Друзья

 
     Бар

Ослик открыл глаза. Он только что проорался и теперь с чистой совестью смотрел на окружающий мир, настолько чистой, что пук, рожденный где-то внутри, не смог удержаться и вырвался наружу. Ослик испугался и поэтому пукнул еще раз. Это, вроде, уже развеселило его – он стал радостно болтать хвостом, или просто мух отгонял. Сразу за осликом и его друзьями, такими же осликами, была дверь. Страшная. Вообще-то мы туда и шли. Пройдя ряд грязных и вонючих, привязанных ишачков, мы открыли ее, эту дверь. Ударил гром, сверкнули молнии – мы попали в другой мир.
Раскачивающаяся в табачном дыму, масса, состоящая из пьяных субъектов, на минуту замерла. Неровная песня, которую они протяжно тянули до этого, сменилась тишиной. Все недоверие и презрение мира было в глазах этих людей. Мрачные хозяева ишачков, сапог и чапанов - подозрительный народ. Через минуту, можно засекать по часам, выполнив свой святейший долг, масса заколыхала вновь, в такт своей непонятной, но громкой песни. Облегченно вздохнув, мы прошли к стойке, еле различимой в густом тумане.
-  Шесть «подвигов» - именно так можно перевести название местного продукта, не без основания, и два пива, - сказал я человеку за ней, совмещавшему должность виночерпия с должностью повелителя колыхающейся массы и едкого дыма.
Пиво пришлось пить на месте.
-  Послушай, Булкин, мы сегодня сюда уже в третий раз приходим, а на нас все равно пялятся, - медленно произнес я, глядя, как пиво в бутылке превращается в пену и вытекает.
-  Люди гор! – выдавил тот тяжело, два предыдущих похода, видать, отразились на нем.
Тем временем среди чапанов и кирзовых сапог завязалась потасовка. Не участвующие услужливо отодвигали кружки и бутылки, но, повинуясь неведомой силе и чрезвычайно ловко уклонившись от контакта с более мягкой столовой мебелью, чья-то буйная головушка спокойно упала на каменный пол: «Бум!»
-  Молодец! – сказал я, глядя, как хозяин упавшей части тела пытается подняться вместе с ней, но…
-   Бум! – еще раз сказала голова, - бум! – подсказала она мне - пора обратно.
Я схватил за штаны внезапно взлетевшего спутника – третий поход стал для него последним, сегодня, в смысле, и авоську с «подвигами». Спутник отчаянно махал крыльями, глаза его почернели и только слегка сузились на свету, когда он парил рядом со мной на улице. А маленькие лошадки грустно ждали своих пьяных хозяев-ковбоев.      
 

