Рустаму Ильясову посвящается.
(Быль)
« Я с детства синий цвет считал
Прекрасней всех цветов на свете
И часто небо рисовал,
Где облака, где солнце светит.
Бездонной этой синевой
Я мог часами любоваться.
И самой главною мечтой
Была мечта – туда подняться!»
Вадим Захаров /АВЛУГА/
Огромное, синее небо над моей головой. Я смотрю на него и растворяюсь в глубине этой небесной бездны. Ветер весенний, теплый и ласковый, теребит мои волосы, играет полами моей одежды, забирается в рукава. Вдыхая, наполняю свои легкие неповторимым воздухом весны, воздухом возрождающейся жизни. И всю меня пронизывает отчаянное желание жить, действовать, радоваться вот этому весеннему дню, ветру, солнцу, небу. Как и чем измерить этот благословенный дар – человеческую жизнь?! Почему-то всегда получается так, что человек начинает ценить жизнь только после пережитой трагедии, после огромной потери, большого душевного потрясения.
Алешка приехал в наш двор совсем маленьким, было ему тогда годика три-три с половиной. Родители, молодые и красивые сняли дом с нами по соседству. Калитка была общая, так как их двор был проходным, поэтому виделись мы с новыми соседями каждый день, а то и несколько раз на день. Соседи оказались людьми общительными, к тому же нас сближал возраст, мы с мужем были чуть младше, множество общих интересов, а так же работа. Все это сделало нас друзьями на долгие-долгие годы. Мужья наши летали в одном авиапредприятии, поэтому горести и радости мы делили все вместе. Детей у нас с мужем еще не было, мы только недавно поженились и, конечно, Алешку очень любили. А он бегал по двору своими маленькими ножками, восхищенно рассматривая все вокруг, норовя потрогать ручонками, всё и вся. Мужчины летали, я работала посменно, а моя новая подруга-Наталья занималась Алешкой и хлопотами по дому. Выходные дни проводили почти всегда вместе, поэтому Алешка был нам, как родной и мы так же, как его родители переживали, когда он, падая обдирал коленки, поднимал на нас полные слез глазенки. Все бросались к нему на выручку, успокаивали и наперебой уговаривали, что будет совсем не больно, если обработать ссадины зеленкой. Он недоверчиво смотрел на всех нас, но потом мужественно подставлял свои раны под обжигающую зеленую жидкость. Уже через десять минут Алешка опять носился по двору, устраивая засады и охотясь на кур. Говорил он так быстро, что первое время мы с мужем его абсолютно не понимали, приходилось спрашивать у родителей, что же он хочет. Как выяснилось, родители его тоже не всегда понимали, но чуткое родительское сердце, подсказывало, что же все-таки нужно их ребенку. Он был подвижным и веселым. Создавалось такое впечатление, что этот маленький человечек очень спешит жить, спешит все увидеть, все рассказать. С его личика редко сходила улыбка, а карие глазки всегда лучились лукавыми искорками. В ответ невозможно было не улыбнуться, он приносил радость, и мне очень хотелось, чтобы у нас тоже был сын. Бог услышал нас и вскоре наш дом наполнился детскими криками, а двор раскрасился разноцветными пеленками, ползунками и чепчиками. Алешка пришел посмотреть, кого это мы принесли домой в синем атласном одеяльце. Он смотрел на нашего малыша широко раскрытыми глазами, потом осторожно протянул руку и потрогал его.
- Холосий!- дал свою объективную оценку.
Я облегченно вздохнула. Я так боялась, что он больше не придет к нам, посчитав, что теперь ему здесь нет места. Алешка прибегал каждый день, тихонько стоял у кроватки моего сына, смотрел на него, а потом убегал играть во двор. Я видела, как ему хочется поиграть с малышом, как с большой куклой. Наташа, каждый раз подводя Алешку к кроватки, говорила ему:
- Видишь, какой он маленький, а ты у нас, вот какой большой и сильный, не обижай его, ладно? Вот Тимошка подрастет, и будете вместе играть.
- Кода?!
- Скоро, очень скоро.
После этого разговора Алешка часто прибегал и спрашивал нас:
- Нет?!
Мы с мужем не могли понять, что он имеет в виду.
- Что «нет»? Что ты хочешь, Алешка?
Он смотрел на нашего сына, показывал на него растопыренной ладошкой и опять произносил свое загадочное «нет». Так продолжалось несколько дней. Вечером Алешка пришел с Наташей и Игорем.
