Старые кварталы, как оказалось, были сделаны из камня, что извлекался прямо из-под земли. Что говорило о наличие катакомб. Всё-таки чокнутый был это Тихомиров. Надо было ему строить дома из камня. А ведь леса кругом и до сих пор хоть отбавляй.
  Маленький город. Ни метро, ни трамвая или троллейбуса, ни ночных клубов, ни супермаркетов. Даже мафия в городе одна. И почему мне везёт на эти маленькие городки? Ведь Хельденбург тоже таких размеров.
  Из Пензы на автобусе мы доехали за два часа по горной дороге. Половина автобуса состояла из "Детей Прогресса". Но никто друг на друга не обращал внимания. Демиург старательно что-то читал, Молоток смотрел с интересом в окно, Адвокат резался в карты с соседом, Голем спал. Я же решил не делать особой тайны из связи с Лаусом (так, оказалось, звали этого доминиканца) и изредка с ним переговаривался. Это немного не вязалось с ранее намеченными планами, но конспирация конспирацией, а здравый смысл тоже должен быть.
  Из автобуса мы вышли и тут же разбрелись по разным сторонам. Конечно, никому и в голову не приходило, что столько человек вышло из автобуса и одинаково серьёзной походкой, в одном темпе пошли в разные стороны. Так разбавляется тёмный порошок в светлой жидкости. С одной скоростью и в разные стороны. Однако к девяти часам все мы собрались на квартире местного Патриарха. Из соображений всё той же конспирации собирались мы в течение получаса, подходя к дому с разных сторон, один даже спустился с крыши.
  В обычной семнадцатиметровой комнате собралось двадцать три человека. Стульев на всех не хватало, кто-то сидел на полу. Для начала все представились. Не было у хайтекианцев имён и фамилий. Были только прозвища. Да и какие: Габбе, Писатель, Роберт, Опасная, Антиох и другие забавные. Странные они. Когда же дошли до меня, то я ответил: "Ностис", нечего моему начальнику знать, что я участвовал в акции известной со странной стороны ФСБ группе. Лаус же представился своим именем. Ему уже терять нечего. Да и имя ему выправлю, я же обещал, как только он закончит эту общую работу.
  - Ну-с, – сказал Демиург, – с чего начнём?
  - Надо выйти на этих людей, – сказал Голем.
  - Естественно. Но кто они? Что-то у них же должно быть общее? – спросил он местного Патриарха, по прозвищу Антиох.
  - Было. Бритые налысо.
  - С-скин-хэды, – сказал Молоток, он немного заикался.
  - Не перебивай, – сказал Демиург. – И всё?
  - Они действовали тайно, – добавил Антиох. – Перебегали далеко, но заметить их было довольно легко, если следить за вокруг происходящим. Ещё они, как заводили в тёмный переулок, тут уж действовали открыто. Их было пять человек.
  - Всегда?
  - Да.
  - Группа карателей.
  - Видимо. А сколько их может быть? До десяти. Но это только боевая организация. Костяк. Иначе бы они нас давно поглотили.
  - А-ага. Г-группа трусов, – сказал Молоток.
  - Почему? – спросил Демиург.
  - Н-нападают на одного, в т-тёмном переулке. Разборок же не н-назначают. И С-спирали сдирают.
  - Очень может быть. Они знаю о нас не больше того, что мы о них.
  - Нет, – поправил его Адвокат. – Они знают ещё и кое-кого из нас. А вот мы их не знаем.
  - В таком случае, нужно их узнать.
  - Можно вопрос? – спросил Лаус.
  - Давайте.
  - Что они говорили, когда… э… били?
  - Да ничего особенного, – ответил Антиох. – Матерились, но старались сделать всё по-быстрому. Сначала сдирали Спираль, а потом и били, приговаривая что-то про город, про их власть в городе.
  - А как насчёт братков? – спросил я.
  - Исключено. Братки с такими молокососами не связываются. Да и зачем им это? Мы же на горло им не наступаем. А мафия – люди серьёзные, без причины не нападут. Да и не так открыто. Они по миру пустят, заложников возьмут или сразу пристрелят
  - Итак, что мы имеем в сухом остатке? – подытожил Демиург. – На территории Пятиярска действует неизвестная нам организация, что работает тайно. Организация, вероятно, состоит из молодёжи, вероятно, агрессивно настроенной. Нас они засекли, но мы их не знаем. Нападают подло и без дополнительных объяснений. И что будем делать?
  - П-приманка, – сказал Молоток.
  - То есть?
  - Чтобы в-выманить этих п-премудрых пескарей из н-норы, н-нужно выманить их н-на ещё одного х-хайтекианца, им н-неизвестного. Мы же п-помним, где они н-нападали. Дальше п-покажем им этого человека, а при п-попытке н-напасть и схватим. А дальше д-дело техники.