       Мыши

Приехал Татарин на зеленном коне, к боку которого была прицеплена мотоциклетная коляска. В ней сидел большой, просто огромный мальчик. На его голове был кожаный мотоциклетный шлем, и сам мальчик  был жутко серьезен.
Татарин испуганно помахал шашкой, но, поняв, что безнадежно, засунул обратно и, перегнувшись, уронив при этом кубанку с красным крестом на кубаночьей макушке, с деланно умным видом спросил:
-  Маджида не видал?
-  Нет! – ответил я быстро, и отступил на шаг назад – типа испугался. Хотелось что-нибудь отчаянно залепетать, но ничего, как назло не лезло в голову.
Татарин поднял шапку. Отряхнул об колено. Я же сделал пару шагов к нему и шепотом спросил:
-  А зачем он тебе? – преданно взглянув ему в глаза.
Оценив мое поведение, как подобающе серьезное, он ответил: «Так…» и, помедлив, добавил: «Мыши нужны».
Представить Татарина укротителем мышей было несложно – тот же конь, серьезный мальчик, прибавить надо только плетку и мышей, скачущих галопом по арене. Все в поту – мыши, в смысле….
Мальчик начал ерзать.
-  Поехали?! – сказал он неожиданно писклявым голосом.
- Ехали! – бодро заявил Татарин. Он сузил глаза. Дернул коня. Пришпоренный конь вздыбился, при этом чуть не уронив мальчика. Татарин же повернул голову влево и, мигом, вся компания сорвалась с места. В голове у меня при этом почему-то заиграла залихватская музыка.
-  Ну, каков казак! – прицокнул я вслед и зашел домой, - знаешь, Костик, Татарин приезжал!
-  А что не зашел?
-  Коня не с кем оставить.
-  А что хотел?
-  Мышей! Слушай, а зачем ему мыши?
-  Я вчера машинку видал – восемь тысяч по госкурсу! – ответил Кот.
-  Ну и что?
-  Купить хочу.
-  У тебя же денег нет.
-  Накоплю!
-  Не накопишь….
-  Какой ты! Противный! – Кот обиделся.
Что твой Готье и Живанши! Пьяный Кот разобьет их в пух и прах! Какой у них покрой? Какая строчка? О чем Вы? Костик! Вот МАСТЕР!
-  Не обижайся! У тебя же все равно денег нет.
-  Дай хоть помечтать!
-  Мечтай! Хорошо!
Но Костик уже не хотел мечтать. Наобщавшийся, и соответственно сытый, ибо не поемши он не общался, он уже засобирался домой: «Ну, пока!»
Мышей у Маджида не было – я позвонил. Уж больно интересно для чего они Татарину. Мышей не было, потому что, как сказал Маджид – у него нет времени – он ОЧЕНЬ ЗАНЯТЫЙ ЧЕЛОВЕК. Но для чего Татарину мыши не сказал – что-то, видать, скрывает. Но почему-то посоветовал обратиться к Гилю, мол, тот железом занимается. При чем здесь железо? 


       Горе

Все суетились: «Ты разве не знаешь?…»
-  У Татарина горе! – радостно заявил Булкин. Радостно оттого, что кто-то не знает об этом и у него есть возможность исправить эту ошибку.
У Татарина действительно было ГОРЕ. Его почти новый конь налетел на камень и распорол себе пузо.
-  Дамасик, миленький… - лепетал он, бегая вокруг него.
Дамасик лежал на земле и дергал ногами: «Ой-ой-ой».
-  Только вчера новое масло залил, – засипел толстый мальчик.
Дамасик уже перестал дергать ногами, и обречено лежал, не издавая ни звука.

       Философ

- … у тебя в туалете жужжит, - сказал Булкин.
-   Вентилятор, - заявил Татарин.
-   Я понял! Свет включаешь – жужжит….
-   Я же сказал вентилятор.
-  Я понял, - тяжело вздохнул Булкин и попытался снова, и поподробней, - у тебя сколько комнат? И везде кто-нибудь есть.
Он остановился. Все выпили-закусили. Он посмотрел вокруг, оценивая ремонт. Все сделали тоже. Он внимательно посмотрел на живот его жены. Все уже были заняты своими делами, но, не смотря на это, он продолжил:
-  Еще скоро будет ребенок. Вот пришел ты с работы, хочешь отдохнуть – а где? Туалет самое тихое место. Возьмешь книжку почитать. В тишине. Включаешь свет – а там жужжит. Понимаешь! Там тоже неспокойно! Там вентилятор.
Наступила тишина. Проблема. Все задумались.
-  Он отключается, - спокойно нарушил ее Татарин.
-  А-а. Это хорошо, - успокоился Булкин.