Все повторилось снова: Алешка, заглянув в комнату и внимательно осмотрев малыша, повернулся к нам и разочарованно произнес свое:
- Нет?!
- Наташ, я не понимаю, что он спрашивает у нас уже столько дней?
Наташа присела возле сына на корточки, заглянула в его разочарованную мордашку.
- Ну, что такое? Что ты хочешь спросить?
Алешка залопотал на своей бешеной скорости, и как мы ни пытались уловить смысл его бурной речи – не смогли, только развели руками. Наталья подняла на нас смеющиеся глаза и, сдерживая, смех сказала:
- Ребенок желает знать, вырос уже Тимошка или нет? И когда же, в конце концов, вы дадите Алешке с ним поиграть?
Смеясь, я обняла Алешку за маленькие плечики, поцеловала в макушку:
- Скоро, очень скоро!
Он с досадой махнул на меня своей ручкой и помчался во двор.
Время летело, мой сын подрастал, и Алешке доверяли покатать его в коляске. Они вместе строили кубики и возили машинки. Он очень ответственно и серьезно относился к этим занятиям.
- Из него выйдет хороший старший брат,- сказала я Наталье, глядя на наших детей.
- Да, я тоже так думаю,- загадочно улыбаясь, ответила она.
Время шло, дети подрастали, в наших семьях произошло пополнение. У Наташи и Игоря родился сын, а у нас – дочь. Радости Алешки не было предела. Он бегал из дома в дом, от одной кроватки к другой и захлебываясь от восторга говорил:
- Ну вот, скоро они вырастут, будем все вместе играть! Да?!
- Конечно, конечно,- кивали, улыбаясь, мы в ответ.
Когда дети подросли, они стали одной дружной семьей, все вместе пошли в один детский сад, только Алешка был у них главным, так как был старшим. В детском саду и во дворе он одинаково отчаянно защищал и своего брата и моих детей. Они стояли друг за друга горой. Наташа и Игорь получили квартиру и переехали, но дружба наша не прекратилась. Они жили не далеко от нас и часто навещали, а дети ежедневно встречались в детском саду. Так сложились обстоятельства, что нам тоже пришлось переехать, и снова мы оказались рядом. Так и жили, помогая, друг другу и радуясь успехам детей.
Промчалось детство. Оно, в общем- то не принесло особых хлопот нам, родителям. Детские простуды и болезни, все это пережилось и переволновалось, и хранится в уголках нашей родительской памяти. Наступила юность – пора становления личности и проявления характера. Вот тут пришлось основательно поволноваться и попереживать. Юношеский максимализм, нежелание слушать родительские советы, бунтарство - все выплеснулось наружу, и мы не узнавали нашего покладистого доброго и отзывчивого Алешку. Игорь поменял специальность и был вынужден надолго уехать, а Наташа старалась, призвать Алешку к разумной жизни, без фокусов и неожиданных выходок. Но советы мамы, в таком возрасте воспринимаются только в штыки, молодому человеку хочется неограниченной свободы и действий. А потом, жалея Наташу, Алешка раскаивался, извинялся, что доставляет ей переживания и хлопоты, обнимал ее за худенькие плечи и обещал, что все будет хорошо. Мы все знали, что это пройдет, что нужно только подождать и поддержать его в этот период бунтарства и несогласия, что все мы через это проходили, и нашего Алешку не минует чаша сия, и наши младшие дети пройдут через этот тернистый этап. Самое главное было в тот момент, увлечь Алешку, чем то захватывающим и интересным, не дать отвлечься на злое и бесшабашное.
Самолетами он увлекался всегда. Да как ими не увлечься, если вот он - аэропорт, сразу за окнами дома. Самолеты Ан-2 видны из окна второго этажа, Алешкиной квартиры.
Дом, в котором живет Алешка, построен специально для летчиков и работников аэропорта. Каждый день над крышей проносятся блестящие лайнеры. Он по звуку мог отличить тип самолета, взмывающего в небо.
- Слышали, слышали! Ту-154 взлетел!- привычка очень быстро говорить, когда он волновался, у него так и осталась с детства.
- Ой, Алешка, опять ты с этими самолетами! Да они каждые десять минут взлетают и садятся, покоя от них нет,- Наташа махнула рукой.- Хорошо, что Ан-2 еще не заводят в пять часов утра, а то бы мы совсем с ума сошли.
- Мам, ну ничего ты не понимаешь в самолетах! Ты только посмотри на них, посмотри!
