Я стояла у окна и смотрела на слабо различимые с такой высоты машины, казалось бесшумно и чуть замедленно передвигавшиеся внизу; людей же, как всегда в неимоверном количестве высыпавших на бульвар в конце дня, не было видно из-за пышной листвы. Я придерживалась рукой за раму и силилась вспомнить, что именно сказал Элджернон на прощание. Не то "не горюй понапрасну", не то "поплачь и полегчает". Впрочем, так я сама себя отвлекала от мыслей куда более серьёзных и куда более мрачных. Главным было то, что он попрощался. Надел свою кошмарную шляпу и ушёл. А я прокляла распахнутую дверь.
Любая другая на моём месте села бы на диван, сложила руки на колени и спокойно бы ждала, пока схлынет с него дурь. Однако с того мерзкого мокрого вечера, когда он подобрал меня в луже около грязного кабака, я перестала быть "любой другой". Так уж у него всё и всегда получалось, будто носил в рукаве волшебную палочку и касался ею людей, вещей... Он не удивился, обнаружив меня в месте вроде бы мало подходящем для молодой женщины - как не удивился бы никто из моих приятелей, но он-то им не был. Вообще говоря, его умение не придавать значение мелочам временами окрашивало нашу жизнь в ирреальные цвета.
Рука сжимала раму всё крепче, глаза мне застилали слёзы, так что совершенно расплывался пейзаж. Все знакомые называли Элджернона светлым, лёгким, добрым и благородным человеком - таким он и был на самом деле. И никому не приходило в голову спросить, откуда он вышел и куда направляется, а ведь жило в нём неизбывное состояние пути. Даже не раскрытый чемодан, нет. Нечто более древнее и простое. В разгар дружеской вечеринки, в минуты близости, с книгой в руках - он будто ждал взмаха крыла, который позвал бы его прочь.
Земля внизу играла пятнами цвета и оттенками тени, в комнате хозяйничал сквозняк, шелестели бумаги, булькала вода, вытекавшая из опрокинутой вазы. Ветки сирени не поломались, только сильнее стал запах. Я вспомнила слова, донёсшиеся уже с лестницы: "Ты будешь помнить меня ровно столько, сколько простоит букет". Первые и последние его цветы. Он умеет это, я действительно всё забуду, разве что во сне увижу странно знакомое лицо с голубыми глазами, чуть тяжеловатым носом и строго очерченным ртом. Он не мог причинить боль, не мог уйти, оставив меня с разбитым сердцем, в отчаянии и тоске. Как он нежен и как он заботлив. Я забуду его, просто стану уже не той поломанной игрушкой глупой жизни, какую он подобрал слякотной осенью, а женщиной, знающей, чего хотеть и имеющей силы для осуществления желаний. Я закрыла окно, подобрала сметённое сквозняком и села на диван, сложив на коленях руки.