       Халиф  на час

 Когда раздался стук в дверь, - а было, вернее не было, и восьми часов – «Наверное, цыгане», - подумал я, направляясь на всякий случай к двери, вдруг кто свой, - «поспать не дадут!»
- … Ромашки спрятались, завяли лютики… - пел ранний гость, как можно фальшивее выводя мелодию. Он подвинул меня и,  проходя в зал, спросил: «Где эта…?» Желаемое, а именно «Бесоме мучо» со всей дури застучало соседям по полу: Вадим танцевал – восторг от этой незатейливой песенки лился из него ручьем, «Бесоме!» - пели Пол и Джон, «Бесоме мучо!» - подпевал им Вадим. Далее они пели что-то на своем непонятном и очень глупом, как казалось всем вокруг – а именно мне и моей жене, английском языке, а Вадим в такт ногами и руками колотил по стене. И так пока «Битлам» не надоело.
Уставший танцор потребовал сосисок – так и сказал: «Хочу сосисок!» И что б, мол, не каких-то, там, совместного предприятия по переработке крысиных хвостов и бумажных отходов.
 – Да где же я тебе такие возьму… что б и не совместного предприятия. Да у меня вообще никаких нет…совместного предприятия…
Но Вадим уже преобразился и стоял во всей своей красе перед дверью: чистая бронза, нога на барабане, одна рука в мундире, другая, сжимая треуголку, показывала направление – вперед! Так и пошли. Поначалу я даже стеснялся его оживленности.
-…Я так рад, что вы у меня есть! Прямо не знаю к кому бы я пошел! Ну,  ты что, бабка? Ты что там лазаешь? Да, кто сейчас что выкинет! Нашла где лазить! – путь наш пролегал через мусорку, - Проснулся…  где я, что я? Телефон, вроде не потерял… и сразу к тебе! Сосиски есть?
Представьте восточный базар. В принципе, там есть все. Красные яблоки и помидоры, зеленые огурцы и арбузы, желтые… да что, там, говорить… такого добра тут навалом, но вот сосисок искомого параметра – что б не совместные – нет! Конечно, местные это яд в концентрированном виде, а совместные слегка разбавленный, правда, неизвестно чем, но кто сказал, что импортные лучше!
- Лучшее – враг хорошего! – почему-то парировал Вадим, и в поисках такого чудного продукта мы перенеслись в волшебный, но пустой мир супермаркета. – У нас есть деньги, конечно, не столько, что б жить как свиньи, но все же…, - он опять преобразился - Антонио облепленный девочками…
Пиво! Пиво мы увидели сразу – оно вызывающе смотрело на нас, когда мы радостно поздоровались с ним: «О-го-го!» Прыгнув в тележки, мы весело скидывали в них все мимо чего проезжали – ведь главное –ПИВО! – было уже у нас. Прочитав напоследок лекцию о поиске счастья и любви, о смысле жизни и радости бытия, мы удалились восвояси. Но пиво имеет неприятное свойство кончаться, на пятый раз нам уже отдавали честь и сопровождали вынос пакетов, и свойство это расстраивало Вадима – он был в одном и том же костюме.
Вообщем, программа была веселая и обстоятельная. Только вот последний номер, под занавес, как-то не удался: Ну, зачем же мимо то? - укорял я его следующим утром – я же все поднял, а ты мимо, нагнуться не мог?
-  Мимо? Надо же, напился! Свинья! – и под этим предлогом в магазин не пошел.
Честь там уже не отдавали – коллектив сменился, но, ничего, будет день – будет пища, по крайней мере, для размышления, Это я для некоторых -  они поняли:
-  Пиво – продукт чистый и смешиванию не подлежит…  но что меня расстраивает: Гришка - жидовская рожа ни разу не вспомнил…
-  А пива больше нет!
-  Как нет?!
-  Так вы же все купили, эти две последние.
- Что же это за страна такая – даже пива попить нельзя! – выругался Вадим, самыми последними, по его мнению, словами.
А я, вдруг, вспомнил сон, приснившийся этой ночью: Будто бы мы втроем - я, Кот-портной и Булкин-философ от безысходности устроились работать в русский ресторан. Почему-то  в Америке, и почему-то музыкантами. Трио балалаечников в шароварах, на басе, естественно, я. Что играли, не помню, помню только Кота – гвоздичка за ухом, да лихо заломленный картуз. Он, топает сапогами не в такт, нарочито громко кричит: «Опаньки!» и хлопает ладонями по телу – вообщем, лихо, гад, «ломает камаринского». Вспомнил и улыбнулся.