- Алешка, да я на них и так каждый день смотрю и слышу их не только каждый день, но и каждую ночь в придачу!
- Нет, мам, ничего ты в них не понимаешь…- Алешка проговорил это нам таким тоном, что мы почувствовали себя абсолютными профанами, несмотря на то, что полжизни прожили и проработали в аэропорту.
- Слушай,- говорю я Наташе,- Алешка просто бредит самолетами!
- И не говори.
- Куда после школы надумали поступать?
- Ну, что ты спрашиваешь?! Ты же знаешь куда.
- Что так и не передумал?
- Ты же видишь, он не передумает. Оглянись вокруг. У нас все в самолетах, кругом модели, картинки, фотографии.
- А как Игорь к его выбору относится?
- А что Игорь? Игорь сам летчик, он, конечно, «за».
- А ты?
- А я не знаю, я, почему- то боюсь. Да ты же сама в этой же шкуре ходишь, и прекрасно понимаешь, жены летчиков всегда чувствуют беспокойство. Все-таки небо – это не земля, самолет не остановишь на обочине и не проверишь, что там стучит не так, как положено, а за плечами твоими - пассажиры, за которых несешь ответственность. Их не высадишь со словами: « Постойте, граждане, я сейчас аварийку вызову!». Я не жалуюсь, я просто факты констатирую. А еще - нет ничего хуже ожидания. Мне мужа-летчика хватало, а теперь сын в небо рвется. Не знаю, какое-то двоякое чувство: и рада, что он продолжит дело отца, и в то же время - не хочу.
- Главное, что он этого хочет.
- Да, конечно, кто с этим спорит. Только трудно ему придется. Меня Игорь к себе вызывает, а Алешке самому предстоит учиться. Мало того, что в незнакомый город поедет, так мы еще будем за тридевять земель, в чужой стране. И не прибежишь к ребенку по первому зову. Вот и дергаюсь, всего не предусмотришь, а его тоже не удержишь. Вы тут поближе остаетесь, присмотрите за ним, ладно.
- О чем ты говоришь?! Конечно, все сделаем, что будет нужно.
Мы обе прекрасно понимали, какой трудный путь предстоит преодолеть Алешке, все еще усложнялось тем, что родители в это время будут находиться очень далеко и проблемы нужно решать ему самому.
Алешка благополучно сдал все экзамены, прошел медкомиссию и был зачислен в
Высшее летное училище, готовившее летчиков гражданской авиации. Его мечта наполовину сбылась. В летном учился, как все курсанты. Тихим не считался и приключений искал себе на голову даже в таком серьезном заведении. На каникулы Алешка прилетал счастливый, о своих печалях особо никогда никому не рассказывал: все у него было прекрасно, все с юморочком, с улыбочкой. Все разговоры: о самолетах, о курсантской жизни, о городе, за четыре года ставшим родным, о девушках. Мы, взрослые люди, с интересом слушали его рассказы, смеялись и радовались его молодости и оптимизму. Он был тоненьким и стройным, как молодой тополек, совсем еще мальчишка, но решительность и уверенность в своих силах придавали ему солидности. Игорь прилетал к нему в училище, проведывал. Наташе было труднее выбраться из-за границы, но и она приезжала к сыну. Родители спрашивали, не передумал ли он, может все бросит и займется, каким-нибудь другим делом? Алешка категорически отказывался от таких предложений.
Близилось завершение учебы, шли тренировочные полеты. С Алешкой мы исправно переписывались и созванивались, звонили Игорь и Наташа, все шло своим чередом, мир и спокойствие царили в нашем доме. Осень настойчиво призывала заниматься заготовками на зиму, и мы с мужем занялись консервацией овощей. Пока я возилась с банками, муж решил устроить пятиминутный перерыв. Раскрыв свежую газету он пробежал глазами по ее страницам. Что-то интересное зачитал мне из статьи, потом перевернул лист и вдруг замолчал.
- Алешка разбился, - он произнес эту фразу таким неестественно-спокойным голосом, что я от неожиданности уронила помидоры, которые укладывала в банки и недоверчиво посмотрела на мужа.
- Ты, что говоришь?!
- Вот, статья в газете. Самолет, выполнявший тренировочный полет разбился при взлете, инструктор и курсант погибли, а Алешка в больнице. Да, ни смотри ты так на меня! Живой он, живой, в больнице! Я сейчас немедленно свяжусь с руководством училища, узнаю, что там произошло.
Ноги меня не держали, я опустилась на ближайший стул.
