Сеня Вздрючко жил в маленьком панельном доме на краю улицы. Дом скрипел железными кроватями, ссохшимися диванами и оттого ежедневно на двор высыпала орава малышей. Каким бы ни был год: засушливым иль урожайным, ребетня плодилась исправно и шум гам царил всегда.
Вздрючко удивился, когда однажды попал в совершенно тихий парк. Щебетали птички, вычесывал перхоть ветер, коленками назад отскакивали наскоро оттраханные кузнечики, но тишина покрывалом давила сверху и все пришибленно замирало.
В парке сидели старцы и, прикрывшись газетными простынями, привыкали к мысли о переходе на свет, в котором тишина ничем не нарушаема, статична.
Обтянутые пестрыми тканями бедра проходящих мимо парочек порой отвлекали от этого занятия и тогда старцы впадали в грезы, от которых мокли мошонки.
Вздрючко был юн, прыщав и глуп. По нелепому сплетению обстоятельств, единственное, чем он умел заниматься было, корчить удивительно тупые рожи и экать.
Экал он всегда. По поводу и без. Порой он экал от одной мысли. Порой, от чьих-то слов.
В том парке он заэкал от тишины. Заэкал взахлеб, до слюней, до хрипа.
Старики нервно заерзали костлявыми задами по твердым крашеным деревяшкам скамеек, зашуршали трескучей газетной бумагой и зашипели кашлем хроников. Стало шумно как во дворе и Сеня, высоко подняв подбородок, обнажив розовые верхние десна, изобразил улыбку, икнул и захрюкал: Ыгыгыгыгы!
Жизнь стала привычна и больше не пугала.