Письма

       Письмо туда

Зд’вствуй до’гой Г’иша! Мы очень рады (ничего, что я на «Вы» к себе) получить письмо (хотя письмом эту жалкую пару строк можно назвать с натяжкой) с «подробным» описанием вашей жизни в буржуинстве. Наконец-то ты (оскорбительное «ты») вернулся на родину и получил корзину печенья и большую банку варенья. […]
 Да, кстати! Ты был прав – надо заниматься своим делом. Вот я фирму и открыл. Я сначала хотел один, Рафа тоже хотел один. Я сказал ему, давай, мол, вместе. Он говорит: «Давай». Потом Булкин с «Демира» ушел. Я и ему говорю, мол, давай. Он говорит: «Давай! Только давать нечего!»  Ну, вообщем, начали. Я там президент, а Рафа – Директор (он всегда обижается, если с маленькой буквы писать). Вообщем будем хлеб печь и продавать его, и вообще всяко там разное.
Тайсон с «Демира» тоже ушел. Четыре дня он не приходил на работу – не хотел, потом пришел и говорит Демиру, мол, зарплата эта – не деньги. А тот ему с акцентом, так, отвечает: «У тебя есть другой работа?» Вадик мотнул головой, тот дал зарплату и еще зарплату, и отпустил его с богом. […]
Новый год был у нас – пришли Булкины, потом, после двенадцати, Рафа, Ильгиз и Костик. Было спокойно и хорошо – Костик напился чуть-чуть. […] Вообще ты письмо прислал «содержательное» - как шахтерский тост. Я хотел такое же написать, но подумал – у тебя в буржуинстве с бумагой плохо, ты очень занят – телевизор вещь тяжелая, много сил и времени занимает. И поэтому спасибочки барин, шо таки соизволили черкануть нам смертным, таперича наши глаза не меньше двух разов в день будут наливаться благодарными слезами по Вашему адресу. Наш же адрес я, конечно, точно изобразить не смогу, но попытаюсь, хотя для крупных подарочных посылок, ценных бандеролей и денежных переводов лучше «до востребования».
                С низким поклоном Толик.
P.S. Ну что б все! Пока! С неграми там поаккуратней, на ночь не кушай, пей кефир – у них надо быть начеку!

       Письмо оттуда

Привет! Привет тебе и подвластной тебе компании, а также свободным романтикам в лице Костика, романтикам с хозяйственным уклоном в лице Пепса и романтикам с компьютерным уклоном в лице Гиля!
Такой халявы, как в этот год, мне не выпадало уже давно. Я не работаю, жру как лошадь, пью как … нет, пью вполне прилично, но часто – и так, для пищеварения. Вообщем, насчет бочки варенья и корзины печенья, ты оказался прав. Но …
Во-первых, здесь очень неуютные, холодные квартиры, горячей воды постоянной тоже нет – а это немного отравляет существование моего нежного организма, жаждущего физического комфорта.
Во-вторых, здесь довольно много приятных и, как ни странно, умных людей, с которыми можно общаться, но все равно это совсем не то. Я и не подозревал, что буду так скучать по всем вам. Если у меня и есть что-то вроде ностальгии – то это только тоска по нашей компании – ведь (что там говорить!) жили мы вместе весело, да и понимали друг друга неплохо.
Я уже подтвердил свой диплом (это дело нехитрое, но требующее особого ума), сейчас беру уроки вождения. Довольно часто езжу к Вячику в Ашдод. С  тех пор, как он взял машину, мы уже побывали в ночной дискотеке в Натании (такой курортный городишко), а также в «Сафари» - это такой зоопарк, где все наоборот – звери ходят на свободе, а люди не выходят из машин. Вячик водил меня в ресторан «Планета Голливуд» в Тель-Авиве. Его особенность в том, что без отрыва от жевания можно наблюдать носки, трусы и другие необычные вещи, якобы принадлежавшие когда-то голливудским звездам.
Вообще, честно говоря, до роскоши далеко. За все время пребывания тут я сделал следующие приобретения:
Во-первых, гантели – ибо какой же я еврей без гантелей-то?
Во-вторых, я приобрел пару итальянских туфель. Красивые – просто ах какие! На кожаной подошве, блестящие – видно издалека!
Ничего не поделаешь – теперь я буржуй, поэтому жить нужно соответственно чину! Вообще, слово «буржуй» состоит из двух половин, первая – «бур» (я не знаю, что это такое, да и знать не хочу), а вторая – «жуй» (говорит само за себя). Килограмм пять я уже нажевал. Беда только в том, что здесь все вокруг имеют состояние больше, нежели у меня. Поэтому, смотрю в зеркало – буржуй, а выйду на улицу – классовое сознание просвечивается. Даже Нелька «богатая» - у нее есть компьютер. Я недавно его ремонтировал – чуть не доломал окончательно. А Вячик еще богаче – у него их уже два. Второй он собрал сам из честно украденных на работе деталей, видимо сознавая свое не вполне законное происхождение, он пока наотрез отказывается работать (компьютер, разумеется).
В общем, пиши подробненько обо всем и обо всех.
P.S. И не смей картавить, когда пишешь мне.

