:::.::::
Вот кто-то скажет, мол, брехня это все, гроша ломанного не стоит; кому в нашем мире все это надо. А я отвечу, что в каждом таится это, просто никто не хочет сам себе в этом признаться, ведь это не модно сейчас, а что это тогда в каждом иногда просыпается, такое странное, непостижимое, но такое яркое и отчетливое, словно озарение? Нет, это вовсе не озарение, это что-то другое, то в чем не каждый сможет признаться, может и из стыда, а может из-за того, что понимает, никогда в жизни это со мной не случится. И тем не менее каждый, пусть и не сознательно, но все же стремится к этому. Я и сам порою начинаю сомневаться - а так ли это? Может это все чушь? Не знаю... Не могу утверждать на все сто. Но, все же, я верю, что это есть, а что это каждый должен узнать сам.
Сижу я и думаю, просто, сколько лет прошло, и идет, а что меня ждет впереди, там, в будущем, сразу лезут всякие мрачные мысли, мол, ничего меня там не ждет, да и не должно ждать, а тогда зачем я здесь? Вот прямо тут сижу и думаю об этом, значит, там что-то есть, но только что? Кто знает? А ведь хочется чего-нибудь этакого, интересного, приятного, чтоб все было классно. Но ведь если вот так сидеть, ничего не придет, надо самому все делать, счастье ведь оно просто так не приходит, его надо добиваться, да и то можно всю жизнь так прожить и ничего не будет. А как тогда получается? В чем смысл жизни? Получается что не в самом счастье, а в поиске его, это ведь не я первый это говорю. Кто-то же сказал: "Смысл жизни в самой жизни". Но тогда получается противоречие, или даже не противоречие, а что-то такое запутанное, в чем я еще не разобрался. Получается, мы уже изначально обретаем смысл жизни, он у нас есть, даже до рождения, а если смысл жизни в счастье, то оно есть у каждого, постоянно, оно просто не может никуда деваться, оно постоянно с нами, просто мы этого не замечаем, а оно вот - у нас под носом. А мы порою втаптываем его в грязь, и ничего, потом говорим, что нету его. Странные мы все-таки создания, сами себе противоречим, сами себя заставляем быть нечестными. Кто-то может сказать, что наше счастье есть несчастье, но я думаю это не так, просто несчастье помогает нам понять и оценить, то, что у нас есть всегда, то, что мы имеем. Да и то, некоторые этого не понимают, странные мы все-таки существа.
::::.::::
Серый конец февраля, через пару дней уже март, весна, а выглянешь на улицу и не скажешь что это так. Небо затянуто тучами, идет мелкий противный снег, делать совершенно нечего. Я выхожу на улицу, хотя сделать это было ох как непросто, достаю сигарету, начинаю курить. Делать нечего и я просто начинаю идти, я думаю, о многих вещах, но вывод из них, почему-то делать не хочется. Дохожу до остановки, даже не зная, поеду куда-нибудь или нет. Но, подъезжает троллейбус, не помню какой номер, и я сажусь. Пассажиров мало, все жмутся к углам, Даже кондуктор какой-то весь скрюченный, уставший, сидит на своем месте. Я подхожу к ней, плачу за проезд, сажусь, около окна и просто еду. В окне проплывают улицы, серые дома, машины, стоящие на обочинах, люди, которые как тени, медленно идут куда-то. Не знаю, сколько я так еду, весь ушедший в себя, в свои мысли. Даже не замечаю, как ко мне кто-то подсаживается, только легкая тень скользит по мне. Я кидаю взгляд на обладателя этой тени и опять ухожу в себя.
?А ведь знаешь, раздается голос, на самом деле ведь все это не так?.
?Что не так,- после долгой паузы спрашиваю я, что не так??
?Да все, о чем ты думаешь, ведь эти люди на самом деле живые. это не призрачные тени бессмысленно бредущие куда-то, да и ты, у тебя ведь тоже не все так плохо, как кажется?..
?А кто сказал, что у меня все плохо, говорю я, в том то все и дело что у меня не все плохо, но и не хорошо, просто очень мерзко на душе?.
Я поворачиваю голову и смотрю. Первое что я замечаю, это глаза, глаза, в которых спрятан целый мир, такой огромный, кажется, что он больше этой, реальной жизни. В этих глазах можно утонуть, смотреть на них вечность. Кажется, что они не угаснут никогда, ведь в них целая вселенная, бессмертная, как душа человека. Потом я чувствую запах этого человека, это даже не запах, а тепло, какой то всеобъемлющий эфир, такой теплый и уютный, от которого становится так хорошо. Я смотрю на нее, на ее темные волосы, на ее лицо, как будто передо мной, что-то божественное, даже не ангел, а что-то большее, что-то такое, что невозможно описать. Не знаю, сколько я смотрел на нее, целую вечность наверно, а она ничего не говорила, просто смотрела на меня. У нее было такое выражение лица, нет, она не смеялась надо мной, ей не было меня жалко, нет, в ее глазах было что- то такое, что у меня, где-то глубоко внутри, зажглась искра. От нее мне сразу стало лучше. И хотя вокруг была мрачная сырость, но теперь мне было на это наплевать. Нет, я не стал, в противоположность моему недавнему состоянию, весь таким светлым и жизнерадостным, нет, просто мне чуточку стало теплее, вот и все.
?Конечно, со всеми это бывает, от этого ни куда не уйти, но ведь надо искать выход, должно же все когда-нибудь кончиться, и лучше, если выход будет положительный, а обо всем другом ты наверно и сам знаешь?
