Глава 4. Шизофрения
- Ш-ш-ш… Делайте угловое прикрытие для основной колонны. Как только к вам будут подходить – убегайте. Угловому прикрытию оставаться на месте до последнего. Нескольких человек послать в обход. Основной натиск будет на дороге. Считать сколько их некогда. Исполнять приказ. – Карпов говорил уверенно, но в его голосе была сталь, а в глазах смерть. Вове стало не по себе от такого взгляда. Карпов вдруг хлопнул его сильно по плечу.
- Ну Волоха, сейчас понесётся. – со скорбью выдохнул он, затем начал показывать на автомате пальцем на разные защелки. – это режим стрельбы, это предохранитель, тут затвор. Как использовать знаешь? – Его голос заглушили хлопки. Вова кивнул, и Карпов высунувшись из-за угла начал стрелять. Вова увидел, как колонна пригнувшихся солдат стреляла вперёд. Сами каннибалы отсутствовали в обзоре. Автоматную стрельбу начал заглушать удар барабанов. Этот омерзительный, громкий и холодеющий душу топот настраивал на чертовски плохой лад и Вова это ощущал, прежде всего, на самом себе. Стало страшно. Будто бы безысходность. Будто бы конец света наступил и ничего нельзя сделать. Вове казалось, что его сейчас просто съедят. Через пару минут. Он рванул. Автоматы сзади глохли. Оглянувшись, он увидел Карпова, стоящего во весь рост и буквально пялясь, куда то вдаль.
«Блин, нельзя так. Но ведь он убил Лёху. Нет нельзя. Он теперь союзник. Нельзя и всё. Воевать. Да воевать. Да развращать себе душу. Хотя душа и так уже убийством развращена. Ха ха, я маньяк и на пути моём маньяки. И мы все на острие атаки. Ха ха»
Карпов ощутил подзатыльник. В глаза ему засветил демонический блеск чужого взгляда. Вова? Да, но в его теле явно другое что-то. Лейтенант испугался Вовы.
- Что стоишь? Стреляй, давай! – Заорал на него Волоха. – Стреляй тебе говорят. Лейтенант! Взять себя в руки. Живо. – Карпов послушался и открыл огонь по впереди бегущим каннибалам. Живодёрская и лукавая улыбка украсила и без того странное лицо Вовы. Он побежал снова за дом. Затем он выбежал во двор сбоку, а через двор он обошел здание, в котором находилась управа. Он появился из-за угла. Его не поразила представшая перед ним картина. Ничуть. Бегущие кто куда солдаты, штук 30 здоровенных гуманоидов, которые бросились вдогонку, бросая в них копья и бумеранги, но самым интересным экземпляром был Вожак, отрезающий Карпову скальп. На его поясе болталась голова Шкурихина. Рядом – связка черепов. Его броня была сделана из человеческих костей. Вова читал о воинах, которые в древности носили хитиновые панцири, но Вова не мог себе представить, что будут те, кто будет носить панцирь из человеческой кости. Глубоко посаженные глазки этих уродцев светились экстазом. Они рвали людей как могли. Но… Но сзади всего этого оставались шаманы. Именно они били в тамтамы. Именно они пели странные мелодии, от которых людей кидало в холодный пот. Именно они даровали моральный дух своим бойцам. Пока не появился Вова. Он подкрался сзади и перерезал их как свиней. Он даже не стал их расстреливать. Он вставлял свой перочинный нож последнему из них в брюхо так, словно он совокуплялся с женщиной. Каждый раз, когда он проникал в него, он получал неимоверный оргазм. Еще. Да. Еще. И снова и снова. Но тело последнего Шамана плюхнулось. Вова был весь в крови. Даже его лицо. Его окровавленные уста светились циничной улыбкой самой смерти. Даже молодые каннибалы, увидевшие такие дела опешили. Теперь они стояли как вкопанные и смотрели, выжидали, боялись неизвестности. Кто же этот самец в сером хаки, который так ловко раскромсал ножом их шаманов? Их святую святых? Кто так дерзок? Великий воин способный в одиночку победить всех. И тогда Вова услышал этот рокот. Рокот, который он никогда не забудет. Они рокотали между собой. Совещались. Никто не хотел нападать. Вова сделал несколько шагов вперёд. Перед ним появился Вождь. Он был самый крупный и самый озверевший. Его дикие очи ночью били светом ненависти по силуэту Вовы. Косички шевелились от бешенства. Вожак бил себя кулаком по груди и вздымал затем сжатый кулак вверх, подобно фашистам.