  - Хорошая идея. Только…
  - Н-ничего не "т-только". Они же н-никогда не в-видели этого ч-человека, в маленьком городке на н-новенького тут же н-нападут. Ребята-то д-думают, что д-держат в городе власть, пусть д-думают. А н-нам следует п-подкинуть им новенького, на к-которого они тут же с-сработают.
  - А не нарвётся он на местных отморозков? – спросил я.
  - Н-нет. Отморозок отморозку р-рознь. Они не действуют н-на ч-чужой территории. Если т-там и есть отморозки, то т-только именно эти. Но учтите, ч-что и мы тоже будем п-пасти приманку, и при п-появлении лихих п-парней сможем легко их н-накрыть.
  - Засветимся, – сказал Демиург.
  - Н-ничего не "з-засветимся". Н-нам здесь не жить. Всю к-карательную экспедицию сформируем из п-приезжих. Нас н-никто и не заметит. А п-потом они же нас и п-потеряют.
  - Рискованно, но сработает.
  - С-сработает. В этом м-можете не волноваться. Да п-поможет нам Прогресс!
  Все (кроме меня и Лауса) потянулись к воротникам, вытащили Спираль Времён, сжали её и повторили:
  - Да поможет нам Прогресс!
  Странный народец. Чокнутые. Хотя, кто в этом городе главный чокнутый, это мы ещё посмотрим…

VI
Пусть не кажется порою,
Что сражаться будет просто, –
Мы отважные герои
Очень маленького роста.
"Маленькие герои", А. Макаревич

  Играть роль приманки выбрали молодого парня, худосочного по прозвищу Роберт. Даже для простых отморозков (без идеи) он был идеальной мишенью. Роберт проходил путями других хайтекианцев, изредка демонстрируя свою Спираль Времён как бы невзначай.
  И на третий день Роберт почувствовал за собой хвост, о чём тут же сообщил. Три хайтекианца, что следили за Робертом, тут же навострили уши и сфотографировали хвост. На помощь к ним пришли ещё десять человек.
  Три парня шли за Робертом, изредка останавливаясь, когда Роберт останавливался, переходили за ним дорогу, когда он переходил дорогу, заходили в магазины, когда он заходил в магазины. Роберт же намеренно шёл ко двору, где поймали Фагота. Он конечно рисковал, так как его могли раскрыть, но всё же хвост уже вёл себя глупо, и вряд ли они догадаются, что и им сели на хвост.
  Как только Роберт вошёл в переулок, он услышал шаги и обернулся. Позади стояли трое, тут же подбежали ещё двое. Видимо не успели собраться в нужном количестве.
  - Эй, парень, – сказал один, несколько замешкавшись.
  - Что? – спросил Роберт. За спинами этих пятерых появлялись хайтекианцы.
  - Ты чьих будешь?
  - А тебе какое дело?
  - Как какое? Ты чё?
  - Чьих буду, тебя не касается?
  - Ты чё? По рогам захотел?
  - С-спокойно, ребята, – сказал Молоток и схватил его за шиворот. – А вы ч-чьих будете?
  Преследователи замерли. Медленно их окружали хайтекианцы. В соотношении четыре хайтекианца на человека.
  - П-просто надо р-разобратся, – прыть главаря испарилась. Он стал заикаться больше Молотка. – А т-то ходят безнаказанно. А вы кто?
  - Х-хороший вопрос. А вот вы к-кто?
  - Н-нет… Ответь на мой вопрос.
  - Я з-задал первый, т-так что отвечай, – Молоток дёрнул его.
  Остальные преследователи начали отходить от Молотка, чтобы быть как бы не причём.
  - Стоять, – прикрикнул на них Лаус.
  - Мы – нормальные пацаны… А вот он… – он осмелел и крикнул. – Атас!
  Главарь освободился. Хвост тут же бросился врассыпную.
  - За ними! – крикнул Голем.
  Четверо хайтекианцев бежали за каждым. Но эти ребята были у себя дома, и знали здесь каждый закоулок. На каждом повороте приходилось разделяться и бежать в разных направлениях. Поэтому всех почти сразу и потеряли.

VII
И ты гордишься, вот потеха,
Тем, что ты не хуже всех,
Хороший парень,
И больше ничего.
"Хороший парень", А. Романов

  Так уж совпало, но пришлось мне бежать за самым резвым. Парень был под метр восемьдесят, ноги длинные и сильные, видимо ходит в тренажёрный зал. С Големом и Адвокатом я расстался на первой же развилке. Пришлось бежать какое-то время с Демиургом, но он вскоре отстал, всё же фигура у человека не для этих гонок.
