Идиотически странным, почти волшебным способом начинают перелистываться страницы старой рукописи и из небытия начинают выплывать, волнуя душу и то, что осталось от тела, слова и фразы. Почерк, уже давно казавшийся призраком, становится разборчивым, и бумага произносит связные речи…
А как всё было обыденно и приятно!… Позднее утро абсолютно свободного дня. Ранневесенний город, держащий в руках улиц коктейль из грязи и льда под снегом. Буро-коричневые крепкие помои, гордо именующиеся кофе. Ага, добавьте сюда длинную, крепкую, вкусную сигарету и лёгкую музычку типа «рокапопс» по радио – и в вашем распоряжении будет рецепт самого пристойного времяпрепровождения, которое может позволить себе человеческое существо, навечно застрявшее между одиночеством и текстом!…
И вот… И вот именно в момент блаженного раскуривания первой утренней сигареты свежий весенний сквознячок из форточки начинает листать страницы затрёпанной 48-ми листовой тетради в клеточку. Усраться на месте, убиться веником или пойти умываться? Дулю всем с чем-нибудь до противного сладким! Сижу, дурак дураком (то же мне – живая иллюстрация к нулевому Аркану Таро!), и зачарованно пялюсь в страницы, исписанные неровным, прижимающимся к верху клеточек почерком. Читаю слова, написанные до того, как в дом принесли компьютер…
Боги мои, боги! (Угу, это, помнится, из Михалафанасьеча…) Куда время-то летит?! Куда оно, родимое?! Из рук, из объятий вырывается, нет сил поймать.
Ого, оказывается, цейтнот меня одолевал ещё в те далёкие годы. Ещё не зная, что такое квартплата, получка и прочие прелести взрослой жизни, я уже вопил: Дайте же мне время, дайте мне время подумать, боги мои, боги!
Затягиваюсь, отхлёбываю уже остывшую сладкую жижу из кружки… Вот тебе и Апокалипсис местного масштаба! Не предвидел этого Иоанн – зуб даю, не предвидел! А я, дурак, читал его «Откровение», как и положено, вдумчиво… Толку-то… чаша сия накрыла меня медной своей ёмкостью. Ладно, хоть всадники ужасные не появились у меня на кухне. Ну, некуда девать их на паршивых 6-ти метрах, хоть убей!
Давлю рассеянно сигарету и вдруг всеми своими несовершенными потрохами ощущаю пресловутый бег времени. Вот ведь как всё нескладно получается: в пятнадцать лет, марая бумагу пижонской гелевой ручкой, я был гораздо мудрее, чем сейчас. Задницей чувствовал – забуду через годы, что времени осталось мало, а сделать нужно много. Даже записочку себе, дурному, оставил на случай склероза…
Спасибо! Садись, пять.
А теперь вставай и – умываться.
Во время написания этого рассказа ни одна сигарета НЕ ПОСТРАДАЛА!
Екатерина Самозванец© 2004