Два зверя сошлись. Вова знал, что пути назад нет. Что остальные самцы напуганы, а бегство приведёт их в безудержный восторг и они забудут его обретённую мощь. Вова зашипел. Как у него это получилось, он сам не понимал. Но даже их вожак был сбит с толку. Природа еще не видела такого Маскарада. Маскарада Выживания. Когда люди становились зверьми, готовыми разорвать всё на своём пути. Вове была чужда жалость. Он себя не чувствовал Вовой. Он чувствовал себя Волохом. Но не Волоха, а Волох. Наподобие имени древнего демона Молоха, Только Волох. Он быстрее и быстрее двигался на встречу Вождю. Нож прыгал из одной руки в другую.
«Вождь оглянулся. Ищешь поддержки. Ха. Поддержка. Ищи, ищи свою поддержку. Моя поддержка я сам. А твоя – испуганные деточки. Так покончим же с твоим недоумением»
Волох бросился на Вождя. Монстр явно не ожидал такой наглой атаки. Всё же он парировал нож, направленный в шею, хотя руку не сумел захватить. Волох получил удар по копчику коленом не человеческой силы. Но он не почувствовал боли. Он почувствовал лишь стыд. К нему прикоснулись. Затем Волох перегруппировался и сумел кинуть эту тушу на землю и садануть ботинком по челюсти, немного волчьей, слегка выпиравшей вперёд. Что-то наподобие крови, но ближе к фиолетовому цвету, чем к красному плеснуло. Вождь ощутил себя осрамлённым. Он попытался откатиться и встать на ноги, но Вова долго не думал. Он схватил из-за плеча свой АК-74 и очередью срезал попытку становления. Ничего другого Волоху не оставалось. Он понимал, что это единственное решение, что еще один удар подобной силы и ему не жить на этом свете. Копчик уже начинал о себе давать знать, даже в пылу.
Вождь уже явно не мог встать. Он был еще жив. Волох подошел к нему. Он взял его за волосы, аккуратно поднеся нож и срезал скальп. Раздался Рокот. Молодые самцы снова не решались атаковать. Где-то впереди Волох заметил краем глаза солдат, которые прятались, наблюдая за происходящим.
- Р-р-р-а-а-а-а!!!! – Заревел Волох. – А-а-а-р-р-г-х. – Он издевался своими воплями над испуганными каннибалами. – Ха-ха-ха-ха-ха – смех его был зол и ужасен. Любое живое существо почувствовало бы себя рядом пищей такого грозного и безбожного хищника. Голос его изменился. – Лю-ди. – начал он, протягивая слова своим баритоном. – По-че-му вы пря-я-четесь? Вы – же-р-р-твы? – маникально улыбаясь, он выказывал всем своим наплевательским видом безразличие ко всему живому и законам природы. – Вы боитесь г-р-р-я-зных и убо-о-о-гих дика-р-р-ей? – словно Питон Ка медленно и грозно вопрошал он. – Эй, убогие. Я ваш хозяин. – Волох ударил себя в грудь кулаком и затем поднял, словно нацист руку вверх. Так он сделал несколько раз. Но от нацистского жеста его жест отличался сжатым кулаком. Каннибалы всматривались во всесильного человека. Для них он был страшен. Он убил самого могучего самца их стаи, он распотрошил их шаманов - как они жалких людишек,. Он надругался над ними как над видом, как никто и никогда. То, что они чувствовали трудно было назвать неловкостью или стыдом. Затем послышались хлопки. По ним начали стрелять выжившие. Рядом падали соплеменники. Словно мешки с дерьмом, а не великие воины они плюхались на землю. Какого это, терять инициативу, да еще и так позорно? Некоторые из них бросились к Волоху. Он отрезал кусочек Вождя и положил себе в рот. Они остановились. Затем их скосила очередь, которая задела Волоха. Он был зол. Ноги немели, в груди щемило. Его пробил озноб. Волох пал.