  Я пробежал за ним до Северного холма, где и потерял в небольшом старом дворике возле мусорных контейнеров. Какое-то время я его искал, но потом заметил открытую дверь в подвал. Я спустился в подвал и попал в катакомбы. Катакомбы здесь были не глубокие – всё-таки город северный. А потому были слышны звуки сверху. Но сквозь эти звуки я всё же различил далёкие шаги. Этот малый решил использовать катакомбы не как пешеходный переход, он решил пробежать по ним туда, куда ему надо. Я включил фонарик и побежал за ним. Думаю, что не он один такой умный и вскоре за его друзьями сюда спустятся и Молоток и Фагот, и Роберт, а может и Голем с Адвокатом. Парень же бежал по прямой. Эти места он знал хорошо, поэтому особо блудить ему не приходилось. Что не скажешь обо мне. Эхо и проходящие поверху машины меня путали, через какое-то время я останавливался и прислушивался. Могло произойти и такое, что парень бы вышел на поверхность, а я бы блуждал здесь ещё какое-то время.
  В катакомбах кто-то всё время собирался. На стенах были нарисованы "птичьи лапки", "анархии", всевозможные слова. Но бомжей здесь не было. Видимо здесь было холодно, да и от поверхности далеко. Или же лёгкий запах смерти, что здесь витал. Отчего? Не знаю. Кого-то видимо живьём замуровали. Такая крыша над головой не для них, равносильна могиле. По стенам тянулись телефонные кабеля. Катакомбы всё-таки использовали и городские службы.
  И через какое-то время я увидел впереди мерцание фонарика (готовился к таким побегам), выключил свой и тихо побежал за ним. Настиг я его тут же, схватил за шиворот, но крепче и надёжней Молотка, и потащил к выходу.
  - Ой, – закричал он. – Отпусти!
  - Молчи, – ответил я. – Тебе же лучше будет. Где здесь выход?
  - Отпусти!
  - Парень, я с тобой шутки шутить не намерен. Если я отсюда не выйду, ты отсюда тоже не выйдешь… Хотя я отсюда рано или поздно выйду, но раньше ты окочуришься от голода.
  - Отпусти!
  - Заладил. Я тебя вырублю и все дела. А выберусь всё равно, – я включил рацию, сигнала не было. Я был под землёй и на помощь позвать не мог. – Сам скажешь, или пальцы поломать?
  - Не надо ломать! Пойдёмте за мной.
  - Ну, идём.
  И мы пошли. Вышли мы на улице Горной, что шла к Горному холму. Здорово я попетял. На поверхности я тут же связался с Демиургом и сообщил о своих успехах. Мне назначили место встречи. С помощь своего проводника я пошёл к остальным. Чтобы не привлечь внимания, его пришлось вести под руку, что, впрочем, выглядело несколько странно.
  Встретились мы в подвале одного дома, который также был связан с катакомбами. Видимо это вязалось с планом дальнейших наших действий. Как оказалось, остальных упустили. Видимо, тоже спрятались в катакомбах. Пленника нашего мы связали, посадили на стул и направили в лицо лампу.
  - Ну, – сказал я. – Кайся.
  - В чём? – недоумённо спросил он.
  - Кто вы? Сколько вас? Каковы цели?
  - Дядя, у вас глаза разного цвета.
  - А з-знаешь, что это з-значит? – спросил Молоток. – "М-мастера и Маргариту" читал?
  - Не читал, – ответил он гордо.
  - Н-нашёл чем гордиться, п-придурок.
  - Я бы попросил, – сказал я Молотку. – Ну, – повернулся я к пленнику, – сам скажешь или выдавливать придётся?
  - Не получится. Пытки отменили при Александре Первом!
  - Откуда знаешь?
  - Фильм о Сталине смотрел.
  - Бедный мальчик, – сказал Голем и наклонился над ним, – ногти тебе вырвать или иголки под ногти ввести? Утюга или паяльника у нас нет. Это уж простите.
  - Вы чего? Вы серьёзно?
  - Серьёзней некуда. Как вы себя называете?
  - Вас будут судить!
  - Какие мы умные… Если поймают, то будут судить!.. А тебя? Тебя не будут? Ведь неизвестно сколько вы человек таким образом поймали? Сколько вы человек избили?
  - Думаешь, это вся тянет на мелкое хулиганство и пятнадцать суток? – спросил Адвокат. – Ошибаешься. Это уже семьдесят четвёртая, "Бандитизм", а если и глубже копнуть то и вся любимая человечеством двести пятая – "Терроризм". А посадить тебя смогут, возраст позволяет… Чего молчишь? Ага, папа-мама отмажут!
  - Б-богатенький сынок, – сказал Молоток. – Н-ненавижу таких. Уличные п-поэты. О-тморозки обычные. Б-безнаказанные и б-безрассудные.
  - Парень, – сказал спокойно я. – Убить тебя нам ничего не стоит, поэтому в твоих интересах начать уже говорить!
  - Смотри, не запугай его, – сказал Голем. – Вдруг у него в воротнике ампула с ядом. Парень, давай по-хорошему и по-быстрому.
  - Нет, – гордо ответил он.
  - Почему?
  - Не те вы люди.
