АВТОБИОГРАФИЧЕСКОЕ
Я тогда учился в школе. Ещё только начинал. Учился хорошо. Дружил беззаветно. Хотя не с кем было – я не умел играть в футбол, а этого у нас не любили. Любил всепоглощающе, хотя тоже некого было – одноклассницы в те времена были большие, больше самых сильных одноклассников, грудь у них была не по годам развита, что очень
нравилось одноклассникам и нисколечко не нравилось мне, потому что я стеснялся. А когда я стеснялся, то краснел и становился необыкновенно красив, и девочки заглядывались на меня и мечтали, что я тоже подойду к ним и тоже ущипну их, как все. Но я этого не делал, потому что для этого надо было объясниться в любви, а это было выше моих сил.
В пионеры меня отказывались принимать. Что это за пионер, который не умеет играть в футбол и не щиплется. Да я и сам в пионеры не стремился. Чего мелочиться? Вот если бы сразу в Партию приняли, это да, это по пионерски. Но ведь звание коммуниста надо заслужить. А заслужить было не так то просто, ох как нелегко. Конечно можно было бы взять и ущипнуть какую-нибудь коммунистку, влюбить её в себя. Но это было бы нечестно по отношению к коммунистке – ведь щипаться не по любви – последнее дело.
И тут я вспомнил, что у меня отец антисоветчик. У всех отцы как отцы, а у меня – антисоветчик. И это при советской то власти. И так я обрадовался. Я ж его сейчас арестую, приведу к коммунистам, весь израненый – он ведь ещё и боксёр. И как только таких в боксёры принимают. Ведь придёшь его арестовывать, а он тебе - в морду.
Нет. Тут надо по другому. Вдруг я с ним три раунда не продержусь, и тогда всё. Отец на свободе. Я в нокауте. А они, коммунисты и не подозревают, что меня враг вскормил. Он их так поодиночке и нокаутирует. А то и всех сразу, у них ведь наверняка боксёров нет.
И тогда я написал анонимку. Писал ночами. Днём учился, а ночью исповедывался перед партией. Писал - "Так, мол, так. Вашу, мол, мать". Так и писал. Нечего с ними няньчиться. Дело-то государственной важности. Погрубее, оно подоходчивее. "Куда, раззявы смотрите. Нечего на съездах жопы протирать. Тут дело поважнее есть - такой Вражина топчет любимую родину. Пока заслуженного мастера спорта не получил, надо срочно обезвредить. Потом поздно будет. Как сын, как патриот, считаю важным заявить... виноват, недоглядел, искуплю. А вы тоже лопухи, обвёл вокруг пальца, как пацанов малолетних. Стыдно, товарищи. И если вы не примете меры, то я, то я... Когда я вырасту... ух, что я с вами сделаю..."
Не до сантиментов всяких там, когда он себе будильник на полпятого утра ставит.
Написал значит. И тут меня осенило. Как же они меня в коммунисты произведут, если я не подпишусь под анонимкой. А у меня брат вон младший на горшке медитирует. Подойдут они к братишечке и скажут – Ай да молодчина, ай да удал, хоть и мал. И произведут его в коммунисты. Нет, тут надо чётко всё объяснить, что это я такой бдительный. А то из этого горшочных дел мастера, ещё неизвестно кто вырастет. Вишенка то от яблони не далеко падает... И чистосердечно подписался.
Ну и мука же это - справедливости дожидаться, я даже двойку домой принёс. Он начал что-то подозревать. Всегда пятёрки, а тут вдруг лебедя приволок. Он и с матерью начал поругиваться специально, чтобы покинуть родину не вызывая подозрений. Мол, полюбил другую женщину... Никакой политики. И не подкопаешься. Но с моей мамой невозможно не помириться, она красивая, как... в сто раз красивей Оли Пащенко с соседней парты. И он не уехал.
И вот, они наконец пришли. Брать пришли. Я на всякий случай вспомнил телефон Коли Пашкова. Он самбист. А боксёр против самбиста не соперник.
Папочка заволновался, заюлил. Я его прекрасно понимаю - он же ещё не старый, в тюрьму не хочет, а на воле то оно при любой власти хорошо. Но знаешь, дорогой, нечего было пасквили пописывать. Ёрничать над родиной мы никому не позволим. Залепетал уничижительно:”Ой, гости дорогие! Пожалуйте к нашему скромному столу! В тесноте, да не в обиде. Столичной??? Коньячку???” Ну они и сели с ним. Я их нисколечко не виню, страшно же боксёра на трезвую голову арестовывать, а Коля Пашков может и не поспеть... Конечно же надо для храбрости принять малость на грудь. А если, при хорошем раскладе, и напоить его, то глядишь и нокаутов меньше будет. Тактики.
И вот один из коммунистов начал кричать на папу: "Да я за светлое будущее знаешь что с человеком могу сделать? Знаешь???”, а отец в ответ зарыдал.
А другой повернулся ко мне, чтобы произвести меня в коммунисты и сказал:” Ты кого жопой там называл, щенок? Я те щас покажу ряззявы!”
А отец говорит:”Вася, друг! Не бросай тень на партийный билет, дозволь мне как беспартийному. Авось не замораюсь о Павлушу. Иди ко мне Данечка... Иди сынуля, благославлю тебя Иудушка в партию”.
А они сказали, чтобы мы как-нибудь сами разбирались, и попросили, чтобы он там не очень... а то мне за партой ещё сидеть.
А он сказал про меня, что я возьму каникулы за свой счёт.
А Коля Пашков так тогда и не пришёл.