- Бл* ну в темпе! В темпе! Или вы хотите подождать наших друзей людоедов? – Волох слышал, чей то голос где-то далеко. Где-то отдалённо. Его трясло. Приоткрыв глаза, он попытался разглядеть в ночной тьме, что с ним. Впереди и сзади были солдаты. Их было уже не так много как раньше. Человека четыре. Да четверо. Волох сосчитал их. Даже во мраке прищуривая глаза, он внимательно разглядывал их лица. Карпова среди них не было. Шкурихина тоже. У всех был потухший, скорбный взгляд. Тень смерти сегодня лежала на их лицах. Лишь лунный свет во всём этом выглядел озорным осветителем. По всюду прыгали блики. Может, конечно, Волоху казалось, но явно что-то было не так. Какие то странные непонятные новые дома, совершенно незнакомый район, грязные и напуганные солдаты, трясущиеся носилки… Всё это его нервировало. Как говорят некоторые люди - его это бесило. В груди была боль, как и в ноге. Шевелиться ему не представлялось возможным. Волох чувствовал себя беспомощным, маленьким котёнком с пораненной лапкой. Это осязание слабости собственной плоти приводило его отнюдь не к радостным мыслям. Но всё еще он ощущал в себе какую-то силу, первобытная власть не полностью в нём угасла, хотя и потихоньку отступала, отдавая бразды правления над личностью рассудку. Волох вспоминал старое время. Вокруг, как правило, горели фонари, везде было светло. Свет озарял путь людей. Теперь людским озорником была луна. Да, та самая луна, по которой ступала нога человека, освящала ему путь. Тело, по которому прошлись было сейчас единственным источником света. Ну, разве не забавно? Великая, могущественная нога человека уже ступала по звёздному пути, как вдруг ей подставили подножку. Кто её подставил? Зачем? Никто этого не знал. А если и знал, то наверняка был либо мёртв, либо скрыт от всех семью печатями.
Волоха внесли в подъезд. Носилки сильно тряслись, солдаты бежали. Явно все торопились. Но разговоров никаких не велось. Все были слишком угрюмы для бесед.
- Так, дверь прикрыли, хорошо. Теперь делаем так. Кузин, дежуришь на первом, чуть какой шорох – мне на рацию. Немедленно. Лосев и Павлов тащите наверх его. Знаю тяжело, 7 этаж как никак, а что делать? Всем нам трудно. Я пойду первым. Держим связь, помните, держим связь. Всем всё ясно? – солдаты хором заорали «так точно» - Да заткнитесь!!! Тупые что ли? Или жить надоело? Всё ладно, понесли. – Новоявленный лидер шел, впереди держа автомат наперевес. Аура у них у всех была очень нездоровая. Страх окутывал всю душу. Явно они тяжело перенесли случившиеся. Или всё же было что-то еще? Волох задумался. Всё же его никак не отпускала мысль о собственной беспомощности. Брось они его сейчас и всё. Закончится его жизнь. Сожрут его с потрохами, ну или от потери крови умрёт. И никто его не похоронит. Его гротом станет этот прогнивший старый совковый Хрущёвый блок для жителей этой многострадальной страны. Нет, Волоху, первому из человеческого рода убившему Вождя поедающих людей не может быть уготована такая смерть. Этот чертов тёмный злачный подъезд с заплёванными полами и ободранными стенами не его могила. Ему подостойней местечко уготовано. Вальхалла, какая ни будь. Он бился не хуже Варягов. А может это его самолюбие. Да Волох самолюбив, как и самоуверен впрочем. А плохо ли это? В общечеловеческой морали и стереотипном мышлении, разумеется, эти качества занимают места пороков и высмеиваются. Но кто выдумывает мораль? Эти самоуверенные и самовлюблённые для в себе не уверенных и себя не любящих. Как же всё порой просто. Остановились. Носилки не трясутся. Тихий стук.