  - Вот м-мы как заговорили? – сказал Молоток. – Г-гордость в одном месте з-заиграла. Ч-чего же мы с тобой в-возимся-то? Г-голем, давай-ка этому н-наглецу палец сломаем? А б-будет ещё острить, ещё о-дин. На д-девятом пальце он и с-сознается. П-представляешь, в школу д-два месяца ходить не б-будешь, и ложку т-тоже держать не с-сможешь…
  - П-постойте.
  - Н-ничего не "п-постойте"! Голем, н-начинай…
  Голем подошёл к пленнику сзади.
  - Стойте, я всё скажу!
  - П-поздно. Голем, н-начни с указательного на правой р-руке.
  - Мы называемся "Братья Санитары", – быстро заговорил он. – Нас около двадцати…
  - Точнее!
  - Двадцать три. Но каждый день приходят новые Братья.
  - Т-ты в-входишь в боевую о-рганизацию?
  - Вроде того. Это называется "Костяк".
  - Чем з-занимаетесь?
  - Чистим общество!
  - От к-кого?
  - От разных чёрных и им подобных.
  - На н-нас зачем н-нарвались?
  - На кого?
  - Д-дурачка выключи! Зачем вы н-напали на нас? Я т-так понимаю, что и н-нам отпираться незачем. В-вокруг да около ходить не б-будем. Сам п-понимаешь, кто мы такие? С чего в-вы срывали… с-спиральки?
  - Не знаю. Нам дали приказ, мы его и выполнили.
  - П-приказ о чём?
  - О том, что нужно выслеживать людей со спиралькой на шее.
  - К-кто дал?
  - Верховный Брат.
  - Э, как у них всё сложно, – сказал Голем. – Ты его видел?
  - Да.
  - Уже лучше. Можно с ним встретится?
  - Не знаю.
  - С-связаться? – спросил Молоток.
  - Через Брата.
  - В т-таком случае, – Молоток осмотрел всех нас. – Вот т-тебе т-телефон, нам нужна в-встреча.
  - Где?
  - В парке на Г-горной.
  - Зачем?
  - Не м-можем же мы тебя вечно с-содержать. Т-там мы т-тебя отдадим, а заодно и п-поговорим. Д-давай, звони, – Молоток протянул ему телефон. – Только н-недолго.
  Дальше пленнику отвязали одну руку, он набрал номер и начал разговаривать. Говорил он волнуясь, явно получил нагоняй, много матерился, говорил, что он не виноват, когда попытался пересчитать нас, Голем ему скрутил связанную руку. Молоток выхватил телефон и назначил встречу через два часа в парке на Горной, потом отключил телефон.
  - Н-ну вот, – сказал он. – А ты б-боялся. Г-глуши его.
  Голем ударил пленника ребром ладони по шее и тот обмяк. Молоток же подошёл к карте города.
  - П-по катакомбам мы д-доберёмся до Парка, там и установим к-камеры. Всё, н-начали! Не д-должны они оказаться т-там раньше нас.

VIII
Так бывает, обещает утро ясный, теплый день,
А к обеду дождь со снегом затевают канитель.
Я то знаю, что скрывает дождевая пелена,
Гнев и горе, все проходит, в след зиме глядит весна.
"Так бывает", А. Романов

  По катакомбам "Дети Прогресса" прошли до парка и сели в небольшом подвальчике, что в годы "Холодной войны" служил бомбоубежищем. Пленник пару раз просыпался, но в нос ему тут же тыкали ватой смоченной в хлороформе, и он засыпал. В парке на трёх деревьях установили камеры, сигнал от которых принимал компьютер Адвоката. Демиург и Роберт вышли на поверхность и сели на скамейке ждать.
  - М-д-да, – сказал через час Молоток. – К-как говорится: продолжительность минуты зависит от т-того, по какую сторону д-двери в т-туалет вы сидите.
  - В смысле? – спросил Адвокат.
  - М-мы-то их ждём, т-томимся тут, а они в-ведь не томятся.
  - Собираются.
  - Н-но во всяком с-случае, не томятся… Хотите а-некдот?
  - Валяй, – сказал Голем и потянулся.
  - З-звонок в дверь. М-мужик открывает, а на п-пороге Смерть с косой, мужик п-перепугался, а С-смерть протягивает ему записку: "П-послезавтра". М-мужик продал в доме всё, н-написал завещание. Н-на следующий день звонок в д-дверь, снова Смерть, п-протягивает записку: "Завтра". М-мужик заказал гроб, в-венки, похороны, лежит на п-полу, ждёт. На следующий д-день звонок в дверь, Смерть п-протягивает записку: "Сегодня". Мужик лёг на п-полу, стал ждать Смерть. Заснул. П-проснулся утром от з-звонка в дверь, на пороге С-смерть, протягивает з-записку: "Вчера".
  Все засмеялись, кроме Лауса и Денисова, конечно. Они-то знали о Смерти кое-что ещё.
  Снова потянулись минуты. Проснулся пленник, Голем снова дал ему понюхать хлороформ, пленник уснул.
  - К-куда катится этот мир? – спросил Молоток, глядя на пленника.
