БЕЗОПОРНОЕ ПРОСТРАНСТВО
«Любовь и голод правили миром во времена Шиллера. Российской экономикой правят жадность и месть»
Юлия Латынина
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
СКАТЕРТЬЮ ДОРОГА…
Глава № 1
В ПУТЬ
- Я отрублю ему, плешивому, голову!
Он ударил, валявшегося на диване, кота кулаком в бок и больное животное, голося, полетело в прихожую, комкая под собою лапами половики.
- Мя-я-я-я-я -у!
- Я же сказал тебе, чтобы эта грязная тварь никогда не попадалась мне на глаза. Кто в этом доме хозяин?
- Ты хозяин!? - испуганно подтвердила хозяйка.
Вооружившись длинным кухонным ножом, осерчавший мужчина двинулся вслед за котом в прихожую, намереваясь немедленно привести в исполнение свою угрозу.
- Ты сошёл с ума! - закричала женщина. - Чего тебе плохого сделал кот?!
- Молчи! И вон из моей квартиры, глупая баба! Живи где хочешь и с кем хочешь!
Послышался скрежет стали о камень. Старое здание дрогнуло. Захрустели в прихожей раненые ножом обои. Кусок отслоившейся штукатурки покачнулся в сторону выходной двери и замер, а из трещины, образовавшей на стене, словно кровь из разбитого носа - тонкою струйкой, на пол посыпался песок, потёк, медленно наполняя собою поношенные женские туфли, давно уже потерявшие праздничный лоск. Перепуганный насмерть кот всё-таки вывернулся из-под ног у охотника и примчался обратно - из коридора в зал.
- Где он? - заревел сердитый муж, размахивая оружием.
- Дурак! Ты пьяный дурак. Уймись!
Она встала у него на дороге, чтобы унять буяна.
- Я лишаю тебя слова, глупая баба!
Мужчина ударил её по голове ладонью и оттолкнул от себя прочь.
- Тоже мне заступница!
Женщина потеряла равновесие, охнула и рухнула на стулья. Один из них - самый шаткий, перевернулся и хрустнул. Деревянная ножка выскочила из паза и, громыхая, покатилась по паркету под стол.
- Мою мебель ломать, гадюка? Я же сказал тебе - вон из квартиры! Вместе с котом!
Хозяин выкинул правую руку с ножом в сторону выходной двери и захлёбываясь от гнева заголосил:
- Я же знаю, чем Вы будете заниматься там - в походе! И чтобы ноги твоей здесь больше никогда не было.
Оскорблённая жена в спешке собирала в рюкзак свои последние вещи и скороговоркою в оправдание, тихо всхлипывая, отвечала мужу:
- Уйду. Я сейчас уйду. Ты успокойся, пожалуйста. И не трогай больное животное.
Но бесновался «герой». Ему нужно было обязательно сорвать своё зло на ком-то другом - беззащитном и слабом. И чтобы свежая кровь перепуганной жертвы обязательно брызнула на половики и исцелила измученную чёрной завистью душу. Это клокотала ревность, жгла. Ужасное чувство, психическая болезнь. Он искал кота под кроватью, под шкафом и в кладовке, тыкая острым ножом между деревянными полками; рассекал им воздух - со свистом, словно мушкетёр на тренировке. Рвал и метал на своём пути всё, что попадалось ему под горячую руку - занавески и шторы, журналы, старые пуховики и пододеяльники. Хлопали двери, звенела посуда.
- Ты ещё здесь? - он увидел жену.
- Ухожу.
Она вскинула на плечо огромный рюкзак и свободной от ноши рукою, с полуоборота, вытолкнула наружу стальную дверь.
- И ключи от квартиры на тумбочке оставь!
Серый полосатый кот первым выскочил на лестничную площадку и стремглав покатился вниз по маршу на улицу.
Грюкнуло на прощание железное полотно. Раненая штукатурка в квартире вздрогнула и рухнула на пол.
