Этого человека мне посчастливилось знать. Когда я слышала, что где-то на краю земли из тюрьмы освобожден израильтянин, вляпавшийся в сомнительную историю и получившего пожизненное заключение, я знала, что вытащить его оттуда мог только один человек – упрямый киббуцник по имени Херут Лапид. Он стоял на том, что еврей не должен сидеть в тюрьме чужого государства.
Его ненавидели чиновники всех ведомств, он мог заявиться в Кнессет в старых сандалиях и устроить там переполох, поскольку сам решал, кто прав, а кто виноват, кому сидеть в тюрьме до скончания века, а кого следует оттуда вытащить. Лапиду удавалось сделать то, что оказывалось не под силу мощным ведомствам с их огромными штатами. За четверть века он объездил полсвета и вытащил из тюрем многих израильтян. Сколько именно – никто не считал. Тем более, что далеко не все освобожденные Лапидом заключенные оправдали затраченные им усилия и стали паиньками: кое-кто снова вернулся в острог, но уже родной, израильский. Что, конечно, очень огорчало Лапида, но не настолько, чтобы он оставил свое занятие. «Этот Мойше (Ицик, Йоси) оказался настоящим куском дерьма, - говорил он в таких случаях, - и я не хочу о нем больше слышать! Я ведь предупреждал его, что помогаю только ОДИН раз». Зато те, кто встали на путь исправления, порой даже называли своих сыновей Херутами в его честь.
Лапид не верил, что человек рождается преступником. И он пытался превратить преступника в человека, который соблюдает закон и не мешает другим, требуя от освобожденных им заключенных выполнения всего трех условий: работать, не видеться со старыми дружками и не покидать киббуц, где они проходили реабилитацию, без разрешения «приемной семьи».
Лапид не верил в Бога, но был убежден, что если бы оный существовал, то непременно был, на его, Лапида, стороне.
Я встречалась с ним несколько раз, мы подолгу беседовали. Этот человек производил колоссальное впечатление. Уверенная, пружинистая походка мужчины, побывавшего в разных переделках, напористая и лаконичная речь, перемежаемая крепкими непечатными выражениями, невзирая на ранг и половую принадлежность собеседника.
Он не делал себе «пиара», а потому о нем известно лишь, что родился он в 1934 году в Тель-Авиве - в семье выходцев из Польши. Отец Херута сложил голову во время Войны за Независимость, а сестра погибла от взрыва сирийского снаряда, когда ей было 16 лет.
Алию из бывшего Союза Лапид воспринимал очень своеобразно. «Я думаю, ваша алия либо спасет Израиль, либо разрушит его, - как-то сказал он мне, - у вас если ученый – так это ученый с большой буквы, если инженер – так это инженер экстра-класса, а если преступник – то это профессиональный преступник, настоящий мафиози». И тут же добавил: «И все же я надеюсь, что вы, «русские» евреи, вытащите Израиль из болота».
«Русскими» Лапид начал заниматься, едва они здесь появились и стали пополнять израильские тюрьмы. Ему так же приходилось спасать тех из них, кто, поехав по делам в Россию, угодил в тамошнюю тюрьму. При этом он не прибегал ни к чьей помощи, предпочитая все делать сам. Однажды, ему пришлось поехать в Лефортово, где томился молодой израильтянин, когда в Москву входили танки: в тот день в России случился путч.
...Конечно, организация, занимающаяся реабилитацией заключенных (именно ее посланцем на протяжении четверти века был Херут Лапид) никуда не делась, она остается. Но Лапида в ней уже нет. Он умер пару дней назад от инфаркта в возрасте 70 лет. И его невозможно никем заменить: такие люди рождаются, может быть, раз в столетие. Эта потеря невосполнима. Да будет благословенна его память!