       Письмо туда. Весна

Здравствуй буржуин Гришка. Напряжение жизни, ее лишение не дают тебе возможности черкнуть пару строк своим друзьям. Но мы, твои друзья, не обижаемся на тебя за тот информационный голод, которым ты моришь наши осиротевшие души. И даже не верим в вечную занятость. Скорей всего с тобой что-то случилось. Может, ты ослеп, неосторожно взглянув на свои туфли, а может твоя рука – этот мощный столп, эта опора Израиля – подымая в очередной, а может, и скорей всего даже, в сотый раз, - подымая высоко, подымая гордо эту гирю, гантелю, вообщем, спортивный снаряд, дрогнула… О, ужас! А может, это все случилось одновременно? За что же тебе свалилось на голову это несчастье, за что? Ты был так добр к друзьям, ты же постоянно снабжал их свежей информацией о культурных, политических и иных мероприятиях происходящих вокруг тебя. Непонятно!
Но знай! Мы верим в тебя и вспоминаем тебя даже в те минуты, когда ко мне домой приходит Тайсон. И если разговор о Демире с прожитыми днями становится все тягостней и грустней, и я думаю, что наши дети, услышав его имя, будут пугаться и прятать свои личики в ладошки, то разговор о тебе, Гришка, становится оживленным – мы часто произносим твое имя, подымая при этом руки к небу и долго щелкаем языком, одобрительно киваем головой – вообще, ведем светскую беседу. Хотя, приход Вадика, после разговора и тягостной минутой прощания с ним, а далее с последней пищей, ознаменовывается транспортировкой меня женою на кровать.
Мы верили, и будем верить в тебя, Гришка, как верили во вселенскую  справедливость, отражая очередную попытку санитарного милиционера посмотреть таки медицинскую книжку у, судорожно извивающегося и пытающегося одеть таки этот халат, Булкина. И даже за обедом нас подбадривают твоим примером -  чего стоит одно только упоминание Булкиным о твоем прекрасном аппетите, и цитирование твоих мыслей о том, что настоящий мужчина должен съедать буханку хлеба: «А Гриша съедал буханку за обедом!» И будь ты снами, мы могли бы заказывать на три буханки хлеба больше, зная, что у нас, твоих друзей, есть постоянный клиент. И мы бы творили добро каждый день – насыщая твой здоровый организм.
Вспоминает тебя и Рафа, которого мы все-таки обрядили в божеский вид, заставив его купить джинсы, ну и всякую там мелочевку. А то, ведь, он как думал:  джинсы и человек – друзья. А друзей может быть один штук, максимум два. И купать этих друзей нужно не много не мало один раз в жизни, желательно перед их смертью, или после. Но все-таки мы за ним не уследили, и он купил аж целых три галстука расцветки достойной мультипликационного фантастического сериала.
Но особенно вспоминает тебя Костик, приходящий к нам теплыми весенними вечерами, выпить рюмочку чая, и не находящий в наших уставших глазах ответа на его молчаливый вопрос. Именно по этому же поводу по тебе скучает и Ильгизка. Но, Гришка, я тебе их вложу – когда они приходят вдвоем, они совершенно по тебе не скучают, но разве только так, в беседе, гордо вспоминая твои подвиги и не уменьшая свои.
Думает о тебе и Гиль, пытающийся собрать всех мыслями о Чарваке. Но мы думаем о тебе в гораздо большем ракурсе, чем он. Ибо у него есть сотовый телефон, а о чем может думать счастливый владелец сотового телефона – только о поездке на Чарвак, да о распечатанных из интернета голых девицах. […]
Жизнь здесь спокойная и тихая. Никто не стреляет, дети гуляют до … (смотря по возрасту). Никто никого не обижает (вру, конечно). Но ты знаешь, как спокойная жизнь надоедает. Вообщем. Пока!