  - Ты о чём? – спросил Голем.
  - П-парню шестнадцать-семнадцать лет. В его г-годы Гайдар полком командовал, Толстой уже к-книжки писал, А-зимов в Университете учился. А эти… Ш-шантрапа.
  - Все мы тоже в некотором роде, шантрапа, – сказал Фагот.
  - С ф-французского "шантрапэ" – человек без определённых занятий, л-лоботряс… Я бы не сказал, что я л-лоботряс. Я делаю н-нужное для общества д-дело, хоть оно этого и не з-замечает.
  - Они тоже, как они считают. "Братья санитары"… Хм… Надо же придумать. Мы нарвались на равную нам организацию. Только она нас первая нашла.
  - Не сказал бы, – сказал Адвокат. – "Дитя Прогресса" так быстро не расколется, а если и расколется, то все вышестоящие, с ним знакомые, тут же в песок по гланды закопались бы. Нашли бы они остальных!
  - Н-но заметь, у этих ребят, как к-кажется, не было таких организаторов, к-как у нас, они сами додумались до этой с-системы, – сказал Молоток.
  - Надо отдать должное их изобретательности, но нас организовывали люди образованные, а этот даже "Мастера и Маргариту" не читал.
  - А если их В-верховный Брат, ч-человек образованный?
  - Не будь идеалистом. Такой же лопух, как и этот.
  - О-шибаешься. Вполне вероятно, что за в-всем этим стоит человек с-старший. Для них в этом возрасте, ч-человек лет двадцати пяти уже г-глубокий старец, которого как отца родного н-надо слушать. Вероятно д-даже, что за всем этим стоят спецслужбы, – Молоток посмотрел на Денисова. – Или н-нет?
  - Вы ошибаетесь, – ответил Денисов. – Насколько я знаю, насколько я узнал, делом вашим занимался тринадцатый отдел КГБ.
  - У… Эк н-нас уважают.
  - Можно сказать и так. Дело на вас заведено давно, но за неимением интереса делу не дают хода.
  - И ч-что?
  - Бросили вас.
  - А-а вас?
  - Что?
  - В-вас-то ФСБ изучает? Нет, я, к-как и все "Дети", атеист, но и-нтересно, а как с вами поступают в-ваши же?
  - Не подозревают.
  - А вот Д-доминиканцы подозревают?
  - Доминиканцы киллеров и экстремистов не ловят, а только и занимаются поисками демонов.
  - А свои п-помогают?
  - Какие свои?..
  - Молоток, – строго сказал Голем, – хватит, надоел! Ты ещё с крестом на него полезь.
  - Н-нет, мне п-просто интересно, – ответил Молоток.
  - Вот и просто отстань.
  - Х-хорошо… Хотя, хорошая у нас к-компания. Бывший ангел, бывший д-дьявол и кучка х-хипповатых парней.
  - Молоток, – вздохнул Адвокат, – когда "Дети" образовались, хиппи уже были архаизмом. Отжили своё.
  - Но к-кое-что у нас от н-них есть.
  - Ничего у нас от них нет, – сказал Голем. – Мы же моемся, не играем их песенки, наркоту не курим. Да и вообще, хиппи – одна из ошибок двадцатого века. Распространение наркотиков, чтение вредной литературы…
  - Это к-какой же?
  - Хотя бы того же "Чужак в чужой стране".
  - "Ч-чужак в чужой стране" в-вредный?
  - Смотря для кого. Книга, как и лекарство, должна иметь противопоказание. Одни книга пройдёт через разных людей по-разному. Один прочитает "Войну и мир" и скажет, что скука, другой перечитает её семь раз и скажет, что гениальней ничего нет. И подсядет на "Войну и мир". Зачастую умную книгу не стоит давать глупым людям. Тот же "Властелин колец" повлёк за собой движение толкинистов, людей торчащих от мира фэнтэзи, но никак не понимающих ошибок книги.
  - А о-ни есть?
  - Много. Сам "Властелин колец" для глупого человека, не знающего истории и культурологии книга вредная. Ведь они мечтают о средних веках, но даже не знают, какая это грязь. А это грязь и кровь. Я не говорю о том, что сотни авторов тут же начали писать под Толкина, обеспечивая этим, чтиво для этих глупых романтиков чужого времени.
  - И ч-что?
  - А ничего. Получаем мы не хиппи, что не моются и проповедуют любовь к миру, а их пиратскую копию, дети богатых родителей, не прекращающих клянчить у мамы-папы деньги и без царя в голове. Вот и всё.
  - Скажи, куда ушли те времена? – пропел Адвокат. – А всё-таки, что же это за Верховный Брат?
  - П-парень где-то моего возраста, не с-старше, – сказал Молоток.
  - А если и старше?
  - С-старший с ними бы не в-возился… Хотя, к-кто знает. Это может и просто д-диктатор самоучка подростковых диапазонов.
  - В смысле?