- Сука! Ты ещё вернёшься. Опустишься с гор и вернёшься - в слезах. И будешь ещё на коленках передо мною ползать, и умолять, и просить чтобы взял обратно!
Глава № 2
СЧАСТЬЕ
Есть ли оно - человеческое счастье?
Какими вёдрами его исчерпывают и мерят?
Полновесно ли оно?
И какой критерий его оценки?
Вы зажмуриваете глаза и вспоминаете прошлое. Лучшие времена. Когда вы были любимы и улыбались до ушей. И Вам дарили подарки. И, боже ты мой... Всё же, как давно это было... Вы тоже были щедры и не считали мелочь в кармане за деньги. И сами жаловали любимых...
Но рутина оковала и обезобразила. Придавленная тяжестью усов улыбка изменила овал, и морщины на лбу уже не разглаживаются даже в состоянии покоя. Надо что-то менять, надо решиться на последнее усилие, на последний рывок - и дотянуться до прошлого, до счастья, утраченного вчера. Вы еще не стары - вы молоды! Какая это прекрасная иллюзия, и какой это отчаянный бросок в прошлое.
Как бешено колотится сердце. Как огромен рюкзак. Пригибает до склона идущего человека, словно ветер былинку. Позади асфальтированные дороги, шумы городов и выхлопные газы цивилизации. Лес вокруг, душица и шиповник. Влажно - это облако серым краем коснулось лица. А впереди горы - чистые и белые, как стиральный порошок, как отбеливатель, как простыня в стационаре.
- Какой остроухий кот! И перепуганный. Неужели ты его на себе тащила в такую даль? И здесь - по тропинке? Пешком? И полдня? Мне позвонили из города и сказали, что какая-то странная женщина с котом на руках, как с млаленцем, поднимается в лагерь и хочет увидеть меня.
- Он бежал иногда. И прислушивался… Боится он всего на свете нового - мяучет… Знала бы оставила его дома… Барсик?!
- Тяжелый кот, сильный кот! Килограмма четыре будет. Голодный, однако?
Животные понимают, когда решается их судьба. Хвост трубою - он важно обошёл говоривших о нём людей. Торжественно заурчал и, подойдя к хозяйке, потёрся головою о ботинок.
- Мур-р-р-р.
- Больше всего я боялась, что он будет капризничать в поезде. Баловень, привыкший во время обеда на стол громоздиться. Никакого уважения к людям. Но повезло ему на этот раз, и не дали загнуться от голода попутчики. Всю дорогу они пьяные водку кошачьим кормом закусывали. Его им выдали на заводе вместо денег - на отоварку. Больше ничего уже не было в ведомственном магазине. Горемыки-вахтовики.
- Мя-я-я-у?! - заволновался герой. И, упираясь передними лапами в рюкзак, он потянулся мордочкой к туго набитому, оттопырившемуся кармашку, стараясь зацепить коготками едва выглядывающий наружу полиэтиленой пакет с продовольствием.
- Котлету хочет. Здесь бывает рыба в ручье?
- Что ты! Рыба гораздо ниже. Но не останется кот голодным. Завтра я барана зарежу. А сегодня консервы и каша.
Женщина глубоко вздохнула, присела на корточки и достала на свет, выпрашиваемый Барсиком бутерброд.
- Не смотри на меня так, попрошайка. Будешь кушать кашу!
Она покрошила старую котлету на траву и, подёргивая головою, её серый и полосатый спутник приступил к еде. Слопает кусочек фальшивого мяса и посмотрит на хозяйку - нет ли в руках у неё чего-нибудь другого - более вкусного? И только убедившись в том, что это действительно так, снова начинает трепать предложенный ему гостинец.
Глава № 3
СТРАХОВКА ГОТОВА
ИЛЬЯ СЕЛЬВИНСКИЙ:
«Да будет славен тот, кто выдумал любовь
И приподнял ее над страстью:
Он мужество продолжил старостью,
Он лилию выводит среди льдов.
Я понимаю: скажете - мираж?