- Да свои Петр Николаевич, отворяй. – громко прошептал лидер. Волох видел в нём явного лидера, остальные были не так сильны духом как этот. Но и этот лидер вполне был выучен подчинению старшим по званию. Солдат. А раз солдат, значит уже не вполне лидер. Промежуточное звено. Армия. Армия это специфическая стая. Её отличие в организации. В простой стае всё просто – самый сильный самец страхом правит, менее сильные, но в тоже время одни из лучших подавляют слабых подчиняясь самцу, а слабые как типичные ведомые, ведутся туда куда поведут. И Армия на этом на самом деле строится. Но в армии изначально сильного самца подавляют. Его «я» загоняют вглубь и дают понять, что он всего на всего рядовой, несмотря на то, что в будущем он станет генералом, он уже будет вымуштрован и его «я» будет пребывать в стадии подавления, а не рассвета. Такой же слабак, как и другие. Такой же ведомый. Слабак и ведомый тождественны. Равны ли люди? Нет, конечно. Это газели и тигры с одним и тем же обликом. Но чертовски продуманные тигры. Они сумели отказать себе в поедании газелей, они научились использовать газелей для добычи пищи, превратив их в цепных тигров. Ну, разве человек не высшее звено природы? В этом его отличие от животного мира. В цепных тиграх. В слабых сильных и сильных слабых. На протяжении всей истории человечества так было. Хотя конечно некоторые брали на свои плечи полномочия утверждать о равенстве, но их съедали их же идеи. Сколько не доказывай, что, садясь на раскалённые угли задницей ты не обожжешься, а почувствуешь удовольствие, всё равно сев на них обожжешься и встанешь. И не анархисты, не социалисты, ни другие дети солнца не сумели сломать этот принцип природы. Либо ты хищник, либо ты жертва и вариантов тут нет. А в костюме ли ты и при галстуке, или же в доспехах и с копьём нет разницы. Это лишь одежда.
Волоха внесли в квартиру. Дверь открыл старый грязный бородатый дед. Очки, внимательный взгляд, старый советский пиджак и брюки – всё выдавало в нём интеллигента прошлой эпохи. Квартирка у него была так же в стиле старого доброго совка. Но большая. Наверное, какой бывший важный деятель. В руках он держал керосиновую лампу. Освещение она давала в принципе нормальное, и в танцующих тенях можно было разглядеть ветхую мебель. Волоха переложили с носилок на диван и ему стало легче. Мягкий, комфортный и не ходящий туда сюда диван предал ему чувство спокойствия.
- Ш-ш-ш… Кузин, приём.
- Кузин на связи.
- Как там дела у тебя?
- Тихо как на кладбище.
- Да уж, хорошо пошутил. Остряк. Подымайся к нам на седьмой. Конец связи.
Лидер неспешно подошел к старику.
- Пётр Николаевич, тут вот ранили человека серьёзно. Подлечить его надо.
- Ну Серёжа, подлечить то попробую, хотя сам видишь плохи его дела. Это как никак семь шестьдесят два, а не девять миллиметров. А что у вас случилось? На сопротивление наткнулись?
- Ой, Пётр Николаевич, лучше тебе, наверное, и не знать, что там у нас случилось. Одно я тебе скажу как биолог биологу, у нас соседи появились. – Лидер говорил это неуверенно, переглядываясь по сторонам, а последние слова так вообще чуть ли не шептал. Глаза старика блеснули негодованием в свете керосиновой лампы.
- Это как понимать?
- Пётр Николаевич, мы тебе спирт помнится позавчера приносили. Ты напои нас пожалуй, да расскажу. – Старик кивнул и направился к кухне, но, оглянувшись на Волоха вдруг резко остановился.
- Серёж, а чего это у него в руке такое? – Серёжа повернулся к Волоху и взглянул на кулак, сжимающий пучок волос.
- Ха, да это Пётр Николаевич скальп наших соседей. – от ухмылки Серёжи по коже Петра Николаевича пробежала дрожь. Сглотнув, он добавил:
- Ладно, Сергей, веди бойцов на кухню. Будем сегодня пить.
