«По Парижу брела странная пара…»
- Нет, каждый захочет узнать, почему странная. Придется описывать мои рыжие волосы и твое лицо, похожее как две капли воды на лицо таинственно исчезнувшего монарха!
- А почему бы и нет! Ведь ты же помнишь ту нашу встречу на Сенатской площади!..Я был в белом офицерском мундире , а ты…Я не помню твоего платья! Я помню только твои волосы, забранные в прическу…Ветер из арки, из-под которой ты не спеша вышла на площадь, едва не вырвал из рук твой кружевной зонтик, и так мило растрепал прическу…несколько прядей с удовольствием обрели свободу! Вольнодумцы эдакие!
- Но ведь это только я видела! Только я помню!
- Я тоже! Но они все равно не поверят, примут за чудные фантазии, пожмут плечами и забудут, как забывают даже свою любовь…
- Дело не в них, и даже не в нас. Я просто снова чувствую это томление зарождающегося клубка мыслей…Он еще бродит разрозненными, капризными завитушками, как мягкая шерсть мериносов вместе с их обладателями по полям, не предполагая какого цвета будут нитки из нее..
- Я мешаю тебе!
- Разве ты можешь?
«..Они проходили мимо картин уличных художников, мимо столиков маленьких кафе, мимо тележек со множеством ярких летних цветов, впитывая удивительный аромат свободы и юности древнего города…»
- Как странно…Я едва не заблудилась вон в том маленьком парке…Деревья, будто нарочно сходились передо мной, когда я пыталась найти дорогу! И вдруг в одно мгновение, никак не пойму, как это случилось, я шагнула в сторону и все деревья выстроились в чинном порядке в великолепную аллею, которая уходила далеко, почти к самому горизонту…Мне даже показалось, что это приглашение…Я долго смотрела на сомкнутые вверху кроны деревьев, на аккуратную линию дорожки, на спокойных, гуляющих людей, и не могла понять, как мог быть за пределами этой строгой чистоты и определенности хаос…
- Типичный английский парк!
- Странным было и то, что я подумала, что без тебя мечусь вот также в дебрях тревог, но стоит тебе очутиться рядом, как открывается свет защищенной сверху дороги…Бесконечное доверие в неземном храме…
- Странно, как ты нашла в Париже английский парк…
- Как в Лондонском кафе, помнишь, Делакруа…
- Ты забыла грог недалеко от набережной Сены…
- Нет…я не забыла…Как можно забыть стеклянный закуток со столиком на двоих и редкие над Парижем звезды, больное горло…
- …и солнышко на салфетке, нарисованное губной помадой!
«Как хорошо, что они не попали в Нотр-Дам! Река китайской делегации, как Великая Желтая река затопила все окрестности вокруг мрачного, средневекового здания. Они не захотели искать ни начала, ни конца этого бесконечного потока только ради того, чтобы оказаться во мраке пасти величественной химеры…»
- Помнишь, как долго мы ждали такси, а оно не пришло..
- Да.. мы помчались на автобус, который шел в другую сторону от аэропорта…
- Я заплатила за билет, а водитель вернул деньги, чуть-чуть сократил стоянку на конечной остановке и довез нас до аэропорта как раз вовремя…Знаешь, я теперь думаю, что у каждого свое время. Мы все условно создали общее время, но оно у каждого свое. Свое время вон у того спешащего человека, и свое время у уехавшего от него трамвая, свое время у той девушки и свое время у ее собачки…Свое время у каждого цветка и дерева…Какое-то время мы замечаем, осознаем, а в большинстве случаев пытаемся втиснуть время каждого в рамки условного…И недоумеваем, когда происходит непоправимое…Когда время одного человека совпадает со временем другого, люди встречаются. Но только при полном совпадении люди начинают ощущать потребность друг в друге. И только в этом случае…
- … «они жили счастливо и умерли в один день»?!
- Угу…
«…Сен-Женевьев Дюбуа встретило их палящим солнцем, поистине величественным безмолвием плит с именами великих.
Чтобы найти могилу Тарковского, впору было бы нанимать сталкера, но она внезапно появилась, как комната желаний, такая же неухоженная, среди смутно запомнившихся нагромождений других плит.
Бунин, как его сборник в белой плотной обложке на их книжной полке, покоился под белой мраморной плитой и высокими соснами.
Нуреев не мог лежать среди…Он не мог покоиться под плоской унылой плитой…Он жил за рамками, танцевал за рамками…И спал теперь вечно не так, как все, а ярко, пестро, бросая вызов унылому спокойствию кладбища…»
- В чем твое время?
- Разве ты не знаешь? Оно в тебе!
- Тогда почему мы только говорим?…
«…Неясное бормотание гида какой-то делегации. Зеленая скамейка на мосту через Сену. Им не нужно было говорить ни о чем. Они слушали. Они слушали Париж с канканом Мулен Руж, с внезапным взвизгом мотоциклов crazy driver, с бесконечными поцелуями влюбленных на набережной, с концертом классической музыки уличных музыкантов в потертых джинсах перед Сорбонной… и вдруг среди всего многообразия звуков раздался всхлип…Еще мгновение и над Сеной полились мелодии волынки…Это был знак. Они знали это, но все человеческое в них испуганно замирало, боясь видеть будущее…»
- Пойми, я больше не могу жить мечтами, я хочу реального тепла, реальной ласки, реальной жизни! Я не хочу жить на бумажных страницах!..
- Ну, потерпи немножко!
- Если бы ты знал, как я терпелива! Как терпеливо забываю женскую свою сущность! И мне кажется, что она осталась лишь в этих немногих днях, когда я становлюсь плаксивой и безутешной…А мне так хочется, чтобы именно в эти дни ты просто был рядом…
- Но ведь все в твоих силах! Все зависит только от тебя! От твоего решения изменить время, чтобы оно стало нашим общим! Ты так хочешь выйти на мою аллею, так хочешь моего света, в то время как упорно заходишь все глубже в дебри!
«…Сонный Париж не торопился сбросить легкую ночную дымку. Улицы тихо спали, прячась от пристального солнечного внимания в тени домов.
Они едва смогли найти аэропорт в пустом Париже. Безлюдный Париж! Это выглядело также странно, как их союз…Аэропорт был конечной точкой их общего времени. И все-таки они упорно двигались к ней, надеясь, может быть, на волшебное исчезновение гильотины департации…Но все было на месте. Один шаг за невидимую, неумолимую и безжалостно разъединяющую линию. Он странно ссутулился, отделившись от ее мокрого лица. Она беззвучно шептала что-то, стремительно удаляясь спиной к засасывающей черноте недоступного ему чрева залов ожидания аэропорта…Он запрашивал время полета самолета, уносившего ее от него, пытаясь быть в ее времени…
Последние секунды их времени растягивались, истончались, пока, наконец, все не исчезло…»
«Дамы и господа! Наш самолет приземлился…»
- Здравствуй!…Какой огромный букет!…
- Иди сюда! Не останавливайся, прошу тебя!
- Но здесь же толпы людей!
- Им нет дела до нас! А если есть, то, может быть, мы именно сейчас делаем для них невозможное!
- Что?
- Соединяем время!