       Письмо оттуда. Лето

Здорово граждане!
Шлю всем привет из солнечного Израиля в не менее солнечный Узбекистан. Спешу облобызать всех тех, кого безвременно бросил в земле шашлыка, бахчевых культур и белого золота!
Рад был получить от вас весточку, хотя не могу не отметить, что пропитана она была нездоровым любопытством и двусмысленными рекомендациями, направленными на подрыв душевного равновесия, здорового сна и общественно-бесполезной деятельности адресата.
В свете вышеизложенного, и дабы избежать кривотолков, хочу сообщить вам некоторые подробности своей бесподобной по международной значимости жизни. Исследуя вполне «объятные» просторы страны моих далеких несчастных предков, побывал я почти во всех крупных городах. Резюме – хорошо там, где нас нет. Больше всего на Ташкент похожа Бер-Шева. Ее широкие улицы, несусветная жара и мусорные кучи вызывают приступ ностальгии. Руки сами тянутся к гитаре, душа к водке … А по ночам, во сне, приходит Костик с полной рюмкой в руке и с укоризной, пристально так, смотрит на меня, и как бы вопрошает: «Ну что же ты, батенька, водку-то на закуску променял!» И так муторно становится на душе, что аппетит пропадает до утра. Вся беда в том, что со смыслом выпить не с кем. […]
Вообщем, у каждого свои проблемы. И у меня тоже. «Корзину» свою я уже проел, и в воздухе запахло работой. Этот запах вызывает аллергию в моей бессмертной душе философствующего тунеядца. Кстати, в Израиле секс есть – итальянская обувь и гантели делают свое дело. Подробностей не будет.
Пепсу передайте – в этот Новый год я спал отвратительно – было жутко жестко.
Передайте Костику – этот Новый год я встретил трезвым.
Гилям передайте – пельмени здесь тоже есть, но только не такие вкусные.
Вообщем, спасайте меня ребята!!!
Повлияйте на Рафу. […] Залезьте в компьютер и передайте привет тамошним жителям. […]
А ты не обижай слабых, передавай привет Катьке.
Просто ужас, как мне вас всех не хватает.

       Костик

Привет, Гришаня!
Во первых строках своего письма спешу Вам сообщить, батенька, что Вы жопа. Письмо, которое было написано в долгих творческих муках, так и осталось без ответа. Поэтому, ты друг мой, и есть жопа. Пришлось снарядить в долгий и опасный путь      спецкурьера. Дабы доставить письмо лично в руки.
За время твоего отсутствия много водки разлилось живительной влагой по нашим организмам. У Андрея родился сын, назвали Никитой.
Толик уехал в Москву – скоро приедет.
Рафа покончил жизнь супружеством – я был свидетелем.
И самое главное Андрей опять начал пить. Совсем недавно мы отметили это событие с ним и его женой (жена у него та же что и была). Было выпито в торжественных условиях три бутылки водки. Дабы не забывать о наших друзьях в Израиле водка была Узбекско-Израильского производства. Последнее время гулянки случаются не так часто. Все стали деловые и тяжелые на подъем. Но ни одной вечеринки не проходит без того, что бы мы не вспомнили о тебе, милый наш друг Гриша. Так что, мудак, мог бы и написать пару строк о своей жизни.
До встречи, ждем письма. Твои друзья.
P.S. Курьеру можешь доверять. Человек надежный.