- Звони быстрее! Нужно Игорю позвонить! Господи! Как же мы ему скажем?!
- Им, скорее всего уже сообщили.
Муж лихорадочно набирал номер телефона, отрывисто переговорив, повернулся ко мне:
- Да, все подтверждается: разбился Як-18, Алешка жив, повредил ключицу, ушибы, бровь рассек сильно, но глаз не задет. В рубашке парень родился.
Состояние у нас было шоковое, не верилось, что вообще это все произошло, и что для Алешки так благополучно закончилось. Сто раз сказали судьбе спасибо, за то, что парень остался жить. Позвонили Игорю и осторожно стали расспрашивать о делах, не зная как сообщить страшную весть.
- Ребята, мы знаем про Алешку, Наташа вылетела к нему, я прилечу через два дня.
- Мы только сейчас узнали из газеты, представляешь?! Только что звонили в летное, разговаривали с руководством, он чувствует себя относительно нормально, врачи разбираются с рукой.
- Да, я тоже звонил, Наташа уже должна прилететь. Спасибо. Я думаю - мы справимся. Он сильный, выкарабкается. Самое главное, что он жив. До встречи, я еще позвоню.
Алешке действительно повезло. Врачам пришлось повозиться с рукой, но молодой и сильный организм быстро справился с травмой. А вот гибель товарищей Алешка переживал очень тяжело. Первое время ему не говорили, что они погибли. Он все рвался в реанимационные покои, постоянно спрашивал, как они себя чувствуют, можно ли с ними увидеться. Получая уклончивые ответы, сердился страшно, и Наташа сказала ему правду. Алешка стал молчаливым и замкнутым, глаза его, всегда искрящиеся веселыми огоньками, погасли, стали холодными и пустыми. Наташа день и ночь проводила с сыном, поддерживала его морально. Объясняла, что жизнь не кончилась и нужно жить дальше, и радоваться такому невероятному везению, каждому дарованному дню. Мама, друзья, приходившие к Алешке каждый день, однокурсники - все помогли ему справиться с горем. Улыбка стала появляться на его лице, молодость и жажда жизни брали свое, в Алешке пробуждался интерес к окружающему миру и повседневным делам. Но это был уже другой человек. Он как-то сразу повзрослел, стал спокойнее и рассудительнее.
Мы все не сомневались, что после перенесенной катастрофы он уйдет из летного училища, и карьера летчика для него на этом закончилась. Но Алешка упрямо и настойчиво начал бороться за окончание училища и пригодность к летной работе. Врачи недоверчиво качали головами. После такой катастрофы, когда его буквально вытащили из-под обломков самолета и летать? Нет, это просто невозможно! Алешка, стараясь сохранять спокойствие, доказывал, что он здоров и катастрофа не повлияла на его психическое состояние. Он проходил одну медкомиссию за другой, сдавал тесты, убеждал врачей, что может летать, что это ему просто необходимо, что без неба он не сможет жить. После тщательных и неоднократных проверок, его все-таки были вынуждены признать годным к летной работе, и выдали диплом об окончании Высшего летного училища. Алешка был счастлив, он вернулся домой, и теперь нужно было пройти еще одну медкомиссию, чтобы летать в гражданской авиации.
Здоровье у него действительно было отменным, и все психологические тесты он проходил на «отлично», но врачи не хотели брать на себя ответственность, боялись, что он не сможет забыть перенесенный стресс. Алешкина настойчивость и упрямство раздражали, и на очередной комиссии главврач резко сказал ему:
- И ты еще хочешь летать после такой катастрофы?! Это немыслимо!
- Тогда нет смысла жить!- взорвавшись, крикнул Алешка и выскочил из кабинета.
После этого разговора Алешка перестал бегать по медкомиссиям. Он просто лежал в своей комнате на кровати, уставившись в стену, не желая ни с кем разговаривать или что-либо делать. Как ни старалась растормошить его Наташа, ничего не выходило. Он просто молча лежал, молча выполнял домашние поручения Наташи, односложно и неохотно отвечал на вопросы, проведывающих его друзей, равнодушно относился ко всем нашим советам и беседам, с каждым днем все больше и больше, замыкаясь в себе и не желая ни с кем общаться. Глядя на сына, Наташу охватывало отчаяние. Не выдержав, она пошла к главврачу.
- Вы его сломали, понимаете!- она яростно выдохнула эти слова, глядя прямо ему в глаза.- Вы должны с ним поговорить, я не могу вывести сына из этого состояния, в которое вы его вогнали! Он не сможет так жить! Разве вы не видите, что это не просто мимолетное увлечение - это для него все: мир, жизнь, любовь -все!
