Я прочла где-то, что любовь - это вид безумия, из чего, вероятно, следует, что все влюбленные не-много сумасшедшие. Например, мой однокурсник, любивший свою жену и недолюбливавший тещу, с которой молодожены вынуждены были жить под одной крышей, чувствовал себя весьма дискомфортно, так как стены в доме были тонкие. И он решил выжить тещу каким-нибудь оригинальным способом. Выбрав момент, когва жена ушла на работу, а теща на рынок, он подвесил свои брюки с прикрепленными к ним ботинками под потолком рядом с дверью таким образом, чтобы у вошедшего в дом создавалось впечатление, что он видит перед собой повешенного. Теща, вернувшись с рынка, хлопнулась в обморок, но с квартиры не съехала.
Коллега мой, пожелавший освежить чувства своей жены к себе любимому, купил в киоске открытку с пышногрудой красоткой и написал на обратной стороне: "Дорогому Владику в память о нашей любви. Вспоминай Сочи, дорогой. Ирина". Послание он вложил во внутренний карман своего пиджака, который жена собиралась отнести в химчистку. После этого ему пришлось целый месяц спать на продавленном диване в проходной комнате.
Что же касается меня, в юности я была девушкой странной, если не сказать больше. Например, когда возвращающиеся домой после студенческой пирушки однокурсники удалялись за угол ближайшего дома справить малую нужду и просили меня окликнуть их в случае появления редкого полночного троллейбуса, я, выждав минуту, оглушительно свистела в четыре пальца так, что у меня самой уши закладывало, ну а ополоумевшие мальчики выскакивали из-за угла с обмоченными штанами и костерили меня на чем свет стоит за ложную тревогу. Такие вот были шуточки. Любимым же моим анекдотом в ту пору был анекдот про тыбыдымского коня: "Ночью стук в дверь. "Кто там?" - "Тыбыдымский конь". - "Не пошел бы ты отсюда!" - "Вот так всегда. Тыбы-дым. Тыбы-дым. Тыбы-дым..." В прощальном письме один из моих бывших возлюбленных написал целую оду, превознося мои достоинства, не забыв при этом и мой любимый анекдот: "Я до сих пор не понимаю юмор анекдота про тыбыдымского коня. Но то искреннее и радостное веселье, которое вызывали в тебе он и другие такие же, исправляли мне настроение. За это тебе моя отдельная благодарность".
Неудивительно, что мои странности притягивали порой в мою жизнь личностей довольно сумасшедших, на что моя бабушка-покойница, всю жизнь прожившая в деревне и мыслившая простыми категориями, говаривала: "К твоему берегу, моя деточка, ничего доброго не прибьет: то говно, то треска".
Так оно, вероятно, и было. В разгар ослепительного романа с одним до умопомрачения красивым мужчиной, к тому же обладавшим моим любимым басовым тембром голоса, я услышала от него такую фразу: "Чтобы быть с тобой рядом, надо класть под подушку нож и пистолет. Частный сыщик, которого я нанял, доложил, что вчера ты говорила на улице с мужчиной и улыбалась (!) ему". Одним словом, случай был клинический, и мне пришлось срочно уносить ноги, отключать все телефоны и заметать следы.
Правда, я и сама была еще та штучка. Как-то, отдыхая с мужем на международном курорте в Болгарии, я получила от одного из пляжных ловеласов приглашение проехаться по местным монастырям - у него была машина.На свидание я явилась с мужем, и ловеласу ничего не оставалось, как с козьей мордой катать нас до вечера по монастырям.
Однажды я вообразила, что другой мой возлюбленный - разведчик, ведущий двойную жизнь, и решила его "расколоть". Я где-то вычитала, что если взять спящего человека за мизинец в момент, когда он разговорится во сне, можно выведать все его тайны, задавая ему в этот момент наводящие вопросы. Итак, я дождалась, пока мой любимый заснет и начнет произносить во сне какие-то бессвязные слова. Осторожно взяв его за мизинец, я произнесла вкрадчивым голосом: "Явки, пароли, имена", - отчего он тут же проснулся со словами: "Солнышко, ты что, спятила?"
