Егор поежился и, глядя в темноте на потолок, произнес, словно все это время думал и теперь вот надумал:
-Главное, это верить в свою причастность ко всему, да Гришка?
Гришка, молодой паренек, со светлым чубом, на котором плясали лунные лучи, сонно промямлил:
-Да, наверное.
-Нет, ты подумай, как думаешь, подумай, ты же парень хороший. Как ты себе представляешь?
-Я, дядя, считаю, что живем мы, Богу молимся, страдаем, умираем, а после – на небо, коль исправно молился, да настрадался. Вот и вся правда.
-Да, лихо ты. Я же по другому думаю, Гриша?
Гриша, повернувшись к стене, мерно посапывал.
-Эх! Молодой! Спать здоров! Ну ладно, как знаешь, я ж тебе хотел рассказать, как надо, как легче. А легче – верить, что незря все это, что ты ко всему причастный, что миру нужен. И молитва тогда лучше пойдет, прости Господь…
Егор сам повернулся к стенке и, чувствуя через нее, тоненькую дыхание приближающейся осени.
На дворе остановились сани, с них сошла Наденька, подошла к крыльцо и тихо заплакала:
-Егорушка, миленький…
Егор проснулся, не открывая глаз. Он чувствовал, что Гриша уже встал, пахло топившейся печкой.
Он открыл глаза, протер их, посмотрел на руки, в мазолях, большие.
-Чего это мне покойница-то приснилась? К чему? Где-то был…соник…нет, нету…
Он встал и прошел на веранду.
-Гриша! – позвал он.
-Да? – донеслось с крыльца.
Во дворе они сидели на скамейке, покуривали, глядяли на синие, чистое небо, на птиц, пролетающих высоко-высоко.
Ночью прошел дождь, побитые им оставшиеся расстения лежали на грядках.
-Чего это солнце-то греет? – спросил Гриша.
-Греет и хорошо, а что?
-Странно.
-А по-моему – хорошо.
Прошло еще времени.
-Все, дядя, поехал я – поезд скоро. Воды я тебе набрал, печь растопил…
-Когда приедешь-то? – Егор положил руку ему на плечо.
-Попытаюсь летом.
-Отчего же попытаешься? Приезжай, не забывай, ведь мы же одни остались – родня все же, не забывай, а то знаешь сколько наш Свирепый Вал покинуло? Все в город рвутся, жениться, работать, а ты не забывай, приезжай.
-Приеду, дядя, приеду…
Егор смотрел, как все дальше и дальше шел Григорий, вскоре он совсем исчез за кустом шиповника, широко, дикого.
Григорий обернулся, увидел вдалеке стоящего Егора, приложившего руку к глазам.
Все это пронеслось в голове Григория за одну секунду и он, чувствуя, как подступает жар к голове, ко лбу, по горлу, по ногам, спине, схватился за голову, не зная что же ему делать.
-Господи, как хорошо, что все приснилось! – произнес Григорий.
-Чего не спится-то? – недовольно проворчал с другой кровати Егор.