- У вас сын чудом остался жив, а вы просите меня дать разрешение опять подняться ему в небо?! Я вас правильно понял?
- Да, абсолютно правильно.
- Вы четко себе представляете, что он опять будет сидеть за штурвалом самолета и есть реальная опасность повторения, случившейся катастрофы? Это будет его работой, ежедневной работой, вы понимаете?! Вы сможете с этим жить? Неужели вы не боитесь за своего ребенка?!
- Я боюсь, страшно боюсь, и вы не можете себе даже представить, что я чувствую, и буду чувствовать всю оставшуюся жизнь, если он поднимется в небо. Но пусть лучше я буду каждый день умирать от страха за него, чем смотреть, как он погибает сейчас! Я вас прошу, поговорите с ним.
- Хорошо, - главврач устало поднялся из-за стола,- я вас предупредил, но если у него такая тяга летать, пусть придет завтра, побеседуем.
Весь вечер Наташа разговаривала с Алешкой, объясняя, уговаривая, требуя, чтобы он пошел на встречу с главврачом. Он отмалчивался, потом стал раздраженно возражать:
- Для чего я туда пойду?! Что нового он мне скажет?!! Он уже четко и ясно все сказал, что летчиком я никогда не буду!!!
- А ты и руки опустил!- Наташа вскочила со стула и заметалась по комнате.- Ты хочешь летать или нет?! Хочешь?!!!
- Зачем ты спрашиваешь, если знаешь?!
- Ну, тогда и борись!
На следующий день они вместе отправились к главврачу. Наташа ждала Алешку во дворике и нервно вытаптывала тропинку под раскидистым деревом. Время тянулось так медленно, что казалось совсем стоит на месте. Она уже устала смотреть на часы, что толку, если стрелки, как черепахи ползут от одной цифры к другой! Подняв голову, стала рассматривать пушистые облака, подгоняемые ветром. Они величественно плыли по голубому небу, составляя замысловатые картины, ежеминутно меняя форму, разрушая только что созданный шедевр.
- Правильно ли я делаю?- крутилось в голове у Наташи.- Может надо было вцепиться двумя руками в Алешку и не дать ему летать? Нет, он бы только озлобился и возненавидел всех и меня в первую очередь. Правильно, все правильно я делаю,- уговаривала она себя.- Пусть теперь судьба решает, если дадут разрешение проходить комиссию, значит так суждено. А если откажут…
- Мама! Мама!!- раздалось у нее за спиной, и сильные руки сына сгребли ее в охапку.- Мне разрешили! Понимаешь, разрешили!!! Он сказал, что я могу проходить комиссию и если все пройду, мне разрешат летать!
Она смотрела на это счастливое лицо и понимала, что выбора у нее уже не осталось.
- Я так рада за тебя, сынулечка!!!- глаза заблестели от слез,- я очень рада, мы все рады!- голос предательски дрожал, она поцеловала Алешку.
Хрупкая, маленькая женщина, рядом с взрослым сыном, казавшаяся почти девочкой шла к выходу, счастливо улыбаясь ему. Алешка возбужденно рассказывал о своем разговоре с главврачом, а Наташа молча слушала его, давая излиться наружу эмоциям, переполнявшим сына. Алешка сейчас был похож на Феникса, возродившегося из пепла. Судьба все расставила по своим местам.
Комиссию Алешка прошел, и его признали годным к летной работе, приняли в авиакомпанию и он начал свою летную деятельность в качестве второго пилота ЯК-40.
Зачеты, допуски, первый полет, второй, третий. Жизнь понеслась по кругу, отмеряя дни, недели, года. Наташа и Игорь продолжали работать за границей, второй их сын поступил в институт и жил вместе с Алешкой. Парни были очень самостоятельными, младший - Сережа отличался большей практичностью и приспособленностью к жизни, а Алешка был весельчаком, романтиком и балагуром. Иногда даже складывалось впечатление, что Сергей у них в доме: и за папу, и за маму, и за всех взрослых людей в семье. Алешка не любил заниматься «земными» проблемами и если предоставлялась такая возможность, то он перекладывал их на практичного брата. Они почти всегда были вместе и Сергей, зная эту черту характера брата, великодушно брал на себя бытовые обязанности. Как все дети, они иногда вздорили, ворчали, потом мирились, но не представляли жизни друг без друга. Друзья постоянно собирались у них дома. Своим вниманием братья никогда не обделяли нас и родственников. На все праздники звонили, приезжали.