Когда появился Интернет и вошли в моду электронные знакомства, я чтобы развлечь себя, открыла в соответствующих сайтах сразу два ящика под мужским и женским именем. Читая поступающую почту, я получала удовольствие, которое, очевидно, испытывает полицейский, поймавший вора с поличным: и женщины, и мужчины писали одно, помышляя совсем о другом. За индифферентными строчками одних угадывалась тоскливая мечта о семейном гнездышке, за реверансами других - неодолимое желание поскорее затащить адресата в по-стель. Отвечать на эти письма было неинтересно, да и в качестве материала для рассказа они тоже явно не годились. Но на одно письмо я все же ответила: чем-то оно выделялось из этого однообразного потока, а потом незаметно втянулась в переписку с незнакомым адресатом.
Очень скоро в переписке обозначились три линии - реальная, литературная и эзотерическая. В реальной адресата угнетала анонимность, и он требовал встречи, весьма искусно прибегая к разным словесным уловкам, от которых тает женское ухо:
"Что со мной? Почему я потерял покой? Почему дожди принесли с собой не радость, а печаль? Я теряю тебя, ты не отвечаешь на мои письма. Ты так нужна мне сейчас. Я совсем рядом. Я изнываю от желания увидеть тебя, схожу с ума от одиночества. Если б ты только знала, как долго шел я навстречу тебе. Куда бы ни заносила меня судьба, повсюду я искал тебя: посреди шумных городов, в долинах и настороженных горных аулах, за горизонтом. Я менял меч на шпагу, саблю на мушкет, коня на машину, надевал камзолы, рясы, плащи, мундиры, парики, говорил на разных языках - и все ради того, чтобы однажды заглянуть в твои глаза. Чем больше я познавал этот мир, тем сильнее ощущал, как мне одиноко в нем без тебя, как он несовершенен без тебя. Снова и снова пускался я в путь, и ветер раздувал паруса моих кораблей. Мчались кони, гремели повозки, ро-котали моторы. Целая вечность тысячи лет одиночества и неустанных поисков. Почему я вынужден ждать, покорно ждать, когда мне так хочется взять тебя на руки? Я здесь, рядом, пусть не в мундире, не верхом, без шпаги и титула, а в потертых джинсах и белой рубахе. Давно разрушены крепости, и доспехи ржавеют в музеях, но, поверь, и в этом мире есть еще место тем, для кого честь и поклонение женщине не пустые слова..."
В какой-то момент случилось так, что мы незаметно начали писать совместную повесть, в которой исторические коллизии переплетались с эзотерикой и где мы помещали своих героев в разные эпохи, например, в глухое средневековье, во времена тамплиеров, при этом нас не покидало ощущение, что мы вспоминаем свои прежние инкарнации:
"Я помню, как от души смеялся, когда услышал все эти дешевые посулы, призывы на городских рынках и истерические вопли бездельников-монахов. Папа Урбан Второй объявил крестовый поход. Вот дурачье, думал я тогда. Воевать за Гроб Господень... ну кого могут увлечь подобные глупости? Я вернулся домой, рассказал все тебе, ты тоже смеялась... Только ночью я почему-то не смог заснуть, думая о возможности увидеть Город Мира... А через неделю в нашем замке офицеры-наемники уже обучали отряд, набранный мной из крестьян".
"Мне ничего не стоило удержать тебя от этого похода. Всего одна фраза о том, что... Но я ее не произнесла, потому что понимала, как важна тебе твоя затея. И ты ушел в далекую Палестину И сгинул там. О твоей гибели я узнала только спустя год. Ребенок умер, не родившись. Первое время я стояла и смотрела на дорогу, ведущую к замку. Все ждала. Мне казалось, что до тех пор, пока я не увижу могилы, известие о твоей смерти может оказаться ошибочным. Но через год, когда твой оруженосец привез мне фамильный медальон, иллюзии кончились: этот медальон с тебя можно было снять только с мертвого. Я сложила в шкатулку жемчуга, которые ты подарил мне. Теперь мне оставалось только одно - ждать, когда за мной придет смерть. Потому что где-то там, за смертью, меня ждал ты. Не знаю, в каком обличье ты встретишь меня на сей раз - пирата, разбойника или короля. И откуда ты будешь вызволять меня на сей раз - из борделя или из-под венца с престарелым графом. Вечными любовниками мы скитаемся из века в век, щедро одаривая сюжетами своей жизни писателей всех эпох. Мы не знаем, когда это началось и когда закончится. Может быть, когда наступит Армагеддон? А когда это время настанет, возможно, на сей раз ты выберешь не свет, а тьму? И разойдутся наши пути-дороги. Теперь уже навсегда. Или - я перечеркиваю кистью прежние пейзажи - на сей раз твою не жизнь даже, а душу спасу я? Почему? Да потому! Потому что я всегда выбираю свет!" .