Но в мире стало больше нежности,
Мы вскоре станем меньше умирать:
Ведь умираем мы от безнадежности»
«Влюблённые не умирают», 1961 год
Что такое любовь? Я не знаю. Может быть, это желание вобрать в себя порхающий мир? И стремление души объять необъятное, и поделиться сокровенным и добрым с другими - такими же как ты? Кажется, что все органы чувств задействованы в этом процессе. Запахи цветов и леса, шорохи листьев и пение птиц. Прыгающий полет мотылька и стрекочущие в ночи сверчки? Зовущие друг друга любить. Как интересно жить душою открытой людям и как больно жить с нею - ранимой. Нужно иметь огромное сердце, как у слона. Или нет? Гораздо большее. Разве можно ругать такое сердце?
- Ты почему сегодня такая грустная? Ты не рада?
- Что ты...
- Может быть стесняешься? В юности ты была весёлой и смелой... Помнишь, как однажды мы заблудились в горах?
- Не помню.
- Ребята уже ушли далеко и исчезли за гребнем, а перед нами неожиданно выросла отвесная стена. И на ней - ни единой трещины. Я растерялся тогда, я хотел отступить, ведь ты же была малява, чтобы поискать другой путь, правее могучего камня… Но ты опередила меня…
Она улыбнулась.
- Я не помню…
- Но я не ругал тебя тогда за своеволие.
- Ты меня никогда не ругал. Ты отчитывал других, а я боялась. Я ждала, что вот-вот и моя наступит очередь выдержать твою суровую критику. Я бы разревелась.
- Конечно. «Я пойду здесь!» - ответила ты. И по отполированной ветрами поверхности скалы ты шагнула в небо и скрылась из глаз. А я ждал, затаив дыхание, я знал, что у тебя мало крючьев, и я уже видел, как выскакивают они из трещин, когда срывается тело. И боялся этого.
- Я вспомнила!
- «Страховка готова!», - я пошёл за тобой вслед, собирая «железо». Но этот могучий камень всё ещё не спешил мне покориться. Дважды я скользил по нему вниз и чувствовал, как вытягивается веревка. И как бьется на её противоположном конце твоё отважное сердце.
- У тебя же был тяжёлый рюкзак - оправдалась она за него. - А в нем - наши вещи. Поэтому ты и копошился так долго.
- Ты всегда себя уверенно чувствовала на скалах. Как кошка. Как любимый тобою Барсик.
- Он ещё не освоился на новом месте. Наелся вот баранины и прячется за поленницей.
- Он боится моих собак?!
- Не смеши! Чего он на свете меньше всего боится, так это твоих собак.
Они хохотали. Как и двадцать лет назад. Весело и искренне. Так, наверное, всегда встречаются влюблённые, не чающие души друг в друге.
К ним подошла одинокая женщина. Светлая, как колосок и хрупкая, как тростинка. Она вопросительно поглядела на мужа. В её испуганных глазах застыли сомнение и мука.
- Это моя любимая жена Лиза, - он зажмурился и ласково обнял хозяйку.
Страх у неё во взгляде растаял, и виноватая улыбка мелькнула на лице у хозяйки.
- Мы познакомились в Бишкеке, спустя год, когда ты покинула горы.
И обратился к жене:
- Это Тоня. Я рассказывал тебе, Лизонька, о ней. Мы вместе учились в пединституте и вместе с нею штурмовали Тянь-Шань и Памир. В наши лучшие годы.
- Здравствуйте, Лиза. Я случайно нашла в интернете ваш адрес и сайт. И имя Володи. Мастер спорта - большой человек. Начальник известного лагеря. Я ждала этого отпуска два с половиной года. Вы ещё не гоните меня, Лиза?
- Что Вы, Тоня.
- У нас уже двое детей, - рассмеялся Володя, - Один вон со мною здесь. Он - Витя, а младшая Вита у бабушки - в деревне…
- А у вас, Тоня? Есть муж?! И дети?
- Конечно… Ученый и умный.
- Наверное, интересно жить с ним - с таким? В городе, где все блага жизни?!