С Алешкой мы часто встречались в аэропорту, работая в одной авиакомпании. Это сближало нас еще больше: одни знакомые, одни проблемы, одни радости. Случайно встретившись, радостно здоровались и засыпали друг друга вопросами о житье-бытье, о родителях, о моих детях, о муже, о новостях и знакомых, о работе. На прощание он целовал меня в щеку и обещался почаще заглядывать, я махала ему в след рукой и всегда оставалось такое чувство теплоты и добра от этих коротких встреч. Алешка возмужал, из тоненького мальчика-курсанта он превратился в молодого симпатичного мужчину, уверенного в себе и своих силах. Высокий и стройный, он комплекцией начинал напоминать своего отца, а характером очень походил на Наташу. Короткие волосы аккуратно причесаны, широкий лоб открыт, над бровью чуть видный шрам, память от катастрофы, карие глаза весело прищурены, улыбка на пол-лица, нос прямой и ровный, лицо какое-то светлое, словно освещенное изнутри. Ему удивительно шла летная форма, она сидела на нем, как влитая. Алешка любил красивую и светлую одежду. Почему- то ему страшно не нравились черные и темные цвета, особенно, когда в них были одеты женщины. Наташе он всегда покупал или советовал при покупках только яркую и светлую одежду и ткани, смешно возмущался, когда мы начинали рассматривать что-нибудь черного или коричневого тона. Все, в его представлении, должно было быть ярким и красочным.
Какую-то особую красоту он видел в земных ландшафтах, открывающихся из иллюминатора самолета. Вид земли с высоты птичьего полета вызывал у него восхищение. Как-то с родителями они ездили в Париж. После поездки мы собрались все вместе, наши друзья привезли море фотографий. Все восторгались достопримечательностями Парижа, его непередаваемой архитектурой и колоритом. А Алешка, раскладывая перед нами фотографии французских аэропортов, отснятых им, взахлеб рассказывал: как красивы они при заходе самолета на посадку, как красочно и необычно выглядит Париж ночью, когда взлетаешь над ним, какие типы самолетов увидел он на стоянках в аэропорту. И все-все-все про аэропорт, небо, самолеты и самолеты, аэропорт, небо.
Он и любовь свою встретил не на земле, а в воздухе. Рейс был обычным, маленький Як-40 бороздил голубой океан. В пилотской кабине работали проверяющий пилот и командир корабля, Алешка сидел в салоне самолета и заполнял полетные документы.
- Что будете пить? Воду или сок?
Он поднял глаза и сразу понял, что пропал, окончательно пропал от этих необычных восточных глаз, от этого милого, доброго лица и тихого, нежного голоса. Алешка не помнил, чтобы так терялся когда-нибудь при знакомстве с девушками. Обычно разговорчивый и общительный, он не нашел других слов, кроме как:
- Девушка, как вас зовут?
- Вика. Так что будите пить?
- Воду, пожалуйста. Вы недавно начали летать?
- Да, не очень давно.
- А, наверное, поэтому мы с вами еще не встречались. Но теперь, обещаю, будем видеться часто, очень часто.
Девушка улыбнулась его самонадеянным словам и прошла к другим пассажирам.
Свадьбу сыграли шумную и веселую. Жених с невестой лучились счастьем, мы с Игорем и Наташей, никак не могли поверить в то, что первенец из всех наших детей становится на путь семейной жизни. Неужели так быстро пролетело время? Как будто еще вчера Алешка шлепал пухлыми ножками по дорожкам нашего двора, а сегодня он неотразимо красивый танцует со своей молодой женой. Как быстротечна жизнь - становится особенно заметно, когда дети обзаводятся своими семьями. Молодые танцевали. А у меня перед глазами, как в немом кинофильме мелькали воспоминания: вот Алешка маленький с моим сыном играет в кубики, вот он постарше - буквально тащит Сережку за собой в детский сад, вот он бунтует и не хочет соглашаться с нашими взглядами на жизнь и школу, а вот он курсант - прилетев на каникулы, стоит, радостно улыбаясь, на пороге моего дома. Необъяснимый клубок чувств теснился в моей душе: огромная радость и счастье, с едва заметным привкусом горечи, промчавшихся так молниеносно лет. Мы были безумно рады за Алешку, что у него все хорошо складывается, что он нашел свою любовь, приобрел свой дом, у него есть любимая работа и море друзей. Счастья, счастья и счастья, вам дети, звучало со всех сторон. И они были очень счастливы.
