Уже больше месяца Захар наведывался в домик к Софье, рассказывая Нюшке сказки про ночные молитвы и необходимость побыть в лесной тишине – в общем как мог старался скрыть свои похождения к любимой женщине. Можно даже сказать, к жене, ведь неделю назад...
Неделю назад возлюбленные обвенчались под холодным взглядом полной луны, когда ровно в полночь всё живое замерло на мгновение, чтобы встретить новый круговорот времени торжественной тишиной. Именно в этот миг Захар, прижав к себе Софью, произнёс слова клятвы, соединяя свою жизнь с жизнью любимой – она же вторила ему дрожащим от волнения голосом, глубоко вдыхая прохладный ночной воздух, наполненный ароматами леса, наполненный ощущением тайны, наполненный мощью любви.
И как только эхо последних слов утонуло во мраке среди деревьев, что, пользуясь покровом ночи, улыбались молодожёнам, Софья приоткрыла уста, ожидая первый поцелуй мужа. Захар, лишь на мгновение задержался с лаской, любуясь своей женщиной, такой прекрасной в сиянии ночного светила, но затем нежно и глубоко поцеловал её, чувствуя, как учащённо бьётся его сердце, переполненное счастьем.
Софья же, чуть не потеряв сознание от не менее сильных чувств, закрыла глаза и откинула голову, почти не замечая, как сильные мужские руки бережно кладут её на мягкий травяной ковёр, как эти же руки, подрагивая от волнения, снимают мешающую вдруг одежду, которая не пропускала жар страсти, рвущийся на волю, рвущийся к любимому. Но когда её разгорячённое тело, на секунду омытое прохладой ночи, ощутило на себе желанную тяжесть мужчины, Софья будто пробудилась, сбросив с себя покров слабости, и женская сила закипела в ней, нагоняя волны желания внизу живота.
Захар, вжимая любимую в ложе из лесных трав, уже собрался подарить ей очередной нежный поцелуй, как вдруг неожиданно окрепшие женские руки обвили его шею, стройные ножки обхватили его торс, а сладкие уста жены первыми приникли к его, впиваясь обжигающим дыханием. Чуть подавшись вперёд, Захар вошёл в Софью, - влажную, горячую, раскрытую ему, словно бутон розы цвета любви, - и получил в ответ возбуждающий стон, сорвавшийся с женских губ, но идущий будто из самой женской сути, с радостью принимающей в себя мужское начало.
Соединение двух тел, влажных от всё ускоряющихся движений, вторило интимным звукам соития, перекрываемым почти синхронными стонами, переходящими на вскрики. А в унисон бьющиеся сердца гнали по жилам кипящую кровь, превращающуюся в огненный вихрь, что поднимает метающиеся в счастье любви души на вершину наслаждения, что протягивает навстречу свою длань удовольствия. И когда спазм удовлетворения сотряс молодожёнов, над лесом разнёсся прозрачный звон хрусталя, будто небесный свод вздрогнул от силы любви двух человек, слившихся в соитии, вздрогнул, заставляя звёзды звучать, заставляя их сиять как никогда ярко.
Любовники ещё долго лежали рядом на тёплой от энергии горячих тел постели из лесных трав, шепча друг другу слова нежности, слова благодарности, слова счастья, глядя в темное небо, усыпанное мириадами звёзд, среди которых одиноко мчалась комета, разгораясь всё ярче и ярче, как и любовь Захара и Софьи...
Но, несмотря на всю радость единения двух тел, двух сердец, двух душ, официально скрепленных узами брака, влюблённым всё же приходилось скрывать от местных жителей свои поступки, свою любовь, ибо никто в Лесной не смог бы понять, а уж тем более принять союз священника и колдуньи. И всё могло кончиться весьма плачевно. Посему оставалось только два выхода: продолжать встречаться тайно, либо доказать всем, что их союз имеет право на свободное существование без каких-либо непринятий со стороны других людей.