- Ну, Пётр Николаевич, ну ты не подумай, что мы бухать к тебе пришли. Ей богу не в литербол играть собрались. Просто такого натерпелись, разрядиться бы.
- Вам бы водку жрать!!! – Старик пришел вдруг в странное неистовство. – Лучше бы человека чаем напоили, пока я бы с ранами его возился. Благо Морфий есть.
- Павлов! Согрей чаю. – скомандовал Сергей.
- Слушай, а что это Павлов должен чай кому-то греть, да носилки таскать?
- Потому что Павлов должен. Иди, грей чай. Приказы нужно исполнять, а не обсуждать – раздался медленный и уверенный баритон со стороны дивана. Павлов замялся и пошел на кухню.
- О, в себя пришел. – Сергей и Старик подошли к софе.
- Так Серёжа, иди-ка ты на кухню, кипятку вот в ванночку налей. Так то у меня всё готово. – Пётр Николаевич начал копаться в сумке, которая стояла на столике рядом с софой и, достав всё необходимое, начал раскладывать инструменты. А Сергей потянулся к скальпу, но Волох убрал руку. Да, ему это трудно далось, он почувствовал боль, но свой трофей он не отдал. Сергея слегка от этого жеста передёрнуло и ему стало не по себе. Он молча пошел на кухню за кипятком.
- Ну, молодой человек, я понимаю, что это ваше богатство, нажитое наверняка более чем непосильным трудом, но всё же мне придётся на время его у вас взять. Обещаю, что ничего с ним не случится. На время операции он будет в целостности и сохранности.
Волох взглянул на Петра Николаевича тепло и по-дружески.
- Клятва. Вот возьмите. Жаль, что давших клятву мало. Преклоняюсь. – Волох закрыл глаза. Старик недоумённо посмотрел на него, но, глубоко вздохнув, подготовил руку к уколу и ввёл Морфий. Тут подоспел Сергей с ванночкой прокипяченных инструментов. Давший клятву Гиппократа одобрительно кивнул и приступил к операции. Сергей, в этот момент, задумавшись, начал гладить подбородок. Затем он подошел к двери, глянул в глазок. Простояв так 5 минут он достал рацию.
- Кузин, приём. Кузин приём. Как слышишь Кузин? – Ответа не последовало. – Ш-ш-ш… Кузин приём. Кузин ответь! – И снова не последовало ответа. Сергей еле-еле грустно помотал головой и подошел к Петру Николаевичу.
- Серёж, помоги его перевернуть.
- Всё, отключился? – Врач моргнул глазами в ответ и молча начал приводить в удобное положение Волоха.
Вокруг росли цветы, кроны деревьев были зелёными и пышными, молодые мамы с детьми гуляли по большому красивому парку. Красивые и не очень, шли девушки виляя бёдрами, зазывая также своим милым взглядом парней. Пожилые люди, сидя на лавочках, читали книжки и газеты. А Волох целовал её. Но он не был сейчас Волохом. Он был Вовой. А вокруг был прекрасный мир. Мир, который был дан нам всем с рождения таким, каким он есть. Вся его краса и величие по сравнению с её устами сейчас Вове казались лишь атрибутом свидания. Частью романтической обстановки. Как же приятно было ласкать её. Она была ярким олицетворением нежности. Её прекрасные формы околдовали его. Он был в её власти. Это чудное возбуждение, создающее к ней тяготение доставляло ему неимоверное удовольствие. Лишь окружающие сдерживали его овладеть ей. Она тоже жаждала его. Они отдали власть друг другу. Власть над собой. Но Вова задумался. Он не умел, не задумываться даже в такие моменты. А кто она? Ласково окончив поцелуй, он попытался взглянуть в её глаза. Но он не мог открыть свои. Ему было чертовски больно. Он осязал и чувствовал всё, в его голове была картина того, каков мир вокруг, но он не мог открыть глаза. Вдруг он почувствовал, как на него начали падать капли. Разразился гром и дождь стал лить как из ведра. Вова заставил себя разорвать слипнувшиеся веки так, что кровь заструилась из его очей. В парке всё было иначе. Молодые мамы в ужасе кричали, детей у них отбирали. Да, те самые. Как же их именовать?