Прошло больше полгода. Мы продолжали перезваниваться, редко, но все же виделись, не хотелось беспокоить молодых. Игорь и Наташа продолжали работать вдали от дома и детей, и ребята решили съездить к ним на празднование Нового года. Попрощавшись с нами, они улетели к родителям. В новогоднюю ночь зазвонил телефон:
- Алло! Родные! С Новым годом всех вас!
- Алло! Наташка! И вас всех с праздником! Как поживаете? Дети прилетели?
- Да-да, все здесь! Такой замечательный праздник получился! Я не нарадуюсь! Все уговариваю остаться отпраздновать старый новый год, но у них работа, дела…. В общем, пока не уговорила, но может быть, еще чуточку погостят!
- Мы рады за вас! Спасибо, что не забываете старых друзей, приезжайте в гости очень скучаем!
- Как получится, сразу увидимся! Всем от нас привет и наилучшие пожелания в новом году! Пусть он будет таким замечательным, как начался!!! Целую, до встречи!
- До встречи!
Через неделю раздался звонок, и знакомый голос прогудел в трубку:
- Алло, здравствуйте, вам привет от родителей!
- О! Сережка, привет! Вы прилетели?!
- Да, вчера. Мама уговаривала остаться, но здесь столько дел. У Алешки отпуск кончился, поэтому не стали задерживаться.
- Приезжайте в гости.
- Спасибо, обязательно заглянем, сейчас немного освободимся и приедем. Всем от нас привет!
- Будем ждать.
Я положила трубку. На душе было легко и спокойно. Дома и у друзей было все благополучно, все здоровы, а это самое главное.
Будни помчались, как резвые кони. Все шло своим чередом, впереди маячила еще одна возможность устроить себе праздник, приближался день наступления Нового года по старому стилю. Хоть он и был рабочим днем, но мы решили вечером устроить небольшой «пир на весь мир» с застольем и гаданием в двенадцать часов. В предвкушении замечательного вечера, я обеденное время пробегала по магазинам, загрузившись различными деликатесными продуктами и сладостями, накупила ароматных мандаринов, дабы задобрить хозяйку этого года – Обезьяну и с нетерпением ждала окончания рабочего дня. Все складывалось, как нельзя лучше: муж сообщил, что заедет за мной после работы, перспектива не тащится с сетками - очень обрадовала меня. Погода была предновогодней, в воздухе пахло снегом, настроение было приподнятым и очень хотелось какого-нибудь чуда в такую замечательную ночь.
- Ты, знаешь, наверное, будет туман!- сказала я, забираясь в машину мужа.- Такая погода необычная: и снегом пахнет, и дымка ползет, что-то похожее на туман.
- Да, небольшая дымка появилась, может и сядет. В такое время года туманы вообще то редко случаются, но климат так изменился, что сейчас все возможно: и туман, и дождь, и все что угодно.
Машина остановилась у нашего подъезда.
- Ну, вот, пожалуйста, смотри, уже ползет родимый,- муж указал на дорогу, проходящую рядом с нашим домом. По ней, причудливо расплываясь, кусками полз, похожий на молоко туман.
У дверей нас радостно встретили дети, началась домашняя суета. Звонок, раздавшийся по сотовому телефону, никого не удивил и не обеспокоил, но, взглянув в побелевшее лицо мужа, я поняла, что случилось что-то очень серьезное.
- Я на работу, там аварийная посадка, меня не ждите, ужинайте без меня.
- Какой самолет?
- Як-40.
Он быстро вышел из дома.
За окном сплошной белой стеной стоял туман. Огни уличных фонарей чуть пробивались сквозь его бело-серую пелену. Из окна шестого этажа нашего дома отлично можно видеть, как заходит на посадку или взлетает самолет, но сегодня туман плотно накрыл дорогу и наши дома, приглушил все звуки и создал ощущение острого беспокойства и нереальности всего окружающего. Я страшно не люблю такие звонки, но за время работы моего мужа всегда все заканчивалось благополучно, поэтому тревога была, но где-то далеко внутри и заглушалась уверенностью, что и на этот раз все кончится хорошо. Всё же беспокойство упорно гнало меня к телефону удостовериться, что Алешка сегодня не летает. Позвонив Сергею и не застав его дома, позвонила Алешке в новую квартиру. Но и там никого не оказалось. Успокоилась, подумав, что вероятнее всего ребята все вместе ушли к кому-нибудь из друзей в гости. Раздавшийся звонок был таким громким, что я вздрогнула от неожиданности:
- Алло!