Человек, открывающий любые двери (написано год назад)
...Год назад я писала о нем - об этом неистовом человеке, который в свои без малого 70 лет, мотается по всему свету, вытаскивая израильтян из тюрем Тайланда и Индии, Коста-Рики и США. И так далее, и так далее. Но многое тогда осталось за скобками, потому что говорили мы с Херутом Лапидом в основном о русских израильтянах-арестантах, которых он активно опекает с начала 1990-х годов. Между тем, были и другие. Легендарный Куши Римон, например, которого Херут вытащил из Франкфуртской тюрьмы в 1981-м году.\...Херута я разыскала в тот же день на мое счастье он встречался в Тель-Авиве с родственниками молодого израильтянина, угодившего в американскую тюрьму.\- Херут, я хочу, чтобы ты рассказал мне, как вытаскивал из франкфуртской тюрьмы Куши Римона, - сказала я ему.\- Приезжай сюда, в шхунат ха-Тиква, мы сидим в ресторане на главной улице. Записывай адрес.\Через полчаса я была в шхунат ха-Тиква.\\Франкфуртская эпопея\\Сначала напомню читателям о том, кто такой Херут Лапид. Потомственный киббуцник, четверть века работающий в организации, занимающейся реабилитацией заключенных. В Израиле арестант, получивший небольшой срок и отсидевший его треть, имеет право выйти из тюрьмы и пройти реабилитацию на свободе но лишь при условии, что найдутся люди, готовые ему в этом помочь. Киббуц, где все на виду, идеальное место доя реабилитации. При участии Херута Лапида многие арестанты были препровождены в изральские киббуцы и вернулись там к нормальной жизни.\Что же касается зарубежной деятельности Херута по освобождению израильтян, отбывающих заключение в разных странах, то эти командировки (авиабилеты и гостиницу) Лапиду оплачивает семья арестанта.\Куши Римон был первым, кого Лапид вытащил из тюрьмы, находящейся в другой стране.\Теперь напомню о том, кто такой Куши Римон. Настоящее его имя - Шимон. Живет он на 101 километре от Эйлата, где основал ранчо, известное всем израильтянам, путешествующим по пустыне Арава. Куши служил в знаменитом подразделении 101, созданном Ариэлем Шароном в середине 1950-х и наводившем ужас на арабских террористов. Совершил в 1959-м дерзкий поход в Красную Петру на территорию недружественной нам тогда Иордании, угнав для этой цели ООНовскую машину и переодевшись солдатом ООН. И, как крутой коммандос, разумеется, участвовал во всех израильских войнах.\После Войны Судного Дня Куши Римон поехал в Англию - навестить жену и детей. На обратном пути заглянул на пару дней во Франкфурт - к старому армейскому другу. Друг, как оказалось, был замешан в истории с наркотиками, и на его хвосте висела полиция. Когда ночью в дом ворвались полисмены и начали жестоко избивать друга Куши, Куши тут же ввязался в драку, за что был тут же препровожден в участок.\Ему бы объясниться, сказать, что он в этой истории не при чем - просто заехал навестить друга. А Куши полез на рожон. Обзывал блюстителей порядка нацистами, кричал, что ненавидит их, угрожал. Не лучше он вел себя и во время суда. В результате немецкие судьи отвесили Куши полноценнный срок - девять с половиной лет. А могли бы и выпустить, учитывая истинные обстоятельства дела, и ограничившись условным сроком.\В заключении Куши Римон написал книгу "Я, Куши", где описал всю эту историю. Рукопись была вывезена из Франкфуртской тюрьмы одним журналистом, достигла Израиля и вышла в свет. В руки Херута Лапида она попала, когда Куши уже отбывал шестой год своего заключения, потеряв последнюю надежду, потому что все попытки по его освобождению, предпринимаемые армейскими друзьями в течение нескольких лет, потерпели неудачу.\Книгу Лапиду подсунула жена.\- Я думаю, тебя это заинтересует, - сказала Геула. И не ошиблась. Уж кто-кто а она, прожившая с Херутом столько лет, прекрасно знала характер своего мужа.\Херут проглотил книгу за несколько часов - когда он перевернул последнюю страницу, часы показывали два ночи.