О НЁМ
Авт.Власов Павел
— Откройте! Слышите, откройте! Я знаю, что вы там, черт вас дери!
Железная дверь с мутным окошком отворилась, издав неприятный режущий ухо скрежет. Из проема выскочил человек в белом врачебном халате лет тридцати пяти с короткими темными волосами и залысиной.
— Почему вы считаете себя вправе отрывать меня от моих обязанностей? — злобно выпалил он, старясь загородить проход.
— Потому что я требую объяснений!
— Требуйте объяснений в другом месте. Убирайтесь, вы мешаете.
Человек в халате быстро захлопнул дверь.
— Да что же это?! Вы издеваетесь? Я буду колотить, пока вы не впустите меня и объясните где я и…
— Достаточно! — вскоре послышалось за дверью.
На этот раз человек в халате пропустил нарушителя спокойствия в свой кабинет.
Стены, пол и потолок внутри были сплошь металлические. Вдоль стен как попало стояли столики: на них были свалены в кучу предметы, чье назначение таило загадку. Посреди кабинета высился постамент, на котором также беспорядочно были разбросаны различные скальпели, зажимы и другие медицинские принадлежности.
— Итак, я к вашим услугам, но учтите, времени у меня в обрез, — садясь за единственный более-менее осмысленный стол, терпящий на себе ворох бумаг и компьютер, произнес человек в халате. — Прошу прощения, что не предлагаю сесть, но, как видите, стульев больше нет, — он уткнулся в экран монитора и забарабанил по клавиатуре. — Кстати, как ваше имя?
— Этот вопрос меня тоже волнует.
— Вот как?
—…
— Ну давайте будем звать вас Л.
— А ваше имя?
— Тоже Л. Но для простоты можете обращаться ко мне «Доктор».
В любой другой момент новоиспеченный Л удивился бы этой вывернутой на изнанку рациональности, но сейчас его волновало другое.
— Надеюсь, вы объясните, где я нахожусь, и как сюда попал, — сказал Л, вертя в руках странный конусовидный предмет, схваченный им со стола.
— Ни в коем случае.
— То есть как это «ни в коем случае»?
— Во-первых, я не уполномочен давать вам какие бы ни было разъяснения, а во-вторых, вам должно быть лучше известно, как вы, говоря вашими же словами, сюда попали.
— Это так, — скорее для себя подтвердил Л. — Но я ничего не могу вспомнить…
— Хорошо, расскажите, что вы помните, и тогда, может быть, мы вместе решим эту головоломку.
— Первое, что я помню, — это пустая комната двумя этажами ниже, — Л подошел к Доктору сбоку, и стал всматриваться в его профиль. — Я очнулся и обнаружил, что лежу на полу. Какое-то время я ходил по коридорам и заглядывал в комнаты, так и не встретив никого, пока не нашел вас: я услышал шум и понял, что здесь кто-то есть.
— А до этого?
— До этого: провал. Ничего. Пустота. — Л схватился руками за голову. — Ну скажите же, где я, умоляю вас!
Доктор повернулся на стуле и с интересом поглядел на Л.
— Не отчаивайтесь: все-таки в чем-то я смогу вас удовлетворить. Вы находитесь в закрытой зоне, если быть совсем точным, то в стенах лаборатории, где ведутся некоторые исследования...
Л слушал, старясь не пропустить не слова. С таким же вниманием он глядел на Доктора, на его высокий лоб с глубокими морщинами, большую челюсть, практически недвижимую при беседе (двигали только губы, узкие и прямые), на выражение глаз, в которых не читалось абсолютно ничего.
— Подождите несколько дней и, возможно, что-нибудь всплывет в вашей памяти, — продолжал Доктор, — а пока советую вам отдохнуть и подкрепиться. Столовая прямо по коридору и налево до конца, в общем, увидите. Да, и не забудьте прикрыть дверь, — и он снова уставился в монитор, выражая всем видом нежелание продолжать.
— Постойте, я не могу так просто ждать. Проклятье!
Но Доктор не ответил, словно в одно мгновение превратившись в часть лаборатории, такую же безмолвную, серую, как и предметы вокруг.
Л вышел и тяжелым шагом побрел в указанном направлении.
— Что же это за место? — шептал он. — Странное, без окон, и судя по всему огромное. Ни души, лишь я и Доктор. Лаборатория? Но где же персонал? Где обслуга? Никого. Пустота.
Спустя полминуты Л уперся в большую двустворчатую дверь и осторожно заглянул внутрь. Это действительно оказалась столовая, большая, с несколькими дюжинами овальных пластиковых столов. Пол был выложен плиткой в два цвета: синий и белый. Интерьер скуп, да его и не было вовсе. Как и везде, где побывал Л, ни картин, ни растений. Все вокруг довольно благообразно, но не эстетично и бессодержательно.