- Это я,- голос мужа показался мне незнакомым и каким-то чужим,- произошла катастрофа, погибли люди, меня не ждите.
- Все-все погибли?!
- Да.
Громкие гудки отбоя больно отдавались в ушах, но я все слушала и слушала их, пока не сообразила положить трубку. Уставившись в окно, пыталась разглядеть хоть что-нибудь, но ничего не было видно, все было спокойно и тихо. Подошли встревоженные дети:
- Мама, что случилось?- старший сын обнял меня за плечи.
- Самолет разбился, люди погибли.
Новый звонок прорезал тишину нашей квартиры.
- Алло! Это я Сергей, что там произошло в аэропорту? Нам сейчас позвонили, сказали, что самолет разбился.
- Вы где?
- Да мы с Викой в дороге, а Алешка улетел в рейс, его самолет сейчас должен садиться, да уже, наверное, сел.
- Как улетел?! Я думала он еще в отпуске!
- Нет, он уже летать начал. Так что там произошло, нам вернуться, все в порядке?
- Я тебе Сережа перезвоню, сейчас узнаю и перезвоню, ладно?
- Хорошо, мы ждем.
Лихорадочно набрала номер телефона мужа и, понимая, что ему не до разговоров со мной быстро спросила:
- Это я. Ты только мне скажи Алешки там нет?!!
- Погиб Алешка, - глухо ответил мне муж.- Игорю сообщили, он вылетает сегодня.
Я не верила, своим ушам, не хотела верить во все сказанное мужем... Мир опрокинулся и разбился на мелкие куски. «Погиб! Погиб! Погиб!» отчаянно билось в моей голове, вытесняя все мысли, опустошая душу, словно тяжелым катком раздавливая сердце. Слезы никак не хотели останавливаться и лились ручьями по щекам.
Старший сын, сильно встряхнув меня за плечи, строго произнес:
- Мама, возьми себя в руки, сейчас Сергей будет звонить, а они в дороге.
- Я не смогу, скажи им, чтобы возвращались, но не говори, что Алешка погиб. Скажи ничего не известно. Пусть спокойно доберутся домой.
Но мы то знали, что Алешкин самолет заходил на посадку, попал в сильный туман, проскочил полосу, разбился и сгорел на берегу речки, протекающей за территорией аэродрома. Отлично знали, что это случилось, что никого не осталось в живых. И все равно, сумасшедшая мысль: «А вдруг! Ведь выжил же он однажды, вдруг и сейчас произойдет чудо! Пусть побитый и травмированный, но живой!» упорно засела в мозгу и, заслоняя действительность, вселяла последнюю надежду...
Чуда не произошло.
Игорь и Наташа прилетели утром, мы встречали их в доме Сергея. Наташа, маленькая, но сильная женщина, поднимаясь по ступенькам лестничного марша, как заклинание твердила глухим, монотонным голосом:
- Не он, не он, не он!!!- подняв голову и встретившись со мной глазами, полными такой непередаваемой боли, вдруг с надеждой вопросительно выдохнула.- Скажи мне, ведь это не правда?!!! Не он?!!!
- Не он,- сказала я твердым голосом, стараясь подавить бьющую меня дрожь, обняла ее и повела в квартиру.- Для нас он улетел далеко и на очень-очень долго, туда - откуда нельзя позвонить и прислать письмо, но он там, летает на своих любимых самолетах, просто он не может к нам прилететь.
Наташа после моих первых слов, вспыхнув надеждой, в конце поникла, поняв все, но, сдерживая слезы, сказала:
- Да, ты права, для нас он действительно улетел. Улетел далеко и надолго. И все, только так и не иначе.
Глубоко вздохнув, собрав все свои силы, она перешагнула порог квартиры.
С большой цветной фотографии, развернувшись от штурвала в пол-оборота, улыбаясь своей широкой улыбкой, на нас смотрит Алешка, через четыре месяца ему бы исполнилось двадцать пять лет. За ним небо в белых облаках, кабина самолета, полная приборов и лампочек - все, что он так любил, ради чего стремился летать и жить. Для меня он в командировке. Порой, кажется, что сейчас откроется дверь, он зайдет большой, веселый, шумный. Опять будет взахлеб рассказывать про небо, аэропорт, самолеты - самолеты, аэропорт, небо… и будет жить вечно.