Захар же нашел, как ему думалось, третий и самый подходящий в данном случае вариант – попытаться избавиться от Нюшки (то бишь переселить её к жениху), а потом вселить в дом Софью, тайно вселить, лучше под покровом ночи. Естественно, и в таком случае необходимо было сохранять максимальную осторожность, но всё же та мысль, что Софья будет каждую ночь лежать рядом в горячей от страсти постели, заставляла Захара учащенно дышать и «уговаривать» свою немедленно восставшую плоть успокоиться.
После недолгих раздумий, священник решился на переселение, которое и произошло на следующую ночь после праздника Жатвы, где гуляла вся деревня. Этот праздник отличался от всех других, потому как дарил людям не только радость, а ещё и осознание того, что уборка урожая прошла успешно, и теперь никому не будет грозить голод зимой. Поэтому ни о каких моральных устоях и приличии конечно же не могло быть и речи – народ, пьяный от счастья (тем более, что благодаря Захару в этом году крестьяне приложили максимум усилий и собрали воистину царский урожай), от текущего рекой самогона и от полуголых женщин, которые только в этот праздник позволяли себе вольности во внешнем виде и поведении (именно в ночь после праздника Жатвы было принято зачинать нового ребенка, чтобы уже к следующему лету женщины могли вновь работать на полях в полную силу), горланил песни и безудержно танцевал. А кто уже не мог танцевать – полз в сторону сеновала, чтобы, немного придя в себя, заняться самым приятным на Земле делом со своей подругой, женой, любовницей, а то и просто незнакомкой (хотя деревня была небольшая, и все знали друг друга в лицо, но ведь в пьяном угаре всего не упомнишь) – заняться любовью, сексом, спариванием, да и просто хорошим трахом.
Захар, по понятным причинам, не участвовал в данном мероприятии – он всю эту ночь провёл в молитвах, прося Господа простить жителям Лесной их прегрешения, прося помочь Господа придать сил самому священнику исполнить задуманное в следующую ночь. Хотя далеко заполночь, устав от сумбурных мыслей, снующих в голове, Захар решил пройтись по деревне, праздник которой уже давно вышел за рамки приличного и дозволенного, чтобы сказать Нюшке, что пора бы уже и переселяться к своему суженному...
В избе было жарко от разгоряченного дыхания, обнаженные тела блестели потом, и в слабом освещении невозможно было сразу разобрать, что происходит на полу, устланном шкурами животных. Но глаза быстро привыкают, и уже останавливаешь взор на каждом участнике событий в отдельности...
Крепкий молодой мужчина, стоя на коленях, насаживает на себя девку - она стонет под его крепкими ударами и оборачивается на каждый его новый натиск, откидывая длинные и чёрные как смоль волосы рукой, и каждый новый вскрик её завершается облизыванием пересохших губ. Тут же рядом двое мужчин жадно наблюдают за ними, одновременно лапая другую девку с крупными грудями - она поднимается на ноги, и взору открывается вся её нагота. Нет сомнения, что это Нюшка.
Свечи вздрогнули, заколыхались от движения воздуха и красиво облизали её молодое тело - Нюшка выгнулась, с удовольствием расставив ноги, и оказалась меж своих партнеров, один из которых зарылся носом в её заросший ярко-рыжими волосами лобок, другой же, продолжая теребить соски грудей, не отрывал взора от соседней пары, что вот-вот разродятся оргазмом, что незамедлительно и происходит: мужчина кончает в девку, накрывая её своим телом, замирает на мгновение, а потом быстро поднимается, - она остается в том же положении, чем моментально пользуется тот, кто с такой жадностью смотрел, не отрываясь на весь процесс. С размаху входит в ещё не остывшее от экстаза лоно, и член, проскальзывая в него, вытесняет собой удовольствие предыдущего партнера. Девке это явно нравится - она, входя во вкус, начинает двигаться всем телом на нового партнера, всё так же оборачиваясь и постанывая.
Нюшка в это время стонет, насаживаясь на язык ласкающего её жениха, и заворожено смотрит на новый грех, что творит её подружка, извиваясь, как змея, под новым партнером, более быстрым в движениях. И когда приходит пора, кричит, что б кончил в неё - он вздрагивает, на вершине начала, а новое семя изливается в её лоно, пока мужчина с криком дергается на ней, и вот замирает.