Осмотрев помещение, Л увидел только одну дверь, которая могла вести на кухню. Он подошел и подергал за ручку — закрыто. Тогда его взгляд упал на один из столов. Л приблизился и обнаружил на нем обед. Приятно томились две тарелки: одна с первым блюдом (по виду, зеленоватая жижа), вторая с чем-то, напоминающем овощное рагу. Поразмыслив, Л взял стакан и сделал глоток. Содержимое оказалось сладким в меру горячим чаем. Над столом разносился славный парок; а значит, кто-то приготовил и сервировал обед недавно, и этот кто-то никак не мог быть Доктор.
Все было разложено аккуратно; рядом лежали ложки и вилка. Л немного проголодался, и принялся за первое. На вкус еда была аппетитнее, чем на вид, и спустя пять минут от нее не осталось и следа.
Некоторое время Л провел в полной тишине, карябая вилкой свое имя на столешнице. Он пытался думать, но думать, а тем более размышлять можно над объемной базой знаний и понятий, приобретенных опытом, а для Л опыт зачался считанные часы назад. Сейчас, в безмолвии, он даже не знал, свойственно ли ему вообще думать и размышлять; есть ли в этом для него надобность, есть ли резон…
Он просидел минут десять, а потом вышел. Мимо лаборатории Доктора Л проследовал, стараясь не выдать свое присутствие (то, что Доктор еще там, подтверждала тень, мелькающая в полупрозрачном окошке в верхней части двери). Л не боялся Доктора, но опасался его, потому что считал, что тот скрывает важную информацию, которая могла бы дать ключ к тайне появления Л в «закрытой зоне».
Яркие лампы на потолках холодным светом освещали коридоры, которым не было конца. Одно можно было утверждать с уверенностью: все они сходятся в месте, откуда можно попасть на другие этажи. Вычищенная до блеска каменная лестница возносилась и низвергалась, однако не давала представления о хотя бы примерном количестве этажей в здании. Сами лестничные пролеты и перегородки были подогнаны удивительно ловко и поставлены относительно друг друга под такими хитрыми углами, что с любого пролета можно было увидеть лишь два этажа — предыдущий и следующий.
Л поднялся выше. Те же однообразные коридоры, редкие незапертые комнаты. Сплошной металл. Затем еще выше, и еще, и еще… Вдруг Л спохватился, что может затеряться, запутаться в этажах и вернулся к начальному месту. Спуск на несколько этажей ниже закончился тем же, а вернее ничем.
Обдумав свои дальнейшие действия, Л решил вернуться, чтобы поговорить с Доктором начистоту. Он подошел к лаборатории и постучал. Ответа не последовало. Тогда он стал звать: вначале спокойно, потом кричать, биться. Вскоре он без сил свалился на пол и затрясся в судороге.
Л стало одиноко и страшно. Он кинулся прочь. Он слышал свои шаги, и они пугали его, ему мерещилось, что они настигают его, и Л инстинктивно ускорялся. Одним прыжком преодолевая пять ступеней, он сбежал на этаж ниже. Все мимо, все вскользь. Блики, повороты…
И тут он встал как вкопанный, потому что уперся в тупик. Но не в пустую, безжизненную стенку, а в проход, но без двери. Л растерянно вошел в слабо освещенную комнатушку и поразился. Впрочем, ничего выдающегося она в себе не заключала, но на фоне всего, что встретил Л ранее, она явилась необыкновенной и шокирующей. Сама по себе крайне малая, но — стены зеленые, в одном углу с человеческий рост деревянный шкаф и стул, словно из одного набора, в другом кровать: из светло-коричневого дерева, покрытая белоснежным одеялом, грузная, с крупными искривленными ножками. Как в обители серости могло оказаться такое, Л не мог даже предположить! Здесь даже присутствовал запах. Даже еда в столовой не имела запах, изумился Л, а здесь он есть!!
Л прислонил ладонь к стене и медленно провел вниз — шершавая и теплая, приятная…
Л сел на чуть вздыбленную кровать-перину. Та прогнулась, и в ответ музыкально заскрипели пружины — мягко и по-доброму…
Л открыл шкаф — пустой, ну и пусть…
Ему пришла мысль, что, скорее всего это комната Доктора (кого же еще!?). А если так, то рано или поздно Доктор сюда явиться, и можно будет потребовать, нет! вытрясти из него правду! А до той поры можно отдохнуть и успокоиться.
Л прилег на кровать, свесив ноги; пролежав так несколько минут, понял, что удобнее будет закинуть ноги на кровать и лежать нормально, и сделал так; а вскоре уснул.