- Каржа. – Перед Вовой возник один из убитых шаманов и произнёс это обычным спокойным тоном. Вове стало не по себе. Он узнал этот парк. Это был парк дружба, который находился на Северном. Вова повернулся к шаману спиной и попытался бежать, как вдруг перед ним появился второй шаман.
- Каржа. – повторил шаман. Вова опешил. Шаманы начали танцевать и напевать странные мотивы. Из всех звуков он разбирал лишь это слово – «Каржа». Несмотря на то, что он оставался нетронутым, в отличие от остальных людей. Вокруг него собрались все – и люди и нелюди. Толпа смотрела на хоровод шаманов вокруг Вовы. Он не выдержал и припал, а колени. Шаманы начали смеяться. Эта пляска зла вкупе с извращенным смехом длилась вечность, пока Вова снова не ощутил в себе Волоха. Шаманы остановились. Волох встал. Он подошел к одному из них и начал танцевать. Он танцевал в их окружении. Шаманы остановились. Среди толпы Волох разглядел бледные лица Карпова и Шкурихина. У них не было зрачков, только белки глаз. Волох начал всматриваться в эти белоснежные белки. Шаманы расступились. Шкурихин поманил Волоха за собой. Карпов же стоял и смотрел им вслед. Волох шел к реке, которая шла вдоль парка. Шкурихин манил Волоха всё ближе и ближе к ней. Волох увидел Машу. Она стояла вдали. Он остановился. Шкурихин тоже. Сзади оставался Карпов и толпа каннибалов, впереди Шкурихин, а сбоку Маша. Волох повернулся спиной к Маше, боком к Шкурихину и толпе в которой стоял Карпов и неспешной поступью зашагал. Впереди была неизвестность. Волох вошел в неё и в голове его всё запрыгало. «Ритм танца предков не остановишь, танцуй с ними». Волох открыл глаза. Боль. Тупая боль. Вокруг темно. Человек в белой робе с грязной белой бородой ковыряется в его плоти. Волох пришел в негодование.
- Пётр Николаевич, он вышел из транса.
- Да не транс, а наркоз это называется. Молодой человек закройте глаза, не смотрите.
- Не бойся потомок Гиппократа. Для Волоха это нормально.
- Пётр Николаевич, как думаешь у него сдвиг? – Сергей поднял бровь, это удивление выглядело слегка гротескно.
- Откуда мне знать Серёжа, если человек пережил потрясение то вполне возможно.
- Да Пётр Николаевич пережил, хотя после такого и не знаешь кто нормальный, а кто псих.
- Вот что Серёж, ты мне не мешай, иди глуши свою спиртягу, а я уж тут сам, как ни будь, управлюсь. – Сергей сделал гримасу «ну нет так нет» и пошел на кухню.
- Молодой человек, вас Володей звать?
- Волох. Я Волох.
- Странное имя.
- Был Молох, а я Волох.
- Да? Интересная история и я бы с удовольствием вас выслушал, но мне кажется, вам не помешает еще Морфия. – Пётр Николаевич сделал еще один укол и Волох снова отключился.
Волох сидел в подъезде, напротив шамана. Но это был другой шаман, он отличался от тех, которых ранее видел Волох. На них были тёмно-зелёные и багровые одеяния, этот же носил ярко-красные и тёмно-синие. Морда его была раскрашена различными треугольниками. На лбу был овал, а в нём прямоугольный треугольник. Это лишь отдалённо напоминало изображение третьего глаза. Вытянутая морда, подобная толстому и короткому хоботу, из подбородка которого еле-еле снизу из маленькой дыры свисали подобные щупальцам язычки и которые шевелились, издавая противный тихий рокот, никак не действовали на Волоха. Ему было абсолютно всё равно. Будто перед ним сидит обычный повседневный собеседник, а не жуткий монстр, съевший его родных.
- Каржа, Волох. Каржа. – рокотание приобрело очертания грубого низкого голоса.