"...Ты слышишь, как шуршит и позвякивает железо, высвобождаясь из ножен? Уже сделан пролом в стене и пришло время войти в город. Еще мгновение, и триста рыцарей войдут в Аскалон и покроют славой себя и Орден. Протяжно воет рог, разносятся боевые кличи и яростные крики всадников. Уже началась рубка, уже течет бешенным потоком конница по каменным руслам узких улочек, а я лежу около самого прохода в стене, сбитый с лошади меткой сарацинской стрелой, и реву от досады: юркие кнехты подбегают ко мне, прикрывая щитами, тащат назад. Оруженосец выкручивает мне руку, пытаясь отобрать меч, я кричу, срывая гор-ло, а мимо проносятся мои братья, несущие смерть и веру на клинках мечей и ос-триях копий".
"...В то утро я почему-то проснулась с другим ощущением - не таким, как всегда. Почему-то я отбросила привычное вдовье платье и надела парчу. Расплела тугую косу, вольно разбросав по плечам волосы - так, как ты любил. Вытащила из шкатулки чуть потускневшие от времени и темноты жемчуга. Сердце не обманывает меня. Ты где-то рядом. Господи, да возможно ли такое спустя столько лет - уже и кости твои, верно, истлели в далекой, как сон, Палестине. Но сердце почему-то считает иначе. Бедное глупое сердце, ну что ты бьешься, как пойманная птица?.. Зачем ты затеяло со мной эту жестокую игру? Его нет. Его уже давно нет на свете. Если бы он был, разве не подал бы о себе весть? От этих горьких мыслей меня отвлекли какие-то незнакомые звуки, доносящиеся снизу".
"Узкие каменные ступеньки винтовой лестницы, по которым я не шел, а летел, брякая мечом, были последним препятствием, которое нас разделяло. Сколько лет, сколько боли, любимая... Зачем я подался в эту Палестину? Что я искал в тех краях?"
Параллельно историческим перипетиям шла эзотерическая линия:"Ну, вспоминай же, милый, вспоминай. И помоги вспомнить мне - как это было, и когда - в средние века или чуть раньше? Когда мы согрешили против Бога, поддавшись дьявольскому искушению властвовать над другими. Ты был Колдун - так это тогда называли, я - Ведьма. С тех пор мы все последующие жизни носим эту бесовскую отметину - чуть косящий взгляд. Мне удалось вспомнить только одно - что меня сожгли тогда на костре и этим очистительным пламенем вернули к Свету. О! Эти инквизиторы знали свое дело! Это потом про них напишут всякие глупости. Они-то как раз знали, что только пламя может выжечь бесовское семя, посеянное в душах Князем Тьмы. Тебе удалось тогда бежать, в Трансильванию и укрыться в старом замке на горе. Что было с тобой потом? Вспоминай, миленький, вспоминай. Этот очень важно. Особенно сейчас, когда наступает Армагеддон и мы выбираем, с кем мы. Я зову тебя с собой в Свет. Ты готов идти со мной? Или ты теперь с ними - ловцами человеческих душ, и пришел забрать мою душу?"
" В белой накидке с черным крестом, привычно поддерживая меч левой рукой, ты бежишь по берегу моря, ты сильнее льва, ты гибок и быстр, как гепард, ты смел и решителен, ты счастлив и свободен... Мне показалось, что прибрежный песок вдруг стал пружинить, и вместо того, чтобы вязнуть в нем, я с каждым прыжком набирал скорость. Тяжелеют плечи, набухает спина между лопатками, брови становятся гуще. Я чувствую, как волосы льнут к шее, несмотря на ветер. А запахи... Какие чудесные запахи! Как я не чувствовал их раньше? В голове - острые, как кинжал, мысли. В какое-то мгновение я вдруг увидел себя со стороны и почувствовал, что схожу с ума: по полосе прибоя, вздымая тучи брызг, бежал не я, рыцарь ордена тамп-лиеров, а мчался навстречу матери-ночи матерый волк. Я мчался в мир твоих грез, чтобы напомнить о себе, давно похороненном молвой среди палестинских песков. Скоро полночь - начинается мое царствование, которое я предвкушаю всем своим существом. Я опустился на задние лапы напротив южной башни, где находилась твоя комната - ты писала мне, что перебралась туда, чтобы быть ближе ко мне, ведь я должен был вернуться по южной дороге,по которой однажды начал свой поход в Святую землю. В маленьком окошке горел свет, за занавеской мелькнул женский силуэт, я позвал тебя - жуткий волчий вой повис долгим эхом на зубцах стен и верхушках башен".