* * *
Сон долго не уходил. Л лежал, свернувшись калачиком, и не мог поднять тяжелые, налитые свинцом веки. Отголоски сновидений витали в мозгу, бились о стенки, отражались, ища любую брешь, чтобы вырваться наружу и обрести свободу. Эти сновидения терзали воспаленное сознание Л. О, какими завораживающими картинами скрасили они его долгое или короткое (не определить) забытье.
В них, безусловно, был сюжет: движение, что-то живое, возможно, сам Л, — но их полотно было черное. Ни единого цвета, лишь черные фигуры на агатовом фоне, черные линии и объекты. И не смотря на то, что все это великолепие сливалось в единую чернеющую пустоту, Л уверился, что эти сны — ярчайшие отзвуки его памяти, просто не хватило палитры, не хватило самой памяти.
Сделав над собой усилие, Л поднялся и протер глаза. Ничего не изменилось, не прошла и его печаль. Судя по всему, Доктор не появлялся в этой комнате, либо появлялся, но не стал меня будить, подумал Л… но так больше не может продолжаться!
И он в который раз направился в лабораторию.
На сей раз он все хорошенько обдумал и предусмотрительно не стал сразу стучаться и звать Доктора. Напротив, он осторожно подкрался к двери и приложил к ней ухо. Прошло пару минут, но никакого шума не доносилось.
Как же поступить, маялся от нетерпения Л. Собравшись с силами и усмирив на время копившуюся нервозность, он присел рядышком. Столько времени прошло, но ничего не указывало на присутствие человека в лаборатории.
И все повторилось. Ор, разбитые о дверь кулаки, отчаяние и свирепость. Переживания определили действия, а действия родили новые муки. И те, и другие переплелись и, закольцованные, лишали Л рассудка.
— Ну уж нет!!! — взревел Л.
Но ему самому не дано было услышать этого звериного рева: в то время как слова вырвались из уст, их хозяин уже летел по лестнице вниз, и лишь одна мысль пульсировала в его помраченном уме — я найду отсюда выход, чего бы мне это не стоило!!!
Л уносился все ниже и ниже, а силы уже покидали его.
Сколько этажей преодолено? Тридцать? Пятьдесят? Сто?
У Л подвернулась нога; он рухнул, скатился по ступеням и со всего размаху ударился о стену головой.
— Боже, — простонал он и отключился.
* * *
Л начал приходить в себя. Кто-то тряс его и бил по щекам.
— Давайте, Л, очнитесь вы наконец!
— Доктор?!!..
— Как вас угораздило заполучить такую шишку?! Вставайте, я вам помогу.
Доктор подхватил Л под руку.
— Куда мы идем? — пытаясь сфокусироваться на чем-нибудь, промямлил Л.
— Конечно, ко мне.
— А… но это же неудобно…
— Что неудобно?
— Ну вы живите здесь, а лаборатория сотней этажей выше.
— Вы шутите? — сказал Доктор, вводя Л в лабораторию. — Я нашел вас здесь несколько минут назад. Какие еще этажи?
— Как это понимать?! — Л попытался отпрянуть от Доктора, но тот стиснул ему плечо и насильно усадил в кресло.
— Вам нужен отдых. Вы вспотели, заработали шишку, — Доктор приложил ко лбу Л холодную стальную пластинку, — бредите...
Л хотел встать и возразить, но понял, что не в состоянии.
Тем временем Доктор подошел к столу, стоящему в центре, надел резиновые перчатки и чем-то занялся. Он внешне изменился, и Л это сразу заметил. Он будто избавился от субтильности, стал выше ростом, шире в плечах. Да и голова у Доктора, казалось, увеличилась в размерах: желтоватая кожа теперь туго обтягивала угловатый череп. Лишь сутулость не пропала и, наоборот, еще более бросалась в глаза.
— Почему вы не открывали, когда я вас звал? — устало, без эмоций поинтересовался Л.
— Работал.
— И все?
— А что бы вы хотели услышать? — сказал Доктор и склонился над столом.
Л не мог сидя разглядеть, что там делается.
— Ну нашли бы отговорку: допустим, спали или обедали, — сказал он.
— Мог бы. Но, к счастью, я не сплю и практически не обедаю, а также не завтракаю и не ужинаю. От этих привычек я давно избавился, так как они сильно мешали мне в работе. Вечно отвлекают, не дают сосредоточиться.
— Понимаю… Я вижу, работа у вас на первом месте.
— Именно…
— И вы все время думаете о ней…
— А вот тут, Л, вы не правы. Свои обязанности я могу легко выполнять, думая при этом о посторонних вещах.