       Рафа

Здравствуй дорогой Григорий!
Пишу Вам после долгой паузы, вызванной непредвидимыми обстоятельствами, и не только от своего имени, а от имени нашей семьи. Да, ты правильно прочитал. Так что в вашем полку холостяков убыло, хотя, может, ты уже не относишься к ним? Вот ты и узнал новость №1.
А вообщем, мы очень по тебе скучаем, вспоминаем. Недавно, месяца два назад, мы собрались в «центре», как в старые добрые времена и все напились, при этом про тебя не забыли, вспоминали все подвиги и так далее.
 […] А еще если все будет нормально, на что я очень надеюсь, то в октябре я стану папой, с чем можешь поздравить меня  - но не заранее. […] Андрей у нас завмаг и у него в подчинении целых два продавца. […] Родился у него сын Никитка, вообщем у него все в порядке…
Толик сильно изменился, стал отпетым пессимистом, поехал в Москву на заработки к брату, и позвонил, что ему там плохо и не подходит климат, вообщем, лентяй. Пополнения не ждет и что у него на уме никому не известно, так как он бросается в разные стороны.
Лева передал тебе привет и просил передать дословно: «Пусть этот мудак позвонит».
Костик никак не определится, но продолжает шить и знакомиться с новыми девушками, а так все по старому. Ну вот, в общем, и все. Да, я чуть не забыл, я теперь почти буржуин, так как имею авто марки «Дамас», цвет по нашему бирюзовый, а вообще-то лазурит.
Заранее тебе благодарен, если напишешь с обратным адресом.
С любовью о прошедших днях. Всегда Ваш Рафаэль.

       Булкин

Григорию Г. от Андрея Б.
Думаю, что эпистолярный жанр умрет лет через десять. Телефон, факс и Интернет задушат это творческое начало в человеке. Что бы написать письмо, а не сводку последних событий необходимо время, уединение, стол и ручка. Стол и ручка в современной жизни имеют место, но со всем остальным – проблема. Жаль, конечно. Наверняка у тебя в Израиле тоже острая нехватка времени на рассуждения о прошлом, будущем и настоящем. Что бы с удовольствием отдаваться философским рассуждениям, необходимо снять с себя заботу о хлебе насущном. Как ты помнишь, для граждан Узбекистана хлеб (питание) действительно насущная проблема. Заработанных денег только на это и хватает. И то не всегда. А что особенно мешает душевному спокойствию, так это то, что впереди та же самая каждодневная рутина. […] С другой стороны,  если попробовать разорвать привычный ритм жизни, то это не принесет особой радости тоже.
Месяц назад стал употреблять алкоголь и теперь регулярно (раз в неделю – два) занимаюсь этим с Костиком.
Костик единственный человек, с которым можно нормально выпить.
«Центр» угас. А с ним и вся наша компания.
Пить с Костиком приятно, наверное, потому, что он до сих пор холост и свободен. У всех остальных четкий график семейных обязанностей, в котором нет места пьянству до утра. Собственно, развалилась не компания, а ее остатки. Жаль, что пришлось жить в таком месте и времени, когда все стремятся, что, в общем-то, правильно, убежать отсюда. Сам бы сделал то же, только вот некуда. Так что приходится жить в Ташкентском болоте и выдумывать себе мелкие радости. Иначе очень грустно было бы жить.
Очень редко наше болото мутят гости из-за рубежа. Приятное разнообразие. В прошлом году, летом, нас посетил Чучик. Очень приятно. В этом году уже, наверное, не приедет. На тебя и на Вячика надежды слабые. Думаю, у вас куча проблем по устройству собственной жизни. Не до туризма. А у нас на туризм просто нет денег.
Терпеть не могу писать письма. Пишешь больше для себя, чем оппоненту. Мне больше нравиться слушать собеседника и вставлять комментарии, чем устраивать долгие монологи.
Все. Настроения писать больше нет.
Ни пуха тебе, ни Пятачка!