"Ну, наконец-то, милый, ты начал вспоминать.Так ты - Оборотень? Ты живешь на темной стороне Луны. Я вспоминаю смутно ту ночь - в окне полная Луна. И вдруг сердце мое пускается вскачь. Какие-то звуки за окном, шорохи, тени. И мощным крещендо разрывает ночную тишину этот переворачивающий душу жуткий волчий вой... Но отчего-то по телу бегут сладкие волны, эта истома вместе с ужасом наполняет все мое существо каким-то невыразимым блаженством и тоской. Моя ведьмочка , годы проспавшая внутри меня, начинает пробуждаться, трепетать, она уже готова, подобно булгаковской Маргарите, сбросить всю одежду, вскочить на помело и вылететь в посеребренную Луной ночь - навстречу тебе. Вой смолкает. Его последние отзвуки тают где-то в глубине гор. Любимый мой, где же ты?"
"...Не смотри на меня так. Тебе нечему удивляться, ты давно чувствовала мою силу. Я обещаю тебе, что детей это не коснется, только нас. Ну, перестань плакать, ведь я же вернулся, я здесь, с тобой, и теперь нас может разлучить только смерть".
"...Значит, ты вернулся ко мне таким... Оплывало пламя свечей на каминной полке. В комнате царил полумрак. Я смотрела на твое изможденное, украшенное шрамами лицо (верно, что шрамы украшают мужчин). Ты лежал на спине, вольно раскинув руки и глубоко погрузившись в сон. Я погладила твою щеку, прижалась на мгновение к руке, чтобы запомнить твой запах. Еще раз вгляделась в твое лицо, чтобы оно отпечаталось в моей памяти в последний раз, осторожно, чтобы не разбудить, поцеловала тебя в лоб. Взяла с каминной полки бокал с вином, отхлебнула для храбрости. А дальше все происходило как во сне: кинжал вошел в твое горло по рукоятку, ты даже не успел вскрикнуть, подушка мгновенно потемнела от крови. Твое тело вдруг стало обретать другие очертания - большого, сильного, умирающего зверя. Потом наваждение исчезло. Ты вернулся в свое человеческое обличье. Ты был мертв. Я прикрыла твое лицо своим шарфом. Прости, любимый, и прощай. Я не могла поступить иначе. Я спасла твою душу. И она, высвободившись из бренных земных оков, устремляется сейчас к Свету. Смертью своей и кровью ты искупил древний грех. Я не знаю, встретимся ли мы теперь в следующей жизни или этот круг отныне разорван, но я знаю только одно - теперь ты принадлежишь Свету. Ты - на светлой стороне. Я упала на колени и начала молиться. В комнате было темно. Погасли свечи. Ушла за тучи Луна. Все было кончено".
...Встретились мы только спустя полгода, когда наша повесть-переписка перевалила за сотню страниц. За это время я дважды хоронила своего адресата (причем однажды убила его собственной рукой, справедливо заподозрив в нем Оборотня). Дважды мой виртуальный возлюбленный воскресал, четырежды вызволял меня из рук негодяев. Между делом мы родили в нашем родовом замке четверых детей и совместными усилиями одержали победу над тем-ными силами.
Голливуду наш сценарий, судя по всему, оказался не по зубам. Во всяком случае, мы не получили оттуда ответа. Зато на "Мосфильме" три продюсера рвали нас на части. Правда, гонорар за 25-серийный сериал по нашему сценарию оказался небольшим. Но мы не отчаиваемся, потому как уже наполовину закончили новый сценарий - про наши театральные приключения, где мне от-водится роль актрисы-примы, а моему соавтору - соответственно роль режис-сера. Действие закручивается вокруг постановки "Мастера и Маргариты" - с неизменной чертовщиной и разными неожиданностями в конце.