\- Что меня разозлило, - говорит мне Херут, - так это те случаи, где Куши описывает, как к нему в тюрьме относятся немцы. Я не был знаком с Куши, хотя, конечно, слышал о нем. Катастрофа, к счастью, не коснулась меня и моих близких: я родился в Палестине задолго до войны. Но я еврей и всю жизнь ненавидел и буду ненавидеть немцев за то, что они сделали евреям во время Катастрофы. Даже звуки их лающего языка вызывают у меня приступы ненависти. Дочитав книгу Куши, я был до того зол, что даже разбудил жену и сказал ей: "Я вытащу этого парня! Чего бы мне это не стоило".\- Заметь, я до того еще ни разу не вытаскивал заключенных за пределами Израиля, - продолжает Лапид. - Кроме того, я представления не имел, где, в какой тюрьме сидит Куши: в книге об этом не говорится. Но зато Куши упоминает там своих друзей - того же Уди Даяна, сына Моше Даяна, с которым его связывает армейская дружба. Я поехал в киббуц к Уди Даяну, сказал ему, что хочу вытащить Куши. "Очень хорошо, - ответил Уди, - надеюсь, что хотя бы ты сможешь к нему пробиться. Наши ребята-парашютисты не раз пытались это сделать, но никому из них немцы не дали разрешения на свидание с Куши. Сидит он в Буцбахе, городке, который расположен недалеко от Франкфурта".\- Помнишь, я прошлый раз я говорил тебе, что я не верю в Бога, - говорит мне Лапид с улыбкой. - Так вот, я готов еще раз повторить, что я в него не верю, но он почему-то помогает мне. И вот, представь себе: обстоятельства вдруг начинают складываться таким образом, чтобы я смог встретиться с Куши. Во-первых, меня приглашают на семинар в Америку, и я вполне могу сделать такой трюк - полететь через Германию, остановишись там на четыре дня. В те же дни в наш киббуц приезжает на отдых группа ученых, и среди них оказывается профессор из Берлина, который после душевной беседы со мной оставляет мне свои координаты и приглашает в гости.\- И я вылетаю в Германию 15 апреля, с учетом, что 19-го я должен быть уже в Нью-Йорке, - продолжает Херут. - Сначала я остановился в Мюнхене - у родителей паренька, которого вытащил из израильской тюрьмы. Они оба работали в то время на радиостанции Европа-1. Связались по моей просьбе с администрацией тюрьмы в Буцбахе, но немцы - ни в какую. Не дают свидания с Куши. Тогда я позвонил в Берлин - тому профессору и поехал к нему - с той же просьбой. Ходатайству именитого профессора тюрмещики вняли и разрешили мне свидание с Куши. На следующий день я был в Буцбахе. До свидания у меня оставался еще час. Я побродил по этому красивому маленькому городку, попутно узнал, что во время войны в здешней тюрьме сидели пленные английские и американские летчики, которых немцам удалось сбить.\- Как проходило свидание? Ты был с Куши один на один?\- Нет, конечно. Более того, охранники выдвинули условие: говорить только по-английски, иначе - тут же прекращаем свидание. Я сказал Куши по-английски: "Я хочу спасти тебя. Привезу тебя в киббуц, будешь там жить и работать". Он говорит: "Хорошо. Только вытащи меня отсюда. Если тебе это не удастся, я все равно выйду отсюда через два года и тогда я устрою немцам веселую жизнь: взорву их посольство, или возьму миномет и пойду их просто убивать". Очень он был зол на немцев. Я ответил ему на это: "Делай, что хочешь, только сначала дай мне возможность тебя освободить".\- Что было дальше?\- Из Германии я полетел в Америку, вернулся в Израиль и начал работать на освобождение Куши. Обращался в разные ведомства, вел переговоры с адвокатами, готовил бумаги. Тогда я не очень понимал, что надо делать - работал по наитию, ведь это был первый заграничный случай в моей практике. Потом я полетел в Германию второй раз. На руках у меня было письмо-ходатайство, переведенное на немецкий, о том, что я беру на себя ответственность за реабилитацию заключенного Куши Римона и что в таком-то киббуце для этого созданы все условия.\- И эта бумажка решила исход дела?