  - Н-ну почему старшие дяди с-стараются с маленькими д-девочками крутить амуры? Н-не уверены. Н-не уверены, что у них всё в-выйдет со сверстницами… Но если Верховный Брат с-старше хотя бы на пять лет, то у него будут п-проблемы с его Братьями.
  - Почему?
  - П-поколение молодёжи меняется к-каждые три-четыре года. Он явно из д-другого времени, даже если он их и п-пленил, то только возрастом.
  - Как Гитлер? – спросил Антиох.
  - Н-не исключено. Н-не исключено, что это Б-брат – гипнотизёр самоучка. А в-все эти Братья – п-плоды его экспериментов.
  - Или Эксперимента.
  - Б-брось. Д-даже если он и гипнотизёр, то тут могли быть и ребята п-постарше и поумнее. Так, что не такой он уж и с-стабильный гипнотизёр. Просто идея у него понятная даже м-малым детям.
  - Всегда так, – вздохнул Адвокат. – Всегда. Политики борются против чёрных, белых и цветных, против евреев, захватчиков и тому подобных, против богатых и наглых. Это же всё явно. Космополитическая партия всего одна, зато есть Националистические. Целый букет. Массам легче объяснить, что евреев и чёрных надо уничтожать и выгонять, а не любить, ценить и оберегать. В том и весь парадокс.
  - Д-да здесь весь г-город – парадокс. В любом г-городе есть проспект Мира, улица М-мира. А тут переулок М-мира.
  - Скажи спасибо, что ещё не тупик Мира.
  - В этом-то в-весь и парадокс, что породил т-такую организацию. П-простой парадокс.
  - Не такой уж парадокс, – сказал Голем. – Просто закономерность. И город здесь ни причём… Причём заметь, такие настроения и идеи во всех возрастах. Эти ребята, они ведь борются за чистоту общества, только вот не от тех личностей. Но они по большей части трусы.
  - С-согласен, – кивнул Молоток.
  - Будь Фагот или Роберт постарше лет на семь, они бы и к нему близко не подошли. А тут… Сверстник, слабенький, или всё равно пять человек завалят, вот и мишень.
  - А почему на с-семь лет?
  - Через семь лет человек уже серьёзный, мало ли с кем он связан. Им же не нужно проблем.
  - Проблем никому не нужно, – сказал Адвокат.
  - Это как "П-парадокс отбивания", – сказал Молоток.
  - Что? – спросил Голем.
  - Я с-сформулировал "Парадокс отбивания". П-представь, один парень отбил у другого д-девушку. Ну а тот её очень л-любит. Естественное ж-желание раздавить обидчика как клопа, но он не может этого с-сделать.
  - Почему?
  - Он же её л-любит, и не хочет причинять ей с-страдания. Вот и всё.
  - А как же быть? – спросил Фагот.
  - Д-действовать другими методами. П-просто показать, кого же девушка любит больше. А –ппотом уже делать выводы.
  - Чудны дела амурные, – сказал Адвокат. – Постойте, кто-то идёт!
  Все подошли к компьютеру. Со стороны Горной улицы шли семеро. Одеты были в спортивные куртки, лет было по восемнадцать, тот, кто шёл посередине был лет двадцати двух, в руках он нёс небольшую спортивную сумку. Шли они медленно, немного озираясь. Они ничего не боялись, но неуверенность присутствовала.
  - Семеро, – сказал Адвокат. – Начинают менять привычки.
  - Д-да ведь они все бритые под н-ноль! – ахнул Молоток. – С-скин-хэды!
  - Тебя послушаешь, так и Голем – Скин-хэд.
  - Н-нет. Но вероятность есть. К-какое-то новое ответвление. Хотя в-восемьдесят процентов всех скинов – новое ответвление. С-скины – люди благородные, и ответвлений от своей Идеи не т-терпят, а ошибки исправляют.
  - Ты хочешь сказать, что ребята наших выслеживали по образу и подобию неформалов?
  - А ты п-предложишь д-другую версию?
  - А что у него в сумке? – спросил Лаус.
  - О-ружие.
  - Почему?
  - А что В-верховный Брат ещё м-может принести?
  - Разборку они решили устроить, – сказал Денисов. – В центре-то города? Хотя, кто их знает. Странные ребята.
  - Тише, – шикнул Адвокат, – кажется, началось!
  Роберт и Демиург встали и подошли к компании.
  - Присядем? – спросил Демиург.
  - Присядем, – сказал Верховный Брат и сел на скамейку напротив.
  - Ну, – сказал Демиург и сел на скамейку, – какие будут проблемы?
  - У вас – будут!
  - Отчего же? Ведь вас-то никто не трогал. А вы? Кого же вы ещё также выследили? За кем охотились?
  - Не твоё дело.
  - Во-первых, не хами старшему, во-вторых, ваш человек у нас. Итак, пожалуй всё по порядку: зачем вы это делаете? Кто вы? Ваши идеи? Ваше кредо? И так далее.