Доктор нацепил на голову какой-то прибор, встряхнул головой — на глаза спали два разных по величине объектива.
— Мой мозг, — продолжал Доктор, — способен, как бы вам объяснить… менять полярности что ли. Он похож на перевертыш. Я подаю идеи, мысли или простейшие команды в обратном направлении, центрирую их в нужном месте, обычно там, куда вряд ли обращусь, и этот центр начинает работать автономно.
— И это не опасно?
— К сожалению, риск есть. Представьте себе этот ничем и никем не контролируемый центр, наделенный всеми правами и основными знаниями, заимевший вдруг разрешение самопроизвольно развиваться. Значит, нарушить эту автономию надо еще до того момента, когда она станет достаточно мощной, чтобы дать отпор.
— Гм… А что, если не успеете?
— Неизвестно. Можно строить предположения на этот счет, но все они не слишком радостны. Впрочем, не волнуйтесь: я всегда слежу за всем, что здесь твориться, — Доктор постучал себя по макушке. — Например, пока основной умственный труд и физика управляется этим центром, я для развлечения считаю всевозможные прогрессии: знаете, беру число, и все время умножаю его на что-нибудь, прибавляю что-нибудь, получаю следующие, потом проделываю те же операции с ним и так далее. Приходиться выдумывать название получающимся запредельным числам.
— А вы не пробовали развлечь центр этим занятием?
— Зачем же это нужно?! Бестолковое, незатейливое дело. Ему развлечение ни к чему. Хотя это и безопасно, потому как в таком случае априорная информация у центра будет ничтожной, и соответственно его потенциальное развитие будет тоже ничтожным; но такая деятельность равносильна простою. Намного лучше, если и его, и остальную часть загрузить работой — моими исследованиями, — и тогда продуктивность увеличится в несколько раз.
— Вот вы сами, Доктор, работаете-работаете, а твердите, что мне нужен отдых, — после недолгой паузы заметил Л.
— Еще как нужен. Да вы на себя посмотрите — выглядите ужасно.
— А как иначе, — возмутился Л. — Я ничего не могу вспомнить, это место угнетает меня. Может быть, я тоже должен что-то делать, работать, помогать, но вы молчите, вы заняты!
Л поднялся и подошел к столу. На нем с помощью четырех зажимов было распято странное существо, которого Доктор, судя по всему, препарировал. Существо было бурого цвета; его внутренности были выпотрошены на стол и омерзительно переливались на свету.
— Что за пакость? — спросил Л с отвращением.
— Я еще сам не до конца разобрался, — ответил Доктор и выкинул сгусток жил в стоящее рядом ведерко. — Какое-то животное, — он сделал неглубокий надрез скальпелем. — Но вы не договорили.
— Да. Я думаю, что могу быть полезен и, наверно, должен быть полезен, иначе, зачем я здесь?
— Сходите и проветритесь, вот вам мой совет.
— Проветриться?!! — встрепенулся Л.
— Чему же вы так удивляетесь?
— Вы сказали: проветриться! Значит, из здания есть выход, и вы мне его покажете?!
Л в замешательстве схватил руку Доктора.
— Ну-ну! Отпустите же меня наконец!... Право, вы безумец. Конечно, есть выход: было б странно, если б его не было. Непонятно, почему вы до сих пор сами его не нашли.
Доктор с прежним усердием принялся за работу и процедил сквозь зубы:
— Спуститесь на этаж вниз и найдете выход.
* * *
Л не поверил Доктору; по крайней мере, для себя решил, что не верит. И все-таки ноги его несли к выходу: туда, куда наказал Доктор. Л спустился вниз и вышел из-за угла.
Несколько секунд он стоял как неживой и не мог двинуться. Там, где должны были ветвиться пустые лабиринты коридоров, оказался белоснежный холл. В центре возвышались две мраморные колонны, поддерживающие сводчатый потолок. Между колоннами пролегал красный ковер.
Л прошел по ковру к высокой двери и отворил ее.
Порыв ветра колыхнул волосы и сердце Л. Горьковатый воздух ворвался в здание. Л споткнулся на ступеньке, но смог устоять, и как завороженный оглядывался по сторонам.
Небо было приятно голубоватым. Но не единого облачка не проплывало по нему, оттого светило палило жгуче и немилостиво. От самого здания до горизонта земля тянулась сухая, безжизненная, местами потрескавшаяся. Л присел на корточки и пядью взял горсть песка — верхнего слоя почвы, носимого встречными течениями ветров из стороны в сторону, — повалял его в ладони и высыпал, поднимаясь.