\- Нет, конечно, я добился встречи с судьями. Когда я ехал на эту встречу, я представления не имел, что я им скажу. Но сказал, по-видимому, то, что нужно - бывают у меня такие озарения в критический момент. Я начал с того, что рассказал им о своей встрече с Римоном, которого обнаружил в состоянии крайнего отчаяния и озлобленности. Я сказал им - если мы не дадим Куши сейчас этого шанса, он будет потерян для общества навсегда и, выйдя через два года, будет мстить обществу за то, что с ним произошло. Я убеждал их в течение часа. Потом они заговорили между собой по-немецки. Я спросил: "Вы освободите Куши?"- "Об этом говорить еще рано. Окончательное решение будет принимать Верховный суд", - ответили они мне. - "Завтра я возвращаюсь домой, что мне сказать его близким?", - не сдавался я. - "Я думаю, что ты должен настраивать себя на лучший исход, - сказал один из судей. - Мы передадим свои рекомендации в Высший суд. Надеюсь, что он к ним прислушается".\- Что было дальше?\- Прошел месяц. Я с женой отдыхал в Иерусалиме - у своих друзей. Вдруг в шесть утра звонок. Как меня там разыскали журналисты из "Едиот Ахронот" -просто непостижимо. - "Ты знаешь, что Куши Римон в Израиле?"-"Не знал. Но теперь знаю". - "Как тебе удалось его освободить?" - И начались бесконечные интервью. Радио, газеты, телевидение... все стояли ко мне в очереди, чтобы получить этот скуп.\- Как Куши оказался в Израиле? Какой была процедура его освобождения?\- После того, как Верховный суд утвердил решение о его освобождении, полицейские доставили его в наручниках в аэропорт во Франкфурте, посадили на самолет и отправили. Прилетев в Израиль ночью, Куши взял такси и поехал в Рамат-Ган, к своему другу-паршютисту. Когда тот его увидел, подумал, что ему это снится: "Куши - и в Израиле? Такого быть не может!" Это было 1 августа 1981 года - ровно двадцать лет назад.\- Ты поддерживаешь отношения с Куши?\- Понимаешь, Куши принадлежит к той породе людей, с которыми встретишься через двадцать лет, а ощущение такое, будто расстался только вчера. Вскоре после освобождения Куши сказал мне: "Попомни мои слова, Херут, после того, что ты сделал, теперь к тебе повалит народ со всего мира". Так оно и вышло.\- Куши - известный поборник справедливости. Ты слышал о том, как они с Уди вытащили из кипрской тюрьмы израильтянина? Буквально выкрали его оттуда через окно. И еще была история, как они пытались таким же образом освободить из индийской тюрьмы молодую израильтянку, но неудачно. Охранница схватила ее в последний момент, когда он уже вылезала через окно тюремного туалета...\- Куши не раз просил меня взять его на дело с собой, - замечает Херут. - Но это невозможно. У нас разные методы. Я иду легитимным путем - через посольства, адвокатскую и судейскую службы, а Куши - он как ребенок. Погони, схватки - это у него в крови. Он не пойдет, как я, к министру юстиции, чтобы говорить об освобождении заключенного. Этот путь для Куши слишком долог. Он предпочтет освободить заключенного сам. Поверь мне, у этого парня - Куши - золотое сердце.\- Херут, я слышала, что однажды тебе удалось создать прецедент - вытащить арестанта из такой тюрьмы, откуда до окончания срока не выходил ни один узник. Где же это было? Не то в Венесуэле, не то в Перу....\- Страну я тебе назвать не могу, потому что люди, о которых пойдет речь, занимают там высокие посты. Скажу лишь, что дело было в Южной Америке. Ко мне обратились родственники молодого израильтянина, который после армии туда уехал, потому что женился на гражданке этой страны. Она из очень известной семьи. Папа - знаменитый писатель, тетя - министр юстиции (ее роль в этой тяжелой истории оказалась не последней).\- За что этого парня посадили?\- Ты знаешь, я, в отличие от адвоката, человек с принципами. Я сам решаю, кому помогать, а кому нет. Так вот, я не помогаю убийцам, насильникам, наркодельцам и растлителям детей. Это - однозначно. И когда мне сказали, что этот парень обвинен в домогательствах по отношению к своей двухлетней дочери, я сразу сказал его родственникам: "Вы зря потратили свое время, чтобы приехать ко мне. Я ему помогать не буду". - "Но он этого не делал! Его оклеветала жена, которой он не хотел давать развод. Точно так же она поступила и со своим первым мужем, огульно обвинив того в гомосексуализме и добившись подобным образом развода. Едва она