Убедительная просьба, внимательно прочитать оригинал! Опубликовано на Прозе.Ру.
Литературный вечер
Юрий Огурцов
Эта вещь - восприятие-ощущение реального вечера, так что многое там может быть не понятно и показаться абсурдным, читать не заставляю, а если все таки интересно, то пожалуйста.
Пузырь, мыльный пивной пузырь беззвучно лопнул. Лопнула и погасла лампа. Беззвучно шевелятся чьи-то напомаженные губы. Кто-то глупо и упорно добивается номера телефона. Лживая, снисходительная улыбка расплывается в зеркале. Шумно. Звучит музыка. Где-то там, есть кто-то, кто читает. Читает, а другие слушают, а другие курят, а другие глупо хихикают. Вот человек встал и ушел. Стало немного холодней и неуютней. Бутылка Шардоне, четыре бокала, четыре человека и два пива. А там кто-то читает. Передает эстафету. Вот еще кто-то читает. Остальные слушают. Глупо смеясь, человек поднялся и ушел, стало еще холодней, но намного уютней. Бычки тушатся в диких пепельницах, дико сверкают глаза. Остывший кофе в расплавленных стаканчиках, несладкие порции сахара. Глупое шуршание кульков. Много простора. Твои идеи, которые вовсе не твои. Твои мысли, которые немного твои, но в основном чьи-то чужие. Лениво хлопают глаза. Губы шевелится, изрекая вибрации. Вибрации лениво слушает волосатое ухо. Несладкий пакетик с сахаром дико шуршит и кувыркается. Много шаровых конфет и красных яблок. Много разговоров, чужих, далеких. А негры молятся. Молятся ложным черным божкам. Те смотрят на своих однояйцовых братьев и сожалеют. Много пустого безразличного космоса, безразличной вселенной и веселых маленьких звездочек. Много смерти и черных красок, много очень личного и совсем общего. Много контраста и бледных лиц. Черные дикие глаза с интересом изучают окружающих. Глупых улыбок нет, а потолок нависает над нами и смеется. Чернила и типографская краска перемешались, слились и наслаждаются соседством трех вечных аборигенов, которые сидят и курят. Бутылка за бутылкой прячется. Гиены тихо и глупо смеются. Шелест в траве. Это Павлик Морозов глупо крадется, надеясь, что его заметят. Камни летят, наслаждаясь теплым дыханием диких муравьев. Вини неуклюже тащит Пяточка за левое копыто. Аборигены с интересом наблюдает за пионером, который спер водосточную трубу и глупо озирается в надежде, что его услышат. Дико хохочет кто-то. Высокий, зеленый стебель режет розовую нежную плоть. Алый бархат покрывает зимнее поле. Жирный красавец - Фэт Фрумос ловит капли дождя своим шершавым раздвоенным языком и весело писает на абрикосовое дерево. К нему присоединились гротескные херувимчики. Дерево не против. Мыльный пузырь сполз по ножке стола и удалился в стройный писсуар, нащупал ногой чье-то глупое лицо и дико заржал. Кофейные зерна хорошо пахли, их обугленные тельца жалко глядели на нависающий потолок. Пузырь лопнул, солнце погасло, все ушли, а мне стало тепло и уютно.
А теперь пародия.
Вместо предисловия.
Жил когда – то Пржевальский. Была у него лошадь. Но дело не в ней, а в том, что Пржевальскому принадлежит знаменитая фраза: « И еще жизнь прекрасна потому, что можно путешествовать».
Но в жизни много и других удовольствий, например можно писать пародии. Поэтому заявляю: и еще жизнь прекрасна потому, что можно шутить.
С симпатией и уважением к автору миниатюры «Литературный вечер» Юрию Огурцову.
Наша история берет свои истоки с тех времен, когда пузыри еще беззвучно не лопались, потому, что были дикими. Они, мыльные и пивные, взрывались, как петарды, от чего шевелилось, будоражилось и вибрировало все у всех: напомаженные губы, волосатые уши, сверкающие глаза и другие части тел. Не могли удержаться даже молящиеся негры. Они смиренно созерцали ложных черных божков, при этом постоянно подсчитывая в уме, сколько же у тех яиц. Результат несложных вычислений не радовал – у последних их почему – то было гораздо больше.
А что уж говорить о Павлике Морозове. Он давно забыл о трубе, которую так удачно спер и уже не озирался, глупо надеясь, что его, наконец, заметят и надают по морде. Нет, здесь так много шаровых конфет, с истекшим сроком годности и красных с игривой червоточинкой яблок, что можно расслабиться и прислушаться к голосу взбодрившейся по непонятной причине плоти. Ведь кофе давно остыл, а подают к нему несладкие порции сахара, очевидно, для диабетиков.
Кто – то встал и ушел, потому что на четверых было всего два пива. От этого стало холодно и неуютно. Не спасла ситуацию даже бутылка Шардоне. Не унывали только аборигены, они «поправлялись» чернилами и типографской краской, предварительно выкурив по косячку. Над ними глупо смеялись гиены, заглушая взрывы диких пузырей.
Поддавшись всеобщему экстазу шевеления, Винни, неуклюже потащил Пятачка за левое копыто и «отлюбил» по полной программе на зависть всем присутствующим. Что тут началось! Эстафету перехватили негры, за ними Павлик Морозов, которому труба пришлась кстати. Не пощадили даже божков и гротескных херувимчиков. И только жирный красавец – Фэт Фрумос ловил капли дождя своим шершавым раздвоенным языком и орошал абрикосовое дерево продуктом, хоть и изливающимся из детородного органа, но ни по цвету, ни по консистенции не имеющим ничего общего с желтоватой жидкостью, появляющейся оттуда же при справлении малой нужды. Дерево было не против.
Наконец, последний, дикий пузырь лопнул. Лица резко побледнели, кофейные зерна хорошо пахли, но все разошлись. И только пустой безразличный космос грустил, глядя на веселые маленькие звездочки: до него взрывы не долетали.