Вообще-то эта история почти никакого отношения к бане не имеет, поэтому вернее её было бы назвать:
“Верую, Господи…”
- Я теперь сабо! – заявила она, когда мы с Наськой в очередной раз пошли в баню и взяли её с собой. Мы с Наськой онемели от неожиданности и почему-то посмотрели на её босые ступни. В апреле ходить в сабо не сезон, а спятившей Лилька не выглядела.
- Чё вы так смотрите на мои ноги, - начала оправдываться наша подружка, - я просто вступила в клуб BDSM и теперь у меня есть друг по кличке “Немец”. Он – доминирует, а я…
– А ты саботируешь, - радуясь догадке, перебила я.
- Да ну тебя, - чуть не обиделась она, - я от него всё терплю. Он меня связывает, наказывает, ругает, бьёт. То есть, он – “дом”, а я – “сабмишн”.
- Он хоть не фашист? – я сразу поняла, какую глупость сморозила, но, тем не менее, не удержалась.
- Он настоящий садюга! – искренне восхищалась Лилька. – Он уже семь лет в теме и ванильных отношений у него со студенческой скамьи ни с кем не было. Накрепняк засел в клубе…
…Через несколько недель я и Наська вдруг узнали, что у Лильки с “Немцем” закрутился такой сорвибашенный роман, что её уже чуть не замуж за него выдали. И вдруг она звонит:
- Девки, я вас с “Немцем” знакомить буду.
- Давай, - кажется, мы буквально залили своим восторгом дырочки в телефонной трубке…
И день настал. Двухметровый белокурый “Немец” в чёрном кожаном плаще стремительно вошёл в мою комнату; чуть не сорвал с петель дверь, едва не снёс головой притолоку, сразу развернул к себе обеденный стол с нехитрой снедью, (бананы, резаная ветчина, селёдка с лучком, консервированные ананасы, жареная картоха…), и плюхнулся на диван.
- Давай, давай Виталь, доставай! – сразу нетерпеливо закипешилась Лилька, наряженная по такому случаю в чёрный клёпаный ошейник с металлическим кольцом под подбородком, и “Немец-Виталик”, под наше с Наськой спёртое в зобу дыханье, расстегнул молнию большой спортивной сумки:
- Это флогер! – вытащил он на свет здоровую толстую дубину, свитую из чёрных кожаных косиц в один дьявольский хвост.
- Скажи, не слабый девайс! – восхищённо толкнула меня в бок Лилька.
- Это плётка-семихвостка, - “Немец” вытащил на свет столь же вороную плёточку с хвостами-косичками…
- А ещё мы с Виталием обручились, - и Лилька показала нам колечки – серебряные плоские обручи с маленькими впаяными колечками. Подобные кольца, только в увеличенном виде мы видели в порнофильмах. Их вклёпывают в своды зловещих пещер и привязывают к ним за руки-ноги тех, кому не повезло. Или повезло?…
- Когда мы были на сессии в клубе BDSM, - блестя глазами начала рассказывать Лилька, - то видели, как там одну девушку подвесили на крюки к потолку за шесть колец, продетых в кожу спины. А другой девушке принародно прокололи клитор и сделали красивый пирсинг, правда она потом почему-то почти сразу побледнела и начала блевать…
А ещё один знакомый Виталика на показательной публичной сессии попытался хлыстом расстегнуть своей партнёрше лифчик, но не рассчитал силы удара, отбил почки, она упала и её вскоре увезли на скорой помощи.
Виталик с важным видом улыбался и поглаживал крупной холёной ладонью сумку, из которой спустя пару минут извлёк самую симпатичную плёточку с многочисленными длинными замшевыми ленточками (забыла как называется). Она понравилась мне больше всех. Я взяла её и даже начала себя немножечко бичевать по спине на манер средневековых монахинь…
- Ну что же, за знакомство! - Предложил Виталик и достал бутылку “Гжелки”…
- Да, да, - засуетилась я, - у меня как раз люля-кебаб на сковородке жарятся, сейчас принесу…
- Не, не стоит, - тормознула меня Лилька, - Перед Святой Пасхой Виталик постится…
- Ты в-в-веруешь? – я очень старалась не показывать, как удивлена, но почему-то начала заикаться.
- А то? – совершенно невозмутимо откликнулся “Немец” и плеснул себе водочки.
И тут я до невероятного ясно представила, как “Немец” весь обтянутый чёрной лайкой, с хлыстом в одной руке и толстой горящей свечой в другой, идёт в ночь на Пасху впереди Крёстного хода рядом с Патриархом Алексием и вдруг в ответ на слова первого встречного: “Христос Воскрес”, резво бьёт его кнутярой поперёк тулова и мрачно отвечает: “Воистину воскрес”.