Теперь его нисколько не волновало, почему выход оказался на этаже, где несколькими часами ранее он спал и где никаких дверей, выходящих на улицу, никаких колонн и ковров в помине не было. Он забыл о том, как в беспамятстве долго мчался вниз, а очнулся там же, откуда сбежал. Все несоответствия, недомолвки с Доктором и недоверие к нему; чувство, что кто-то беспощадно управляет его желаниями и поступками, — все это умерло. Сейчас Л было любопытно.
Сильнее всего его заинтересовала неприметная золотая полоска. Она шла по земле примерно в ста метрах от здания (в котором оказалось всего восемь этажей!) и, как удостоверился Л, огибала его по периметру.
Л подошел к черте и сделал шаг вперед. Часть его тела пересекла черту и неожиданно очутилась в странной желеобразной массе, свет через которую просачивался с трудом. Вдруг неведомая сила повлекла Л в эту дрожащую массу. Руки с приглушенным хлюпаньем вошли внутрь; Л стал загребать ими, но тем самым только ускорял процесс. Никакие усилия не помогали.
Когда Л смирился с происходящим и расслабился, кто-то, находящийся по ту строну, мертвой хваткой вцепился в его ногу и начал яростно тащить Л обратно.
Л свалился на землю и машинально отполз подальше от золотистой линии.
— Еще бы чуть-чуть и тебя уже вряд ли что-нибудь спасло! — качая головой, сказал незнакомец.
Перед Л руки в боки стоял молодой человек — блондин с длинными волосами в сером подпоясанном комбинезоне. Молодой человек приветливо улыбался двумя рядами ровных жемчужных зубов.
— Меня зовут Тайлер, — представился он и помог Л подняться. — Вас разве не предупредили, что заходить за грань опасно?
— Вообще-то нет…
— Ну и дела! Пойдемте, нечего вам тут гулять.
Пока они шли обратно, Тайлер несколько раз повторил, что «заходить за грань» нельзя ни при каких обстоятельствах, и изумлялся тому, что Л не растолковали это правило раньше.
Когда они вошли в лабораторию, Доктор встретил их с воодушевлением. Этот факт свидетельствовал о том, что ему удалось продвинуться в работе.
— А, Тайлер, как хорошо, что ты развлек Л, а то за время пребывания у нас он осунулся и вообще…
Тайлер не дал договорить:
— Я только что вытащил его из-за грани.
— Из-за грани!!! — воскликнул Доктор. — Как же… я думал… Нет, я был уверен, что его предупредили…
— Ладно, не стоит вспоминать, — махнул рукой Тайлер. — Главное, что я подоспел вовремя.
— Однако такой риск! Кое-кто плохо справляется с обязанностями, если позволяет себе такие ошибки. Такой риск!
Л невозмутимо слушал этот диалог. Как мило, что обо мне так беспокоятся, не без злорадства думал он. Улучив момент, он обратился к Доктору:
— Простите, Доктор, можно мне. Вы возмущаетесь, что никто меня не предупредил. Но ведь когда я хотел докричаться до вас, вы запирались; и ведь сами знаете, что с момента моего появления, ни одного человека, кроме вас здесь не было, либо все они где-то прятались. Вот хотя бы, откуда взялся Тайлер?
— Если это юмор, то он мне не понятен, — серьезно ответил Доктор, возвращаясь к работе. — Я замечаю у вас, Л, помутнение рассудка.
— То есть, по-вашему, я ошибаюсь? Хорошо. Пусть я сошел с ума, пусть многое из того, что тут делается, я не могу понять. Но вам бы не помешало выбраться из своего кабинета и самому удостовериться, что никого кроме нас троих здесь нет!
— Вы шутите? — недоуменно спросил Тайлер.
Наступила пауза. Л с удивлением взирал на собеседников, отказываясь что-либо понимать. Через мгновение он нервно засмеялся и попятился к двери.
— Я докажу, докажу…
Упершись спиной в дверь, Л нащупал ручку и, переводя взгляд с Тайлера на Доктора и обратно, распахнул ее.
В этот миг он не поверил своим ушам. Сзади, из коридора, несся гул, слышались шаги и голоса. Л развернулся и выбежал из лаборатории, чуть было не сбив с ног женщину в белом халате.
— Осторожней, — воскликнула она и стала поднимать с пола упавшие бумаги.
Л отбросило к стене. Он будто прилип к ней, наблюдая за людьми, сновавшими в обоих направлениях: некоторые тревожно посматривали на Л, другие проскальзывали мимо, не замечая его.
Следом из лаборатории выскочил Тайлер и схватил Л.
— Не глупите, — заговорил он. — Вы просто переволновались. Пойдемте, я отведу вас.