  - Сейчас я тебе и сказал. Сами-то вы кто?
  - Парень, ты большой хам. Первое: с такими как вы мы уже сталкивались, так что пострадаешь ты больше, второе: мы-то никого не трогаем.
  - А мы? Кто вас?..
  - Самооборона. Это наше кредо. А вы чем занимаетесь?
  - "Братья Санитары", – он расстегнул воротник куртки, вытащил небольшое подобие креста, сделанного, видимо, из алюминиевой вилки, – борются за чистоту общества.
  - От кого?
  - От чёрных, от грязи, от наглых, от неформалов…
  - А мы кто?
  - Странные.
  - Почему?
  Верховный Брат замялся.
  - Почему? – повторил Демиург.
  - Странные и всё.
  - Зачем же так-то? Следить, тайно вести куда надо, бить. Мокруха – не ваш профиль, это я понимаю. Но… Смелости в вас нет.
  - Почему?
  - Действуете вы подло…
  - А вы?
  - С чего вы взяли, что мы ведём себя подло? То, что ты видел – самооборона. Так, прогулялись. А вот когда нас разозлят по-настоящему… Одним словом: в ваших же интересах, прекратить деятельность. Не стоит заниматься чисткой…
  - Это я решаю! А ты же – никто! – Верховный Брат посмотрел на часы. – Верните нам брата.
  - Хорошо… Голем, веди его, – сказал Демиург в пространство. Верховный Брат несколько смутился этому.
  Голем разбудил пленника, развязал ему руки и они вышли из подвальчика.
  Пленник подошёл к Верховному Брату, тот на него строго посмотрел.
  - Брат, я не смог, – сказал пленник. – Прости.
  - Потом поговорим, – ответил Верховный Брат.
  - О-тморозок, – сказал Молоток. – Т-типичный отморозок. А все эти ребята – с-сборище отморозков. Ненавижу таких. Эти люди з-знают, что их много. Вот и вся их с-сила. Они не знают того ч-чувства, когда душа забивается в углу т-тела и оттуда отчаянно вопит. С-сборище отморозков.
  - Почему? – спросил Фагот.
  - Т-ты посмотри на них. Н-нет, мы глупцы. Смотримся в зеркало. Н-нам показали такой же нос, а мы-то уже размечтались, что это точно т-такое же лицо.
  - Но согласись, – сказал Адвокат. – Риск был.
  - Б-был. Потому что все н-нарывающиеся банды мы уничтожали на взлёте, к-как только они смотрели в нашу с-сторону. Резонно з-заметить, что через какое-то в-время банды начали бы появляться б-более изощрённые и умные. Т-тут же мы наследили перед обычной б-бандой отморозков, что только и г-гордятся тем, что их много. Н-ну это мы исправим. Когда мы едины, мы н-непобедимы. Это наладим. Будут они у н-нас ниже воды и т-тише травы.
  - Нельзя так, – сказал Лаус.
  - М-можно. Иначе из-за н-нашей безалаберности пострадают другие люди. К-кто знает, что эти отморозки нового выкинут? Расстреляют армянский с-съезд, отравят с-семьи евреев или же взорвут автобус? Нет. Это н-нужно уничтожить сейчас же, пока они не сильно с-сплотились. П-потом их будет трудно разорвать, а с-сейчас их по частям в-воспитывать легче. Меняем географию и всё! Им даже п-переписываться будет лень.
  - Почему?
  - Т-ты уверен, что они хорошо пишут? У них же в-всё устно. Даже Библии своей н-нет. Нет. Глупцы мы. П-подумать, что породились новые "Дети". Глупо.
  Бывший пленник отошёл к остальным братьям.
  - Договорились? – спросил Демиург.
  - О чём? – спросил Верховный Брат.
  - Вы прекращаете свою деятельность, не трогаете нас, или переквалифицируетесь. Иначе же будете иметь дело с нами.
  - Это мы еще посмотрим, – Верховный Брат поднял над головой сумку. – Здесь – три килограмма аманита с шурупами и гвоздями, рванёт так, что ни я, ни вы не успеете убежать. Заденет ещё человек пятьдесят.
  - З-зелибомба, – сказал Молоток. – Р-ребята сложнее, ч-чем я д-думал. Ещё и к-камикадзе.
  - А не страшно? – спокойно спросил Демиург. – Ты-то тоже умрёшь.
  - Зато моё учение будет жить, – ответил Верховный Брат, но немного неуверенно.
  - С-сейчас они п-побегут, – сказал Молоток.
  - Не будет, – сказал Демиург. – Посмотри. Оно уже погибло, – остальные Братья уже делали ноги. Верховный Брат обернулся. – Твоё Учение – блеф и тряпка. А ты и сам тряпка!
  - Не говори так, иноверец!
  - Иноверец. Ты ещё скажи еретик. Эти люди тебя предали при первой же опасности.
  - Я их просто проверял… Сам-то почему не бежишь?
