В первый раз я увидела её в метро.
Она стояла, прислонившись к стеклу, и слушала музыку. Какой-то гордый, холодный взгляд. На
всех смотрит исподлобья. А в мою сторону даже не смотрела, хотя я стояла так близко, что могла
коснуться её рукой.
Я пристально смотрела на неё. Пыталась ещё раз заглянуть в её глаза. Но она словно почувствовала, что кто-то хочется заглянуть в эти два больших зеркала её загадочной души, и
отвернулась в другую сторону.
Из динамиков донесся голос: «Станция Площадь Революции», и она моментально выбежала из
вагона. А я не решилась пойти за ней. Что-то мне подсказывало, что если я это сделаю, то погублю и её, и себя.
Но судьба самый жестокий и нечестный игрок. У неё нет правил и принципов – она крутит нами
так, как угодно лишь ей одной. Она сталкивает тех, кто никогда, ни при каких обстоятельствах не должны встретиться, иначе ждите беды. Но ей доставляет истинное удовольствие наблюдать,
как её подопечные мучаются, страдают, но ничего сделать не могут, ибо не в состоянии управлять своей жизнью. Лишь единицы пытаются сопротивляться судьбе, но кто из них дойдёт
до конца?..
Мы вновь встретились в метро. Готова поспорить на что угодно, что это был тот же поезд, тот же
вагон. И она стояла у той же двери, так же прислонившись к стеклу и так же сердито глядя на ок-
ружающих её людей. На секунду мне показалось, что по мне скользнул её взгляд. Я осторожно посмотрела на неё: нет, тот же взгляд, та же сосредоточенность.
Но на этот раз мне удалось заглянуть в её глаза. На самом деле они были вовсе не гордыми и холодными – на их дне покоились печаль и грусть, переживания и тоска. Мне вдруг захотелось
прижать её к себе, пожалеть… Хотя нет: жалость – это унижение. Хорошо, тогда просто посочувствовать: не грустит же она, право, без причины! А причину даже я могу себе представить: невзаимная любовь. Отсюда эта гордость, эта холодность во взгляде. Я могу угадать каждую её мысль, каждое слово, которое она хочет произнести, каждое её желание…
Так я узнала, что она влюблена.
А потом я неожиданно встретила её в Интернете. Мир тесен, как говорится. Мы сидели в одном
чате. Я ради любопытства нажимала на ники всех участников и совершенно случайно наткнулась на неё. Помнится, я тогда сразу сохранила её фотографию, чтобы на случай потери её в реальности, всегда видеть её лицо перед глазами.
Странно, но я почему-то долго не могла решиться заговорить с ней. Почему? Она меня не видела, она меня не знала. Тут вообще практически никто не знаком лично. Все приходят и вот
запросто говорят друг другу «привет». Чем я хуже?.. Дрожащими пальцами я набила это заветное слово. И замерла в ожидании ответа. Страх перемешивался с глупым желанием и ожиданием ответа. У меня перехватывало дыхание, мне сжимало лёгкие, по венам растекалось что-то липкое и горячее. За эти несколько секунд, что до неё доходило моё нелепое, испуганное «привет», я осознала, что люблю этого человека. И вы могли бы говориться мне что угодно: что это глупо, что это просто самообман, что я ошибаюсь, что нельзя так быстро понять, что любишь… Но я всё равно осталась бы при своём мнении: я полюбила её. Отважно. Страстно. Так, как матери любят своих детей, как птицы любят небо, как рыба любит море и не может без него. А я так любила эту девочку. И я понимала, что умру. Что ей будет больно. Что я всегда буду в этом виновата. Но любовь эгоистична, как и молодость.
Эти мысли пронеслись в голове ураганом, снеся весь здравый смысл, пока я ждала ответа. Секунды длились так долго, что мне казалось, будто я сижу так уже несколько часов. Тишина в комнате стала такой явной, что я могла услышать, как стучит моё сердце. Предатель – выдал позорный страх. Страх, что мне не ответят.
Но виртуальность стирает грани между людьми, она приравнивает всех. И нас в том числе. С минуту я с глупой улыбкой смотрела на шесть бессмысленных букв, шесть ярко-красных букв и с тупым безразличием, окрашенным в восторг и радость, осознавала всю безысходность. Осознавала конец.