- Да. Я люблю его, даже больше чем Барсика.
Грустно…
Глава № 4
ДИКАЯ СТРАНА
Весною в лагерь приезжали немцы. В мае они совершили несколько восхождений на окрестные вершины.
- Дикая страна!
Это их восхищало. Гости ходили, не пряча камер, фотографировали всё подряд: работу плотников, подгоняющих топорами срубы, каменщиков с головы до ног перепачканных глиной. Русские печи оказались для них ископаемым историческим материалом.
- Какая забавная страна!
Пили водку – а кто её не пьёт?! Только в меру. Отдыхали. Помогли отремонтировать микроавтобус. Со смехом поучали они бесталанного механика крутить болты и гайки.
- Так нельзя! Товарищ…
И, не оставаясь праздными наблюдателями, накинув на себя халаты и фартуки, они работали - за бесплатно, «по-русски», отдавая должное гостеприимству самого загадочного народа мира. Бескорыстного народа. По немецким расценкам. Стоимость путевок в этот далёкий от Германии альплагерь показалась гостям символической.
- «Мерседес»! Наша машина!
В багаже у немцев было всё, даже инструмент для ремонта автомобиля.
Серьезные приезжали ребята. И вершины брали они серьёзные. Только, уезжая домой, допустили они одну оплошность. Оставили на отвесной стене у Лысого Камня верёвки. Красивые и яркие. Разноцветные верёвки. Видимые издалека невооружённым глазом. Кто же из нас не мечтал о таких, уезжая в горы? Но рекламированные в мелованных журналах по экстрему, по цене они были недоступными отечественному потребителю. Словно флаги победителей развевались они на ветру и дразнили идущих.
Почему они их бросили? Это загадка. Ведь они были неплохие ребята…
Может быть, помешала погода?
Но рассказывают и другое - что вертолёт уже стоял на площадке у лагеря, и его пилоты торопили клиентов. Левый это был рейс - калым. Денежное довольствие у военных в России невелико и выдавали его несвоевременно. И спешили пилоты послужить гостям за наличный расчёт, опасаясь своих конкурентов - спасателей, у которых тоже был вертолёт, но не было топлива. Оказия - так сказать…
- Я лечу твоего кота, Тоня, - улыбнулся Володя.
В стакане догорала плотно скрученная газета.
- На чердаке без дела валялась макулатура. Старых и добрых совковых времен.
Пожелтевшая пресса. Никому не нужное ныне чтиво. Катиться смолистая жидкость и обволакивает донышко посуды.
- Если ею натереть больное место, лишай у него пройдёт. Я не первого кота исцеляю от этой заразы. Это не самая страшная болезнь. Зимою у меня две собаки от чумки издохли. Это беда… Без собаки трудно… Потерпи же немного, Барсик…
Процедура лечения коту не понравилась, и он поспешил к хозяйке.
- Барсик, - приказала она, - не трусь.
- Как наш Ледовый Купол?
- Не прост. Явно занижена категория трудности. Многие дети не дошли до вершины. И остались у камня - в будке метеорологов. Возле Синего Озера с Лизой. А мы с Витей поднялись наверх и нашли записку.
- Молодцы. Ты напишешь отчёт о восхождении.
- Конечно. А кто это такой щедрый верёвки на Лысом Камне оставил?
Первое холодное серое облако обняло суровую гору. Володя поёжился и поднял воротник у куртки.
- Июнь ещё не лето, июль уже не лето… На Камень дороги нет. Там делать сегодня нечего.
- Я тоже самое наказала ребятам... Ни-ни…Ни под каким предлогом.
Они зашли в избушку. Присели на лавку. Володя достал из ящика последние фотографии горного массива и разложил их на столе.
- Есть снимки Камня с воздуха. Дожди размыли склоны. Вот они - оползни и осыпи. Есть опасность обвала стены. Камнепады. Каждый божий день, вы прислушайтесь, стонут горы. И не думайте больше о верёвках. Будет облёт, полечу я сам… И поищем дорогу. Поднимемся наверх и разуем стену. Хорошие верёвки - спора нет. Но пока…
Морщины на его лице стали рельефнее. Он задумался и выпалил - резко, на одном дыхании:
- Не нужна мне самодеятельность.