Тайлер проводил Л в одну из многочисленных комнат на том же этаже и уложил в кровать. Л не сопротивлялся и молчаливо выполнил все, что от него хотели. Тайлер твердил, что, вероятно, нервный срыв Л был спровоцирован выходом за грань, и надо выспаться и набраться сил; а поскольку Л принимал все слова спокойно и вел себя достаточно смирно, Тайлер вскоре ушел.
* * *
— Поднимайтесь, надо поговорить.
— Что? Кто это?
— Просыпайтесь же. Этой ночью я заставил себя потрудиться над вашей проблемой и пришел к удивительному результату.
— О чем это вы? — Л принял сидячее положение и тупо посмотрел на Доктора.
— Да вспомните наконец: я же вам рассказывал про устройство моей головы! — Доктор хотел удостовериться, что Л слушает, и потому повысил голос. — Ну, так вот. Я центрировал всю имеющуюся информацию о вас и о событиях, с вами происходивших. Сначала ваше появление в закрытой зоне, потом якобы то, что она пустовала…
— Да сколько же раз повторять: здесь действительно не было ни души, — устало сказал Л.
— Для вас так и было, вот в чем дело; но не для меня, не для Тайлера, не для сотрудников, которых вчера вам все-таки удалось увидеть. С самого начала они существовали, но только не для одного человека — не для вас!
— Не понимаю…
— Я обдумал это и пришел к выводу, что любое изменение в вашем представлении об этом месте вызывалось вами. Когда в самом начале, вам понадобился кто-либо, кто бы пролил свет на ситуацию, вы встречаете меня. Затем: ваше отчаяние, выход отсюда, Тайлер — цепочка, где каждое новое звено, ваших рук дело.
— То есть я замечаю определенную кусок реальности, когда чувствую в нем необходимость?
— Нет, глубже. Вы творите реальность! — последние слова Доктор произнес с особым апломбом; он долго подбирался к ним. — Ну или нереальность, что непринципиально и зависит лишь от точки зрения да субъективных восприятий. Я имею ввиду, что все это, — Доктор обвел руками пространство вокруг, — создание вашего разума. Я весьма упрощаю, но смысл приблизительно таков: то, что вы думаете, то и видите и ощущаете. Все это, как я уже говорил, суть ваши мысли. Здесь и вы — не вы, а ваша идея о себе в этом мире. Вы здесь — это ваш герой: ваша фантазия, но не фикция. Где-то в реальном, в кавычках, мире вы создали у себя в мозгу этот мирок и управляете им как вам заблагорассудиться. В этом мирке — вы Бог.
— Но… тогда выходит, что вас не существует.
— Простите, но тогда и вас тоже не существует.
— Почему?
— Да потому что мы не можем быть уверены, что там, в реальности, вы не являетесь мыслью и послушным болванчиком, выдуманным персонажем в чьем-то нафантазированном мирке, — Доктор усмехнулся. — Ведь эту роль вы отдаете мне?
— Я не могу так сразу… — Л осекся и зачем-то встал с кровати.
— Но не тешите себя надеждой, что «вы-здесь» можете что-то поменять: это делает «вы-там», и до сих пор «вы-там», по-моему, относился к «вам-здесь» безразлично. Самое интересное, что он не только строит по кирпичику наше будущее, но и перестраивает наше прошлое по своему усмотрению. Скажем, Тайлер работает у нас уже три года, а для вас он вчерашнее обновление.
— Все, что вы сказали, странно. Я должен все обдумать.
— Не стоит, лучше живите в поставленных рамках. Может быть, эти рамки и расширятся, и, может быть, в вашу пользу. В общем, мне пора работать. Извините, что побеспокоил.
* * *
С того момента, как закрытая зона наполнилась людьми, настроение Л заметно улучшилось, и он перестал чувствовать себя таким одиноким. Вместе со всеми он проводил день: завтракал, обедал и ужинал, ложился спать и просыпался.
Все работали, Л ничем не занимался. Он часами бродил по этажам, заходил в лаборатории, с интересом наблюдая за работой, смысл которой так и не смог уразуметь.
Л думал над словами Доктора, но все его существо отвергало их. Помыслить о том, что он мысль, Л не мог и боялся. Этот парадокс изжевывал его, но подтверждался фактами. Впервые побывав в столовой Л начертил вилкой на столе свое имя, которое не исчезло с преображением здания и прочими изменениями. Оно словно талдычило: «Здесь был Л» — это свидетельствовало о том, что «был», но нисколько не разъясняло, где «здесь»; вообще ничего не разъясняло.
Подозревать обман со стороны теперь было в той же степени глупо, в которой этот обман невероятно было бы подстроить. Л находил подтверждения, но подтверждения чего? Того, что нынешняя реальность не есть реальность, что она — изгиб воображения, его же каприз?