А я не мог ей ничего ответить, что я мог ей противопоставить, я просто смотрел на нее, не отрываясь, я пытался понять, что это за существо, и с какой целью она тут сидит и говорит со мной. А она, казалось, понимала мое состояние, и не требовала от меня ответа, казалось, что она знает меня всю жизнь, а я нет, я ничего не знал про нее, и не мог понять ничего, да и не надо было ничего понимать, я и так знал все что нужно.
Иногда она тоже умолкала и смотрела то на меня, то куда то вдаль, словно видела, там, что-то такое, чего ни кто не мог увидеть, что-то, что может уже давно случилось, а может быть, только должно было произойти. Я не решался спросить ее об этом.
Мы говорили о разных вещах, о жизни, о ее смысле, о том, что такое счастье, любовь, и ненависть, о несправедливости в этом мире - обо всем, и мне казалось, что я говорю даже не с самым лучшим другом, я говорю с человеком, который знает все, я даже не сомневался в этом, я просто принимал все ее слова, как есть, для меня они были истиной.
А потом мы еще долго ходили по городу, разговаривали, молчали, смотрели вместе на то, что происходило вокруг, иногда я курил, а она смотрела на меня. Иногда мне казалось, что я говорю сам с собой, со своим внутренним миром, казалось, она знает все мои мысли, и я не скрывал от нее ни чего, я говорил все, как есть, мне не хотелось ни обвинять, ни оправдывать себя.
Было уже поздно, когда она предложила пойти к ней домой. Это прозвучало так, как будто я уже тысячу раз ходил к ней, в ее голосе не было ни намека на что-то непристойное, она сказала, что уже поздно, и я наверно не смогу отказаться выпить чашечку чая у нее. А я и не подумал ничего плохого, просто согласился и мы пошли. Идти оказалось совсем недалеко, она жила в одной из многих многоэтажек, каких в нашем городе пруд пруди. На седьмом этаже. Странно, но я совсем не удивился, когда услышал, что она живет вместе с сестрой, но ее сейчас нет, она уехала, куда то надолго. Я, почему-то думал, что когда зайду сюда, сразу же все мне покажется знакомым и я все пойму. Но я не узнал ничего, вещи в этой квартире не пробуждали во мне никаких воспоминаний, но здесь было так чертовски уютно, что хотелось жить здесь вечно, не вылазить из этого домашнего рая никуда. Она дотронулась до выключателя, и коридор озарился приятным, льющимся казалось прямо из стен, мягким красноватым светом. Она сняла свою курточку и только теперь я смог разглядеть ее. Она была в мягком пушистом свитере с высоким воротником и в синих джинсах, она гармонировала с этой обстановкой настолько, что казалось, все здесь создано специально для нее: эти стены, этот пол, этот свет- все подходило к этой миниатюрной темноволосой девушке в синих джинсах и в домашнем свитере. Она нисколько не смутилась моего взгляда, даже наоборот, повернулась вокруг, как бы демонстрируя мне себя. У нее были красивые ноги, классная попка, да и вся она была очень хороша, просто прекрасна. Мы пошли на кухню, она поставила чайник и села рядом со мной. Я взял ее руку и стал рассматривать. У нее были красивые руки, даже, несмотря на то, что ногти были не очень длинные и покрашены бесцветным лаком. Она вся была такая, нет, она не обладала такой яркой, кричащей красотой, она была красива по-своему, в своем манере смотреть, двигаться, говорить, своими глазами...
Даже чай, заваренный ею, был особенный, ведь он сохранил тепло ее рук. Вот вроде бы, чай как чай, но в нем было что-то особенное, такое, что согревает изнутри, оставляет в тебе чувство покоя и умиротворенности. Это было очень необычно, мы вот так сидели, а я делился с нею своими мыслями, переживаниями, идеями, в общем, всем, что у меня было в голове. Говорить с ней было легко, я мог задать ей практически любой вопрос, и у нее всегда был ответ на него.
После этого мы пошли в другую комнату, очень приятную, с мягким пушистым ковром на полу, с деревянной мебелью и кожаными креслами. Я взял пульт и включил центр, не знаю, какой там был диск, но музыка была такая же, как и обстановка, спокойная, льющаяся. Она села на край дивана, а я, не знаю почему, наверно что-то произошло во мне, лег туда же и положил голову ей на колени, уткнувшись носом и обняв ее ноги. Я помню этот запах, я лежал, закрыв глаза, и вдыхал ее тепло, ту энергию, которая исходила от нее, это было невероятно, это как сон. А она гладила меня по голове, словно успокаивала меня, как мать гладит свое дитя, с той же любовью в сердце, с той нежностью и лаской...
Когда я проснулся, было уже часов десять, ее не было. Я сел, посмотрел в окно, там светило солнце, освещая утренними лучами соседние дома, город жил своей жизнью. А здесь было тихо. Я сразу понял, что ее нет, ВООБЩЕ НЕТ. Лишь на столике рядом лежал кусочек бумаги. Я встал, подошел и взял его. "Я всегда буду с тобой, помни меня",- было написано на нем. И я понял, что больше никогда в жизни не увижу ее, меня это не удивило, не расстроило, мне было даже неважно то, что я нахожусь один в чужой квартире, я просто встал, оделся, захлопнул дверь за собой и ушел. На улице я долго стоял около подъезда, курил и думал обо всем на свете, смотрел на небо, где иногда пролетали птицы, слушал шум города, мне было очень хорошо, ведь я понимал, что в моем сердце навсегда останется частичка ее тепла.
::::.::::