Ближе к ужину облака уже полностью занавесили склоны окрестных гор. Солнце ещё добрасывало до лагеря потоки света и рвало лучами пелену тумана на части, но всё же свежело.
- В прошлом году возле Лысого камня откопали двух жмуров. Каски вдребезги, и никто не искал их… Долго... Не сказали куда пошли… Герои… Не зарегестрировали маршрут. Приезжали родные, ругали службу… Лез драться папаша с кулаками на меня, слюною брызгал.
Володя посмотрел в сторону мемориала.
- Вон их памятник. Хотели подвиг - получили смерть.
- Мальчишки, - вздохнула Тоня, - а ты жесток. Мы же сами такими же были безрассудными в их годы.
- Неправда! С нами был инструктор. Мы детально разрабатывали маршрут. И у нас был полный комплект снаряжения. Пускай наше - совковое железо, но всё! И рация даже работала! И не садились аккамуляторы! И вертолёт кружил над нами два раза в день. И все мы были застрахованы от несчастного случая.
Он замолчал, словно припоминая что-то.
- Забыл…
Человек взмахнул рукою и поднялся со скамьи. Тяжело вздохнул и собрался с мыслями. И снова заговорил по существу:
- Спасатели… А кто они такие - спасатели? Старики-гипертоники. Да его такого в горах самого спасать надо. Но кто же сюда пойдёт за такую зарплату? За мизерное довольствие? От всех городских благ и удобств? Вон они, на печке, косолапые спят.
- Ты устал, Володя. Ты не свои слова говоришь. Ты - герой! Помнишь, как я летела с горы, а ты бросился в пропасть, чтобы погасить рывок? И мы повисли по разные стороны зубатого гребня, и остались целы? Какой нагоняй нам устроил инструктор?! А потом ты стал инструктором. Нашим гидом и вожаком. И мы верили тебе. Задыхались и шли к вершинам. И казалось мне тогда, что сердце поломает грудину. Так оно колотилось! И вы меня больную несли вниз из урагана, ты помнишь? В Ала-Арче. Рискуя навсегда остаться в мире снега с такою обузой. И я никогда не поверю, что ты бросишь человека в беде! Что ты закроешь уши, услышав крик о помощи…
- Старею, наверное. У юности своя правда, а в мои годы хочется покоя. Отказывают уже спина и ноги. И труден труд.
Со двора потянуло холодом. В маленькой печурке запрыгал огонь. Скрипнула дверь. На пороге стояла Лиза - заплаканная и бледная, и перепуганная на смерть.
- Володя, на улице вечер, а Вити нет. Я боюсь.
- Верёвки! Володя! Я видела, как он восхищенно смотрел на них. И он мне рассказывал, что поднимался на Камень один и почти до самого верха. Без страховки. Я думала, бахвалится парень, и забыла об этом. Володя - он там!
Тучам, наконец, удалось собраться воедино и залатать все дыры, пробитые солнцем.
- Вставайте! - растолкал он спасателей, - Сына нет. Берите с собою фонари, бензин и тёплую одежду.
- Зина, - наказал он жене, - если через два часа мы не вернёмся домой - вызывайте по рации вертолёт и освещайте площадку для его посадки.
Он повернулся к Тоне и увидел её глаза. Немигающие, большие, предвещающие суровую борьбу с осатаневшей стихией.
- Я прошу тебя?! Тоня? У меня никогда не было более надёжного друга.
- Я с Вами!
Небо упало на кроны деревьев. Ветер свистел, и захрипела природа, как вдохи и выдохи тяжелобольного гиганта. И на вздохе, когда на мгновение становилось тише, из леса доносился крик кота, зовущего обратно свою хозяйку. Но маленький отряд из четырёх человек уже поглотила голодная мгла.