Она была летом. Солнцем. Голубым небом над моей затуманенной головой. Шумом деревьев и песнями птиц. Она была смыслом для меня. А я для неё? Я для неё была ещё одним новым человеком в её насыщенной жизни подростка. Она всё время улыбалась, а я ещё больше влюблялась. А если она вдруг начинала хмуриться, мне хотелось разбиться в лепёшку, но заставить её улыбаться. Я умирала. Я растворялась. Мне хотелось держать её за руку, но разве я могла? Было что-то, через что я никак не могла переступить. Что-то?
Кто-то. Она любила. Слишком. Она любила невзаимно, но разве она страдала от этого? Казалось, что она получала от этого удовольствие. Она улыбалась каким-то своим мыслям, а я знала, что мысли о ней. И это ещё больше ранило меня. И каждой этой улыбкой она подписывала мне приговор, выстреливала в меня – из раскалённого дула вылетали пули и вонзались в бедное, истерзанное сердце. Но я не могла развернуться и уйти. Мне хотелось принадлежать ей. Как вещь… Но она слишком ценила свободу других людей и не делала их вещами. Она раздавала свободу так легко и так просто, что, казалось, этому человеку никто не нужен – дайте ей только возможность быть наедине с собой, ей этого хватит.
Мы встречались несколько раз. И каждый раз я ощущала, насколько сильно она любит. Любит не меня. Её. И я начала ненавидеть этого невидимого врага, бороться с ней. Но какую конкуренцию я могла ей составить? Я ненавидела её. Ненавидела её любовь, которая делает больно моей девочке. Моей ли? Отчасти. Я изводила её ненужными разговорами, невольно раздражала, она хмурилась из-за меня. А мне хотелось рыдать, хотелось рвать вены, выжигать её имя на руках и при возможности на сердце.
Я писала ей стихи и сжигала их тут же на свече. Мне хотелось выть от боли. Я не жила, я существовала.
А ещё я знала, что она тоже мучается. Что она переживает за меня. Что я ей где-то даже нравилась ей, но она не могла впустить меня в свою жизнь: в ней слишком крепко засела она. И никто из нас не мог тут что-либо изменить. Место в нише её сердце было занято. И мне не было там места.
А между тем мы обе страдали. И я была тому виной.
Она то появлялась в моей жизни, то – то так же внезапно – исчезала. Я не искала её, потому что знала, что не имею на это права. И потом, я тупо надеялась на её очередное возвращение. И она возвращалась. Она входила в мою жизнь как-то тихо и незаметно, располагалась в самом её дальнем углу и молча наблюдала. И почему так часто возникало желание крикнуть ей «перестань!»? Зачем она так смотрела? Словно душу хотела вытащить… И вытащила же! Это не человек… Это маленький чёрный ангел с большими, печальными глазами, взгляд которых ранил больнее любого ножа. Она имела надо мной какую-то необъяснимую власть, одевала на меня тяжёлые оковы, а моих сил уже не хватало на освобождение.
Я вновь встретила её в метро. Как в первый раз. Она так же стояла, прислонившись лбом к холодному стеклу. И хотя я стояла далеко от неё, но всё равно ощущала запах её духов. Мне даже казалось, что я слышу, как стучит её сердце. А может, это были просто колёса поезда?.. Не знаю. Но это была она. Такая же непостижимая, такая же загадочная, такая же неземная и нечеловеческая. В тот момент я отчётливо ощутила её причастность к высшим силам. Дьявол. Но я любила этого дьявола.
А потом она исчезла. И мне всё время казалось, что она вот-вот появится, как это бывает обычно, но так не случилось. Она пропала, и я больше никогда не видела её. В душе что-то сжалось, почернело и наконец совсем исчезло. Прошла любовь. Поиграла мной и бросила. Исчезла, как и моя девочка. Хотя она никогда не была моей…
Я наплевала на все свои принципы: я искала её, я надеялась найти её. Но тщетно: от неё не осталось и следа. По каким-то неясным мне причинам оборвались все ниточки. Я держала в своих руках один конец этой ниточки, а второй безвольно колыхался в воздухе.
Дьявол. Сущий дьявол. Но я любила этого дьявола.
А какого дьявола любила она?..
31.03.05-10.04.05