Она ловит его руками, обнимая за задницу и прижимая к себе, не желая отпускать из себя. Но вот он вырывается из объятий её рук и лона, и дырочка закрывается за ним моментально, а девка остаётся всё в той же позе - лишь ложится на пол грудями, что заставляет её попу подняться и открыть более свободный доступ к новым удовольствиям.
Нюшка отрывает голову своего жениха от себя: его губы, нос и щёки блестят от соков её желания, - и она направляет его в сторону подружки, со словами: «Хочу, чтоб и ты её взял на моих глазах!»
Тот и сам уже не прочь расслабить свой набухший от желания член, но раз того хочет Нюшка, доставить подруге удовольствие - его первое дело, а потом уж и на возлюбленную Нюшку сил хватит.
И, опустившись на колени, он направляет своё орудие в девку, входит моментально, на всю длину члена, замирает на мгновение, а затем издаёт возглас удовольствия, - ведь там так горячо и влажно, - а сперма стекает по яйцам, вытекая из девки. Та начинает двигаться, приглашая партнёра к более активным действиям - ему это нравится, поэтому он сразу принимает её условия: их тела изгибаются в такт, ускоряют темп движений друг на друга, - и замирают, ловя момент разрядки. Ягодицы жениха сжимаются в такт выбросам спермы, а девка хватает его за задницу, впивается в неё ногтями, крича и выгибаясь всем телом, не выпуская его из себя...
Рывком поднявшись на кровати, Захар взглянул прямо на рыжий шар вечернего Солнца, что раскрашивал своими лучами комнату в тёплые осенние цвета. В первое мгновение священник подумал, что виденное им – всего лишь сон, выплеснувшийся эротическими фантазиями из-за того, что уже больше недели Софья не разделяла с ним ложе. Но затем мысли прояснились, и мужчина понял, что совсем не во сне он застал Нюшку за развратом в избе её жениха. Что ж, хотя такого ему ещё видеть не приходилось, Захар сдержал свои приземлённые порывы присоединиться к оргии, а смиренно дождался, пока та не стихнет сама, а уж потом вошёл в избу размашистым шагом (обнажённые люди в первое мгновение пытались прикрыться, но потом поняли, что их не собираются осуждать, и немного успокоились, даже немного благодарно глядя на священника, принявшего их местные обычаи) и доложил Нюшке о своём решении. Та, проведя рукой по влажным от пота растрёпанным волосам, высказала своё согласие, тем более, что после того, как Захар застал её за развратом, перечить не имело смысла. Удовлетворённый ответом священник так же размашисто вышел, и только на улице его сердце гулко забилось – теперь можно было идти к Софье, чтобы привести её в свой дом, как и положено мужу приводить в свой дом законную жену.
Темнота неспешно занимала место теней, прячущихся в лесу в кронах деревьев, за разлапистыми кустами и под поваленными стволами, уже высохших за лето. Солнечный диск несколько минут назад закатился за горизонт, чтобы набраться сил и поутру бодро выпорхнуть на бездонный небосвод. Птичий гомон постепенно стихал, уступая место слабым, но отчётливым ночным шорохам и цокоту насекомых. Остывающий воздух обдувал молодое лицо Захара, на котором отражалась воля и решительность, хотя губы чуть улыбались, отражая предвкушение встречи с любимой. Священник шагал размеренно, хотя хотелось мчаться быстрее ветра, чтобы поскорей очутиться в объятиях Софьи, которая уже ждёт его, наверное, стоя с распущенными волосами и обнажёнными плечами в дверях своей избушки.
Нет, спешить не следует – есть ещё немного времени, чтобы в очередной раз всё обдумать, да вспомнить как можно больше ласковых слов, которые мужчина будет шептать на ушко своей жене, когда они наконец улягутся обнажёнными на ложе, пахнущее лесными травами, и вновь начнут свой акт любви, который унесёт их за облака, туда, где они сольются в одно целое и будут повторять слова страсти, и будут стонать в унисон от счастья, и будут просить друг друга не останавливаться, а дарить удовольствие ещё и ещё...