Минуло несколько дней. Л как обычно пришел в столовую на завтрак пораньше, до того, как она до отказа заполниться людьми. Взяв салат и чаю, Л сел за пустой столик. Приступив к трапезе, он заметил, что мужчина за соседним столом пристально наблюдает за ним. Л и раньше видел этого субъекта, и каждый раз ловил на себе его пытливый взгляд, от которого предпочитал уклоняться.
Л повернулся к нему полубоком и продолжил есть. Тогда мужчина сорвался со своего места (все его телодвижения были резки и порывисты) и с подносом в руках, пересел к Л.
— Айк, — сказал он, поглядывая по сторонам.
Айку было на вид больше сорока. Весь какой-то растрепанный, непричесанный, он барабанил по подносу пальцами.
— В-вы Л, я знаю, — дребезжащим голосом, заикаясь, проговорил он.
— Очень за вас рад.
Л захотел быстрее отделаться от этого типа и, одним глотком допивая чай, попытался встать.
— Сидите, — выпалил Айк и схватил Л за рукав. — Н-надо поговорить.
— О чем?
— Садитесь. Не привлек-кайте внимание. Наш уникум вам в-врет.
— Кого вы имеете ввиду?
— Д-доктора, конечно. Он врет вам.
Левый глаз Айка был мутным и косил. И хотя Айк походил на ненормального, Л заинтересовался.
— Расскажите все, что знаете.
— Я знаю, з-знаю, — закачал головой Айк. — Как вы д-думаете вас сюда закинуло? Уж н-не говорил ли вам Доктор об этом.
— Либо вы сейчас говорите все, что вам известно, либо разговор закончен, — отрезал Л.
— Вас привезли с-сюда.
— Кто? Вы сами это видели?
— Н-ну… сам н-не видел… Но как же еще, по-вашему, это могло б-быть.
— Дальше…
Айк был рассержен, он явно ждал лучшего приема.
— Вы знаете, чем Доктор з-занимается в своей лаборатории? Может быть, видали, к-как он что-нибудь режет?
— Да, — припомнил Л. — При мне он препарировал какое-то животное.
— Вот именно. Ж-животное! Ха! Оч-чередная ложь. Это не животное, это ваш м-мозг!
— Что за выдумки!
— Тише. Это никакие н-не выдумки. Над вами проводят опыты. Мне мало, что известно, м-многое от меня скрывают. Здесь н-никому н-нельзя доверять, и больше всего Доктору. О, он способен на все; за это н-начальство его и любит. Такие опыты в его вкусе. Сидит у себя в л-лаборатории, и неделями не выходит.
Л слушал и задумчиво потирал подборок.
— Только, ум-моляю, не говорите никому, что все это вы узнали от меня. Запомните: п-пока вас не трогают, но если кто-нибудь придет и предложит вам с-сделать что-нибудь необычное, поучаствовать в эксперименте или еще что, — б-бегите.
Оставшись в одиночестве Л перебирал в голове слова Айка и не мог отыскать в них здравый смысл, лишь предостережение он воспринял всерьез.
В этот же день, встретив Тайлера и перебросившись с ним парой фраз, Л ненавязчиво спросил про Айка.
— Местный ненормальный, — отмахнулся Тайлер, — Не стоит принимать его всерьез. А что, он к тебе лез с какой-нибудь чепухой?
— Да так, ничего особенного…
Под вечер, когда Л собирался лечь спать, в комнату постучали. Открыв дверь, он узрел на пороге высокую женщину с папкой в руках. За ее спиной переминались двое крупных мужчин в комбинезонах.
— Очень сожалею, что пришлось побеспокоить вас в этот час, но на это есть свои причины, — вежливо произнесла она. — Мне бы хотелось, чтобы вы пошли со мной.
— Куда?
— Я обязательно объясню вам, но сначала пройдемте.
— Хорошо, — придавая себе беспечный вид, ответил Л.
Л был препровожден на три этажа вверх в большую лабораторию. В самом ее центре стояла кушетка; рядом на столе были аккуратно разложены шприцы.
— Снова прошу прощения за свой поздний визит. Это не займет много времени, — сказала женщина, подведя Л к кушетке. — Всего лишь один укол.
— Укол? — Л понял, что его худшие опасения подтверждаются.
— Да. Но не волнуйтесь вы так. Исключительно в целях поддержания здоровья каждому, кто находится в закрытой зоне, делается инъекция. Это в ваших же интересах.
Л сделал шаг назад, поглядывая боковым зрением на двоих сопровождающих. Тем временем женщина надела резиновые перчатки и наполнила один из шприцов розоватой жидкостью.
