"Безумец возвращается" - это продолжение рассказа "Безумец")
Старые люди на наших глазах стареют незаметно, но стоит разлучиться с ними на продолжительное время, как морщинистая старость при встрече сразу же проявляется в многочисленных своих приметах. Я вспомнил это, когда нынешней весной вновь увидел этого благообразного старца, узнав его по высокой, слегка сутулой фигуре, длинному драповому пальто и удивительно яркому клетчатому шарфу. На нём, как и тогда, не было никакого головного убора. Седая шевелюра слегка волновалась от весеннего ветра.
Старец стоял спиной ко мне у тех же мусорных контейнеров. Только на сей раз был не усталый, хмурый и ветреный вечер, а весёлое солнечное утро. И, обернувшись, как будто почувствовав моё присутствие, снова поразил своим видом, заставив усомниться в приведённом выше наблюдении.
Минуло две зимы с того дня, как мы расстались, а он нисколько не изменился. Голубые глаза смотрели так же остро и внимательно, орлиные брови усиливали обаяние правильных черт аристократического лица, ни один волос, казалось, не упал с горделивой головы, несмотря на отсутствие шапки. Только в руке его была не сучковатая палка с заострённым наконечником, а изящная, хотя далеко и не новая трость.
"Наверное, отыскал в мусоре", - подумалось мне, а старец, словно проследив за направлением взгляда и, уловив мои мысли, отрицательно покачал головой. А может быть, подумал о чём-то другом, мне неведомом.
-Ты спросил, кто я? - как и тогда внезапно и отчётливо начал он. Сказал так, будто между нашим последним разговором и этой встречей прошло не две зимы - две минуты. Мне стало ясно: он не только не забыл меня, а вновь удостоил высокой чести, допустив в узкий круг своих собеседников.
-Ты спросил ... - продолжил старец, - а я не смог ничего ответить. Кто я? И теперь не скажу. Разве в полной мере знает человек, кто он и что он? Разве ты способен это понять? Нет. Лишь Великий Создатель природы ...
Он осёкся на слове и воздел руки к небу, а я, не испытывая никакого желания пускаться в подобные рассуждения, хотел лишь скромно объяснить своё желание поинтересоваться, как живёт он теперь.
-Видите ли ... - начал я, но старец стукнул тростью о землю и ещё более внимательно взглянул прямо в мои глаза.
-Вижу ... тоску твою, боль затаённую ... Вижу печальные облака над страной. Печальны они, как реки и люди иные. Даже облака печальны, а что говорить о тебе и обо мне. Кто ты, тебе известно. Кто я? Может, я - память? Может, совесть? Но ... позволь говорить мне про то, что не довелось сделать и тех, кем не довелось стать. Ты знаешь, я очень хотел объяснить ученикам моим, как прекрасна непостижимая страна моя, да не сумел. Не нашёл сильных слов, говорил о мелком и сущем, упустив великое и главное. Теперь нет ни учеников, ни страны. Но не только это волнует меня. Сквозь шум осатаневшего ветра и издевательский шёпот деревьев, под бой курантов мы опять шагаем не туда.
Он посмотрел на широкую аллею. Словно именно по ней нам предстояло прошагать не туда, потом перевёл пристальный взгляд на восходящее светило, которое всегда хорошо знало свою дорогу.
-Солнце! Каждый день ты восходишь из тьмы, а я каждый день из тёмной комнаты по тонкому лучу восхода попадаю в дом сознания моего и срываю плоды тяжёлых раздумий ... - обратился он к нашей звезде. И тяжело вздохнул.
-Страны нет, - эхом повторил я то ли вопрос, то ли утверждение.
-Нет! - жёстко отрезал старец, - случилось страшное. Знаешь ли ты, что такое вирус?
-Гм. В общих чертах.
-Вот-вот, - старик тряхнул седой шевелюрой и погрозил палкой куда-то в глубину аллеи, - вирус - это как раз то, что поразило нас. Что есть вирус? Это ничтожная мелкая частица, чуждое всей природе образование. Но он может паразитировать на живых клетках, может их находить, цепляться к их оболочке. Прицепившись, он проталкивает в клетку всего одну молекулу - РНК, в которой записаны команды по "производству" вирусов. И в клетке возникает тайный центр, своё теневое правительство, которое подчиняет своей воле всю жизнедеятельность огромной системы. И все ресурсы клетки направлены теперь на выполнение иных команд. Что дальше? Истощённая клетка может погибнуть ....
-Но ведь клетка по сравнению с вирусом огромна - это целая страна, - выпалил я.
-Страна! Целая страна! Ты меня правильно понял! - старец улыбнулся улыбкой человека, только что завершившего тяжёлую работу, - именно так. Из-за ничтожно малого и вредного может погибнуть великое и способное. И вдоль горизонта познания этого мелкого чудовища не стоят зеркала ...
Глаза его загорелись, а сам он стал как будто выше. И даже, как мне показалось, приосанился. Старец посмотрел на меня совершенно по-другому. Наверное, так земледелец смотрит на только что проклюнувшееся из земли семечко, из которого вырастет то, что только он ведает.
Тем временем к контейнерам подошёл мужчина в засаленной болоньевой куртке, сноровисто вытащил по несколько бутылок из каждого контейнера, заполнив до верху большую клетчатую сумку. Он тотчас удалился, не удостоив нас своим вниманием, а мой собеседник покачал головой:
-Что мне сказать этому господину? Нечего сказать! Он никому давно не верит. Что рассказать старушкам на паперти, инвалиду без обеих ног, беспризорнику при живых алкашах-родителях? Что? Про вирусы или про Ницше? Про Михайло Ломоносова или Хайдеггера? А может, как молниеносно посбивав все шлагбаумы разумные, из гордой космической страны с гордым народом превратились в сырьевую, третьеразрядную и себя не уважающую? Милосердный человек, подскажи! Знают ли они все, куда душой угодили? Что добавить мне к этому, как понятым быть? Чтобы не ты один и не горстка людей, наконец, услышала? Чтобы, ориентиры утратившие, не в "броуновском" движении продолжали суетиться по жизни, но память, цель и смысл бытия своего всё-таки обрели.
-Как же можно обрести это, когда в душах такая пустота? - не удержался я от вопроса.
-Пустота! И самое важное: душа цивилизации, на протяжении столетий соединяющая Европу и Азию, занемогла вирусом этим злорадным и всепоглощающим. И мало кто из власть предержащих глубоко понимает это ... - проговорил жарко он.
А затем как-то сник и тихонько добавил:
-А может, понимают, но ... тогда всё гораздо хуже ...
Его слова тихо умерли на панельной стене ближайшего дома. И мне показалось: тишина после этих слов зловещим облаком окружила нас, хотя безликие дома, арестованные за серость в узком периметре перенасыщенных транспортом магистралей, уже начали свою музыку будней.
14.03.2005 г.