  - Какой резон? Всё равно у тебя ничего не получится.
  - Почему? Здесь действительно аманит! Не веришь? Лови, – он кинул сумку Демиургу.
  Демиург осторожно поймал её и раскрыл.
  - Ещё есть время, – сказал Адвокат. – Можем уйти через катакомбы.
  - С ума сошёл? – сказал Фагот. – Столько аманита нас в катакомбах настигнет. Там и похоронит.
  - Осталось чуть больше полминуты, – сказал Демиург. – Бомба замотана, до проводов не достану.
  - Не трудись, – сказал Верховный Брат. – Не поможет.
  - Д-дьявол! – сказал Молоток. – Н-надо же что-то д-делать!
  - Делать? – спросил Денисов. – Делать, так делать, – и выбежал из подвальчика.
  - К-куда? Хуже б-будет!
  - Хуже уже не будет, – сказал Лаус.

IX
Мы живем в ожидании чуда,
И беда, как меж пальцев вода,
Наш девиз – мы пришли ниоткуда,
Наш удел – исчезать без следа.
И бежим мы, не трогаясь с места,
И спешим мы, стараясь отстать,
И любые надежды умрут с нами вместе,
Умрут и родятся опять.
"Вера, Надежда, Любовь", А. Романов

  Я бежал. Я должен был это сделать. Это не долг мой. Просто как-то неудобно, что я останусь один… хотя может и Лаус тоже бы остался. Но… Я не добрый, я – справедливый. А существование моё – борьба за справедливость. Только бы успеть.
  Я подбежал к Демиургу.
  - Демиург, отдайте сумку, – сказал я.
  - Ностис, уходите, – сказал он. А было видно, что и думает он: "Поздно, это конец". – Может и живы останетесь.
  - Поздно. Отдайте сумку, – я просто выхватил у него сумку и посмотрел внутрь.
  Бомба была сделана из полиэтиленового пакета, с торчащими проводками и светящимся табло, сейчас оно показывало: 0:09. Ребята оказались профессиональней, чем я думал. Только бы сработало. Уже много раз так выручал.
  - Взрывному делу кто обучал? – спросил я Верховного Брата. Тот изрядно вспотел. Тоже не хотел умирать. С Демиургом-то всё ясно. Ему важна Идея.
  - В смысле? – спросил Верховный Брат, будто проснувшись. Он уже продумывал свою загробную жизнь. А может и думал о газетных заголовках.
  - Лопух ты, парень.
  Я посмотрел на табло. Красные цифры медленно моргали: 0:04… 0:03… 0:02… Я напрягся. Всё могло тут же и кончится. И моя "Одиссея", и "Иллиада", и "Хождение по мукам". По лбу стекал пот. 0:01… 0:00… Цифры заморгали и потухли… Потом показались снова: 0:00… 0:01… 0:02… 0:03… "Вчера".
  - Бомбы надо лучше делать, а не дурью мается, – ответил я и пошёл к подвальчику с сумкой. – Идёмте, Демиург, Голем, Роберт. Оставим этого, сапожника без его сапог. Это ему на пользу пойдёт.
  В подвальчике уже все оживлённо разговаривали.
  - Как вы это сделали? – спросил Адвокат.
  - Просто я верю, что у меня на небе есть свой дьявол-хранитель, – ответил я. – А вот почему Демиург так спокойно говорил?
  - У меня тоже в некотором роде, – ответил Демиург. Всё ещё волновался. На лбу блестели большие капли пота. – Одна цыганка сказала, что проживу я семьдесят четыре года и умру в окружении внуков… А под конец сомнения одолели. А вдруг наврала?
  - А с этими-то, что будем делать? – спросил Фагот, указывая на экран. На экране всё ещё стоял Верховный Брат.
  - Д-думаю, – сказал Молоток, – "Б-братьям Санитарам" настал к-конец. После этого инцидента В-верховный Брат закопается. Или н-начнёт сколачивать новую банду.
  - А остальные?
  - О-стальных надо уничтожить.
  - Убить?
  - Не о-бязательно убивать. Убивать и р-рукоед может. Надо их живое сделать мёртвым. В этом-то мы уже п-подлинные спецы. Тут-то с-справимся.
  - Я, как понимаю, вам больше не нужен? – спросил я.
  - Да, – сказал Демиург. – Спасибо вам. Спасибо, что помогли, – он пожал мне руку.
  - Лаус, пора прощаться с "Детьми Прогресса", нас ожидает другая компания.
  - Да, – ответил Лаус. – Думаю, дальше они справятся сами.
  Все по очереди подходили к нам и пожимали руки. Больше мы их уже никогда не увидим. Хотя знакомство было приятным.
  Мы вышли из подвальчика и зашагали к автовокзалу.
  Хм. Бывший Дьявол и Бывший Ангел. Идут рядом. Лет пятьдесят назад я в это даже не поверил бы… Но Существование – вещь странная. Неизвестно, что оно выкинет на очередном повороте…