— Ну же, — улыбнувшись, произнесла женщина и приблизилась к Л.
Л вспомнил Айка, и осознал, что если что-либо предпринимать, то только сейчас. Одним движением он вышиб из рук женщины шприц, и, оттолкнув ее на кушетку, начал судорожно искать возможность спастись бегством.
Амбалы, загораживая пути к выходу, приближались к Л. Не долго думая, он подскочил к одному из них, и со всей силой заехал ему ногой в живот — тот отлетел к шкафу, опрокинув столик со шприцами. Второй хотел повалить Л на пол, но Л увернулся и, перешмыгнув через кушетку и истошно вопящую на ней женщину, пустился во весь опор прочь.
Вначале ему пришло на ум выскочить из здания, но он не был уверен, что сейчас выход окажется открыт. Л выбрал свой этаж; пронесся мимо своей комнаты и остановился у лаборатории Доктора. Забарабанив в дверь, он к громадному счастью, убедился, что она открыта, и, перешагнув через порог, облегченно опустил задвижку.
Поначалу Л не заметил Доктора, который распластался на полу и не подавал признаков жизни.
— Что с вами? — воскликнул Л, переворачивая Доктора на спину.
Вены на лице и руках Доктора были вздуты, каждая мышца напряжена и одеревенела.
— Вы подоспели… поздно, — сквозь зубы выговорил он.
— Что с вами случилось?!
— Помните, вы спрашивали… если центру дать потрудиться над простой задачей, — Доктор замолк, набирая сил, — простой задачей…
— Помню, что-то о математических прогрессиях. Вы тогда еще говорили, что это бесполезно и неопасно.
— Оказалось, что опасно, — выдавил из себя Доктор и издал жуткое подобие смешка, которое перекосило его рот. — По чуть-чуть… потом все быстрее, словно по прогрессии… я не смог остановить… уже три дня… проклятые числа… голова… числа…
— Что, что можно сделать?!
— Ничего. Поздно…
В этот момент в дверь начали ломиться.
— За мной гонятся, — проговорил Л. — Мне нужно выбраться отсюда. Вы поможете мне?
— Там, на стене вентиляционная труба…
Стараясь действовать быстрее, Л пододвинул стол, взобрался на него и снял решетку.
— Мне уже поздно… не думайте, — выпалил Доктор, корчась на полу.
Л запрыгнул в трубу и пополз вперед. Ползти оказалось не легко: проход был слишком узок, и при малейшем движении тело упиралось в стенки.
В эти минуты Л вспомнились пространные рассуждения Доктора о «себе-здесь» и «себе-там»; теперь он верил в них все больше и больше. Тогда Доктор назвал того Л — Богом, созидателем этого мирка. Теперь его даже развеселила идея о том, что, следуя вполне прозрачной логике, у того мира обязан быть свой Бог. И может быть он лучше.
Чем хорош «я-там», если воздвиг этот дрянной мирок, где даже «себя-здесь» поставил в такие скверные рамки и заставил переживать все это, думал Л, с трудом преодолевая сантиметры? Определенно, тот Бог должен быть милосерднее и справедливые: иначе, почему все так плохо устроено тут! Тут все не так, все наперекос и гнило!
И если было или есть у того Бога собственное олицетворение в своем мире (как «я-здесь» — герой «себя-там»), то, наверное, не допустил он над ним такие измывательства, какие терплю я. Там определенно все лучше устроено, тут же гнило и мерзко.
Когда Л уперся в решетку, все рассеялось; воображение отступило перед страхом погони. Несколько ударов и решетка слетела. Темнота и холод накрыли закрытую зону, и лишь в отдалении светилась золотистая полоска.
— Вот он выход! — воскликнул Л, озаренный неожиданной мыслью.
Кое-как он высунулся из трубы и, не успев полностью перекувырнуться в воздухе, упал спиной на землю. Сильный удар на мгновенье вывел его из строя, но в этот миг воля была сильнее. Л поднялся и как мог быстро побежал к черте.
Оставались считанные метры, как вдруг сильный толчок сбоку обрушился на Л.
— Не выйдет, — донесся из темноты голос Тайлера.
* * *
Обезумевшего от неудачи Л тащили по этажам. Л бранился, вырывался, — но уже понимал, что «не выйдет». Его вернули в лабораторию.
— Ну вот и наш беглец, — произнесла женщина. — Привяжите его к кушетке. И заткните, наконец, ему рот.
Когда приказ был исполнен, она склонилась над несчастным Л и, погладив его по щеке, прошептала:
— Не бойся…
Игла вонзилась в кожу; глаза Л медленно закрылись.