«Человек никогда не бывает так несчастен, как ему кажется, или так счастлив, как ему хочется» Ларошфуко
В одно прекрасное утро, перед тем как отправиться на работу, ОН, как обычно, мимоходом заглянул в зеркало. Трудно сказать, какая такая причина именно сегодня заставила его задержать взгляд на собственном отражении. Возможно, наступил момент, когда срабатывает какой-то запрограммированный внутренний стоп-кран и спасительное торможение заставляет человека остановиться в стремительном передвижении по пространству и времени и спросить себя: куда это я так несусь, сломя голову?
Зеркало отражало человека, застывшего в какой-то неловкой, напряженной позе, словно застигнутого врасплох детской командой «замри». Внимательно приглядевшись к отраженному в зеркале субъекту, ОН обнаружил в нем некоторые внешние перемены. Сей факт, в свою очередь, наводил на мысль о неких внутренних изменениях.
Тип, выглядывающий из зеркала, был самодоволен, выглядел удачливым и, похоже, свободным, от какой бы то ни было морали. Подумав, что зеркало покрылось пылью, ОН тыльной стороной ладони несколько раз провел по стеклянной поверхности, но это ничего не изменило. Из зеркала по-прежнему смотрел на него кто-то другой, сильно напоминающий его самого.
Прежде широко открытые голубые глаза сузились, потемнели и излучали подозрительный холодок. Такие глаза обычно всё и вся пронзают насквозь. Некогда незаметные уши слегка оттопырились. Словно чуткий локатор, они готовы были уловить любой подозрительный шорох. Нос немного удлинился, а тонкие, нервные ноздри безошибочно реагировали на малейший запах денег. Рот, с которого, бывало, не сходила широкая, белозубая и приветливая улыбка, сжался в упрямую, жесткую линию. А руки… Они напряглись в неестественном полусогнутом положении. Такими руками очень удобно хватать и тащить, но никак не отдавать или дарить. Запихнутая в костюм от дорогого Кутюрье фигура от невоздержанности расплылась и сильно смахивала на сардельку в белкозине.
- Что это со мной? – простонав, подумал ОН и закрыл глаза.
В начале, за закрытыми веками стало темно. Потом начал пробиваться какой-то слабый огонек. Он постепенно разгорался, ширился и превратился, наконец, в яркий солнечный свет. В этом сиянии он увидел вдруг себя погожим летним днем, бредущего босиком по пушистой пыли деревенской дороги. По краям проселка – опаленное солнцем спелое ржаное поле с голубыми глазками васильков Знойно. Тихо. Только откуда-то из бездонной небесной высоты падает вниз и разбивается о землю хрустальная песня жаворонка, да во ржи куют свое звонкое счастье кузнечики.
А дорога уже поворачивает в тень раскидистых лип. За ними в небо нацелился колодезный журавль. Возле колодца – утопающий в буйной зелени деревенский дом бабушки и деда. Носятся ошалелые от жары слепни, а внутри дома, закрытого ставнями, тихо, прохладно и сумеречно. Тут царствует мир и покой. Все здесь подчинено устоявшемуся деревенскому порядку, мудрому укладу степенной крестьянской жизни.
Неторопливая и размеренная, она протекает по своим законам и на первый взгляд может показаться скучной и однообразной. Но так может думать тот, кто не видел, как трудятся всем миром на сенокосе, как всем миром гуляют свадьбу, справляют престольные праздники. Именно в эту тьму-таракань, хотя и ненадолго просится истерзанное городской сутолокой тело. К этой живительной простоте и бесхитростности тянется уставшая и неприкаянная душа.
ОН грустно вздохнул и открыл глаза. Вспомнил, что деда с бабушкой уже давно нет в живых. Что после их кончины он не захотел связывать себя заботой о доме своих предков и продал его какому-то лицу странной наружности. Деньги за все это благолепие – хоть и не весть какие большие – присовокупил к стартовому капиталу, удачно начал и до сих пор продолжает свой бизнес. Последнее обстоятельство душу отчего-то не согрело. ОН вдруг почувствовал себя хоть и везучим, и обеспеченным, но одновременно с этим – обобранным и обнищавшим.
- Может, я устал или приболел, а может, времена меняются, - подумал он и снова взглянул на себя в зеркало. Там почти ничего не изменилось, и лишь в глазах остался теплый мягкий свет. Тогда ОН облегченно вздохнул, широко улыбнулся, поправил галстук, смахнул с плеча невидимую пылинку и отправился в свой офис.