- Кто вы? – спросил Волох.
- Мы – дети предков. Ваших предков. Мы – ваши братья и сёстры. Предки решили вас испытать. Предки не веруют в вас, как и вы в своих идолов. Вы забыли предков, но предки вспомнили о вашем доме.
- Братья братьев не едят.
- Каин и Авель, Волох. Каин и Авель.
- Это байка.
- Да Волох.
- Но…
- Это байка Волох.
- Черт да знаю я, что не байка.
- Ха.
- Почему ты смеёшься?
- Братья и сёстры. Ха.
- Как же легко усомнить человека в собственном мнении. Даже спорить с ним не надо. Ты смеёшься поэтому?
- Не только Волох, не только.
- Вы гоните нас лишь потому, что мы блюдо?
- Ты знаешь ответ на этот вопрос Волох. Ты всегда сам умел отвечать на любые вопросы.
- Где предки?
- Там. – Шаман поднял голову вверх и окинул потолок подъезда взглядом.
- Ты видел их?
- И, да и нет. Они как мы – похожи и различны.
- А где честь охотника?
- Честь – слово ваше, оно чуждо нам. У нас своё восприятие.
- А детей вам есть не чуждо?
- Не отдавайся своим эмоциям, словно наивная девственница похабному мужчине.
- Вкусно?
- Да.
- Мне тоже ваш Вождь понравился.
- Ты бросил вызов Волох. Не только ему.
- Ты, он и твои соплеменники бросили вызов мне.
- Это судьба.
- Я не верю в судьбу.
- Ты бог?
- А как ты думаешь?
- Возможно, Волох, возможно. Время покажет.
- А среди вас есть боги?
- Да Волох. Мы похожи с вами. Мы дети одних родителей. Но мы сводные. Парадокс?
- Не знаю.
- Вы создали столько красноречивых определений Волох, но зачем они вам?
- Так лучше понимаешь другого.
- Волох, ты же знаешь красноречие – это ошейник. Слова – поводок.
- Откуда ты знаешь о нас так много? Ты ведь недавно пришел сюда, как и другие впрочем, тоже.
- Книги, Волох. Книги и не только.
- Вы умеете читать!?
- И писать. Но не все Волох. Не все.
- Как тебя зовут.
- Каржа Суг Нул.
- А где мы сейчас Суг Нул?
- В одном из ваших гигантских заброшенных домов.
- На северном?
- Нет, Волох, мы у тебя.
- Как думаешь, шаман, сколько нас осталось?
- Достаточно, чтобы нам прокормиться.
- Вам, наверное, помешала наша болезнь.
- Нет, предки помогли нам ею.
- Вы живёте на Северном?
- Я не могу тебе ответить на этот вопрос.
- Почему же?
- Будь тактичен Волох. Дети Богов нетерпимы и прямолинейны. Боги же сдержаны.
- Дети богов – будущие боги.
- Ты не бог.
- А ты?
- У вас есть такое слово. Апостол. Я один из наших апостолов. Я пришел к тебе.
- Зачем?
- Поговорить.
- Ну, вот и поговорили.
- Да.
- Тогда уходи.
- Нет, Волох, еще не всё.
- А что?
- Волох, вы захотите войны.
- Мы её уже жаждем. Я лично хочу её.
- Войну хочет Волох, но не Вова.
- Я Волох.
- Или Вова.
- Уходи.
- Я уйду, но прежде скажу. Волох, война не нужна. На неё надеются предки. Обмани предков. Мы лишь испытание. Вы же уже хозяева этого мира. Мы не проживём без вас.
- Но ведь вы победите в этой войне.
- Наша победа в ней ознаменует наш проигрыш. Ибо предки расстроятся и слёзы их зальют мир, ибо предки обидятся, и горесть их выльется гнев, а гнев в смерть всего, что есть.
- Что ты предлагаешь?
- Победи северные племена.
- А какое твоё племя?
- Другое.
- У меня нет армии.
- Есть.
- Это не армия.
- Это армия. Вы найдёте остальных. Ищи Волох. Ищи. Прощай. – шаман потушил костёр.