засадила за решетку нашего родственника, как тут же вышла замуж в третий раз". Я их выслушал, но ответа не дал. Потом ко мне пришли друзья этого парня, с которыми он служил в боевых частях в Ливане, и заявили, что он не мог такого сделать. В конце концов я сказал родственникам арестанта: "Хорошо. Я поеду и поговорю с ним. Если я почувствую, что он врет, - жаль ваших денег на мои транспортные расходы. Я не буду помогать ему". Я поехал в Южную Америку. Добился свидания с тем парнем. "Только не пытайся мне врать, - сказал я ему жестко. - У меня к тебе всего один вопрос: ты сделал это или нет?". - "Если я сделал это по отношению к своей дочери, то тогда и ты сделал это по отношению к своей дочери. Разве ты не купал ее в детстве? Не менял ей памперсы?" - Его ответ мне понравился. Но я сказал ему на это: "И все же я на свободе, а ты почему-то в тюрьме. Почему?" И тут он рассказал мне подробно, как бывшая жена, не добившаяся от него согласия на развод, фабриковала это дело, подкупив видных психологов и социальных работников. Как ее тетя - министр юстиции во время суда, который длился четыре месяца, беспрестанно звонила судьям, интересуясь этим делом и оказывая на них давление. "Хорошо, - сказал я ему. - Я тебе верю. Как мне тебя отсюда вытащить? Кто уполномочен принять такое решение?" - "Только президент страны", - ответил мне он.\- Чтобы назначить встречу с президентом - на это могут уйти месяцы, - продолжает Лапид. - А у меня всего три дня. Во вторник я возвращаюсь в Израиль. Что делать? И я пошел в местную еврейскую общину. Рассказал всю историю и попросил содействия. Они тут же сели на телефоны, стали посылать куда-то факсы. Назавтра в 11.30 я встретился в президентом. Вместе со мной пошли еще семь человек из еврейской общины, которым просто захотелось увидеть президента живьем. По дороге они спрашивали меня: "Что ты скажешь президенту?" - "Пока не знаю", - отвечал я им, и это была чистая правда. "Ты что, не готовился к встрече?" - продолжали допытываться они. - "Нет. Я посмотрю ему в глаза, пойму, что он за человек, и тогда найду что сказать".\- И что ты сказал президенту?\- Сказал, что езжу по миру уже 25 лет и еще ни разу не встретил в тюрьмах заключенного, который был бы осужден незаслуженно. "Господин президент, - сказал я ему.- Этого человека я встретил впервые вчера. Здесь. В местной тюрьме. Возможно, произошла досадная ошибка - такое бывает, но я уверен, что он не виноват. По мне лучше пусть десять виноватых будут гулять на воле, чем один невинный будет гнить в тюрьме. Выпустите этого парня, я за него ручаюсь". И я рассказал ему всю эту историю. Он тут же, при мне, приказал вызвать министра юстиции и поручил ей пересмотр дела. Через восемь месяцев, после второго суда, парню сообщили, что он не виновен, и его дело закрыто.\- У тебя всегда все получается так сходу?\- Я этого не говорил. Однажды я вытаскивал из тайландской тюрьмы молодого израильтянина, который угодил туда за два грамма героина, которые он купил у торговца для себя. Чтобы ты представляла себе, о чем идет речь, скажу тебе, что в Тайланде правила суровые. Там если иностранец попался с наркотой, его никто и слушать не будет. Никаких освобождений под залог и прочих демократических штук. Он может получить на месте 50 лет заключения. Как я вытаскивал этого парня, я тебе рассказывать не буду. Не для печати. Скажу только, что я рисковал при этом своей свободой. И с тех пор я дал себе зарок: все, что угодно, только не такой ценой. У меня у самого четверо детей...\- Херут, я ты знаешь что-нибудь о судьбе той девушки, которая отбывала заключение в Индии и которую пытались освободить Куши Римон с Уди Даяном?\- Разве она еще не на свободе?\- Думаю, что нет, она ведь получила довольно большой срок.\Херут вскакивает со стула:\- Ты уверена?\- Думаю, что да.\- Где у вас тут телефон? Мне нужно срочно позвонить в министерство иностранных дел и выяснить это. - Он устремляется к двери уверенной пружинистой походкой человека, знающего себе цену. Человека, перед которым открываются любые двери.